Гражданский кодекс часть 1

Арбитражный суд Тюменской области в составе судьи Полякова В.В. рассмотрел в открытом судебном заседании в рамках дела о несостоятельности (банкротстве) общества с ограниченной ответственностью «Нефтетрейд+» (ИНН <***>, ОГРН <***>, далее – ООО «Нефтетрейд+», должник) заявления конкурсного управляющего ФИО1 о признании сделок, совершенных в пользу ФИО2, ФИО3, недействительными и применении последствий их недействительности,

с участием третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, ФИО4,

при ведении протокола ФИО5,

при участии в судебном заседании:

от должника (конкурсного управляющего) – ФИО6 по доверенности,

от ответчиков – ФИО2 по паспорту,

от третьего лица – ФИО7 по доверенности,

установил:

определением Арбитражного суда Тюменской области от 09.10.2018 по заявлению общества с ограниченной ответственностью «Дорожник» возбуждено производство по делу о несостоятельности (банкротстве) ООО «Нефтетрейд+».

Определением суда от 21.12.2018 в отношении должника введена процедура наблюдения, его временным управляющим утвержден ФИО1.

Решением суда от 29.04.2019 ООО «Нефтетрейд+» признано несостоятельным (банкротом), в отношении должника открыто конкурсное производство, его конкурсным управляющим утвержден также ФИО1

Конкурсный управляющий 07.11.2019 обратился в суд с заявлениями об оспаривании платежей, совершенных в период с 20.08.2015 по 29.09.2017 на сумму 4 360 415,87 рублей в пользу ФИО3, а также в период с 05.08.2015 по 04.08.2017 на сумму 499 320,49 рублей в пользу ФИО4

В ходе разбирательства заявитель скорректировал размер платежей, совершенных в пользу ФИО3, снизив его до 4 129 209,87 рублей.

Руководствуясь статьей 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ), суд принял данное уточнение как не противоречащее закону и не нарушающее права иных лиц.

Определением суда от 04.06.2020 по инициативе конкурсного управляющего в порядке, установленном статьей 47 АПК РФ, произведена замена ответчика ФИО4 на ФИО2, заявления об оспаривании сделок объединены в одно производство для их совместного рассмотрения, ФИО4 привлечена к участию в обособленном споре в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований.

В отзывах на заявления ФИО2 и ФИО3 с приведенными в них доводами согласились, указав на то, что оспариваемые платежи представляют собой возврат ранее предоставленных должнику займов.

ФИО4 правовую позицию соответчиков подтвердила в полном объеме.

В судебном заседании участвующие в обособленном споре лица и их представители на приведенных в заявлениях и отзывах на них доводах настаивали.

Исследовав материалы обособленного спора, заслушав пояснения участвующих лиц, суд установил следующее.

С 19.11.2005 по 29.12.2017 ФИО2 и ФИО8 (до замужества ФИО9) О.А. состояли в браке.

ООО «Нефтетрейд+» учреждено 29.10.2009, о чем в Единый государственный реестр юридических лиц внесена запись № <***>, его единственным участником является ФИО2

В период с 20.08.2015 по 29.09.2017 с расчетного счета должника в пользу ФИО3 перечислены денежные средства в размере 4 129 209,87 рублей, тогда как в период с 05.08.2015 по 04.08.2017 ООО «Нефтетрейд+» перечислило в пользу ФИО4 499 320,49 рублей.

Настаивая на том, что указанные платежи совершены в целях причинения вреда кредиторам должника, конкурсный управляющий обратился в суд с настоящими заявлениями.

Соответчиками в подтверждение своей правовой позиции суду представлены заключенные между должником и ФИО3 договор займа от 06.06.2011 № 1 на сумму 3 250 000 рублей, а также между ООО «Нефтетрейд+» и ФИО2 договор займа от 10.05.2012 № 1/ООО на сумму 9 000 000 рублей, договор займа от 25.02.2014 № 1/2014 на сумму 3 000 000 рублей, договор займа от 09.03.2017 № 1/2017 на сумму 1 270 000 рублей.

Все перечисленные договоры по их условиям являются безвозмездными, в пунктах 2.1 договоров сторонами согласовано, что указанная в них сумма передается займодавцем заемщику частично, в сроки и в сумме по устному требованию в течение двух дней.

Также ФИО2 к материалам судебного дела приобщены следующие квитанции о зачислении наличных денежных средств на счет ООО «Нефтетрейд+», открытый в акционерном обществе «ВУЗ-банк»:

- ФИО3 от 11.04.2012 № 243 на сумму 200 000 рублей, от 11.05.2012 № 580 на сумму 123 451 рублей, от 01.10.2012 № 46 на сумму 800 000 рублей, от 25.09.2013 № 1963 на сумму 800 000 рублей, от 03.10.2014 № 771 на сумму 300 000 рублей,

- ФИО2 от 30.01.2012 № 5 на сумму 150 000 рублей, от 11.05.2012 № 572 на сумму 76 549 рублей, от 23.07.2012 № 453 на сумму 300 000 рублей, от 19.10.2012 № 432 на сумму 1 300 000 рублей, от 12.09.2013 № 1353 на сумму 400 000 рублей, от 19.09.2013 № 1121 на сумму 900 000 рублей, от 03.10.2013 № 2050 на сумму 1 000 000 рублей, от 08.10.2013 № 977 на сумму 900 000 рублей, от 09.10.2013 № 1482 на сумму 1 000 000 рублей, от 18.10.2013 № 1073 на сумму 800 000 рублей, от 05.11.2013 № 1699 на сумму 610 000 рублей, от 24.12.2013 № 1716 на сумму 450 000 рублей, от 25.02.2014 № 1859 на сумму 1 000 000 рублей, от 03.03.2014 № 2465 на сумму 1 000 000 рублей, от 13.03.2014 № 2155 на сумму 100 000 рублей, от 14.04.2014 № 1852 на сумму 235 000 рублей, от 21.04.2014 № 1167 на сумму 105 000 рублей, от 30.09.2014 № 1939 на сумму 83 220 рублей, от 07.10.2014 № 861 на сумму 325 000 рублей, от 09.10.2014 № 602 на сумму 305 000 рублей, от 13.10.2014 № 1366 на сумму 125 000 рублей, от 15.10.2014 № 1929 на сумму 45 000 рублей, от 15.07.2015 № 653 на сумму 7 000 рублей, от 09.03.2017 № 1706 на сумму 500 000 рублей, от 11.04.2017 № 1717 на сумму 770 000 рублей.

Из представленных ФИО4 документов следует, что между ней и ООО «Нефтетрейд+» заключен трудовой договор № 3 по должности главного бухгалтера.

К своему отзыву третьим лицом приобщена карточка счета 66.03 (краткосрочные обязательства) должника, согласно которой объем предоставления со стороны ФИО2 в пользу ООО «Нефтетрейд+» составил по договору от 10.05.2012 за период с 23.07.2012 по 24.12.2013 – 8 543 521 рубль, по договору от 25.02.2014 за период с 25.02.2014 по 13.12.2016 – 2 961 520 рублей, по договору от 09.03.2017 за период с 09.03.2017 по 11.04.2017 – 1 270 000 рублей.

Сведения о возврате должником в пользу ФИО3 и ФИО2 полученных займов сопровождены письмами ФИО2 о реквизитах счетов, на которые подлежали перечислению причитающиеся ему средства.

По данным Управления Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии по Тюменской области, истребованным судом, ФИО2 10.06.2008 произвел отчуждение земельного участка и жилого здания на нем по адресу <...> а, 09.10.2014 – земельного участка и жилого здания на нем по адресу: <...>.

В связи с этим в материалах обособленного спора наличествует договор купли-продажи земельного участка и жилого здания на нем по адресу <...> а, заключенный с покупателем ФИО11, содержащий отметку о его государственной регистрации, цена которого составила 12 000 000 рублей.

Оценив указанные доказательства в соответствии со статьей 71 АПК РФ, суд, реализуя предоставленные ему полномочия по самостоятельной квалификации спорных правоотношений, пришел к следующим выводам.

Прежде всего, на момент совершения оспариваемых платежей ФИО3 и ФИО2 в силу содержания статьи 19 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве) являлись заинтересованными к ООО «Нефтетрейд+» лицами.

В материалах обособленного спора содержится достаточная совокупность доказательств, отвечающих критериям относимости, достоверности и допустимости, подтверждающих тот факт, что полученные по оспариваемым платежам денежные средства ФИО4 в полном объеме передала ФИО2, что собственно и предопределило инициирование конкурсным управляющим процедуры замены ответчика.

Кроме того, в заседании, состоявшемся 04.06.2020, суд поставил перед конкурсным управляющим вопрос о сличении представленных ФИО2 квитанций со сведениями о движении средств по расчетным счетам ООО «Нефтетрейд+» для исключения факта совершения заинтересованными лицами транзитных операций в целях искусственного создания задолженности.

В судебном заседании 02.07.2020 представитель конкурсного управляющего подтвердил действительность зачисления ответчиками денежных средств на расчетный счет должника, сослался на отсутствие оснований для вывода о мнимости совершенных операций.

Относительно довода заявителя о неудовлетворительном финансовом состоянии должника на момент привлечения заемных средств и их возврата займодавцам суд отмечает следующе.

Сроки возврата займов согласованы сторонами в перечисленных выше договорах вплоть до конца 2016, 2017 и 2019 годов.

Кредиторская задолженность, явившаяся предпосылкой банкротства должника, включенная в реестр требований кредиторов ООО «Нефтетрейд+», сформировалась не ранее февраля 2016 года.

Кроме того, определениями суда от 13.03.2019 и от 27.08.2019 по настоящему делу удовлетворены заявления арбитражного управляющего об обязании руководителя/бывшего руководителя ООО «Нефтетрейд+» передать ему документацию о финансово-хозяйственной деятельности должника. Названные судебные акты оставлены обязанным лицом без исполнения.

Проведенный же конкурсным управляющим анализ документации, находящейся в его распоряжении, полученной из иных источников, позволил ему прийти к выводу о том, что с начала 2015 года финансовая деятельность ООО «Нефтетрейд+» характеризовалась отрицательными показателями, в том числе относительно обеспеченности собственными средствами.

Принимая во внимание пояснения ФИО2, данные в судебном заседании 02.07.2020, о том, что предоставление займов было обусловлено необходимостью устранения кассовых разрывов в деятельности должника с тем, чтобы иметь возможность закупить нефтепродукты с целью их дальнейшей перепродажи, учитывая, что данная деятельность носила систематический и системный характер фактически с момента учреждения ООО «Нефтетрейд+», суд отмечает правовой подход, изложенный в пункте 9 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29.01.2020 (далее – Обзор), о том, что подобная форма ведения бизнеса обусловлена единственной целью – перераспределение риска утраты крупного вклада на случай неуспешности коммерческого проекта, повлекшей банкротство подконтрольной организации. Однако в ситуации прибыльности данного проекта все преимущества относились бы на это контролирующее лицо. Избранная контролирующим лицом процедура финансирования уже в момент ее выбора приводила к очевидному дисбалансу прав должника (его учредителей, контролирующего лица) и прав независимых кредиторов.

Кроме того суд не может не учесть разъяснения, содержащиеся в пункте 3.4 Обзора, согласно которым неустраненные контролирующим лицом разумные сомнения относительно того, являлось ли предоставленное им финансирование компенсационным, толкуются в пользу независимых кредиторов.

Таким образом, по убеждению суда, требования ФИО3 и ФИО2, вытекающие из договоров займа, подлежали удовлетворению в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты.

В соответствии с пунктом 1 статьи 61.1 Закона о банкротстве сделки, совершенные должником или другими лицами за счет должника, могут быть признаны недействительными в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации (далее – ГК РФ), а также по основаниям и в порядке, которые указаны в данном федеральном законе.

Правила оспаривания сделок должника могут применяться, в том числе к оспариванию действий, направленных на исполнение обязательств и обязанностей, одним из которых является безналичное перечисление денежных средств (пункт 3 статьи 61.1 Закона о банкротстве, пункт 1 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», далее – постановление № 63).

Цель оспаривания сделок в конкурсном производстве по специальным основаниям главы III.1 Закона о банкротстве подчинена общей цели названной процедуры – наиболее полное удовлетворение требований кредиторов исходя из принципов очередности и пропорциональности. Соответственно, главный правовой эффект, достигаемый от оспаривания сделок, заключается в постановлении контрагента в такое положение, в котором бы он был, если бы сделка (в том числе по исполнению обязательства) не была совершена, а его требование удовлетворялось бы в рамках дела о банкротстве на законных основаниях.

Поэтому при разрешении вопроса о квалификации той или иной сделки на предмет ее действительности судам следует исходить из перечисленных выше критериев, способствующих выравниванию правового положения кредиторов (определение Верховного Суда Российской Федерации от 14.02.2018 № 305-ЭС17-3098(2)).

Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях, установление особого режима удовлетворения имущественных требований к несостоятельному должнику, не допускающего удовлетворения этих требований в индивидуальном порядке, позволяет обеспечивать определенность объема его имущества в течение всей процедуры банкротства, создавая необходимые условия как для принятия мер к преодолению неплатежеспособности должника, так и для возможно более полного удовлетворения требований всех кредиторов, что, по существу, направлено на предоставление им равных правовых возможностей при реализации экономических интересов, в том числе когда имущества должника недостаточно для справедливого его распределения между кредиторами; при столкновении законных интересов кредиторов в процессе конкурсного производства решается задача пропорционального распределения среди кредиторов конкурсной массы (постановления от 12.03.2001 № 4-П, от 31.01.2011 № 1-П и др.).

На предупреждение удовлетворения требований отдельных кредиторов в индивидуальном порядке направлены и положения статьи 61.3 Закона о банкротстве (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 02.07.2013 № 1047-О, № 1048-О, от 26.01.2017 № 92-О).

При этом, как подчеркнул Конституционный Суд Российской Федерации в названных определениях, содержание данной нормы не предполагает вынесение судом решения о признании сделки недействительной по одному лишь указанному формальному основанию и не препятствуют суду при рассмотрении соответствующего дела исследовать по существу и принять во внимание все фактические обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.

Положения же статьи 61.2 Закона о банкротстве необходимы, в первую очередь, для того, чтобы посредством аннулирования подозрительных сделок ликвидировать последствия вреда, причиненного кредиторам должника после вывода активов последнего. Квалифицирующим признаком таких сделок является именно наличие вреда кредиторам, умаление конкурсной массы в той или иной форме.

В целях определения того, повлекла ли сделка вред, поведение должника может быть соотнесено с предполагаемым поведением действующего в своем интересе и в своей выгоде добросовестного и разумного участника гражданского оборота. Так, если сделка, скорее всего, не могла быть совершена таким участником оборота, в первую очередь, по причине ее невыгодности (расточительности для имущественной массы), то наиболее вероятно, что сделка является подозрительной. И напротив, если есть основания допустить, что разумным участником оборота могла быть совершена подобная сделка, то предполагается, что условий для ее аннулирования не имеется.

Необходимо также учитывать, что помимо стоимостных величин при квалификации сделки во внимание должны приниматься и все обстоятельства ее совершения, указывающие на возможность получения взаимной выгоды сторонами, то есть суд должен исследовать контекст отношений должника с контрагентом для того, чтобы вывод о подозрительности являлся вполне убедительным и обоснованным (определения Верховного Суда Российской Федерации от 15.02.2019 № 305-ЭС18-8671(2), от 23.08.2019 № 304-ЭС15-2412(19)).

Таким образом, с учетом содержания норм права и их толкования, данного высшими судебными инстанциями, следует заключить, что составы недействительности сделок, предусмотренные статьями 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве, соотносятся как общий и специальный, поскольку в широком смысле предпочтительное удовлетворение одного кредитора перед другими в условиях дефицита конкурсной массы причиняет вред имущественным правам кредиторов, чья очередность была необоснованно обойдена удовлетворенным кредитором.

Однако если сделка имеет единственный порок, заключающийся в безосновательной преференциальности удовлетворения определенного кредитора должника, законодатель оценивает ее как менее тяжкое нарушение, нежели подозрительную сделку, совершенную при неравноценном встречном исполнении обязательств или с иным образом выраженной явной целью причинения вреда имущественным правам кредиторов.

Иное отношение законодателя к тяжести порока сделки с очевидностью следует из различия длительности периодов подозрительности, позволяющих суду ретроспективно ревизировать совершенные должником (иными лицами за счет должника) сделки, сличая их с критериями недействительности подозрительной сделки в широком смысле (статья 61.2 Закона о банкротстве) и в узком смысле необоснованной предпочтительности (статья 61.3 Закона о банкротстве). Максимальный период подозрительности в отношении сделки с необоснованным предпочтением составляет шесть месяцев в отличие от максимального периода подозрительности в отношении вредоносной сделки, составляющего три года.

Предпочтительная сделка не является подозрительной в широком смысле, поскольку не содержит каких-либо пороков, которые ставили бы под сомнение ее действительность в обычных условиях гражданского оборота, когда стороны сделки не находятся в состоянии финансового кризиса, в ближайшей перспективе ведущего к юридической несостоятельности.

Она соответствует таким общим принципам хозяйственного оборота как возмездность и эквивалентность обмена материальными благами.

В обычных условиях хозяйствования субъект оборота самостоятельно определяет очередность удовлетворения требований своих кредиторов, а нарушение им сроков исполнения обязательств, как правило, компенсируется мерами ответственности, что при достаточности имущественной массы должника, возможностях судебной защиты кредиторов и действенных мерах принудительного исполнения судебных актов нивелирует негативные последствия для кредиторов, обязательство перед которыми не было исполнено, в том числе по причине расходования должником денежных средств на исполнение обязательств перед иными кредиторами, возникших позднее.

Подобная сделка становится порочной только в ситуации недостаточности имущественной массы должника, когда предпочтение в исполнении обязательств должником определенному кредитору прямо влияет на саму возможность удовлетворения требования кредитора, стоящего в очереди ранее и необоснованно обойденного.

Вредоносная же сделка, напротив, никогда и ни при каких условиях не может состояться при соответствии поведения ее сторон модели ожидаемого поведения, по которой строится стандарт добросовестного осуществления гражданских прав (пункт 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», далее – постановление № 25), поскольку по общему правилу она нарушает принципы возмездности и эквивалентности обмена.

Финансовая несостоятельность стороны такой сделки не является обстоятельством, создающим порочность сделки, но с очевидностью усугубляет ее негативные последствия, которые наступают для всех кредиторов должника, входящих в соответствующее гражданско-правовое сообщество и ожидающих удовлетворения своих требований при явной недостаточности для этого конкурсной массы должника.

Сказанное согласуется с пунктом 9.1 постановления № 63, в соответствии с которым если сделка с предпочтением совершена не ранее чем за три года, но не позднее чем за шесть месяцев до принятия заявления о признании банкротом, то она может быть признана недействительной только на основании пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве при доказанности всех предусмотренных им обстоятельств (с учетом пунктов 5-7 настоящего постановления). При этом, применяя такой признак наличия цели причинить вред имущественным правам кредиторов, как безвозмездность оспариваемой сделки, необходимо учитывать, что для целей определения этого признака платеж во исполнение как денежного обязательства, так и обязательного платежа приравнивается к возмездной сделке (кроме платежа во исполнение обещания дарения).

В пункте 8 постановления № 25 установлен приоритет применения специальных оснований недействительности сделок по отношению к общим составам недействительности, соответствующий фундаментальному частноправовому постулату о том, что специальный закон вытесняет общий закон.

Подобная практика устойчивым образом сложилась касательно конкуренции общего состава недействительности сделок, совершенных со злоупотреблением гражданскими правами (статьи 10, 168 ГК РФ), со специальными составами недействительности (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17.06.2014 № 10044/11, определения Верховного Суда Российской Федерации от 31.08.2017 № 305-ЭС17-4886, от 24.10.2017 № 305-ЭС17-4886(1), от 06.03.2019 № 305-ЭС18-22069).

Иной подход ведет к нарушению принципа правовой определенности и ставит под угрозу предсказуемость и стабильность гражданского оборота, так как позволяет заявителю выбирать удобный ему состав недействительности, наиболее подходящий для применения исходя из сроков исковой давности, нормативных предписаний глубины судебной проверки условий сделки и т.д.

Оспариваемые платежи совершены должником в период с 05.08.2015 по 29.09.2017, то есть за пределами максимального ретроспективного временного отрезка подозрительности, установленного статьей 61.3 Закона о банкротстве, но в период подобного отрезка, установленного пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.

Однако это не означает ни возможности произвольной правовой переквалификации сделки по статье 61.2 Закона о банкротстве при охвате обстоятельств, положенных в основание заявления, диспозицией статьи 61.3 Закона о банкротстве.

Принимая во внимание изложенное, суд не находит оснований для удовлетворения заявлений конкурсного управляющего.

На основании изложенного, руководствуясь статьей 61.1 Закона о банкротстве, статьями 184-186, 188, 223 АПК РФ, суд

определил:

в удовлетворении заявлений конкурсного управляющего ФИО1 отказать.

Определение подлежит немедленному исполнению и может быть обжаловано в течение десяти дней со дня вынесения в Восьмой арбитражный апелляционный суд путем подачи апелляционной жалобы через Арбитражный суд Тюменской области.

Судья

Поляков В.В.