Постановление № 13АП-12018/19 от 23.01.2020 Тринадцатого арбитражного апелляционного суда

30 января 2020 года

Дело №

А56-119160/2017

Полный текст постановления изготовлен 30.01.2020.

Резолютивная часть постановления объявлена 23.01.2020.

Арбитражный суд Северо-Западного округа в составе председательствующего Кравченко Т.В., судей Боровой А.А. и Яковца А.В.,

при участии представителей ФИО1 – ФИО2 (доверенность от 19.04.2018), ФИО3 (доверенность от 27.12.2019) и Шварца М.З. (доверенность от 19.04.2018), представителя ФИО4 – ФИО5 (доверенность от 20.03.2018), представителя ФИО6 – ФИО7 (доверенность от 06.02.2019), от общества с ограниченной ответственностью «БигБокс» ФИО8 (доверенность от 01.02.2019), представителя финансового управляющего ФИО9 – ФИО10 (доверенность от 15.01.2020),

рассмотрев в открытом судебном заседании кассационные жалобы ФИО4 и ФИО1 на постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.11.2019 по делу № А56-119160/2017,

у с т а н о в и л:

определением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 06.02.2018 принято заявление ФИО11 о признании несостоятельным (банкротом) гражданина ФИО1, возбуждено производство по делу; к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены акционерное общество «Газпромбанк» (далее – Банк) и непубличное акционерное общество «Юлмарт» (далее – НАО «Юлмарт»).

Определением от 24.10.2018 (резолютивная часть объявлена 17.10.2018) суд признал обоснованным заявление ФИО11 и ввел в отношении    ФИО1 процедуру банкротства - реструктуризация долгов гражданина; признал обоснованным требование ФИО11 к ФИО1 в размере 405 314 713 руб. 73 коп. задолженности с отнесением в третью очередь реестра требований кредиторов должника; утвердил финансовым управляющим ФИО12.

Решением суда от 22.04.2019 ФИО1 признан несостоятельным (банкротом), введена процедура реализации имущества гражданина, финансовым управляющим утверждена ФИО12

Финансовый управляющий ФИО9 обратилась в арбитражный суд 19.12.2018 с заявлением о признании недействительными сделками договора дарения от 01.06.2016, заключенного ФИО1 и ФИО4, и договора купли-продажи от 14.11.2017, заключенного    ФИО4 и ФИО6, и обязании ФИО6 возвратить в конкурсную массу должника ½ долю в праве на квартиру, расположенную в мансарде дома по адресу: Санкт-Петербург, ул. Рылеева, д. 24, кв. 8, общей площадью 170,8 кв.м, кадастровый номер 78:31:0001276:2082 (далее – Квартира).

Определением от 11.03.2019 в удовлетворении заявления финансового управляющего о признании недействительной сделкой договора дарения от 01.06.2016, заключенного должником и ФИО4, отказано. В остальной части производство по заявленному требованию прекращено.

Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.11.2019 определение от 11.03.2019 отменено. Договор дарения от 01.06.2016 признан недействительным, в порядке применения последствий недействительности сделки с ФИО4 взыскано в конкурную массу ФИО1 9 000 000 руб. В остальной части в удовлетворении заявления отказано.

В кассационной жалобе ФИО4 просит отменить постановление от 20.11.2019 в части признания договора дарения от 01.06.2016 недействительным и применения последствий его недействительности в виде взыскания с ФИО4 9 000 000 руб. и, оставить определение от 11.03.2019 в силе в части выводов о действительности договора дарения от 01.06.2016.

Податель жалобы указывает на отсутствие совокупности признаков, допускающих признание оспариваемой сделки недействительной по основаниям, предусмотренным пунктом 2 статьи 61.2 Федерального закона от 26.10.2002           № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), в том числе отрицает наличие у должника признаков неплатежеспособности на дату заключения договора дарения.

