Гражданский кодекс часть 1

при ведении протокола судебного заседания помощником судьи Сапанцевой Е.Ю., рассмотрел в судебном заседании в режиме видеоконференц-связи кассационные жалобы общества с ограниченной ответственностью «Региональная лизинговая компания» (далее – общество «Регионгазлизинг», лизинговая компания), Чернова Сергея Анатольевича на определение Арбитражного суда Оренбургской области от 07.10.2022 по делу № А47-6140/2018 и постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 08.06.2023 по тому же делу.

Лица, участвующие в деле, о времени и месте рассмотрения кассационной жалобы извещены надлежащим образом, в том числе публично, путем размещения информации о времени и месте судебного заседания на сайте Арбитражного суда Уральского округа.

В судебном заседании в помещении Арбитражного суда Оренбургской области приняли участие:

представители общества «Регигонгазлизинг» – Шевалдина Н.А. (паспорт, доверенность от 01.08.2023), Назарова Т.С. (паспорт, доверенность от 09.01.2023), Радионова Е.С. (паспорт, доверенность от 12.01.2023);

представитель Чернова С.А. – Кожевников Д.А. (удостоверение адвоката, доверенность от 26.05.2021).

В судебном заседании в помещении Арбитражного суда Саратовской области принял участие представитель конкурсного управляющего Джембулатова Сергея Муратовича (далее – управляющий) – Романов И.Е. (паспорт, доверенность от 10.01.2023); Ковалева А.А. (паспорт, доверенность от 12.06.2023).

Общество с ограниченной ответственностью «Мехколонна-100» 27.05.2018 обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании несостоятельным (банкротом) общества с ограниченной ответственностью «Уралэлектрострой» (далее – должник, общество «УЭС»).

Определением суда Оренбургской области от 26.06.2018 в отношении должника введено наблюдение, временным управляющим утверждена Биргалиева Елена Александровна.

Определением от 24.08.2018 арбитражный управляющий Биргалиева Е.И. освобождена от исполнения обязанностей временного управляющего общества «УЭС», временным управляющим должника утвержден Мамонтов Валерий Николаевич.

Определением от 20.05.2019 в отношении должника введено внешнее управление сроком на 18 месяцев. Внешним управляющим должника утвержден Мамонтов В.Н.

Решением суда от 16.03.2021 в отношении должника введена процедура конкурсного производства.

Определением от 21.04.2021 Джембулатов С.М. утвержден конкурсным управляющим обществом «УЭС».

Управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением к обществу «Регионгазлизинг» о признании недействительными:

– дополнительного соглашения № 1 от 10.04.2017 к договору о финансовой аренде (лизинге) № 943/17-Л от 07.04.2017, признании недействительными платежей в общей сумме 9 546 400 руб. (с учетом уточнений от 28.05.2020 принятых определением от 02.06.2020),

– дополнительного соглашения № 1 от 10.04.2017 г. к договору о финансовой аренде (лизинге) № 948/17-Л от 07.04.2017, а также платежей на общую сумму 8 676 000 руб. (с учетом уточнений, принятых протокольным определением от 28.05.2020),

– дополнительного соглашения № 1 от 10.04.2017 к договору о финансовой аренде (лизинге) № 949/17-Л от 07.04.2017, признании недействительными платежей в общей сумме 8 676 000 руб. (с учетом уточнений, принятых протокольным определением от 28.05.2020),

– дополнительного соглашения № 1 от 10.04.2017 к договору о финансовой аренде (лизинге) № 950/17-Л от 07.04.2017, признании недействительными платежей в общей сумме 8 676 000 руб. (с учетом уточнений, принятых протокольным определением от 28.05.2020).

В порядке, предусмотренном статьей 51 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ), к участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены – Чернов С.А., финансовый управляющий Миляков Денис Вячеславович, Мамонтов Валерий Николаевич, Прокуратура Амурской области.

Определением от 07.10.2022 (с учетом определения от 20.02.2023 об исправлении опечатки) заявление управляющего удовлетворено частично, признаны недействительными дополнительные соглашения, заключенные

между обществом «Уралэлектрострой» и обществом «Регионгазлизинг», а именно: дополнительное соглашение № 1 от 10.04.2017 к договору о финансовой аренде (лизинге) № 943/17-Л от 07.04.2017, дополнительное соглашение от 10.04.2017 № 1 к договору о финансовой аренде (лизинге) № 948/17-Л от 07.04.2017, дополнительное соглашение от 10.04.2017 № 1 к договору о финансовой аренде (лизинге) от 07.04.2017 № 949/17-Л, дополнительное соглашение от 10.04.2017 № 1 к договору о финансовой аренде (лизинге) от 07.04.2017 № 950/17-Л; применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с общества «Регионгазлизинг» в пользу общества «Уралэлектрострой» убытов в сумме 37 558 035 руб. 29 коп.

Постановлением Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 08.06.2023 определение суда первой инстанции оставлено без изменения.

Не согласившись с принятыми судебными актами общество «Регионгазлизинг» и Чернов С.А. обратились в суд округа с кассационными жалобами, в которых просят определение от 07.10.2022 и постановление от 08.06.2023 отменить, принять новый судебный акт об отказе в удовлетворении требований управляющего.

