Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании в г. Томске гражданское дело № 2-58/2022 по иску индивидуального предпринимателя ФИО1 к ФИО2, индивидуальному предпринимателю ФИО3 о компенсации расходов на обучение, взыскании материального ущерба, убытков, причинённых разглашением коммерческой тайны

по апелляционной жалобе истца индивидуального предпринимателя ФИО1 на решение Октябрьского районного суда г. Томска от 14 февраля 2022 года.

Заслушав доклад судьи Залевской Е.А., объяснения истца ИП ФИО1, представителя ответчика ФИО3 ФИО4, действующего на основании ордера от 24.05.2022 № 514, судебная коллегия

установила:

индивидуальный предприниматель ФИО1 (далее - ИП ФИО1) обратилась с иском к ФИО2, индивидуальному предпринимателю ФИО3 (далее – ИП ФИО3), просила суд

- взыскать с ФИО2 в свою пользу расходы на оплату обучения в сумме 73 648,20 руб., материальный ущерб, причиненный незаконным завладением методических пособий, в размере 11 490 руб.;

- взыскать солидарно с индивидуального предпринимателя ФИО3, ФИО2 убытки, причиненные разглашением коммерческой тайны в размере 395 000 руб. прямого ущерба, в размере 672 000 руб. упущенной выгоды.

В обоснование иска в письменных заявлениях, в пояснениях суду в лице представителей ФИО5, ФИО6 указывала, что является индивидуальным предпринимателем с 13.07.2017, ее деятельность связана с обучением детей.

В целях расширения штата и качественного оказания образовательных услуг она 01.11.2018 заключила с ФИО2 договор, в рамках которого оплатила обучение ответчика по курсам «Методы преподавания курсов по «Скорочтению и развитию интеллекта у взрослых и детей в возрасте от 4 лет» в сумме 40 000 руб. и «Грамотное письмо и каллиграфия. I категория» в сумме 20 000 руб., стоимость проживания её в гостинице в размере 4 725 руб., стоимость проезда к месту обучения и обратно. По условиям данного договора ФИО2 обязана была проработать у неё не менее 2 лет.

В дальнейшем между ней и ФИО2 заключены срочные трудовые договоры № 2/2019 от 01.02.2019 на срок с 01.02.2019 по 01.05.2019, №3/2019 от 02.05.2019 на срок с 02.05.2019 по 31.08.2019, № 8/2019 от 01.09.2019 на срок с 01.09.2019 по 31.01.2021, согласно которым ответчик принята сначала должность консультанта, а затем - педагога дополнительного образования.

В нарушение условий договора от 01.11.2018 ответчик, не проработав установленного двухлетнего срока, уволилась по собственному желанию, в связи чем обязана возместить все расходы, связанные с обучением.

В период действия трудового договора ФИО2 была ознакомлена с утвержденным Положением о коммерческой тайне, обязательством о неразглашении сведений, составляющих коммерческую тайну от 01.02.2019, и подписала обязательство о неразглашении сведений, составляющих коммерческую тайну. Кроме того, ею был подписан договор о полной индивидуальной материальной ответственности от 01.02.2019, в соответствии с которым работник несет материальную ответственность за недостачу вверенного ему работодателем имущества.

Однако в нарушение указанных обязательств ФИО2 19.10.2020 вынесла со своего рабочего места материалы и пособия, которые являются коммерческой тайной ИП ФИО1

Также актом от 29.10.2020, перечнем недостающих пособий и товарной накладной №254 от 08.07.2020 установлено отсутствие в рабочем кабинете ФИО2 39 наименований материальных носителей, содержащих конфиденциальную информацию (3 тетради и 36 пособий). Указанные действия повлекли имущественный вред в размере 11 490 руб.

После увольнения ответчик трудоустроилась к индивидуальному предпринимателю ФИО3 в детском центре «Читайкин клуб», где использовала учебные пособия с логотипом «Школы скорочтения и развития интеллекта IQ 007», тем самым разгласив коммерческую тайну ИП ФИО1

ИП ФИО3 лицензией на использование методик и материальных пособий по скорочтению не обладает.

