Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в открытом судебном заседании заявления финансового управляющего должника о признании сделок должника недействительными (соглашения об отступном от 09.08.2017 и договора процентного займа от 30.06.2016), заключенных между ФИО1 и ФИО2 ФИО3,

в рамках дела по заявлению публичного акционерного общества «Сбербанк России» в лице филиала Западно-Уральского банка (614000, <...>; ИНН <***>; ОГРН <***>) о признании ФИО1 (614088, <...> 3а-9; ИНН <***>; ОГРНИП <***>; ДД.ММ.ГГГГ года рождения) несостоятельным (банкротом),

при участии в судебном заседании представителей:

ФИО3 – ФИО4 (доверенность от 17.04.2018),

финансового управляющего – ФИО5 (доверенность от 20.08.2018).

Решением Арбитражного суда Пермского края от 04.12.2017 (резолютивная часть от 27.11.2017) в отношении ФИО1 (далее – ФИО1, должник) введена процедура реализации имущества, финансовым управляющим утвержден ФИО6 (далее – финансовый управляющий).

Сведения о введении в отношении должника процедуры реализации имущества опубликованы в газете «Коммерсантъ» 09.12.2017.

Финансовый управляющий 26.03.20187 обратился в суд с заявлением о признании недействительным соглашения об отступном от 09.08.2017, заключенного между ФИО3 (далее - ФИО3) и ФИО1

Также финансовый управляющий 04.07.2018 обратился в суд с заявлением о признании недействительным договора процентного займа от 30.06.2016, заключенного между ФИО3 и ФИО1

Определением суда от 16.08.2018 производство по заявлениям финансового управляющего о признании сделок должника недействительными (соглашения об отступном от 09.08.2017 и договора процентного займа от 30.06.2016), заключенных между ФИО1 и ФИО3, объединено в одно производство.

К участию в обособленном споре в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечено АО КБ «АГРОПРОМКРЕДИТ».

Рассмотрение заявлений назначено (с учетом отложения и перерыва) на 28.03.2019.

В судебном заседании представитель финансового управляющего доводы заявления поддержал.

Представитель ФИО3 возражал относительно удовлетворения заявления; заявил ходатайство о вызове свидетеля – ФИО7

В удовлетворении указанного ходатайства отказано ввиду отсутствия оснований, предусмотренных статьей 88 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Иные лица, участвующие в деле, в судебное заседание не явились; о времени и месте рассмотрения спора извещены надлежащим образом.

Из материалов дела следует, что 30.06.2016 между ФИО3 (займодавец) и ФИО1 (заемщик) подписан договор процентного займа (л.д. 7, т. 1) на сумму 1 000 000 рублей под 10 % годовых на срок до 30.06.2017.

Пунктом 7.2 договора предусмотрено заключение договора залога движимого имущества в качестве обеспечения возврата займа.

Между АО КБ «АГРОПРОМКРЕДИТ» (цедент) и ФИО3 (цессионарий) заключен договор об уступке прав (требований) от 08.08.2017 № 08082017 (л.д. 7-9, т. 1), по условиям которого цедент обязуется передать права (требования) кредитора цессионарию, а цессионарий обязуется принять и оплатить права (требования), принадлежащие цеденту, вытекающие из кредитного договора <***> от 02.06.2014, заключенного между цедентом и ФИО1, ФИО1

Обеспечительные обязательства (договор залога от 02.06.2014 <***>) также переданы цессионарию.

По состоянию на 08.08.2017 задолженность по кредитному договору составила 52 698 рублей 75 копеек, в том числе 52 594 рубля 33 копейки основного долга, 104 рубля 42 копейки процентов на просроченный долг.

Стоимость уступки составила 52 698 рублей 75 копеек (пункт 1.2).

Цессионарий уведомлен о том, что в отношении ФИО1 и ФИО1 введены процедуры банкротства (дела № А50-10713/2017, А50-10714/2017) (пункт 1.3).

Права (требования) переходят к цессионарию в момент полной оплаты стоимости уступаемого права (пункт 3.1).

Далее, 09.08.2017 между ФИО8 (кредитор) и ФИО1 (должник) заключено соглашение об отступном по кредитным договорам и договору цессии (л.д. 10, т. 1) следующего содержания: должник взамен исполнения обязательств, вытекающих из кредитного договора <***> от 02.06.2014 на 1 000 000 рублей и кредитного договора <***> от 02.06.2014 на 425 531,91 рублей, заключенных между АО КБ «АГРОПРОМКРЕДИТ» и ФИО1 и руководствуясь договором цессии (уступки требования) №08082017 от 08.08.2017, заключенным между АО КБ «АГРОПРОМКРЕДИТ» и ФИО3, где права кредитора переходят к ФИО3, а также договором процентного займа от 30.06.2016, между ФИО3 и ФИО1, предоставляет кредитору отступное в порядке и на условиях, определенных соглашением (пункт 1.1).

С момента предоставления отступного обязательства должника, возникшие из кредитных договоров, договора цессии и договора процентного займа прекращаются полностью, включая производные от него обязательства по оплате неустойки и т.п. (пункт 1.2).

В качестве отступного по соглашению должник передает кредитору следующее имущество: транспортное средство: грузовой тягач-седельный, идентификационный номер (VIN) <***>, категория ТС: С, год изготовления ТС: 2012, модель, номер двигателя: ХЕЗ15С1, W-17342, шасси (рама) №: XLRTE47XS0E707658, цвет: белый, мощность двигателя: 428 л.с., рабочий объем двигателя: 12580 куб.см., тип двигателя: дизельный, экологический класс: четвертый, организация-изготовитель: ООО «Волготранс».

Право собственности должника на указанный предмет отступного, передаваемый в собственность кредитору по настоящему соглашению об отступном, подтверждается паспортом транспортного средства серии 43 НН № 8369942.2

Стоимость передаваемого имущества 1 400 000 рублей (пункт 2.1).

Срок передачи имущества: не позднее 10.08.2017 (пункт 2.2).

По мнению финансового управляющего, соглашение об отступном от 09.08.2017 и договор займа от 30.06.2016 являются недействительными по статьями 10, 170 Гражданского кодекса Российской Федерации и статье 61.3 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве).

Рассмотрев заявление, суд пришел к следующим выводам.

В соответствии со статьей 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, пункта 1 статьи 32 Закона о банкротстве дела о банкротстве юридических лиц рассматриваются арбитражным судом по правилам, предусмотренным Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации с особенностями, установленными настоящим Федеральным законом.

В соответствии с пунктом 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия (мнимая сделка), ничтожна. Данная норма направлена на защиту от недобросовестности участников гражданского оборота.

Фиктивность мнимой сделки заключается в том, что у ее сторон нет цели достижения заявленных результатов. Волеизъявление сторон мнимой сделки не совпадает с их внутренней волей. Реальной целью мнимой сделки может быть, например, искусственное создание задолженности стороны сделки перед другой стороной для последующего инициирования процедуры банкротства и участия в распределении имущества должника.

Кроме того, по смыслу пунктов 1,2 статьи 61.3 Закона о банкротстве, с учетом разъяснений, данных в пунктах 10, 11, 12 постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – постановление № 63), в случае, когда сделки (действия), повлекшие предпочтительное удовлетворение требований одного из кредиторов, совершены в течение одного месяца до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом или после указанного момента, они могут быть признаны недействительными вне зависимости от того, было ли такому кредитору известно о неплатежеспособности (недостаточности имущества) должника, а равно не требуется устанавливать обстоятельства, связанные с недобросовестностью кредитора.

Если сделка с предпочтением была совершена не ранее чем за шесть месяцев и не позднее чем за один месяц до принятия судом заявления о признании должника банкротом, то, в силу пункта 3 статьи 61.3 Закона о банкротстве, она может быть признана недействительной, только если в наличии имеются условия, предусмотренные пунктом 1 статьи 61.3 Закона о банкротстве, и при этом оспаривающим сделку лицом доказано, что на момент совершения сделки кредитору или иному лицу, в отношении которого совершена такая сделка, было или должно было быть известно о признаке неплатежеспособности или недостаточности имущества либо об обстоятельствах, которые позволяют сделать вывод о признаке неплатежеспособности или недостаточности имущества.

В рассматриваемом случае дело о несостоятельности (банкротстве) ФИО1 возбуждено 17.05.2017, соглашение об отступном заключено 09.08.2017, то есть в период подозрительности, предусмотренный пунктом 2 статьи 61.3 Закона о банкротстве, в связи с чем, по общему правилу, не подлежит доказыванию факт осведомленности ответчика о неплатежеспособности должника. Договор займа подписан 30.06.2016, поэтому положения статьи 61.3 Закона о банкротстве не применимы.

1.Относительно договора займа от 30.06.2016.

В качестве возражений ФИО3 (отзыв, л.д. 20-22, т. 2), а также ФИО1 пояснили, что договор займа от 30.06.2016 не является мнимой сделкой; факт получения ФИО1 1 000 000 рублей отражен в договоре; при этом займ предоставлен под проценты, что объясняет его экономическую целесообразность. У ФИО3 в собственности имеются иные транспортные средства (помимо спорного), что подтверждается паспортами транспортных средств, а именно: ПТС 39 ТТ 556042, ПТС 78 ТО 67595, которые также приносили доход. Помимо этого финансовая возможность подтверждается справкой о состоянии вклада за период 01.01.2015 по 29.06.2015, расписками, по которым ФИО3 возвращали ранее переданные в долг денежные средства.

ФИО1 получила от ФИО3 спорные денежные средства, которые впоследствии вносились в банк АО КБ «АГРОПРОМКРЕДИТ» для погашения кредитов, взятых в 2014 году. В целях подтверждения намерений на возврат денежных средств в залог ФИО3 передано спорное транспортное средство, которое находилось в неудовлетворительном состоянии. По соглашению с ФИО3 последний с 2016 года пользовался транспортным средством, осуществлял его ремонт в целях ведения хозяйственной деятельности ООО «Спецтранскоплект» по перевозке, в котором он являлся руководителем и соучредителем. Как было отмечено, в дальнейшем права АО КБ «АГРОПРОМКРЕДИТ» перешли к ФИО3; требования АО КБ «АГРОПРОМКРЕДИТ» не включены в реестр требований кредиторов должника, задолженность перед банком отсутствует. На момент заключения договора займа от 30.06.2016 должник не обладал признаками не платежеспособности; соответствующая информация не была известна ФИО3

При проверке указанных обстоятельств установлено, что фактически банкротство ФИО1, ФИО1 и банкротство принадлежащей им компании (общества с ограниченной ответственностью «Капитал-Н» (далее – общество «Капитал-Н»)) вызвано падением 27.02.2017 соседнего здания на здание автосалона, принадлежащего ФИО1 и приведение его в аварийное состояние, в связи с чем хозяйственная деятельность приостановлена (постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 05.12.2017).

На момент заключения спорного договора займа (30.06.2016) у Е-вых отсутствовала просроченная задолженность, кредитные обязательства выполнялись своевременно. Также в ходе рассмотрения дел о банкротстве ФИО1 № А50-10713/2017, ФИО1 № А50-10714/2017, общества «Капитал-Н» № А50-3413/2017 установлено, что ФИО1 и ФИО1 совместно осуществляли предпринимательскую деятельность по продаже автомобилей через общество «Капитал-Н». Денежный оборот ФИО1, ФИО1 и общества «Капитал-Н» фактически был взаимосвязанным, без разделения обязательств указанных лиц на самостоятельные. Для осуществления хозяйственной деятельности между ФИО1, ФИО1 и третьими лицами существовали длительные доверительные правоотношения, в том числе вытекающие из договоров займа. При этом выдача и возврат займов, процентов по ним, производилось периодически без какого-либо документального оформления.

При решении вопроса о том, должен ли был контрагент должника знать о наличии у последнего признаков неплатежеспособности, во внимание принимается то, насколько он мог, действуя разумно и проявляя требующуюся от него по условиям оборота осмотрительность, установить наличие этих обстоятельств. К числу фактов, свидетельствующих в пользу такого знания, могут с учетом всех обстоятельств дела относиться следующие: неоднократное обращение должника к контрагенту с просьбой об отсрочке долга по причине невозможности уплаты его в изначально установленный срок; известное контрагенту длительное неисполнение должником обязательств перед третьими лицами, осведомленность о том, что в отношении должника возбуждено дело о банкротстве.

В случаях, когда законодательство или договор предусматривают получение стороной договора документов о финансовом положении контрагента, следует, в том числе, учитывать, имелись ли в представленных документах конкретные сведения, заметно свидетельствующие о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.

Само по себе наличие непогашенной задолженности перед отдельными кредиторами (контрагентами по сделкам, либо перед банком по кредитному договору) на определенный период не свидетельствует о наличии у должника признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества. Неплатежеспособность не подлежит отождествлению с неоплатой конкретного долга отдельному кредитору. Формальное превышение размера кредиторской задолженности над размером активов, не является свидетельством невозможности исполнить свои обязательства. Такое превышение не может рассматриваться как единственный критерий, характеризующий финансовое состояние должника.

Фактов, указывающих на неплатежеспособность общества «Капитал-Н» и Е-вых на момент совершения сделки (30.06.2016), не приведено и документально не обосновано; достаточных доказательств того, что ФИО3 из общедоступных источников мог узнать о финансовом положении должника не представлено.

По общему правилу, отсутствие задекларированного дохода, достаточного для предоставления займа, не рассматривается как достаточное основание для опровержения факта предоставления займа. По мнению суда, при существующей «модели ведения бизнеса» отсутствие исчерпывающих доказательств финансовой возможности выдать займ, а равно факта его возврата, допустимо и не выходит за пределы стандартной управленческой практики, когда находящийся в сходных обстоятельствах добросовестный и разумный менеджер в целях надлежащего исполнения обязательств перед третьими лицами изыскивает всевозможные меры для пополнения оборотных средств, в том числе за счет привлечения заемных средств под обеспечение имуществом / без такого обеспечения.

Как было отмечено, в 2016 году в качестве обеспечения возврата полученных заемных средств в размере 1 000 000 рублей (пункт 7.2), ФИО3 предоставлено транспортное средство: грузовой тягач-седельный, идентификационный номер (VIN) <***>. Фактически имеет место обеспечительная передача права собственности, суть которой сводится к тому, что должник привлекает у кредитора денежные средства, а в качестве обеспечения передает кредитору имущество, которое ранее принадлежало самому должнику. Обеспечением выступает имущество до момента возврата долга; поэтому в качестве последствий нарушения со стороны должника обязательств - возможность оставления кредитором имущества за собой, либо продажа его третьим лицам без процедуры обращения взыскания на это имущество.

В рассматриваемой ситуации речь идет о займе под титульное обеспечение с последующим оставлением имущества за собой в счет исполнения обязательств заемщиком. Намерение заемщика и займодавца направлены на надлежащее исполнение заемных обязательств, поэтому оснований для признания договора займа мнимой сделкой по пункту 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации в таком случае не имеется. В материалы дела не представлено достаточных доказательств того, что волеизъявление сторон договора займа не совпадает с их внутренней волей (иная цель заключения займа); а равно того, что стороны не стремились создать реальные правовые последствия.

По смыслу статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, с учетом разъяснений, данных в пункте 10 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.04.2009 № 32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)», пункта 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», пункта 9 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации», для признания факта злоупотребления правом при заключении сделки должно быть установлено наличие умысла у обоих участников сделки (их сознательное, целенаправленное поведение) на причинение вреда иным лицам. Злоупотребление правом должно носить явный и очевидный характер, при котором не остается сомнений в истинной цели совершения сделки.

С целью квалификации спорной сделки в качестве недействительной, совершенной с намерением причинить вред другому лицу суду необходимо установить обстоятельства, неопровержимо свидетельствующие о наличии факта злоупотребления правом со стороны контрагента, выразившегося в заключении спорной сделки. По общему правилу добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное.

Учитывая отсутствие доказательств, подтверждающих осуществление спорной сделки (займа от 30.06.2016) в целях причинения вреда, суд также не усматривает оснований для признания сделки должника недействительной по статье 10 Гражданского кодекса Российской Федерации. Доказательства обратного отсутствуют.

Суд отмечает, что само по себе совершение оспариваемой сделки в период подозрительности при отсутствии доказательств цели причинения вреда имущественным правам кредиторов и злоупотребления правом со стороны ответчика по сделке не может являться достаточным основанием для признания данной сделки недействительной.

При таких обстоятельствах, поскольку факт получения денежных средств по договору займа отражен непосредственно в договоре, а доказательств, безусловно опровергающих финансовую возможность ФИО3 выдать займ, не имеется, как и отсутствуют доказательства возврата займа, по мнению суда, заявление финансового управляющего о признании договора займа от 30.06.2016 недействительной (ничтожной) сделкой удовлетворению не подлежит.

2.Относительно соглашения об отступном от 09.08.2017.

В качестве возражений (отзыв, л.д. 54-55, т. 1) ФИО3 указал на то, что он является залоговым кредитором ФИО1 по обязательствам, вытекающим из кредитного договора и договора займа; предмет залога – спорное транспортное средство, переданное по соглашению об отступном; соответственно, по мнению ФИО3, совершенная сделка с предпочтение подлежит признанию недействительной только в случае, если кредитор получает удовлетворение, причитающееся ему по правилам Закона о банкротстве по отношению к залоговому кредитору. На момент совершения сделки стоимость транспортного средства составила 265 000 рублей (отчет № 560/05/18-ОЦ, л.д. 61-84, т. 1), следовательно, в конкурсную массу подлежит возврату 53 000 рублей (20 %). При этом впоследствии в результате проведения ремонтных работ стоимость транспортного средства увеличилась.

Кроме того, как пояснялось ранее, ФИО3 начал пользоваться переданным ему по соглашению об отступном транспортным средством еще в 2016 году. Получив возможность пользоваться тягачем и будучи руководителем и соучредителем ООО «Спецтранскомплект» (основной вид деятельности - 52.29 Деятельность вспомогательная прочая, связанная с перевозками), ФИО3 предпринял попытку направить спорное транспортное средство в рейс до г. Старый Надым, для чего получил соответствующее разрешение на движение по автомобильным дорогам в Филиале ФКУ «Федеральное агентство автомобильных дорог Урала» в г. Перми. Однако, в ходе данной поездки транспортное средство вышло из строя, его пришлось ремонтировать, а транспортное средство для доставки груза заменить. В последующий период времени, получив очередную заявку на перевозку груза, ООО «Спецтранскомплект» для доставки груза используется спорный тягач, что подтверждается соответствующей заявкой на перевозку груза № 448 от 14.11.2016 г. от ООО «Уральский Перевозчик». Однако, после данной поездки транспортное средство в очередной раз пришлось ремонтировать, так как дальнейшее его использование в работе было невозможно. Далее, после ремонтов и улучшений, произведенных уже за свой счет, ФИО3 восстановил транспортное средство, тем самым увеличив его рыночную стоимость. Соответственно, получив транспортное средство по соглашению об отступном, ФИО3 получил то, что ему справедливо причиталось бы при должном распределении конкурсной массы.

Цель оспаривания сделок в конкурсном производстве/процедуре реализации имущества гражданина по специальным основаниям главы III.1 Закона о банкротстве подчинена общей цели названной процедуры - наиболее полное удовлетворение требований кредиторов исходя из принципов очередности и пропорциональности. Соответственно, главный правовой эффект, достигаемый от оспаривания сделок, заключается в постановлении контрагента в такое положение, в котором бы он был, если бы сделка (в том числе по исполнению обязательства) не была совершена, а его требование удовлетворялось бы в рамках дела о банкротстве на законных основаниях.

При этом к тем лицам, которые действуют недобросовестно (то есть осознавая отсутствие оснований для получения предоставления от должника по причине его (будущей) неплатежеспособности и тем самым фактически умышленно причиняя вред остальным кредиторам), может быть применена специальная ответственность в виде понижения очередности удовлетворения восстановленного по признанной недействительной сделке требования (пункт 2 статьи 61.6 Закона о банкротстве, пункт 27 постановления № 63).

Поэтому при разрешении вопроса о квалификации той или иной сделки на предмет ее действительности следует исходить из перечисленных выше критериев, способствующих выравниванию правового положения кредиторов.

Ключевой характеристикой требования залогодержателя является то, что он имеет безусловное право в рамках дела о банкротстве получить удовлетворение от ценности заложенного имущества приоритетно перед остальными (в том числе текущими) кредиторами, по крайней мере, в части 80% стоимости данного имущества (если залог обеспечивает кредитные обязательства - статья 18.1, пункт 2 статьи 138 Закона о банкротстве).

Соответственно, если залоговый кредитор получает удовлетворение не в соответствии с процедурой, предусмотренной статьями 134, 138 и 142 Закона о банкротстве, а в индивидуальном порядке (в том числе в периоды, указанные в пунктах 2 и 3 статьи 61.3 данного Закона), он в любом случае не может считаться получившим предпочтение в части названных 80%.

Именно на этом основаны разъяснения порядка оспаривания сделок по исполнению требований залогодержателя согласно статье 61.3 Закона о банкротстве, изложенные в пункте 29.3 постановления № 63.

В рассматриваемом случае фактически требование ФИО3 погашено после возбуждения в отношении должника процедуры банкротства путем оставления предмета залога за собой.

При оспаривании подобной сделки с учетом периода ее совершения не требуется доказывания осведомленности кредитора о неплатежеспособности должника и, следовательно, осознания им получения преимущества в удовлетворении большего, чем он получил бы в конкурсе. В остальной части, касающейся объема недействительности сделки и порядка применения реституции, применимы разъяснения, изложенные в пункте 29.3 постановления № 63. В частности, общим правилом является то, что признание сделки недействительной не может повлечь ухудшение положения залогового кредитора в той части, в которой обязательство было прекращено без признаков предпочтения. При этом в случае невозможности осуществления натуральной реституции (как в настоящем случае), в рамках применения последствий недействительности сделки с залогового кредитора взыскиваются денежные средства только в размере обязательств, погашенных с предпочтением.

Оценив обстоятельства и материалы дела, с учетом того, что ФИО3 на момент заключения соглашения от 09.08.2017 обладал информацией о банкротстве должника (что следует из договора об уступке от 08.08.2017, пункт 1.3), а также того, что при реализации имущества как предмета залога ФИО3 как залоговый кредитор вправе был преимущественно претендовать на 80% от стоимости продажи предмета залога, суд приходит к выводу об оказании ФИО3 предпочтения в размере 20% от стоимости транспортного средства.

В качестве последствий недействительности сделки, исходя из положений статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьи 61.6 Закона о банкротстве, разъяснений постановления № 63, суд считает возможным взыскать с ФИО3 в пользу должника 20 % от стоимости имущества.

Определением суда от 09.01.2019 назначена судебно-оценочная экспертиза по установлению рыночной стоимости спорного имущества.

По результатам экспертизы подготовлено заключение эксперта № 2/01/19 от 06.02.2018, согласно которому рыночная стоимость транспортного средства: грузовой тягач, 2012 года выпуска, VIN <***>, цвет белый составляет 1 242 000 рубля. В связи с отсутствием улучшений с 09.08.2017 в отношении указанного транспортного средства влияния на рыночную стоимость не оказано. В заключении эксперта № 2/01/19 также указано, что до произведенных улучшений тягач мог находиться в нерабочем состоянии и требовал капитального ремонта.

Впоследствии в судебном заседании 20.03.2018 эксперт пояснил, что улучшения на транспортном средстве совершены до 09.08.2017; поэтому стоимость транспортного средства на дату заключения договора займа (30.06.2016) может быть уменьшена на стоимость ремонтных работ и запасных частей согласно представленным ФИО3 документам (заказ-наряды, товарные чеки, л.д. 56—60, т. 1, 43-47, т. 2) на общую сумму 979 183 рубля.

С учетом того, что, как правило, реализация имущества с торгов проходит в несколько этапов (первоначальные, повторные торги, торги посредством публичного предложения), где по каждому этапу идет снижение начальной стоимости имущества, суд считает возможным определить стоимость имущества на момент заключения сделки, по которому оно реально могло бы быть реализовано, в 265 000 рублей. Таким образом, ФИО3, получив преимущество на сумму 53 000 рублей (20 % от 265 000 рублей) в качестве последствий недействительности сделки должен возвратить в конкурсную массу 53 000 рублей.

Вместе с тем, так как ФИО3 внесено на депозит суда 53 000 рублей (чек-ордер от 10.12.2018, л.д. 68, т. 2) в качестве возврата полученного преимущественного удовлетворения, суд считает возможным произвести исполнение судебного акта в части применения последствий недействительности сделки путем перечисления названной суммы ФИО1 с депозитного счета суда после вступления в законную силу судебного акта.

Оснований для возврата транспортного средства в натуре суд не усматривает, поскольку, во-первых, стоимость транспортного средства на момент его передачи ФИО3 была существенно ниже произведенных улучшений (в связи с чем у ФИО3 возникает право требования на сумму произведенных улучшений в случае возврата транспортного средства); во-вторых, возврат транспортного средства в данном случае не имеет экономического смысла, поскольку повлечет дополнительные расходы на организацию торгов в рамках процедуры банкротства; увеличит реестр требований кредиторов требованиями залогового кредитора, при том, что отсутствуют бесспорные доказательства того, что имущество в рамках дела о банкротстве было бы реализовано по иной цене, отличной от цены согласно соглашению. В этой связи следует признать, что цель, на достижение которой направлены положения статей 61.3, 61.6 Закона о банкротстве в части применения последствий недействительности сделки в виде возврата транспортного средства в натуре, а именно защитить интересы кредиторов в данном случае не будет достигнута.

Ссылка финансового управляющего на то, что залогом обеспечены только кредитные обязательства на сумму 52 698 рублей75 копеек (л.д. 29, т.2) судом отклоняется в связи с положениями пункта 7.2 договора займа от 30.06.2016 и договора залога от 30.06.2016 (с учетом пояснений участвующих в деле лиц), согласно которым спорным транспортным средством обеспечены как обязательства по кредитным договора, так и договору займа.

Иные доводы, касающиеся недействительности соглашения об отступном, правового значения в рассматриваемой ситуации не имеют.

Руководствуясь статьями 184, 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, главой III.1, статьей 213.32 Закона о банкротстве, Арбитражный суд Пермского края

О П Р Е Д Е Л И Л:

1.Заявление удовлетворить частично.

Признать недействительным соглашение об отступном от 09.08.2017, заключенное между ФИО3 и ФИО1.

Применить последствия недействительности сделки.

Взыскать с ФИО3 (614022, <...>) в пользу ФИО1 (614088, <...> 3а-9; ИНН <***>; ОГРНИП <***>; ДД.ММ.ГГГГ года рождения) (в конкурсную массу) 53 000 рублей.

Исполнение определения о применении последствий недействительности сделки произвести после вступления в законную силу судебного акта путем перечисления с депозитного счета Арбитражного суда Пермского края ФИО1 денежной суммы в размере 53 000 рублей за счет средств, поступивших от ФИО3 по чек-ордеру от 10.12.2018 в качестве встречного обеспечения.

В остальной части в удовлетворении заявления отказать.

2.Финансовому отделу Арбитражного суда Пермского края после вступления определения в законную силу перечислить 53 000 рублей, поступивших на депозитный счет арбитражного суда по чек-ордеру от 10.12.2018, получателю ФИО1 по реквизитам, указанным в соответствующем заявлении.

3.Разъяснить, что перечисление денежных средств с депозитного счет суда осуществляется на основании заявления получателя денежных средств, содержащего сведения о банковских реквизитах получателя денежных средств.

4.Определение может быть обжаловано в порядке апелляционного производства в Семнадцатый арбитражный апелляционный суд в течение десяти дней со дня его изготовления в полном объеме через Арбитражный суд Пермского края.

Судья И.И. Рахматуллин