Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании дело по апелляционным жалобам ответчиков ФИО1, общества с ограниченной ответственностью «РУСНЕФТЬ» на решение Торопецкого районного суда Тверской области от 11 февраля 2022 года, которым постановлено:

«исковые требования индивидуального предпринимателя ФИО2 к Обществу с ограниченной ответственностью «РУСНЕФТЬ» об истребовании имущества из чужого незаконного владения удовлетворить.

Истребовать из чужого незаконного владения общества с ограниченной ответственностью «РУСНЕФТЬ» ОГРН <***>, ИНН 6944009413ДПП 694401001 в пользу ИП ФИО2 5 (пять) резервуаров для хранения топлива объемом по 25 метра кубических, которые по данным технического паспорта, составленного Торопецким филиалом ГУП «Тверское областное БТИ» от 17 марта 2008 года, имеют значение 25, 22, 27, 26, 22 метра кубических, расположенные на земельном участке с кадастровым номером <данные изъяты> по адресу <данные изъяты>, стоимостью 770 000 (семьсот семьдесят тысяч) рублей.

Взыскать с общества с ограниченной ответственностью «РУСНЕФТЬ» государственную пошлину в пользу ИП ФИО2 10900 (десять тысяч девятьсот) рублей.

В удовлетворении исковых требований к ФИО1 об истребовании имущества чужого незаконного владения отказать».

Судебная коллегия

установила:

ИП ФИО2 обратилась в суд с иском к ООО «РУСНЕФТЬ» об истребовании имущества из чужого незаконного владения.

В основании иска указала, что 21 октября 2017 года она на основании договора купли-продажи № ПП/2-2 в редакции дополнительного соглашения приобрела у ООО «Тверская топливная компания следующее имущество: оборудование автозаправочной станции №7, расположенной по адресу: <данные изъяты> (АЗС), - резервуары для хранения топлива в количестве 5 штук.

21 ноября 2018 года ФИО3 приобрел в собственность у ООО «Магнатэк» недвижимое имущество: автозаправочную станцию назначение: нежилое, 1-этажный, общая площадь 64 кв.м инв. № 1-3558, лит. А, кадастровый (или условный) номер <данные изъяты>, и земельный участок, категория земель: земли населенных пунктов, разрешенное пользование: для строительства АЗС, общая площадь 3460 кв.м., кадастровый (или условный) номер <данные изъяты>, расположенные по адресу: <данные изъяты>.

Истец направляла в адрес ФИО3 письмо информационного характера о принадлежащих ей на праве собственности спорных резервуаров, расположенных на АЗС, а также о запрете использовать данное имущество.

ФИО3 проигнорировал данные обращения и продолжил необоснованно и незаконно удерживать чужое имущество.

Ответчик осуществляет хозяйственную деятельность по розничной торговле моторного топлива на автозаправочной станции, расположенной по адресу: <данные изъяты>, в лице генерального директора ФИО3 с использованием принадлежащего ей резервуарного парка без всяких договорных отношений и без ее личного согласия.

В адрес ООО «РУСНЕФТЬ» неоднократно направлялись письма с просьбой назначить дату, когда можно демонтировать имущество, но они остались без ответа, что и послужило основанием для обращения в суд с настоящим иском.

Истец ФИО2, надлежаще извещенная о времени и месте судебного заседания, в суд не явилась.

Представитель истца ФИО4 в судебном заседании исковое требование поддержала по основаниям, изложенным в иске, дополнительно пояснив, что спорное имущество приобретено истцом на торгах в рамках дела о банкротстве общества с ограниченной ответственностью «Тверская топливная компания». В договоре купли-продажи в наименовании лота 6 было указано движимое имущество - резервуары в количестве 5 штук по 25 куб.м. Первоначально в договоре купли продажи быт указан адрес нахождения имущества: АЗС №7 г. Торопец Тверской области, без указания улицы и номера дома, поэтому истец обратился к конкурсному управляющему ООО «Тверская топливная компания», с которым было заключено дополнительное соглашение об уточнении адреса АЗС: <данные изъяты> и характеристик резервуаров - подземные, горизонтальные в количестве 5 штук.

На момент приобретения оборудования резервуары не были изъяты из резервуарного парка, потому что решался вопрос о собственнике автозаправочной станции и земельного участка, с которым необходимо было согласовать вопрос об извлечении емкостей.

Ответчик ФИО1 ссылается на то, что согласно техническому паспорту на резервуары подземные, расположенные по адресу <данные изъяты>, указана разная емкость резервуаров - 22, 25, 27, 26, 22 куб.м, а не 25 куб., как указано в договоре купли-продажи. Однако согласно ГОСТу 17032-71, утвержденному постановлением Государственного комитета Совета Министров СССР по делам строительства № 57 от 11 июня 1971 года, на резервуары стальные горизонтальные для нефтепродуктов предусмотрена единственная маркировка, действующая на сегодняшний момент, Р-25. Соответственно, бухгалтер ООО «Тверская топливная компания» поставил на учет емкости 25 кубов. Р – это наименование резервуара. При установке емкостей производится калибровка, и на основании этого меняется объем емкостей в меньшую или большую сторону. Например, на трехлитровой банке указывается объем 3 литра, а вмещается в такую банку до 3,5 литров, что свидетельствует о том, что обозначенный объем банки не соответствует количеству вливаемой жидкости.

После приобретения резервуаров по просьбе истца на емкостях специалистом были набиты номера, составлен соответствующий акт. В ходе рассмотрения настоящего дела Арбитражным судом Тверской области был назначен осмотр емкостей на наличие данной маркировки. В ходе осмотра маркировку обнаружить не удалось, так как емкости были окрашены. Специалиста, который набивал маркировку и мог показать место, где она нанесена, ответчик к осмотру не допустил.

На момент приобретения истцом резервуаров собственником автозаправочной станции и земельного участка являлось общество с ограниченной ответственностью «МАГНАТЭК». ФИО2 обращалась к конкурсному управляющему ООО «МАГНАТЭК» ФИО5 с письмом, в котором указывала, что спорное имущество находится у третьих лиц. Конкурсный управляющий оставил обращение ФИО2 без внимания. Имущество ООО «МАГНАТЭК» было выставлено на торги. ФИО2 обратилась в рамках обособленного спора по делу о банкротстве ООО «МАГНАТЭК» с заявлением об исключении из конкурсной массы спорных резервуаров. В дальнейшем, как только определился покупатель АЗС и земельного участка (ФИО3), в адрес последнего было направлено информационное письмо о том, что на автозаправочной станции находится имущество третьих лиц.

В последующем ФИО3 продал АЗС и земельный участок своему отцу ФИО1 В адрес ФИО1 истец также направлял уведомления о необходимости согласовать вопрос купли-продажи емкостей либо иного варианта разрешения спора.

Арбитражному суду Тверской области предоставлен отчет об оценке имущества, датированный 2015 годом, где указан адрес автозаправочной станции: <данные изъяты>, год ввода в эксплуатацию подземных емкостей для хранения нефтепродуктов - 2008. Кроме того, в материалах гражданского дела имеется отчет об оценке рыночной стоимости, датированный 15 февраля 2018 года, представленный конкурсным управляющим ООО «МАГНАТЭК» ФИО5 В этом отчете также указан год ввода в эксплуатацию подземных емкостей для хранения нефтепродуктов - 2008. При проведении оценки эксперт выезжал на место, фотографировал местность у автозаправочной станции. Если сравнить оба отчета, то видно, что это одно и то же оборудование.

В 2019 году ФИО2 обращалась с иском к ФИО1 об истребовании данных резервуаров, решением суда в иске отказано. В суде апелляционной инстанции она отказалась от исковых требований к ФИО1, так как стало известно, что после принятия решения ФИО1 передал автозаправочную станцию и вспомогательное оборудование по договору аренды ООО «РУСНЕФТЬ», т.е. ФИО1 был ненадлежащим ответчиком. По этой причине ФИО2 обратилась в Арбитражный суд Тверской области с иском к ООО «РУСНЕФТЬ» об истребовании имущества из чужого незаконного владения.

В настоящее время ООО «РУСНЕФТЬ» осуществляет хозяйственную деятельность по реализации нефтепродуктов, она лично при посещении г. Торопца заправляла автомашину на данной АЗС, кассовые чеки на отпуск ГСМ предоставлены суду.

Стоимость резервуаров определена в размере 770 000 рублей согласно отчету об оценке стоимости имущества ООО «Тверская топливная компания».

Представитель ответчика - ООО «РУСНЕФТЬ» ФИО6 исковое требование не признала и пояснила, что истребование имущества из чужого незаконного владения, то есть виндикация, является вещно-правовым способом защиты права. Как следует из пункта 32 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 10/22 от 29 апреля 2010 года «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», собственник вправе истребовать свое имущество от лица, у которого оно фактически находится в незаконном владении. Поэтому по данному делу необходимо доказать совокупность следующих обстоятельств: наличие у истца права собственности на имеющееся в натуре имущество, а также незаконность владения этим имуществом конкретным лицом или лицами. В случае недоказанности хотя бы одного из перечисленных выше обстоятельств иск об истребовании имущества из чужого незаконного владения удовлетворен быть не может.

ООО «РУСНЕФТЬ» действительно являлось арендатором спорного имущества на основании договора аренды недвижимого имущества до 31 января 2021 года. 31 января 2021 года договор аренды расторгнут. ООО «РУСНЕФТЬ» возвратило ФИО1 по акту приема-передачи, в том числе и 5 резервуаров для хранения топлива объемами 25, 22, 27, 27, 22 куб.м. Основное владение имуществом - это владение собственника. Именно собственник имеет право владеть, распоряжаться, передавать, управлять имуществом. Более того, право аренды может осуществляться как с правом владения, так и без такого права. Поскольку ООО «РУСНЕФТЬ» арендатором спорного имущества не является, владельцем данного имущества также не является, то в удовлетворении иска к ООО «РУСНЕФТЬ» должно быть отказано.

В соответствии с договором купли-продажи, представленным истцом, последний приобрел, в числе прочего имущества, в составе лота № 6 оборудование АЗС № 7, расположенное по адресу: <данные изъяты>: резервуар № 6 объемом 25 куб.м, резервуар № 7 объемом 25 куб.м, резервуар № 8 объемом 25 куб.м, резервуар № 9 объемом 25 куб.м, резервуар № 10 объемом 25 куб.м (пункт 1.1 договора от 21 октября 2017 года).

При этом истец вводит суд в заблуждение, говоря о том, что он приобрел имущество по адресу: <данные изъяты>. Подобных характеристик данный договор не содержит. Резервуары, которые ранее находились в пользовании ООО РУСНЕФТЬ», не соответствуют предмету договора, который представлен истцом, поскольку резервуары, находящиеся на земельном участке ФИО1, не имеют нумерации, имеют иные объемы, иные адресные характеристики, являются подземными, в то время, как следует из договора, резервуары, которые проданы истцу, подобных характеристик не имеют. Таким образом, резервуары, которые переданы истцу и в настоящее время находящиеся на земельном участке ФИО1, это иные резервуары, и к договору купли-продажи от 21 октября 2017 года никакого отношения не имеют.

Иных доказательств, подтверждающих, что у истца право собственности возникло именно на данные резервуары, истцом не представлено.

Ответчик полагает, что в рамках заявленного истцом иска можно истребовать только индивидуально-определенную вещь, то есть имеющую какие-либо отличительные признаки. В соответствии с условиями договора от 21 октября 2017 года имеется только один отличительный признак - это объем 25 куб.м. Иных характеристик договор не содержит, соответственно, не позволяет идентифицировать те емкости, которые находятся на земельном участке ФИО1, как спорное имущество. Отсутствие идентифицирующих признаков было подтверждено в рамках совместного осмотра, который проведен по определению Арбитражного суда Тверской области 20 марта 2020 года.

Истец в ходе судебного разбирательства предоставил дополнительное соглашение к договору купли-продажи от 21 октября 2017 года, заключенному посредством публичного предложения на открытых торгах. Внесение изменений в конкурсную документацию в рамках действующего законодательства после проведения торгов невозможно. В данном случае заключение дополнительного соглашения изменяет предмет самого договора, соответственно, должна быть изменена конкурсная документация, что сделать уже невозможно. Более того, дополнительное соглашение заключено в 2020 году, когда возник спор в отношении емкостей. При таких обстоятельствах заключение дополнительного соглашения является злоупотреблением правом со стороны истца, поскольку в дополнительном соглашении нашли отражение те характеристики, о которых шла речь при рассмотрении первого спора между ФИО2 и ФИО1

Ссылка истца на то, что оборудование поставлено на баланс ООО «Тверская топливная компания» в соответствии с ГОСТом 17032-17 несостоятельна, поскольку предписано наименование конкретно Р-25 ГОСТ 17032-17. Это то наименование, которое должно находить отражение в любых документах, связанных с перемещением этих объектов. Обязательность применения данного ГОСТа подтверждена требованиями действующего на тот момент законодательства. При продаже соблюдение данного ГОСТа обязательно. Поскольку таких характеристик спорные резервуары не содержат, значит, речь идёт о других объектах.

Истец ссылается также на определение Арбитражного суда города Москвы от 10 октября 2018 года по делу № А40-30343/2015, однако в рамках данного спора все доказательства подлежат исследованию вновь, поскольку в силу пункта 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 23 от 19 декабря 2003 года «О судебном решении», если лица не участвовали в деле, для них не имеет преюдициального значения принятое решение. ООО «РУСНЕФТЬ», ИП ФИО3 участниками указанного дела не являлись, обстоятельства, установленные Арбитражным судом г. Москвы, оспаривают.

Согласно акту приема-передачи имущества от конкурсного управляющего ООО « Тверская топливная компания» ФИО2 забрала имущество, которое купила. Однако если доступа к этим резервуарам у истца не было, а акт подписан, значит, истребовать имущество он должен у продавца. Таким образом, истцом избран ненадлежащий способ защиты права.

Представленный суду акт маркировки не соответствует требованиям относимости, поскольку маркировка быта нанесена уже после заключения договора. Доводы представителя истца о том, что краска на резервуарах была свежая, опровергают фотографии с осмотра, на которых видно, что краска не свежая, поскольку местами облупилась.

Предварительный договор, как и договор аренды, представленные истцом, также не отвечают признакам относимости доказательств, поскольку предварительный договор не свидетельствует о том, что был заключен впоследствии основной договор. А договор аренды заключен в отношении иных объектов, резервуары предметом данного договора не являлись, соответственно, к рассматриваемому спору отношения не имеют.

Договор от 15 января 2008 года, товарная накладная и акты о приема-передачи основных средств, не могут быть доказательствами по данному гражданскому делу, поскольку свидетельствуют только о том, что ООО «Тверская топливная компания» приобрела 10 резервуаров объемом 25 куб.м. Однако приобретение этих резервуаров не соотносится с тем, что должно быть доказано истцом в рамках рассматриваемого спора, поскольку они не позволяют соотнести сам факт нахождения именно этих резервуаров в пользовании у ООО «РУСНЕФТЬ» или ФИО1

В соответствии с пунктом 2.3 договора от 15 января 2008 года право собственности на приобретаемое по договору оборудование переходит от продавца к покупателю в момент подписания акта приема-передачи. Соответственно, неотъемлемым и обязательным документом, который должен прилагаться к данному договору, является акт приема-передачи. Документы, которые представлены в материалы гражданского дела, датированы 2008 годом, учитывая, что прошел столь значительный срок до 2017-2018 годов, они не свидетельствуют о том, что резервуары находятся на земельном участке ФИО1

Представленный истцом технический паспорт от 17 марта 2008 года указывает на то, что на земельном участке по адресу: <данные изъяты>, имелись 5 резервуаров для хранения топлива объемами 25, 22, 27, 26, 22 куб.м. Резервуары находятся в хранилище, оборудованном устройством для слива топлива. Таким образом, на 17 марта 2008 года на АЗС по адресу: <данные изъяты>, уже имелись разнообъемные емкости. Истец полагает, что этот объем установлен путем пролива, что не соответствует действительности, поскольку в соответствии с техническим паспортом формула для подсчета избрана по наружным измерениям, а не путем пролива.

Из материалов инвентарного дела, в котором находится данный технический паспорт, следует, что имеются документы, подтверждающие, что на декабрь 2007 года подземные емкости уже находились в резервуарах. Таким образом, 16 января 2008 года были приобретены емкости, вероятно, в городе Западной Двине или в городе Москве, адреса разнятся, в количестве 10 штук, но 27 декабря 2007 года емкости уже стоят в резервуарном парке. Соответственно, это не могут быть одни и те же емкости. Возможно то, что приобрел истец, стояло где-то в другом месте, находилось на каких-то иных складах. Оно нашло отражение во внутренних документах, но не подтверждает факт нахождения их на конкретной АЗС, в конкретном подземном хранилище.

Истец ссылается на отчет № 702/1 от 13 ноября 2015 года об оценке рыночной стоимости, подготовленный по заказу ООО «Тверская топливная компания», в котором приведены основные характеристики движимого имущества этого общества, в том числе спорных резервуаров. В отчете указан адрес объекта, по которому оценщик осуществлял выезд и осматривал движимое имущество. Однако, как следует из отчета, оценщик не осматривал АЗС № 7 на предмет нахождения на ней движимого имущества. Соответственно, на АЗС № 7 никакого движимого имущества не было.

В настоящее время ООО «РУСНЕФТЬ» осуществляет хозяйственную деятельность по отпуску топлива, нефтепродукты хранятся в резервуарах, в собственности, во владении ООО «РУСНЕФТЬ» резервуаров не имеется.

На земельном участке, принадлежащим ФИО1, фактически находится 5 резервуаров. В рамках данного гражданского дела представлять доказательства, подтверждающие право собственности или владения резервуарами, ответчики не должны. Емкости находятся в собственности ФИО1, это иные емкости; у ООО «РУСНЕФТЬ» емкостей нет.

На момент приобретения ФИО3 земельного участка и здания АЗС в г. Торопце, АЗС не функционировала. Предметом договора аренды между ФИО1 и ООО «РУСНЕФТЬ» являлось здание автозаправочной станции, земельный участок и объекты вспомогательного значения.

При таких обстоятельствах в удовлетворении иска к ФИО1 также должно быть отказано, поскольку имеется апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Тверского областного суда об отказе истца от иска по аналогичным требованиям.

Ответчик ФИО1, надлежаще извещенный о времени и месте судебного разбирательства, в судебное заседание не явился, представил письменный отзыв, в котором указал, что иск ФИО2 не признает. Правовая позиция ответчика ФИО1 по существу спора аналогична возражениям ООО «РУСНЕФТЬ».

Третье лицо - общество с ограниченной ответственностью «Тверская топливная компания» в лице конкурсного управляющего ФИО7, надлежаще извещенное о времени и месте рассмотрения дела, своего представителя в суд не направило.

Из представленного третьим лицом отзыва на исковое заявление следует, что при проведении инвентаризации имущества должника конкурсный управляющий выявил наличие оборудования АЗС № 7, расположенной по адресу: Тверская область. г. Торопец, АЗС: резервуар № 6, № 7, № 8, № 9, № 10 объемом 25 куб.м каждый. В соответствии с требованиями статьи 129 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» конкурсный управляющий разместил сведения о результатах инвентаризации имущества должника ООО «Тверская топливная компания» в Едином федеральном реестре сведений о банкротстве. Указанные резервуары были реализованы конкурсным управляющим на торгах, проводимых посредством публичного предложения.

По результатам торгов между ООО «Тверская топливная компания» и ФИО2 заключен договор купли-продажи № ПП/2-2 от 21 октября 2017 года, имущество оплачено покупателем и передано последнему по акту приема-передачи.

Согласно отчету № 702/1 об оценке рыночной стоимости движимого и недвижимого имущества ООО «Тверская топливная компания» на фотографии отображено движимое имущество ООО «ТТК» - емкостной парк АЗС № 7, расположенный по адресу <данные изъяты> (всего 5 единиц). Согласно расчету рыночной стоимости оборудования АЗС резервуар № 6 объемом 25 куб. м, резервуар № 7 объемом 25 куб. м, резервуар № 6 объемом 25 куб.м, резервуар № 9 объемом 25 куб.м, резервуар № 10 объемом 25 куб.м оценены каждый в размере 154 000 рублей на общую сумму 770 000 рублей, износ составил 30%.

Представитель третьего лица - общество с ограниченной ответственностью «Магнатэк» в лице конкурсного управляющего ФИО5, третье лицо ФИО3, надлежаще извещенные о времени и месте рассмотрения дела, в судебное заседание не явились.

Судом постановлено приведенное выше решение.

В апелляционной жалобе ответчики ФИО1 и ООО «Руснефть» просят решение суда в отношении последнего отменить, принять по делу новый судебный акт об отказе в удовлетворении иска к ООО «Руснефть».

Так, апеллянты со ссылкой на положения пунктов 32, 36 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 года №10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», определение Верховного Суда РФ от 11 февраля 2014 года № 4-КГ13-35, определение Верховного Суда РФ от 10 декабря 2013 года № 57-КГ13-9, полагают, что суд принял решение об удовлетворении исковых требований без достаточных на то оснований, поскольку истцом не доказаны ни факт незаконного владения ООО «РУСНЕФТЬ» спорным имуществом, ни право собственности на него.

В соответствии с договором купли-продажи № ПП/2-2 от 21 октября 2017 года истцу проданы резервуары со следующими идентифицирующими признаками:

- объем 25 куб.м;

- нумерация № 6, № 7, № 8, № 9, № 10;

- адрес АЗС № 7 в г. Торопец Тверской области.

Суд счел доказанным право собственности истца на подземные резервуары объемом 25, 22, 27, 26, 22 куб.м, расположенные в резервуарном парке на земельном участке ФИО1 по адресу: <данные изъяты>.

Однако таких доказательств материалы дела не содержат.

Истец представил дополнительное соглашение от 9 января 2020 года к договору купли-продажи № ПП/2-2 от 21 октября 2017 года, которое положено в основу решения суда. В соответствии с текстом дополнительного соглашения истец и ООО «Тверская топливная компания» в лице конкурсного управляющего ФИО7 внесли изменения в предмет договора в части указания иного адреса: <данные изъяты>, включения в него характеристик «подземные, горизонтальные для хранения нефтепродуктов» и исключения нумерации резервуаров.

Вместе с тем договор, к которому составлено дополнительное соглашение, заключен по результатам продажи имущества посредством публичного предложения на открытых торгах (пункт 1.2.).

В силу пункта 1 статьи 432, пунктов 2, 3 статьи 448 Гражданского кодекса Российской Федерации, абзаца второго пункта 2 статьи 111, пунктов 10, 19 статьи 110 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», статьи 17 Федерального закона от 26 июля 2006 года №125-ФЗ «О защите конкуренции» описание предмета договора является существенным условием договора, заключаемого на торгах, следовательно, не допускается изменение таких условий договора, как по соглашению сторон, так и в одностороннем порядке.

Кроме того, дополнительное соглашение заключено 9 января 2020 года, то есть в момент, когда спор по поводу имущества уже существовал, и обусловлено злоупотреблением правом. Так, Торопецким районным судом Тверской области по делу № 2-197/2019 11 декабря 2019 года принято решение об отказе в удовлетворении требований истца к ФИО1 Апелляционным определением Судебной коллегии Тверского областного суда от 18 февраля 2020 года в связи с принятием отказа истца от иска решение суда отменено.

В процессе рассмотрения дела ответчики высказывали позицию о том, что договор не содержит сведений, позволяющих идентифицировать истребуемое имущество. Таким образом, действия истца и ФИО7 по подписанию дополнительного соглашения об исключении из текста договора объемных характеристик резервуаров и включением в него такой характеристики как «подземные», а также адресных ориентиров, является ничем иным как злоупотреблением правом (статья 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Более того, надлежащее исполнение прекращает обязательство (пункт 1 статьи 408 Гражданского кодекса Российской Федерации), соответственно, в договор не представляется возможным внести какие-либо изменения, поэтому заключение дополнительного соглашения к полностью исполненному договору противоречит нормам действующего законодательства, такое соглашение является ничтожным.

В соответствии с частью 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Это подтверждается и пунктом 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 года № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия». Следовательно, дополнительное соглашение не могло быть использовано в качестве доказательства и положено в основу решения суда.

Суд первой инстанции принял в качестве доказательства и положил в основу решения предварительный договор от 25 октября 2007 года и договор аренды имущества от 1 сентября 2008 года, которые не отвечают признакам относимости доказательств в соответствии с требованиями части 1 статьи 59 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Предварительный договор не свидетельствует о наличии основного договора, более того, в соответствии с текстом этого договора стороны пришли к соглашению о приобретении и монтаже емкостей для хранения топлива ООО «Тверская топливная компания», однако доказательств выполнения данной обязанности в рамках предварительного договора не имеется. Емкости, подлежащие установке, не индивидуализированы (не имеют хоть каких-нибудь характеристик, не содержат сведений о способе установки - наземный, подземный).