В результате недобросовестных действий ФИО7, завладевшей учебными материалами, она понесла убытки в виде стоимости учебных пособий, расходов на оплату обязательств по лицензионному договору и упущенной выгоды в виде неполучения дохода от непроданных по вине ФИО2 услуг.

Ответчик ФИО2 в лице представителя ФИО8 исковые требования признала в части взыскания расходов на обучение пропорционально неотработанному времени в размере 4 916,56 руб.

Против удовлетворения остальной части исковых требований возражала, указав, что доказательств разглашения ею коммерческой тайны истцом не представлено. Кроме того, нет доказательств тому, что право доступа в учебным материалам, расположенным в рабочем кабинете ответчика, имелись только у неё. Представленный истцом акт об утрате материалов от 29.10.2020 не содержит сведений о том, что данные материалы составляют коммерческую тайну (листы дела 166-167).

Ответчик ИП ФИО3 иск не признала, пояснив суду в лице представителя ФИО4, что использует при работе с детьми другую методику преподавания.

Обжалуемым решением суд исковые требования истца удовлетворил частично, взыскал с ФИО2 в пользу индивидуального предпринимателя ФИО1 расходы на обучение в размере 9079,20 руб. В удовлетворении остальной части заявленных требований отказал.

В апелляционной жалобе истец индивидуальный предприниматель ФИО1 просит решение отменить, принять новое решение об удовлетворении исковых требований.

В обоснование жалобы указывает, что доступ ФИО7 к информации, составляющей коммерческую тайну, осуществлялся с ее согласия и предусматривался ее трудовыми обязанностями. До сведения работника был доведен перечень данных и материалов, составляющих коммерческую тайну ИП ФИО1, о чем ответчик собственноручно расписалась 12.08.2020 в подписном листе к Положению о коммерческой тайне. Из обязательства о неразглашении коммерческой тайны, данного ответчицей 01.02.2019, следует, что ФИО2 не вправе выносить за пределы рабочего места материальные носители, содержащие конфиденциальную информацию.

Отмечает, что работодателем были созданы необходимые условия для соблюдения работником режима коммерческой тайны, пособия и учебные материалы хранились в запирающихся на ключ и закреплённых конкретно за каждым работником кабинетах.

Из представленной суду видеозаписи следует, что 19.10.2020 ФИО7 забрала и вынесла из кабинета рабочие тетради с логотипами «Школы скорочтения и развития интеллекта IQ 007», которые впоследствии использовала в личных корыстных целях, проводила обучение детей по методикам, являющихся коммерческой тайной ИП ФИО1, получала заработную плату. В подтверждение указанных обстоятельств представлен договор возмездного оказания услуг от 25.10.2020, заключённый Детским центром «Читайкин клуб» и Х., согласно которому преподавателем ребёнка Х. значится ФИО2

При рассмотрении спора судом апелляционной инстанции ФИО1 апелляционную жалобу поддержала по изложенным в ней основаниям, представитель ответчика ФИО3 ФИО4 полагал решение законным и обоснованным.

Изучив материалы дела, заслушав участвующих в судебном заседании лиц, проверив законность и обоснованность решения суда по правилам части 1 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в пределах доводов апелляционной жалобы, судебная коллегия приходит к следующему.

На основании частей 3, 5 статьи 167, статьи 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебная коллегия сочла возможным рассмотреть дело в отсутствие ответчиков ИП ФИО3, ФИО2, извещенных о времени и месте судебного заседания надлежащим образом.

В судебном заседании установлено, что ФИО1 является индивидуальным предпринимателем с 13.07.2017 с основным видом деятельности – «85.41 Образование дополнительное детей и взрослых», имеющей лицензию на осуществление образовательной деятельности, что следует из выписки из ЕГРИП от 19.07.2021.

Факт обучения ФИО2 в /__/ преподаванию по указанным методикам за счёт денежных средств истца ответчицей не оспаривался.

Также истицей в целях предоставления данных образовательных услуг ответчику приобретались билеты на общую сумму в размере 8923,20 руб., оплачивались расходы по предоставлению ответчику гостиничных услуг в размере 4725 руб.

Истицей с ФИО2 заключён ряд трудовых договоров: №2/2019 от 01.02.2019, №3/2019 от 02.05.2019, №8/2019 от 01.09.2019, в соответствии с которыми ответчица в с 01.02.2019 по 31.01.2021 обязана была выполнять трудовые обязанности в должностях «консультант», а затем «педагог дополнительного образования» у ИП ФИО1 (листы дела 11-22).

Согласно п.1.2 данных договоров работник допущен к исполнению своих должностных обязанностей после прослушивания курса обучения «Методы преподавания курсов по «Скорочтению и развитию интеллекта у взрослых и детей в возрасте от 4 лет».

ФИО2 являлась работником ИП ФИО1 до 02.12.2020, что подтверждается заявлением о предоставлении отпуска с последующим увольнением от 25.11.2020, приказом о расторжении трудового договора со 02.12.2020 (листы дела 9,10).

Обращаясь в суд с настоящим иском, ИП ФИО1 ссылалась на то, что ФИО2 обязана к возмещению расходов, понесённых на её обучение, проезд к месту обучения и проживание, к возмещению убытков, причинённых утратой методических пособий (всего 39), а также в виде обязательной платы, осуществляемой по лицензионному договору № /__/ от 29.05.2017, за поддержку и продвижение программы «Школа скорочтения и развития интеллекта IQ 007», право пользования авторскими методиками, к возмещению упущенной выгоды в связи со снижением количества учеников.

Разрешая спор, суд первой инстанции пришёл к выводу о том, что ФИО2 обязана к возмещению части затрат, понесённых ИП ФИО1 на её обучение в сумме 9079,20, пропорционально неотработанному в соответствии с условиями трудового договора времени; доказательств утраты методических пособий по вине ответчицы не имеется, заключение договора о полной материальной ответственности с ФИО2 законом не предусмотрено; факт разглашения ответчицей коммерческой тайны также не доказан.

Обращаясь с апелляционной жалобой, ИП ФИО1 выводы суда первой инстанции в части удовлетворения требования о возмещении расходов на обучение (включая траты на проезд и проживание) по существу не оспаривает, в связи с чем судебная коллегия проверку данного вывода не осуществляет (пункты 37, 46 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22.06.2021 №16 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции»).

Выводы суда первой инстанции в остальной части судебная коллегия находит соответствующими материалам дела и основанными на нормах материального права, регулирующих спорные правоотношения.

Согласно части 1 статьи 232 Трудового кодекса Российской Федерации сторона трудового договора (работодатель или работник), причинившая ущерб другой стороне, возмещает этот ущерб в соответствии с Трудовым кодексом Российской Федерации и иными федеральными законами.

Главой 39 Трудового кодекса Российской Федерации «Материальная ответственность работника» определены условия и порядок возложения на работника, причинившего работодателю имущественный ущерб, материальной ответственности, в том числе и пределы такой ответственности.

Работник обязан возместить работодателю причиненный ему прямой действительный ущерб. Неполученные доходы (упущенная выгода) взысканию с работника не подлежат (часть 1 статьи 238 Трудового кодекса Российской Федерации).

Под прямым действительным ущербом понимается реальное уменьшение наличного имущества работодателя или ухудшение состояния указанного имущества (в том числе имущества третьих лиц, находящегося у работодателя, если работодатель несет ответственность за сохранность этого имущества), а также необходимость для работодателя произвести затраты либо излишние выплаты на приобретение, восстановление имущества либо на возмещение ущерба, причиненного работником третьим лицам (часть 2 статьи 238 Трудового кодекса Российской Федерации).

За причиненный ущерб работник несет материальную ответственность в пределах своего среднего месячного заработка, если иное не предусмотрено данным Кодексом или иными федеральными законами (статья 241 Трудового кодекса Российской Федерации).

Полная материальная ответственность работника состоит в его обязанности возмещать причиненный работодателю прямой действительный ущерб в полном размере (часть 1 статьи 242 Трудового кодекса Российской Федерации). Частью 2 статьи 242 Трудового кодекса Российской Федерации предусмотрено, что материальная ответственность в полном размере причиненного ущерба может возлагаться на работника лишь в случаях, предусмотренных этим Кодексом или иными федеральными законами.

Перечень случаев возложения на работника материальной ответственности в полном размере причиненного ущерба приведен в статье 243 Трудового кодекса Российской Федерации.