ФИО4 ссылается на отсутствие у нее сведений об обстоятельствах, которые бы свидетельствовали о наличии у супруга признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества на момент заключения договора дарения.

По мнению подателя жалобы, суд апелляционной инстанции неправильно применил положения статей 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) к спорным правоотношениям, поскольку финансовый управляющий не доказала наличие в оспариваемой сделке пороков, выходящих за пределы подозрительности сделки.

ФИО4 также считает неверным признание судом апелляционной инстанции договора дарения мнимой сделкой, поскольку стороны оспариваемой сделки раскрыли перед судом мотивы заключения договора дарения и представили соответствующие доказательства.

В кассационной жалобе должник просит отменить постановление от 20.11.2019 в части признания недействительным договора дарения от 01.06.2016 и оставить в силе определение от 11.03.2019 в части отказа в удовлетворении требований финансового управляющего о признании недействительной указанной сделки.

Податель жалобы ссылается на отсутствие в постановлении от 20.11.2019 мотивов, по которым апелляционный суд признал договор дарения мнимой сделкой.

По мнению ФИО1, отсутствуют основания считать его имеющим неисполненные обязательства на дату совершения договора дарения, поскольку заемщик – НАО «Юлмарт» допустило первую просрочку в исполнении кредитных обязательств только в сентябре 2016 года.

Податель жалобы считает недоказанным факт того, что НАО «Юлмарт» по состоянию на июнь 2016 года было не в состоянии исполнить обязательства перед кредиторами. ФИО1, исходя из общедоступных сведений о финансовом состоянии НАО «Юлмарт», имел разумные ожидания относительно того, что кредитные обязательства будут исполнены основным должником. В связи с этим ФИО1 не имел 01.06.2016 намерения и оснований совершать целенаправленные действия, которые позволили бы  ему уйти от ответственности перед кредиторами.

Податель жалобы указывает на то, что с марта 2016 года в силу незаконного отстранения он перестал принимать участие в работе совета директоров НАО «Юлмарт», при этом ФИО1 никогда не был участником названной организации.

ФИО1 ссылается на отсутствие вреда кредиторам в результате заключения договора дарения, поскольку стоимость отчужденной ½ доли в Квартире – около 9 000 000 руб., что составляет менее 1% от размера требований кредиторов, включенных в реестр требований ФИО1

Кроме того, податель жалобы указывает на то, что на момент заключения договора дарения Квартира была единственным жилым помещением, на которое нельзя обратить взыскание в деле о банкротстве, поэтому доля в Квартире в любом случае была бы исключена из конкурсной массы должника.

В отзыве, поступившем в суд в электронном виде, финансовый управляющий ФИО12 возражает против удовлетворения кассационных жалоб.

В судебном заседании представители ФИО4 и ФИО1, а также ФИО6 поддержали доводы обеих кассационных жалоб, а представитель финансового управляющего ФИО12 и конкурсного кредитора общества с ограниченной ответственностью «БигБокс» возражали против удовлетворения кассационных жалоб.

Остальные участвующие в деле лица надлежащим образом извещены о времени и месте рассмотрения кассационных жалоб, однако представителей в судебное заседание не направили, что в соответствии с частью 3 статьи 284 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ) не является препятствием для рассмотрения жалоб.

Законность постановления от 20.11.2019 проверена в кассационном порядке в обжалуемой части исходя из доводов кассационных жалоб.

При рассмотрении настоящего дела о банкротстве ФИО1 судами были установлены следующие фактические обстоятельства, не опровергнутые участниками обособленного спора.

Открытое акционерное общество «Газпромбанк» (далее – Банк) и закрытое акционерное общество «Юлмарт» (в настоящее время – НАО «Юлмарт») заключили соглашение от 14.03.2014 № 2814-043 об открытии кредитной линии (далее - кредитное соглашение).

Согласно пункту 6.1.1 лимит задолженности по кредитной линии составляет 1 000 000 000 руб. Целевое назначение кредита – пополнение оборотных средств, а также погашение текущей задолженности заемщика по кредитам (пункт 6.2).

Окончание периода использования кредитной линии – 14.02.2017, по окончании периода использования кредитной линии заемщик в соответствии с условиями кредитного соглашения утрачивает право на получение траншей кредита (пункт 6.3.1).

Дата погашения (возврата) задолженности по основному долгу по кредитной линии – 14.03.2017 (пункт 6.4 кредитного соглашения).

В соответствии с разделом 5 кредитного соглашения обеспечением исполнения обязательств заемщика являются поручительства обществ с ограниченной ответственностью «Юлмарт продуктово-закупочная компания», «Юлмарт региональная сбытовая компания» и «Юлмарт Девелопмент».

По договору поручительства от 30.03.2015 № 2814-043-п5 ФИО11 обязался солидарно с НАО «Юлмарт» исполнять обязательства последнего по кредитному соглашению.

Банк и ФИО1 08.04.2015 также заключили договор поручительства № 2814-043-п4, в соответствии с которым ФИО1 обязался солидарно с НАО «Юлмарт» отвечать за исполнение обязательств по кредитному соглашению.

На основании заявления заемщика от 16.11.2015 Банк предоставил               НАО «Юлмарт» во исполнение кредитного соглашения денежные средства в размере 450 000 000 руб.

На основании заявления НАО «Юлмарт» от 22.12.2015 Банк предоставил заемщику во исполнение кредитного соглашения денежные средства в размере  250 000 000 руб. по ставке 13,1% сроком до 18.11.2016.

Ввиду ненадлежащего исполнения НАО «Юлмарт» кредитных обязательств Банк 22.09.2016 в соответствии с пунктом 7.1 кредитного соглашения направил заемщику требование о возврате кредитных средств в полном объеме и установил срок на добровольное исполнение этого требования - 13.10.2016.

Обязательства заемщика перед Банком исполнил поручитель ФИО11, с банковского счета которого 06.10.2016 Банк списал 555 314 713,73 руб.

В дальнейшем ФИО11 выступил заявителем по настоящему делу о банкротстве ФИО1 Требование заявителя к должнику основано на вступившем в законную силу решении Черемушкинского районного суда г. Москвы от 23.08.2017 по делу № 2-2990/17, которым с ФИО1 как поручителя за НАО «Юлмарт» в пользу ФИО11 взыскана задолженность в размере 405 314 713 руб. 73 коп.

При рассмотрении настоящего обособленного спора судами также установлено, что ФИО1 и ФИО4 состоят в браке с 09.06.1984. На момент рассмотрения настоящего заявления финансового управляющего брак не расторгнут.

ФИО1 и ФИО4 01.06.2016 заключили брачный договор, который был удостоверен нотариусом Санкт-Петербурга ФИО13

Согласно пункту 9 брачного договора супругами в период брака приобретена Квартира. Супруги пришли к соглашению, что Квартира переходит в общую долевую собственность ФИО1 и ФИО4 по ½ доле каждому.

В один день с заключением брачного договора (01.06.2016)          ФИО1 и ФИО4 заключили договор, на основании которого ФИО1 дарит, а его супруга принимает в дар в общую долевую собственность принадлежащую ФИО1 ½ доли в праве общей долевой собственности на Квартиру.

В дальнейшем ФИО4 14.11.2017 продала Квартиру ФИО6 на основании договора купли-продажи за 18 000 000 руб.

Финансовый управляющий ФИО12 в обоснование заявления о признании договора дарения Квартиры недействительным по основанию, предусмотренному пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, указала на заключение договора в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов и в результате совершения сделки был причинен вред имущественным правам кредиторов должника. По мнению заявителя, супруга должника в силу заинтересованности знала или должна была знать о цели должника причинить вред имущественным правам кредиторов.

