Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании кассационную жалобу временного управляющего обществом с ограниченной ответственностью «АРТ- ОЙЛ» ФИО1 на постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 19.07.2019 по делу № А56-134491/2018,

у с т а н о в и л:

определением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 18.01.2019 в отношении общества с ограниченной ответственностью «АРТ-ОЙЛ», адрес: 192019, Санкт-Петербург, улица Седова, дом 12, офис 313, ОГРН <***>, ИНН <***> (далее – Общество), введена процедура наблюдения, временным управляющим утвержден ФИО1.

ФИО3 05.02.2019 обратился в суд с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника (далее – реестр) требования в размере 9 386 438 руб. 35 коп.

Определением от 10.04.2019 ФИО3 отказано в удовлетворении заявленных требований.

Постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 19.07.2019 определение от 10.04.2019 отменено, суд принял по делу новый судебный акт, которым признал обоснованным и включил в реестр требование ФИО3 в размере 9 386 438 руб. 35 коп.

В кассационной жалобе временный управляющий должника просит отменить постановление от 19.07.2019 и оставить в силе определение от 10.04.2019.

Податель кассационной жалобы считает, что суд первой инстанции сделал правильный вывод о корпоративном характере правоотношений между ФИО3 и Обществом.

В отзыве ФИО3 возражает против удовлетворения кассационной жалобы.

В судебном заседании представитель временного управляющего поддержал доводы, изложенные в кассационной жалобе.

Иные участвующие в деле лица, надлежащим образом извещенные о времени и месте судебного разбирательства, своих представителей для участия в

судебном заседании не направили, что в соответствии со статьей 284 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ) не является препятствием для рассмотрения жалобы в их отсутствие.

Законность постановления от 19.07.2019 проверена в кассационном порядке.

Как следует из материалов дела, 07.12.2016 Общество и публичное акционерное общество «Московский кредитный банк» (далее – Банк) заключили договор № 1398/16 об открытии кредитной линии с лимитом задолженности (далее – договор). Во исполнение обязательств по договору Банк открыл кредитную линию должнику в общей сумме 50 000 000 руб.

Также 07.12.2016 Банк и ФИО3 заключили договор поручительства № 139801/16 (далее – договор поручительства), по которому ФИО3 обязался отвечать перед Банком за исполнение Обществом обязательств по договору.

Судами установлено, что ФИО3 в период с 07.08.2013 по 05.07.2018 являлся участником Общества с долей в уставном капитале в размере 42,5%.

ФИО3 в качестве поручителя частично исполнил обязательства Общества по кредитному договору, перечислив Банку денежные средства на общую сумму 9 386 438 руб. 35 коп., в подтверждение чего представил копии платежных поручений от 29.09.2017 № 791544 на сумму 518 465 руб. 75 коп. (погашение процентов) и № 791543 на сумму 4 200 000 руб. (возврат кредита), от 31.10.2017 № 817842 на сумму 467 972 руб. 60 коп. (погашение процентов) и

№ 817843 на сумму 4 200 000 руб. (погашение кредита).

В процедуре наблюдения ФИО3 обратился в суд с заявлением о признании обоснованным и включении в реестр требования в размере

Отказывая в удовлетворении заявления о включении требования ФИО3 в реестр, суд первой инстанции пришел к выводу о корпоративном характере заявленного требования.

Суд апелляционной инстанции отменил определение от 10.04.2019, указав, что то обстоятельство, что участник должника является его поручителем, сам по себе не свидетельствует о корпоративном характере обеспечительного обязательства и связанного с ним требования к должнику.

Изучив материалы дела и проверив доводы кассационной жалобы, суд кассационной инстанции пришел к следующему.

Из материалов дела и сведений, размещенных на общедоступном информационно-справочном ресурсе в сети интернет «Картотека арбитражных дел», следует, что определением от 23.04.2019 требование Банка к должнику в размере 52 468 632 руб. 96 коп., в том числе 24 800 000 руб. основного долга, 5 680 219 руб. 16 коп. процентов за пользование кредитом, 19 594 400 руб. неустойки на просроченный основной долг, 2 334 013 руб. 79 коп. неустойки на просроченные проценты и 60 000 руб. судебных расходов, признано обоснованным и включено в третью очередь реестра.

Решением Хорошевского районного суда г. Москвы от 12.10.2018 по делу № 2-4975/18 в том числе со ФИО3 как поручителя за Общество взыскано 42 032 049 руб. 03 коп. задолженности по кредитному договору от 07.12.2016

№ 1398/16 в пользу Банка.

Указанным решением суда установлено, что Общество перестало осуществлять принятые на себя обязательства с 30.11.2017, в связи с чем Банк 06.12.2017 направил в адрес заемщика и поручителей (в том числе

ФИО3) требование о досрочном возврате задолженности по кредитному договору. Неисполнение в добровольном порядке заемщиком и поручителями

своих обязательств по возврату кредита и погашению задолженности явилось основанием для обращения Банка в суд общей юрисдикции.

С учетом изложенного и принимая во внимание даты исполнения ФИО3 как поручителем обязательств и период возникновения просроченного обязательства перед Банком, суд кассационной инстанции приходит к выводу, что требование, о признании обоснованным которого заявлено ФИО3 в рамках настоящего обособленного спора, основано на исполнении поручителем обязательств до момента возникновения просрочки, дата которой установлена решением Хорошевского районного суда г. Москвы от 12.10.2018 по делу № 2-4975/18.

Следовательно, в состав требования Банка, установленного определением от 23.04.2019 по настоящему делу, не вошла задолженность Общества перед ФИО3 в сумме 9 386 438 руб. 35 коп.

Согласно пункту 1 статьи 365 Гражданского кодекса Российской Федерации к поручителю, исполнившему обязательство, переходят права кредитора по этому обязательству и права, принадлежавшие кредитору как залогодержателю, в том объеме, в котором поручитель удовлетворил требование кредитора.

Поручитель также вправе требовать от должника уплаты процентов на сумму, выплаченную кредитору, и возмещения иных убытков, понесенных в связи с ответственностью за должника.

Вместе с тем, в силу абзаца восьмого статьи 2 Федерального закона от 22.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве) к числу конкурсных кредиторов не могут быть отнесены участники, предъявляющие к должнику требования из обязательств, вытекающих из факта участия.

По смыслу названной нормы к подобного рода обязательствам относятся не только такие, существование которых прямо предусмотрено корпоративным законодательством (выплата дивидендов, действительной стоимости доли и т.д.), но также и обязательства, которые, хотя формально и имеют гражданско- правовую природу, в действительности таковыми не являются.

При функционировании должника в отсутствие кризисных факторов его участник как член высшего органа управления (статья 32 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью») объективно влияет на хозяйственную деятельность должника (в том числе посредством заключения с последним сделок, условия которых недоступны обычному субъекту гражданского оборота, принятия стратегических управленческих решений и т.д.).

Поэтому в случае последующей неплатежеспособности (либо недостаточности имущества) должника исходя из требований добросовестности, разумности и справедливости (пункт 2 статьи 6 Гражданского кодекса Российской Федерации) на такого участника подлежит распределению риск банкротства контролируемого им лица, вызванного косвенным влиянием на неэффективное управление последним, посредством запрета в деле о несостоятельности противопоставлять свои требования требованиям иных (независимых) кредиторов.

Обязательства должника перед своими учредителями (участниками), вытекающие из такого участия (далее - корпоративные обязательства), носят внутренний характер и не могут конкурировать с внешними обязательствами, то есть с обязательствами должника как участника имущественного оборота перед другими участниками оборота. Учредители (участники) должника - юридического лица несут риск отрицательных последствий, связанных с его деятельностью.

При обращении в суд с рассматриваемым заявлением о включении в реестр

требования Смирнов А.В. указал, что он выдал поручительство как соучредитель.

При этом заявитель не раскрыл обстоятельства, которые бы свидетельствовали о том, что его взаимоотношения с должником носили стандартный гражданско-правовой, а не корпоративный характер. Учитывая размер принадлежавшей ФИО3 доли в уставном капитале Общества, с высокой степенью вероятности (при отсутствии доказательств обратного) можно предположить, что ФИО3 располагал сведениями о реальной цели заимствования денежных средств.

Исполнив в сентябре и октябре 2017 года за должника обязательства по погашению кредита и процентов, ФИО3 не предъявил соответствующее требование должнику.

Выводы апелляционного суда, касающиеся практики выдачи участниками должника поручительств по обязательствам должника, имеют правовое значение для оценки действительности договора поручительства и добросовестности поведения основного заемщика и аффилированных с ним сопоручителей при оспаривании обеспечительных сделок.

В рамках настоящего обособленного спора возражения, касающиеся действительности обеспечительного обязательства и недобросовестного поведения поручителя, не заявлены. Указанные обстоятельства не являлись предметом спора, судебного исследования и оценки.

Суд апелляционной инстанции также не поставил под сомнение как действительность договора поручительства, так и факт частичного исполнения ФИО3 за Общество обязательств по кредитному договору.

Исходя из предмета и оснований заявленного требования, возражений участвующих в деле лиц суду следовало при проверке обоснованности такого требования установить его правовую природу, правильно распределив бремя доказывания, и в зависимости от установленных обстоятельств дать правовую квалификацию спорным правоотношениям.

Суд первой инстанции, верно распределив бремя доказывания, учел ссылку ФИО3 на то, что он выдал поручительство как соучредитель должника, и обоснованно указал на то, что заявитель не раскрыл разумные экономические мотивы выбора обеспечительного обязательства – поручительства и исполнения обязательства за Общество в условиях его кризиса. На момент совершения ФИО3 платежей за должника в пользу Банка у Общества имелась задолженность перед обществом с ограниченной ответственностью «Дальнефтепром», которое является кредитором-заявителем в рамках настоящего дела о банкротстве.

Участнику должника может быть отказано во включении его требования в реестр, когда финансирование предоставлялось в рамках реализации публично нераскрытого плана выхода фактически несостоятельного должника из кризиса при условии, что такой план не удалось реализовать.

С учетом изложенного суд кассационной инстанции считает обоснованным вывод суда первой инстанции о корпоративном характере требования

ФИО3, в связи с чем отказ во включении в реестр заявленного требования является правильным.

Требования таких лиц по корпоративным обязательствам не подлежат включению в реестр. Закон о банкротстве не лишает их права на удовлетворение своих требований, однако это право реализуется после расчетов с другими кредиторами за счет оставшегося имущества должника (пункт 1 статьи 148 Закона о банкротстве).

При таких обстоятельствах постановление от 19.07.2019 подлежит отмене, а определения от 10.04.2019 – оставлению в силе.

Руководствуясь статьями 286, 287, 288, 289 и 290 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд Северо- Западного округа

п о с т а н о в и л:

постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 19.07.2019 по делу № А56-134491/2018 отменить.

Определение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 10.04.2019 по тому же делу оставить в силе.

Председательствующий Т.В. Кравченко
Судьи В.В. Мирошниченко

А.В. Яковец