К числу таких случаев отнесены, в том числе,

-недостача ценностей, вверенных на основании специального письменного договора или полученных по разовому документу (пункт 2);

-умышленное причинение ущерба (пункт 3);

-причинения ущерба в результате преступных действий работника, установленных приговором суда (пункт 5);

-разглашения сведений, составляющих охраняемую законом тайну (государственную, служебную, коммерческую или иную), в случаях, предусмотренных данным кодексом, другими федеральными законами ( пункт 7).

Согласно разъяснениям постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 16.11.2006 № 52 «О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю» к обстоятельствам, имеющим существенное значение для правильного разрешения дела о возмещении ущерба работником, обязанность доказать которые возлагается на работодателя, в частности, относятся: отсутствие обстоятельств, исключающих материальную ответственность работника; противоправность поведения (действия или бездействие) причинителя вреда; вина работника в причинении ущерба; причинная связь между поведением работника и наступившим ущербом; наличие прямого действительного ущерба; размер причиненного ущерба; соблюдение правил заключения договора о полной материальной ответственности ( пункт 4).

При определении суммы, подлежащей взысканию, судам следует учитывать, что в силу статьи 238 Трудового кодекса Российской Федерации работник обязан возместить лишь прямой действительный ущерб, причиненный работодателю, под которым понимается реальное уменьшение наличного имущества работодателя или ухудшение состояния указанного имущества (в том числе находящегося у работодателя имущества третьих лиц, если он несет ответственность за сохранность этого имущества), а также необходимость для работодателя произвести затраты либо излишние выплаты на приобретение или восстановление имущества либо на возмещение ущерба, причиненного работником третьим лицам (пункт 15).

В обоснование заявленных требований ИП ФИО1 ссылалась на заключение с ответчицей 01.02.2019 договора о полной индивидуальной материальной ответственности который представлен суду (лист дела 69).

Судебная коллегия соглашается с выводом суда о том, что ФИО2 не может быть привлечена к полной материальной ответственности на основании указанного договора, поскольку её должность и работа, предусмотренные трудовыми договорами с ИП ФИО1 не отнесены постановлением Минтруда Российской Федерации № 85 от 31.12.2002 к Перечню должностей и работ, замещаемых или выполняемых работниками, с которыми работодатель может заключать письменные договоры о полной индивидуальной или коллективной (бригадной) материальной ответственности.

Кром е того, в дело не представлены и доказательства тому, что материальные ценности передавались ФИО2 в подотчёт.

Таким образом, оснований для привлечения ФИО2 к полной материальной ответственности в связи с заключением указанного договора на основании пункта 2 части 1 статьи 243 Трудового кодекса Российской Федерации не имеется.

Доводы ИП ФИО1 о том, что ФИО2 подлежит привлечению к полной материальной ответственности в размере спорных сумм в связи с хищением материальных носителей коммерческой тайны и разглашением коммерческой тайны, также неубедительны.

Отношения, связанные с установлением, изменением и прекращением режима коммерческой тайны в отношении информации, которая имеет действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности ее третьим лицам, регулируются специальным законом - Федеральным законом от 29.07.2004 №98-ФЗ «О коммерческой тайне» (далее по тексту – Закон о коммерческой тайне).

Согласно части 1 статьи 3 данного Закона коммерческая тайна представляет собой режим конфиденциальности информации, позволяющий ее обладателю при существующих или возможных обстоятельствах увеличить доходы, избежать неоправданных расходов, сохранить положение на рынке товаров, работ, услуг или получить иную коммерческую выгоду.

В части 2 той же статьи указано, что информация, составляющая коммерческую тайну, это сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие), в том числе о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере, а также сведения о способах осуществления профессиональной деятельности, которые имеют действительную или потенциальную коммерческую ценность в силу неизвестности их третьим лицам, к которым у третьих лиц нет свободного доступа на законном основании и в отношении которых обладателем таких сведений введен режим коммерческой тайны.

Обладатель информации, составляющей коммерческую тайну, это лицо, которое владеет информацией, составляющей коммерческую тайну, на законном основании, ограничило доступ к этой информации и установило в отношении ее режим коммерческой тайны (часть 4 той же статьи).

