Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу ФИО1 на решение Ленинского районного суда г. Оренбурга от 03 июня 2020 года по гражданскому делу по иску ФИО2 к ФИО1 об устранении препятствий в пользовании жилым помещением, компенсации морального вреда,

установила:

ФИО2 обратилась в суд с иском к ФИО1 об устранении препятствий в пользовании жилым помещением, взыскании компенсации морального вреда.

В обоснование исковых требований истец указал, что ФИО2 и ФИО1 на праве общей долевой собственности принадлежит квартира, расположенная по адресу: (адрес), которое возникло после расторжения брака. У истца и ответчика имеются трое несовершеннолетних детей.

05 января 2019 года без согласия истца сотрудниками АО «Уфанет» в спальне детей, кухне и коридоре, установлены камеры видеонаблюдения.

Считает, что данными действиями ответчик нарушает ее право и право их детей на неприкосновенность жилища и право на личную жизнь, закрепленные и охраняемые Конституцией РФ.

Просила суд обязать ответчика ФИО1 за свой счет немедленно, с момента вступления в законную силу решения суда демонтировать видеокамеры, установленные в детской спальне, коридоре, кухне квартиры (адрес); взыскать с ФИО1 в пользу ФИО2 в счет возмещения морального вреда 150 000 рублей, расходы по оплате государственной пошлины в размере 300 рублей, расходы за оказание юридические услуги в размере 1 500 рублей.

Решением Ленинского районного суда г. Оренбурга от 03 июня 2020 года исковые требования ФИО2 к ФИО1 об устранении препятствий в пользовании жилым помещением, взыскании компенсации морального вреда удовлетворены частично.

Суд взыскал с ФИО1 в пользу ФИО2 компенсацию морального вреда 10 000 рублей, расходы по оказанию юридических услуг 1 500 рублей, расходы по оплате государственной пошлины 300 рублей.

В удовлетворении остальной части исковых требований отказал.

В апелляционной жалобе ФИО1 просит решение отменить, ссылаясь на его незаконность и необоснованность.

В судебное заседание апелляционной инстанции истец – ФИО1 не явился, о месте и времени рассмотрения дела извещался надлежащим образом, в связи с чем, судебная коллегия полагает возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившегося лица.

Заслушав доклад судьи Каменцовой Н.В., объяснения представителя ответчика ФИО1 – ФИО3, поддержавшей доводы апелляционной жалобы, объяснения истца ФИО2, возражавшей против доводов апелляционной жалобы, проверив законность и обоснованность судебного решения в пределах доводов жалобы, как это предусмотрено частью 1 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия приходит к следующему.

Согласно п. 1 ст. 23 Конституции РФ каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни.

Статья 150 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом. Нематериальные блага защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального блага или личного неимущественного права и характера последствий этого нарушения.

В силу ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Множественность субъектов права собственности на одно и то же имущество предполагает необходимость согласования их воли по осуществлению правомочий в отношении его, что предусмотрено п. 1 ст. 246 и п. 1 ст. 247 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Из материалов дела следует, что ФИО2 и ФИО1 на праве общей долевой собственности, по 1/2 доли в праве, принадлежит квартира (адрес), что подтверждается представленной выпиской из Единого государственного реестра недвижимости.

Решением мирового судьи судебного участка N 6 Центрального района г. Оренбурга от 28 октября 2019 года брак между ФИО1 и ФИО2 прекращен 29 ноября 2019 года. У истца и ответчика имеются трое несовершеннолетних детей.

Обращаясь в суд с исковыми требованиями, истец указал, что ответчиком в квартире (адрес), а именно: в спальне детей, коридоре и кухне, установлены видеокамеры.

Факт установки камер видеонаблюдения подтверждается представленными в материалы фототаблицей, договором № от (дата), заключенным между ФИО1 и АО «Уфанет», на предоставление услуг видеонаблюдения.

В ходе рассмотрения дела ФИО1, не оспаривая факт установки и работы указанных видеокамер, ссылался, что камеры видеонаблюдения установлены им в целях обеспечения контроля за несовершеннолетними детьми. На дату принятия решения видеокамеры были демонтированы.

С целью подтверждения или опровержения доводов ответчика об осуществлении демонтажа видеокамер в момент судебного разбирательства АО «Уфанет» от 26 марта 2020 года представлено сообщение на запрос суда, согласно которому договорные отношения на предоставление услуги видеонаблюдения, между АО «Уфанет» и ФИО1 по адресу: (адрес), были начаты с 05 января 2020 года, с 21 марта 2020 года договор расторгнут по заявлению абонента.

Суд первой инстанции пришел к выводу об отказе в удовлетворении требований в части обязания ФИО1 демонтировать видеокамеры, установленные в детской спальне, коридоре, в кухне квартиры (адрес), поскольку данные требования ФИО1 удовлетворены добровольно в ходе судебного разбирательства.

Между тем, разрешая требования о взыскании компенсации морального вреда, анализируя представленные доказательства, указав, что в силу закона владение и пользование имуществом, находящемся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников, однако вопреки данному обстоятельству ответчик организовал видеонаблюдение в общедолевой квартире без согласия и воли сособственника ФИО2, суд пришел к выводу, что требование ФИО2 о взыскании компенсации морального вреда является законным и обоснованным, поэтому подлежит удовлетворению, поскольку установлено нарушение ответчиком личных неимущественных прав истца - права на неприкосновенность частной жизни.

Возмещение судебных расходов по оплате государственной пошлины, расходов на оплату услуг представителя произведены судом в соответствии с требованиями статей 98 и 100 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Судебная коллегия соглашается с указанными выводами суда, поскольку они основаны на нормах действующего законодательства и следуют из анализа всей совокупности представленных сторонами и исследованных судом доказательств.

Давая оценку доводам апеллянта, судебная коллегия находит их необоснованными по следующим основаниям.

Довод апелляционной жалобы о недоказанности факта причинения истцу морального вреда судебной коллегией отвергается как опровергающийся материалами дела, деянием ответчика были нарушены нематериальные блага истца.

В главе 8 Гражданского кодекса Российской Федерации содержатся общие положения о нематериальных благах и их защите, согласно которым защите подлежат: неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения и выбора места пребывания и жительства и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, не отчуждаемые и не передаваемые иным способом.

В соответствии с п. 1 ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Пунктом 2 ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, частью 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации установлено, что право на неприкосновенность частной жизни может быть ограничено законом.

К сбору и обработке фото- и видеоизображений применим Федеральный закон от 27.07.2006 N 152-ФЗ "О персональных данных" (далее Федеральный закон), предусматривающий следующее: персональными данными является любая информация, относящаяся прямо или косвенно к определенному или определяемому физическому лицу (субъекту персональных данных) (п. 1 ст. 3), что включает фото- и видеоизображение человека.

Согласно статье 2 данного Федерального закона его целью является обеспечение защиты прав и свобод человека и гражданина при обработке его персональных данных, в том числе права на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну.

Обработка персональных данных осуществляется с согласия на это субъекта (п.1 ч.1 ст. 6 Федерального закона), в связи с чем, получение фото- и видеоизображений людей путем установки видеокамер, обработка биометрических персональных данных могут осуществляться только при наличии согласия в письменной форме (ч. 4 ст. 9) субъекта персональных данных (ст. 11 Федерального закона).

В соответствии с п.2 ст.288 Гражданского кодекса Российской Федерации жилые помещения предназначены для проживания граждан. Гражданин - собственник жилого помещения может использовать его для личного проживания и проживания членов его семьи.

На основании п. 4 ст. 17 Жилищного кодекса Российской Федерации, п. 6 Правил пользования жилыми помещениями, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 21.01.2006 г. N 25, пользование жилым помещением должно осуществляться с учетом соблюдения прав и законных интересов проживающих в жилом помещении граждан, соседей, требований пожарной безопасности, санитарно-гигиенических, экологических и иных требований законодательства.

Согласно разъяснениям, указанным в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 02.07.2009 года N14 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации" при рассмотрении споров, возникающих в связи с реализацией собственником своих правомочий по владению, пользованию и распоряжению принадлежащим ему жилым помещением, следует, учитывать, что законом установлены пределы осуществления права собственности на жилое помещение, которые заключаются в том, что собственник обязан, в числе прочего, соблюдать правила пользования жилыми помещениями (ч.4 ст. 30 Жилищного кодекса Российской Федерации).

Согласно ч. 1 ст. 23 и ч. 1 ст. 24 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени; сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются; согласно ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна являются нематериальными благами, принадлежащие гражданину от рождения; в соответствии со ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Факт установки видеокамеры и осуществление видеозаписей в спальне детей, кухне и коридоре общедолевой квартиры, где проживают обе стороны после расторжения брака и дети сторон, ответчиком ФИО1 при рассмотрении дела судом первой инстанции, не оспаривался и был подтвержден надлежащими и допустимыми доказательствами. Видеонаблюдение было демонтировано лишь в ходе рассмотрения настоящего дела.

Таким образом, вопреки вышеприведенным требованиям Федерального закона о персональных данных, положениям жилищного и гражданского законодательства камеры установленные по заказу ответчика без согласия истца в местах общего пользования общедолевой собственности и комнате несовершеннолетних детей, позволяло ответчику на протяжении всего функционирования видеооборудования собирать сведения об истце и несовершеннолетних детях, нарушая неприкосновенность частной жизни ФИО2, а также детей, что является основанием для восстановления права истца посредством компенсации морального вреда со стороны нарушителя прав.

В то же время, ответчиком бесспорной совокупности доказательств в обоснование своих возражений о непричинении морального вреда истцу в нарушение статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не было приведено.

Поскольку видеофиксация действительно позволяла ответчику осуществлять сбор и хранение информации о частной жизни истицы, детей, что давало возможность использовать эту информацию без согласия лиц, чьи съемки ведутся, судом первой инстанции, вопреки доводам апеллянта, верно было установлено наличие нарушения личных неимущественных прав истца.

Доводы апелляционной жалобы о несогласии с определенным судом размером компенсации морального вреда в 10 000 рублей и необсуждении вопросов, влияющих на сумму указанной компенсации, отклоняются судебной коллегией по следующим основаниям.

Определяя размер компенсации морального вреда, подлежащей взысканию в пользу истца, суд, руководствуясь положениями статей 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, учел характер причиненных истцу нравственных страданий.

Присужденная истцу компенсация соразмерна с характером подлежащих защите нематериальных благ, соотносится со степенью причиненных истцу страданий. Требования разумности и справедливости при определении суммы компенсации морального вреда судом не нарушены. Размер компенсации отвечает требованиям действующего процессуального законодательства и материалам дела.

Суд первой инстанции, определяя размер компенсации морального вреда, действовал в пределах установленной гражданским законом дискреции, с учетом всех обстоятельств дела, соблюдая баланс интересов обеих сторон деликтного правоотношения. Выводы суда относительно размера компенсации морального вреда мотивированы, материалам дела не противоречат.

Кроме того, судом первой инстанции неоднократно разъяснялись сторонам положения статей 56, 57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации по обязанности доказывания, представлении и истребовании доказательств при рассмотрении дела по существу, в котором изначально были заявлены требования о компенсации морального вреда, соответственно, право на предоставление доказательств, в том числе, относительно несогласия с размером компенсации морального вреда, не было нарушено, вопреки доводам апеллянта, процессуальный закон в данном случае был применен верно.

Таким образом, суд с достаточной полнотой исследовал все обстоятельства дела, дал надлежащую оценку представленным доказательствам, выводы суда не противоречат материалам дела, юридически значимые обстоятельства по делу установлены правильно, нарушений норм материального, процессуального права, повлекших вынесение незаконного решения, не допущено.

Иных доводов, опровергающих выводы суда, апелляционная жалоба не содержит.

В целом, доводы апелляционной жалобы сводятся к переоценке выводов суда, основаны на неправильной оценке обстоятельств данного дела, фактически выражают субъективную точку зрения ответчика о том, как должно быть рассмотрено настоящее дело и оценены собранные по нему доказательства, а потому не могут служить основанием для отмены правильного по существу решения суда. Апелляционная жалоба не содержит доводов, влияющих на правильность принятого судом решения и указывающих на обстоятельства, которые могли бы послужить в соответствии со ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями к отмене решения суда.

На основании изложенного, руководствуясь статьями 328-330 Гражданского процессуального кодекса РФ, судебная коллегия

определила:

решение Ленинского районного суда г. Оренбурга от 03 июня 2020 года оставить без изменения, апелляционную жалобу ФИО1 – без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи: