Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в судебном заседании кассационные жалобы ФИО1 и ФИО2 на определение Арбитражного суда Челябинской области от 15.12.2017 по делу № А76-1225/2015 и постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.04.2018 по тому же делу.

Лица, участвующие в деле, о времени и месте рассмотрения кассационной жалобы извещены надлежащим образом, в том числе публично, путем размещения информации о времени и месте судебного заседания на сайте Арбитражного суда Уральского округа.

В судебном заседании 25.07.2018 приняла участие ФИО1, финансовый управляющий ФИО3, а также представители:

финансового управляющего ФИО3 – ФИО4 (доверенность от 21.12.2017);

акционерного общества «Альфа-Банк» – ФИО5 (доверенность от 30.11.2015 № 5/5415Д).

В судебном заседании 25.07.2018 объявлен перерыв до 26.07.2018, после окончания перерыва судебное заседание продолжено в том же составе суда с участием тех же лиц, а также с участием представителя ФИО2 – ФИО6 (доверенность от 03.10.2017 № 74 АА 3845415).

В рамках дела о несостоятельности (банкротстве) ФИО7 финансовый управляющий должника ФИО3 26.09.2016 обратился в Арбитражный суд Челябинской области с заявлением о признании договора дарения б/н от 06.08.2014 между ФИО7 и ФИО8, а также последующей цепочки сделок по отчуждению недвижимости недействительными и применении последствия недействительности сделки в виде истребования спорного имущества из чужого незаконного владения ФИО1 для возврата в собственность

Паньковой Е.А. (для включения в конкурсную массу) с учетом уточнения, принятого судом в порядке статьи 49 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ).

Определением Арбитражного суда Челябинской области от 27.09.2016 в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, к участию в деле привлечены: ФИО2 и ФИО1

Определением Арбитражного суда Челябинской области от 29.11.2017 (судья Соколова И.А.) заявление финансового управляющего удовлетворено.

Постановлением Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.04.2018 (судьи Матвеева С.В., Бабкина С.А., Калина И.В.) определение оставлено без изменения.

Не согласившись с указанными судебными актами, ФИО2 и ФИО1 обратились в суд округа с кассационными жалобами, в которых простят обжалуемые судебные акты отменить, в удовлетворении требований финансового управляющего отказать, ссылаясь на неправильное применение норм материального и процессуального права.

В кассационной жалобе ФИО1 указывает, что у судов отсутствовали основания для признания последней сделки (с ФИО1) недействительной, поскольку она совершена не должником, факт аффилированности и знакомства с должником и ФИО2 отрицает, ссылается на то, что является добросовестным приобретателем, поскольку переоформила документы по энергоснабжению приобретенной базы и прочие на себя, признана потерпевшей в ходе рассмотрения уголовного дела по факту кражи, оплата по оспариваемым договорам купли-продажи подтверждается расписками. Кроме того, указывает, что судами необоснованно не приняты отчеты оценщика, подтверждающие более низкую стоимость приобретенных 38 объектов, указывает, что данное имущество является низколиквидным, в связи с чем, экспертное заключение о стоимости базы более 10 млн. руб. является недостоверным, содержит неточности и ошибки. Полагает, что безусловным основанием для отмены обжалуемых судебных актов является то обстоятельство, что судами в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований, не привлечены главное управление лесами Челябинской области и ЧОБУ Кыштымское лесничество, так как указанные органы заинтересованы в получении арендной платы.

ФИО2 просит отменить обжалуемые судебные акты, поскольку судами неверно определены обстоятельства, имеющие значение для дела, сделки по покупке и продаже имущества исполнены, в установленном законом порядке зарегистрированы, деньги по распискам переданы. Ссылка на показания ФИО9, данные при рассмотрении иного дела недопустима. По мнению подателя кассационной жалобы, судами нарушены нормы процессуального права, поскольку фактически имущество находится не у стороны первоначальной сделки, и в силу пункта 16 постановления Пленума Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального

закона «О несостоятельности (банкротстве)» в данном случае виндикационный иск к Сергеевой Т.Ю. подведомственен суду общей юрисдикции. Таким образом, судами, по мнению заявителя жалобы, не применена статья 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, подлежащая применению в данном случае. Хлызов М.Ю. полагает, что судами необоснованно возложено на ответчиков бремя повышенного стандарта доказывания; ссылается на то, что судами неправомерно отказано принятии заявления о пропуске срока исковой давности по заявленным финансовым управляющим требованиям.

В отзыве ФИО8 с доводами кассационных жалоб соглашается, просит обжалуемые судебные акты отменить.

Отзывы акционерного общества «Аль-Банк» и финансового управляющего ФИО3 на кассационные жалобы судом не принимаются с учетом наличия возражений со стороны ответчиков относительно их заблаговременного получения, основания для возврата лицам, их представившим, не имеется ввиду подачи отзывов в электронном виде.

В судебном заседании суда округа ФИО2 и ФИО1 доводы кассационных жалоб подержали, финансовый управляющий по доводам возражал.

Законность обжалуемых судебных актов проверена судом округа в порядке, предусмотренном ст. 274, 284, 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, в пределах доводов, изложенных в кассационных жалобах.

Как установлено судами и следует из материалов дела, 06.08.2014 между ФИО7 (даритель) и ФИО8 (одаряемый) заключен договор дарения 38 объектов недвижимости, расположенных по адресу: Челябинская область, г. Кыштым, Кыштымское участковое лесничество, квартал № 157, выдел 19; стоимость имущества определена сторонами в размере 3,2 млн. руб. (п. 3 договора). Государственная регистрация права собственности ФИО8 на объекты спорного недвижимого имущества осуществлена 25.08.2014.

Между ФИО8 (продавец) и ФИО2 (покупатель) 09.10.2014 заключен договор купли-продажи спорного недвижимого имущества: 38 объектов недвижимости, расположенных на земельном участке общей площадью 29400 кв. м по адресу: Челябинская область, г. Кыштым, Кыштымское участковое лесничество, квартал № 157, выдел 19; стоимость имущества определена сторонами в размере 3,2 млн. руб. (п. 3.1 договора). Государственная регистрация права собственности ФИО2 на объекты спорного недвижимого имущества осуществлена 20.10.2014.

В пункте 1.3 договора указана категория земельного участка: земли лесного фонда с разрешенным использованием для культурно- оздоровительных целей на основании договора аренды лесного участка № 253/1212 от 08.10.2008.

Между ФИО2 (продавец) и ФИО1 (покупатель) 05.05.2016 заключен договор купли-продажи спорного недвижимого имущества: 38 объектов недвижимости, расположенных на земельном участке

общей площадью 29400 кв. м по адресу: Челябинская область, г. Кыштым, Кыштымское участковое лесничество, квартал № 157, выдел 19; стоимость имущества определена сторонами в размере 3,2 млн. руб. (п. 2.2.2 договора). Государственная регистрация права собственности Сергеевой Т.Ю. на объекты спорного недвижимого имущества осуществлена 18.05.2016.

В пункте 1.3 договора указана категория земельного участка: земли лесного фонда с разрешенным использованием для культурно-оздоровительных целей на основании договора аренды лесного участка № 253/1212 от 08.10.2008.

Согласно данным Росреестра, собственником имущества на момент рассмотрения спора в суде первой инстанции, является ФИО1

Из материалов дела следует, что ФИО8 приходится матерью ФИО7, что не оспаривается лицами, участвующими в деле.

Согласно расписке от 09.10.2014 ФИО8 получила денежные средства от ФИО2 в размере 3,2 млн. руб.

Согласно распискам, ФИО2 получил денежные средства от ФИО1 29.04.2016 в размере 1,1 млн. руб., 18.03.2016 в размере 1 млн. руб., 05.05.2016 в размере 1,1 млн. руб. (всего 3,2 млн. руб.).

Определением Арбитражного суда Челябинской области по заявлению должника от 28.01.2015 возбуждено производство по делу о признании индивидуального предпринимателя ФИО7 (далее - ФИО7, должник) банкротом.

Определением суда от 07.05.2015 в отношении должника введена процедура банкротства – наблюдение.

Решением суда от 24.02.2016 в отношении должника введена процедура банкротства - реализация имущества гражданина; финансовым управляющим утвержден ФИО10.

Определением суда от 30.05.2016 ФИО10 освобожден от исполнения обязанностей финансового управляющего должника; финансовым управляющим утвержден ФИО3, член Ассоциации Союза «Саморегулируемая организация арбитражных управляющих Центрального федерального округа».

Ссылаясь на то, что оспариваемым сделками нарушены права и законные интересы кредиторов, руководствуясь положениями статьи 61.2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее –

Закон о банкротстве), а также статьи 10, 168, 170 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), обратился в арбитражный суд с заявлением о признании сделок недействительными.

