Гражданский кодекс часть 1

при ведении протокола судебного заседания помощником судьи Шкреба Л.М. (до перерыва), секретарем Матвеевой Е.Н. (после перерыва), рассмотрев в судебном заседании дело по заявлению конкурсного управляющего общества с ограниченной ответственностью «Воркутинские котельные» ФИО1 о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО2 и ФИО3

по делу по заявлению уполномоченного органа – ФНС России в лице Инспекции Федеральной налоговой службы по г. Воркуте Республики Коми

к должнику – обществу с ограниченной ответственностью «Воркутинские котельные» (ИНН:<***>; ОГРН:<***>)

о несостоятельности (банкротстве),

при участии в судебном заседании: конкурсный управляющий ФИО1,

установил:

Решением Арбитражного суда Республики Коми от 29.09.2015 по делу № А29-6817/2014 в отношении Общества с ограниченной ответственностью «Воркутинские котельные» (далее – ООО «Воркутинские котельные») введена процедура банкротства - конкурсное производство, конкурсным управляющим утверждена ФИО1.

Конкурсный управляющий ФИО1 обратилась в Арбитражный суд Республики Коми с заявлением к ФИО3 и ФИО2 о привлечении их к субсидиарной ответственности и взыскании солидарно с ответчиков в конкурсную массу ООО «Воркутинские котельные» денежных средств в размере 25 470 142 руб. 54 коп.

Определением Арбитражного суда Республики Коми от 18.07.2018 заявление принято к производству, предварительное судебное заседание по делу назначено на 07.09.2018, затем отложено до 02.10.2018, до 25.10.2018.

Определением Арбитражного суда Республики Коми от 25.10.2018 назначено судебное разбирательство по делу на 26.11.2018, в судебном заседании объявлен перерыв до 03.12.2018, после перерыва рассмотрение дела продолжено.

ФИО2 представила в материалы дела отзыв на заявление, в котором возражает против заявленных требований; кроме того, в связи с однородностью требований просила приостановить рассмотрение настоящего обособленного спора до рассмотрения заявлений конкурсного управляющего ООО «Воркутинские котельные» ФИО1, предъявленных в рамках дел № А29-1391/2014 и № А29-8299/2016; а также предоставить время для предоставления дополнительных доказательств.

Правовых оснований для приостановления производства по настоящему делу до рассмотрения дел № А29-1391/2014 и № А29-8299/2016 суд не усматривает, в связи с тем, что оценке по данному спору подлежат обстоятельства, имеющиеся на момент заключения договора цессии. Об отказе в удовлетворении ходатайства о приостановлении производства по делу вынесено протокольное определение.

ФИО3 отзыв на требование не представил, надлежащим образом извещен о дате, времени и месте судебного заседания, в суд своего представителя не направил.

Конкурсный управляющий в судебном заседании настаивает на требованиях к ответчикам.

Согласно заявлению конкурсный управляющий просит взыскать с ответчиков ФИО3 и ФИО2 25 470 142 руб. 54 коп. Данная сумма представляет собой размер уступленной обществом в период руководства ответчиками дебиторской задолженности МУП "Котельные" иному юридическому лицу - ГБУ РК «Управление государственного резерва топливно-энергетических ресурсов Республики Коми».

Конкурсный управляющий считает, что данная сделка повлекла выбытие ликвидного актива, поскольку МУП "Котельные" являлось на момент заключения сделки платежеспособным лицом.

Рассмотрев материалы дела, заслушав конкурсного управляющего, арбитражный суд установил следующее.

Согласно пункту 12 статьи 142 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» в случае, если требования конкурсных кредиторов и уполномоченного органа не были удовлетворены за счет конкурсной массы, конкурсный управляющий, конкурсные кредиторы и уполномоченный орган, требования которых не были удовлетворены, имеют право до завершения конкурсного производства подать заявление о привлечении к субсидиарной ответственности лиц, указанных в статьях 9 и 10 Федерального закона.

Положения Главы III.2 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)", регулирующие основания привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, а также процессуальные особенности рассмотрения таких заявлений, введены с 29.07.2017, т.е. до даты подачи заявления, а значит, распространяются на порядок рассмотрения настоящего заявления.

Согласно статье 61.10. Закона о банкротстве если иное не предусмотрено настоящим Федеральным законом, в целях настоящего Федерального закона под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.

Пунктом 2 указанной статьи определено, что возможность определять действия должника может достигаться:

1) в силу нахождения с должником (руководителем или членами органов управления должника) в отношениях родства или свойства, должностного положения;

2) в силу наличия полномочий совершать сделки от имени должника, основанных на доверенности, нормативном правовом акте либо ином специальном полномочии;

3) в силу должностного положения (в частности, замещения должности главного бухгалтера, финансового директора должника либо лиц, указанных в подпункте 2 пункта 4 настоящей статьи, а также иной должности, предоставляющей возможность определять действия должника);

4) иным образом, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом.

Если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несет субсидиарную ответственность по обязательствам должника.

Согласно представленным документам ответчики являлись контролирующими должника лицами, а именно,

ФИО2 являлась директором общества с 15.10.2012 по 26.05.2014 (л.д. 44 том 1);

ФИО3 являлся единственным участником общества весь период его деятельности (л.д. 9,10 том 1).

В соответствии со статьей 61.11 Закона о банкротстве если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несет субсидиарную ответственность по обязательствам должника.

Пунктом 2 указанной статьи предусмотрено, что пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица при наличии хотя бы одного из следующих обстоятельств:

1) причинен существенный вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (совершения таких сделок по указанию этого лица), включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 настоящего Федерального закона;

2) документы бухгалтерского учета и (или) отчетности, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы;

3) требования кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, возникшие вследствие правонарушения, за совершение которого вступило в силу решение о привлечении должника или его должностных лиц, являющихся либо являвшихся его единоличными исполнительными органами, к уголовной, административной ответственности или ответственности за налоговые правонарушения, в том числе требования об уплате задолженности, выявленной в результате производства по делам о таких правонарушениях, превышают пятьдесят процентов общего размера требований кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, включенных в реестр требований кредиторов;

4) документы, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации об акционерных обществах, о рынке ценных бумаг, об инвестиционных фондах, об обществах с ограниченной ответственностью, о государственных и муниципальных унитарных предприятиях и принятыми в соответствии с ним нормативными правовыми актами, к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют либо искажены;

5) на дату возбуждения дела о банкротстве не внесены подлежащие обязательному внесению в соответствии с федеральным законом сведения либо внесены недостоверные сведения о юридическом лице:

в единый государственный реестр юридических лиц на основании представленных таким юридическим лицом документов;

в Единый федеральный реестр сведений о фактах деятельности юридических лиц в части сведений, обязанность по внесению которых возложена на юридическое лицо.

Согласно пункту 16 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 53 от 21.12.2017 под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов (статья 61.11 Закона о банкротстве) следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы.

Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом ("фирмой-однодневкой" и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.

Поскольку деятельность юридического лица опосредуется множеством сделок и иных операций, по общему правилу, не может быть признана единственной предпосылкой банкротства последняя инициированная контролирующим лицом сделка (операция), которая привела к критическому изменению возникшего ранее неблагополучного финансового положения - появлению признаков объективного банкротства. Суду надлежит исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства.

Пунктом 17 вышеуказанного Постановления предусмотрено, что в силу прямого указания подпункта 2 пункта 12 статьи 61.11 Закона о банкротстве контролирующее лицо также подлежит привлечению к субсидиарной ответственности и в том случае, когда после наступления объективного банкротства оно совершило действия (бездействие), существенно ухудшившие финансовое положение должника.

Указанное означает, что, по общему правилу, контролирующее лицо, создавшее условия для дальнейшего значительного роста диспропорции между стоимостью активов должника и размером его обязательств, подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в полном объеме, поскольку презюмируется, что из-за его действий (бездействия) окончательно утрачена возможность осуществления в отношении должника реабилитационных мероприятий, направленных на восстановление платежеспособности, и, как следствие, утрачена возможность реального погашения всех долговых обязательств.

Контролирующее лицо, которое несет субсидиарную ответственность на основании подпункта 2 пункта 12 статьи 61.11 Закона о банкротстве, и контролирующее лицо, несущее субсидиарную ответственность за доведение до объективного банкротства, отвечают солидарно.

Согласно пункту 18 Постановления контролирующее должника лицо не подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в случае, когда его действия (бездействие), повлекшие негативные последствия на стороне должника, не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов гражданско-правового сообщества, объединяющего всех кредиторов (пункт 3 статьи 1 ГК РФ, абзац 2 пункта 10 статьи 61.11 Закона о банкротстве). При рассмотрении споров о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности данным правилом о защите делового решения следует руководствоваться с учетом сложившейся практики его применения в корпоративных отношениях, если иное не вытекает из существа законодательного регулирования в сфере несостоятельности.

Пунктом 19 Постановления предусмотрено, что при доказанности обстоятельств, составляющих основания опровержимых презумпций доведения до банкротства, закрепленные в пункте 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, предполагается, что именно действия (бездействие) контролирующего лица явились необходимой причиной объективного банкротства.

Доказывая отсутствие оснований привлечения к субсидиарной ответственности, в том числе при опровержении установленных законом презумпций (пункт 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве), контролирующее лицо вправе ссылаться на то, что банкротство обусловлено исключительно внешними факторами (неблагоприятной рыночной конъюнктурой, финансовым кризисом, существенным изменением условий ведения бизнеса, авариями, стихийными бедствиями, иными событиями и т.п.).

Если банкротство наступило в результате действий (бездействия) контролирующего лица, однако помимо названных действий (бездействия) увеличению размера долговых обязательств способствовали и внешние факторы (например, имели место неправомерный вывод активов должника под влиянием контролирующего лица и одновременно порча произведенной должником продукции в результате наводнения), размер субсидиарной ответственности контролирующего лица может быть уменьшен по правилам абзаца второго пункта 11 статьи 61.11 Закона о банкротстве.

В пункте 20 Постановления указано, что при решении вопроса о том, какие нормы подлежат применению - общие положения о возмещении убытков (в том числе статья 53.1 ГК РФ) либо специальные правила о субсидиарной ответственности (статья 61.11 Закона о банкротстве), - суд в каждом конкретном случае оценивает, насколько существенным было негативное воздействие контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц, действующих совместно либо раздельно) на деятельность должника, проверяя, как сильно в результате такого воздействия изменилось финансовое положение должника, какие тенденции приобрели экономические показатели, характеризующие должника, после этого воздействия.

Согласно статье 61.11 Закона о банкротстве положения подпункта 2 пункта 2 настоящей статьи применяются в отношении лиц, на которых возложены обязанности:

1) организации ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника;

2) ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника.

Судом на основании имеющихся в материалах дела документов не установлено ни одного из вышеперечисленных оснований, указанных в статье 61.11 Закона о банкротстве для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности.

Из материалов дела следует, что между ООО «Воркутинские котельные» (цедент) и ГБУ РК «Управление государственного резерва топливно-энергетических ресурсов Республики Коми» (цессионарий) заключен договор уступки прав требования от 21.04.2014 (т.1 л.д. 22). От имени цедента договор подписан директором общества ФИО2

Согласно пункту 1.1 указанного договора цессии ООО «Воркутинские котельные» (цедент) передало, а ГБУ РК «Управление государственного резерва топливно-энергетических ресурсов Республики Коми» (цессионарий) приняло право требования задолженности с МУП «Котельные» муниципального образования городского округа «Воркута» (должник), возникшей вследствие неисполнения должником обязательств перед цедентом по договору от 01.09.2013 на оказание услуг по ремонту и техническому обслуживанию оборудования, зданий и сооружений предприятия.

Сумма уступаемых в соответствии с п.1.1 договора прав требования подтверждается: счетом фактурой № 53 от 30.09.2013, актом о приемке выполненных работ по форме КС-2 от 30.09.2013, справкой по форме КС-3 от 30.09.2013, решением Арбитражного суда РК от 12.02.2014 по делу № А29-8810/2013 в части взыскания суммы основного долга в размере 11 548 452,92 руб., процентов, счетом-фактурой № 54 от 31.10.2013 на сумму 10 445 189,44 руб., актом формы КС-2 от 31.10.2013 и справкой формы КС-3 от 31.10.2013, счетом-фактурой №56 от 30.11.2013 – частично на сумму 2 970 605,35 руб., актом формы КС-2 от 30.11.2013 и справкой формы КС-3 от 30.11.2013.

Пунктом 2.2 договора установлено, что цессионарий за уступленные права требования уплачивает цеденту 25 470 142, 54 руб.

Решением Арбитражного суда Республики Коми от 12.10.2017 по делу №А29-7468/2017 указанный договор признан недействительным. В указанном судебном акте, имеющим преюдициальное значение для рассмотрения настоящего спора в силу статьи 69 Закона о банкротстве, указано, что договор цессии, заключенный на сумму 25 470 142, 54 руб., являлся для ГБУ РК «Управление государственного резерва топливно-энергетических ресурсов Республики Коми» крупной сделкой, для совершения которой требовалось предварительное согласование Министерства архитектуры, строительства и коммунального хозяйства Республики Коми.

Принимая во внимание значительный размер совершенной спорной сделки, общество должно было установить факт крупности заключаемого договора цессии и удостовериться в получении учреждением согласия Министерства на заключение договора цессии.

Поскольку при заключении договора цессии согласие Министерства не было получено, указанный договор цессии подлежит признанию недействительным как не соответствующий требованиям пункта 13 статьи 92 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ (л.д. 23-29 том 1).

Таким образом, на сегодняшний день договора цессии не существует, обязательства сторон должны быть приведены в первоначальное положение.

В рамках настоящего заявления подлежит доказыванию тот факт, что подписывая указанный договор, руководитель общества, а также его учредитель, одобривший данную сделку, имели цель вывода ликвидного актива; заключение договора привело общество к состоянию неплатежеспособности либо причинило обществу и его кредиторам материальный ущерб.

