Гражданский кодекс часть 1

Арбитражный суд Пермского края в составе судьи Рахматуллина И.И., при ведении протокола судебного заседания секретарем судебного заседания Ермаковой Е.А.,

рассмотрел в открытом судебном заседании заявление финансового управляющего о признании недействительной сделки должника к ответчику ФИО1 (адрес: <...>);

в рамках дела по заявлению публичного акционерного общества «Сбербанк России» в лице филиала Западно-Уральского банка (614000, <...>; ИНН <***>; ОГРН <***>)

о признании ФИО2 (614088, <...> 3а-9; ИНН <***>; ОГРНИП <***>; ДД.ММ.ГГГГ года рождения) несостоятельным (банкротом),

при участии в судебном заседании представителей:

ФИО1 – ФИО3 (доверенность от 24.01.2018);

финансового управляющего – ФИО4 (доверенность от 20.08.2018).

Решением Арбитражного суда Пермского края от 04.12.2017 (резолютивная часть от 27.11.2017) в отношении ФИО2 (далее – ФИО2, должник) введена процедура реализации имущества, финансовым управляющим утвержден ФИО5 (далее – финансовый управляющий).

Сведения о введении в отношении должника процедуры реализации имущества опубликованы в газете «Коммерсантъ» 09.12.2017.

Финансовый управляющий 18.12.2017 обратился в суд с заявлением о признании недействительным договора купли-продажи от 03.02.2015, заключенного между ФИО2 и ФИО1 (далее - ФИО1), а также о применения последствий недействительности сделки в виде возмещения ФИО1 действительной стоимости нежилого здания (с учетом принятых в порядке

статьи 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации уточнений, л.д. 40-41, т. 1).

Определением суда от 24.01.2018 (л.д. 52-53, т. 1) к участию в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечена ФИО6 (далее – ФИО6).

Рассмотрение заявления (с учетом проведения экспертиз, отложений и перерыва) назначено на 15.04.2019.

В судебном заседании представитель конкурсного управляющего доводы заявления поддержал.

Представитель ФИО1 возражал относительно удовлетворения заявления, в том числе по доводам отзывов (л.д. 84-86, т. 1, л.д. 106, 157-159, т. 2).

Иные лица, участвующие в деле, в судебное заседание 15.04.2019 не явились.

Из материалов дела следует, что 03.02.2015 между ФИО2 (продавец) и ФИО1 (покупатель) заключен договор купли-продажи здания, расположенного по адресу: <...>; общей площадью 1 000 кв.м.; кадастровый номер 59:01:4413941:48 (л.д. 14-15, 134-135, т. 1)

Цена объект составила 100 000 рублей (пункт 2).

Оплата по договору должна быть произведена в момент заключения договора (пункт 3).

Договор зарегистрирован в установленном порядке в Управлении Росреестра по Пермскому краю.

Во исполнение договора покупатель передал продавцу 100 000 рублей, о чем имеется отметка в договоре.

Впоследствии 07.08.2017 ФИО1 (даритель) по договору дарения отчуждает ФИО6 (одаряемый) недвижимое имущество: нежилое здание, расположенное по адресу: <...>; общей площадью 1 000 кв.м.; кадастровый номер 59:01:4413941:48 (л.д. 45, т. 1).

Договор зарегистрирован в установленном порядке в Управлении Росреестра по Пермскому краю.

Далее, 31.08.2017 ФИО6 (продавец) по договору купли- продажи отчуждает ФИО7 указанное нежилое здание по цене 10 000 000 рублей.

Договор зарегистрирован в установленном порядке в Управлении Росреестра по Пермскому краю.

Во исполнение договора покупатель передал продавцу 10 000 000 рублей, о чем имеется отметка в договоре.

По мнению финансового управляющего, договор купли-продажи от 03.02.2015, заключенный между ФИО2 и ФИО1, является недействительной сделкой по статье 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), статьям 10, 168 Гражданского кодекса Российской Федерации,

как совершенной между аффилированными лицами, осведомленными о неплатежеспособности должника, в результате которой причинен вред кредиторам должника в виде отчуждения имущества по заниженной стоимости.

Рассмотрев заявление, суд пришел к следующим выводам.

В соответствии со статьей 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, пункта 1 статьи 32 Закона о банкротстве дела о банкротстве юридических лиц рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации с особенностями, установленными настоящим Федеральным законом.

При оспаривании сделки гражданина-должника, заключенной до 01.10.2015, неприменимы специальные основания, предусмотренные Законом о банкротстве, при этом сделка может быть признана недействительной по общим основаниям, установленным Гражданским кодексом Российской Федерации (например статьи 10, 168) .

По смыслу статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, с учетом разъяснений, данных в пункте 10 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.04.2009 № 32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)», пункта 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», пункта 9 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации», для признания факта злоупотребления правом при заключении сделки должно быть установлено наличие умысла у обоих участников сделки (их сознательное, целенаправленное поведение) на причинение вреда иным лицам.

В качестве возражений ФИО1 указал, в том числе на отсутствие у него информации о неплатежеспособности должника; цель причинения вреда не имела место быть; аффилированность не установлена. Само по себе совершение оспариваемой сделки в период подозрительности по цене, отличающейся от рыночной стоимости, в отсутствие доказательств причинения данной сделкой вреда, не может являться основанием для признания такой сделки недействительной. Кроме того, ФИО1 фактически передал ФИО2 3 000 000 рублей в качестве оплаты объекта по договору от 03.02.2015; указанные денежные средства были внесены на расчетные счета Е-вых и общества с ограниченной ответственностью «Капитал-Н» (далее – общество «Капитал-Н») и использованы в предпринимательской деятельности. Указание в договоре от 03.02.2015 на стоимость объекта в 100 000 рублей было обусловлено не целью причинения вреда кредиторам, а целью ФИО2 уменьшить сумму налога, подлежащую уплате вследствие получения дохода. При этом

на подобных договору от 03.02.2015 условиях Емшановой А.Ю. заключены аналогичные сделки с третьими лицами (в частности: Волосниковым).

При проверке указанных обстоятельств установлено, что фактически банкротство ФИО2, ФИО2 и банкротство принадлежащей им компании (общества «Капитал-Н») вызвано падением 27.02.2017 соседнего здания на здание автосалона, принадлежащего ФИО2 и приведение его в аварийное состояние, в связи с чем хозяйственная деятельность приостановлена (постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 05.12.2017).

На момент заключения спорного договора (03.02.2015) у Е-вых отсутствовала просроченная задолженность, кредитные обязательства выполнялись своевременно. Также в ходе рассмотрения дел о банкротстве ФИО2 № А50-10713/2017, ФИО2 № А50-10714/2017, общества «Капитал-Н» № А50-3413/2017 установлено, что ФИО2 и ФИО2 совместно осуществляли предпринимательскую деятельность по продаже автомобилей через общество «Капитал-Н». Денежный оборот ФИО2, ФИО2 и общества «Капитал-Н» фактически был взаимосвязанным, без разделения обязательств указанных лиц на самостоятельные. Для осуществления хозяйственной деятельности между ФИО2, ФИО2 и третьими лицами (в частности, ФИО8, ФИО9, ФИО10) существовали длительные доверительные правоотношения, в том числе вытекающие из договоров займа, иных обязательств. При этом выдача и возврат займов, процентов по ним, производилось периодически без какого-либо документального оформления; в то же время в качестве обеспечения возврата денежных средств, либо исполнения иных обязательств заключались договоры купли-продажи имущества; после возврата/исполнения – право собственности на основании соответствующей сделки возвращалось.

При решении вопроса о том, должен ли был контрагент должника знать о наличии у последнего признаков неплатежеспособности, во внимание принимается то, насколько он мог, действуя разумно и проявляя требующуюся от него по условиям оборота осмотрительность, установить наличие этих обстоятельств. К числу фактов, свидетельствующих в пользу такого знания, могут с учетом всех обстоятельств дела относиться следующие: неоднократное обращение должника к контрагенту с просьбой об отсрочке долга по причине невозможности уплаты его в изначально установленный срок; известное контрагенту длительное неисполнение должником обязательств перед третьими лицами, осведомленность о том, что в отношении должника возбуждено дело о банкротстве.

В случаях, когда законодательство или договор предусматривают получение стороной договора документов о финансовом положении контрагента, следует, в том числе, учитывать, имелись ли в представленных документах конкретные сведения, заметно свидетельствующие о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.

Само по себе наличие непогашенной задолженности перед отдельными кредиторами (контрагентами по сделкам, либо перед банком по кредитному

договору) на определенный период не свидетельствует о наличии у должника признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества. Неплатежеспособность не подлежит отождествлению с неоплатой конкретного долга отдельному кредитору. Формальное превышение размера кредиторской задолженности над размером активов, не является свидетельством невозможности исполнить свои обязательства. Такое превышение не может рассматриваться как единственный критерий, характеризующий финансовое состояние должника.

Фактов, указывающих на неплатежеспособность общества «Капитал-Н» и Е-вых на момент совершения сделки (03.02.2015), не приведено и документально не обосновано; достаточных доказательств того, что ФИО1 из общедоступных источников мог узнать о финансовом положении должника не представлено.

По мнению суда, при существующей «модели ведения бизнеса»

допустимо привлечение заемных средств под обеспечение имуществом / без такого обеспечения в целях надлежащего исполнения обязательств перед третьими лицами.

Фактически имеет место обеспечительная передача права собственности, суть которой сводится к тому, что должник привлекает у кредитора денежные средства, а в качестве обеспечения передает кредитору имущество, которое ранее принадлежало самому должнику. Обеспечением выступает имущество до момента возврата долга; поэтому в качестве последствий нарушения со стороны должника обязательств - возможность оставления кредитором имущества за собой, либо продажа его третьим лицам без процедуры обращения взыскания на это имущество.

В рассматриваемой ситуации речь идет о займе, либо ином обязательстве под титульное обеспечение с последующим оставлением имущества за собой в счет исполнения обязательств обязанным лицом. Намерение сторон направлены на надлежащее исполнение основного обязательства, что обуславливает и установление в договоре суммы, не соответствующей ее рыночной стоимости (предполагался возврат имущества после исполнения основного обязательства). В материалы дела не представлено достаточных доказательств того, что волеизъявление сторон договора не совпадает с их внутренней волей (иная цель заключения договора); а равно того, что стороны не стремились создать реальные правовые последствия.

Суд отмечает, что само по себе совершение оспариваемой сделки в период подозрительности при отсутствии доказательств цели причинения вреда имущественным правам кредиторов и злоупотребления правом со стороны ответчика по сделке не может являться достаточным основанием для признания данной сделки недействительной.

В то же время, в рамках модели обеспечительной собственности не должно допускаться ситуаций нарушение принципа эквивалентности: присвоение кредитором имущества, ценность которого больше, чем сальдо долга, или оставление себе части цены, полученной кредитором от продажи

имущества третьему лицу, в части, которая превышает сальдо обеспеченного долга.

Определением Арбитражного суда Пермского края от 24.08.2018 по делу № А50-10713/2017 проведена судебно-оценочная экспертиза по установлению рыночной стоимости спорного имущества, на разрешение которой был поставлен вопрос: какова рыночная стоимость следующего имущества по состоянию на 03.02.2015: «нежилое помещение, расположенное по адресу: <...>; общей площадью 1 000 кв.м.; кадастровый номер 59:01:4413941:48».

По результатам проведения экспертизы подготовлено заключение эксперта № 1154-09/18 от 14.09.2018, согласно которому рыночная стоимость данного объекта на 03.02.2015 составила 9 619 000 рублей, в том числе краткосрочное право аренды на земельный участок под зданием (общей площадью 1137,97 кв.м., кадастровый номер 59:01:4413941:10) – 1 200 000 рублей.

В связи с наличием разногласий участвующих в деле лиц относительно выводов, изложенных в заключении эксперта, определением суда от 21.01.2019 (л.д. 173-174, т. 2) назначена дополнительная экспертиза.

По результатам проведения экспертизы подготовлено заключение эксперта № 047-01/19, согласно которому рыночная стоимость данного объекта на 03.02.2015 (без учета наличия системы отопления) составила 6 848 000 рублей, в том числе краткосрочное право аренды на земельный участок под зданием (общей площадью 1137,97 кв.м., кадастровый номер 59:01:4413941:10) – 855 000 рублей.

Заключения эксперта соответствуют требованиям статьи 86 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, статьям 8, 16, 25 Федерального закона от 31.05.2001 № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»; содержат сведения об эксперте (имя, отчество, образование, специальность, стаж работы), оценку результатов исследования и обоснование выводов по поставленным вопросам, подпись эксперта удостоверено печатью учреждения.

В силу положений статей 64, 67, 68 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации заключения эксперта № 1154-09/18, № 04701/19 являются надлежащими доказательствами по настоящему делу, поскольку получены с соблюдением требований статьи 82 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, эксперт предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения.

Таким образом, на момент заключения спорной сделки 03.02.2015 стоимость имущества, указанная в договоре, существенно занижена, что не соответствует вышеуказанному принципу эквивалентности встречного обязательства.

Цель оспаривания сделок в процедуре реализации имущества гражданина подчинена общей цели названной процедуры - наиболее полное удовлетворение требований кредиторов исходя из принципов очередности и пропорциональности. Соответственно, главный правовой эффект,

достигаемый от оспаривания сделок, заключается в постановлении контрагента в такое положение, в котором бы он был, если бы сделка (в том числе по исполнению обязательства) не была совершена, а его требование удовлетворялось бы в рамках дела о банкротстве на законных основаниях.

При этом к тем лицам, которые действуют недобросовестно (то есть осознавая отсутствие оснований для получения предоставления от должника по причине его (будущей) неплатежеспособности и тем самым фактически умышленно причиняя вред остальным кредиторам), может быть применена специальная ответственность в виде постановки сторон основного обязательства в первоначальное положение (с учетом эквивалентности обеспечительного обязательства).

Применительно к рассматриваемой ситуации это означает, что при доказанности факта того, что ФИО1 был осведомлен о неплатежеспособности должника на момент принятия ФИО1 мер, направленных на отчуждение имущества третьим лицам в целях избежания последствий в виде возврата имущества в натуре (возврат имущества как результат нахождения этого имущества в собственности ФИО1 без соразмерного встречного исполнения), договор от 03.02.2015 может быть признан недействительной сделкой как способ защиты прав кредиторов должника (ФИО2), рассчитывавших на пропорциональное удовлетворение своих требований за счет реализации переданного в качестве титульного обеспечения имущества.

Дело о несостоятельности (банкротстве) ФИО2 возбуждено 17.05.2017. Несмотря на то, что договор купли-продажи спорного имущества подписан 03.02.2015 с переходом права собственности 09.02.2015 (согласно отметке в договоре), ФИО1 только после возбуждения дела о банкротстве дарит это имущество по договору от 07.08.2017 своему родственнику ФИО6, которая, в свою очередь, меньше чем через месяц продает имущество ФИО7 по договору от 31.08.2017 за 10 000 000 рублей. При этом в этот же день 31.08.2017 ФИО7 заключает договор займа с обществом с ограниченной ответственность «Йота» (далее – общество «Йота») на приобретение полученного по договору с ФИО6 имущества (здания, расположенного по адресу: <...>; общей площадью 1 000 кв.м.; кадастровый номер 59:01:4413941:48) (л.д. 122, т. 1) и в качестве обеспечения - договор залог (ипотеки) от 03.10.2017 (л.д. 120-121) с оценочной стоимостью здания в 10 000 000 рублей.

Необходимость совершения указанных действий (безвозмездное отчуждение имущества именно после возбуждения дела о банкротстве должника) со стороны ФИО1, при установленных по делу обстоятельствах (получение имущества по заниженной стоимости), по мнению суда, не обоснована.

ФИО6 в отзыве (л.д. 90-92, т. 2) пояснила, что после сделки дарения, оценив затраты на подготовку помещения к сдаче в аренду, учитывая также необходимость приобретения квартиры, она приняла решение продать спорное имущество. Заинтересованность и

аффилированность между Механошиной И.Л., Суворовым А.М. и Емшановой А.Ю. отсутствует.

Также, по мнению суда, не раскрыта экономическая целесообразность данной сделки (дарение по договору от 07.08.2017 и последующая продажа); не указано на что именно направлены полученные от ФИО7 денежные средства, при том, что по договору купли-продажи квартиры (по адресу:<...>) от 18.10.2017 между ФИО11 (продавец) и ФИО6 (покупатель) (л.д. 84-85, т. 2) стоимость квартиры составила 4 800 000 рублей, а в отзыве ФИО6 (л.д. 90, т. 2) в качестве места жительства указана квартира по адресу: <...>.

Оценив обстоятельств и материалы дела, суд считает, что имеет место ситуация принятия ФИО1 мер, направленных на намеренное отчуждение имущества третьим лицам с целью предотвращения его возврата в натуре; также не исключается и цель получения неосновательного обогащения за счет его продажи имущества третьим лицам путем использования схемы дарения аффилированному лицу (присвоение кредитором имущества, ценность которого больше, чем сальдо долга/ оставление себе части цены, полученной кредитором от продажи имущества третьему лицу, в части, которая превышает сальдо обеспеченного долга).

Суд отмечает, что, действительно, как указывает ФИО1, в спорный период осуществлялись иные подобные сделки между ним и должником, а равно между должником и третьими лицами.

Так, между ФИО1 (покупатель) и ФИО2 (продавец) заключен договор от 25.08.2014 (л.д.23,т. 2) купли-продажи здания, общей площадью 84 кв.м., по адресу: <...> и земельного участка, общей площадью 898 кв.м., по адресу: <...>, КС «Вишенка», участок № 61. Цена договора – 100 000 рублей.

Также 23.06.2014 между обществом «Капитал-Н» (продавец) в лице ФИО2 и ФИО2 (покупатель) подписан договор купли- продажи здания (л.д. 166-167, т. 2) по адресу: <...>, площадью 350 кв.м. Цена по договора составила 100 000 рублей.

Уже 25.08.2014 между ФИО1 (продавец) и ФИО2 (покупатель) подписывается договор купли-продажи этого же здания (л.д.

162-163, т. 2) по адресу: г.Пермь, ул. 3-я Гиринская, 27А, площадью 350 кв.м. Цена по договора составила 100 000 рублей.

Затем 12.11.2014 между ФИО2 (продавец) и ФИО1 (покупатель) вновь подписан договор купли-продажи здания (л.д. 160-161, т. 2) по адресу: <...>, площадью 350 кв.м. Цена по договора составила 100 000 рублей.

Далее, 01.09.2017 ФИО1 (даритель) по договору дарения отчуждает указанное имущество (здание, кадастровый номер 59:01:4413941:47) ФИО13 (л.д. 108, т. 1), которая 10.10.2017 продает это имущество ФИО8 по договору купли-продажи за 600 000 рублей (л.д. 103, т. 1). При этом ФИО8 ранее являлся руководителем общества «Йота», а учредителем – ФИО14.

Кроме того, между ФИО2 (продавец) и ФИО9 (покупатель) подписан договор купли-продажи здания (л.д. 168-169, т. 2) по адресу: <...>, площадью 500 кв.м. Цена по договора составила 100 000 рублей.

По мнению суда, с учетом установленных в рамках дел о банкротстве № А50-10713/2017, А50-10714/2017, А50-3413/2017 обстоятельств, представленные документы подтверждают наличие между ФИО1, ФИО2 и иными лицами длительных правоотношений, в рамках которых основные обязательства (как правило, займы) обеспечивались оформлением «гарантийных» сделок с формальным указанием цены договора (в частности: в 100 000 рублей). Как отмечалось ранее, само по себе оформление таких сделок не противоречит закону в ситуации, когда имеет место платежеспособность должника; в случае же банкротства стороны основного обязательства (например, займа) другая сторона должна осознавать неправомерность нахождения в своей собственности имущества на сумму, превышающее предоставленное ей встречное исполнение (например, превышающее размер займа); в такой ситуации в целях избежания неблагоприятных последствий в связи с неправомерным удержанием имущества последнее должно быть возвращено в натуре, либо выплачена его стоимость за минусом предоставленного исполнения (займа и т.п.).

Совершение же ФИО1 сделки, направленной на безвозмездное отчуждение имущества, при том, что (согласно его пояснениям) по договору передано 3 000 000 рублей, а проведенной судебной экспертизы установлено, что стоимость имущества значительно превышает названную ФИО1 сумму, в связи с чем имело место осознание ФИО1 неправомерности нахождения у себя имущества как полученного без эквивалентного встречного обеспечения/исполнения, суд считает такие действия ФИО1 недобросовестными, а потому в силу вышеизложенных положений в качестве предотвращения причинения кредиторам должника вреда в виде невозможности получения удовлетворения своих требований за счет продажи ликвидного актива следует возвратить стороны в первоначальное

положение путем признания недействительным договора купли-продажи от 03.02.2015 как обеспечительной/гарантирующей сделки.

Иной подход (отказ в признании сделки недействительной), по мнению суда, предоставил бы ФИО1 преимущественное удовлетворение своих требований, либо неосновательное обогащение за счет оставления имущества за собой, полученного без эквивалентного встречного исполнения.

Поскольку в натуре имущество возвратить невозможно в силу его отчуждения третьим лицам, с учетом пределов заявленных требований управляющего, в качестве последствий недействительности (статья 167 Гражданского кодекса Российской Федерации) суд считает возможным взыскать с ФИО1 в пользу ФИО2 рыночную стоимость имущества на момент совершения сделки (03.02.2015) за минусом средств, полученных по договору (100 000 рублей). Документального обоснования получения ФИО2 от ФИО1 3 000 000 рублей в материалах дела не имеется.

Согласно заключению эксперта № 1154-09/18 стоимость спорного имущества составила 9 619 000 рублей. Впоследствии, в связи с наличием возражений относительно того, что на момент заключения спорной сделки (03.02.2015) здание не имело систем отопления, в дополнительной экспертизе (заключение № 047-01/19) эксперт указал, что стоимость спорного имущества на 03.02.2015 составила 6 848 000 рублей. При этом в ходе рассмотрения дела эксперт пояснил, что первоначально стоимость в 9 619 000 рублей (с учетом систем отопления) определена исходя из представленной декларации об объекте недвижимого имущества от 30.07.2014 (л.д. 141, т. 1), согласно которой здание имеет автономное отопление.

Учитывая, что декларация об объекте недвижимого имущества – документ, позволяющий зарегистрировать право собственности на постройку, возведенную без предварительного получения разрешения (носит заявительный характер), а иных доказательств, подтверждающих наличие систем отопления на момент совершения сделки, не имеется, что не позволяет проверить достоверность данного обстоятельства, принимая во внимание пояснения участвующих в деле лиц (о том, что не исключается подключение к системе отопления только в 2016, 2017 годах), суд считает возможным в качестве рыночной стоимость имущества принять заключение № 047-01/19 (6 848 000 рублей – без учета систем отопления). Так как сторонами факт получения 100 000 рублей по договору от 03.02.2015 не оспаривается, с ФИО1 в качестве последствий недействительной сделки подлежит взысканию 6 748 000 рублей.

При этом суд считает необходимым разъяснить право ФИО1 обратиться к ФИО2 с соответствующими требованиями (сумма предоставленного встречного исполнения, превышающего 100 000 рублей), вытекающими из договора от 03.02.2015 (при документальном обосновании)

Соответствующие доводы ФИО1 отклоняются по основаниям, изложенным в мотивировочной части настоящего определения.

Так как заявление конкурсного управляющего о признании сделок должника недействительными подлежит удовлетворению, а при подаче

заявления уплачена пошлина в сумме 6000 рублей (чек-ордер от 18.12.2017), данная пошлина относится на Лыкова Л.В. в соответствии с положениями статьи 110 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, с учетом разъяснений, данных в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 11.07.2014 № 46 «О применении законодательства о государственной пошлине при рассмотрении дел в арбитражных судах».

Руководствуясь статьями 184, 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Пермского края

О П Р Е Д Е Л И Л:

Применить последствия недействительности сделки,

Взыскать с ФИО1 (ДД.ММ.ГГГГ г.р., <...>) в пользу ФИО2 (614088, <...> 3а-9; ИНН <***>; ОГРНИП <***>; ДД.ММ.ГГГГ г.р.) (в конкурсную массу) 6 748 000 рублей.

Разъяснить право ФИО1 обратиться к ФИО2 с соответствующими требованиями (сумма предоставленного встречного исполнения, превышающего 100 000 рублей), вытекающими из договора от 03.02.2015 (при документальном обосновании).

Судья И.И. Рахматуллин