Гражданский кодекс часть 1

при участии: от ФИО1: представитель ФИО2, по доверенности от 07.02.2020; от ФИО3: представитель ФИО4, по доверенности от 20.09.2021; от ФИО5: представитель ФИО6, по доверенности от 20.12.2021; конкурсного управляющего ФИО7 (по паспорту);

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционные жалобы (регистрационный номер АП-12417/2022, 13АП-12413/2022 ) конкурсного управляющего Гирчева Н.Н. и Мартиросова А.Г. на определение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 28.03.2022 по делу № А56-89916/2018/суб.1, принятое

по заявлению конкурсного управляющего ФИО7 о привлечении лиц, контролировавших деятельность должника, к субсидиарной ответственности

ответчики: ФИО1 и ФИО3,

в деле о несостоятельности (банкротстве) ООО «Цветков Консалтинг» (адрес: 197374, Санкт-Петербург, улица Яхтенная, дом 3, корпус 2, литер А, помещение 30 Н, ОГРН <***>, ИНН <***>),

установил:

Решением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области (далее – арбитражный суд) от 29.03.2019 ООО «Цветков Консалтинг» (далее – Общество, должник) признано несостоятельным (банкротом); в отношении должника открыто конкурсное производство; конкурсным управляющим утвержден ФИО8 (далее – ФИО8).

10.01.2021 конкурсный управляющий ФИО8 обратился в арбитражный суд с заявлением о привлечении лиц, контролировавших деятельность должника - ФИО3 (далее – ФИО3) и ФИО1 (далее – ФИО1), к субсидиарной ответственности по обязательствам Общества на сумму в размере 11 977 921 руб. 60 коп. (с окончательным определением ее размера после выполнения мероприятий процедуры конкурсного производства и осуществления расчетов с кредиторами)

При этом, определением арбитражного суда от 18.02.2022 полномочия конкурсного управляющего ФИО8 были прекращены в связи со смертью, а новым конкурсным управляющим должником утвержден ФИО7 (далее – ФИО7), член Саморегулируемой организации Союз арбитражных управляющих «Авангард».

Определением арбитражного суда от 28.03.2022 в удовлетворении заявленных конкурсным управляющим требований отказано.

Не согласившись с принятым судебным актом, конкурсный управляющий ФИО7 подал апелляционную жалобу, в которой просит определение суда отменить, заявленные требования удовлетворить, мотивируя жалобу неполным выяснением судом обстоятельств, имеющих значение для дела, а также нарушением норм материального и процессуального права и указывая на то, что факт неправомерного поведения ответчиков применительно к передаче документации Общества был установлен в ходе рассмотрения спора об истребовании документов должника.

Также конкурсный управляющий ссылается на то, что согласно решению Приморского районного суда города Санкт – Петербурга от 31.10.2019 по делу №2-1469/2019, ответчиками было инициировано фиктивное банкротство Общества путем заключения ничтожного договора по оказанию услуг.

Кроме того, заявитель указывает на снижение финансовых активов в спорный период, что, по его мнению, повлекло возникновение у должника признаков несостоятельности (банкротства), ссылаясь при этом на совершенные ответчиками от имени должника сделок, впоследствии признанных недействительными.

Помимо прочего, податель жалобы полагает, что применение упрощенной системы налогообложения не освобождало ответчиков от ведения бухгалтерской документации и предоставления ее управляющему.

Кредитор ФИО5 (далее – ФИО5) также не согласившись с принятым судебным актом, подал апелляционную жалобу, в которой просит определение суда отменить, заявленные требования удовлетворить, мотивируя жалобу неполным выяснением судом обстоятельств, имеющих значение для дела, а также нарушением норм материального и процессуального права и указывая на то, что применение упрощенной системы налогообложения не освобождало ответчиков от ведения бухгалтерской документации и предоставления ее управляющему; сделки, совершенные ответчиками от имени должника в установленном порядке были оспорены и признаны судом недействительными, что, по мнению кредитора, свидетельствует о том, что совершенные ответчиками действия по заключению таких сделок привели к возникновению у должника признаков банкротства.

Ответчики представили письменные отзывы на апелляционные жалобы, в которых просят определение суда оставить без изменения.

В судебном заседании апелляционной инстанции представитель ФИО5 и конкурсный управляющий доводы жалоб поддержали; представители ответчиков возражали против удовлетворения апелляционных жалоб.

Законность обжалуемого судебного акта проверена в апелляционном порядке.

Как следует из материалов дела, обращаясь в арбитражный суд с настоящими требованиями, конкурсный управляющий просил привлечь ответчиков к субсидиарной ответственности на основании пункта 4 статьи 10 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве), ссылаясь на наличие презумпций вины контролировавших должника лиц в виде непередачи и отсутствия у управляющего бухгалтерской документации должника и совершения контролирующими Общество лицами экономически невыгодных сделок.

При этом, заявитель отметил резкое снижение показателей активов должника, начиная с 2014 года, в 2015 году и к 2018 году, когда указанный показатель стал равняться нулю, при нераскрытии оснований выбытия активов и их состава, а также непредоставлении бухгалтерских балансов за 2012 и 2018 годы.

Также конкурсный управляющий указал на противоречивую позицию ответчиков относительно существования бухгалтерской документации Общества. Так, ФИО3 отрицал ведение бухгалтерского учета в связи с применением налогоплательщиком упрощенной системы налогообложения, а ФИО1 утверждал, что документы бухгалтерского учета и отчетности у ФИО3 имеются, а бухгалтерский учет велся.

В этой связи, управляющий отметил отсутствие документов бухгалтерского учета должника, полагая, что они должны иметься у Общества, в частности - учетная политика на 2013 год, инвентаризация имущества на начало 2013 года, оборотно-сальдовые ведомости за период 2013 – 2018 годы. Также заявитель указал на перечисление с расчетного счета должника оплаты услуг по ведению бухгалтерского учета в пользу ООО «ИКЦ РосЕвро».

В отношении экономически невыгодных сделок заявитель сослался на следующие операции:

- перечисление денежных средств в пользу ООО «Джет Консалтинг» в размере 327 454 руб. 88 коп. (сделка признана недействительной постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 22.07.2020 по делу № А56-89916/2018/сд.3);

- перечисление в качестве дивидендов ФИО3 215 000 руб. (сделка признана недействительной постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 11.12.2020 по обособленному спору № А56-89916/2018/сд.1);

- перечисление денежных средств в период с 23.05.2014 по 19.08.2015 на счета ФИО3 и ФИО1 в общей сумме 1 800 000 руб.;

- перечисление денежных средств в сумме 50 000 руб. в пользу ФИО1 (в признании сделки недействительной отказано определением от 04.07.2020 по обособленному спору № А56-89916/2018/сд.2).

Кроме того, заявитель указал на то, что контролировавшие Общество лица предприняли попытку инициировать фиктивное банкротство, что подтверждается, по его мнению, фактом признания решением Приморского районного суда города Санкт-Петербурга от 07.05.2019 по делу № 2-1469/2019 ничтожным договора на оказание бухгалтерских услуг, задолженность по которому послужила основанием для обращения кредитора ФИО9 в суд с заявлением о банкротстве Общества.

Суд первой инстанции, исследовав материалы дела, правильно применив нормы процессуального и материального права, сделал вывод об отсутствии условий для удовлетворения заявленных требований.

Апелляционный суд не усматривает оснований для отмены судебного акта и удовлетворения апелляционных жалоб.

В соответствии с пунктом 1 статьи 61.10 Закона о банкротстве, если иное не предусмотрено названным Законом, под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.

Согласно пункту 4 статьи 61.10 Закона о банкротстве, пока не доказано иное, предполагается, что лицо являлось контролирующим должника лицом, если это лицо: являлось руководителем должника или управляющей организации должника, членом исполнительного органа должника, ликвидатором должника, членом ликвидационной комиссии; имело право самостоятельно либо совместно с заинтересованными лицами распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосующих акций акционерного общества, или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, или более чем половиной голосов в общем собрании участников юридического лица либо имело право назначать (избирать) руководителя должника; извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц, указанных в пункте 1 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ).

Для квалификации правоотношений, связанных с применением гражданско-правовой ответственности к контролирующим должника лицам, в соответствии с положениями статьи 4 ГК РФ подлежат применению положения Закона о банкротстве, устанавливающие основания для применения субсидиарной ответственности, действовавшие в период, когда имели место обстоятельства, вменяемые ответчику в качестве оснований для применения субсидиарной ответственности, в том числе, до вступления в силу Федерального закона от 29.07.2017 № 266-ФЗ, которым в Закон о банкротстве введена Глава III.2 "Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве».

В данном случае обстоятельства, которые, по мнению конкурсного управляющего, явились основанием для возникновения у ответчиков субсидиарной ответственности, имели место в 2012 - 2018 годах, следовательно, к спорным правоотношениям за период до 30.07.2017 подлежат применению положения статьи 10 Закона о банкротстве, а после указанной даты – действующие нормы Закона о банкротстве об основаниях субсидиарной ответственности.

Пунктом 4 статьи 10 Закона о банкротстве предусмотрена ответственность контролирующих лиц за доведение должника до банкротства, в качестве презумпции вины контролирующих должника лиц указано, в том числе, на причинение вреда имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве; отсутствие документов бухгалтерского учета и (или) отчетности, обязанность по ведению (составлению) и хранению которых установлена законодательством Российской Федерации, или отсутствие в них к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом информации об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации, либо искажение указанной информации, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация конкурсной массы.

Аналогичные основания для субсидиарной ответственности и презумпции предусмотрены действующими положениями статьи 61.11 Закона о банкротстве.

Порядок квалификации действий контролирующих должника лиц на предмет установления возможности их негативных последствий в виде несостоятельности организации разъяснен в пункте 16 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – Постановление № 53), в силу которыого под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов (статья 61.11 Закона о банкротстве) следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы.

Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством.

Неправомерные действия (бездействие) контролирующего лица могут выражаться, в частности, в принятии ключевых деловых решений с нарушением принципов добросовестности и разумности, в том числе согласование, заключение или одобрение сделок на заведомо невыгодных условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т.п.), дача указаний по поводу совершения явно убыточных операций, назначение на руководящие должности лиц, результат деятельности которых будет очевидно не соответствовать интересам возглавляемой организации, создание и поддержание такой системы управления должником, которая нацелена на систематическое извлечение выгоды третьим лицом во вред должнику и его кредиторам, и т.д.

Поскольку деятельность юридического лица опосредуется множеством сделок и иных операций, по общему правилу, не может быть признана единственной предпосылкой банкротства последняя инициированная контролирующим лицом сделка (операция), которая привела к критическому изменению возникшего ранее неблагополучного финансового положения - появлению признаков объективного банкротства.

Так, суду надлежит исследовать совокупность сделок и других операций, совершенных под влиянием контролирующего лица (нескольких контролирующих лиц), способствовавших возникновению кризисной ситуации, ее развитию и переходу в стадию объективного банкротства.

В этой связи, исходя из изложенного, основанием для применения субсидиарной ответственности является невозможность осуществления расчетов с кредиторами, а не нарушение правил ведения бухгалтерской отчетности, на что фактически ссылались конкурсный управляющий и конкурсный кредитор.

Как разъяснено в пункте 24 Постановления № 53, применяя при разрешении споров о привлечении к субсидиарной ответственности презумпции, связанные с непередачей, сокрытием, утратой или искажением документации (подпункты 2 и 4 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве), необходимо учитывать следующее.

Заявитель должен представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) повлияло на проведение процедур банкротства.

Привлекаемое к ответственности лицо вправе опровергнуть названные презумпции, доказав, что недостатки представленной управляющему документации не привели к существенному затруднению проведения процедур банкротства, либо доказав отсутствие вины в непередаче, ненадлежащем хранении документации, в частности, подтвердив, что им приняты все необходимые меры для исполнения обязанностей по ведению, хранению и передаче документации при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась.

Под существенным затруднением проведения процедур банкротства понимается в том числе невозможность выявления всего круга лиц, контролирующих должника, его основных контрагентов, а также:

- невозможность определения основных активов должника и их идентификации;

- невозможность выявления совершенных в период подозрительности сделок и их условий, не позволившая проанализировать данные сделки и рассмотреть вопрос о необходимости их оспаривания в целях пополнения конкурсной массы;

- невозможность установления содержания принятых органами должника решений, исключившая проведение анализа этих решений на предмет причинения ими вреда должнику и кредиторам и потенциальную возможность взыскания убытков с лиц, являющихся членами данных органов.

К руководителю должника не могут быть применены презумпции, установленные подпунктами 2 и 4 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, если необходимая документация (информация) передана им арбитражному управляющему в ходе рассмотрения судом заявления о привлечении к субсидиарной ответственности. Вместе с тем, такая передача документации (информации) не исключает возможность привлечения руководителя к ответственности в виде возмещения убытков, вызванных просрочкой исполнения обязанности, или к субсидиарной ответственности по иным основаниям.

Как следует из материалов дела, ООО «Цветков консалтинг» зарегистрировано в качестве юридического лица 15.02.2010; основным видом деятельности Общества указана торговля оптовая водопроводным и отопительным оборудованием и санитарно-технической арматурой.

Участниками Общества с долей участия по 50% являются ФИО1 и ФИО3, а генеральным директором Общества являлся ФИО3

Производство делу о несостоятельности (банкротстве) Общества возбуждено 20.07.2018 на основании заявления ИП ФИО10, со ссылкой на наличие задолженности по оплате бухгалтерских услуг в размере 350 000 руб. на основании договора от 01.02.2016, установленной судебным приказом от 20.04.2018, выданным Арбитражным судом Республики Карелия.

Также с заявлением о признании должника несостоятельным (банкротом) обратился ФИО5

Обоснованность требований указанного кредитора подтверждена вступившим в законную силу решением Приморского районного суда Санкт-Петербурга от 19.07.2017 по делу № 2-2200/17, принятым по иску кредитора к Обществу о взыскании 4 787 868 руб. 05 коп. стоимости непоставленного оборудования по договору от 28.02.2011 № 28/02/2011, по условиям которого Общество приняло на себя обязательства выполнить комплекс работ «под ключ» по поставке и монтажу оборудования для бассейна.

Со ссылкой на то, что договор поставки оборудования в полном объеме Обществом не был исполнен, 20.05.2016 кредитор отказался от договора и потребовал возврата уплаченных по нему денежных средств.

В ходе рассмотрения спора № 2-2200/17 Общество возражало против удовлетворения иска со ссылкой на пропуск ФИО5 срока исковой давности, также настаивало на том, что фактически оборудование поставлено на объект 25.05.2012, но не установлено.

Суд посчитал, что утверждение ответчика о поставке оборудования не доказано, а доводы о пропуске срока исковой давности отклонены с указанием на то, что правоотношения, возникшие из договора носили длящийся характер, и обращение в суд последовало непосредственно после заявления ФИО5 отказа от договора.

В период рассмотрения дела о банкротстве, решением Приморского районного суда Санкт-Петербурга от 07.05.2019 по делу № 2-1469/19 по иску ФИО5 договор на оказание бухгалтерских услуг, заключенный между Обществом и ФИО9, был признан мнимой сделкой. Делая указанный вывод, суд исходил из того, что ответчики не опровергли выраженные истцом сомнения в реальности сделки по оказанию бухгалтерских услуг.

Как следует из отчета конкурсного управляющего, по результатам проведенной инвентаризации имущества должника не обнаружено.

Помимо ФИО11, требование к должнику заявило ООО «Санкт-Петербургская Юридическая ассоциация» на сумму 45 000 руб., а основную часть кредиторской задолженности на сумму 4 476 119 руб. 52 коп. долга и 7 456 802 руб. 08 коп. штрафных санкций составляет требование ФИО5 При этом, требование заявителя – кредитора по делу о банкротстве ФИО9 исключено из реестра.

В материалы дела конкурсным управляющим представлен бухгалтерский баланс Общества за 2014 год, в котором отражены активы в виде запасов на сумму 11 362 000 руб.; запасы на сумму 13 421 000 руб. отражены в бухгалтерском балансе за 2015 год; по итогам 2016 года сумма запасов по данным бухгалтерского учета уменьшилась до 3 381 000 руб., а по итогам 2017 года сумма запасов составила 3 201 000 руб.

При этом, в ходе рассмотрения настоящего дела о банкротстве было установлено, что указанная сумма запасов представляла собой затраты на незавершенное строительство, и они были обоснованно списаны в связи с невозможность получения надлежащего результата строительных работ. Данные обстоятельства отражены в постановлении Арбитражного суда Северо-Западного округа от 25.05.2021, принятого по обособленному спору № А56-89916/2018/ж.1.

Таким образом, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела доводы конкурсного управляющего и конкурсного кредитора о невозможности установления отраженных в бухгалтерской отчетности Общества запасов.

Вопрос о судьбе активов, ранее отраженных в бухгалтерской отчетности по итогам 2014 и 2015 годов, являлся предметом судебного разбирательства по делу № А56-89916/2018/уб.1.

Так, определением арбитражного суда от 01.10.2020, оставленным без изменения постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 28.01.2021, установлено, что активы Общества выбывали в процессе обычной хозяйственной деятельности. При этом, суды установили отсутствие недобросовестных или неразумных действий со стороны руководителя Общества при исполнении сделки с ФИО5, и то обстоятельство, что неисполнение обязательств перед указанным кредитором явилось следствием обычного риска предпринимательской деятельности, что исключает применение ответственности к контролирующим должника лицам.

Также, в рамках названного обособленного спора о взыскании убытков был сделан вывод о том, что неисполнение обязательств перед ФИО5 не являлось умышленным и очевидным для руководителя Общества до момента установления факта нарушения условий договора вступившим в законную силу судебным решением, принятым по спору между ФИО5 и Обществом.

Кроме того, в ходе рассмотрения обособленных споров № А56-89916/2018/истр.1 и № А56-89916/2018/истр.2 был установлен факт передачи временным управляющим и ФИО3 конкурсному управляющему документации должника.

Таким образом, вступившими в законную силу судебными актами установлено, что ФИО3 никаких товарно-материальных ценностей должника не удерживал, при этом, конкурсному управляющему передана первичная документация должника, которая позволяет восстановить сведения о движении его имущества и при отсутствии регистров бухгалтерского учета.

Вместе с тем, обоснования, каким образом бухгалтерская отчетность Общества за 2012 год и за 2018 год могла повлиять на формирование конкурсной массы, с учетом изложенных выше обстоятельств установления судьбы активов должника, отраженных в бухгалтерской отчетности, поданной после 2012 года, и того обстоятельства, что по состоянию на 2018 год зафиксирована нулевая стоимость активов должника, ни конкурсным управляющим, ни конкурсным кредитором не приведено.

В этой связи из совокупности представленных в дело доказательств и приведенных пояснений следует, что у должника не имелось активов, сведения о которых были бы сокрыты в результате непередачи какой-либо бухгалтерской документации должника, а ФИО3 опровергнута презумпция его ответственности в связи с отсутствием или неполнотой документов бухгалтерского учета должника.

С учетом представленных в распоряжение конкурсного управляющего сведений и документации оснований для вывода о недобросовестности бывшего руководителя Общества и сокрытия им сведений, которые имели бы существенное значение для формирования конкурсной массы, не имеется.

При этом, ФИО1, исходя из положений статьи 7 Федерального закона от 06.12.2011 № 402-ФЗ «О бухгалтерском учете», лицом, ответственным за хранение бухгалтерской документации должника и оформление его хозяйственных операций, не является, и доказательств его участия в организации ведения бухгалтерского учета и отчетности Общества не представлено.

В пунктах 18 и 19 Постановления № 53 разъяснено, что контролирующее должника лицо не подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в случае, когда его действия (бездействие), повлекшие негативные последствия на стороне должника, не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов гражданско-правового сообщества, объединяющего всех кредиторов (пункт 3 статьи 1 ГК РФ, абзац 2 пункта 10 статьи 61.11 Закона о банкротстве). При рассмотрении споров о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности данным правилом о защите делового решения следует руководствоваться с учетом сложившейся практики его применения в корпоративных отношениях, если иное не вытекает из существа законодательного регулирования в сфере несостоятельности.

Вместе с тем, при доказанности обстоятельств, составляющих основания опровержимых презумпций доведения до банкротства, закрепленные в пункте 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве, предполагается, что именно действия (бездействие) контролирующего лица явились необходимой причиной объективного банкротства.

В этой связи, доказывая отсутствие оснований привлечения к субсидиарной ответственности, в том числе при опровержении установленных законом презумпций (пункт 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве), контролирующее лицо вправе ссылаться на то, что банкротство обусловлено исключительно внешними факторами (неблагоприятной рыночной конъюнктурой, финансовым кризисом, существенным изменением условий ведения бизнеса, авариями, стихийными бедствиями, иными событиями и т.п.).

В данном случае, оценив изложенные выше фактические обстоятельства, суд первой инстанции пришел к правомерному выводу о том, что объективное банкротство должника наступило в связи с присуждением Обществу по результатам спора с ФИО5 возврата значительной суммы денежных средств, при том, что заключая эту сделку, должник, рассчитывая на получение прибыли, произвел затраты на исполнение договора.

При этом, из материалов дела не следует, что неисполнение заключенного с ФИО5 договора имело место не в силу обычных рисков предпринимательской деятельности в сфере поставки товаров и выполнения работ, связанных с недостижением товаров (услуг) требований к их качеству, а в результате противоправных действий участников Общества и его руководителя.

В пункте 23 постановления Пленума № 53 разъяснено, что согласно подпункту 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве презумпция доведения до банкротства в результате совершения сделки (ряда сделок) может быть применена к контролирующему лицу, если данной сделкой (сделками) причинен существенный вред кредиторам. К числу таких сделок относятся, в частности, сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными.

Судом первой инстанции установлено, что в рамках рассмотрения обособленного спора № А56-89916/2018/сд.1 были признаны недействительными сделками платежи в пользу ФИО3 в общей сумме 255 000 руб., как подозрительные сделки.

При рассмотрении спора № А56-89916/2018/сд.2 оспаривалась, как подозрительная, сделка по перечислению в пользу ФИО1 50 000 руб.; в удовлетворении заявления о признании сделки недействительной было отказано в связи с добровольным возвратом ответчиком денежных средств в конкурсную массу.

В обособленном споре № А56-89916/2018/сд.3 признана недействительной, как подозрительная, сделка по перечислению 327 454 руб. 88 коп. в пользу ООО «Джет Консалтинг», подконтрольного ФИО3

В рамках обособленного спора № А56-89916/2018/сд.4 были признаны недействительными, как подозрительные сделки, платежи по выплате дивидендов в пользу ответчиков на общую сумму 1 800 000 руб., перечисленные на основании решений участников от 22.05.2014 № 1/2014, от 31.03.2014 № 1/2014 иот 01.04.2014 № 1 в период с 23.05.2014 по 19.08.2015.

Таким образом, сопоставив размер указанных платежей с оборотами, обычными для хозяйственной деятельности Общества, суд первой инстанции сделал правомерный вывод о том, что списание указанных сумм само по себе не могло повлечь банкротства должника.

При этом, платежи по выплате дивидендов на сумму 1 800 000 руб. имели место в период, когда должником осуществлялась успешная предпринимательская деятельность, что подтверждается сведениями о составе активов должника, отраженными в его бухгалтерской отчетности, и до заявления ФИО5 отказа от договора и претензии о возврате денежных средств, что имело место в 2016 году.

Указанными обстоятельствами опровергается презумпция вины контролирующих должника лиц в несостоятельности должника в связи с совершением указанных сделок. При этом, негативные последствия списания спорных сумм компенсированы за счет применения последствий недействительности сделок к получателям платежей, в результате которых конкурсная масса должна быть пополнена на сумму причиненного ущерба за счет ответчиков.

С учетом изложенного, является правильным вывод суда первой инстанции о том, что банкротство должника и невозможность осуществления расчетов с кредиторами явилось следствием риска предпринимательской деятельности, а не противоправных действий контролировавших должника лиц, в связи с чем в данном случае не имеется оснований для применения субсидиарной ответственности по основаниям пункта 4 статьи 10, статьи 61.11 Закона о банкротстве.

Пунктами 1, 2 статьи 9 Закона о банкротстве, предусмотрена обязанность руководителя должника обратиться в суд с заявлением о признании должника несостоятельным (банкротом) в случае наступления обстоятельств, поименованных в приведенной норме, в том числе, возникновения признаков неплатежеспособности и недостаточности имущества должника.

За неисполнение указанной обязанности в срок – один месяц с момента возникновения обстоятельств, влекущих обязанность руководителя по обращению в суд заявлением о банкротстве, действующей ранее редакцией пункта 2 статьи 10 и действующей на данный момент статьей 61.12 Закона о банкротстве предусмотрена субсидиарная ответственность руководителя должника по обязательствам, возникшим после даты, когда должна была быть исполнена обязанность контролирующего должника лица по обращению в суд.

ФИО5, ссылаясь на наличие у ФИО3 обязанности по обращению в суд с заявлением должника, обоснование даты возникновения этой обязанности не представил.

Между тем, появление признаков неплатежеспособности Общества в связи с возникновением задолженности перед ФИО5 не может являться основанием для применения ответственности по указанному основанию по обязательствам перед ФИО5, что следует как из приведенных выше положений пункта 2 статьи 10 Закона о банкротстве в ранее действовавшей редакции, так и из положений статьи 61.12 Закона о банкротстве.

При этом, наличие задолженности перед кредиторами, возникшей после наступления обязанности руководителя должника по обращению в суд и не погашенной до момента возбуждения дела о банкротстве, конкурсный кредитор не обосновал.

Как указано выше, наличие признаков объективного банкротства могло быть определено руководителем должника лишь после вступления в законную силу решения суда о взыскании с Общества задолженности в пользу ФИО5, то есть в 2018 году.

Между тем, в 2018 году в суд уже было подано заявление ФИО9 о признании должника банкротом, также с таким заявлением обратился ФИО5

Принимая во внимание, что последний реализовал свое право на заявление о признании должника несостоятельным (банкротом), последующее признание недействительным договора, положенного в обоснование заявления ФИО9, не может влечь вывод о фиктивном банкротстве и нарушении прав кредитора в деле о банкротстве.

При таких обстоятельствах, суд первой инстанции также правомерно не усмотрел условий для привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности за необращение в суд с заявлением о банкротстве должника.

Отклоняя доводы, приведенные в апелляционных жалобах конкурсного управляющего и кредитора, суд апелляционной инстанции исходит из того, что приведенные заявителями сделки сами по себе не повлекли банкротство Общества (иного не доказано), при том, что неблагоприятные последствия этих сделок нивелированы результатами их оспаривания – примененными последствиями недействительности (взысканием денежных средств).

Таким образом, совершение оспоренных конкурсным управляющим сделок не повлекло негативных последствий для должника, поскольку Общество продолжало осуществлять хозяйственную деятельность и после совершения оспоренных сделок, что подтверждается движением денежных средств по банковской выписке (расчетами с контрагентами) и документами, переданными конкурсному управляющему.

Более того, в период совершения оспоренных сделок (2014-2016 гг.) у Общества отсутствовала какая - либо задолженность (отсутствовали кредиторы). Признаки несостоятельности также отсутствовали, что было установлено судом (стр. 5 определения арбитражного суда от 05.03.2020 по делу № А56-89916/2018/сд.1).

Также подателями жалоб не доказано совершение ответчиками иных действий, явившихся непосредственной причиной банкротства должника, как и наступление у них обязанности (момент ее возникновения) и размер возникших после этого обязательств по обращению в суд с заявлением о признании Общества несостоятельным (банкротом).

Применительно к доводам апеллянтов о неправомерности поведения ответчиков в связи с непередачей документации Общества, что было установлено в ходе рассмотрения спора об истребовании документов должника, суд апелляционной инстанции исходит из следующего:

Как видно из материалов дела, в рамках рассмотрения настоящего дела о банкротстве Общества для целей формирования конкурсной массы должника, конкурсный управляющий 11.04.2019 обратился в суд с заявлением об истребовании бухгалтерской и иной документации, печатей, штампов, материальных и иных ценностей, всех электронных баз бухгалтерского учета, всех первичных и правоустанавливающих документов на движимое и недвижимое имущество должника, всех данных о сделках должника за период с 2013 года по настоящее время у бывшего руководителя ООО «Цветков Консалтинг» ФИО3 Также заявитель просил взыскать с ФИО3 судебную неустойку в размере 5 000 руб. за каждый день просрочки за период с даты вынесения судебного акта о взыскании неустойки по день фактического исполнения ответчиком обязанности по передаче имущества должника в полном объеме.

Определением арбитражного суда от 23.03.2020, оставленным без изменения постановлением Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 23.07.2020 и постановлением Арбитражного суда Северо-Западного округа от 12.10.2020, в удовлетворении заявления конкурсному управляющему должника было отказано.

Таким образом, суды признали исполненной ответчиками обязанность по передаче документации (отсутствие у них иной документации, в том числе с учетом нахождения должника на упрощенной системе налогообложения), как надлежаще не обоснованно конкурсным управляющим и кредитором то, что отсутствие какой – либо документации повлекло недостижение целей процедуры банкротства Общества, с учетом того, что конкурсный управляющий оспорил сделки и совершил ряд иных мероприятий в процедуре конкурсного производства, то есть имел необходимую информацию и сведения о деятельности должника.

Учитывая изложенные обстоятельства, установленные судом, причинно-следственная связь между действиями лиц, контролировавших ООО «Цветков консалтинг», и наступлением банкротства отсутствует.

Апелляционным судом не установлено нарушений судом первой инстанции норм материального и процессуального права; обстоятельства, имеющие значение для дела, выяснены в полном объеме; выводы суда, изложенные в обжалуемом судебном акте, соответствуют обстоятельствам дела.

При таких обстоятельствах определение арбитражного суда первой инстанции является законным и обоснованным, апелляционные жалобы следует оставить без удовлетворения.

Руководствуясь статьями 266, 268, 271 и 272 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Тринадцатый арбитражный апелляционный суд

ПОСТАНОВИЛ:

Определение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 28.03.2022 г. по делу № А56-89916/2018/суб.1 оставить без изменения, а апелляционные жалобы ФИО5 и конкурсного управляющего ООО «Цветков конслалтинг» ФИО7 - без удовлетворения.

Постановление может быть обжаловано в Арбитражный суд Северо-Западного округа в срок, не превышающий одного месяца со дня его принятия.

Председательствующий

И.В. Сотов

Судьи

Е.В. Бударина

Д.В. Бурденков