Гражданский кодекс часть 1

о признании недействительной сделкой банковскую гарантию №ГАР от 14.10.2014, выданную ПАО "Балтийский Инвестиционный Банк" Компании "АЛМЕРА ТРЕЙДИНГ ЛТД"

при участии

от истца: ФИО3 – доверенность от 13.02.2019

от ответчика: ФИО4 по доверенности от 25.02.2020 №75Е, ФИО5 по доверенности от 25.02.2020

от третьих лиц: 1 – ФИО6 по доверенности от 05.06.2020, 2-7 - не явились (извещены)

установил:

Компания "АЛМЕРА ТРЕЙДИНГ ЛТД" (далее – истец, Компания) обратилась в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском к ПАО "Балтийский Инвестиционный Банк" (далее - ответчик, Банк), в котором просит суд взыскать с ответчика, с учетом принятых судом в судебном заседании 01.11.2017 уточнений в порядке ст. 49 АПК РФ, задолженность по банковской гарантии в размере 6 502 000, 00 долларов США, процентов по ст. 395 ГК РФ с 18.11.2015 по 31.10.2017 в размере 448 676, 19 долларов США и процентов по ст. 395 ГК РФ с 01.11.2017 по день фактической уплаты долга на сумму долга 6 208 219 долларов США.

К участию в деле в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены Компания «КАСТЕНИА ИНВЕСТМЕНТС ЛТД» (далее – третье лицо 1, Принципал), ФИО1 (далее – третье лицо 2), РОСФИНМОНИТОРИНГ (далее – третье лицо 3), Центральный Банк Российской Федерации (далее – третье лицо 4), Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов» (далее – третье лицо 5, ГК «АСВ»), Компания «СПРИНГДЕЙЛ ИНВЕСТМЕНТС ЛИМИТЕД» (SPRINGDALEINVESTMENTSLIMITED (далее – третье лицо 6), ФИО2 (далее – третье лицо 7).

Определением суда от 02.02.2017 судом принято встречное исковое заявление ПАО "Балтийский Инвестиционный Банк" к Компании "АЛМЕРА ТРЕЙДИНГ ЛТД", в Банк просит суд признать недействительной сделкой, выданную ПАО "Балтийский Инвестиционный Банк" Компании "АЛМЕРА ТРЕЙДИНГ ЛТД" банковскую гарантию №ГАР от 14.10.2014.

Определением от 14.06.2017 производство по делу было приостановлено до вступления в законную силу судебного акта по делу А56-68044/2016.

Определением от 14.08.2017 производство по делу возобновлено.

Определением от 18.01.2019 производство по делу приостановлено до рассмотрения Верховным Судом Российской Федерации кассационных жалоб по делу А56-18369/2016.

Определением от 10.07.2019 производство по делу возобновлено.

Распоряжением заместителя председателя Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 07.02.2020 дело передано в производство судьи Жбанова В.Б.

Истцом заявлено ходатайство об увеличении исковых требований в части взыскания с ответчика денежных средств по банковской гарантии задолженность в размере 6 208 2019, 00 долларов США, процентов за пользование чужими денежными средствами за период с 18.11.2015 по 30.11.2019 в размере 1 080 447, 41 долларов США, процентов за пользование чужими денежными средствами за период с 01.12.2019 по день фактической оплаты задолженности, исходя из средневзвешенной процентной ставки по кредитам, предоставленным кредитными организациями нефинансовым организациям в долларах США в целом по Российской Федерации сроком до 1 года, включая «до востребования», расходов по уплате государственной пошлины в размере 200 000 рублей.

Суд в порядке статьи 49 АПК РФ принял к рассмотрению измененные исковые требования.

Рассмотрение дела неоднократно откладывалось для вызова свидетелей и истребовании доказательств.

В судебном заседании 28.07.2020 представитель истца передал суду письменные пояснения по делу с учетом письменных объяснений ответчика и Компании «Кастения Инвестментс ЛТД».

Представитель Банка передал суду письменные объяснения в отношении позиции принципала, проект решения по делу.

Суд приобщил к материалам дела документы, поступившие от сторон.

Компания ссылалась на отсутствие доказательств сговора при выдаче Банковской гарантии, на свою независимость по отношению к Банку и отсутствие аффилированности, а также указывала на то, что она не участвовала в соглашении о выдаче Банковской гарантии, а ее действия по получению Банковской гарантии не могут квалифицироваться как недобросовестные. Банк возражал против удовлетворения первоначального иска и настаивал на удовлетворении встречного иска. Банк заявил о недействительности Банковской гарантии по основаниям статей 10 и 168, статьи 174 (ГК РФ), а также статьи 61.2 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее — Закон о банкротстве). Банк полагает, что Компания могла быть осведомлена обо всех нарушениях, допущенных при выдаче Банковской гарантии, поскольку интересы Компании представлял вице-президент Банка — ФИО10, который в том числе являлся другом конечного бенефициара Компании. По мнению Банка, Банковская гарантия была выдана в условиях наличия у Банка признаков недостаточности имущества (неустойчивого финансового положения), причинила вред Банку, поскольку Банк не получил комиссию за ее выдачу, а также фактически будет лишен возможности взыскать денежные средства с Принципала (офшорной компании) в порядке регресса.

Исследовав доказательства, заслушав представителей участников дела, суд установил следующее.

Банк (в качестве продавца) и Компания (в качестве покупателя) 24 июня 2014 года заключили договор купли-продажи инвестиционных паев № К5 (т. 4, л. 151-152), в соответствии с которым Банк продал Компании 1671 инвестиционных паев закрытого паевого инвестиционного фонда недвижимости "ЭЛИТА" (далее — Паи) за 5 000 000 долларов США. Оплата Паев произведена по указанию Компании от 25 июня 2014 года (т. 4, л. 153–154). Паи были зачислены на счет Компании с 30 июня 2014 года (т. 1, л. 212).

Спустя несколько дней, 4 июля 2014 года, Компания (в качестве продавца) и компания "СПРИНГДЕЙЛ ИНВЕСТМЕНТС ЛТД." (в качестве покупателя) заключили договор купли-продажи инвестиционных паев № 0407-ОЗ (далее — Договор купли-продажи) (т. 1, л. 194–196), в соответствии с которым Компания обязалась продать купленные у Банка 1671 Паев в адрес компании "СПРИНГДЕЙЛ ИНВЕСТМЕНТС ЛТД." за сумму, которая рассчитывалась по следующей формуле: P +(P x S x0,18/365), P — 5 000 000 долларов США, S — количество календарных дней, в течении которых Компания владеет Паями до их оплаты покупателем (пункт 1.2 Договора купли-продажи). Договор купли-продажи предусматривал, что компания "СПРИНГДЕЙЛ ИНВЕСТМЕНТС ЛТД." обязуется произвести оплату Паев в течение шестидесяти календарных дней с момента направления Компанией (продавцом) соответствующего уведомления, которое должно быть направлено в адрес покупателя в период с 1 сентября 2015 года по 1 ноября 2015 года (пункты 2.1, 2.2.1 Договора купли-продажи). Передача же Паев, по условиям Договора купли-продажи (пункт 2.2.2), происходит в течение пяти рабочих дней после оплаты. Обязательства компании "СПРИНГДЕЙЛ ИНВЕСТМЕНТС ЛТД." по оплате Паев были обеспечены гарантией Банка от 4 июля 2014 года, в соответствии с которой Банк обязался выплатить Компании 6 502 000 долларов США (т. 6, л. 90).

Позднее, 10 октября 2014 года, Компания, компания "СПРИНГДЕЙЛ ИНВЕСТМЕНТС ЛТД." и Принципал заключили трехстороннее соглашение о замене стороны по Договору купли-продажи, в соответствии с которым компания "СПРИНГДЕЙЛ ИНВЕСТМЕНТС ЛТД." передала свои права и обязанности покупателя по Договору купли-продажи Принципалу (т. 1, л. 197). В тот же день, 10 октября 2014 года, от имени Банка выдана Банковская гарантия (т. 1, л. 188), в соответствии с которой Банк гарантировал Компании безусловно выплатить денежную сумму в размере 6 502 000 долларов США в течение десяти банковских дней после получения письменного требования Компании о выплате в случае, если Принципал не исполнит либо ненадлежащим образом исполнит свои обязанности, предусмотренные Договором купли-продажи, по оплате Паев.

Компания и Принципал 4 сентября 2015 года составили акт (т. 1, л. 199), в соответствии с которым, в частности, признали, что: Компания направила в адрес Принципала уведомление о необходимости платежа (т. 1, л. 198) и Принципал получил его 3 сентября 2015 года; Принципал обязан произвести оплату в срок до 2 ноября 2015 года; Компания владеет паями с 30 июня 2014 года. Принципал не произвел оплату Паев в указанный срок, и, как заявляет Компания, 3 ноября 2015 года она предъявила Банку требование о выплате по Банковской гарантии (т. 1, л. 213–214). Требование Компании не было зарегистрировано в журнале регистрации входящей корреспонденции Банка (т. 2, л. 6–9), получение этого требования Банк отрицает.

По результатам анализа финансового положения Банка по состоянию на 18 ноября 2015 года и на основании решения правления Агентства был утвержден план участия Агентства в осуществлении мер по предупреждению банкротства Банка (далее — План участия) (т. 12, л. 121–162). Банк России приказом от 24 декабря 2015 года № ОД-3701 применил в отношении Банка меры по предупреждению банкротства, приостановил полномочия органов управления Банка, возложил функции временной администрации на Агентство.

Компания, в связи с неполучением выплаты по Банковской гарантии и отсутствием оплаты по Договору купли-продажи, 29 августа 2016 года направила претензию в адрес Банка (т. 1, л. 215–216), а 28 сентября 2016 года — подготовила претензию к Принципалу (т. 1, л. 209–210). Поскольку ответа на претензии не последовало, Компания 30 сентября 2016 года обратилась в суд с исковым заявлением к Банку о взыскании денежных средств по Банковской гарантии. В исковом заявлении Компания сослалась на указанные обстоятельства и просила взыскать с Банка 6 502 000 долларов США задолженности по Банковской гарантии, а также 187 084,83 долларов США процентов за пользование чужими денежными средствами. С иском об оплате Паев к Принципалу Компания не обращалась.

Банк обратился со встречным иском о признании Банковской гарантии недействительной 27 января 2017 года (т. 4, л. 75–82). Банк утверждал, что Банковская гарантия выдана в нарушение внутренних процедур Банка, в отсутствие корпоративных одобрений, при этом Принципал за выдачей Банковской гарантии не обращался, комиссию не оплачивал. Банк указал на связанность (аффилированность) бывшего руководства Банка с Принципалом. По мнению Банка, Компании должно было быть известно о нарушениях, допущенных при выдаче Банковской гарантии, а также о том, что бывшие собственники Банка фактически обеспечивали Банковской гарантией своей личные интересы. Доводы об осведомленности Банка основаны на том, что представителем Компании и другом конечного бенефициара Компании — ФИО7 являлся вице-президент Банка ФИО10, который должен был знать обо всех условиях выдачи Банковской гарантии. Банк указал на причинение Банковской гарантией вреда, поскольку Банк не получил комиссию за выдачу Банковской гарантии и фактически лишен возможности взыскать денежные средства в порядке регресса с Принципала. Банк отметил, что в его распоряжении отсутствует информация о наличии у Принципала какого-либо имущества, за счет которого могли бы быть удовлетворены требования Банка о взыскании комиссии, а также о взыскании денежных средств в порядке регресса в случае выплаты по Банковской гарантии. Учитывая, что в момент выдачи Банковской гарантии, у Банка имелись признаки недостаточности имущества (неустойчивого финансового положения), Банк заявил о недействительности Банковской гарантии по основаниям статьи 61.2 Закона о банкротства, статей 10, 168, 174 ГК РФ.

Возражая против доводов Банка, Компания указывала на отсутствие связанности с Банком, поскольку ее конечным бенефициаром являлся ФИО7, который не был связан с Банком. Компания также заявила о пропуске Банком срока исковой давности для предъявления встречного иска (т. 5, л. 17–18).

Исследовав материалы дела, суд приходит к следующим выводам.

При установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно (пункт 3 статьи 1 ГК РФ). Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ). Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации (пункт 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации").

Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом) (пункт 1 статьи 10 ГК РФ). В случае несоблюдения этих требований, арбитражный суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом (пункт 2 статьи 10 ГК РФ). При этом, если совершение сделки нарушает запрет, установленный пунктом 1 статьи 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной (пункты 1 или 2 статьи 168 ГК РФ, пункт 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25).

В пункте 8 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с применением законодательства о независимой гарантии, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 5 июня 2019 года, закреплено, что нарушения, допущенные при выдаче независимой гарантии, могут быть противопоставлены требованию бенефициара о платеже по гарантии, если он являлся стороной соглашения о выдаче гарантии и знал об этих нарушениях. В Обзоре отмечается, что банковская гарантия, как правило, выдается на возмездной основе, во исполнение соглашения, заключаемого гарантом и принципалом (пункт 1 статьи 368, пункт 1 статьи 420, пункт 3 статьи 423 ГК РФ), а негативные последствия нарушений, допущенных при ее выдаче, подлежат урегулированию в рамках спора гаранта с принципалом и не могут перекладываться на бенефициара, не являющегося стороной соглашения о выдаче гарантии (пункт 3 статьи 308 ГК РФ). Вместе с тем, если менеджеры банка, контролировавшие кредитную организацию до санации (пункт 3 статьи 53.1 ГК РФ), фактически приняли решение о выдаче банковской гарантии в обеспечение исполнения обязательств подконтрольного им же общества, и банковская гарантия выдавалась банком на безвозмездной основе, а переговоры по поводу условий выдачи гарантии велись менеджерами непосредственно с представителями компании — бенефициара, то считается, что последняя выступила стороной заключенного в устной форме соглашения о выдаче гарантии и знала, что упомянутые менеджеры в действительности обеспечивали гарантией свой личный материальный интерес вопреки интересам банка, принявшего долговые обязательства на значительную сумму без какого-либо встречного предоставления. Компания, получившая при таких обстоятельствах гарантию от банка и впоследствии предъявившая требование по ней, недобросовестно пользуется тем, что менеджеры при выдаче гарантии действовали явно в ущерб подконтрольному им юридическому лицу. Поэтому ее интересы не подлежат судебной защите в силу пункта 4 статьи 1 ГК РФ.

Аналогичная позиция отражена в Обзоре по отдельным вопросам судебной практики, связанным с принятием судами мер противодействия незаконным финансовым операциям, утвержденным Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 8 июля 2020 года. В частности, в пункте 9 Обзора говорится о том, что реальность обязательств по сделке не исключает право суда отказать в удовлетворении требований, основанных на сделке, если целью ее совершения являлся обход запретов и ограничений, установленных законодательством о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма; законодательством о банках и банковской деятельности; валютным законодательством и т. п. В пункте 9.1 Обзора приводится пример, когда надлежит отказывать иностранным компаниям, обратившимся с иском к российскому банку о взыскании задолженности по банковской гарантии. Отмечается, что если гарантия выдана в условиях наличия у банка признаков недостаточности имущества (неустойчивого финансового положения) на заведомо невыгодных условиях, и ей обеспечивались интересы другой иностранной компании (принципала), контролируемой одним из членов совета директоров банка, то в такой ситуации предъявление осведомленной об этих нарушениях иностранной компанией иска считается направленным на вывод активов банка и влечет недействительность банковской гарантии и отказ в удовлетворении требований, предъявленных в суд для достижения указанных противоправных целей.

Одновременно, для признания сделки недействительной на основании пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве следует установить совокупность следующих обстоятельств(пункты 5, 6 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 года № 63):

неплатежеспособность или недостаточность имущества Банка (неустойчивое финансовое положение, исходя из условий, установленных в пункте 3 статьи 189.47 Закона о банкротстве) на момент совершения сделки, что позволяет доказать цель причинения вреда кредиторам;

уменьшение стоимости имущества Банка, полная или частичная утрата кредиторами в результате совершения сделки возможности получить удовлетворение за счет имущества Банка, что позволяет доказать вред имущественным правам кредиторов;

заинтересованность другой стороны сделки либо ее осведомленность о вреде, причиненном сделкой, либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества Банка, что позволяет доказать цель причинения вреда кредиторам и то, что другая сторона сделки должны была знать об этой цели либо о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества Банка (неустойчивого финансового положения).

Кроме того, в пункте 1 статьи 174 ГК РФ выделяются два условия для признания недействительной сделки, совершенной органом юридического лица с превышением полномочий: совершение сделки с нарушением ограничений, установленных учредительным документом; осведомленность другой стороны об этом (пункт 92 постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25). При этом не требуется устанавливать, нарушает ли сделка права и законные интересы истца каким-либо иным образом. Положения уставов хозяйственных обществ следует рассматривать как способ установления необходимости получения согласия совета директоров общества (пункт 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 июня 2018 года № 27).

В пункте 2 статьи 174 ГК РФ, как указано в пункте 93 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25, содержится два основания недействительности:

по первому основанию сделка может быть признана недействительной, когда вне зависимости от наличия обстоятельств, свидетельствующих о сговоре либо об иных совместных действиях представителя и другой стороны сделки, представителем совершена сделка, причинившая представляемому явный ущерб, о чем другая сторона сделки знала или должна была знать. О наличии явного ущерба свидетельствует совершение сделки на заведомо и значительно невыгодных условиях. При этом следует исходить из того, что другая сторона должна была знать о наличии явного ущерба в том случае, если это было бы очевидно для любого участника сделки в момент ее заключения;

по второму основанию сделка может быть признана недействительной, если установлено наличие обстоятельств, которые свидетельствовали о сговоре либо об иных совместных действиях представителя и другой стороны сделки в ущерб интересам представляемого, который может заключаться как в любых материальных потерях, так и в нарушении иных охраняемых законом интересов.

Таким образом, основываясь на указанных выше правовых нормах и позициях Верховного Суда Российской Федерации, суд полагает, что для правильного рассмотрения заявленных Компанией требований о взыскании задолженности по Банковской гарантии, встречных требований Банка о признании Банковской гарантии недействительной следует рассмотреть следующие вопросы:

(1) должна ли была Компания знать об условиях выдачи Банковской гарантии и о реальном финансовом состоянии Банка;

(2) контролировался ли Принципал лицами, связанными с бывшим руководством, менеджерами, собственниками Банка;

(3) причинила ли выдача Банковской гарантии вред Банку;

(4) нарушены ли при выдаче Банковской гарантии требования (в том числе законодательные), обычно предъявляемые к выдаче банковских гарантий, включая наличие необходимых одобрений;

(5) имелись ли у Банка на момент выдачи Банковской гарантии признаки недостаточности имущества (неустойчивого финансового положения).

В отношении первого из указанных вопросов, суд полагает, что Компания должна была быть осведомлена об условиях выдачи Банковской гарантии. Вывод суда основан на следующем.

В определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской от 28 марта 2019 года № 307-ЭС18-21620, вынесенном по аналогичному делу № А56-18369/2016 о взыскании задолженности по гарантии Банка, судебная коллегия отметила, что любое разумное и добросовестное лицо должно интересоваться причиной того, почему менеджеры Банка приняли решение о выдаче банковской гарантии по обязательствам подконтрольной им компании (принципала) безвозмездно, в ущерб интересам представляемого ими Банка. И если компания (бенефициар) воспользовалась тем, что контролировавшие Банк лица действовали явно в ущерб Банку, приняла гарантию и предъявила требование по ней, то такие действия следует квалифицировать как недобросовестные.

Осведомленность другой стороны о нарушениях, допущенных при совершении сделки, может следовать не только из наличия формально-юридических связей, но также, когда имеются признаки наличия фактической аффилированности между ними (определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2016 года № 308-ЭС16-1475 по делу № А53-885/2014). Суд, с учетом подхода, применяемого вышестоящими арбитражными судами, приходит к выводу, что о наличии фактической аффилированности могут свидетельствовать дружеские отношения (см., в частности, определение Верховного Суда Российской Федерации от 29 октября 2018 года №306-ЭС18-16704 по делу № А55-1524/2017, постановление Арбитражного суда Московского округа от 6 мая 2019 года № Ф05-5135/2019 по делу № А40-109979/2018, постановление Арбитражного суда Уральского округа от 12 октября 2018 года № Ф09-6193/18 по делу № А50-4729/2017, постановление Арбитражного суда Уральского округа от 17 апреля 2018 года № Ф09-359/18 по делу № А50-12829/2016, постановление Арбитражного суда Уральского округа от 29 августа 2019 года № Ф09-1664/17 по делу № А76-1472/2015, постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 19 марта 2019 года № Ф02-788/2019 по делу № А33-1801/2018, постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 22 августа 2019 года № Ф04-6322/2017 по делу № А70-6129/2017, постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 10 декабря 2019 года № 13АП-23351/2019 по делу № А56-77450/2017/сд.6).

Суд исходит из того, что бухгалтерская отчетность не всегда отражает действительное финансовое состояние кредитной организации. Однако о реальном финансовом состоянии должно быть известно лицам, входящим в руководящий состав кредитной организации и имеющим возможность получить доступ к подобной информации (топ-менеджеры, члены правления, контролирующие лица и т. п.). Риск и неблагоприятные последствия, связанные с тем, что лицо не реализовало имеющуюся у него возможность получить доступ к подобной информации, возлагается на это лицо в силу пункта 3 статьи 1, статей 9, 10 ГК РФ.

Как утверждает Компания, и как следует из материалов дела, в частности, из копии договора — инструмента назначения номинального инвестора от 27 апреля 2007 года, ее конечным бенефициаром является ФИО7 (т. 12, л. 101). В материалах дела не содержится доказательств, свидетельствующих о том, что ФИО7 имел формально-юридические связи с Банком: входил в состав органов управления, являлся акционером или конечным собственником. Это также следует из показаний, допрошенных в ходе судебного разбирательства свидетелей.

Свидетель ФИО8, при даче суду показаний, отметил, что основным переговорщиком от имени Компании при совершении сделок, связанных с выдачей Банковской гарантии, был не ФИО7, а ФИО10 (119-я мин. аудиозаписи судебного заседания 13 декабря 2019 года). Раннее, ФИО8 дал аналогичные показания по уголовному делу, где подтвердил, что именно с ФИО10 заключена сделка, связанная с выдачей Компании Банковской гарантии (т. 16, л. 147). Эту информацию подтвердил ФИО9 (т. 17, л. 2).

ФИО10 являлся близким другом ФИО7. Это следует из нотариальных показаний ФИО10, где он неоднократно заявлял, что считает ФИО7 своим другом, они несколько раз отдыхали семьями за границей, ФИО10 и члены его семьи знают всех членов семьи ФИО7 (т. 18). ФИО10 подтвердил сказанное им у нотариуса и в судебном заседании при даче показаний.

ФИО10 с 2003 по январь 2016 года занимал должность вице-президента в аппарате совета директоров Банка (т. 17, л. 3–9). В обязанности ФИО10, помимо прочего, входил контроль внутренней отчетности Банка в целях противодействия отмыванию денежных средств (ПОД/ФТ), выполнение мероприятий внутреннего контроля в целях противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем (п. 2.11 должностной инструкции; т. 17, л. 10–14). ФИО10 был вправе знакомиться с решениями руководства, касающимися деятельности Банка, запрашивать лично у руководителей подразделений Банка информацию и документы (п. 3.5 должностной инструкции; т. 17, л. 10–14). В течение периода работы ФИО10 получал заработную плату в размере около 1 млн руб. в месяц (т. 17, л. 15–21). Эти обстоятельства, равно как и связанность ФИО10 с Банком, установлены вступившими в законную силу постановлениями суда апелляционной инстанции от 30 августа 2019 года и от 12 сентября 2019 года, оставленными без изменения постановлениями суда кассационной инстанции, по делам № А56-23165/2016, № А56-64044/2016 соответственно. Основываясь на указанных фактах, суд признает, что у ФИО10 были необходимые полномочия для того, чтобы запросить в Банке всю необходимую информацию для совершения сделок, связанных с выдачей Банковской гарантии.

Должностная инструкция ФИО10 утверждена приказом председателя правления Банка от 24 сентября 2014, о чем свидетельствует отметка на ней (т. 17, л. 10). Это означает, что Банк признавал за ФИО10 права, закрепленные в этой должностной инструкции, и эти права ФИО10 был вправе реализовать в 2014 году.

При этом, суд учитывает, что ни Компания, ни ФИО10 не заявляли о том, что, участвуя в переговорах с конечными собственниками и членами совета директоров Банка (ФИО9, ФИО8), они предпринимали попытки получения информации о порядке выдаче Банковской гарантии, о финансовом положении Банка и им в предоставлении этой информации было отказано. Соответствующие запросы в материалах дела отсутствуют. По этим причинам суд не может сделать вывод о том, что ФИО10 и Компании действовали так, как ожидается будет действовать добросовестный участника оборота, учитывающий права и законные интересы Банка.

Допрошенный в качестве свидетеля по настоящему делу ФИО10 подтвердил свою осведомленность о ходе рассмотрения дел № А56-23165/2016, № А56-68044/2016, как и то, что ни он, ни представители истцов по указанным делам, не заявляли при их рассмотрении о неполучении ФИО10 заработной платы со счета в Банке, о непосещении им Банка и иные доводы, которые привел ФИО10 при даче свидетельских показаний. Учитывая совокупность изложенных обстоятельств, взаимосвязь представленных доказательств, оценив их по правилам статьи 71 АПК РФ, суд приходит к выводу, что судебные показания ФИО10 не опровергают представленных в материалы дела письменных доказательств его связанности с Банком, а также того факта, что ФИО10, как разумный и добросовестный вице-президент Банка, имел возможность узнать как об условиях выдачи Банковской гарантии так и о реальном финансовом состоянии Банка.

Компания и подконтрольная ФИО10 компания "Банклифф Инвестментс Корп." участвовали в схожих сделках, объединенных единым умыслом, что предполагает тесное взаимодействие между ними и обмен всей доступной информацией.

Так, из постановления Тринадцатого арбитражного апелляционного суда по делу № А56-68044/2016 следует, что сделка приобретения компанией "БАНКЛИФФ ИНВЕСТМЕНТС КОРП." Паев у Банка совершена 24 июня 2014 года, сделка последующей продажи Паев в пользу компании "СПРИНГДЕЙЛ ИНВЕСТМЕНТС ЛТД." заключена 4 июля 2014 года, замена покупателя по договору купли-продажи от 4 июля 2014 года на Принципала совершена 10 октября 2014 года, оспариваемая в деле № А56-68044/2016 гарантия Банка выдана 10 октября 2014 года, то есть все указанные действия, связанные с выдачей гарантии компании "БАНКЛИФФ ИНВЕСТМЕНТС КОРП.", совершались одновременно с действиями при выдаче гарантии Истцу по настоящему делу. В материалах дела также имеется переписка между ФИО10 и ФИО7, из которой следует, что ФИО7 в электронном письме от 8 мая 2014 года написал ФИО10, что предложением с их стороны является "Цена 20м за 78% паев" (т. 18). При этом первоначально от представителей ФИО11 в их адрес также поступило предложение именно о продаже 78% за 20 млн долларов США (т. 18). В связи с этим у суда имеются основания полагать, что при совершении объединенных одной целью сделок ФИО10 и ФИО7 (подконтрольные им компании) преследовали единый умысел, направленный на совместное приобретение 78% Паев у Банка и их последующей продажи Принципалу с целью получения гарантий Банка. Поэтому, при рассмотрении настоящего дела, суд учитывает ту оценку, которую арбитражные суды дали схожим действиям участников, связанным с выдачей гарантии компании "БАНКЛИФФ ИНВЕСТМЕНТС КОРП.", в рамках дела № А56-68044/2016.

Как один из представителей Компании на переговорах и друг конечного выгодоприобретателя Компании, ФИО10 мог передать им известную ему информацию. ФИО10 являлся основным представителем обеих компаний, что следует из показаний всех участников сделки. Кроме того, длительная дружба ФИО10 и ФИО7 предполагает наличие близких и доверительных отношений между ними, а также обмен информацией, недоступной широкому кругу лиц. В связи с этим, суд полагает, что Компания в лице своего конечного выгодоприобретателя ФИО7 также должна была быть осведомлена об условиях выдачи Банковской гарантии и о реальном финансовом состоянии Банка.

Таким образом, с учетом всего изложенного, суд приходит к выводу, что Компания должна была быть осведомлена об условиях выдачи Банковской гарантии и о реальном финансовом состоянии Банка, поскольку переговоры от ее имени вел вице-президент Банка ФИО10, который одновременно являлся другом конечного бенефициара Компании — ФИО7.

В отношении второго из указанных вопросов (о связанности Принципала с конечными собственниками Банка), суд полагает, что Принципал контролировался одним из конечных собственников Банка — ФИО9. Вывод основан на следующих обстоятельствах.

Компания «КАСТЕНИА ИНВЕСТМЕНТС ЛТД» (далее – Принципал) была основана Парасквевулой Антониу и Маргаритой Софоклеус в 2012 году, в материалы дела представлен договор об учреждении доверительного управления Принципалом между Парасквевулой Антониу и ФИО12, в соответствии с которым ФИО12 являлась собственником акций Принципала, зарегистрированных на имя номинального держателя — Парасквевуло Антониу (т. 15). В анкете, составленной по состоянию 26 ноября 2014 года, ФИО12 признала, что является конечным владельцем Принципала (т. 15). О номинальном контроле ФИО12 над Принципалом свидетельствует факт выдачи Принципалом доверенности ФИО12 на ведение дел с широкими полномочиями (т. 15), наличие у ФИО12 печати Принципала, что позволяло ей открывать счета от имени Принципала в Банке (т. 15).

ФИО12 являлась совладельцем и членом коллегиальных органов в ряде российских компаний (т. 15):

совладельцем общества с ограниченной ответственностью "СПЗ-4" (далее — СПЗ-4);

членом совета директоров в открытом акционерном обществе "Уралбурмаш" (далее — Уралбурмаш);

членом контрольного органа (ревизионной комиссии) в открытом акционерном обществе "ВБМ-Групп" (далее — ВБМ-Групп) и открытом акционерном обществе "Волгабурмаш" (далее — Волгабурмаш).

ФИО12 приобрела 75-процентную долю в СПЗ-4 26 декабря 2012 года (т. 16, л. 1–3). Позднее, 15 ноября 2013 года, ФИО12 продала 100-процентную долю в СПЗ-4 компании "ФИО13 Холдингс Лтд." (далее — ФИО13), от имени которой договор купли-продажи подписал член совета директоров Банка — ФИО6 (т. 16, л. 4–5). Из размещенного в открытом доступе отчета ВБМ-Групп за 2014 год следует, что ФИО12 являлась членом ревизионной комиссии и директором департамента внутреннего контроля ВБМ-Групп (т. 16, л. 4, 16). Эта информация также подтверждается размещенном в открытом доступе ежеквартальном отчете Уралбурмаша за 2 квартал 2016 года, где отмечено, что ФИО12 занимает указанную должность с 2010 года (т. 16, л. 33). Из определения Арбитражного суда Самарской области следует, что ФИО12 также выдавала заем Волгобурмашу в размере около 500 тыс. руб., требования по этому займу она в последующем уступила обществу с ограниченной ответственностью «Самарский буровой инструмент» (т. 16, л. 42–45); подобные сделки свидетельствуют о связанности ФИО12 с одним из предприятий ВБМ-Групп.

Все указанные компании были подконтрольны бывшим бенефицарам и членам совета директоров Банка (ФИО9, ФИО8, ФИО14). Из размещенного в открытом доступе списка аффилированных лиц ВБМ-Групп, Волгабурмаш и Уралбурмаш следует, что ВБМ-Групп контролирует Волгабурмаш и Уралбурмаш (более 60% уставного капитала); в свою очередь ВБМ-Групп контролируется кипрской компанией "ФИО15 Лтд.". (далее — ФИО15; т. 16, л. 46–56). Публичное акционерное общество «Банк Санкт-Петербург» в рамках другого аналогичного дела представляло ряд дополнительных соглашений к договорам поручительства, в которых ФИО9 и ФИО8 раскрывали список подконтрольных им компаний (т. 16, л. 57–81). Среди этих компаний указанные выше СПЗ-4, ВБМ-Групп, Волгабурмаш, ФИО13, ФИО15. В определении от 28 февраля 2019 года по делу № А55-6961/2017 (т. 16, л. 82, 106) Арбитражный суд Самарской области установил аналогичные обстоятельства и пришел к выводу, что:

[В] период с 2011 по 2017 гг. ОАО «Волгабурмаш» входило в состав аффилированной группы лиц, в которую среди прочих входили: ФИО16, ФИО9, ФИО6, ФИО14, ОАО «ВБМ-групп», ОАО «Звезда-Энергетика», ОАО «Самарский подшипниковый завод», офшорные компании Лавенко Лимитед и Grossar Limited.

Одновременно ФИО9, ФИО8, А. И. Швидак (ФИО6) являлись членами совета директоров Банка и лицами, контролирующими Банк на момент выдачи Гарантии, что следует из удостоверенной аудитором консолидированной отчетности Банка (т. 5, л. 91), Плана участия (т. 12, л. 124), списка аффилированных лиц Банка на 30 сентября 2014 года (т. 16, л. 113–115), протокола общего собрания акционеров Банка от 30 июня 2014 года (т. 16, л. 116, 123). В ходе допроса в рамках уголовного дела ФИО9 подтвердил, что через ФИО15 владеет ВБМ-Групп, Волгабурмашем, Уралбурмашем, а через компанию "Сеолфор Менеджмент Лтд." владеет акциями в Банке (т. 16, л. 128).

Связанность Принципала с Банком была очевидна и для Компании. ФИО7 утверждал, что В. В Егиазаров и ФИО1 сообщили ему о том, что Принципал находится в периметре контроля Банка. Как признался ФИО7 для него было очевидно, что Принципал либо принадлежит Банку, либо сотрудники Банка владеют Принципалом в интересах Банка (т. 16, л. 133–135). Кроме того, ФИО7 указал, что Компания получила документы о Принципале именно от сотрудников Банка. Анализируя приведенные выше доказательства в рамках дела № А56-68044/2016, Тринадцатый арбитражный апелляционный суд в постановлении от 12 сентября 2019 года пришел к выводу, что Принципал находился под контролем Банка. Оснований для обратного вывода в настоящем деле у суда не имеется. Суд полагает, что в отсутствие обоснованных возражений сторон, изложенные обстоятельства свидетельствуют о том, что на момент выдачи Банковской гарантии Принципал был подконтролен конечному собственнику Банка ФИО9.

В отношении третьего из указанных вопросов (о вреде в результате выдачи Банковской гарантии), суд полагает, что выдача Банковской гарантии причинила вред Банку. Вывод суда основан на следующем.

При определении вреда имущественным правам кредиторов следует иметь в виду, что в силу абзаца тридцать второго статьи 2 Закона о банкротстве под ним понимается уменьшение стоимости или размера имущества должника и (или) увеличение размера имущественных требований к должнику, а также иные последствия совершенных сделок или юридически значимых действий, приведшие или могущие привести к полной или частичной утрате возможности кредиторов получить удовлетворение своих требований по обязательствам должника за счет его имущества (пункт 5 Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 года № 63). В пункте 19 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2017), утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 12 июля 2017 года, отмечается, что для определения того, причинила ли сделка вред кредиторам, суд должен учесть условия других взаимосвязанных с ней сделок, определяющих общий экономический эффект для имущественного положения должника. Экономический эффект при выдаче банковской гарантии может объясняться получением вознаграждения от принципала за выдачу гарантии в интересах последнего. Пункт 2 статьи 369 ГК РФ, в редакции от 5 мая 2014 года, действовавшей на дату выдачи Банковской гарантии, предусматривал, что за выдачу банковской гарантии принципал уплачивает гаранту вознаграждение. Гарант, как правило, также имеет возможность возместить ущерб, полученный от выплаты по гарантии (пункт 1 статьи 379 ГК РФ).

Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации, рассматривая спор, связанный с признанием гарантии санируемого Банка недействительной, отметила, что банковская гарантия выдается на основании и во исполнение соглашения, заключаемого между гарантом и принципалом (определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 12 февраля 2018 года № 305-ЭС17-13572 по делу № А40-183445/2016). По аналогии с тем, как исчисляется размер страховой премии, банк исчисляет экономически обоснованный тариф (комиссию, премию) за выдачу гарантии, принимая во внимание сопутствующие подобной сделке риски: независимость гарантии от обеспечиваемого обязательства (пункт 1 статьи 368 ГК РФ), наличие регрессного требования к принципалу по осуществлении выплаты (статья 379 ГК РФ), платежеспособность принципала, наличие обеспечения по регрессному требованию и т. д. В схожем деле Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации указала, что выдача гарантии без взимания комиссии свидетельствует о явном ущербе для Банка (определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 28 марта 2019 года № 307-ЭС18-21620 по делу № А56-18369/2016).

Банк указал, что в его распоряжении отсутствует информация об активах Принципала, за счет которых Банк мог бы удовлетворить свое регрессное требование в случае выплаты денежных средств по Банковской гарантии. Регрессное требование Банка к Принципалу не обеспечено. Судебные разбирательства с участием иностранных лиц требуют значительных ресурсов как на сопровождение самого разбирательства, перспективы которого в отсутствие соглашения между Банком и Принципалом весьма сомнительны, так и на исполнение судебного акта, который с высокой долей вероятности не будет исполнен.

Банк заявляет, что он не получал комиссию за выдачу Банковской гарантии. Это следует, в частности, из письма Банка об отсутствии соглашения о выдаче Банковской гарантии и отсутствии корреспонденции от Принципала (т. 2, л. 10, 12), а также из соответствующей выписки (т. 2, л. 16–19). Принципал представил в материалы дела письменные объяснения, в которых указал, что не обращался в Банк за выдачей Банковской гарантии. Компания также не опровергает того обстоятельства, что комиссия за выдачу Банковской гарантии не уплачивалась. Таким образом, Банковская гарантия выдана безвозмездно.

Следовательно, Банк принял на себя обязательство по выплате 6,5 млн долларов США, фактически без возможности компенсировать эту выплату в порядке регресса. Выдача гарантии на подобных условиях указывает на причинение вреда Банку и его кредиторам.

В отношении четвертого из указанных вопросов (нарушение порядка выдачи Банковской гарантии), суд полагает, что Банковская гарантия выдана с многочисленными нарушениями, без необходимых в силу закона и устава Банка одобрений. Вывод суда основан на следующем.

Федеральный закон от 2 декабря 1990 года № 395-1 "О банках и банковской деятельности" (глава VII) предъявляет к банкам строгие требования к ведению бухгалтерской отчетности в кредитной организации. Банк России при этом устанавливает требования к представлению бухгалтерской (финансовой) отчетности, составлению и представлению статистической отчетности кредитными организациями в соответствии с законодательством Российской Федерации и с учетом международной банковской практики (статья 40 закона).

В определении от 28 марта 2019 года № 307-ЭС18-21620 по делу № А56-18369/2016 Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации указала, что само по себе нарушение внутренних правил Банка не влечет недействительности гарантии, однако согласиться с этим можно только в том случае, когда бенефициар по гарантии является лишь сторонним лицом, не осведомленным о связях гаранта с принципалом, об условиях соглашения о выдаче банковской гарантии и не влиявшим на них. Напротив, осведомленность бенефициара по гарантии об условиях этой сделки и о наличии признаков ее противоправности может квалифицироваться судом как участие бенефициара в сговоре с гарантом и принципалом, направленном на реализацию цели, противоречащей закону.

Устав Банка (п. 5, ст. 50; т. 4, л. 124) предусматривает необходимость одобрения советом директоров сделок кредитного характера на сумму свыше 200 млн руб., утверждения советом директоров кредитных сделок со связанными лицами на сумму, превышающую 3% от величины собственных средств (капитала). Кредитная политика Банка относит к кредитным операциям предоставление банковских гарантий (т. 2, л. 98–99). Сумма Банковской гарантии 6 502 000 долларов США, что согласно официальному курсу Банка России (39,98 руб. за 1 доллар США) по состоянию на 10 октября 2014 года составляло 259 949 960 руб. Размер собственных средств (капитала) Банка на 1 октября 2014 года был равен 7 162 503 тыс. руб. (т. 17, л. 22), 3% от этой суммы составляет 214 875 090 руб., следовательно, сумма Банковской гарантии превышает ограничения, установленные уставом Банка. Банковские гарантии, выходящие за пределы уставных ограничений, не раз одобрялись советом директоров Банка во второй половине 2014 года, начале 2015 года (т. 17, л. 28–33). Однако Банковская гарантия не одобрялась советом директоров Банка, соответствующий протокол отсутствует.

Выдача гарантий регулировалась в Банке Инструкцией о порядке совершения гарантийных операций, утв. протоколом от 30 сентября 2008 года № 53 (далее — Инструкция). В нарушение пункта2.2.2 Инструкции (т. 2, л. 39) в Банке отсутствовали: ходатайство Принципала о предоставлении Гарантии, копия Договора займа, проект Гарантии, информация об опыте Принципала по исполнению договоров займа и др. В нарушение приложения № 1 к Инструкции (т. 2, л. 60) в Банке отсутствовали: экспертное заключение сотрудника кредитующего подразделения о возможности предоставления Гарантии; заключение юридического подразделения и департамента контроля информации; решение кредитного комитета о предоставлении Гарантии (т. 2, л. 20–29). В нарушение пункта 2.3.3 Инструкции (т. 2, л. 43) не оплачена комиссия за выдачу Гарантии, нет документов, свидетельствующих о выдаче Гарантии. В нарушение раздела 4 Инструкции (т. 2, л. 56), главы VII Федерального закона "О банках и банковской деятельности" Гарантия не отражена в бухгалтерском учете (т. 2, л. 11, 13). При таких обстоятельствах суд приходит к выводу, что Банковская гарантия выдана с нарушениями Федерального закона "О банках и банковской деятельности" в части, касающейся ведения бухгалтерского учета, внутренних правил учета Банка и без необходимых корпоративных одобрений.

В отношении пятого из указанных вопросов (финансовое состояние Банка), суд полагает, что Банковская гарантия выдана при наличии у Банка признаков недостаточности имущества (неустойчивого финансового положения). Вывод суда основан на следующем.

В материалах дела имеется заключение экспертов, подготовленное в рамках уголовного расследования о влиянии неучтенных гарантий на обязательные нормативы. Эксперты пришли к выводам (т. 7, л. 164, 177–178), что в случае учета гарантий:

нормативы достаточности капитала Банка не соответствовали бы нормативно установленным размерам (ниже минимально допустимого) как по каждой гарантии отдельно, так и при последовательном отражении;

выдача гарантий привела бы к нарушению установленных обязательных нормативов достаточности капитала;

отражение на учете каждой из гарантий (как в отдельности, так и суммарно), и связанного с этой выдачей резервирования повлекло бы применение предусмотренных законодательством мер реагирования со стороны Банка России — среди этих мер: отзыв лицензии (статья 20 Федерального закона от 2 декабря 1990 года № 395-1 "О банках и банковской деятельности"), введение временной администрации (статья 74 Федерального закона от 10 июля 2002 года № 86-ФЗ "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)") и другие.

Выводы заключения, подготовленного для уголовного дела, подтверждаются отчетом аудиторской компании (т. 17, л. 34, 86, 87). В своем отчете специалисты-аудиторы отметили, что:

на 1 октября 2014 года к Банку могли быть применены меры воздействия в виде отзыва лицензии (п.п. 6, 6.1, ч. 1 ст. 20 Федерального закона от 2декабря 1990 года № 395-1 "О банках и банковской деятельности" (стр. 53 отчета аудиторской компании);

на 1 октября 2014 года реальный объем обязательств превышал размер активов Банка на 52 млн руб., что давало основания для осуществления мер по предупреждению банкротства (стр. 54 отчета аудиторской компании).

На неустойчивое финансовое состояние Банка указывает ряд других фактов. К моменту выдачи Гарантии в Банке вводился запрет на привлечение вкладов (т. 7, л. 143–153, 150). В Плане участия содержится информация, что в период после выдачи предписания (сентябрь 2014 года) у Банка возникли проблемы с нехваткой ликвидности (т. 12, л. 126).

Компания, в обоснование устойчивого финансового состояния Банка, сослалась на показатели рейтингового агентства AK&М. Однако суд полагает, что эти сведения не опровергают того обстоятельства, что Компания должна была быть осведомлена о реальном финансовом состоянии Банка. Показатели рейтинга AK&M опровергаются выводами экспертов и специалистов-аудиторов, которые подтверждают наличие у Банка признаков недостаточности имущества (неустойчивого финансового положения) на момент выдачи Гарантии.

Рассмотрев заявление Компании о применении срока исковой давности, суд полагает, что Банк заявил встречный иск в пределах срока исковой давности для предъявления требований, в том числе по основаниям статьи 61.2 Закона о банкротстве.

В первую очередь Банк заявил требования о признании Банковской гарантии ничтожной по основаниям статей 10 и 168 ГК РФ. Срок исковой давности по такому требованию составляет три года и исчисляется со дня, когда оспаривающее сделку лицо узнало или должно было узнать о наличии обстоятельств, являющихся основанием для признания сделки недействительной (пункт 10 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 апреля 2009 года № 32 "О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)").

В определении от 28 марта 2019 года № 307-ЭС18-21620 по делу № А56-18369/2016 Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации указала, что срок исковой давности по требованию о признании сделки недействительной по основаниям, предусмотренным статьей 61.2 Закона о банкротстве, исчисляется со дня, когда временная администрация узнала или должна была узнать о наличии таких оснований, а также о наличии у финансовой организации признаков банкротства, в зависимости от того, какое из событий наступило позднее (пункт 8 статьи 61.9 Закона о банкротстве). Сроки исковой давности при оспаривании таких сделок, равно как при оспаривании сделок по правилам статьи 174 ГК РФ составляют один год (пункт 2 статьи 181 ГК РФ).

Временная администрация введена в Банке приказом Банка России от 24 декабря 2015 года № ОД-3701. Из материалов дела следует, что Банке отсутствовала информация о предъявлении Компанией требования о выплате по Банковской гарантии 3 ноября 2015 года, за указанным в требовании Компании номером зарегистрировано иное письмо от закрытого акционерного общества "РУСТ ИНК." (т. 17). В связи с этим суд полагает, что назначенная временная администрация, а также органы управления Банка, пришедшие на смену временной администрации не могли узнать о предъявленном Компанией требований о выплате по Банковской гарантии. Следовательно, срок исковой давности не мог начать течь ранее получения Банком претензии Компании, то есть не ранее 29 августа 2016 года (т. 1, л. 215–216). Со встречным исковым заявлением Банк обратился 27 января 2017 года. Таким образом, годичный срок исковой давности для предъявления встречного иска по основаниям статьи 61.2 Закона о банкротстве и статьи 174 ГК РФ не пропущен, также как и трехгодичный срок для оспаривания по статьям 10 и 168 ГК РФ.

Суд учитывает, что дополнение правового основания изначально заявленного встречного иска положениями статьи 61.2 Закона о банкротстве не сопровождалось предъявлением нового иска. Банк не изменял основание (сговор (осведомленность), причинение вреда) или предмет встречного иска (признание Банковской гарантии недействительной). Поэтому суд полагает, что срок исковой давности для предъявления встречного иска, в том числе со ссылками на статью 61.2 Закона о банкротстве, не пропущен. При этом в силу абзаца 3 пункта 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25, абзаца 4 пункта9.1 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 года № 63, суд вправе самостоятельно проверить сделку по иным правовым основаниям недействительности, помимо указанных в первоначально предъявленном встречном иске.

Оценив представленные в дело доказательства в их совокупности и взаимосвязи суд установил, что встречные исковые требования о признании недействительной банковской гарантии №ГАР от 14.10.2014 обоснованы и подлежат удовлетворению, в связи с чем отсутствуют основания для удовлетворения искового заявления Компании «Алмера Трейдинг ЛТД».

Руководствуясь статьями 110, 167-176 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражный суд

решил:

В удовлетворении иска Компании «Алмера Трейдинг ЛТД» (AlmeraTradingLTD, регистрационный номер 609734) к публичному акционерному обществу «Балтийский Инвестиционный Банк» (ИНН <***>) о взыскании задолженности по банковской гарантии №ГАР от 14.10.2014 отказать.

Встречные исковые требования публичного акционерного общества «Балтийский инвестиционный банк» удовлетворить.

Признать недействительной банковскую гарантию №ГАР от 14.10.2014.

Взыскать с Компании «Алмера Трейдинг ЛТД» (AlmeraTradingLTD, регистрационный номер 609734) в пользу рубличного акционерного общества «Балтийский Инвестиционный Банк» (ИНН <***>) расходы по уплате государственной пошлины в размере 6 000 рублей.

Решение может быть обжаловано в Тринадцатый арбитражный апелляционный суд в течение месяца со дня принятия.

Судья Жбанов В.Б.