Кроме того, финансовый управляющий считает, что договор дарения является ничтожным в связи с наличием злоупотребления при его совершении. По мнению заявителя, оспариваемая сделка отвечает и признакам мнимости.

Суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявления финансового управляющего о признании договора дарения недействительным и прекратил производство по остальной части заявленного требования.

Суд апелляционной инстанции отменил определение, признал договор дарения от 01.06.2016 недействительным, в порядке применения последствий недействительности сделки взыскал с ФИО4 в конкурсную массу должника 9 000 000 руб. В остальной части в удовлетворении заявления отказал.

Изучив материалы дела и проверив доводы кассационных жалоб, суд кассационной инстанции пришел к следующему.

Согласно пункту 3 статьи 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно.

Мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна (пункт 1 статьи 170 ГК РФ).

С учетом разъяснений, приведенных в пункте 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», следует учитывать, что стороны такой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение. Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль соответственно продавца или учредителя управления за ним. Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании пункта 1 статьи 170 ГК РФ.

Таким образом, фиктивность мнимой сделки заключается в том, что у ее сторон нет цели достижения заявленных результатов. Волеизъявление сторон мнимой сделки не совпадает с их внутренней волей. Для этой категории ничтожных сделок определения точной цели не требуется. Установление того, что стороны на самом деле не имели намерения на возникновение, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей, обычно порождаемых такой сделкой, является достаточным для квалификации сделки как ничтожной.

Суд апелляционной инстанции признал договор дарения от 01.06.2016 мнимой сделкой, не установив, в чем же заключается несовпадение волеизъявления сторон по договору дарения с их внутренней волей.

Финансовый управляющий, ссылаясь на мнимый характер договора дарения, указала на то, что должник продолжал фактически проживать в Квартире.

Суд апелляционной инстанции данный факт не установил. Вместе с тем, даже будучи доказанным, данное обстоятельство не свидетельствует о мнимости договора дарения, поскольку сделка заключена супругами. Договор дарения не содержит обязанности супруга-дарителя прекратить право пользования Квартирой.

Доказательства того, что фактическое пользование мужем Квартирой, принадлежащей жене, и их совместное проживание в одной квартире, не является типичным и не отвечает стандартному поведению супругов, не представлены.

Кроме того, в материалах дела имеются пояснения участников оспариваемой сделки, из которых следует, что ФИО1 имел намерение изменить место жительства, покинуть территорию Российской Федерации, в связи с чем и была заключена оспариваемая сделка.

Из материалов дела следует, что фактически на момент рассмотрения судом первой инстанции заявления ФИО11 о признании ФИО1 банкротом, должник находился за пределами Российской Федерации.

Ввиду изложенного вывод апелляционного суда о ничтожности договора дарения по мотиву его мнимости не основан на установленных судом обстоятельствах и является ошибочным.

Суд апелляционной инстанции также пришел к выводу о ничтожности договора дарения как сделки, совершенной с злоупотреблением правом.

Между тем судом не было учтено следующее.

Во избежание нарушения имущественных прав кредиторов, вызванных противоправными действиями должника-банкрота по искусственному уменьшению своей имущественной массы ниже пределов, обеспечивающих выполнение принятых на себя долговых обязательств, законодательством предусмотрен правовой механизм оспаривания сделок, совершенных в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов (далее также сделки, причиняющие вред). Подобные сделки могут быть признаны недействительными в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации, а также по основаниям и в порядке, которые указаны в Законе о банкротстве.

По общему правилу сделка, совершенная исключительно с намерением причинить вред другому лицу, является злоупотреблением правом и квалифицируется как недействительная по статьям 10 и 168 ГК РФ. В равной степени такая квалификация недобросовестного поведения применима и к нарушениям, допущенным должником-банкротом в отношении своих кредиторов, в частности к сделкам по отчуждению по заведомо заниженной цене имущества должника третьим лицам, направленным на уменьшение конкурсной массы.

В то же время законодательством о банкротстве установлены специальные основания для оспаривания сделки, совершенной должником-банкротом в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов. Такая сделка оспорима и может быть признана арбитражным судом недействительной по пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, в котором указаны признаки, подлежащие установлению (противоправная цель, причинение вреда имущественным правам кредиторов, осведомленность другой стороны об указанной цели должника к моменту совершения сделки), а также презумпции, выравнивающие процессуальные возможности сторон обособленного спора.

Таким образом, законодательство пресекает возможность извлечения сторонами сделки, причиняющей вред, преимуществ из их недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ), однако наличие схожих по признакам составов правонарушения не говорит о том, что совокупность одних и тех же обстоятельств (признаков) может быть квалифицирована как по пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, так и по статьям 10 и 168 ГК РФ. Поскольку определенная совокупность признаков выделена в самостоятельный состав правонарушения, предусмотренный пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве (подозрительная сделка), квалификация сделки, причиняющей вред, по статьям 10 и 168 ГК РФ возможна только в случае выхода обстоятельств ее совершения за рамки признаков подозрительной сделки.

В противном случае оспаривание сделки по статьям 10 и 168 ГК РФ по тем же основаниям, что и в пункте 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, открывает возможность для обхода сокращенного срока исковой давности, установленного для оспоримых сделок, и периода подозрительности, что явно не соответствует воле законодателя.

В силу изложенного рассматриваемое заявление финансового управляющего могло быть удовлетворено по основаниям, предусмотренным статьями 10 и 168 ГК РФ, только в том случае, если ФИО12 доказала наличие в оспариваемом договоре дарения пороков, выходящих за пределы подозрительной сделки. В отношении данного подхода сформирована устойчивая судебная практика (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17.06.2014 № 10044/11, определения Верховного Суда Российской Федерации от 28.04.2016 № 306-ЭС15-20034, от 29.04.2016                      № 304-ЭС15-20061, от 31.08.2017 № 305-ЭС17-4886, от 06.03.2019                                    № 305-ЭС18-22069).

Из материалов дела следует, что правовая позиция финансового управляющего по существу сводилась к тому, что целью договора дарения являлся вывод активов должника посредством заключения безвозмездной сделки с заинтересованным лицом в ущерб кредиторам ФИО1 как поручителя за НАО «Юлмарт».

Таким образом, обстоятельства, выходящие за пределы признаков подозрительной сделки, финансовым управляющим не указывались. Более того, таких обстоятельств не установлено и судом апелляционной инстанции.

Следовательно, даже при доказанности всех признаков, на которых настаивала финансовый управляющий, у суда апелляционной инстанции не было бы оснований для выхода за пределы пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.

Суд первой инстанции отказал в признании договора дарения недействительным по основанию, предусмотренному пунктом 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, указав на недоказанность того, что сделка совершена с нарушением положений пункта 5 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - постановление № 63).

Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что договор дарения заключен в целях причинения вреда кредиторам, поскольку на дату его заключения у  ФИО1 имелись неисполненные обязательства перед кредиторами, сделка совершена безвозмездно в пользу заинтересованного лица.

Выводы судов первой и апелляционной инстанций сделаны без исследования и оценки существенных обстоятельств, перечисленных в пунктах        5 - 6 постановления № 63.

В силу статьи 361 ГК РФ обязательство поручителя отвечать перед кредитором другого лица за исполнение последним его обязательства возникает с момента заключения договора поручительства.

Однако само по себе данное обстоятельство в условиях недоказанности наличия у НАО «Юлмарт» просроченных обязательств, за надлежащее исполнение которых поручился ФИО1, не может служить основанием для вывода о том, что договор дарения от 01.06.2016 заключен в целях уклонения должника от исполнения обязательств в рамках договора поручительства от 08.04.2015 № 2814-043-п4.

Судами не исследован вопрос о том, отвечал ли ФИО1 признаку неплатежеспособности или недостаточности имущества на момент совершения сделки.

Кроме того, из материалов дела не следует и иное судами не установлено, что ФИО1 при выдаче поручительства за НАО «Юлмарт» в рамках кредитного соглашения принял на себя обязательства не совершать сделки, направленные на безвозмездное отчуждение принадлежащих ему объектов недвижимости. Равно как и не доказано, что условием выдачи Банком кредита (очередного транша) была обязанность поручителя поддерживать определенный уровень своего имущественного положения.

Сведения о том, что заключение договора поручительства было обусловлено наличием у ФИО1 права собственности на ½ доли в Квартире, материалы дела не содержат, и на такое обстоятельство финансовый управляющий не ссылался.

Кроме того, из материалов дела не следует, что оспариваемая сделка являлась одним из звеньев в цепочке сделок по выводу ФИО1 всех принадлежащих ему активов в целях исключения обращения на них взыскания по обязательствам НАО «Юлмарт».

В обоснование принятого постановления от 20.11.2019 суд апелляционной инстанции сослался на то, что ФИО1 в статусе участника НАО «Юлмарт» не мог не знать о неудовлетворительном экономическом состоянии заемщика.

Между тем в материалах настоящего обособленного спора не представлены доказательства того, что должник в спорный период являлся участником НАО «Юлмарт». ФИО1 факт своего участия в уставном капитале заемщика по кредитному соглашению отрицает.

Доводы ФИО1 о том, что в силу корпоративного конфликта он перестал принимать участие в работе совета директоров НАО «Юлмарт» с марта 2016 года, также не получили судебной оценки.

Суд апелляционной инстанции, сославшись на неудовлетворительное экономическое состояние заемщика, не привел конкретные доказательства, которые обусловили указанный вывод суда.

В материалах обособленного спора отсутствуют сведения о том, что в рамках дела о банкротстве НАО «Юлмарт» либо в рамках настоящего дела о банкротстве были установлены признаки неплатежеспособности или недостаточности имущества НАО «Юлмарт» на дату совершения         ФИО1 оспариваемой сделки.

Не получили судебной оценки приобщенные в материалы дела расшифровки обязательств НАО «Юлмарт», а также данные бухгалтерской отчетности заемщика за соответствующий период.

Признание сделки недействительной по пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве допускается только в случае установления того, что сделка была совершена с целью причинить вред имущественным правам кредиторов, и в результате совершения сделки был причинен вред имущественным правам кредиторов.

Следовательно, именно на финансового управляющего как заявителя по настоящему обособленному спору возлагается бремя доказывания перечисленных обстоятельств.

Суды первой и апелляционной инстанций, ограничившись формальным перечислением обстоятельств, подлежащих доказыванию по данной категории споров, не исследовали представленные в материалы дела доказательства с соблюдением положений статьи 71 АПК РФ применительно к пункту 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.

Ввиду указанного и с учетом пределов проверки законности постановления от 20.11.2019 исходя из доводов кассационных жалоб, суд кассационной инстанции пришел к выводу о том, что определение от 11.03.2019 в части отказа в признании договора дарения недействительным и постановление от 20.11.2019 в части признания договора дарения недействительной сделкой подлежат отмене, а дело в этой части подлежит направлению в суд первой инстанции на новое рассмотрение.

Руководствуясь статьями 286, 287, 288, 289 и 290 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Северо-Западного округа

п о с т а н о в и л:

определение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 11.03.2019 и постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.11.2019 по делу № А56-119160/2017 в обжалуемой части отменить.

Дело в этой части направить в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области на новое рассмотрение.

Отменить приостановление исполнения постановления Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.11.2019 по делу № А56-119160/2017, произведенное определением Арбитражного суда Северо-Западного округа от 19.12.2019 по этому же делу.

Председательствующий

Т.В. Кравченко

Судьи

А.А. Боровая

А.В. Яковец