ГРАЖДАНСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
ЗАКОНЫ КОММЕНТАРИИ СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА
Гражданский кодекс часть 1
Гражданский кодекс часть 2

Апелляционное определение № 2-326/2021 от 08.04.2021 Свердловского областного суда (Свердловская область)

УИД 66RS0005-01-2020-007007-22

дело 2-326/2021 (№ 33-5042/2021)

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

г. Екатеринбург 08.04.2021

Судебная коллегия по гражданским делам Свердловского областного суда в составе: председательствующего Волковой Я.Ю., судей Мурашовой Ж.А., Кокшарова Е.В.

при ведении протокола судебного заседания помощником судьи Чередник И.В.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску ФИО1 к ФГКУ «Уральский региональный поисково-спасательный отряд МЧС России» о восстановлении на работе, взыскании оплаты вынужденного прогула, компенсации морального вреда

по апелляционной жалобе истца на решение Октябрьского районного суда г. Екатеринбурга от 13.01.2021.

Заслушав доклад судьи Волковой Я.Ю., объяснения истца, поддержавшего доводы жалобы, объяснения представителей ответчика ФИО2 (по доверенности от 28.09.2020), ФИО3 (по доверенности от 07.12.2020), возражавших против доводов жалобы, заключение прокурора Беловой К.С., полагавшей решение суда законным и обоснованным, судебная коллегия

установила:

ФИО1 обратился к ФГКУ «Уральский региональный поисково-спасательный отряд МЧС России» (далее по тексту – Отряд) с иском о признании незаконным и отмене приказа об увольнении, восстановлении на работе, взыскании оплаты вынужденного прогула, компенсации морального вреда 18000 руб. В обоснование иска указал, что он с 2014 г. работал у ответчика в должности спасателя 2 класса, приказом от 06.11.2020 № 359 уволен по подп. «а» п. 6 ч. 1 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации, за прогул 22.10.2020. Полагал увольнение незаконным, т.к. прогула он не совершал, в этот день не должен был работать, т.к. по графику сменности 22.10.2020 была не смена его подразделения, поисково-спасательного отряда № 5 (далее – ПСП № 5), индивидуальный график сменности ответчиком не составлялся, к работе в выходной день в порядке ст. 113 Трудового кодекса Российской Федерации он не привлекался, ответчик не получил предварительное согласие первичной профсоюзной организации на его увольнение, при том, что он являлся уполномоченным по охране труда, вследствие чего такое согласие в силу ч. 4 ст. 25 Федерального закона от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» было обязательным.

Решением Октябрьского районного суда г. Екатеринбурга от 13.01.2021 в удовлетворении иска отказано.

Не согласившись с решением суда, истец подал апелляционную жалобу, в которой просит решение суда отменить, принять по делу новое решение в его пользу. Ссылается на неправильное определение судом юридически значимых обстоятельств, несоответствие выводов суда обстоятельствам дела, неверное толкование закона. Указывает на неучет судом того факта, что работодатель знал об окончании его отпуска 21.10.2020, но не счел нужным установить ему дополнительную смену на 22.10.2020, хотя обязан был составить пофамильный график сменности, он (истец) руководствовался графиком сменности, утвержденным 20.08.2020, по которому 22.10.2020 у него был выходной день. Считает, что ответчиком нарушен порядок привлечения работника к работе в выходной день. Полагает, что суд неправильно применил материальный закон, оценивая его доводы о необходимости согласия профсоюзного комитета на его увольнение как уполномоченного по охране труда. Ссылается на то, что в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 24.01.2002 № 3-П речь идет речь не о п. 4 ст. 25 Федерального закона от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности», соответственно, законность данного положения закона не проверялась. Не согласен с выводом суда о злоупотреблении им правом, поскольку с июля 2020 г. по день увольнения он осуществлял деятельность уполномоченного профсоюза по охране труда, проводил проверки состояния условий охраны труда, выполнения обязательств работодателя. Указывает на то, что при ознакомлении его с приказом об увольнении он уведомлял работодателя о том, что он является уполномоченным профсоюза по охране труда. Отмечает, что он не имел возможности уведомлять работодателя о назначении его на должность уполномоченного по охране труда, поскольку таких полномочий, доверенных председателем первичной профсоюзной организации, у него нет. Ссылается на то, что ему неизвестны причины неуведомления председателем первичной профсоюзной организации ( / / )15 работодателя о назначении его (истца) уполномоченным по охране труда. Указывает, что действия по неуведомлению председателем первичной профсоюзной организации ( / / )16 работодателя о назначении его (истца) уполномоченным по охране труда ответчиком не были оспорены в суде. Считает, что суд не дал оценки действиям работодателя по отказу ( / / )14 в отложении заседания комиссии при проведении служебной проверки. Обращает внимание на то, что работодатель не выдал ему в день увольнения заверенные материалы служебной проверки, при том, что он обращался к работодателю с такой просьбой, что является нарушением ч. 4 ст. 84.1 Трудового кодекса Российской Федерации. Полагает, что суд не рассмотрел его доводы о том, что по наряду на дежурство его (истца) присутствие на работе не расценивалось сотрудниками этого подразделения в качестве нарушения, что следует из документов, которые были оформлены по несению службы 22.10.2020. Указывает на то, что в служебной записке от 28.10.2020 указано на его отсутствие на рабочем месте 22.10.2020, при том что в этот день никаких отметок об его отсутствии не делалось. Ссылается на то, что у него был разговор с его непосредственным руководителем ( / / )12, который ему сообщил об образовавшейся у него переработки в количестве 19 часов и предложил написать заявление на отгул 22.10.2020. С учетом изложенного выводы суда о совершении им прогула считает необоснованными.

В возражениях на жалобу ответчик и старший помощник прокурора Октябрьского района г. Екатеринбурга просят решение суда оставить без изменения, указывая на его законность и обоснованность.

Проверив законность и обоснованность обжалуемого решения в пределах доводов апелляционной жалобы, возражений, судебная коллегия приходит к следующему.

Из материалов дела следует, что ФИО1 на основании трудового договора от 25.06.2014 работал в Отряде в должности спасателя 2 класса поисково-спасательного подразделения.

Приказом от 09.11.2020 №27-К трудовой договор с истцом расторгнут, он уволен по п. «а» п. 6 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации за прогул (л.д. 52, 53-54 том 1).

В качестве основания для расторжения с работником трудового договора работодатель сослался на заключение служебной проверки от 06.11.2020, приказ №359 от 06.11.2020, согласно которым ФИО1 отсутствовал на рабочем месте в составе дневной дежурной смены 22.10.2020.

В соответствии с приказом от 28.06.2019 № 114 «О внесении изменений в Правила внутреннего трудового распорядка в ФГУК «УРПСО МЧС России» (т. 1 л.д. 106-109) спасателям ПСП дежурных смен с 01.07.2019 установлена сокращенная продолжительность рабочего времени 36 часовая рабочая неделя, с графиками по две смены в течение суток: 1 смена - с 09:00 до 21:00, 2 смена – с 21:00 до 09:00 следующего дня, очередность дней определяется графиком сменности.

Приказом от 31.12.2019 № 342 «О закреплении составов ПСП» (т. 1 л.д. 111-115) спасатели закреплены за соответствующими поисково-спасательными подразделениями (далее - ПСП), ФИО1 закреплен за ПСП-5, начальником которого является ( / / )7

Абзацем 2 пункта 4 указанного приказа установлено, что в случае, если работнику ПСП в соответствии с графиком сменности запланировано дежурство во 2 смену (переходящая смена на другой день с 21:00 до 09:00 следующего дня), но при этом на день начала смены приходится окончание ежегодного отпуска ли учебного отпуска, служебной командировки, повышения квалификации, временной нетрудоспособности, а также в ином случае, когда за работником сохраняется место работы и средней заработок, то он заступает на дежурство в 1 смену (с 09.00 до 21.00) дня, следующего за днем окончания указанного периода, в составе соответствующего ПСП по графику сменности.

Истец с указанным приказом ознакомлен, что подтверждается листом ознакомления (т. 1 л.д. 118).

Приказом №219 от 20.08.2020 «Об утверждении графиков сменности ФГКУ «УРПСО МЧС России» на 4 квартал 2020 года» утвержден график сменности ПСП на 4 квартал 2020 года (т. 1 л.д. 123-130).

Согласно графика (л.д.130) дежурная смена ПСП-5, за которым закреплен истец, заступает на дежурство во 2 смену с 21:00 21.10.2020 до 09:00 22.10.2020. С графиком ФИО1 ознакомлен 24.08.2020, что подтверждается листом ознакомления (л.д.129).

Приказом от 17.09.2020 №105-О (том 1 л.д. 121) ФИО1 предоставлен ежегодный дополнительный отпуск в количестве 7 календарный дней с 15.10.2020 по 21.10.2020.

Таким образом, учитывая требования абзаца 2 пункта 4 приказа № 342 от 31.12.2019 «О закреплении составов ПСП» и дату окончания отпуска ФИО1 (21.10.2020), истец должен был выйти на работу в дежурную смену 22.10.2020 с 09:00 до 21:00.

Вместе с тем, ФИО1 на работу в дневную смену 22.10.2020 не вышел, тем самым совершил прогул. Факт невыхода на работу в дневную смену 22.10.2020 истец не оспаривал, считая, что этот день для него выходной, т.к. смена ПСП-5 завершилась в 09:00 22.10.2020.

При этом ФИО1 в начале смены 22.10.2020 был проинформирован непосредственным руководителем ( / / )12 о необходимости выйти на работу, однако требование проигнорировал.

В 2018 г. истец допускал прогулы, за что ему объявлялись дисциплинарные взыскания, которые истец оспаривал в судебном порядке, приказы признаны законными.

Относительно статуса истца в качестве уполномоченного по охране труда, в материалах дела следующие данные.

Из выписки из протокола заседания комитета первичной профсоюзной организации № 85 от 08.06.2020, направленной в адрес ФГКУ «УРПСО МЧС России» председателем профсоюза ( / / )8 (т. 1 л.д. 138), следует, что ФИО1 освобожден от обязанностей уполномоченного по охране труда.

В соответствии с протоколом заседания профкома № 86.1 от 18.07.2020 (т. 1 л.д.197-198) ФИО1 назначен уполномоченным по охране труда. Информация об этом до сведения ответчика доведена не была, ее не сообщал ответчику ни истец, ни профком.

Судом установлено, что в период с 08.06.2020 до дня увольнения ФИО1 деятельность в качестве уполномоченного по охране труда не вел, запросы в адрес работодателя за подписью уполномоченного по охране труда не направлял.

Разрешая спор, суд руководствовался положениями ст.ст. 5, 21, подп. а п. 6 ч. 1 ст. 81, ст.ст. 82, 189, 192, 193, 373, 374, 376 Трудового кодекса Российской Федерации, ч. 4 ст. 25 Федерального закона от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности», учитывал разъяснения данные в п.п. 9, 23, 35, 38, 29 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.03.2004 № 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации», а также позицию Конституционного Суда Российской Федерации, изложенную в Определении от 24.01.2002 № 3-П.

Проанализировав положения локальных нормативных актов ответчика и установив, чтодневная смена 22.10.2020 с 09:00 до 21:00 являлась для ФИО1 рабочей, в начале смены 22.10.2020 ФИО1 был проинформирован непосредственным руководителем о необходимости выйти на работу, но в этот день ФИО1 отсутствовал на рабочем месте без уважительных причин, суд пришел к выводу о совершении ФИО1 прогула.

Суд указал, что избранная работодателем мера дисциплинарного взыскания соответствует тяжести проступка и обстоятельствам его совершения, т.к. законодатель определил прогул (отсутствие работника на рабочем месте без уважительных причин в течение всего рабочего дня (смены), как грубое нарушение трудовой дисциплины, влекущее возможность увольнения. При этом суд отметил, что право выбора вида взыскания принадлежит работодателю. Ответчик при выборе меры дисциплинарного воздействия учел также предыдущее поведение работника, неоднократное привлечение к дисциплинарной ответственности за прогулы, на что указано в заключении служебной проверки.

Суд, с учетом правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в Определении от 24.01.2002 № 3-П, пришел к выводу о том, что увольнение истца, избранного уполномоченным по охране труда, за прогул без предварительного согласия профсоюзного органа первичной профсоюзной организации не может служить основанием для признания такого взыскания незаконным, поскольку возможность привлечения к дисциплинарной ответственности уполномоченных по охране труда только с предварительного согласия профсоюзного органа первичной профсоюзной организации противоречит положениям Трудового кодекса Российской Федерации, так как трудовым законодательством дополнительных условий по привлечению уполномоченного профсоюза к дисциплинарной ответственности не предусмотрено. При этом суд отметил, что лишение работодателя возможности применить дисциплинарное взыскание к нарушителям трудовой дисциплины нарушает закрепленные в Конституции Российской Федерации принципы равенства прав граждан, представляет собой несоразмерное ограничение прав работодателя как стороны в трудовом договоре, противоречит ст. 8, ч. 1 ст. 34, ч. 2 ст. 35, ч. 1 ст. 37, ч. 3HYPERLINK "consultantplus://offline/ref=A5E6DE8583E44B489128267D26BA5BAF3ECA7D2F0F275DAA866D166255871AD6FABC2514E252FADBD3E8211AF2D0D9BE64B177515A6Ct4D3L" ст. 55 Конституции Российской Федерации.

Суд указал, что назначение истца уполномоченным по охране труда носило формальный характер, так как в период с 08.06.2020 до дня увольнения истцом деятельность в качестве уполномоченного по охране труда не велась. Кроме того, суд отметил, что обстоятельств, свидетельствующих о том, что увольнение истца связано с его деятельностью в качестве уполномоченного профсоюза по охране труда, не установлено.

Суд пришел к выводу о наличии в действиях истца признаков злоупотребления правом, поскольку он объяснения по факту отсутствия на рабочем месте не давал, а также до увольнения не сообщил работодателю о том, что является уполномоченным по охране труда.

Поскольку в требованиях истца о восстановлении на работе отказано, суд указал, что не подлежат удовлетворению и требования истца о взыскании заработной платы за дни вынужденного прогула и компенсации морального вреда.

Судебная коллегия с вводами суда первой инстанции соглашается, т.к. они соответствуют обстоятельствам дела, основаны на имеющихся в деле доказательствах, которым судом дана оценка по правилам ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, сделаны при верном применении закона.

Доводы жалобы истца о том, что 22.10.2020 по графику сменности у него был выходной день, ответчик не составил пофамильный график сменности и не установил 22.10.2020 для него рабочую смену, не могут быть признаны обоснованными, т.к. абз. 2 п. 4 приказа от 31.12.2019 № 342, с которым истец был ознакомлен, предусматривает обязанность работника ПСП, дежурство которого в соответствии с графиком сменности запланировано во вторую смену (переходящая смена на другой день с 21:00 до 09:00 следующего дня), но при этом на день начала смены приходится окончание ежегодного отпуска, заступать на дежурство в первую смену (с 09:00 до 21:00) дня, следующего за днем окончания отпуска, в составе соответствующего ПСП по графику сменности. Этот приказ не был отменен, у истца была обязанность учитывать положения данного приказа (наряду с утвержденным графиком сменности), поскольку смена ПСП-5, где работал истец, была с 21:00 21.10.2020 до 09:00 22.10.2020, т.е. часть этой смены с 00:01 22.10.2020 приходилась уже на период, когда отпуск истца закончился, следовательно, истец должен был выйти на работу в дневную смену 22.10.2020 (с 09:00). Ссылка истца на то, что он руководствовался графиком сменности на 4 квартал 2020 г. не может быть признана обоснованной, т.к. по этому графику с 00:00 до 09:00 22.10.2020 у подразделения, где работал истец, была рабочая смена, а в это время истец уже не находился в отпуске, вместе с тем, истец на работу не вышел, указывая, что не участвовал в приемке смены, а потому не мог выйти на смену. Именно с учетом данных ситуаций работодатель и предусмотрел в абз. 2 п. 4 приказа от 31.12.2019 обязанность выйти на работу в дневную смену дня, следующего за днем окончания отпуска.

Отсутствие пофамильного списка (при наличии утвержденного графика сменности на квартал и абз. 2 п. 4 приказа от 31.12.2019 № 342) не создавало для истца препятствий по определению своей смены после отпуска, не освобождало истца от исполнения абз. 2 п. 4 приказа от 31.12.2019 № 342.

Более того, истец 22.10.2020 в начале смены был уведомлен непосредственным руководителем о необходимости выхода на работу, однако проигнорировал это требование.

Поскольку 22.10.2020 был для истца рабочим днем, доводы истца о несоблюдении ответчиком порядка привлечения к работе в выходной день (ст. 113 Трудового кодекса Российской Федерации) безосновательны.

Ссылка в жалобе на то, что суд неправильно применил материальный закон, оценивая доводы истца о необходимости согласия профсоюзного комитета на его увольнение как уполномоченного по охране труда, не может быть признана состоятельной.

В силу п. 4 ст. 25 Федерального закона от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» привлечение к дисциплинарной ответственности уполномоченных профсоюза по охране труда и представителей профсоюза в создаваемых в организации совместных комитетах (комиссиях) по охране труда, перевод их на другую работу или увольнение по инициативе работодателя допускаются только с предварительного согласия профсоюзного органа в первичной профсоюзной организации.

В Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 24.01.2002 № 3-П сформулированы правовые позиции о неконституционности, противоречии статьям 19 (части 1 и 2), 34 (часть 1), 35 (часть 2), 37 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации аналогичных гарантий, предусмотренных в п. 3 этой же статьи закона в отношении работников, входящих в состав профсоюзных органов и не освобожденных от основной работы (в частности, невозможности без предварительного согласия соответствующих профсоюзных органов увольнение таких работников в случаях совершения ими дисциплинарных проступков, являющихся в соответствии с законом основанием для расторжения с ними трудового договора по инициативе работодателя).

Даже и при том, что в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 24.01.2002 № 3-П высказаны правовые позиции о неконституционности не п. 4 ст. 25 Федерального закона от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности», а нормы п. 3 этой же статьи, а соответствие Конституции Российской Федерации п. 4 данной статьи предметом проверки Конституционного Суда Российской Федерации не было, суд первой инстанции верно истолковал и применил закон, учитывая требования ч.ч. 1, 2 ст. 11 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (о необходимости применения акта большей юридической силы), ст.ст. 5, 423 Трудового кодекса Российской Федерации (невозможность применения актов, противоречащих Трудовому кодексу Российской Федерации).

Судебная коллегия отмечает, что Трудовым кодексом Российской Федерации (ст.ст. 193, 82, 373, 376) не предусмотрено для данных работников такой гарантии, как предварительное согласование с профсоюзным органом возможности привлечения их к дисциплинарной ответственности, нормы п. 4 ст. 25 Федерального закона от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» не могут применяться при противоречии Трудовому кодексу Российской Федерации, а также в ситуации несоответствия их статьям 19 (части 1 и 2), 34 (часть 1), 35 (часть 2), 37 (часть 1), 46 (часть 1) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.

С учетом выводов Конституционного Суда Российской Федерации в Постановлении от 24.01.2002 № 3-П о том, что запрет на увольнение работника, совершившего противоправное деяние, являющееся законным основанием для расторжения трудового договора по инициативе работодателя, представляет собой несоразмерное ограничение прав работодателя как стороны в трудовом договоре и в то же время субъекта экономической деятельности и собственника; такого рода ограничение не обусловлено необходимостью защиты прав и свобод, закрепленных статьями 30 (часть 1), 37 (часть 1) и 38 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, указанные законоположения предоставляют работникам, входящим в состав профсоюзных органов и не освобожденным от основной работы, необоснованные преимущества по сравнению с другими работниками и создают возможность злоупотребления правом, что несовместимо и с положениями статьи 19 Конституции Российской Федерации о равенстве всех перед законом и судом и о гарантиях равенства прав и свобод человека и гражданина, суд при применении нормы п. 4 ст. 25 Федерального закона от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности», содержащей правовое регулирование про сходным правоотношениям, не мог не учитывать данную правовую позицию (ст. 79 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»).

Суд при разрешении иска не установил обстоятельств, которые бы подтверждали, что взыскание к истцу применено в связи с его профсоюзной работой, при том, что судом установлен как факт совершения истцом вмененного ответчиком проступка, так и соблюдение порядка применения взыскания, учет тяжести проступка при выборе самого строго дисциплинарного взыскания.

Все иные доводы жалобы, направленные на оспаривание выводов суда о злоупотреблении правом со стороны истца, обстоятельств неуведомления о наличии у истца статуса уполномоченного по охране труда, самостоятельного правового значения не имеют при неконституционности и невозможности применения п. 4 ст. 25 Федерального закона от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности».

Дополнительно судебная коллегия по этим доводам отмечает следующее.

Доводы жалобы истца о несогласии с выводом суда о злоупотреблении им правом, поскольку с июля 2020 г. по день увольнения он осуществлял деятельность уполномоченного профсоюза по охране труда, проводил проверки состояния условий охраны труда, выполнения обязательств работодателя, отклоняются, учитывая, что доказательств выполнения истцом таких действий в названный период (с 18.07.2020 по 09.11.2020) и обращения истца в данном статусе к работодателю в деле нет, тогда как профком направил работодателю выписку из протокола № 85 от 08.06.2020, где отражено решение об освобождении истца от обязанностей уполномоченного по охране труда профсоюзной организации, о новом избрании истца на эту же должность профком работодателя не информировал, такое решение, оформленное протоколом от 18.07.2020 № 86.1, было представлено только в суд.

Ссылка истца на то, что при ознакомлении его с приказом об увольнении он уведомлял работодателя о своем статусе уполномоченного профсоюза по охране труда, не свидетельствует о незаконности увольнения, учитывая, что такое уведомление сделано уже после принятия ответчиком распорядительного акта об увольнении, при том, что истец не был лишен сделать это ранее этого момента (учитывая и истребование у истца объяснений, и предоставление истцу возможности дать таковые, отказ истца от предоставления объяснений).

Доводы жалобы истца о том, что он не имел возможности уведомлять работодателя о назначении его на должность уполномоченного по охране труда, поскольку таких полномочий, доверенных председателем первичной профсоюзной организации, у него нет, не могут быть приняты во внимание. Ссылаясь на то, что он с июня 2020 г. являлся уполномоченным по охране труда, полагая, что по норме п. 4 ст. 25 Федерального закона от 12.01.1996 № 10-ФЗ «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности» он не мог быть привлечен к дисциплинарной ответственности без согласия профкома, зная об истребовании у него объяснения (что является обязательной процедурой, предшествующей привлечению к дисциплинарной ответственности, - ст. 193 Трудового кодекса Российской Федерации), достоверно об этом зная (т.к. ранее неоднократно привлекался к дисциплинарной ответственности, оспаривал в судебном порядке такие приказы), истец имел возможность сообщить о данном статусе работодателю, на это истец не должен получать каких бы то ни было полномочий от профсоюзной организации.

Указание в жалобе на то, что работодатель не оспорил действия по неуведомлению председателем первичной профсоюзной организации ( / / )8 работодателя о назначении истца уполномоченным по охране труда, правового значения не имеют, принимая во внимание изложенное выше толкование норм материального права, отсутствие требования закона о необходимости такого отдельного оспаривания указанного бездействия.

Доводы истца о том, что суд не дал оценки действиям работодателя по отказу ( / / )8 в отложении заседания комиссии при проведении служебной проверки, не свидетельствуют о незаконности судебного акта, т.к. нормы Трудового кодекса Российской Федерации (ст. 193 Трудового кодекса Российской Федерации) не предусматривают необходимости проведения служебной проверки, заседания комиссии, обязательного участия в таком заседании председателя первичной профсоюзной организации. Работодатель, желая предоставить работнику дополнительные гарантии, включил в состав комиссии председателя профсоюзной организации, однако ( / / )8 безмотивно отказался от участия в заседании комиссии, отметив: «прошу перенести комиссию на 09.11.2020, т.к. не имею возможности прибыть 06.11.2020 в 10:00» (т. 1 л.д. 69). При таких обстоятельствах у работодателя не было обязанности переносить заседание комиссии из-за неявки одного из членов комиссии, не указавшего уважительной причины неявки.

Ссылка в жалобе на то, что работодатель, в нарушение ч. 4 ст. 84.1 Трудового кодекса Российской Федерации, не выдал истцу в день увольнения заверенные материалы служебной проверки, при том, что он обращался к работодателю с такой просьбой, не свидетельствует о незаконности увольнения за прогул, которое завершено изданием приказа об увольнении (ч. 1 ст. 84.1 Трудового кодекса Российской Федерации).

Доводы жалобы о том, что по наряду на дежурство от 22.10.2020 отсутствие истца на работе не расценивалось сотрудниками этого подразделения в качестве нарушения, не подтверждают доводы истца о законности отсутствия на работе, учитывая установленные выше обстоятельства о том, что по приказу от 31.12.2019 № 342 первый день после отпуска (22.10.2020) для истца был рабочим (смена с 09:00). Отсутствие в документах о дежурстве отметок о неявке его на работу самостоятельного правового значения не имеет, т.к. истец не оспаривал факт невыхода на работу 22.10.2020.

Указание в жалобе на то, что у истца были 19 часов, отработанных сверхурочно, не подтверждает правомерность отсутствия истца на работе 22.10.2020, т.к. истцу отгул на этот день не предоставлялся, в том числе и из-за категорического отказа самого истца от подачи такого заявления, несмотря на озвученное истцу предложение непосредственного руководителя. В рассматриваемом случае истец полагает, что вправе самовольно использовать день отгула (тогда как сам же истец 22.10.2020 отказался от этого дня отгула, заявления о предоставлении отгула на 22.10.2020 не подавал, не согласовывал у работодателя отгул на данный день). В действиях истца, отказавшегося от предоставления ему отгула на 22.10.2020 и не вышедшего на работу, а в настоящее время заявляющего о наличии у него право на получение дня отгула, судебная коллегия усматривает признаки злоупотребления правом.

В силу подп. «д» п. 39 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.03.2004 № 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации», если трудовой договор с работником расторгнут по подпункту «а» пункта 6 части первой статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации за прогул, необходимо учитывать, что увольнение по этому основанию, в частности, может быть произведено: за самовольное использование дней отгулов; при этом необходимо учитывать, что не является прогулом использование работником дней отдыха в случае, если работодатель в нарушение предусмотренной законом обязанности отказал в их предоставлении и время использования работником таких дней не зависело от усмотрения работодателя (например, отказ работнику, являющемуся донором, в предоставлении в соответствии с частью четвертой статьи 186 Кодекса дня отдыха непосредственно после каждого дня сдачи крови и ее компонентов).

В рассматриваемом случае у работодателя не было обязанности по предоставлению истцу на 22.10.2020 дня отгула за ранее отработанное время.

Согласно подп. «а» п. 39 этого же Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, если трудовой договор с работником расторгнут по подпункту «а» пункта 6 части первой статьи 81 Трудового кодекса Российской Федерации за прогул, необходимо учитывать, что увольнение по этому основанию, в частности, может быть произведено за невыход на работу без уважительных причин, т.е. отсутствие на работе в течение всего рабочего дня (смены) независимо от продолжительности рабочего дня (смены).

Именно такое нарушение и совершил истец, отсутствуя на работе в течение всей смены (12 часов).

Судебная коллегия отмечает, что примененное взыскание соответствует тяжести проступка, т.к. истец работал спасателем, в его обязанности входило участие в поисково-спасательных работах, в том числе при чрезвычайных ситуациях, истец не явился на дежурство продолжительностью 12 часов, в течение всей смены отсутствовал на работе, допустив грубое нарушение трудовой дисциплины, за которое законодатель предусматривает возможность применения такого взыскания как увольнение (подп. «а» п. 6 ч. 1 ст. 81 Трудового кодекса Российской Федерации), при этом возможность увольнения предусмотрена уже за 4 часа отсутствия на рабочем месте, тогда как истец отсутствовал на смене в течение 12 часов. Обстоятельства совершения проступка (прямой отказ выйти истца на смену даже после звонка непосредственного руководителя о необходимости выхода на работу), равно как и предшествующее отношение истца к труду (отсутствие действующих дисциплинарных взысканий, но при этом совершение не в первый раз при работе у ответчика прогула, т.к. прогулы истцом допускались и в 2018 г., взыскания по данным проступкам судом признавались законными, что следует из апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 17.04.2019 по делу № 33-5130/2019, приобщенного к материалам настоящего гражданского дела и исследованного судом второй инстанции), учтены работодателем при выборе взыскания.

Озвученные в заседании судебной коллегии доводы истца о том, что иные работники тоже не выполняют требования абз. 2 п. 4 приказа от 31.12.2019 № 342 и не выходят на работу в первую смену после окончания отпуска, не могут быть приняты во внимание, учитывая, что предметом проверки суда является приказ о привлечении к дисциплинарной ответственности истца, судом установлены имеющие юридическое значение обстоятельства при проверке законности примененного к истцу взыскания, в т.ч. факт ознакомления истца с приказом от 31.12.2019 № 342, совершение истцом прогула, соблюдение ответчиком порядка применения взыскания по ст. 193 Трудового кодекса Российской Федерации, соответствие тяжести проступка примененному взысканию, учет предшествующего отношения истца к труду). Обстоятельства соблюдения (несоблюдения) иными лицами требований трудовой дисциплины не являются юридически значимыми при разрешении данного спора.

Иных доводов, имеющих правовое значение, жалоба не содержит.

Предусмотренных ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оснований к отмене решения суда по доводам жалобы нет, как и нет названных в ч. 4 этой же статьи безусловных оснований к отмене решения суда.

Руководствуясь п. 1 ст. 328, ст. 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Октябрьского районного суда г. Екатеринбурга от 13.01.2021 оставить без изменения, апелляционную жалобу истца – без удовлетворения.

Председательствующий Я.Ю. Волкова

Судьи Ж.А. Мурашова

Е.В. Кокшаров

...

...

...

...

...

...

...

...

...

...

...

...

...

...

...