Общество «Регионгазлизинг» в своей кассационной жалобе отмечает, что судом апелляционной инстанции не исследованы все доводы лизинговой компании, изложенные в апелляционной жалобе и дополнениям к ней; в частности, судом апелляционной инстанции не дана оценка доводам о том, что суд первой инстанции вышел за пределы заявленных требований управляющего, который просил признать недействительными дополнительные соглашения к договорам лизинга и платежи по указанным договорам и применить последствия недействительности в виде взыскания денежных средств, полученных на основании недействительных сделок, в сумме 34 848 461 руб. 39 коп.; управляющий требования не уточнил, несмотря на предложения суда первой инстанции; суд первой инстанции отказал в признании недействительными платежей, исходя из того, что план внешнего управления предусматривал использование экскаваторов, что исключает факт преимущественного удовлетворения требований; в то же время суд самостоятельно применил последствия недействительности сделок, взыскав с лизинговой компании убытки в сумме 37 558 035 руб. 29 коп.; указанное недопустимо в силу статьи 49 АПК РФ.

Кроме того, по мнению заявителя жалобы, судами первой и апелляционной инстанции сделан ошибочный вывод о доказанности совершения сторонами путем подписания дополнительных соглашений притворной сделки, прикрывающей выкупной лизинг; лизинговая компания неоднократно обращала внимание на то, что на стадии ведения переговоров стороны оговаривали передачу имущества в лизинг с последующим возвратом его лизинговой компании (невыкупной лизинг); данное условие было для лизинговой компании основным, поскольку технику предполагалось использовать в ином регионе и исключительно для выполнения работ по договору от 20.04.2016 № 421346 с публичным

акционерным обществом «Федеральная сетевая компания Единой энергетической системы» (далее – ФСК ЕЭС); для должника эта сделка была выгодна потому, что имелась необходимость в кратчайшие сроки найти дорогостоящую технику для исполнения контракта, в собственности техника отсутствовала, и ее привлечение было возможно только на условиях невыкупного лизинга, предложенного лизинговой компанией, либо с помощью прямой покупки; должник выбрал первый вариант, поскольку лизинговые платежи составляли меньшую сумму, чем платежи по аренде, при этом при обоих вариантах должник не становился собственником данного имущества по окончании аренды, а экономическая выгода в заключении договора невыкупного лизинга составила порядка 36,6 млн. руб.; анализ рынка аренды спецтехники в г. Благовещенске также показал, что размер арендных платежей составляет 2 156 руб./час, что также опровергает довод управляющего о невыгодности для должника договора выкупного лизинга, а иных предложений на данную технику, других договоров с лизинговыми компаниями – не имелось; заключение дополнительных соглашений сразу после заключения договоров направлено на добросовестное предотвращение негативных последствий ошибочного условия о приобретении должником имущества после окончания срока лизинга; в деле имеются неопровержимые доказательства того, что дополнительные соглашения были подписаны датой, указанной в них, а именно: публичное акционерное общество «НИКО-Банк» сообщило, что копии дополнительных соглашений были приложены к письмам лизинговой компании от 13.06.2017 и получены Банком 15.06.2017.

Далее, суд апелляционной инстанции, по мнению кассатора, сделал ошибочный вывод о том, что выкупные платежи произведена, а техника не была передана лизингополучателю; лизинговая компания обращала внимание, что должником были выплачены только лизинговые платежи в сумме 64 338 400 руб.; договорами (без учета дополнительных соглашений) предусмотрено право лизингополучателя на выкуп предмета лизинга по стоимости 0,5% от его первоначальной стоимости, но не ниже остаточной стоимости; в соответствии с расчетом лизинговой компании остаток стоимости предмета лизинга составляет 4 644 428 руб. 69 коп. за одну единицу техники, а всего 18 577 714 руб. 76 коп.; утверждение управляющего о том, что выкупная стоимость составляет 48 018 руб. 70 коп. за единицу техники, является неверным; расчеты между контрагентами, определение остаточной стоимости, формирование задолженности производится по данным бухгалтерского учета, что не учтено судами; указанная лизинговой компанией остаточная стоимость не была выплачена должником; эти обстоятельства опровергают факт исполнения лизингополучателем всех обязательств по договорам лизинга.

Кассатор также обращает внимание, что внешний управляющий по окончании срока действия договора не обращался с извещением о намерении выкупить предмет лизинга, а также обратился в суд с требованием о возврате лизинговых платежей, что подтверждает отсутствие намерения выкупить

технику по окончании срока договора; именно поэтому лизинговая компания, являясь собственником спецтехники, не получив от управляющего подтверждения намерений заключить договор купли-продажи техники, имело право вывозить технику по окончании сроков ее использования, данные действия лизинговой компании не могут расцениваться как неправомерные.

Далее, кассатор оспаривает выводы судов о наличии у должника признаков неплатежеспособности на момент совершения сделок, ссылаясь на определение суда от 25.12.2019, оставленное в силе постановлением суда апелляционной инстанции от 16.07.2020; в указанных судебных актах отмечено, что ухудшение финансового состояния возникло в мае 2018 года, а наличие у хозяйствующего субъекта кредиторской задолженности само по себе не является фактом, свидетельствующим о неплатежеспособности должника; в связи с этим отсутствует юридический состав оспоримой сделки, предусмотренный статьями 61.1 – 61.3 Закона о банкротстве, и состав ничтожной сделки, предусмотренный статьями 10, 168 ГК РФ.

Лизинговая компания также отмечает, что формула расчета сальдо встречных обязательств для невыкупного лизинга не существует, в то время как сальдо для выкупного лизинга производится при расторжении договора выкупного лизинга в течение срока его действия с указанием стоимости предмета лизинга, равной стоимости его продажи, в то время как договоры лизинга между сторонами не расторгались, а действовали вплоть до окончания срока лизинга; кроме того, при применении последствий недействительности сделок судами не было учтено, что правила статьи 61.6 Закона о банкротстве касаются только сделок, предполагающих передачу имущества; в данном же случае в результате заключения дополнительных соглашений какое-либо имущество должником не передавалось и у него не изымалось; применение последствий выражается в приведении договора в первоначальную редакцию без учета условия, признанного недействительным, и восстановлению права должника на выкуп предмета лизинга в размере 0,5% от его первоначальной стоимости, но не ниже остаточной стоимости; первоначальная редакция договоров лизинга не предусматривает автоматическое возникновение права собственности у лизингополучателя на предмет лизинга, а предоставляет возможность обратиться к лизингодателю с намерением выкупить предмет лизинга.

Далее, кассатор отмечает, что отчет общества с ограниченной ответственностью «Новиком» не соответствует требованиям законодательства, а потому его нельзя признать достоверным; ссылаясь на объявления о продаже имущества, на протоколы о результатах торгов, кассатор настаивает, что реальная рыночная стоимость спецтехники значительно ниже стоимости, указанной в отчете общества «Новиком»; в суд первой инстанции было представлено пять отчетов об оценке, однако суды приняли оценку общества «Новиком», при этом в силу статьи 82 АПК РФ имелись основания для назначения судебной экспертизы; таким образом, вопрос о стоимости техники, причинах ее расхождения судами не разрешен.

Кассатор также полагает ошибочными выводы суда первой инстанции о том, что по результатам повторной экспертизы давности подписания дополнительных соглашений дополнительные данные не были получены; напротив, эксперт при проведении повторной экспертизы провел оценку заключений от 27.10.2020 № 499/20 и 500/20 и установил, что выводы, сделанные экспертами общества с ограниченной ответственностью «Экспертное учреждение «Воронежский центр экспертизы», не соответствуют выводам, сделанным экспертами Федерального бюджетного учреждения Самарская лаборатория судебной экспертизы Минюста; соответственно, заключение общества «Экспертное учреждение «Воронежский центр экспертизы» не может быть надлежащим доказательством, подтверждающим давность выполнения подписей от имени Борисова О.В.; также имеются иные доказательства подписания оспариваемых соглашений датой, указанной в них.

Чернов С.А. в своей кассационной жалобе отмечает, что суд первой инстанции вышел за пределы рассмотрения спора, счел установленным факт недобросовестного поведения Чернова С.А. в виде самоуправства; суды пришли к неверному выводу о доказанности материалами дела отклонения поведения сторон сделок от стандартов разумного и добросовестного осуществления гражданских прав, что свидетельствует о ничтожности отказа должника от реализации предоставленного ему права на выкуп имущества по символической цене после уплаты всех лизинговых платежей, а суд первой инстанции неправильно отдал приоритетное значение роли Чернова С.А. и сделал вывод о его фактической аффилированности с обществом «Регионгазлизинг», не дав правовой оценки доводам об отсутствии не только юридической, но и скрытой или фактической аффилированности с ответчиком; в материалах дела отсутствуют доказательства содействия Чернова С.А. интересам лизинговой компании; он являлся руководителем общества «УЭС» с 2003 года по 01.04.2016, после чего перестал выполнять функцию единоличного исполнительного органа, поскольку был переведен на должность президента общества «УЭС» и выполнял функции совещательного органа; в период с 4 квартала 2015 года по 1 квартал 2018 года должником велась прибыльная деятельность, имелся имущественный комплекс, осуществлялось строительство коммунальных объектов для обеспечения электроэнергией и телекоммуникациями на всей территории страны, были заключены контракты на строительство ВЛ и подстанций; Чернов С.А. являлся единственным учредителем должника вплоть до 27.08.2018, когда в состав учредителей с долей 33% вступила структура публичного акционерного общества «Сбербанк России» (общество с ограниченной ответственностью «СБК Премьер»), после чего Чернов С.А. фактически отошел от дел, поскольку это было основным условием последующего финансирования деятельности со стороны Сбербанка; несмотря на отсутствие возможности определять судьбу предприятия, Чернов С.А. не утратил интерес к компании, кроме того, не завершены судебные разбирательства по привлечению его к субсидиарной

ответственности по долгам общества «УЭС», этим и обусловлено поддержание контактов с бывшими сотрудниками по техническим и производственным вопросам, а позиция по возврату техники лизинговой компании обусловлена осведомленностью о заключении договоров невыкупного лизинга.

Кассатор также оспаривает вывод судов о том, что техника эксплуатировалась в интересах конечного бенефициара – Чернова С.А., настаивая, что не был опровергнут довод ответчика о том, что техника не эксплуатировалась и хранилась на обочине в течение указанного периода.

Заявитель жалобы также указывает, что договоры лизинга заключались в 2017 году и были обусловлены необходимостью привлечения специализированной техники для выполнения контракта для ФСК ЕЭС и ЦИУС ЕЭС по строительству сетей в Амурской области; с учетом опыта выполнения работ в соответствующем регионе, высоких цен на аренду, высокого износа техники было целесообразным заключение именно договора невыкупного лизинга.

В отзыве на кассационную жалобу управляющий просит оставить оспариваемые судебные акты без изменения.

Проверив законность обжалуемых судебных актов, суд округа приходит к следующему выводу.