В силу части 1 статьи 6.1 Федеральным законом от 29 июля 2004 г. N 98-ФЗ права обладателя информации, составляющей коммерческую тайну, возникают с момента установления им в отношении этой информации режима коммерческой тайны в соответствии со статьей 10 настоящего Федерального закона, в соответствии с которой, меры по охране конфиденциальности информации, принимаемые ее обладателем, должны включать в себя: определение перечня информации, составляющей коммерческую тайну; ограничение доступа к информации, составляющей коммерческую тайну, путем установления порядка обращения с этой информацией и контроля за соблюдением такого порядка; учет лиц, получивших доступ к информации, составляющей коммерческую тайну, и (или) лиц, которым такая информация была предоставлена или передана; регулирование отношений по использованию информации, составляющей коммерческую тайну, работниками на основании трудовых договоров и контрагентами на основании гражданско-правовых договоров; нанесение на материальные носители, содержащие информацию, составляющую коммерческую тайну, или включение в состав реквизитов документов, содержащих такую информацию, грифа "Коммерческая тайна" с указанием обладателя такой информации (для юридических лиц - полное наименование и место нахождения, для индивидуальных предпринимателей - фамилия, имя, отчество гражданина, являющегося индивидуальным предпринимателем, и место жительства).

Режим коммерческой тайны считается установленным после принятия обладателем информации, составляющей коммерческую тайну, мер, указанных в части 1 настоящей статьи (часть 2 названного Закона).

Согласно части 1 статьи 11 Федеральным законом от 29 июля 2004 г. N 98-ФЗ в целях охраны конфиденциальности информации, составляющей коммерческую тайну, работодатель обязан: ознакомить под расписку работника, доступ которого к этой информации, обладателями которой являются работодатель и его контрагенты, необходим для исполнения данным работником своих трудовых обязанностей, с перечнем информации, составляющей коммерческую тайну; ознакомить под расписку работника с установленным работодателем режимом коммерческой тайны и с мерами ответственности за его нарушение; создать работнику необходимые условия для соблюдения им установленного работодателем режима коммерческой тайны.

Таким образом, исходя из смысла указанных норм права, коммерческая тайна представляет собой режим конфиденциальности информации, в отношении которой, обладатель такой информации на законном основании ограничил доступ к этой информации и установил в отношении нее режим коммерческой тайны путем определения перечня информации, составляющей коммерческую тайну; проведя учет лиц, получивших доступ к информации и урегулировав отношения по использованию информации, составляющей коммерческую тайну; нанеся на материальные носители, содержащие информацию, составляющую коммерческую тайну, или включив в состав реквизитов документов, содержащих такую информацию, гриф «Коммерческая тайна» с указанием реквизитов обладателя такой информации, а также ознакомив под расписки работника с перечнем информации, составляющей коммерческую тайну, и с установленным работодателем режимом коммерческой тайны и с мерами ответственности за его нарушение, создав работнику необходимые условия для соблюдения им установленного режима коммерческой тайны.

Из трудовых договоров, заключённых с ответчиком, начиная с 01.02.2019, следует, что ФИО2 допущена к исполнению своих трудовых обязанностей после прослушивания курса обучения: «Методы преподавания курсов по «Скорочтению и развитию интеллекта у взрослых и детей в возрасте от 4 лет» и обязана не разглашать сведения, составляющие коммерческую тайну.

Положения о коммерческой тайне разработанного на дату подписания ФИО2 указанного обязательства суду не представлено, в связи с чем ссылка апеллянта на указанное обязательство как на доказательство, подтверждающее принятие работодателем достаточных мер по защите информации, составляющей коммерческую тайну, подлежит отклонению.

Вместе с тем из дела видно, что приказом ИП ФИО1 № ВН/02 от 01.08.2020 утверждено Положение о коммерческой тайне, согласно которому к информации, составляющей такую тайну, отнесена интеллектуальная информация, учебные материалы, пособия, применяемые в деятельности ИП, техника и методы обучения в ходе предоставления образовательных услуг клиентам, раздаточные материалы ИП, содержащие обучающие материалы, информация об авторских произведениях, создаваемых, созданных, либо используемых на законных основаниях ИП (листы дела 63-68).

ФИО2 ознакомлена с данным положением 12.08.2020, также как и с приказом о его утверждении и введении в действие (листы дела 62,68).

Таким образом, после ознакомления ответчицы с положением о коммерческой тайне следует признать, что она являлась работником, полностью информированным о составе сведений, составляющих коммерческую тайну.

Согласно пунктам 2.1.6, 1, 7.2 трудовых договоров, заключённых ИП ФИО1 с ФИО2, последняя обязана как лицо, допущенное к работе с методическими материалами, составляющими коммерческую тайну истца, не разглашать коммерческую тайну работодателя и за невыполнение данной обязанности несёт полную материальную ответственность в виде возмещения прямого действительного ущерба.

Совокупность приведённых доказательств свидетельствует о том, что ФИО2 как работник истицы в случае нарушения своих трудовых обязательств в виде неразглашения коммерческой тайны, хищения, подтверждённого приговором суда, может быть привлечена к полной материальной ответственности в соответствии с пунктами 5, 7 части 1 статьи 243 Трудового кодекса Российской Федерации в размере прямого действительного ущерба.

ИП ФИО1 под таким ущербом при обращении в суд заявлена стоимость утраченных, как она полагала по вине ответчицы, методических пособий в количестве 39 штук, в подтверждение чего суду представлен акт от 29.10.2020 о хищении информации, оставляющей коммерческую тайну, согласно которому при проведении инвентаризации в кабинете № 1 помещения Школы скорочтения и развития интеллекта (ИП ФИО1), расположенном по адресу: <...> этаж, было обнаружено отсутствие методических материалов, учебных пособий и рабочих тетрадей, согласно Приложению №1 к настоящему акту. Согласно табелю учета рабочего времени за 2020 год с 02.09.2020 по 21.10.2020 в кабинете находился только педагог дополнительного образования ФИО2, что является нарушением пунктов 6, 7, 8 Обязательства о неразглашении сведений, составляющих коммерческую тайну, подписанного консультантом ФИО2 от 01.02.2019. Акт подписан комиссией в составе 3 человек, куда вошли ФИО1, администратор Т., педагог Ш. (листы дела 71-72).

Факт отказа ФИО2 дать объяснения по существу акта от 29.10.2020, что зафиксировано в акте, составленном 03.12.2020 ФИО1 и Т., судебная коллегия не может признать подтверждённым, поскольку из материалов дела следует, что ФИО2 данное событие отрицала, а с 03.12.2020 вообще не являлась работником истца, в связи с чем работодатель не мог требовать от неё каких-либо объяснений (лист дела 75).

ФИО2 факт хищения пособий и методических материалов, перечисленных в указанном акте, категорически отрицала, в том числе и при опросе её работниками правоохранительных органов в ходе проверочных мероприятий по заявлению ИП ФИО1 11.12.2020 и 24.12.2020 (листы дела 120-127).

Суд первой инстанции также верно отклонил ссылку апеллянта на видеозапись от 19.10.2020, которая представлена суду и осмотрена также правоохранительными органами с составлением протокола от 01.02.2021 (листы дела 135-142).

Данная видеозапись подтверждает, что ФИО2 сложила в пакет прошивку с документами, которую вынесла за пределы учебного класса, расположенного по адресу: <...>, этаж 2, и самого здания по указанному адресу. Данный поступок ФИО2 объяснила необходимостью перемещения методических пособий учеников по имени Л. и Я. в другой учебный класс ИП ФИО1, расположенный по Иркутскому тракту в г. Томске, однако утверждала, что данные пособия были соответствующем классе и оставлены, что истцом не опровергнуто. Каких-либо сведений о том, что методические пособия в филиале ИП ФИО1 по Иркутскому тракту отсутствуют, истица суду не представила.

Более того, в деле имеется копия рабочей тетради М., что подтверждает её наличие у истицы и согласуется с пояснениями ФИО2 (листы дела 213-214).

Приговор суда, установивший факт хищения ФИО2 имущества истицы, не выносился.

При таких обстоятельствах перечисленные доказательства, а также товарная накладная № 254 от 08.07.2020 о приобретении ИП ФИО1 методических пособий, факт хищения ФИО2 имущества ИП ФИО1 в виде методических пособий и материалов в порядке статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, не подтверждают.

Иных доказательств вины ответчика в хищении имущества истца, в том числе записей видеокамер, не представлено, в связи с чем у суда не имелось оснований для взыскания с ФИО2 11490 рублей.

Доводы истца о причинении ей ФИО2 ущерба разглашением сведений, составляющих коммерческую тайну в виде расходов на оплату по лицензионному договору № /__/ от 29.05.2017, неполученного дохода в связи со снижением поступлений доходов за обучение, также верно отклонены судом первой инстанции.

Постановлением старшего следователя по Кировскому району г. Томска от 17.06.2021, вынесенному по материалам КУСП № 24693 от 02.12.2020 в возбуждении уголовного дела, предусмотренного частью 3 статьи 184 Уголовного кодекса Российской Федерации (незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну), отказано в связи с отсутствием в действиях ФИО2 состава преступления (листы дела 112-114).

В подтверждение факта разглашения ответчицей коммерческой тайны в период работы у ИП ФИО3 стороной истца представлена справка авторов методики, применяемой ИП ФИО1 – Х. и К. от 19.04.2021, согласно которой лицензионные договоры ими с ИП ФИО3 (Детский центр «Читайкин клуб») не заключались и права использования результатов интеллектуальной деятельности, относящихся к объектам коммерческой тайны сети «Школ скорочтения IQ 007», ей не предоставлялись (лист дела 76).

Вместе с тем ФИО3, будучи опрошенной 11.02.2021, 12.06.2021 в ходе доследственных проверочных мероприятий пояснила, что ФИО2 работает у неё, но никогда методических материалов, касающихся методики «Школа скорочтения IQ 007», не приносила и не размножала. Сама она ранее, проживая в /__/, проходила обучение по той же методике, что и ФИО2, в /__/, в связи с чем может использовать полученные навыки в собственной работе. ФИО2 обучена по методике Л. и методику Х. и К. не применяет (листы дела 115-117, 145).

Данные пояснения подтверждены копией трудового договора, представленного в материалы КУСП № 24693 от 02.12.2020, согласно которому ФИО3 с 05.10.2015 работала в должности тренера адаптивных технологий у ИП К. в /__/ и обязана была использовать в ходе обучения специальные познания, приобретённые в ходе обучения по курсу «Методы преподавания курсов по Скорочтению и развитию интеллекта у взрослых и детей в возрасте от 4 лет».

Кроме того, 18.02.2021 проведён осмотр помещения «Читайкин клуб», расположенного по адресу: <...>, в ходе которого наличие пособий, относящихся в методике Х. и К., не выявлено (листы дела 128-134).

При осмотре 12.06.2021 диска с видеозаписью информации из социальной сети «Instagram» прямых сведений о содержании учебных пособий, которыми пользуются дети, обучаясь у ИП ФИО3, установить возможным не представилось (листы дела 118-119).

Совокупность приведённых доказательств указывает на то, что факт использования ФИО2 методики Х. и К. при работе у ИП ФИО3 достоверно не установлен ни правоохранительными органами в ходе доследственной проверки, ни в ходе настоящего судебного разбирательства. Из пояснений истицы суду первой инстанции следует, что подтверждением факта разглашения коммерческой тайны она считает заключение ИП ФИО3 договора на обучение ребёнка, в котором преподавателем указана ФИО2, однако данный договор в материалы дела не представлен и в материалах КУСП № 24693 от 02.12.2020 также отсутствует.

Таким образом, утверждение ФИО1 о том, что ответчица нарушила обязательство по неразглашению коммерческой основано только на предположениях.

Изложенное указывает на то, что истец не доказал факт возникновения у неё материального ущерба по вине ФИО2, которая, кроме того, как бывший работник, не может быть привлечена к ответственности в виде возмещения упущенной выгоды (неполученных доходов), что следует как из статьи 238 Трудового кодекса Российской Федерации, так и из пункта 7.2 трудовых договоров.

В целом, доводы апелляционной жалобы направлены на переоценку представленных доказательств, оснований для такой переоценки нет.

Руководствуясь пунктом 1 статьи 328, статьей 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Октябрьского районного суда г. Томска от 14 февраля 2022 года оставить без изменения, апелляционную жалобу истца индивидуального предпринимателя ФИО1 - без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи