Гражданский кодекс часть 1

2-й Восточный окружной военный суд в составе председательствующего Антонова А.Г., судей – Конфеты В.Л. и Кулибабы Г.Л., при секретаре судебного заседания Чернавине А.Н., рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело № 1-64/2021 по апелляционному представлению заместителя военного прокурора Читинского гарнизона полковника юстиции Мещерякова И.Ю., а также апелляционным жалобам защитников-адвокатов Кулагина В.А. и Ситникова Е.П., поданных, соответственно, в интересах осужденных Леоненко Д.А. и Радюковского А.А. на приговор Читинского гарнизонного военного суда от 5 августа 2021 года, согласно которому военнослужащий войсковой части 00000<...>

Радюковский А.А., родившийся <дата> в городе <...>, <...>, проходивший военную службу по контракту с 13 октября 2020 года, зарегистрированный по адресу: <адрес>, и проживающий по адресу: <адрес>,

а также бывший военнослужащий войсковой части 00000<...>

Леоненко Д.А., родившийся <дата> в городе <...>, <...>, зарегистрированный и проживающий по адресу: <адрес>,

признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 335 УК РФ и им назначено наказание в виде лишения свободы:

– Радюковскому А.А. на срок 3 года 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима;

– Леоненко Д.А. на срок 3 года с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Гражданский иск потерпевшего и гражданского истца <...> к Министерству обороны РФ о компенсации морального вреда в размере пяти миллионов рублей оставлен без рассмотрения.

Заслушав доклад судьи Кулибабы Г.Л., изложившего содержание обжалованного приговора, доводы апелляционных представления и жалоб, выслушав выступления осужденных Радюковского А.А., Леоненко Д.А. и их защитников Ситникова Е.П. и Кулагина В.А. в поддержание доводов апелляционных жалоб, а также прокурора – военного прокурора отдела военной прокуратуры Восточного военного округа подполковника юстиции Дуркача Ю.П., полагавшего необходимым приговор изменить, окружной военный суд,

установил:

Радюковский и Леоненко признаны виновными в нарушении уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности, связанном с унижением чести и достоинства, а Радюковский и с издевательством, над <М.>, сопряженном с насилием, повлекшем тяжкие последствия.

Указанные преступления были совершены осужденными при следующих, указанных в приговоре обстоятельствах.

Радюковский в период с 20 до 21 часа 9 сентября 2020 года в комнате для просушки обмундирования войсковой части 00000, дислоцированной в городе <...>, желая показать свое мнимое превосходство по отношению к <М.>, то есть наказать за ненадлежащее исполнением тем своих обязанностей в составе караула, в присутствии других военнослужащих заставил того выполнять физические упражнения, а затем нанес ему удар кулаком по сложенным на лбу ладоням. Зашедший в это время в данное помещение Леоненко, узнав от Радюковского о том, что тот наказывает <М.> за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей в составе караула, также желая показать свое превосходство над последним, поддерживая предъявленные к тому претензии, нанес <М.> два удара кулаком по телу.

От указанных действий, унизивших его честь и достоинство, у <М.> сформировалась социально-психологическая дезадаптация, которая привела к возникновению повышенного эмоционального напряжения и суицидального поведения, в результате которого тот, около 20 часов 30 минут 24 сентября 2020 года, находясь на территории войсковой части 00000 совершил два выстрела из автомата <...> себе в голову, причинив телесные повреждения, повлекшие его смерть.

В апелляционной жалобе адвоката Кулагина поставлен вопрос о переквалификации действий Леоненко на ч. 1 ст. 335 УК РФ в виду незаконности, необоснованности, в том числе и несправедливости приговора.

При этом им указано, что вина Леоненко была признана частично, поскольку он нанес <М.> один удар по телу, а второй удар по касательной и это произошло 9 сентября 2020 года. Поэтому действия Леоненко не могли повлиять на <М.>, который совершил суицид 24 сентября 2020 года, то есть от событий, произошедших в «сушилке» войсковой части 00000 9 сентября до суицида <М.> прошло 15 дней, в этот период тот заступал в наряд 11.09., 14.09., 20.09. и, неся службу в эти дни был вооружен, из чего можно сделать вывод о том, что у <М.> было достаточно времени и возможностей совершить суицид в более ранние сроки.

Обращает он внимание и на то, что в период с 09.09.2020 года по 24.09.2020 года контактов между Леоненко и <М.> не было, а лишь 24.09.2021 года в первой половине дня они, находясь в столовой, беседовали в дружеской обстановке, шутили, смеялись, что подтверждено показаниями как Леоненко, так и свидетеля Б..

В ходе судебного следствия оглашались показания всех свидетелей, а сами свидетели не смогли подтвердить свои показания данные в ходе следствия, из чего следует, что их показания не стабильны, они путаются в своих показаниях, что не связано с давностью событий, поскольку они были допрошены через 3-4 месяца после событий сентября 2020 года, а после допросов на следствии до допросов в суде проходит несколько месяцев и в суде все свидетели забывают детали произошедшего. По мнению автора жалобы это объяснимо тем, что рядом отсутствовал следователь, который напоминал события, а то и вовсе озвучивал их, что стало известно в ходе допросов свидетелей в судебном заседании, пояснивших, что следователь не только рассказывал о происшедшем, но и допрашивал сразу одновременно несколько человек в одно и тоже время и в одном помещении.

Большинство свидетелей пояснили, что у <М.> был конфликт с матерью, которая не одобряла решение сына остаться на военной службе по контракту, поскольку ее сын намерен был жить в городе <...> и не особо хотел возвращаться домой, а его мать, соответственно, была против этого.

Так же в суде была допрошена в качестве свидетеля психолог воинской части М1., которая дала показания о том, что она не нашла наличия причинно-следственной связи между действиями Леоненко и суицидом <М.>, а усмотрела как причину суицида – отношения в семье последнего, а именно конфликт на почве желания <М.> остаться на службе по контракту и отсутствия поддержки в этом со стороны матери.

Данным психологом постоянно проводилось тестирование военнослужащих, в том числе <М.>, и ею не были выявлены наклонности к суициду в его поведении, либо иных странностей, наоборот, она подчеркивала его хорошее настроение. После последней беседы <М.> с психологом до довершения самоубийства прошло 12 часов, а что происходило в это время ни следствием, ни судом не установлено, соответственно не предоставлено этой информации и для комплексной комиссионной посмертной психолого-психиатрической судебной экспертизы.

Свидетель К. - медицинский работник в/ч 00000 в суде также утверждала о том, что не находит причинно-следственной связи между действиями Леоненко и суицидом <М.>, и считает причиной суицида - конфликт на почве желания <М.> остаться на службе по контракту и отсутствие поддержки в этом со стороны матери.

К показаниям указанных свидетелей суд отнесся критически без достаточных тому оснований.

То есть, по мнению защитника, причиной суицида были события, произошедшие не 9 сентября, а события связанные с конфликтом между <М.> и его матерью, а также конфликт, то есть неуставные взаимоотношения со стороны офицера П., который осужден за это, а потерпевшим по делу был покончивший с собой <М.>.

Обвинение находит причинно-следственную связь между действиями подсудимых и суицидом <М.> основываясь лишь на выводах психолого-психиатрической экспертизы, и на не стабильных показаниях свидетелей, которые на момент допросов являлись военнослужащими и были допрошены военным следователем в нарушение УПК РФ. В соответствии с ч. 2 ст.17 УПК РФ никакие доказательства не имеют заранее установленной силы, а указанное, считает защитник, является основным доводом обвинения, которое позволяет необоснованно обвинить Леоненко в совершении тяжкого преступления.

Суд 1-й инстанции при вынесении приговора также не руководствовался положениями ч.1 ст.297 УПК РФ, согласно которым приговор должен быть законным, обоснованным и справедливым.

Государственный обвинитель ставит вопрос об изменении приговора по делу, исключив из описательно-мотивировочной части ссылку на признание в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ Радюковскому и Леоненко в качестве отягчающего обстоятельства совершение преступления в составе группы лиц, ссылаясь при этом на неправильное применение судом уголовного закона, что в соответствии со ст. 389.15 УПК РФ является основанием для изменения приговора.

При этом он указывает на то, что судом в качестве обстоятельства, отягчающего наказание Радюковскому и Леоненко в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ учтено совершение преступления в составе группы лиц.

Однако в соответствии с ч. 2 ст. 63 УК РФ, если отягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания.

Согласно п. 32 постановления Пленума Верховного суда РФ от 22.12.2015 года № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», исходя из положений ч. 2 ст. 63 УК РФ обстоятельства, относящиеся к признакам состава преступления, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ, должны учитываться при оценке судом характера общественной опасности содеянного. Однако эти же обстоятельства не могут быть повторно учтены при назначении.

Поскольку Леоненко, узнав от Радюковского о том, что тот заставляет <М.> выполнять физические упражнения за сон на посту, присоединился к совершению нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, став, таким образом, соисполнителем преступления, суд пришел к выводу, что подсудимые действовали в составе группы лиц, как это предусмотрено п. «в» ч. 2 ст. 335 УК РФ, который в том числе позволил квалифицировать данное преступление по ч. 3 ст. 335 УК РФ.

Вместе с тем, вопреки вышеуказанным положениям, судом признано совершение преступления в составе группы лиц, обстоятельством отягчающим наказание.

В связи с изложенным, признание судом в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ Радюковскому и Леоненко в качестве отягчающего обстоятельства совершение преступления в составе группы лиц, ухудшает их положение и подлежит исключению из описательно-мотивировочной части приговора.

Неправильное применение уголовного закона, нарушение уголовнопроцессуального закона повлияли на вынесение законного, обоснованного и справедливого приговора, что в силу ст. 389.15 УПК РФ являются основаниями изменения данного судебного решения в апелляционном порядке.

Защитник Ситников также ставит вопрос об изменении приговора путем переквалификации действий Радюкосвского на ч. 1 ст. 335 УК РФ, и назначения наказания, не связанного с лишением свободы.

Он выражает несогласие с приговором, при этом, не оспаривая фактические обстоятельства, связанные с нарушением уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, не состоявшими в отношениях подчиненности, ставит под сомнение обоснованность вменения его подзащитному от им содеянного наступления тяжких последствий - доведение до самоубийства <М.>. Так, защитник считает, что судом необоснованно установлен факт совершения преступления группой лиц, так как в ходе судебного заседания Радюковский и Леоненко поясняли, что их действия не являлись согласованными, каждый из них действовал самостоятельно, а Радюковский прекратил свои действия, когда в помещение вошел Леоненко.

Кроме этого, в ходе предварительного расследования не в полном объеме исследована причина совершения самоубийства <М.>, не проверялась и необоснованно отвергнута судом версия о причине самоубийства наличие конфликтной ситуации с матерью, по причине ее несогласия на заключении контракта о прохождении военной службы <М.>. В свою очередь на наличие данной версии указывают свидетели М1. и К., а также свидетель Б., который пояснил, что <М.> перед смертью практически прекратил общение с матерью посредством телефонной связи.

Также, по его мнению, во время проведения предварительного расследования и в ходе судебного заседания, были существенно нарушены права Радюковского на защиту, а именно при проведении комплексной комиссионной посмертной психолого-психиатрической экспертизы, экспертами не дан ответ на вопросы, поставленные тем, а в судебном заседании безосновательно было отказано в допросе эксперта-психолога для разъяснения проведенного тем исследования.

В приговоре судом не дана оценка установленным обстоятельствам прохождения в период с 09 по 24.09.2020 года <М.> военно-врачебной комиссии в связи с заключением контракта и проведения обследования психологом воинской части в связи с заступлением того в караул, в результате которого каких-либо изменений в поведении последнего отмечено не было.

На данные апелляционные жалобы военным прокурором Читинского гарнизона поданы возражения, в которых он просит указанные жалобы оставить без удовлетворения.

Несмотря на занятую стороной защиты позицию о необходимости переквалификации содеянного осужденными на ч. 1 ст. 335 УК РФ и назначении Радюковскому наказание, не связанное с лишением свободы, суд исходит из следующего.

Так, Радюковский свою вину в содеянном признал частично и показал, что около 20 часов 9 сентября 2020 года он, узнав, что <М.> уснул во время несения службы в карауле, и желая предотвратить подобное в будущем, в комнате просушки обмундирования войсковой части 00000 в присутствии сослуживцев заставлял того выполнять физические упражнения, а затем приказал <М.> скрестить ладони на лбу для нанесения удара. Вошедший в это время в помещение Леоненко, узнав, что он воспитывает <М.> за сон в карауле, нанес последнему два удара кулаком по телу.

Леоненко свою вину в нарушении уставных правил взаимоотношений между военнослужащими признал и показал, что вечером 9 сентября 2020 года, войдя в комнату просушки обмундирования и узнав от Радюковского, что тот воспитывает <М.> за сон во время караула, желая прекратить происходящее он нанес <М.> два удара кулаком по телу.

При этом каждый из них отрицали наличие причинной связи между своими действиями и суицидом <М.>.

Вместе с тем, вина осужденных в совершении инкриминируемого им преступления подтверждается следующими исследованными в судебном заседании доказательствами.

Так, свидетель П1. показал, что около 21 часа 9 сентября 2020 года Радюковский, собрав других военнослужащих в комнату сушки обмундирования, за сон во время караула заставил <М.> выполнять физические упражнения, затем потребовал от того скрестить на лбу ладони и нанес по ним удар кулаком. Зашедший в данное помещение Леоненко, узнав от Радюковского, что тот воспитывает <М.> за сон на посту, нанес последнему два удара кулаком по телу.

В свою очередь свидетель А. показал, что <М.> в ночь с 8 на 9 сентября 2020 года, уснул на посту. Около 20 часов 15 минут 9 сентября 2020 года он видел как Радюковский в помещении для сушки обмундирования, в присутствии других военнослужащих предъявлял <М.> претензии по поводу сна на посту и заставлял того выполнять физические упражнения, а затем потребовал от того скрестить на лбу ладони и нанес по ним удар кулаком. Вошедший же в это помещение Леоненко, узнав от Радюковского, что тот воспитывает <М.> за сон на посту, нанес последнему два удара кулаком по телу. В связи с происшедшим <М.> стал меньше общаться с сослуживцами и своей матерью, однако 24 сентября 2020 года он стал более общительным, угощал сослуживцев, так как получил посылку. Около 21 часа этих же суток от сослуживцев ему стало известно, что <М.> совершил самоубийство.

Свидетель Б. показал, что около 20 часов 15 минут 9 сентября 2020 года он видел как в помещении для сушки обмундирования Радюковский за сон на посту заставлял <М.> выполнять физические упражнения, выйдя из помещения, он услышал раздавшийся оттуда звук, похожий на удар, а возвратившись, увидели, что <М.> стоит со скрещенными на лбу ладонями перед Радюковским. Леоненко же, узнав от последнего, что тот воспитывает <М.> за сон на посту, нанес тому два удара кулаком по телу. В последующем Радюковский сообщил ему, что нанес <М.> удар по скрещенным на лбу ладоням. 24 сентября 2020 года <М.> готовился к заступлению в наряд и казался особенно веселым, а около 22 часов этих же суток ему стало известно о самоубийстве <М.>.

Как показал свидетель А1., в вечернее время 9 сентября 2020 года он наблюдал как Радюковский отвел <М.> в комнату для сушки обмундирования, чтобы наказать за сон на посту. По возвращении оттуда у <М.> был подавленный вид. После этого тот замкнулся в себе и перестал общаться с сослуживцами.

В свою очередь свидетель А2. показал, что со слов А. ему стало известно о том, что 9 сентября 2020 года Радюковский и Леоненко в помещении для сушки обмундирования применили к <М.> насилие за сон на посту, после чего тот перестал общаться с сослуживцами.

Согласно протоколам следственных экспериментов, проведенных с участием свидетелей А., Б. и П1., каждый из них воспроизвел действия осужденных, связанные с применением насилия к <М.>. Показания указанных свидетелей согласуются между собой, а также с показаниями, данными Леоненко.

Факт самоубийства <М.> подтверждается телефонограммой от 24 сентября 2020 года, свидетельством о смерти того, протоколом осмотра места происшествия от 24 сентября 2020 года, согласно которому в ходе осмотра наблюдательной вышки на территории войсковой части 00000 обнаружен труп <М.>. Рядом с трупом обнаружен автомат <...><№> с присоединенным к нему магазином, флажок переводчика огня стоит на одиночном режиме огня. В помещении наблюдательной вышки обнаружены две гильзы от автомата.

Из заключения судебно-медицинской экспертизы трупа от 15 октября 2020 года № 10 следует, что у трупа <М.> имеется два ранения головы, одно из них – сквозное проникающее ранение головы с повреждением по ходу раневого канала, направление которого почти вертикально снизу вверх и несколько справа налево, второе – касательное в подбородочной области справа с равномерно выраженным пояском осаднения, с ожогом кожи и отложением копоти у нижнего конца раны. Раневой канал открытый с направлением снизу вверх и несколько справа налево. Указанные ранения являются прижизненными, причинены незадолго до наступления смерти. Локализация огнестрельных ранений, дистанция выстрелов, взаиморасположение входной и выходной ран, одинаковое прямолинейное расположение раневых каналов свидетельствуют о собственноручном их причинении <М.>. Смерть наступила от огнестрельного пулевого сквозного проникающего ранения головы, сопровождающегося повреждение костей черепа и разрушением вещества головного мозга.

Согласно заключению баллистической судебной экспертизы от 19 октября 2020 года № 90, изъятый в ходе осмотра места происшествия автомат <...> является боевым огнестрельным оружием пригодным к стрельбе. Изъятые в ходе осмотра места происшествия гильзы являются гильзами боевого патрона, предназначенными для стрельбы из автомата <...>, стреляны из изъятого автомата.

Из заключения комплексной комиссионной посмертной психолого-психиатрической судебной экспертизы от 25 мая 2021 года № 83 следует, что действия Радюковского и Леоненко по отношению к <М.> явились острой психотравмирующей ситуацией для последнего. Последующие его длительные отрицательные переживания способствовали росту эмоционального напряжения, снижению фона настроения и возникновению чувства подавленности. Действия Радюковского и Леоненко способствовали формированию у подэкспертного социально-психологической дезадаптации, которая привела к формированию первого этапа суицидального поведения. Отделение <М.> себя психологическим барьером от других людей, поглощенность своим «Я» и мучительными переживаниями сформировали второй этап суицидального поведения – реализация суицидальных намерений. Изменение в поведении <М.> непосредственно перед суицидом свидетельствуют о принятии решения о суициде как способе разрешения субъективно непереносимой ситуации за счет саморазрушения. Совершение второго смертельного выстрела после первого касательного свидетельствуют об истинном намерении покончить жизнь самоубийством. При этом <М.> каким-либо хроническим психическим заболеванием, временным расстройством психической деятельности, слабоумием, иным болезненным состоянием психической сферы, не страдал, мог осознавать характер своих действий и руководить ими, каких-либо индивидуально-личностных особенностей, повлиявших на совершение суицида, не имел. Вероятным мотивом самоубийства является избегание (или протест). Между действиями Радюковского и Леоненко, указанными в описательной части приговора, и формированием у <М.> эмоционального состояния, предрасполагающего к суициду – состояние повышенного эмоционального напряжения, имеется причинная связь.

Кроме того, виновность осужденных в содеянном подтверждается заключением судебно-биологической экспертизы от 26 декабря 2020 года № 209, копией постовой ведомости внутреннего караула № 1 от 24 сентября 2020 года, согласно которой <М.> был назначен в караул, выписками из приказов командира войсковой части 00000 от 16 и 25 ноября 2019 года № 227 и 234 и 22 июня 2020 года № 111 согласно их содержанию Радюковский и Леоненко в отношениях подчиненности с <М.> по состоянию на 9 сентября 2020 года не состояли, сведениями психоневрологического и наркологического диспансеров по <...> и <...> ЦРБ о том, что, <М.> на учете у врачей нарколога и психиатра не состоял.

При этом, анализируя вышеприведенные доказательства, судом дана оценка доводам стороны защиты о наличии противоречий в показаниях свидетелей П1., А., Б., А1. и А2., данных ими в ходе предварительного следствия и в судебном заседании, которые были признаны несостоятельными, а показания указанных лиц расценены как стабильные и последовательные по фактам нарушения осужденными уставных правил взаимоотношений в отношении <М.>, а также поведения того после происшедшего. Данные свидетели, что следует из протокола судебного заседания, в ходе производства по делу объяснили причину несообщения командованию воинской части о факте применения насилия в отношении <М.>, что было вызвано опасением наступления негативных последствий со стороны командования воинской части и осужденных. Поскольку показания данных свидетелей по вышеуказанным обстоятельствам являлись согласованными как между собой, так и с другими приведенными выше доказательствами, то суд правомерно положил их в основу приговора по делу.

Так как показания Радюковского о неприменении им насилия в отношении <М.> были опровергнуты показаниями свидетелей П1., А., Б., А1. и А2. суд обосновано признал показания данного осужденного недостоверными.

Не нашел суд и каких-либо противоречий и в заключениях экспертов, выводы которых расценены как достоверные и согласующиеся между собой, и даны экспертами, обладающими специальными знаниями.

Судом также были проверены доводы стороны защиты, ставящие, по их мнению, под сомнение достоверность заключения комплексной комиссионной посмертной психолого-психиатрической судебной экспертизы. Как считают защитники, указанная экспертиза не дала оценки развитию конфликтной ситуации между <М.> и осужденными в период с 9 по 24 сентября 2020 года, событиям, которые могли бы повлиять на поведение подэкспертного в указанный период, не учла всех сведений о его личности, в том числе, конфликт с матерью по поводу заключения контракта о прохождении военной службы. Не соглашаясь с данными доводами, суд правомерно исходил из того, что действия осужденных в отношении <М.> только способствовали формированию у того социально-психологической дезадаптации, которая, в свою очередь, привела к формированию первого этапа суицидального поведения, а реализация суицидальных намерений сформировалась вследствие его мучительных переживаний. Поэтому развитие конфликтной ситуации значения для принятия решения о суициде не имело.

Каких-либо событий, произошедших в период с 9 по 24 сентября 2020 года, которые могли повлиять на поведение <М.> и принятие им решения о суициде, следствием не установлено, как и не приведены таковые стороной защиты в ходе производства по делу.

Правомерно судом указано на отсутствие конфликта у <М.> со своей матерью по поводу заключения контракта о прохождении военной службы, поскольку наличие такового опровергнуто показаниями потерпевшей <...>., которая не возражала против заключения сыном контракта и направила ему соответствующие документы для этого, а также показаниями свидетеля А., сообщившего, что 21-22 сентября 2020 года <М.> получил в посылке от матери документы для заключения контракта.

Также суд обосновано исходил из того, что экспертами дана соответствующая оценка действиям П. и С. и ими не было установлено наличия причинной связи между действиями указанных лиц и формированием у <М.> эмоционального состояния, предрасполагающего к суициду.

Не усматривается нарушений уголовно-процессуального закона в отказе в удовлетворении ходатайства стороны защиты о проведении повторной комплексной комиссионной посмертной психолого-психиатрической судебной экспертизы в судебном заседании, так как в результате допроса экспертов, давших заключение, в судебном заседании были получены разъяснения и дополнения, исключающие необходимость проведения экспертизы в суде.

При этом судом по данному ходатайству защитника Ситникова вынесено отдельное постановление, в котором обосновано принятое решение, проанализированы вопросы, поставленные Радюковским перед экспертом, на которые, в частности на вопросы 2 и 4, экспертами дан ответ о том, что без конкретизации (уточнения) событий, явлений, действий кого-либо или чего-либо и т.д. ответить не представляется возможным. Каких-либо противоречий в данных выводах экспертов не усматривается. Не было представлено и суду конкретизации событий, явлений, действий кого-либо или чего-либо и т.д., которые могли бы повлиять на поведение <М.> в период с 9 по 24 сентября 2020 года, что позволило прийти к выводу, что основания для удовлетворения ходатайства защитника Ситникова о производстве повторной комплексной комиссионной посмертной психолого-психиатрической судебной экспертизы по делу отсутствуют.

Дана соответствующая оценка и доводам стороны защиты о том, что выстрелы из автомата <...> могли быть произведены в режиме огня очередью, а также что <М.> не мог выстрелить второй раз после получения касательного ранения, которые были признаны необоснованными, поскольку опровергались заключениями судебно-медицинской экспертизы трупа, баллистической судебной экспертизы и комплексной комиссионной посмертной психолого-психиатрической судебной экспертизы, которые согласуются между собой и другими доказательствами по делу.

Соглашается суд апелляционной инстанции и с оценкой гарнизонного военного суда, данной показаниям свидетелей М1. и К., при этом, как отметил суд первой инстанции, указанные свидетели не заметили каких-либо изменений в поведении <М.> после происшедшего, в то время наличие таких изменений подтверждено показаниями свидетелей А2., А1. и А..

Кроме того, в ходе судебного заседания по делу в апелляционном порядке был допрошен эксперт-психолог, участвовавший в проведении комплексной комиссионной посмертной психолого-психиатрической судебной экспертизы, которым были даны исчерпывающие ответы на заданные стороной защиты вопросы относительно данного экспертного исследования.

Давая уголовно-правовую оценку содеянному осужденными, суд обосновано исходил из того, что поскольку Леоненко, узнав от Радюковского о том, что тот заставляет <М.> выполнять физические упражнения за сон на посту, присоединился к совершению указанных противоправных действий, применив насилие, в связи с чем расценил их как совершенные в составе группы лиц. Самоубийство же <М.> является тяжким последствием преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 335 УК РФ.

С учетом вышеприведенного действия Радюковского были обосновано расценены как нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности, связанное с унижением чести и достоинства и издевательством над потерпевшим, сопряженное с насилием, повлекшее тяжкие последствия, и квалифицированы по ч. 3 ст. 335 УК РФ.

Действия же Леоненко были расценены как нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности, связанное с унижением чести и достоинства, сопряженное с насилием, повлекшее тяжкие последствия, и квалифицированы по ч. 3 ст. 335 УК РФ.

Данная квалификация содеянного осужденными является обоснованной, с которой соглашается и суд апелляционной инстанции.

Разрешая заявленный представителем потерпевшего и гражданского истца <...> – Ф., к Министерству обороны РФ гражданский иск о компенсации морального вреда в размере 5000000 рублей, суд исходил из того, что при обосновании заявленных требований гражданский истец указал, что действиями должностных лиц Министерства обороны РФ, в частности, Р. и С1. созданы условия, способствовавшие совершению преступлений другими военнослужащими – Радюковским, Леоненко и П. в отношении сына <...>, что стало причиной его самоубийства, чем потерпевшей причинен моральный вред.

Однако данное уголовное дело рассматривалось в отношении Радюковского и Леоненко, в рамках которого суд посчитал, что не вправе давать оценку действиям других должностных лиц Министерства обороны РФ, а гражданский иск подлежал рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства, в связи с чем указанный иск был оставлен без рассмотрения.

Также при назначении наказания осужденным суд учел, что те ранее к уголовной ответственности не привлекались, до призыва на военную службу по месту жительства и по службе характеризовались положительно, Леоненко признал свою вину полностью, а Радюковский – частично.

Однако суд не признал обстоятельством, смягчающим наказание Леоненко, его явку с повинной, поскольку на момент написания данного заявления сотрудникам правоохранительных органов уже было известно о совершенном тем преступлении, что является правильным.

Вместе с тем было установлено, что вмененное им в вину преступление совершено теми совместно, которые выступали в качестве его соисполнителей, поэтому совершение преступления в составе группы лиц суд в соответствии с ч. 1 ст. 63 УК РФ признал обстоятельством, отягчающим их наказание.

Также суд учел более активную роль Радюковского, который стал инициатором преступления.

Вместе с тем суд апелляционной инстанции не может согласиться с решением суда по вышеуказанным вопросам в связи со следующим.

Так, в соответствии п. 1 ч. 2 ст. 309 УПК РФ в резолютивной части приговора должно содержаться решение по предъявленному гражданскому иску.

В силу п. 10 ч. 1 ст. 299 УПК РФ при постановлении приговора суд должен разрешить вопрос о том, подлежит ли удовлетворению гражданский иск, в чью пользу и в каком размере.

Из разъяснений, содержащихся в п. 38 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 года № 55 «О судебном приговоре» следует, что лишь при необходимости произвести дополнительные расчеты, связанные с гражданским иском, требующие отложения судебного разбирательства, и когда это не влияет на решение суда о квалификации преступления, мере наказания и по другим вопросам, возникающим при постановлении приговора, суд может признать за гражданским истцом право на удовлетворение гражданского иска и передать вопрос о размере возмещения гражданского иска для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.

В соответствии с п. 39 данного же Постановления при постановлении оправдательного приговора за отсутствием события преступления или непричастностью подсудимого к совершению преступления суд отказывает в удовлетворении иска. В остальных случаях суд оставляет гражданский иск без рассмотрения (ч. 2 ст. 306 УПК РФ).

Аналогичную позицию высказал Верховный Суд Российской Федерации в п. 30 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 13 октября 2020 года № 23 «О практике рассмотрения судами гражданского иска по уголовному делу», а также Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 02 марта 2017 года № 4-П.

В данном же случае судом был вынесен обвинительный приговор в связи с чем, гражданский иск по делу не мог быть оставлен без рассмотрения.

При таких обстоятельствах в связи с существенными нарушениями, допущенными судом при разрешении гражданского иска потерпевшего и гражданского истца <...> к Министерству обороны РФ о компенсации морального вреда в размере 5000000 рублей окружной военный суд находит приговор в части разрешения указанного гражданского иска подлежащим отмене, с направлением дела в этой части на новое судебное рассмотрение в суд первой инстанции в порядке гражданского судопроизводства.

В соответствии с требованиями ч. 2 ст. 63 УК РФ и с учетом разъяснений, данных Пленумом Верховного Суда Российской Федерации в п. 32 Постановления от 22 декабря 2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», обстоятельства, относящиеся к признакам состава преступления, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ, должны учитываться при оценке судом характера общественной опасности содеянного. Однако эти же обстоятельства, в том числе, характеризующие субъект преступления, не могут быть повторно учтены при назначении наказания.

Согласно приговору действия Радюковского, который в период с 20 до 21 часа 9 сентября 2020 года в комнате для просушки обмундирования войсковой части 00000, желая показать свое мнимое превосходство над не состоящим с ним в отношениях подчиненности <М.> и наказать того за ненадлежащее исполнением тем своих обязанностей в составе караула, действуя совместно с Леоненко, совершил преступление, квалифицированы по ч. 3 ст. 335 УК РФ.

Действия Леоненко, который в период с 20 до 21 часа 9 сентября 2020 года в комнате для просушки обмундирования войсковой части 00000, желая показать свое мнимое превосходство над не состоящим с ним в отношениях подчиненности <М.> и наказать того за ненадлежащее исполнением тем своих обязанностей в составе караула, также действуя совместно с Радюковским, совершил преступление, также квалифицированы по ч. 3 ст. 335 УК РФ.

Таким образом, судом было признано совершение указанного преступления виновными группой лиц. Вместе с тем, вопреки приведенному выше судом было признано совершение преступления группой лиц также обстоятельством отягчающим наказание каждому из осужденных.

Поэтому подлежит исключению из описательно-мотивировочной части приговора указание на признание каждому из осужденных в качестве отягчающего обстоятельства совершение преступления в составе группы лиц.

Не нашло своего подтверждения и указание суда на более активную роль Радюковского в совершенном преступлении, поскольку какие-либо доказательства, свидетельствующие о том, что тот был инициатором преступления судом не приведено.

В связи с этим подлежат смягчению назначенные осужденным наказания.

Вместе с тем, принимая во внимание характер и степень общественной опасности совершенного осужденными преступления, фактические обстоятельства дела, суд апелляционной инстанции, несмотря на вносимые в приговор изменения не находит, как и суд первой инстанции, оснований для применения в отношении осужденных положений ч. 6 ст. 15 УК РФ об изменении категории преступления на менее тяжкую.

Не влияет на данное решение и то, что после вынесения приговора Радюковским заключен брак, поскольку данное обстоятельство не может сказаться на условиях жизни его семьи, наличие которых осужденным не подтверждено.

Вышеуказанное также препятствует решению вопроса и применении в отношении осужденных при назначении им наказаний за содеянное положений ст. 73 УК РФ, а также суд не находит оснований для применения ст. 64 УК РФ.

В силу требований, содержащихся в подпункте «б» части 1 статьи 58 и части 4 статьи 15 УК РФ, назначенное подсудимым наказание подлежит отбыванию в исправительной колонии общего режима.

Принимая во внимание приведенное выше, суд апелляционной инстанции не находит оснований и для удовлетворения просьбы осужденных и их защитников относительно необходимости изменения приговора в части квалификации содеянного виновными.

Иных оснований для отмены либо изменения приговора в материалах уголовного дела не содержится, не приведены таковые и авторами апелляционных жалоб.

Каких-либо нарушений норм материального и процессуального закона, которые могли бы повлечь отмену приговора, при рассмотрении уголовного дела, постановлении приговора и вынесении промежуточных постановлений не допущено.

Таким образом, апелляционные жалобы защитников удовлетворению не подлежат.

Апелляционное представление заместителя военного прокурора Читинского гарнизона подлежит удовлетворению.

В связи с изложенным и руководствуясь п. 9 ч. 1 ст. 389.20 и пп. 1 и 5 ч. 1 ст. 389.26, ст. 389.28 УПК РФ, окружной военный суд

определил:

приговор Читинского гарнизонного военного суда от 5 августа 2021 года в отношении Радюковского А.А. и Леоненко Д.А. изменить.

Исключить из описательно-мотивировочной части указание на признание в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ Радюковскому А.А. и Леоненко Д.А., в качестве отягчающего обстоятельства совершение преступления в составе группы лиц, а также на более активную роль Радюковского А.А., который являлся инициатором преступления, снизить размер назначенного им наказания:

– Радюковскому А.А. – до 3 (трех) лет лишения свободы;

– Леоненко Д.А. – до 2 (двух) лет 8 (восьми) месяцев свободы.

Приговор суда в части решения по гражданскому иску потерпевшего и гражданского истца <...>. к Министерству обороны РФ о компенсации морального вреда в размере пяти миллионов рублей отменить и дело в этой части направить на новое судебное рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

В остальной части приговор оставить без изменения, а апелляционные жалобы – без удовлетворения.

Приговор и апелляционное определение вступают в законную силу с момента провозглашения апелляционного определения.

Кассационные жалоба, представление на приговор и апелляционное определение могут быть поданы через суд первой инстанции в Кассационный военный суд в течение шести месяцев со дня их вступления в законную силу, а осужденным, содержащемся под стражей, в тот же срок со дня вручения ему копии такого судебного решения, вступившего в законную силу.

В случае пропуска этого срока или отказа в его восстановлении кассационные жалоба, представление на приговор и апелляционное определение могут быть поданы непосредственно в Кассационный военный суд.

Осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий А.Г. Антонов

Судьи: В.Л. Конфета

Г.Л. Кулибаба