Между тем, условия договора предусматривали его возмездный характер.

Согласно пункту 2.2 договора установлено, что цессионарий за уступленные права требования уплачивает цеденту 25 470 142, 54 руб., т.е. сумму, равноценную уступленному праву.

Пунктом 2.3 договора было предусмотрено, что оплата за уступленные права требования производится цессионарием путем зачета задолженности, имеющейся у цедента перед цессионарием по договору поставки №АУ/ВК-2012 от 01.01.2012, а также по договору поставки №АУ/ВК-2012М от 01.01.2012 в общем размере 25 470 142,54 руб. Зачет встречных однородных требований оформляется заключением с цедентом мирового соглашения в рамках дела № А29-5929/2013.

Заключение взаимозачета путем утверждения мирового соглашения в рамках дела № А29-5929/2013 оказалось не возможным именно по причине отказа в его подписании со стороны ГБУ РК «Управление государственного резерва топливно-энергетических ресурсов Республики Коми» (л.д. 57, 58 том 1).

Между тем, ООО "Воркутинские котельные" не лишено было возможности взыскать стоимость уступленного права в судебном порядке.

Таким образом, заключая данный договор, руководитель должника знал, что другой его стороной является платежеспособное государственное учреждение, с которого можно будет взыскать стоимость уступленного права в случае не заключения сторонами взаимозачета.

Относительно довода конкурсного управляющего о платежеспособности МУП "Котельные" на момент отчуждения его дебиторской задолженности, судом установлено, что до настоящего времени уступленная учреждению задолженность не была ему погашена и в настоящее время включена в реестр кредиторов МУП "Котельные" в рамках дела о банкротстве.

В материалы дела не представлено доказательств, подтверждающих, что именно заключение договора уступки от 21.04.2014 привело общество к состоянию неплатежеспособности. Общество на тот момент уже прекратило хозяйственную деятельность и имело признаки неплатежеспособности, а заключение договора цессии было направлено на уменьшение кредиторской задолженности путем взаимозачета.

Из бухгалтерского баланса за 2013 год стоимость активов составила 87 029 тыс. руб. (л.д. 95-98 том 1). В связи с чем, оснований для вывода о том, что именно вышеуказанные действия бывшего руководителя по заключению договора привели к банкротству общества, не имеется.

Из отчета конкурсного управляющего следует, что конкурсным управляющим проведена инвентаризация имущества должника, составлен акт инвентаризации № 1 от 25.11.2015; в конкурсную массу должника включен единственный актив общества - дебиторская задолженность на сумму 65 403,2 тыс. руб.; проведена оценка дебиторской задолженности, стоимость которой составила 12 803,9 тыс. руб.; сформирован реестр требований кредиторов на общую сумму 92 210,8 тыс. руб., первой и второй очереди не имеется; удовлетворено требований кредиторов третьей очереди на сумму 8 698 478,39 руб. На расчетный счет должника поступили денежные средства в размере 12 709 106,39 руб. В настоящее время мероприятия по взысканию дебиторской задолженности не окончены, как и судебные споры относительно применения последствий признанной недействительной сделки.

На основании вышеизложенного, правовых оснований для привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц суд не усматривает.

Пунктом 20 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 определено, что независимо от того, каким образом при обращении в суд заявитель поименовал вид ответственности и на какие нормы права он сослался, суд применительно к положениям статей 133 и 168 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) самостоятельно квалифицирует предъявленное требование.

При недоказанности оснований привлечения к субсидиарной ответственности, но доказанности противоправного поведения контролирующего лица, влекущего иную ответственность, в том числе установленную статьей 53.1 ГК РФ, суд принимает решение о возмещении таким контролирующим лицом убытков.

Между тем, правовых оснований для взыскания с ответчиков убытков в виде суммы уступленной дебиторской задолженности также не имеется, поскольку в материалы дела не представлены документы, подтверждающие, что действия по заключению договора являлись незаконными. Доказательств причинения ущерба фактом передачи дебиторской задолженности иному лицу не представлено.

На основании вышеизложенного, суд отказывает в удовлетворении заявления.

Руководствуясь статьями 184, 185, 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, статьями 60, 61.10, 61.11 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" суд

О П Р Е Д Е Л И Л :

1. Отказать в удовлетворении заявления конкурсного управляющего общества с ограниченной ответственностью «Воркутинские котельные» о привлечении к субсидиарной ответственности ФИО3 и ФИО2.

2. Разъяснить, что определение суда может быть обжаловано во Второй арбитражный апелляционный суд (г. Киров) через Арбитражный суд Республики Коми в десятидневный срок.

Судья В.Н. Антоник