Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-5452/2020 по иску ООО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего ГК «Агентство по страхованию вкладов» к Лежневой С. И. об истребовании недвижимого имущества из чужого незаконного владения и признании права собственности,

по апелляционной жалобе АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего ГК «Агентство по страхованию вкладов» на решение Балашихинского городского суда Московской области от 16 декабря 2020 года,

заслушав доклад судьи Конатыгиной Ю.А.,

объяснения представителя АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего ГК «Агентство по страхованию вкладов» - Романова Д.Е., поддержавшего доводы апелляционной жалобы, Лежневой С.И. и ее представителя Степанова Д.А., возражавшего против удовлетворения апелляционной жалобы,

установила:

Истец в лице конкурсного управляющего обратился в суд с иском об истребовании недвижимого имущества из чужого незаконного владения и признании права собственности.

В обоснование исковых требований указал, что приказом Центрального Банка Российской Федерации № ОД-609 от 09 марта 2017 года приостановлены действия лицензий на осуществление страхования АО «СК «Мед-Гарант». Приказом Центрального Банка Российской Федерации № ЭД-610 от 09.03.2017 назначена временная администрация АО «СК «Мед-Гарант». Полномочия исполнительных органов общества приостановлены.

Решением Арбитражного суда г. Москвы от 20.06.2017 по делу № А41-38900/17 Страховая организация была признана банкротом. Конкурсным управляющим назначена Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов».

15.05.2015 Страховщик передает ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» в счет оплаты доли 99,42%) в уставном капитале недвижимое имущество по общей балансовой стоимости 13 820 тыс. руб.:

- нежилое помещение (по адресу: <данные изъяты> замещения III, кадастровый <данные изъяты>, кадастровая стоимость 833 тыс. руб., балансовая стоимость 7 935 тыс. руб.)

- нежилое помещение (по адресу: <данные изъяты> помещения IV, кадастровый <данные изъяты>, кадастровая стоимость 597 тыс. руб., балансовая стоимость 5 885 тыс. руб.)

Акт о приеме-передачи недвижимого имущества подписан сторонами 12.11.2015.

17.11.2015 Страховщиком продана Лежневой С.И. (генеральный директор Страховщика с 14.10.2002 до 01.12.2015, член совета директоров Страховщика на 02.03.2015) указанная доля за 14 019 тыс. руб.

В счет оплаты указанной доли Лежневой С.И. 25.11.2015 уступлены Страховщику права требования к ООО «РИСК» (ПК «ФОРТУНА») в сумме 14 019 тыс. руб.

Согласно выписке из ЕГРН по состоянию на 14.07.2020 правообладателем имущества является Лежнева С.И. (с августа 2016 на основании Протокола Общего собрания учредителей ООО ПРОГПРОМКОНСАЛТ»),

ООО "ПРОГПРОМКОНСАЛТ" (ИНН5001102572) - ликвидировано (ЕГРЮЛ 21.09.2016). АО СК «Мед-Гарант» - бывший участник (до 25.11.2015) с долей владения 99,42% (13 820 тыс. руб.). Генеральный директор - с 08.04.2015 Лежнева С.И., является бенефициаром с 25.11.2015 (99, 71%).

ООО «РИСК» (ИНН 7722847825) реорганизовано в форме преобразования 15.11.2017 - правопреемник ПК «ФОРТУНА» (ИНН 9723038362) ликвидировано (ЕГРЮЛ 06.08.2018).

Конкурсный управляющий полагает, что последовательно заключенные сделки по отчуждению недвижимого имущества совершены между аффилированными лицами с целью вывода актива Страховой организации и его сокрытия путем создания видимости добросовестного приобретателя, что является основанием для обращения в суд с иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения Лежневой С.И.

На момент отчуждения недвижимого имущества от Страховой организации в пользу ООО «РИСК» Миронов И.В. являлся владельцем доли ООО «РИСК» размером 99,96%.

В период с 01.07.2014 по 27.10.2014 Миронов И.В. занимал должность Генерального директора ООО «РИСК».

В период с 27.10.2014 по 24.04.2017 Миронова Т.Ю. занимала должность Генерального директора ООО «РИСК».

Лежнева С.И. являлась генеральным директором Страховщика с 14.05.2012 по 01.12.2015, а по состоянию на 02.03.2015 входила в совет директоров.

Лежнева С.И с 08.04.2015 была генеральным директором ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ».

Таким образом, совершенная цепочка сделок по отчуждению недвижимого имущества была совершена между аффилированными лицами.

15.11.2017 ООО «РИСК» было реорганизовано в форме преобразования в ПК «ФОРТУНА». ПК «ФОРТУНА» в свою очередь был исключен из ЕГРЮЛ в связи с ликвидацией.

Таким образом, Конкурсный управляющий Страховой организации считает цепочку сделок по отчуждению недвижимого имущества, последовательно заключенную между Страховой организацией, ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» и Лежневой С.И. ничтожной. Данная цепочка сделок свершена с целью причинения вреда Страховой организации путем замены принадлежащего ей недвижимого имуществ на долю к компании, обладающей признаками технической компании, и которая впоследствии была ликвидирована.

Истец просит истребовать из незаконного владения Лежневой С. И.:

- нежилое помещение (по адресу: <данные изъяты> помещения III, кадастровый <данные изъяты>);

- нежилое помещение (по адресу: <данные изъяты> помещения IV, кадастровый <данные изъяты>).

Признать АО «СК «Мед-Гарант», право собственности на недвижимое имущество:

- нежилое помещение (по адресу: <данные изъяты> помещения III, кадастровый <данные изъяты>);

- нежилое помещение (по адресу: <данные изъяты> помещения IV, кадастровый <данные изъяты>).

Представитель истца в судебное заседание явился, настаивал на удовлетворении иска в полном объеме по основаниям, изложенным в исковом заявлении.

Представители ответчика в судебное заседание явились, иск не признали, представили суду письменный отзыв на иск.

Третьи лица в судебное заседание не явились, извещались.

Решением Балашихинского городского суда Московской области от 16 декабря 2020 г. в удовлетворении исковых требований АО СК «Мед-Гарант» (в судебных актах указано как ООО СК «Мед-Гарант») в лице конкурсного управляющего Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» отказано.

Не согласившись с решением суда, истцом подана апелляционная жалоба, в которой он просит отменить решение, ссылаясь на незаконность и необоснованность по доводам жалобы.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 31 мая 2021 г. решение от 16 декабря 2020 года оставлено без изменения, апелляционная жалоба АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» - без удовлетворения.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции от 10 ноября 2021 года апелляционное определение от 31 мая 2021 года отменено, дело направлено на новое рассмотрение в апелляционную инстанцию судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда.

Выслушав явившихся лиц, обсудив доводы апелляционной жалобы, проверив законность и обоснованность решения суда первой инстанции по доводам жалобы, судебная коллегия находит основания для отмены решения суда.

Из материалов дела следует и судом первой инстанции было установлено, что решением Арбитражного суда Московской области от 10 июля 2017 г. по делу № АО СК «Мед-Гарант» признано несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим утверждена Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов».

Согласно выписке из ЕГРН по состоянию на 14 июля 2020 г., ответчику Лежневой С.И. на праве собственности принадлежат:

- нежилое помещение по адресу: <данные изъяты> помещения III, кадастровый <данные изъяты>;

- нежилое помещение по адресу: <данные изъяты> помещения IV, кадастровый <данные изъяты>.

Обращаясь в суд с настоящим иском в отношении означенных объектов недвижимости, истец указал, и суд первой инстанции установил, что данные нежилые помещения ранее принадлежали на праве собственности истцу АО СК «Мед-Гарант», которое 15 мая 2015 г. передало его в счёт оплаты доли 99,42 процента в уставном капитале ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» (ИНН 5001102572, ликвидировано 21 сентября 2016г.); акт о приёме-передаче недвижимого имущества подписан 12 ноября 2015 года. Переход права собственности на нежилые помещения зарегистрирован 15 мая 2015 года

17 ноября 2015 г. АО «СК «Мед-Гарант», генеральным директором которого являлась в период с 24 октября 2002 г. до 1 декабря 2015 г. ответчик, продало Лежневой С.И. указанную долю в уставном капитале ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» за 14019000 рублей.

В счёт оплаты доли в уставном капитале Лежневой С.И. 25 ноября 2015 г. уступлены АО СК «Мед-Гарант» права требования к ООО «РИСК» (ИНН7722847825, реорганизовано в форме преобразования 15 ноября 2017 в ПК «ФОРТУНА» (ИНН 9723038362, который ликвидирован 6 августа 2018 года) в сумме 14019000 рублей.

Ранее, 3 сентября 2015 г., Лежнева С.И., являясь генеральным директором АО СК «Мед-Гарант» продала ООО «РИСК» принадлежащие ей акции АО СК «Мед-Гарант» за 63018900 рублей.

На основании протокола № 4 общего собрания учредителей ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» от 22 июля 2016 года ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» при распределении имущества ликвидируемого общества передало в собственность Лежневой С.И. пропорционально её доле в уставном капитале общества (99,71223 процента) по актам № 1 и № 2 нежилые помещения с кадастровыми номерами <данные изъяты> и <данные изъяты>.

В обоснование заявленных исковых требований истец также указывал, что Лежнева С.И. по состоянию на 2 марта 2015 г. являлась членом совета директором АО СК «Мед-Гарант», его генеральным директором в период с 24 октября 2002 г. до 1 декабря 2015 г., а с 8 апреля 2015 г. – генеральным директором ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ». Должность генерального директора ООО «РИСК» в период с 1 июля 2014 г. по 27 октября 2014 г. занимал Миронов И.В., замещавший должность генерального директора АО СК «Мед-Гарант» в период с 1 декабря 2015 года по 30 июня 2016 года, а его супруга Миронова Т.Ю. с 22 июня 2016 года входила в совет директоров АО СК «Мед-Гарант», а с марта 2016 г. работала по совместительству начальником отдела кадров АО СК «Мед-Гарант» и в период с 27 октября 2014 года по 24 апреля 2017 года занимала должность генерального директора ООО «РИСК». На момент отчуждения недвижимого имущества истцом Миронов И.В. являлся владельцем доли в уставном капитале ООО «РИСК» размером 99,96 процентов.

Принимая обжалуемые судебные постановления и отказывая в удовлетворении исковых требований АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» об истребовании имущества из чужого незаконного владения и признании права собственности АО СК «Мед-Гарант» на него, суд первой инстанции руководствовался статьями 166, 167, 301, 196 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьями 15 и 16 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» и исходил из того, что спорное имущество приобретено конечным приобретателем-ответчиком на законном основании, отсутствие воли собственника и на передачу имущества, недобросовестность приобретателя, совершение сделок между аффилированными лицами не нашли своего подтверждения, и срок исковой давности, подлежащий исчислению с 10 июля 2017 г., когда был назначен конкурсный управляющий, на момент подачи иска 29 июля 2020 г. истёк.

Доводы истца об аффилированности лиц судом первой инстанции были отвергнуты по тому мотиву, что сведений о наличии у Лежневой С.И. доли в уставном капитале ООО «РИСК» для обмена на доли в ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» в материалах дела не имеется.

Суд апелляционной инстанции не может согласиться с выводами суда первой инстанции, поскольку они основаны на неправильном применении и толковании норм материального и процессуального права.

В силу положений статьи 46 Конституции Российской Федерации, статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации заинтересованным лицам гарантировано право судебной защиты нарушенных или оспариваемых прав и (или) законных интересов их прав и свобод.

Выбор способа защиты, как и выбор ответчика по делу, является прерогативой истца. Выбор способа защиты нарушенного права должен осуществляться с таким расчетом, что удовлетворение именно заявленных требований и именно к этому лицу приведет к наиболее быстрой и эффективной защите и (или) восстановлению нарушенных и (или) оспариваемых прав.

Одним из условий предоставления судебной защиты лицу, обратившемуся в суд, является установление наличия у истца принадлежащего ему субъективного материального права или охраняемого законом интереса, и факта его нарушения именно ответчиком.

Статьёй 12 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что защита гражданских прав осуществляется, в частности, путём: признания права; восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; признания оспоримой сделки недействительной и применения последствий её недействительности, применения последствий недействительности ничтожной сделки; признания недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления; присуждения к исполнению обязанности в натуре; компенсации морального вреда; иными способами, предусмотренными законом.

Неотъемлемым элементом верховенства права (часть 1 статьи 1, часть 2 статьи 4 Конституции Российской Федерации) является принцип эффективной судебной защиты субъективных прав, что отражено как в национальном законодательстве, так и в международно-правовых актах. Так, согласно части 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. На эффективность судебной защиты неоднократно обращал внимание Конституционный Суд Российской Федерации, указав, в частности, что гарантия судебной защиты включает в себя не только право на законный суд, но и на полную, справедливую и эффективную судебную защиту на основе равенства всех перед законом и судом (постановление от 9 ноября 2018 г. № 39-П).

В статье 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод провозглашено, что каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе.

Отсюда следует, что суд должен определить способ восстановления прав истца, о нарушении которого он заявляет, и надлежащим образом применить его с учётом принципа диспозитивности в гражданском судопроизводстве.

В соответствии со статьёй 301 Гражданского кодекса Российской Федерации, собственник вправе истребовать своё имущество из чужого незаконного владения.

Согласно пункту 1 статьи 302 данного Кодекса, если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чём приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путём помимо их воли.

Пунктом 2 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации закреплено, что если имущество приобретено безвозмездно от лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе истребовать имущество во всех случаях.

В пункте 36 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» разъяснено, что в соответствии со статьёй 301 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, обратившееся в суд с иском об истребовании своего имущества из чужого незаконного владения, должно доказать своё право собственности на имущество, находящееся во владении ответчика.

Право собственности на движимое имущество доказывается с помощью любых предусмотренных процессуальным законодательством доказательств, подтверждающих возникновение этого права у истца.

Доказательством права собственности на недвижимое имущество является выписка из ЕГРП. При отсутствии государственной регистрации право собственности доказывается с помощью любых предусмотренных процессуальным законодательством доказательств, подтверждающих возникновение этого права у истца.

Виндикационный иск – иск невладеющего вещью собственника к незаконно владеющему вещью несобственнику об истребовании имущества из его незаконного владения. Ответчиком по виндикационному иску выступает незаконный владелец, у которого фактически находится вещь. Незаконное владение – это фактическое обладание вещью, которое не имеет правового основания и потому является неправомерным.

В соответствии с пунктом 38 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», ответчик может быть признан добросовестным приобретателем имущества при условии, если сделка, по которой он приобрёл владение спорным имуществом, отвечает признакам действительной сделки во всем, за исключением того, что она совершена неуправомоченным отчуждателем.

Собственник вправе опровергнуть возражение приобретателя о его добросовестности, доказав, что при совершении сделки приобретатель должен был усомниться в праве продавца на отчуждение имущества.

В пункте 39 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» разъяснено, что по смыслу пункта 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения независимо от возражения ответчика о том, что он является добросовестным приобретателем, если докажет факт выбытия имущества из его владения или владения лица, которому оно было передано собственником, помимо их воли.

Из приведённых правовых норм и акта их толкования следует, что при рассмотрении иска собственника об истребовании имущества из незаконного владения лица, к которому это имущество перешло на основании сделки, юридически значимыми и подлежащими судебной оценке обстоятельствами являются наличие либо отсутствие воли собственника на выбытие имущества из его владения, возмездность или безвозмездность сделок по отчуждению спорного имущества, а также соответствие либо несоответствие поведения приобретателя имущества требованиям добросовестности.

О недобросовестности приобретателя могут свидетельствовать обстоятельства, подтверждающие, что он знал или при проявлении разумной осмотрительности должен был знать о приобретении имущества у лица, не имевшего права его отчуждать. Приобретатель не может быть признан добросовестным, если к моменту совершения возмездной сделки в отношении спорного имущества имелись притязания третьих лиц, о которых ему было известно, и если такие притязания впоследствии признаны в установленном порядке правомерными.

При этом бремя доказывания факта выбытия имущества из владения собственника помимо его воли, а в случае недоказанности этого факта – бремя доказывания недобросовестности приобретателя с учётом пункта 5 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации возлагается на самого собственника.

Согласно пункту 3 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации, требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо.

Требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий её недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной.

В пункте 78 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что, согласно абзацу первому пункта 3 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо.

Исходя из системного толкования пункта 1 статьи 1, пункта 3 статьи 166 и пункта 2 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации иск лица, не являющегося стороной ничтожной сделки, о применении последствий её недействительности может также быть удовлетворён, если гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путём применения последствий недействительности ничтожной сделки.

В исковом заявлении такого лица должно быть указано право (законный интерес), защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего полученного по сделке. Отсутствие этого указания в исковом заявлении является основанием для оставления его без движения (статья 136 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

В соответствии с пунктом 2 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Согласно пункту 1 статьи 170 того же Кодекса, мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.

В пункте 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что мнимая сделка, то есть сделка, совершённая лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна (пункт 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Следует учитывать, что стороны такой сделки могут также осуществить для вида её формальное исполнение. Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль соответственно продавца или учредителя управления за ним.

Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании пункта 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Таким образом, равноценного (адекватного, экономически обоснованного) предоставления исполнения по такой сделке не происходит.

Согласно пункту 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учётом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.

Согласно Гражданскому кодексу Российской Федерации лицо, полагающее, что его вещные права нарушены, имеет возможность обратиться в суд как с иском о признании соответствующей сделки недействительной (статьи 166 - 181), так и с иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения (статьи 301 - 302) (пункт 3 постановления Конституционного суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева»).

В соответствии с пунктом 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой всё полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) – возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

Как следует из разъяснений в пункте 80 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», взаимные предоставления по недействительной сделке, которая была исполнена обеими сторонами, считаются равными, пока не доказано иное. При удовлетворении требования одной стороны недействительной сделки о возврате полученного другой стороной суд одновременно рассматривает вопрос о взыскании в пользу последней всего, что получила первая сторона, если иные последствия недействительности не предусмотрены законом.

Таким образом, в качестве общего последствия недействительности сделки пункт 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает двустороннюю реституцию, то есть каждая из сторон возвращает всё полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре возмещает его стоимость. Тем самым восстанавливается имущественное положение сторон, имевшее место до совершения предоставления по сделке.

Конституционный Суд Российской Федерации в пункте 3.1 постановления от 21 апреля 2003 г. № 6-П разъяснил, что, поскольку добросовестное приобретение в смысле статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество, последствием сделки, совершённой с таким нарушением, является не двусторонняя реституция, а возврат имущества из незаконного владения (виндикация).

Таким образом, последствием последующей сделки, совершённой в отношении имущества, ранее принадлежавшего должнику и отчуждённого им по недействительной предшествовавшей сделке (цепочке сделок), применительно к иску кредитора означенного должника, имеющего законный интерес в возвращении имущества должника в его конкурсную массу, применительно к покупателю (конечному) данного имущества является по существу возврат имущества из незаконного владения.

Действующее законодательство допускает защиту конкурсной массы и интересов кредиторов как путём предъявления иска о признании недействительной сделки об отчуждении имущества должника и применении последствий её недействительности, в том числе в виде взыскания стоимости отчуждённого имущества с первого приобретателя (статьи 61.1, 61.6 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», так и путём предъявления иска об истребовании этого же имущества из незаконного владения конечного приобретателя (статьи 301, 302 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Также следует учитывать, что при отчуждении имущества (имущественных прав) лица и последующем оформлении передачи права собственности на данное имущество от первого приобретателя к иным лицам по цепочке сделок следует различать отдельные ситуации.

В одном случае – волеизъявление первого приобретателя отчуждённого должником имущества соответствует его воле: этот приобретатель вступил в реальные договорные отношения с должником и действительно желал создать правовые последствия в виде перехода к нему права собственности.

В таком случае при отчуждении им спорного имущества на основании последующих (второй, третьей, четвёртой и т.д.) сделок права должника (его кредиторов) подлежат защите путём предъявления заявления об оспаривании первой сделки по правилам статьи 61.8 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» к первому приобретателю и виндикационного иска по правилам статей 301 и 302 Гражданского кодекса Российской Федерации к последнему приобретателю, а не с использованием правового механизма, установленного статьей 167 Гражданского кодекса (постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. № 6-П).

Во второй ситуации – первый приобретатель, формально выражая волю на получение права собственности на имущество (имущественных прав требования) путём подписания договора об отчуждении, не намеревается породить отражённые в этом договоре правовые последствия. Например, личность первого, а зачастую, и последующих приобретателей может использоваться в качестве инструмента для вывода активов (сокрытия принадлежащего должнику имущества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов), создания лишь видимости широкого вовлечения имущества в гражданский оборот, иллюзии последовательного перехода права собственности на него от одного собственника другому (оформляются притворные сделки), а в действительности совершается одна единственная (прикрываемая) сделка – сделка по передаче права собственности на имущество от должника к бенефициару указанной сделки по выводу активов (далее – бенефициар): лицу, числящемуся конечным приобретателем, либо вообще не названному в формально составленных договорах. Имущество после отчуждения его должником всё время находится под контролем этого бенефициара (группы бенефициаров), он принимает решения относительно данного имущества.

Выше приведённые положения статьи 170 Гражданского кодекса российской Федерации о притворной сделке означают, что правопорядок признаёт совершенной лишь прикрываемую сделку – ту сделку, которая действительно имелась в виду. Именно она подлежит оценке в соответствии с применимыми к ней правилами. В частности, прикрываемая сделка может быть признана судом недействительной по основаниям, установленным Гражданским кодексом Российской Федерации или специальными законами.

В абзаце 3 пункта 86, абзаце 1 пункта 87, абзаце 1 пункта 88 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что притворная сделка может прикрывать сделку с иным субъектным составом; для прикрытия сделки может быть совершено несколько сделок; само по себе осуществление государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество (имущественных прав) к промежуточным приобретателям не препятствует квалификации данных сделок как ничтожных на основании пункта 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При этом наличие доверительных отношений между формальными участниками притворных сделок позволяет отсрочить юридическое закрепление прав на имущество в государственном реестре, объясняет разрыв во времени между притворными сделками и поэтому само по себе не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее ничтожность сделок.

Таким образом, цепочкой последовательных сделок с разным субъектным составом может прикрываться одна единственная сделка, направленная на прямое отчуждение имущества (имущественных прав) в пользу бенефициара. И возникновение такой цепочки возможно с оформлением первой сделки по отчуждению имущества в нарушение требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц (пункт 2 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации), совершения лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия (пункт 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации) и использованием иных механизмов, наличие которых обуславливает ничтожность сделки.

Когда недействительной является вся цепочка сделок, представляющая собой по существу одну прикрываемую сделку, по смыслу вышеуказанных норм права, имущественные права должника подлежат защите и в порядке реституции.

В силу части 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действие в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

В случае несоблюдения данного запрета суд на основании части 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

Злоупотребление правом при совершении сделки нарушает запрет, установленный статьей 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, поэтому такая сделка признается недействительной на основании статей 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в пункте 1 постановления от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснил, что добросовестным поведением является поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации.

Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались (статья 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Исходя из смысла приведённых норм и разъяснений, под злоупотреблением правом понимается поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему права, сопряженное с нарушением установленных в статье 10 Гражданского кодекса Российской Федерации пределов осуществления гражданских прав, осуществляемое с незаконной целью или незаконными средствами, нарушающее при этом права и законные интересы других лиц и причиняющее им вред или создающее для этого условия. Под злоупотреблением субъективным правом следует понимать любые негативные последствия, явившиеся прямым или косвенным результатом осуществления субъективного права.

Одной из форм негативных последствий является материальный вред, под которым понимается всякое умаление материального блага.

По своей правовой природе злоупотребление правом - это всегда нарушение требований закона в связи с чем, злоупотребление правом, допущенное при совершении сделок, влечёт ничтожность этих сделок, как не соответствующих закону (статьи 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Для установления наличия или отсутствия злоупотребления участниками гражданско-правовых отношений своими правами при совершении сделок необходимо исследование и оценка конкретных действий и поведения этих лиц с позиции возможных негативных последствий для этих отношений, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц.

Обращаясь в суд с настоящим иском, истец указывал на то, что цепочка сделок по отчуждению недвижимого имущества является ничтожной, осуществлена с цель вывода актива АО СК «Мед-Гарант» и его сокрытия, с участием аффилированных лиц, по существу просил о восстановлении титула собственника в отношении спорного имущества.

Судебная коллегия приходит к выводу, что отсутствовало реальное встречное предоставление АО СК «Мед-Гарант» по сделке 15 мая 2015 года при приобретении у ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» доли в уставном капитале, фактически оплата не была произведена, что в силу части 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, свидетельствует о ее недействительности. Последующие сделки с указанным недвижимым имуществом прикрывали по сути одну реально совершенную сделку – вывод актива должника в пользу бенефициара Лежневой С.И. как конечного собственника, фактического выгодоприобретателя и непосредственного участника рассматриваемой взаимосвязанной цепочки сделок. По остальным сделкам стороны сделок также указывали на их равноценную оплату правами требования и соразмерными долями в уставных капиталах, однако фактически никакого возмещения прежний собственник спорного недвижимого имущества по сделкам не получил.

С момента покупки АО СК «Мед-Гарант» доли в уставном капитале ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» и продажи АО СК «Мед-Гарант» этих же долей Лежневой С.И. прошло около 6 месяцев.

Решение общего собрания учредителей ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» от 22 июля 2016 г. о распределении имущества ликвидируемого общества с учётом статуса в нём Лежневой С.И. наряду с предшествовавшими сделками являлись единой цепочкой сделок, прикрывающих прямой переход от АО СК «Мед-Гарант» через номинальных участников титула собственника нежилых помещений непосредственно Лежневой С.И.

В соответствии с договором купли-продажи от 3 сентября 2015 года Лежнева С.И. продала ООО «РИСК» акции АО СК «Мед-Гарант» за 63 018 900 рублей, не получив фактически оплату за данные акции, передав в последующем право требования денежных средств к ООО «РИСК» страховой компании АО СК «Мед-Гарант» в счет оплаты за приобретение долей в уставном капитале ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» по сделке 25 ноября 2015 года.

При этом в указанный период Лежнева С.И. являлась генеральным директором ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» и АО СК «Мед-Гарант».

В соответствии с пунктами 1 и 3 статьи 19 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», заинтересованными лицами по отношению к должнику признаются: лицо, которое в соответствии с Федеральным законом от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» входит в одну группу лиц с должником; лицо, которое является аффилированным лицом должника. Заинтересованными лицами по отношению к должнику-гражданину признаются его супруг, родственники по прямой восходящей и нисходящей линии, сестры, братья и их родственники по нисходящей линии, родители, дети, сестры и братья супруга.

Согласно статье 4 Закона РСФСР от 22 марта 1991 г. № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», аффилированные лица – физические и юридические лица, способные оказывать влияние на деятельность юридических и (или) физических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность.

Аффилированными лицами юридического лица являются:

член его Совета директоров (наблюдательного совета) или иного коллегиального органа управления, член его коллегиального исполнительного органа, а также лицо, осуществляющее полномочия его единоличного исполнительного органа;

лица, принадлежащие к той группе лиц, к которой принадлежит данное юридическое лицо;

лица, которые имеют право распоряжаться более чем 20 процентами общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции либо составляющие уставный или складочный капитал вклады, доли данного юридического лица;

юридическое лицо, в котором данное юридическое лицо имеет право распоряжаться более чем 20 процентами общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции либо составляющие уставный или складочный капитал вклады, доли данного юридического лица;

если юридическое лицо является участником финансово-промышленной группы, к его аффилированным лицам также относятся члены Советов директоров (наблюдательных советов) или иных коллегиальных органов управления, коллегиальных исполнительных органов участников финансово-промышленной группы, а также лица, осуществляющие полномочия единоличных исполнительных органов участников финансово-промышленной группы.

Аффилированными лицами физического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, являются:

лица, принадлежащие к той группе лиц, к которой принадлежит данное физическое лицо;

юридическое лицо, в котором данное физическое лицо имеет право распоряжаться более чем 20 процентами общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции либо составляющие уставный или складочный капитал вклады, доли данного юридического лица.

Таким образом, установление факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической.

Второй из названных механизмов по смыслу статьи 4 Закона РСФСР от 22 марта 1991 г. № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности.

О наличии такого рода аффилированности может свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности, заключение между собой сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка.

При представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключённого соглашения.

Именно на нестандартный характер сделок, на которых основан титул ответчика, ссылался истец.

Судебная коллегия приходит к выводу об аффилированности сторон сделок АО СК «Мед-Гарант», ООО «ПРОГПРОМКОНСАЛТ» и Лежневой С.И.

Судебная коллегия не может согласиться с выводами суда о пропуске срока исковой давности.

По общему правилу пункта 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.

В пункте 57 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» разъяснено, что течение срока исковой давности по искам, направленным на оспаривание зарегистрированного права, начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о соответствующей записи в ЕГРП. При этом сама по себе запись в ЕГРП о праве или обременении недвижимого имущества не означает, что со дня ее внесения в ЕГРП лицо знало или должно было знать о нарушении права.

Поскольку законом не установлено иное, к искам, направленным на оспаривание зарегистрированного права, применяется общий срок исковой давности, предусмотренный статьей 196 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Таким образом, гражданское законодательство не предусматривает специального срока исковой давности для обращения с виндикационным иском, в связи с чем действует общий срок исковой давности, установленный статьёй 196 Гражданского кодекса Российской Федерации, – три года со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права, то есть применительно к виндикационному иску – когда истец узнал или должен был узнать о том, что имущество выбыло из его владения при отсутствии правовых оснований, а также когда он узнал или должен был узнать, в чьём конкретно владении находится имущество.

При этом внесение в ЕГРН записи о том, что ответчик приобрёл право собственности на спорное недвижимое имущество, не является основанием для начала течения срока исковой давности, если, несмотря на внесение записи в ЕГРН, имущество по-прежнему находится в фактическом владении истца.

Исковая давность по иску об истребовании имущества из чужого незаконного владения не начинает течь заново при смене владельца.

В случае, когда подача виндикационного иска конкурсным управляющим, занявшим место органов управления хозяйственным обществом, непосредственно совершивших спорную сделку вопреки интересам общества и в ущерб имущественным интересам кредиторов, с заведомо противоправной целью вывода имущества из конкурсной массы, имеет своей целью устранение этих последствий, то по смыслу пункта 1 статьи 200 Гражданского кодекса начало течения срока давности определяется моментом, с которого конкурсный управляющий узнал или должен был узнать о том, что имущество выбыло из владения должника при отсутствии правовых оснований, а также когда он узнал или должен был узнать, в чьём конкретно владении находится имущество.

Согласно пункту 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации, срок исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной (пункт 3 статьи 166) составляет три года. Течение срока исковой давности по указанным требованиям начинается со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а в случае предъявления иска лицом, не являющимся стороной сделки, со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. При этом срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала исполнения сделки.

В пункте 101 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что для требований сторон ничтожной сделки о применении последствий её недействительности и о признании такой сделки недействительной установлен трёхлетний срок исковой давности, который исчисляется со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, то есть одна из сторон приступила к фактическому исполнению сделки, а другая – к принятию такого исполнения (пункт 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Течение срока исковой давности по названным требованиям, предъявленным лицом, не являющимся стороной сделки, начинается со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале её исполнения. При этом срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала ее исполнения.

По смыслу пункта 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации, если ничтожная сделка не исполнялась, срок исковой давности по требованию о признании её недействительной не течёт.

Как разъяснено в пункте 10 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 апреля 2009 г. № 32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)», на который сослался суд первой инстанции, исходя из недопустимости злоупотребления гражданскими правами (пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации) и необходимости защиты при банкротстве прав и законных интересов кредиторов по требованию арбитражного управляющего или кредитора может быть признана недействительной совершенная до или после возбуждения дела о банкротстве сделка должника, направленная на нарушение прав и законных интересов кредиторов, в частности направленная на уменьшение конкурсной массы сделка по отчуждению по заведомо заниженной цене имущества должника третьим лицам. Исковая давность по такому требованию в силу пункта 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации составляет три года и исчисляется со дня, когда оспаривающее сделку лицо узнало или должно было узнать о наличии обстоятельств, являющихся основанием для признания сделки недействительной, но не ранее введения в отношении должника первой процедуры банкротства.

В случае подачи иска о применении последствий ничтожной сделки конкурсным управляющим, занявшим место органов управления хозяйственным обществом, непосредственно совершивших спорную сделку и заинтересованных, по мнению конкурсного управляющего, в сокрытии от третьих лиц (кредиторов хозяйственного общества, признанного несостоятельным (банкротом)) истинных мотивов своего поведения, связана не с самим фактом заключения договора по отчуждению имущества и его исполнением как обычной сделки, отражающей подлинную волю участников, а с наступлением последствий от искусственно созданных сторонами сделки (цепочки сделок) видимости её исполнения и характера, сделки (цепочки сделок) совершённой со злоупотреблением правом и заведомо противоправной целью вывода имущества из конкурсной массы во вред имущественным правам кредиторов, имеет своей целью устранение этих последствий, то по смыслу пункта 1 статьи 181 Гражданского кодекса начало течения срока давности определяется моментом, с которого конкурсный управляющий должен был узнать о формальном характере начала исполнения мнимого (либо притворного) договора, направленного на безосновательное получение заинтересованными лицами имущества из конкурсной массы хозяйственного общества.

Как следует из протокола судебного заседания от 16 декабря 2020 г., представитель конкурсного управляющего АО СК «Мед-Гарант» пояснил, что в сентябре 2017 г. произведена инвентаризация имущества общества, информация о чём находится в открытом доступе, и только тогда конкурсный управляющий узнал, что имущество отчуждено.

Отказывая в удовлетворении иска по основанию пропуска срока исковой давности, установленного пунктом 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд первой инстанции учёл, что должник признан банкротом 10 июля 2017 г., а иск направлен 29 июля 2020 г.

Между тем, судом первой инстанции не дана оценка вышеуказанным доводам стороны истца, времени, которое необходимо конкурсному управляющему при добросовестности, разумности и необходимости степени заботливости с учётом характера сопутствующих обстоятельств для реализации предоставленных ему Федеральным законом от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» полномочий по определению действительного имущественного состояния должника и выявлению сделок с его имуществом в ущерб интересам общества и его кредиторов. В нарушение части 2 статьи 12, части 2 статьи 56, части 1 статьи 57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судом не предложено истцу представить доказательства в подтверждение возражений на заявление ответчика о пропуске срока исковой давности, в силу части 1 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, несущего бремя доказывания пропуска срока исковой давности истцом.

В отсутствие определения действительного характера спорных правоотношений, без принятия во внимание предмета и оснований иска, заявленного действующим в интересах АО СК «Мед-Гарант» конкурсного управляющего Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов», надлежащего способа защиты права, при смешении судом реституции и виндикации, применение последствий истечения срока исковой давности судом первой инстанции не учитывает выше приведённые нормы материального права.

Поскольку о нарушении своего права отчуждением имущества действующий в интересах АО СК «Мед-Гарант» конкурсный управляющий Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов» не мог узнать ранее сентября 2017 г., когда была произведена инвентаризация имущества общества, а с иском обратился в суд 29 июля 2020 года, то срок исковой давности по заявленным требованиям не пропущен.

При таких обстоятельствах решение суда подлежит отмене с принятием нового решения об удовлетворении иска.

Руководствуясь ст. ст. 199, 328, 329 ГПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

решение Балашихинского городского суда Московской области от 16 декабря 2020 года отменить.

Принять по делу новое решение.

Исковые требования АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего ГК «Агентство по страхованию вкладов» к Лежневой С. И. об истребовании недвижимого имущества из чужого незаконного владения и признании права собственности удовлетворить.

Истребовать из незаконного владения Лежневой С. И.:

- нежилое помещение по адресу: <данные изъяты> помещения III, кадастровый <данные изъяты>;

- нежилое помещение по адресу: <данные изъяты> помещения IV, кадастровый <данные изъяты>.

Признать АО «СК «Мед-Гарант», право собственности на недвижимое имущество:

- нежилое помещение по адресу: <данные изъяты> помещения III, кадастровый <данные изъяты>;

- нежилое помещение по адресу: <данные изъяты> помещения IV, кадастровый <данные изъяты>.

Председательствующий

Судьи

Мотивированное апелляционное определение изготовлено 24.01.2022 года.