Удовлетворяя заявленные финансовым управляющим требования, суды первой и апелляционной инстанций руководствовались положениями статей 61.1, 61.2, Закона о банкротстве, статьи 10, 170 ГК РФ, с учетом разъяснений, изложенных в пункте 5 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы 111.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», и исходили из того, что конкурсным управляющим заявлены аргументированные доводы относительно мнимости сделок, заключенных с

целью вывода активов должника по цепочке сделок для предотвращения взыскание на имущество, приведены соответствующие доказательства, в то время как приобретатели имущества соответствующие аргументы, по сути, не опровергли, действительную волю на приобретение имущества с целью личного пользования либо для извлечения прибыли не доказали, мотивы совершения сделок не раскрыли.

Суд округа, рассмотрев доводы кассационной жалобы, изучив материалы дела и обжалуемые судебные акты, оснований для отмены обжалуемых судебных актов не усматривает.

Согласно пункту 3 статьи 129 Закона о банкротстве конкурсный управляющий вправе подавать в арбитражный суд заявления о признании недействительными сделок и решений.

Пункт 1 статьи 61.2 Закона о банкротстве предусматривает возможность признания недействительной сделки при неравноценном встречном исполнении обязательств другой стороной сделки.

В соответствии с пунктом 9 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» при определении соотношения пунктов 1 и 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве судам надлежит исходить из следующего.

Если подозрительная сделка была совершена в течение одного года до принятия заявления о признании банкротом или после принятия этого заявления, то для признания ее недействительной достаточно обстоятельств, указанных в пункте 1 статьи 61.2 Закона о банкротстве, в связи с чем, наличие иных обстоятельств, определенных пунктом 2 данной статьи (в частности, недобросовестности контрагента), не требуется.

В силу пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве сделка, совершенная должником в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов, может быть признана арбитражным судом недействительной, если такая сделка была совершена в течение трех лет до принятия заявления о признании должника банкротом или после принятия указанного заявления и в результате ее совершения был причинен вред имущественным правам кредиторов и если другая сторона сделки знала об указанной цели должника к моменту совершения сделки (подозрительная сделка). Предполагается, что другая сторона знала об этом, если она признана заинтересованным лицом либо если она знала или должна была знать об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника.

При решении вопроса о том, должна ли была другая сторона сделки знать об указанных обстоятельствах, во внимание принимается то, насколько она могла, действуя разумно и проявляя требующуюся от нее по условиям оборота осмотрительность, установить наличие этих обстоятельств.

В силу этой нормы для признания сделки недействительной по данному основанию необходимо, чтобы оспаривающее сделку лицо доказало наличие совокупности всех следующих обстоятельств: сделка была совершена с целью

причинить вред имущественным правам кредиторов; в результате совершения сделки был причинен вред имущественным правам кредиторов; другая сторона сделки знала или должна была знать об указанной цели должника к моменту совершения сделки.

В случае недоказанности хотя бы одного из этих обстоятельств суд отказывает в признании сделки недействительной по данному основанию.

Цель причинения вреда имущественным правам кредиторов предполагается, если на момент совершения сделки должник отвечал признаку неплатежеспособности или недостаточности имущества и сделка была совершена безвозмездно или в отношении заинтересованного лица.

При определении вреда имущественным правам кредиторов следует иметь в виду, что в силу абзаца тридцать второго статьи 2 Закона о банкротстве под ним понимается уменьшение стоимости или размера имущества должника и (или) увеличение размера имущественных требований к должнику, а также иные последствия совершенных должником сделок или юридически значимых действий, приведшие или могущие привести к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества.

Судами установлено, что договор дарения от 06.08.2014, а также последующие сделки заключены менее чем за год до возбуждения в отношении должника процедуры банкротства (28.01.2015). На момент совершения сделок должник имел непогашенную задолженность перед кредиторами, чьи требования включены в реестр требований кредиторов должника. Должник в преддверии банкротства произвел отчуждение практически всего имущества, кроме оспариваемой сделки судом признаны недействительными девять сделок должника по отчуждению движимого и недвижимого имущества.

Учитывая изложенное, принимая во внимание, что факт безвозмездности договора дарения от 06.08.2014 между ФИО7 и ФИО8, исходя из самого вида договора презюмируется, фактическая оплата по иным сделкам достаточными доказательствами не подтверждена, сделка заключена между заинтересованными лицами (мать и дочь, иные лица взаимодействовали в рамках деловых отношений) в преддверии банкротства (при наличии кредиторов со значительным размером требований), в результате которой должник лишился 100% ликвидных активов, иные активы, способные погасить требования кредиторов, у должника отсутствуют, при отсутствии доказательств обратного, суды пришли к выводу о наличии оснований для признания договора дарения недействительным.

Признавая в совокупности договор дарения и последующие сделки по отчуждению спорной недвижимости цепочкой мнимых сделок, совершенными между аффилированными лицами и направленными на вывод активов должника с целью предотвращения обращения взыскания на него, суды исходили из следующего.

Согласно пункту 2 статьи 170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в

виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней

правила.

Действующее законодательство исходит из того, что прикрываемая сделка

может быть признана недействительной по основаниям, установленным ГК РФ

или специальными законами.

Как разъяснено в абзаце первом пункта 87, абзаце первом пункта 88

постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015

№ 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой

Гражданского кодекса Российской Федерации», притворная сделка может

прикрывать сделку с иным субъектным составом; для прикрытия сделки может

быть совершено несколько сделок.

В отношении прикрывающей сделки ее стороны, как правило, изготавливают документы так, что у внешнего лица создается впечатление будто бы стороны действительно следуют условиям притворного договора, но существенное значение имеют обстоятельства, касающиеся перехода фактического контроля над имуществом, якобы передаваемым по последовательным притворным сделкам.

Если цепочкой последовательных сделок купли-продажи с разным субъектным составом прикрывается сделка, направленная на прямое отчуждение имущества первым продавцом последнему покупателю, то надлежащим способом защиты является использование правового механизма, установленного пунктами 1 и 2 статьи 167 ГК РФ. При этом осуществление государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество к промежуточным покупателям не препятствует квалификации соответствующих сделок как ничтожных на основании пункта 2 статьи 170 ГК РФ.

О том, что несколько последовательных сделок являются одной цепочкой, прикрывающей единую сделку по отчуждению имущества с целью создания видимости добросовестного приобретения последним покупателем, может свидетельствовать отсутствие целесообразности совершения каждой сделки в отдельности (например, когда дорогостоящее имущество либо бизнес в целом приобретается без должного анализа, бизнес-плана, в том числе анализа окупаемости и их сроков, спроса и предложения на рынке соответствующего сегмента), после приобретения фактически не контролируется (не перезаключаются договоры с энергоснабжающими и проч. организациями, не переоформляется право пользования либо аренды на земельный участок и т.д.), и в последующем продается в короткий относительно обычных сроков окупаемости для бизнеса период без видимой причины (например, резкое ухудшение конъектуры рынка и т.д.).

Проанализировав субъектный состав спорных сделок, суды первой и апелляционной инстанции пришил к выводу, что указанные лица, по сути, являются заинтересованными, между ними прослеживаются близкое родство (ФИО7, ФИО11 – мать и дочь) либо деловые взаимоотношения через общество «УСПТК-Холдинг» и общество «Княжий

Сокольник», а также иные юридические лица (Хлызов М.Ю., Панькова Е.А.,

ФИО1).

Как было указано выше первоначальная сделка – договор дарения являлся безвозмездным. Последующие сделки были оформлены договорами купли- продажи, стоимость недвижимости по которым составила 3, 2 млн. руб., в материалы дела предоставлены расписки о получении денежных средств от ФИО1 ФИО2, от ФИО2 – ФИО8

Согласно позиции, изложенной в пункте 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», при оценке достоверности факта наличия требования, основанного на передаче должнику наличных денежных средств, подтверждаемого только его распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру, суду надлежит учитывать среди прочего следующие обстоятельства: позволяло ли финансовое положение кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, имеются ли в деле удовлетворительные сведения о том, как полученные средства были истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т.д.

Скептически оценивая реальность оплаты по последующим сделкам, суды исходили из того, что ФИО1 несмотря на неоднократные требования суда доказательств наличия финансовой возможности приобрести спорное имущество по установленной цене не доказала; ФИО8 получение денежных средств от ФИО2 в значительной сумме не задекларировала в качестве дохода за соответствующий период, при рассмотрении иного обособленного спора о признании договора по отчуждению квартиры на ул. Каслинской представитель ФИО8 пояснил, что доверитель собственных денежных средств в указанный период не имела, была вынуждена кредитоваться у ФИО9 При наличии перечисленных доводов и косвенных доказательств, представленных финансовым управляющим, непосредственно ФИО8 расходование полученных денежных средств не подтвердила, каким образом израсходовала денежные средства не раскрыла.

Кроме того, судами приняты во внимание доводы финансового управляющего относительно сомнительности порядка реализации имущества и несоответствия договорной стоимости реализованных объектов их рыночной стоимости.

Так финансовый управляющий заявлял доводы о том, что продажа 38 объектов недвижимости на земельном участке общей площадью 29 400 кв. м., исходя из обычаев делового борота, предполагает публичный характер реализации (объявления на специализированных сайтах, публичные торги, переговоры с инвесторами и т.д.), а также проведение оценки. Согласно заключению эксперта № 026-05-00399 ЮУТПП по результатам судебной экспертизы стоимость спорных объектов недвижимости в период заключения договоров купли-продажи варьировалась от 10 673 000 руб. до 10 842 000 руб. Кроме того, согласно материалам дела изначально ФИО7 приобрела

спорное имущество 17.03.2011 за 7,1 млн. руб. и в последующем передала в ипотеку банку с установлением общей оценочной стоимости предмета залога 8,7 млн. руб. и общей залоговой стоимостью – 5,2 млн. руб.

В тоже время ФИО1 ФИО2, ФИО8 порядок реализации имущества (публикации объявлений на специализированных площадках, рассылка информационных предложений потенциальным инвесторам в сфере туризма и т.д.) не раскрыли, каким образом формировалась цена для продажи не пояснили, таким образом, аргументированные доводы финансового управляющего в данной части не опровергли. При этом отчет № 26р-05/2017 от 12.05.2017 и отчет № 10-06-17 от 29.06.2017, представленные ФИО1 и ФИО2, составлены после возбуждения производства по данному обособленному спору, а не в период подготовки имущества к продаже, и уже после заключения эксперта № 026-05-00399 ЮУТПП, без привлечения финансового управляющего и указывают на величину рыночной стоимости объектов без учета прав на земельный участок и стоимости бизнеса в целом (база отдыха в туристической зоне Челябинской области).

Как было указано выше, при анализе сделки, в результате которой должник лишился ликвидных активов, на предмет мнимости значимым является также установление обстоятельств, касающиеся перехода фактического контроля над имуществом.

Из материалов дела следует и судами установлено, что в период после заключения 06.08.2014 договора дарения с ФИО8 и заключения 09.10.2014 договора купли-продажи с ФИО2 различные распоряжения относительно спорной базы отдыха давал длительное время сам должник – ФИО7 (письмо от 24.12.2014 в адрес общества «Челябэнергосбыт»; письмо от 29.07.2015 в адрес ГУ МВД; письмо от 12.05.2015), договор энергоснабжения от 01.04.2013 с иными собственниками долгое время не перезаключался, общество «Челябэнергосбыт» представило динамику начислений и оплаты ФИО7 по договору до 01.11.2016, далее, в период после заключения 05.05.2016 договора купли- продажи с ФИО1, договор с Управлением вневедомственной охраны 01.06.2016 подписывает предыдущий собственник ФИО2

Доказательств несение расходов на содержание имущества ФИО2 в материалы дела не содержат; действия, подтверждающие соответствующие обстоятельства относительно ФИО1 (переоформление договоров с ресурсоснабжающими организациями и т.д.) совершены после подачи соответствующего иска со стороны финансового управляющего.

Учитывая изложенное, принимая во внимание всю совокупность установленных обстоятельств и приведенных доказательств при отсутствии соответствующего полных и развернутых пояснений со стороны ответчиков относительно экономической целесообразности как покупки так и перепродажи имущества, формирования цены реализации имущества, реальности владения спорным имуществом (извлечение прибыли, несение бремени расходов и т.д.),

суды первой и апелляционной инстанции обоснованно пришли к выводу, что фактически должник безвозмездно произвел отчуждение своего имущества через цепочку мнимых сделок с заинтересованными лицами с целью предотвращения взыскания на него путем создания видимости добросовестного приобретения последним покупателем – Сергеевой Т.Ю., в связи с чем, обоснованно признали единую сделку, включающую в себя договор дарения и последующие договоры купли-продажи, мнимой.

Доводы о том, что судами нарушены нормы процессуального права, поскольку фактически имущество находится не у стороны первоначальной сделки, и в силу пункта 16 постановления Пленума Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» в данном случае виндикационный иск к ФИО12 подведомственен суду общей юрисдикции подлежит отклонению в силу следующего.

Как указано выше судами установлено, что все рассматриваемые сделки (договор дарения и последующие договоры купли-продажи) являются цепочкой мнимых сделок, совершенных между заинтересованными лицами.

Согласно правовому подходу, выработанному судебной практикой, если цепочкой последовательных сделок купли-продажи с разным субъектным составом прикрывается сделка, направленная на прямое отчуждение имущества первым продавцом последнему покупателю, то надлежащим способом защиты является использование правового механизма, установленного п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ, а не виндикационный иск (определение Верховного суда Российской Федерации № 305-ЭС15-11230 от 31.07.2017).

Указание на то, что судами неправомерно приняты в качестве доказательств отсутствия оплаты по договору купли-продажи, заключенному между ФИО8 и ФИО13, пояснения ФИО9, данные в ином обособленном споре, участником которого ФИО2 не является,

при наличии расписки в получении денежных средств судом округа отклоняется.

Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 26 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве», при оценке достоверности факта наличия требования, основанного на передаче должнику наличных денежных средств, подтверждаемого только его распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру, суду надлежит, в том числе, учитывать то обстоятельство, имеются ли в деле удовлетворительные сведения о том, как полученные средства были истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т.д.

При этом, при оценке доводов о пороках сделки (в данном случае, отсутствие оплаты) суд не должен ограничиваться проверкой соответствия документов установленным законом формальным требованиям. Необходимо принимать во внимание и иные доказательства, в том числе, об экономических,

физических, организационных возможностях кредитора или должника осуществить спорную седелку. Формальное составление документов об исполнении сделки не исключает ее мнимость.

Учитывая, что финансовым управляющим приведены в данной части убедительные доводы, в то время как ФИО8 расходование полученных денежных средств не подтвердила, в своей отчетности не отразила, суд округа полагает, что суды обоснованно пришли к выводу, что факт получения денежных средств по спорной сделке ФИО8 не доказан.

Ссылка заявителей на то, что на него необоснованно возложено бремя повышенного стандарта доказывания судом округа отклоняется в силу следующего.

Исходя из принципов процессуального законодательства бремя доказывания стороной своих требований и возражений должно быть потенциально реализуемым исходя из объективно существующих возможностей в собирании тех или иных доказательств с учетом характера правоотношения и положения в нем соответствующего субъекта, а также добросовестной реализации процессуальных прав. Недопустимо возлагать на сторону обязанность доказывания определенных обстоятельств в ситуации невозможности получения ею доказательств по причине нахождения их у другой стороны спора, недобросовестно их не раскрывающей

Финансовый управляющий как лицо, не участвовавшие в сделке, объективно лишен возможности представить в суд исчерпывающий объем доказательств, порочащих эту сделку. В то же время указанное лицо может заявить убедительные доводы и (или) указать на такие прямые или косвенные доказательства, которые с разумной степенью достоверности позволили бы суду усомниться в действительности или заключенности сделки.

При оценке доводов о пороках сделки суд не должен ограничиваться проверкой соответствия документов установленным законом формальным требованиям.

Бремя опровержения доводов о фиктивности сделки лежит на лицах, ее заключивших, поскольку в рамках спорного правоотношения они объективно обладают большим объемом информации и доказательств, чем финансовый управляющий. Предоставление дополнительного обоснования не составляет для них какой-либо сложности (определение Верховного суда Российской Федерации от 23.07.2018 № 305-ЭС18-3009).

Учитывая, что ни одно из представленных финансовым управляющим доказательств, ответчиками не опровергнуто, суды обоснованно пришли к выводу, что представленная финансовым управляющим совокупность косвенных доказательств (при непередаче должником полного объема документов управляющему – определение суда от 26.04.2016) подтверждает факт заинтересованности и цель вывода имущества безвозмездно из конкурсной массы должника. Таким образом, суд округа приходит к выводу, что бремя доказывания при рассмотрении настоящего спора судами распределено верно, с учетом фактических обстоятельств дела.

Доводы Хлызова М.Ю. и Сергеевой Т.Ю. об отсутствии юридической заинтересованности с должником, признаки которой указаны в статье 19 Закона о банкротстве подлежит отклонению, поскольку согласно позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 № 308-ЭС16-1475, доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической. Второй из названных механизмов по смыслу абзаца 26 статьи 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности.

Таким образом, согласованность действий сторон спорных взаимоотношений, предшествующих возбуждению дела о банкротстве, предполагается вне зависимости от наличия (отсутствия) формально- юридических признаков аффилированности (через родство или свойство с лицами, входящими в состав органов должника, прямое или опосредованное участие в капитале либо в управлении и т.п.) при наличии доказательств иной заинтересованности (дружеские отношения, совместный бизнес, частое взаимодействие).

Из материалов дела следует и судами установлено, что ФИО2 является одним из учредителей общества «УСПТК-Холдинг», интересы которого в суде представляла ФИО1, которая также являлась членом совета директоров одного юридического лица, инвестором которого вступали (либо намерены были выступать) ФИО2 и ФИО7 (супруг должника), проводила оценку имущества для общества «Княжий Сокольник», ФИО8, ФИО7, ФИО7 Указанные обстоятельства обоснованно оценены судами, как свидетельствующие о наличии фактической заинтересованности указанных лиц.

Суд округа считает необходимым дополнительно отметить, что отрицая фактическую заинтересованность с должником и друг другом, в отсутствие доказательств публичного порядка реализации спорного имущества (объявления в информационных ресурсах, торги), ФИО1 и ФИО2 развернутых достаточных пояснений каким образом им стало известно о возможности покупки базы отдыха без наличия связи с должником не представили.

Доводы подателей кассационных жалоб относительно недостоверности выводов эксперта при наличии иных отчетов оценщиков никем не опровергнутых, являлись предметом рассмотрения и оценки судов первой и апелляционной инстанции. Отклоняя указанные возражения, суды обоснованно исходили из следующего.

Как следует из экспертного заключения ЮУТПП № 026-05-00399, при проведении экспертизы применялись подходы: затратный, сравнительный, доходный; отдельно устанавливалась стоимость объектов недвижимости и земельного участка с учетом имущественных прав на него (право временного пользования - аренда сроком до 24.07.2046).

Судом первой инстанции обоснованно указано на отсутствие существенных нарушений, позволяющих не принимать заключение эксперта в качестве надлежащего доказательства. Представленные в материалы дела рецензия и заключение специалиста наличие таких нарушений также не подтверждают.

При этом, как правильно отмечено судами, в рассматриваемом деле интерес представляют не сами по себе 38 домиков, а база отдыха как таковая в совокупности с правом аренды земельного участка в курортной зоне Челябинской области на длительный срок (до 24.07.2046), т.е. база отдыха как направление бизнеса.

Кроме того, указанное экспертное заключение является одним из доказательств, которое оценено в совокупности с другими, в том числе с данными о покупной цене имущества при приобретении ее должником, залоговой стоимости при передаче в ипотеку банку.

Довод ФИО1 о том, что она является добросовестным приобретателем, поскольку переоформила договоры энергоснабжения и проч. на себя, являлась потерпевшей по делу о краже имущества, произошедшей на территории базы, также являлись предметом анализа и оценки судов первой и апелляционной инстанции. Критически оценивая представленные доказательства, суды исходили из того, что все документы, относятся к периоду с августа 2016 года по октябрь 2017 года, т.е. к периоду рассмотрения самого спора о недействительности сделки.

Кроме того, при оценке добросовестности приобретателя, необходимо исходить из соответствия поведения стороны сделки стандартам разумного и осмотрительного осуществления гражданских прав. Очевидно, что при приобретении целого комплекса объектов покупатель проведет оценку и анализ стоимости бизнеса в целом, сопоставит свои инвестиционные возможности с предполагаемым размером вложений, составит бизнес-план, будет заинтересован в оформлении права на себя на земельный участок под объектами. Осмотрительного добросовестного приобретателя должно насторожить столь непродолжительное владение имуществом двух предшествующих собственников и совпадение цены приобретения имущества продавцом с ценой реализации.

Учитывая, что соответствующие доказательства ФИО1 в материалы дела не предоставлены, существенные сомнения относительно добросовестности приобретения не опровергнуты, мотивы приобретения имущества в полной мере не раскрыты, судами обоснованно сделан вывод об отсутствии основания для признания ее является добросовестным приобретателем.

Доводы о том, что судебные акты подлежат отмене, поскольку в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований, не привлечено главное управление лесами Челябинской области и ЧОБУ Кыштымское лесничество, так как указанные органы заинтересованы в получении арендной платы, подлежит отклонению в силу следующего.

Согласно пункту 4 части 4 статьи 288 АПК РФ основанием для отмены решения, постановления арбитражного суда в любом случае является принятие судом решения, постановления о правах и об обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле.

В соответствии со статьей 51 АПК РФ третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора, могут вступить в дело на стороне истца или ответчика до принятия судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела в первой инстанции арбитражного суда, если этот судебный акт может повлиять на их права или обязанности по отношению к одной из сторон.

Привлечение или непривлечение к участию в деле третьего лица является правом суда, при этом суд при рассмотрении данного вопроса исходит из конкретных обстоятельств дела.

При этом непривлечение того или иного лица к участию в деле даже в том случае, если судебный акт может повлиять на права и обязанности этого лица по отношению к одной из сторон спора, не является основанием для автоматической отмены вынесенных по делу судебных актов по безусловным основаниям, поскольку основанием для такой отмены является принятие судом решения, постановления о правах и об обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле (пункт 4 части 4 статьи 288 АПК РФ).

Судебный акт может быть признан принятым о правах и обязанностях лица, не привлеченного к участию в деле, лишь в том случае, если им непосредственно устанавливаются права или обязанности этого лица по рассматриваемым судом правоотношениям.

Обжалуемыми судебными актами какие-либо обязанности на указанные государственные органы (учреждения) не возложены, непосредственным участником рассматриваемых по настоящему делу спорных правоотношений данные образования не являются. Следовательно, обжалуемые судебные акты не повлияли на права и обязанности по отношению к сторонам в споре, в связи с чем, оснований полагать, что определение и постановление по настоящему делу вынесены о правах и обязанностях главного управления лесами Челябинской области и ЧОБУ Кыштымское лесничество не имеется.

Заявитель, являясь ответчиком по делу, обладал правом представить любые доказательства в подтверждение своих доводов либо заявить ходатайство об истребовании доказательств, в случае невозможности самостоятельного их получения, однако соответствующие процессуальные возможности не были реализованы (статьи 9, 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).

Указание подателей кассационных жалоб на то, что судами в нарушение процессуального законодательства спорные сделки были переквалифицированы в мнимые отклоняется в силу следующего.

Из материалов дела следует и судами установлено, что в судебном заседании суда первой инстанции 21.08.2017 финансовый управляющий просил привлечь третьих лиц ФИО2 и ФИО1 в качестве соответчиков по делу, уточнил заявленные требования, дополнив основания оспаривания сделок статьями 10, 168, 170 ГК РФ, просил признать совокупность спорных сделок недействительными.

Кроме того, согласно пункту 4 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» наличие в Законе о банкротстве специальных оснований оспаривания сделок, предусмотренных статьями 61.2 и 61.3, само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную (статьи 10 и 168 ГК РФ).

Отклоняя довод о пропуске конкурсным управляющим срока исковой давности по требованиям в отношении ФИО2 и ФИО1 суды правомерно руководствовались положениями статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерацию, приняли во внимание то, что договор дарения оспорен в пределах годичного срока, установленного Законом о банкротстве, мнимые сделки – в течение трехлетнего срока от начала исполнения первой ничтожной сделки.

Суд округа полагает, что судами первой и апелляционной инстанций правильно установлены фактические обстоятельства, имеющие значение для разрешения спора, им дана надлежащая правовая оценка, приведенные сторонами спора доводы и возражения исследованы в полном объеме с указанием в судебных актах мотивов, по которым они были приняты или отклонены, выводы судов соответствуют установленным фактическим обстоятельствам дела и представленным доказательствам, нормы права, регулирующие спорные правоотношения, применены правильно.

Нарушений норм процессуального права, являющихся основанием для отмены судебного акта на основании части 4 статьи 288 АПК РФ, судом округа не установлено.

С учетом изложенного судебные акты подлежит оставлению без изменения, кассационные жалобы – без удовлетворения.

Руководствуясь статьями 286, 287, 289, 290 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, суд

П О С Т А Н О В И Л:

определение Арбитражного суда Челябинской области от 15.12.2017 по делу № А76-1225/2015 и постановление Восемнадцатого арбитражного

апелляционного суда от 05.04.2018 по тому же делу оставить без изменения, кассационные жалобы Сергеевой Татьяны Юрьевны и Хлызова Михаила Юрьевича – без удовлетворения.

Постановление может быть обжаловано в Судебную коллегию Верховного Суда Российской Федерации в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия, в порядке, предусмотренном ст. 291.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.

Председательствующий О.В. Рогожина

Судьи О.Н. Новикова

Н.В. Шершон