Как установлено судами и следует из материалов дела, между обществами «Регионгазлизинг» (лизингодателем) и «Уралэлектрострой» (лизингополучателем) были заключены следующие договоры:

– договор о финансовой аренде (лизинге) от 07.04.2017 № 943/17-Л, по условиям которого лизингодатель обязан приобрести у общества с ограниченной ответственностью «ТехМашЮнит» и передать лизингополучателю за плату во временное владение и пользование для осуществления предпринимательской деятельности предмет лизинга – экскаватор HYUNDAI, R330LC-9S, а общество «Уралэлектрострой» обязалось принять предмет лизинга и производить лизинговые платежи;

– договор о финансовой аренде (лизинге) от 07.04.2017 № 948/17-Л, по условиям которого лизингодатель обязан приобрести у общества с ограниченной ответственностью «ТехМашЮнит» и передать лизингополучателю за плату во временное владение и пользование для осуществления предпринимательской деятельности предмет лизинга – экскаватор HYUNDAI, R330LC-9S (ПСМ RU ТК 009750), а общество «Уралэлектрострой» обязалось принять предмет лизинга и производить лизинговые платежи;

– договор о финансовой аренде (лизинге) от 07.04.2017 № 949/17-Л, по условиям которого лизингодатель обязан приобрести у общества с ограниченной ответственностью «ТехМашЮнит» и передать лизингополучателю за плату во временное владение и пользование для осуществления предпринимательской деятельности предмет лизинга – экскаватор HYUNDAI, R330LC-9S (ПСМ RU ТК 009754), а общество

«Уралэлектрострой» обязалось принять предмет лизинга и производить лизинговые платежи;

– договор о финансовой аренде (лизинге) от 07.04.2017 № 950/17, по условиям которого лизингодатель обязан приобрести у общества с ограниченной ответственностью «ТехМашЮнит» и передать лизингополучателю за плату во временное владение и пользование для осуществления предпринимательской деятельности предмет лизинга – экскаватор HYUNDAI, R330LC-9S (ПСМ RU ТК 009755), а общество «Уралэлектрострой» обязалось принять предмет лизинга и производить лизинговые платежи.

В соответствии с первоначальными условиями вышеуказанных четырех договоров лизинга:

– предмет лизинга, указанный в Приложении № 1 к договору, передается лизингополучателю в лизинг на срок 36 месяцев (пункт 3.2);

– по завершении настоящего договора и выкупе предмета лизинга лизингополучатель самостоятельно (в том числе на основании доверенности лизингодателя) снимает предмет лизинга с регистрационного учета, если такое действие предусмотрено законодательством РФ (пункт 5.11);

– последнее предложение данного пункта: при соблюдении лизингополучателем требований, предусмотренным настоящим пунктом, право собственности на предмет лизинга переходит к лизингополучателю (пункт 7.9);

– последнее предложение данного пункта: до истечения указанного срока лизингополучатель вправе погасить задолженность, устранить причины расторжения договора и (или) выкупить предмет лизинга (пункт 12.3.13);

– лизингодатель и лизингополучатель договорились, что по завершении сделки лизингополучатель, при отсутствии задолженности по любому из видов платежей, предусмотренных заключенными между лизингодателем и лизингополучателем договорами, последний имеет право выкупа предмета лизинга по стоимости в размере 0,5% от его первоначальной стоимости без НДС, но не ниже остаточной стоимости, определенной в соответствии с правилами учета. Лизингодатель вправе отказать лизингополучателю в выкупе предмета лизинга при наличии просроченной задолженности по любым другим договорам, заключенным между сторонами. Лизингодатель вправе удерживать предмет лизинга и реализовать его (пункт 13.2);

– о намерении выкупить предмет лизинга лизингополучатель извещает лизингодателя не позднее чем за 20 рабочих дней до окончания действия настоящего договора лизинга (пункт 13.3);

– в случае наличия задолженности лизингополучателя перед лизингодателем по любому из видов платежей, по любому из заключенных сторонами договоров, в выкупе предмета лизинга может быть отказано, до полного погашения задолженности. В случае отказа в выкупе, предмет лизинга подлежит возврату лизингодателю (пункт 13.4);

– в случае, если лизингополучатель в течение 10 рабочих дней, следующих за днем окончания срока лизинга не возвратил лизингодателю предмет лизинга или право собственности на предмет лизинга не передано лизингодателем к лизингополучателю по договору купли-продажи, лизингополучатель обязуется уплачивать арендные платежи за весь срок владения и пользования предметом лизинга, который начинается: с первого дня, следующего за днем окончания срока лизинга и заканчивается в момент возврата предмета лизинга лизингополучателем лизингодателю или в момент передачи предмета лизинга в собственность лизингополучателю (пункт 13.5).

Таким образом, суды заключили, что договоры лизинга от 07.04.2017 № 943/17-Л, № 948/17-Л, № 949/17-Л, № 950/17-Л изначально при их заключении сторонами являлись договорами выкупного лизинга, предусматривающими выкуп лизингополучателем (обществом «Уралэлектрострой») предмета лизинга после уплаты лизинговых платежей и переход к лизингополучателю права собственности на лизинговую технику.

В дальнейшем стороны заключили дополнительные соглашения от 10.04.2017 к договорам лизинга, в частности, были внесены изменения в вышеуказанные пункты договоров выкупного лизинга:

– из пункта 5.11 исключено упоминание о возможности выкупа предмета лизинга;

– из подпункта «б» пункта 7.9 (последнее предложение) исключено условие о том, что право собственности на предмет лизинга переходит к лизингополучателю;

– из пункта 12.3.13 исключено последнее предложение, которое предусматривало право лизингополучателя выкупить предмет лизинга;

– пункт 13.2 изложен в новой редакции, согласно которой по завершении сделки и (или) расторжении договора лизинга лизингополучатель обязуется возвратить лизингодателю предмет лизинга;

– из договоров исключены пункты 13.3 и 13.4 о возможности лизингополучателя выкупить предмет лизинга;

– пункт 13.5 договоров изложен в новой редакции – согласно внесенным изменениям исключено упоминание о выкупе лизингополучателем предмета лизинга в собственность.

Суды также установили, что по договору лизинга № 943/17-Л на основании предъявленных ответчиком инкассовых поручений банками с расчетных счетов должника в пользу ответчика в период с 21.06.2019 по 23.03.2020 было списано 5 069 100 руб. в качестве текущей задолженности, по договору лизинга № 948/17-Л за период с 21.06.2019 по 28.02.2020 было списано 3 402 293 руб. 39 коп., по договору лизинга № 949/17-Л за период с 21.06.2019 по 19.03.2020 было списано 4 210 100 руб., по договору лизинга № 950/17-Л за период с 21.06.2019 по 19.03.2020 было списано 4 210 100 руб.

В целом сумма уплаченных лизинговых платежей по четырем договорам лизинга состаивла порядка 65 млн. руб.

Управляющий полагал, что данные дополнительные соглашения являются недействительными, поскольку заключение дополнительных соглашений, превращающих договоры выкупного лизинга в договоры «невыкупного лизинга», не имело для должника никакой экономической цели и было явно убыточно для общества «Уралэлектрострой», так как в результате заключения этих дополнительных соглашений предприятие, не снижая размер лизинговых платежей (установленный с учетом права на выкуп имущества), утратило возможность приобретения в собственность предметов лизинга после выплаты всех лизинговых платежей; дополнительные соглашения лишили общество «Уралэлектрострой» права на выкуп предметов лизинга по цене 0,5% от его первоначальной стоимости без НДС.

Кроме того, управляющий уточнил платежи, подлежащие оспариванию, а именно:

– по договору лизинга № 943/17-Л на сумму 9 546 400 руб. за период с 31.05.2018 по 20.03.2020;

– по договору лизинга № 948/17-Л на сумму 8 676 000 руб. за период с 31.05.2018 по 19.03.2020;

– по договору лизинга № 949/17-Л на сумму 8 676 000 руб. за период с 31.05.2018 по 19.03.2020;

– по договору лизинга № 950/17-Л на сумму 8 676 000 руб. за период с 31.05.2018 по 19.03.2020.

В ходе рассмотрения обособленного спора судом первой инстанции была назначена судебная экспертиза по определению абсолютной давности подписания оспариваемых дополнительных соглашений, проведение экспертизы было поручено обществу «Экспертное учреждение «Воронежский центр экспертизы» (определение от 15.08.2020).

В дальнейшем, ссылаясь на наличие сомнений в обоснованности заключения эксперта, противоречий между выводами, содержащимися в экспертном заключении, и представленными в материалы дела доказательствами, суд первой инстанции определением от 19.02.2021 назначил по делу повторную судебную экспертизу, поручив ее проведение Самарской лаборатории судебной экспертизы Минюста России.

Удовлетворяя заявленные требования и признавая дополнительные соглашения недействительными сделками, суд первой инстанции исходил из следующих обстоятельств.

Отмечая, что задолженность по платежам, относящимся к той же очередности, что и выплаченная директору заработная плата, возникла у должника по итогам 2015 года; при введении процедуры наблюдения судом также установлено, что по задолженность перед уполномоченным органом возникла за 1, 2, 3, 4 кварталы 2016 года, 2016 год (по налогу на доходы физических лиц, за 2015 год, 1, 4 кварталы 2016 года (задолженность по страховым взносам на обязательное пенсионное страхование); учитывая содержание судебного акта от 22.12.2017 по делу № А47-9119/2017 о банкротстве общества с ограниченной ответственностью

«Уралтранспортстрой» (входит в одну группу компаний с должником), суд заключил, что в спорный период (платежи за 2016 год) у должника имелись обязательства перед иными кредиторами с более ранним сроком исполнения, в связи с чем пришел к выводу о возникновении у должника признаков неплатежеспособности в 2016 году.

Суд первой инстанции также указал, что для должника и ответчика заключение договоров невыкупного лизинга являлось необычным видом деятельности, поскольку все иные договоры обоими сторонами сделок заключены в виде договоров выкупного лизинга, а из данных бухгалтерского учета ответчика следует, что в составе основных средств (на балансе лизингодателя) числятся только относящиеся к спору экскаваторы.

Кроме того, исходя из размера ставок финансирования (19,1%), суд первой инстанции указал, что оспариваемые дополнительные соглашения являлись невыгодными (убыточными для должника), поскольку в последующим заключенный с иной лизинговой компанией – обществом с ограниченной ответственностью «СтоунXXI» договор имел меньшую ставку финансирования (12,4 %).

Далее, ссылаясь на показания свидетеля Борисова О.В. (бывший руководитель должника), суд первой инстанции отметил, что заключение дополнительных соглашений осуществлялось под прямым указанием единственного участника должника – Чернова С.А., а способ изменения выбран таким образом, чтобы иметь возможность скрыть реального фактического выгодоприобретателя, в то время как при ведении реальной экономической деятельности стороны осуществляют составление новых договоров, лишая силы предшествующие; показания свидетеля раскрывают наличие признаков фактической аффилированности ответчика и должника через единственного участника должника – Чернова С.А.

Кроме того, опираясь на заключения судебной экспертизы от 27.10.2020 и 28.10.2020 (первой судебной экспертизы), суд указал на выявление факта составления дополнительных соглашений в разное время, что само по себе порочит обстоятельства их создания, а проведение повторной экспертизы не повлекло выявление новых данных, что относит на ответчика процессуальный риск отсутствия нужного ему результата.

Исследуя обстоятельства, связанные с изъятием предметов лизинга лизинговой компанией, суд первой инстанции указал, что акты осмотра экскаваторов и расписки о передаче техники на ответственное хранение были составлены после принятия заявления к производству заявления об оспаривании сделок; на основании данных мобильных операторов суд констатировал, что экскаваторы были перебазированы в иной регион – Республику Саха (Якутия); изъяв по собственной инициативе технику, ответчик создал спор о ее техническом состоянии на 08.05.2020 (дата изъятия) и порче в период с 08.05.2020 по 08.04.2022; уклонение ответчика от исполнения определений суда от 01.10.2020, 22.01.2021, 14.10.2021 о предоставлении документов и сведений, сокрытие им сведений о месте нахождения экскаваторов, по мнению суда, свидетельствует о намерении

лизинговой компании по их интенсивной эксплуатации, в связи с чем риск порчи экскаваторов отнесен судом на ответчика.

Определяя сальдо встречных предоставлений, суд первой инстанции, учитывая корректировку расчета неустойки (с учетом применения статьи 333 ГК РФ и срока исковой давности), пришел к выводу, что по договору № 943 сальдо составляет 10 838 224 руб. 59 коп. в пользу лизингополучателя, по договору № 948 – 10 115 679 руб. 72 коп. в пользу лизингополучателя, по договору № 949 – 6 621 065 руб. 49 коп. в пользу лизингополучателя, по договору № 950 – 9 983 065 руб. 49 коп. в пользу лизингополучателя.

Установив указанные обстоятельства, суд первой инстанции констатировал, что условия первоначально заключенных договоров являются условиями выкупного лизинга, в то время как экономическим результатом при реальной переквалификации первоначально заключенных договоров в договоры невыкупного лизинга является очевидная убыточность сделок; заключение относящихся к спору дополнительных соглашений не соответствуют деловой практике, поскольку замена предмета договора (полная переквалификация предмета договора) обычно осуществляется полной заменой документов, с фиксацией утраты силы ранее заключенных сделок, переписок и составленных документов, однако нетипичный способ изменения предметов договоров выбрал именно Черновым С.А., что свидетельствует об его заинтересованности в заключении спорных сделок; участием правоохранительных органов прикрывалось реальное влияние Чернова С.А. в процессе завладения ответчиком техники; фигурирование в начале и окончании отношений одного и того же контролирующего должника лица (давшего директору указание заключить дополнительные соглашения и указания бывшим подчиненным о передаче техники ответчику вопреки воле внешнего управляющего) свидетельствует о фактической аффилированности ответчика и должника.

На основании изложенного, учитывая в совокупности фактическую аффилированность ответчика и Чернова С.А., нетипичность введения в оборот оспариваемых документов, подтверждение судебной экспертизой различных периодов их изготовления (что имеет признаки сокрытия фактов хозяйственной деятельности для воспрепятствованию оспариванию сделок), очевидная вредоносность сделок при их квалификации исходя из позиции ответчика, суд первой инстанции пришел к выводу о мнимости оспариваемых дополнительных соглашений, указав, недействительные сделки скрывают условия выкупного лизинга и конечного выгодоприобретателя (так как спорные условия опровергают наличие намерения по передаче техники в собственность того лица, который полностью ее оплатит за счет своих доходов).

Применяя последствия недействительности сделки, суд первой инстанции, ссылаясь на то, что экскаваторы изъяты для должника принудительно (недобросовестно во время рассмотрения настоящего спора, с избеганием объективного осмотра, сокрытием длительное время места их нахождения), принимая доводы заявителя о порче (интенсивном износе

техники) ответчиком, пришел к выводу об утрате возможности применить реституцию в натуре, в связи с чем взыскал убытки в сумме 37 558 035 руб. 29 коп.

Суд апелляционной инстанции поддержал выводы суда первой инстанции, признав их законными и обоснованными.

Вместе с тем, судами не учтено следующее.

Притворная сделка характеризуется тем, что стороны умышленно искажают свое волеизъявление таким образом, чтобы вместо той сделки, которую они на самом деле хотят совершить, внешне это выглядело как иная сделка. Воля совершающих сделку лиц направлена не на те правовые последствия, которые отражены в волеизъявлении.

Согласно пункту 87 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – постановление Пленума № 25) для квалификации сделки в качестве притворной необходимо, чтобы все ее стороны имели намерение прикрыть иную сделку.

Поскольку притворная сделка совершается лишь для целей прикрытия, она ничтожна и не порождает вытекающих из волеизъявления правовых последствий, но при этом суд признает в качестве совершенной именно ту сделку, которую стороны имели в виду. В итоге та сделка, которую стороны прикрывали, оценивается судом в соответствии с теми правилами, которые к ней применимы; иначе говоря, судам следует произвести переквалификацию сделки; в результате применения пункта 2 статьи 170 ГК РФ истинная воля сторон приобретает приоритет над внешним волеизъявлением.

Таким образом, притворная сделка направлена на достижение правового результата, соответствующего прикрываемой сделке, которая и исполняется сторонами.

Между тем, в рассматриваемом случае, констатируя, что дополнительные соглашения (прикрывающие сделки), изменяющие содержание основных договоров на соглашения невыкупного лизинга, прикрывают договоры выкупного лизинга, суды не учли, что при предлагаемой конструкции закономерным должен быть вывод о том, что стороны в действительности имели в виду именно выкупной лизинг при вступлении в договорные отношения (прикрываемая сделка), что, однако, противоречит суждениям о том, что участники сделки не предполагали сохранение за должником спорной техники после выплаты им лизинговых платежей.

Фактически, указывая на то, что заключение оспариваемых дополнительных соглашений в обход требований закона и условий договоров выкупного лизинга позволило лизинговой компании получить по окончании срока действия договоров и после уплаты лизинговых платежей оставить у себя дорогостоящие и ликвидные предметы лизинга, искусственно повысить очередность своих требований в процедуре банкротства должника и удовлетворить свои требования в обход других кредиторов, суды

подразумевали наличие в действиях ответчика признаков недобросовестного поведения.

В соответствии с пунктом 1 статьи 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

Из пункта 7 постановления Пленума № 25 следует, что если совершение сделки нарушает запрет, установленный пунктом 1 статьи 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (пункты 1, 2 статьи 168 ГК РФ).

Для признания сделки недействительной по причине злоупотребления правом обстоятельствами, имеющими юридическое значение для правильного разрешения спора и подлежащими установлению, являются наличие цели совершения сделки, отличной от цели, обычно преследуемой при совершении соответствующего вида сделок; наличие или возможность негативных правовых последствий для прав и законных интересов иных лиц; наличие у стороны по сделке иных обязательств, исполнению которых совершение сделки создает или создаст в будущем препятствия.

В Информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что для признания сделки недействительной по основаниям, изложенным в статье 10 ГК РФ, суду необходимо установить, что соответствующее лицо в сделке совершило определенные действия, направленные на получение данным лицом каких-либо имущественных прав, на нарушение прав и законных интересов кредиторов сторон сделки.

По смыслу статьи 10 ГК РФ для признания действий какого-либо лица злоупотреблением правом судом должно быть установлено, что умысел такого лица был направлен на заведомо недобросовестное осуществление прав, единственной его целью было причинение вреда другому лицу (отсутствие иных добросовестных целей). При этом злоупотребление правом должно носить достаточно очевидный характер, а вывод о нем не должен являться следствием предположений.

В данном случае, делая вывод о том, что стороны сделок действовали недобросовестно, суды исходили из фактической аффилированности лизинговой компании по отношению к должнику через Чернова С.А., нетипичности сделок по невыкупному лизингу для сторон, создания фиктивного документооборота для создания видимости законности изъятия предметов лизинга, убыточности сделок для должника, не получившего в собственность имущество после окончания договоров лизинга.

Вместе с тем, лизинговая компания, раскрывая мотивы заключения дополнительных соглашений и изменения договорных условий, последовательно давала пояснения о том, что приобретение должником спорной техники планировалось для исполнения должником обязательств по

государственному контракту от 20.04.2016 № 421346 с ФСК ЕЭС, предметом которого является выполнение работ по оформлению ЗПО, разработки рабочей документации, выполнение строительно-монтажных, пусконаладочных работ, поставки материалов и оборудования на строительство ВЛ 220 кВ Февральск – Рудная по титулу «Вл 220 кВ Февральск – Рудная с ПС 220 кВ Рудная», в ином регионе, территориально удаленном от места нахождения должника (Амурская область), с учетом особенных климатических условий, способствующих повышенному износу техники; именно поэтому сторонами были согласованы индивидуальные условия договоров, под реализацию конкретного проекта, не предполагающие сохранение за лизингополучателем техники после исполнения контракта, в том числе с учетом высоких расходов на ее транспортировку (от 3,5 млн. руб. до 6,3 млн. руб. за одну единицу техники); при этом, вопреки суждениям судов, в бухгалтерском балансе лизинговой компании в составе основных средств значились не только спорные экскаваторы, но и иные предметы лизинга.

Настаивая на том, что стороны при заключении оспариваемых соглашений действительно не имели намерения заключать договоры выкупного лизинга, ответчик указывал, что график лизинговых платежей изначально был разработан с учетом того, что заключается сделка именно невыкупного лизинга, без учета выкупной стоимости предметов лизинга, при этом на лизингодателя возлагаются дополнительные затраты по страхованию предметов лизинга, уплате транспортного налога, регистрации техники, что нехарактерно для договоров выкупного лизинга.

Однако суды в нарушение положений статей 71, 168, 170, 271 АПК РФ названным доводам оценки не дали и соответствующие обстоятельства не проверили; мотивы, по которым суды признали неправдоподобной версию развития событий, излагаемую ответчиком, - в судебных актах не привели.

Кроме того, делая вывод о недобросовестном поведении участников сделки и создании формального документооборота с целью сокрытия условий выкупного лизинга и конечного выгодоприобретателя, со ссылкой на первое заключение судебной экспертизы, согласно которому подписи руководителя должника на дополнительных соглашениях к договору лизинга выполнены в другие, более поздние сроки, определяемые интервалом с 01.10.2019 по 18.02.2020 (с учетом того, что при проведении повторной экспертизы эксперт пришел к выводу о непригодности оттисков печатей и подписей в исследуемых документах для исследования и невозможности определения давности выполнения реквизитов в исследуемых документах), суды проигнорировали и не дали какой-либо оценки доводам ответчика о том, что оспариваемые дополнительные соглашения были представлены публичному акционерному обществу «Нико-Банк» еще в июне 2017 года, в связи с получением лизинговой компанией транша в рамках договора об открытии кредитной линии от 31.05.2016 № 21/2016, необходимого для приобретения спецтехники (т. 11, л.д. 115, т. 17, л.д. 137); данные документы объективно существовали в 2017 году и были представлены независимому

лицу (банку) в период, соотносимый с указанной в них датой составления (апрель 2017 года).

Данные дополнительные соглашения также были представлены и в иные банки (Сбербанк России, АКБ «Форштадт») в июне 2019 года, то есть до указанного в заключении эксперта временного интервала составления документов.

При этом давность проставления реквизитов (подписи, оттиска печати) со стороны самой лизинговой компании – под сомнение не ставилась, предметом экспертного исследования – не являлась.

Указанное должно было вызвать у судов разумные сомнения относительно обоснованности доводов управляющего о намеренном оформлении ответчиком и третьим лицом порочных документов для целей создания видимости наличия оснований для изъятия техники лизинговой компанией после истечения срока действия договоров лизинга и после возбуждения процедуры банкротства, поскольку с учетом подписания дополнительных соглашений в период, сопоставимый с периодом оформления самих договоров, и должна определяться действительная воля сторон при формировании существа и условий договоров лизинга, а также оцениваться вероятность наличия изначально умысла на причинение имущественного вреда кредиторам выбором соответствующей договорной конструкции.

Сам по себе факт подписания сторонами договора невыкупного лизинга, с учетом положений статей 421 и 665 ГК РФ, статьи 19 Федерального закона от 29.10.1998 № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)», при том условии, что его содержание соответствует виду и характеру договора, о недобросовестности участников сделки – не свидетельствует; в свою очередь, доводы ответчика о соответствии положений договоров с учетом дополнительных соглашений к ним, в том числе в части размера лизинговых платежей, не включающих выкупную стоимость техники, условиям невыкупного лизинга – судами проверены не были.

Вывод судов об аффилированности лизинговой компании и участника должника Чернова С.А. суд округа находит ошибочными.

Суды не привели ни одного доказательства, указывающего на то, что лизинговая компания предоставила технику в лизинг должнику не как независимый, самостоятельный субъект гражданского оборота, действующий в своем интересе, а как связанное с участником должника лицо; не сослались на наличие тех или иных связей между обществом «Регионгазлизинг» и обществом «УЭС» или непосредственно Черновым А.С., помимо обязательственной связи, вытекающей из договоров лизинга; не установили, что условия лизинговых договоров для должника отличались от стандартных условий такого вида соглашений либо были настолько льготными, что могут объясняться именно наличием заинтересованности между лизинговой компанией и должником либо его участником.

То обстоятельство, что Чернов С.А., будучи 100-процентным участником должника (до 27.08.2018), определял тактику ведения хозяйственной деятельности подконтрольного ему предприятия, формы взаимодействия с внешними контрагентами и условия, на которых могут быть заключены текущие гражданско-правовые договоры, не свидетельствует об аффилированности его либо подконтрольного ему общества с такими контрагентами, к числу которых относится и лизинговая компания.

При этом, вопреки утверждению управляющего, судами не было установлено, что техника после ее изъятия у должника эксплуатировалась на другом предприятии, принадлежащим Чернову С.А.; оснований для вывода о том, что именно он являлся реальным бенефициаром оспариваемых сделок – не установлено; в свою очередь, суды, указывая, что сделки являются ничтожными в силу мнимости и притворности в части сокрытия конечного выгодоприобретателя – такого бенефициара не называют.

Таким образом, в основу суждений судов о направленности сделок на причинение вреда имущественным правам кредиторов положены выводы о недобросовестном поведении сторон сделки при изменении вида договора, включая способ и период внесения таких изменений, о неправомерном изъятии техники у должника при создании фиктивного документооборота с участием аффилированного лица Чернова С.А., которые суд округа признает ошибочными, сделанными без учета всех обстоятельств, сопутствовавших их заключению и формированию действительной воли сторон, без оценки правовой позиции лизинговой компании, объясняющей мотивы выбора соответствующей договорной конструкции и своего дальнейшего поведения после окончания срока действия договоров, в связи с чем данные суждения судов также следует признать неверными.

При таких обстоятельствах выводы судов первой и апелляционной инстанций об обоснованности заявленных управляющим требований, об отклонении действий ответчика от стандартов разумного и добросовестного поведения и, как следствие, о наличии оснований для признания сделок недействительными являются преждевременными, а судебные акты не могут быть признаны законными. Суд округа полагает, что обстоятельства, имеющие существенное значение для целей рассмотрения настоящего обособленного спора, судами первой и апелляционной инстанций в полном объеме не установлены.

Поскольку для принятия обоснованного и законного судебного акта требуется исследование и оценка представленных в материалы дела доказательств, установление всех имеющих значение для дела обстоятельств, что невозможно в арбитражном суде кассационной инстанции в силу его полномочий, дело в соответствии с пунктом 3 части 1 статьи 287 АПК РФ подлежит направлению на новое рассмотрение в Арбитражный суд Оренбургской области.

При новом рассмотрении дела суду следует устранить указанные недостатки, а также с учетом доводов и возражений лиц, участвующих в

деле, установить значимые для дела обстоятельства, исследовать и оценить все представленные в материалы дела доказательства в их взаимосвязи и совокупности, определить обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения спора, и по результатам оценки всех доводов и возражений лиц, участвующих в деле, установления всех юридически значимых обстоятельств разрешить спор по существу с учетом заявленных требований и в соответствии с нормами материального и процессуального права.

Принятые определением от 19.06.2023 Арбитражного суда Уральского округа меры по приостановлению исполнения определения Арбитражного суда Оренбургской области от 07.10.2022 и постановления Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 08.06.2023 подлежат отмене в силу части 4 статьи 283 АПК РФ.

Обществу «Региональная лизинговая компания» следует возвратить с депозитного счета Арбитражного суда Уральского округа денежные средства в сумме 37 558 035 руб. 29 коп., внесенные по платежному поручению от 13.06.2023 № 729.

Руководствуясь статьями 286 – 290 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд

П О С Т А Н О В И Л:

определение Арбитражного суда Оренбургской области от 07.10.2022 по делу № А47-6140/2018 и постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 08.06.2023 по тому же делу отменить. Обособленный спор направить на новое рассмотрение в Арбитражный суд Оренбургской области.

Отменить приостановление исполнения судебных актов по делу № А47-6140/2018, принятое определением Арбитражного суда Уральского округа от 19.06.2023.

Возвратить обществу с ограниченной ответственностью «Региональная лизинговая компания» (ИНН 5610074845) с депозита Арбитражного суда Уральского округа денежные средства в сумме 37 558 035 руб. 29 коп., внесенные по платежному поручению от 13.06.2023 № 729.

Постановление может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном статьей 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Председательствующий Ю.В. Кудинова

Судьи Н.А. Артемьева

Д.Н. Морозов