В соответствии с договором аренды имущества от 1 сентября 2008 года ООО «Тверская топливная компания» сдала в аренду на срок с 1 сентября 2008 года по 21 августа 2009 года (пункт 1.7) нежилое помещение и земельный участок по адресу: <данные изъяты> (пункт 1.1). Согласно пункту 1 акта приема-передачи имущества к договору аренды передана, помимо указанного в пункте 1.1 имущества, комплектная трансформаторная подстанция; иного имущества арендатору не передавалось, в том числе никаких резервуаров.

Таким образом, указанные документы не могут быть положены в основу решения суда, поскольку не содержат значимых для дела обстоятельств.

Положенные в основу решения суда договор № 15/01-08 от 15 января 2008 года, товарная накладная 55а от 16 января 2008 года и акты приема-передачи объекта основных средств (кроме зданий, сооружений) от 1 апреля 2008 года № № 00000022, 00000023; 00000024, 00000025, 00000026 могут свидетельствовать лишь о том, что ООО «Тверская топливная компания» в 2008 году приобрело 10 резервуаров 25 м3. Однако приобретение резервуаров не свидетельствует об их подземной установке в резервуарный парк, в настоящее время находящийся на земельном участке ФИО1

Более того, в соответствии с условиями договора № 15/01-08 от 15 января 2008 года (пункт 2.3) право собственности на приобретаемое по договору оборудование переходит от продавца к покупателю в момент подписания акта приема-передачи. Именно акт приема-передачи является подтверждением факта полного соответствия качества и комплектности оборудования (пункт 2.5). Таким образом, стороны подтвердили необходимость составления акта приема-передачи, в связи с чем товарная накладная 55а от 16 января 2008 года не может его подменять. Акт приема-передачи в материалы дела не представлен.

Помимо этого, товарная накладная формы ТОРГ-12 в соответствии с альбомом унифицированных форм первичной учетной документации по учету торговых операций, утвержденных постановлением Госкомстата РФ от 25 декабря 1998 года № 132, составляется в двух экземплярах; первый экземпляр остается в организации, сдающей товарно-материальные ценности, и является основанием для их списания; второй экземпляр передается сторонней организации и является основанием для оприходования этих ценностей. Таким образом, товарная накладная может подтверждать отпуск определенного товара со склада, но не является подтверждением того, что товар поступил покупателю по конкретному адресу. Кроме того, в товарной накладной 55а от 16 января 2008 года в качестве основания указан основной договор, что не позволяет идентифицировать его с представленным договором № 15/01-08 от 15 января 2008 года.

В рамках рассмотрения дела в суде были допрошены свидетели ФИО8 и ФИО9, показания которых положены в основу решения суда.

Однако свидетельские показания о монтаже оборудования на АЗС по ул. Комсомольская г. Торопца не подтверждают того, что смонтированы были именно те резервуары, которые приобретены ООО «Тверская топливная компания» по договору № 15/01-08 от 15 января 2008 года и проданы впоследствии истцу, не свидетельствуют о том, что это именно те резервуары, которые в настоящее время находятся в подземном резервуарном парке на земельном участке ФИО1

Как следует из объяснений ФИО7 и истца, право собственности ООО «Тверская топливная компания» на резервуары возникло на основании договора № 15/01-08 от 15 января 2008 года и товарной накладной 55а от 16 января 2008 года. Таким образом, резервуары были приобретены ООО «Тверская топливная компания» только 15 января 2008 года, а 16 января 2008 года отпущены покупателю со склада. В то же время в соответствии со свидетельством о соответствии параметров построенного, реконструированного, отремонтированного объекта капитального строительства проектной документации от 24 декабря 2007 года, актом ввода в эксплуатацию законченного строительством объекта от 24 декабря 2007 года, находящихся в инвентарном деле на АЗС (2008 года), объект (АЗС) полностью готов к эксплуатации, в том числе в подземном резервуарном парке наличествуют резервуары. Более того, разрешение на ввод объекта в эксплуатацию датирован 7 февраля 2008 года, в то время как прием резервуаров на АЗС согласно актам приема-передачи объекта основных средств состоялся лишь 1 апреля 2008 года. Свидетель ФИО8 сообщил, что осенью 2007 года автозаправочную станцию уже запустили, а документально оформлялось все позже.

То есть резервуары, проданные истцу, никак не могли находиться в резервуарном парке на АЗС, построенной и введенной в эксплуатацию в 2007 году, поскольку приобретены они были позже у сторонней организации.

Ссылка суда на показания свидетеля ФИО8 о том, что разница в датах между получением резервуаров по бухгалтерским документам и их фактической установкой обусловлена необходимостью проверки резервуаров и получением технической документации, несостоятельна и противоречит материалам дела, поскольку не устраняет противоречий в датах между фактической установкой и началом функционирования АЗС, в том числе и со слов самого ФИО8, и датой приобретения резервуаров у сторонней организации.

Истцом приобретено 5 резервуаров объемом 25 куб.м каждый, в то время как в резервуарном парке на земельном участке ФИО1 расположены резервуары объемом 25, 22, 27, 26, 22 куб.м, что подтверждается материалами дела, в том числе техническим паспортом на сооружение резервуарный парк от 6 сентября 2019 года.

Суд пришел к выводу, что в документах, в которых указан объем резервуаров 25 куб.м речь идет о номинальном объеме, а в документах, в которых указаны объемы 25, 22, 27, 26, 22 куб.м, указаны фактические объемы, однако это не соответствует действительности и не подтверждено материалами дела. В частности, доказательств того, что в договоре купли-продажи № ПП/2-2 от 21 октября 2017 года, в договоре № 15/01-08 от 15 января 2008 года, товарной накладной 55а от 16 января 2008 года, актах приема-передачи объекта основных средств указан номинальный объем резервуаров, а не фактический, в материалы дела не представлено. Буквальное содержание документов свидетельствует о том, что в документах указан именно фактический объем.

Ссылка при этом на ГОСТ 17032-71 не состоятельна, так как в ГОСТ 17032-71, приведены примеры условного обозначения резервуара. Так, для резервуара номинальным объемом 50 м3 обозначение выглядит следующим образом: резервуар Р-50 ГОСТ 17032-71. Таким образом, условное обозначение резервуара с номинальным объемом 25 м3 должно выглядеть следующим образом: Р-25 ГОСТ 17032-71. Подобных сведений ни один из представленных истцом документов не содержит. О том, что резервуары должны маркироваться подобным образом, подтвердил и свидетель ФИО10

Обосновывая расхождение в объемах резервуаров, указанных в договоре купли-продажи № ПП/2-2 от 21 октября 2017 года и фактически находящихся в резервуарном парке, суд принял во внимание показания свидетеля ФИО8 об указании в техническом паспорте данных в отношении емкостей на основании калибровки. Однако указанные в техническом паспорте сведения внесены специалистом - техническим инженером, то есть для того, чтобы достоверно знать о том, почему указаны именно эти данные, необходимо обладать специальными познаниями. О том, обладает ли ФИО8 необходимыми знаниями и образованием, в рамках дела не выяснялось, соответствующих доказательств в материалы дела не представлено. Равно как не представлено подобных сведений в отношении свидетеля ФИО10

Более того, утверждение о том, что объем емкостей, отраженных в техническом паспорте, указан в соответствии с данными, якобы, проведенной калибровки путем пролива емкостей после установки резервуаров, не соответствует действительности и противоречит материалам дела. В частности, в соответствии с техническим паспортом от 17 марта 2008 года формула для подсчета избрана по наружным измерениям, а не путем пролива. По наружным измерениям определены объемы резервуаров и в соответствии с техническим паспортом от 6 сентября 2019 года. Доказательств, подтверждающих проведение калибровки, материалы дела не содержат.

Суд при вынесении решения учитывал показания свидетеля ФИО8, в соответствии с которыми резервуары можно идентифицировать по приваренным площадкам размером 50x50 см для выносных насосов. Однако, как видно на имеющихся в материалах дела фотографиях, резервуары никаких площадок не имеют.

В техническом паспорте на сооружение резервуарный парк от 6 сентября 2019 года степень износа резервуаров определена в 10 %, а в составленном много ранее отчете № 702/1 об оценке рыночной стоимости движимого и недвижимого имущества ООО «Тверская топливная компания» от 1 сентября 2015 года - 30 %. Кроме того, в указанном техническом паспорте стоимость резервуаров определена при износе в 10 % от 1 026 рублей до 1 212 рублей в зависимости от объема, а в составленном много ранее отчете об оценке при износе 30 % эта стоимость определена в размере 154 000 рублей за каждый резервуар при одинаковой стоимости всех резервуаров.

Таким образом, резервуары, приобретенные истцом по договору купли-продажи № ПП/2-2 от 21 октября 2017 года, и резервуары, расположенные в резервуарном парке на земельном участке ФИО1, по мнению апеллянта, являются разными объектами, а вывод суда об их идентичности не соответствует фактическим обстоятельствам дела.

Удовлетворяя исковые требования ФИО2, суд посчитал доказанным, что истцу проданы резервуары с назначением «для хранения топлива». Однако ни в одном из представленных истцом документов не значится, что приобретенные ООО «Тверская топливная компания» резервуары - это резервуары для хранения топлива, и использовались они именно для этих целей. Это могут быть любые резервуары, используемые в деятельности АЗС, для совершенно иных целей. То, что резервуары были поставлены на баланс как объекты основных средств на АЗС, не означает, что они использовались именно для хранения топлива, как и то, что они находились непосредственно на АЗС. Так, свидетель ФИО8 показал, что на АЗС имеются и иные резервуары с различными объемами. При этом свидетель отметил, что не знает, откуда были привезены резервуары для установки в резервуарный парк.

Свидетель ФИО10 показал, что ООО «Тверская топливная компания» неоднократно приобретало емкости, в том числе и у ООО «СТРОЙИНВЕСТ», так как у ООО «Тверская топливная компания» было много объектов, запас емкостей на складах. При осмотре АЗС, осуществленном судом 1 февраля 2022 года, на земельном участке под АЗС было установлено наличие трех иных резервуаров.

Идентифицируя истребуемое имущество как находящееся по адресу: <данные изъяты>, несмотря на то, что договор подобных характеристик не содержит, суд исходил, в том числе, из показаний свидетеля ФИО8, указывая, что свидетель подтвердил, что АЗС № 7 в <данные изъяты> располагалась по адресу: <данные изъяты>. Однако данных показаний ФИО8 не давал.

В соответствии с отчетом об оценке в пункте 5 таблицы подпункт 14.2 указан адрес объекта оценки: по месту нахождения АЗК № 8, АЗС № 5, АЗС № 9, на складе ООО «ТТК», на автостоянке. Таким образом, оцениваемое имущество, в том числе резервуары объемом 25 куб.м, на АЗС № 7 не находилось, а находилось по какому-то иному адресу, например, могло находиться на складе ООО «ТТК».

Вывод суда о том, что в разделе 14.3 подпункта 7 отчета об оценке указано оборудование АЗС № 7, расположенное по адресу: <данные изъяты>, является несостоятельным, поскольку дословно в отчете об оценке звучит следующее: «Оборудование АЗС № 7, расположенное по адресу: Тверская обл., г. Торопец (всего 5 единиц)...». Таким образом, исходя из буквального содержания документа, не резервуары находятся в г. Торопец, а сама АЗС расположена в г. Торопец, при этом имущество, идентифицируемое принадлежностью к АЗС № 7, на момент осмотра могло находиться в совершенно ином месте.

Кроме того, судом допущены выводы, не основанные на материалах дела. В частности, без надлежащих оснований и доказательств суд решил, что на фотографии АЗС в отчете об оценке не отображены резервуары, которые находятся в резервуарном парке, т.к. доступ оценщика в резервуарный парк без специального разрешения невозможен. Однако, как следует из показаний истца, ФИО7, свидетелей ФИО8, ФИО10, АЗС к моменту проведения оценки уже не функционировала, соответственно, опасным производственным объектом не являлась, поэтому специальных разрешений для осмотра не требовалось. Более того, отсутствие у оценщика специального разрешения как такового также не доказано. Следуя данному допущению суда, получается, что оценщик оценил имущество и определил его износ и рыночную стоимость виртуально, не исследуя непосредственно сам объект оценки, что не следует ни из отчета об оценке, ни из иных материалов дела. Фотография, приложенная к отчету об оценке, демонстрирует лишь саму АЗС, но не свидетельствует о том, что именно на ней производилась оценка имущества (5 шт. резервуаров объемом 25 куб.м каждый).

В ходе рассмотрения спора нe нашло подтверждения и наличие на резервуарах какой-либо нумерации, в том числе отраженной в договоре купли-продажи № ПП/2-2 от 21 октября 2017 года (№ 6, № 7, № 8 № 9, № 10). Отсутствие идентифицирующих признаков на спорных резервуарах было подтверждено в ходе совместного осмотра 20 марта 2020 года. Отсутствие подобной нумерации подтверждено и свидетельскими показаниями.

Таким образом, идентифицировать резервуары, находящиеся в резервуарном парке на земельном участке ФИО1, как резервуары, проданные истцу по договору, из имеющихся материалов дела невозможно.

В соответствии с договором истцу проданы резервуары со следующими идентифицирующими признаками:

- объем 25 куб.м;

- нумерация № 6, № 7, № 8, № 9, № 10;

- адрес АЗС № 7 по адресу: Тверская область, г. Торопец.

Резервуары, расположенные в резервуарном парке на земельном участке ФИО1:

- имеют иные объемы: резервуар емкостью 25 куб.м, 2 резервуара емкостью по 22 куб.м, резервуар емкостью 27 куб.м, резервуар емкостью 26 куб.м;

- иные адресные характеристики: <данные изъяты>, а место нахождения проданных истцу резервуаров - <данные изъяты>;

- резервуары являются подземными, в то время как резервуары, проданные истцу, не имеют подобных характеристик.

Иных признаков, позволяющих выделить индивидуально-определенную вещь, например, тип, марка, модель, условные обозначения, инвентарный, заводской или серийный номер и т.д.) из числа других аналогичных объектов, в рамках рассмотрения спора не установлено.

В соответствии с передаточным актом от 6 декабря 2017 года к договору купли-продажи № ПП/2-2 от 21 октября 2017 года истец принял имущество. Поскольку истцу в соответствии с передаточным актом передано именно движимое имущество, то есть имущество, которое возможно переместить, и оно неразрывно не связано с земельным участком, то, следовательно, истец забрал имущество, что подтвердил подписанием передаточного акта.

В соответствии с пунктом 1 статьи 458 Гражданского кодекса Российской Федерации, если иное не предусмотрено договором купли-продажи, обязанность продавца передать товар покупателю считается исполненной в момент предоставления товара в распоряжение покупателя, если товар должен быть передан покупателю или указанному им лицу в месте нахождения товара. Товар считается предоставленным в распоряжение покупателя, когда к сроку, предусмотренному договором, товар готов к передаче в надлежащем месте и покупатель в соответствии с условиями договора осведомлен о готовности товара к передаче. Товар не признается готовым к передаче, если он не идентифицирован для целей договора путем маркировки или иным образом.

Резервуары, проданные истцу, в соответствии с передаточным актом поступили в полное его распоряжение. Если истец забрал имущество, то оно не могло оказаться в резервуарном парке, куда свободный доступ истца невозможен не только в настоящее время, но и не был возможен ранее, в том числе в момент подписания передаточного акта, поскольку ни истцу, ни ООО «Тверская топливная компания» ни резервуарный парк, ни земельный участок, на котором расположен резервуарный парк, не принадлежали в момент передачи имущества. Следовательно, истец забрал свое имущество, но при этом злоупотребляет своими правами, пытаясь истребовать имущество, к которому не имеет отношения.

Если же истец подписал передаточный акт без фактической передачи имущества, то в этом случае им избран ненадлежащий способ защиты права, поскольку иск должен быть предъявлен не к ООО «РУСНЕФТЬ», а к лицу, являвшемуся предыдущим титульным собственником, с требованием о передаче вещи.

Таким образом, суд пришел к необоснованному и неподтвержденному материалами дела выводу о доказанности наличия достаточных идентифицирующих признаков у истребуемого имущества и доказанности права собственности истца на это имущество.

В жалобах отмечается также, что суд пришел к необоснованному выводу о нахождении спорных резервуаров во владении ООО «РУСНЕФТЬ».

Договор аренды недвижимого имущества от 1 января 2020 года между ФИО1 и ООО «РУСНЕФТЬ», заключенный, в том числе, в отношении спорного имущества, расторгнут 31 января 2021 года на основании соглашения о расторжении договора аренды недвижимого имущества от 1 января 2020 года, спорное имущество возвращено по акту приема-передачи.

Ведение производственной деятельности ООО «РУСНЕФТЬ» не означает, что она ведется таким образом, что спорные резервуары находятся во владении ООО «РУСНЕФТЬ».

Более того, даже если следовать логике истца, представившего кассовый чек о покупке топлива одного вида - АИ-92 у ООО «РУСНЕФТЬ» в подтверждение, якобы, владения обществом резервуарами, то это не свидетельствует о том, что отпуск топлива велся из резервуаров, которые истец истребует; это может свидетельствовать только об одном - на АЗС имеется топливо определенного вида, оплату за которое получило ООО «РУСНЕФТЬ».

Поскольку для того, чтобы хранить топливо одного вида, достаточно 1 резервуара, то непонятно, каким образом суд пришел к выводу, что ведение хозяйственной деятельности по розничной продаже топлива одной марки (АИ-92) осуществляется с использованием всех 5 резервуаров. Более того, АЗС, как видно из имеющихся в материалах дела фотографий, оборудована всего 4 топливо-раздаточными колонками, доказательств функционирования всех из них материалы дела не содержат. При этом для отпуска топлива со всех 4 колонок одновременно, очевидно, нет ни возможности, ни необходимости задействовать все 5 резервуаров. То есть в любом случае для ведения деятельности с использованием 4 топливо-раздаточных колонок любому хозяйствующему субъекту было бы достаточно максимально 4 резервуаров для хранения топлива.

Суд необоснованно пришел к выводу, что подача топлива осуществляется из подземных резервуаров. На чем основан подобный вывод, не ясно, поскольку никаких технических исследований на предмет технологических возможностей по подаче топлива в рамках рассмотрения спора не проводилось.

Со ссылкой на пункт 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации №10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации №22 от 29 апреля 2010 года апеллянты отмечают, что если спорное имущество ответчиком по виндикационному иску было передано третьему лицу лишь во временное владение, то это лицо привлекается в качестве соответчика, то есть не заменяет ответчика первоначального. При этом в силу абзаца пятого пункта 15 указанного Пленума Верховного Суда РФ передача давностным владельцем имущества во временное владение другого лица не прерывает давностного владения. Таким образом, исходя из системного толкования данных норм, существует возможность «двойного владения», когда могут сосуществовать и прямой, и опосредованный владельцы. Например, в определении Верховного Суда РФ от 29 мая 2019 года № 301-ЭС19-2351 указывается, что владельцем, надлежащим ответчиком необходимо считать не только обладателя вещи, но и того, кто передал вещь во временное владение. Владение спорным имуществом обществом хранителем является производным, временным, целиком зависящим от воли ответчика, который оплачивает расходы на хранение. Таким образом, для того, чтобы решение суда было исполнимым, удовлетворение иска к ООО «РУСНЕФТЬ» возможно только при одновременном удовлетворении иска к ФИО1 При этом в силу того, что апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Тверского областного суда от 18 февраля 2020 года принят отказ ФИО2 от иска к ФИО1 об истребовании имущества из чужого незаконного владения, производство по делу прекращено, то удовлетворение иска к ФИО1 невозможно.

Таким образом, владение резервуарами ООО «РУСНЕФТЬ» не доказано.

Поскольку ООО «РУСНЕФТЬ» не является ни владельцем, ни собственником спорного имущества, то, по сути, удовлетворение иска к ООО «РУСНЕФТЬ» – это прикрытое удовлетворение иска к его действительному владельцу – ФИО1, что противоречит требованиям законодательства.

Удовлетворяя иск к ООО «РУСНЕФТЬ», суд не принял во внимание, что при изъятии резервуаров из резервуарного парка будет причинен значительный материальный ущерб ФИО1, то есть лицу, в удовлетворении требований к которому отказано. Для изъятия имущества из резервуарного парка необходимо демонтировать дорогостоящую, практически новую тротуарную плитку (поскольку она уложена на бетонное основание, то будет полностью уничтожена), разрушить бетонную армированную стяжку толщиной 15 см, демонтировать плиты перекрытия, т.е. лишить ФИО1 принадлежащего ему на праве собственности имущества, разрушить его, несмотря на то, что это имущество предметом спора не являлось. При этом будет нанесен вред не только имуществу АЗС, принадлежащему ФИО1 на праве собственности, но и самому земельному участку, поскольку для выполнения работ по извлечению резервуаров необходимо задействовать тяжелую технику для разрушения бетонной стяжки, что повлечет захламление и разрушение окружающей резервуарный парк земли. Несмотря на отказ в удовлетворении иска к ФИО1, суд фактически возложил на него несение расходов, связанных с удовлетворением иска к иному лицу, узаконил нарушение его прав собственника, в том числе гарантированных Конституцией Российской Федерации, - права на охрану частной собственности и права на не лишение имущества иначе как по решению суда.

По смыслу статьи 301 Гражданского кодекса Российской Федерации виндикационный иск об истребовании из чужого незаконного владения принадлежащего истцу имущества может быть удовлетворен, если истребуемое имущество имеется в наличии. Поэтому без проверки и оценки доводов о перестройке АЗС (в частности, резервуарного парка, в котором находятся спорные резервуары), ставшей практически новой вещью, принятие решения об удовлетворении исковых требований невозможно. Факт перестройки АЗС был подробно подтвержден в судебном заседании свидетелем ФИО8

Помимо прочего суд неверно определил обстоятельства, подлежащие доказыванию по делу, неоднократно предлагая ответчикам представить доказательства, подтверждающие их права на спорное имущество. Между тем обстоятельством, подлежащим доказыванию в рамках дела об истребовании имущества из чужого незаконного владения, является не право собственности ответчика на истребуемое имущество, а право собственности истца на это имущество. Таким образом, суд в нарушение статей 56-57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации переложил бремя доказывания на ответчика.

По мнению апеллянтов, суд при принятии решения вышел за пределы исковых требований истца в нарушение части 3 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, указав об истребовании имущества из чужого незаконного владения ООО «РУСНЕФТЬ» в пользу ИП ФИО2 5 резервуаров для хранения топлива объемом по 25 метров кубических стоимостью 770 000 рублей, тогда как истец просил суд взыскать с ООО «Руснефть» имущество, принадлежащее на праве собственности ФИО2: резервуары для хранения топлива в количестве 5 штук. При этом суд самостоятельно без надлежащих доказательств определил стоимость истребованного имущества в размере 770 000 рублей, основываясь на отчете об оценке 7-летней давности, что не соответствует части 2 статьи 12 Федерального закона от 29 июля 1998 года №135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации», ограничивающей срок действия определенной в отчете об оценке итоговой величины рыночной стоимости объекта оценки шестью месяцами.

В нарушение принципа состязательности и равенства сторон, предусмотренного статьями 12, 56, 57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд самостоятельно осуществлял сбор доказательств.

С точки зрения апеллянтов, суд необоснованно положил в основу решения заключение эксперта № 1957/10/2020 ФИО11 (общества с ограниченной ответственностью «Оценочная компания «Юрдис»), поскольку названное заключение является противоречивым и неполным, составлено с нарушением Федерального закона от 31 мая 2001 года № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», в силу чего не может быть относимым и допустимым доказательством.

Показания свидетелей по делу получены с нарушением требований действующего законодательства РФ и не могут быть положены в основу решения суда.

Суд в решении привел объяснения представителя ответчика ООО «РУСНЕФТЬ» ФИО12, которых она на самом деле не давала.

До принятия решения по существу спора суд заявил о доказанности владения ООО «РУСНЕФТЬ» спорным имуществом, несмотря на то, что это входило в предмет доказывания, то есть фактически решение было предопределено.

Суд неоднократно указывал истцу на недостаточность представленных им доказательств, вместе с тем при отсутствии каких-либо иных доказательств со стороны истца дело было разрешено в его пользу.

Таким образом, при вынесении решения суд неправильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела; установленные судом первой инстанции обстоятельства, имеющие значение для дела, не доказаны; выводы суда первой инстанции, изложенные в решении, не соответствуют обстоятельствам дела; судом нарушены и неправильно применены нормы материального и процессуального права.

В заседании суда апелляционной инстанции представитель ООО «РУСНЕФТЬ» ФИО12 доводы апелляционных жалоб поддержала.

Представитель истца ФИО4 возражала против удовлетворения жалоб, полагая, что решение суда первой инстанции следует оставить без изменения.

Иные лица, участвующие в деле, надлежаще извещенные о времени и месте рассмотрения дела судом апелляционной инстанции, в судебное заседание не явились.

С учетом положений статей 167, 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судебная коллегия признала возможным рассмотрение дела в отсутствие не явившихся лиц.

Изучив материалы дела, выслушав представителей сторон, обсудив доводы апелляционных жалоб, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Судом первой инстанции установлено и из материалов дела следует, что ФИО2 на основании договора купли - продажи № ПП/2-2 от 21 октября 2017 года приобрела у ООО «Тверская топливная компания» в лице конкурсного управляющего ФИО7. оборудование автозаправочной станции № 7, расположенное по адресу: Тверская обл., г. Торопец, АЗС: резервуар № 6 объем 25 куб.м, резервуар № 7 объем 25 куб.м, резервуар № 8 объем 25 куб.м, резервуар № 9 объем 25 куб.м, резервуар №10 объем 25 куб.м.

В соответствии с передаточным актом к указанному договору купли-продажи ООО «Тверская топливная компания» в лице конкурсного управляющего ФИО7 6 декабря 2017 года передало ФИО2, а ФИО2 приняла приобретенное имущество.

Ссылаясь на то, что ООО «РУСНЕФТЬ» незаконно использует принадлежащее истцу имущество на территории автозаправочной станции, принадлежащей ФИО1, ФИО2 обратилась в суд с виндикационным иском.

Сторона ответчика, в свою очередь, оспаривает факт принадлежности спорного имущества ФИО2, полагая, что в договоре купли - продажи № ПП/2 от 21 октября 2017 года, в акте приема-передачи к нему резервуары не описаны таким образом, чтобы их можно было идентифицировать как истребуемое у ответчиков имущество, ставя при этом под сомнение и права предыдущего владельца спорных резервуаров ООО «Тверская топливная компания».

Удовлетворяя исковые требования ФИО2, руководствуясь статьями 209, 218, 301, 304 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд первой инстанции исходил из того, что совокупностью представленных истцом доказательств подтверждено право собственности последнего на спорное имущество и владение ООО «РУСНЕФТЬ» этим имуществом без надлежащего правового основания.

Не соглашаясь с доводами ответной стороны, суд, оценивая имеющиеся в деле доказательства в их совокупности по правилам статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, указал следующее.

Согласно дополнительному соглашению к договору купли-продажи № ПП/2 от 21 октября 2017 года местом нахождения спорных резервуаров является АЗС 7 в г. Торопце, <данные изъяты>, резервуары горизонтальные подземные для хранения нефтепродуктов. Названное дополнительное соглашение скреплено подписью конкурсного управляющего ООО «Тверская топливная компания» ФИО7. и имеет оттиск его печати.

Вопреки доводам апеллянтов, заключение дополнительного соглашения, уточняющего адресную часть и характеристики проданного на торгах спорного имущества без изменения предмета договора купли-продажи, Федеральному закону от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» не противоречит.

Говоря о правах ООО «Тверская топливная компания» на спорные резервуары, суд первой инстанции принял во внимание, что 25 октября 2007 года между индивидуальным предпринимателем ФИО13 и ООО «Тверская топливная компания» заключен предварительный договор, согласно которому стороны договорились о заключении в будущем договора аренды имущества, расположенного по адресу: <данные изъяты>, по условиям которого индивидуальный предприниматель ФИО13 согласовывает с ООО «Тверская топливная компания» перечень передаваемого имущества и сроки передачи, а ООО «Тверская топливная компания» на свой страх и риск осуществляет приобретение и установку ТРК, приобретение и установку подсветки, приобретение погружных насосов, приобретение и монтаж емкостей для хранения топлива. Предварительный договор действует с момента подписания и сохраняет силу до 1 сентября 2008 года.

1 сентября 2008 года между индивидуальным предпринимателем ФИО13 (арендодатель) и ООО «Тверская топливная компания» (арендатор) заключен договор аренды, по условиям которого арендодатель передает во временное пользование арендатору земельный участок и нежилое помещение по адресу: <данные изъяты>, имущество предоставляется для хранения и реализации ГСМ.

Согласно акту приема-передачи от 1 сентября 2008 года арендатор принял следующее имущество: нежилое помещение площадью 64 кв.м и земельный участок площадью 3460 кв.м, комплектную трансформаторную подстанцию, расположенное на земельном участке по адресу: <данные изъяты>.

Договор № 15/01-08 от 15 января 2008 года между ООО СТРОЙИНВЕСТ» и ООО тверская топливная компания», товарная накладная к нему № 55а от 16 января 2008 года, акты о приеме передаче основных средств от 1 апреля 2008 года указывают на приобретение ООО «Тверская топливная компания» и принятию в собственность 10 резервуаров объемом 25 куб.м, 5 из которых на АЗС № 7 по адресу: <данные изъяты>.

В материалах дела имеется отчет ООО «Агентство независимой оценки и экспертизы» № 702/1 от 13 ноября 2015 года об оценке рыночной стоимости движимого и недвижимого имущества ООО «Тверская топливная компания», подготовленный по заказу конкурсного управляющего ООО «Тверская топливная компания» для целей реализации в рамках конкурсного производства, в котором указано, в том числе, и 5 резервуаров объемом 25 куб.м.

Ответчик ООО «РУСНЕФТЬ», критикуя данный отчет, ссылался на то, что в нем в разделе 14.2 не описан адрес объекта, по которому находятся резервуары.

Отклоняя подобные доводы, суд первой инстанции отметил, что в данном разделе отчета действительно не указан адрес АЗС № 7, однако в разделе 15.3 перечислено наименование движимого имущества ООО «ТТК» и в подпункте 7 указано оборудование АЗС № 7, расположенной по адресу: <данные изъяты>, всего 5 единиц, резервуары под номерами 6, 7, 8, 9, 10 объёмом 25 куб.м. При этом в отчете имеются ссылки на инвентарные номера резервуаров, приведен расчет рыночной стоимости оборудования АЗС № 7, указан фактический процент износа 30%, имеется фотография емкостного парка АЗС № 7. На данной фотографии не отображены резервуары, которые, как установлено в ходе судебного разбирательства, находятся в резервуарном парке, однако доступ оценщика в резервуарный парк без специального разрешения невозможен.

Приведенные обстоятельства позволили суду первой инстанции принять указанное доказательство в подтверждение факта принадлежности спорных резервуаров ООО «Тверская топливная компания» до их отчуждения истцу.

Местонахождение спорных резервуаров на АЗС № 7 в <данные изъяты> при заключении договора купли-продажи с ФИО2 подтвердили и свидетели ФИО10 и ФИО8, они же указали на то, что резервуары были подземными.

Свидетелям разъяснялись права и обязанности, предусмотренные статьями 69, 70 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, они предупреждались об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний по статьям 307, 308 Уголовного кодекса Российской Федерации, оснований не доверять свидетельским показаниям суд первой инстанции обоснованно не усмотрел.

Доводы жалобы о том, что суд не выяснил у свидетеля ФИО10 отношение к участвующим в деле лицам, сами по себе о недопустимости показаний этого свидетеля не свидетельствуют; о наличии обстоятельств, могущих свидетельствовать о его заинтересованности в исходе дела, ФИО10 не заявил, таковые судом не установлены.

Проанализировав представленные в материалы дела бухгалтерские документы от 1 апреля 2008 года, суд первой инстанции пришел к выводу, что и они указывают на передачу ООО «Тверская топливная компания» 5 резервуаров емкостью по 25 куб.м на АЗС № 7.

Исследованные при рассмотрении дела технические паспорта на автозаправочную станцию по <данные изъяты>, инвентарный № 1-3558, на резервуарный парк по <данные изъяты> в <данные изъяты> также подтверждают позицию истца.

Так, из технического паспорта на автозаправочную станцию следует, что 8 августа 2006 года отделом государственной вневедомственной экспертизы было выдано сводное заключение № 135/1 - рабочий проект на строительство АЗС до 350 заправок в сутки в <данные изъяты>. Заказчиком выступало ООО «Авто». К данному заключению приложен проект расположения на земельном участке подземных резервуаров. 24 декабря 2007 года выдано свидетельство о соответствии параметров построенного, реконструированного, отремонтированного объекта капитального строительства - проектной документации АЗС на 350 заправок в сутки по адресу: <данные изъяты>, в котором указана вместимость резервуаров - 125м³.

7 февраля 2008 года администрация Торопецкого района Тверской области выдала ФИО13 разрешение на ввод объекта - автозаправочной станции на 350 заправок в сутки, расположенной по адресу: <данные изъяты>, в эксплуатацию.

Факт строительства АЗС и резервуарного парка по адресу: <данные изъяты>, установку в резервуарном парке емкостей объемом 25 куб.м в количестве 5 штук подтвердили и свидетели ФИО10 и ФИО8, при этом последний указал на то, что в 2018-2019 годах он по просьбе ФИО1, который ранее был директором АЗС № 7, устанавливал на резервуарах выгружные насосы и может свидетельствовать, что резервуары были теми же самыми, которые он монтировал в 2007 году.

Таким образом, оценив в совокупности представленные доказательства, суд первой инстанции достоверно установил, что резервуары, которые были установлены на АЗС № 7 в 2007 году и находящиеся в настоящее время в пользовании ООО «РУСНЕФТЬ», идентичны.

Доводы ООО «РУСНЕФТЬ» о том, что по бухгалтерским документам резервуары были получены 1 апреля 2008 года, то есть после ввода в эксплуатацию АЗС № 7, вследствие чего резервуары, полученные на АЗС № 7, могли храниться в ином месте, к примеру на складе, и впоследствии проданы ФИО2, отклонены судом первой инстанции как носящие характер предположения.

При этом суд первой инстанции принял во внимание, что свидетели ФИО10 и ФИО8, как очевидцы рассматриваемых событий, показали, что приобретенные резервуары были установлены в резервуарный парк и никаких иных резервуаров не было. Кроме того, ФИО8 подтвердил наличие своей подписи на актах приема резервуаров, объяснив расхождение в датах между получением резервуаров по бухгалтерским документам и фактической их установкой на АЗС № 7 необходимостью проверки резервуаров и получения технической документации в г. Ржеве.

Отвергая доводы ответчиков о том, что на принадлежащем ФИО1 земельном участке по адресу: <данные изъяты>, также имеются 5 резервуаров, которые находятся у него в собственности и имеют иное значение, нежели те, которые были приобретены ФИО2, что подтверждается, по мнению ответной стороны, техническим паспортом на резервуарный парк от 6 сентября 2019 года, суд первой инстанции указал.

Согласно техническому паспорту по состоянию на 6 сентября 2019 года на земельном участке по адресу: <данные изъяты>, имеется резервуарный парк - 5 резервуаров. Согласно формуле подсчета по наружным измерениям их объем составляет 24,82; 21,7; 26,5; 25,6; 21,5 куб.м, указан процент износа 10%.

В техническом паспорте автозаправочной станции по состоянию на 17 марта 2008 года имеются такие же характеристики пяти резервуаров, при этом из пояснений свидетеля ФИО8 видно, что эти значения обозначают калибровку, то есть сколько жидкости может войти в резервуар, однако по ГОСТу данные резервуары имеют объем 25 куб.м.

По состоянию на 17 марта 2008 года ФИО1 собственником земельного участка по адресу: <данные изъяты>, не являлся, однако технические характеристики резервуаров, находящихся на АЗС, соответствуют тем же параметрам, которые указаны в техническом паспорте по состоянию на 6 сентября 2019 года, что свидетельствует о том, что резервуары, находящиеся на данном земельном участке, идентичны спорным.

Вопреки позиции апеллянтов, указание в договоре купли-продажи от 21 октября 2017 года объема резервуаров 25 куб.м является ни чем иным как номинальным объемом резервуаров, который в обязательном порядке согласно ГОСТу 17023-71 указывается в технической документации (паспорте) на изготовленный резервуар. Именно номинальный объем является одной из обязательных технических характеристик резервуара как объекта гражданского оборота и подлежит указанию при совершении сделок с ним. В техническом паспорте резервуарного парка объемы резервуаров приведены по наружным измерениям и не свидетельствуют о том, что это иные резервуары, не обладающие номинальным объемом 25 куб.м.

Помимо этого, судом первой инстанции принято во внимание заключение судебной строительно-технической экспертизы, проведенной по настоящему делу, согласно которому установка емкостей для хранения топлива в количестве 5 штук на АЗС, расположенной по адресу: <данные изъяты>, соответствует 2008 году, замена емкостей для хранения топлива в период с 2015 года по 2019 год не производилась. Демонтаж емкостей для хранения топлива из резервуарного парка возможен без причинения существенного вреда сооружению резервуарного парка.

Проверяя обжалуемый судебный акт и соотнося оценку, данную судом первой инстанции указанному доказательству, наряду с доводами апеллянта, критикующего заключение эксперта ФИО11, судебная коллегия принимает во внимание, что при производстве экспертизы были соблюдены общие требования к производству экспертиз: эксперт подтвердил свою компетенцию в вопросах, поставленных на разрешение судом, обладает специальными знаниями в области исследования, имеет большой стаж экспертной работы; содержание заключения не противоречит требованиям статей 86, 87 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, является полным и ясным, не обнаруживает каких-либо противоречий между описательной, исследовательской частью и выводами, основанными на имеющихся материалах дела, согласуется с иными доказательствам по делу.

При таких обстоятельствах оснований полагать, что судом в основу решения положено недопустимое или недостоверное доказательство, у судебной коллегии не имеется.

Несогласие апеллянтов с выводами, изложенными в экспертном заключении, само по себе не свидетельствует о наличии оснований для признания его недопустимым доказательством. В ходе судебного разбирательства эксперт был допрошен судом и участниками процесса, имеющиеся неясности были устранены.

Доводы апелляционных жалоб, критикующие заключение судебного эксперта, выражают субъективную оценку этого доказательства, не свидетельствуя о нарушении экспертом процессуальных норм, регулирующих производство судебной экспертизы, и требований Федерального закона от 31 мая 2001 года № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».

Использование экспертом общедоступных карт Google Earth не может расцениваться как нарушение положений статьи 85 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Кроме того, суд первой инстанции совершенно обоснованно принял в качестве одного из доказательств определение Арбитражного суда г. Москвы от 10 октября 2018 года, состоявшееся в рамках дела о банкротстве ООО «МАГНАТЭК» № А40-30343/15-178-98Б, которым отказано в удовлетворении ходатайства ФИО2 об исключении из конкурсной массы должника резервуаров в количестве 5 штук, расположенных по адресу: <данные изъяты>.

Из указанного определения следует, что в лот № 1 (нежилое имущество площадью 64 кв.м, кадастровый номер 69:34:0070732:96, адрес: <данные изъяты>автозаправочная станция)) стоимостью 1950 000 рублей; земельный участок (земли населенных пунктов) площадью 3 460 кв.м с кадастровым номером 69:34:0070732:93, адрес установлен относительно ориентира, расположенного в границах участка, с начальной ценой 3 237 000 рублей) не входили принадлежащие ФИО2 подземные емкости для хранения нефтепродуктов - резервуары в количестве 5 штук (резервуар № 6 объемом 25 куб.м, резервуар № 7 объемом 25 куб.м, резервуар № 8 объемом 25 куб.м, резервуар № 9 объемом 25 куб.м, резервуар № 10 объемом 25 куб.м) и по договору купли-продажи № 1 от 27 июля 2018 года в собственность индивидуального предпринимателя ФИО3 не передавались.

Доказательств приобретения ФИО3 иным путем 5 резервуаров, расположенных по адресу: <данные изъяты>, ни суду первой, ни суду апелляционной инстанций не представлено.

Договор купли-продажи № 1 от 24 июля 2018 года между ООО «МАГНАТЭК» и индивидуальным предпринимателем ФИО3, договор купли-продажи от 19 февраля 2019 года между ФИО3 и ФИО1, договор аренды недвижимого имущества от 1 января 2020 года между ФИО1 и ООО «РУСНЕФТЬ», как совершенно обоснованного указал суд первой инстанции, таковыми не являются.

Обсуждая вопрос о том, кто является надлежащим ответчиком по настоящему иску, суд первой инстанции исходил из следующего.

Согласно статье 301 Гражданского кодекса Российской Федерации собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения.

По смыслу приведенной нормы права надлежащим ответчиком по иску об истребовании имущества из чужого незаконного владения является лицо, у которого находится спорное имущество.

Как следует из материалов дела, по договору аренды от 1 января 2020 года арендодатель ФИО1 передал арендатору ООО «РУСНЕФТЬ» в пользование земельный участок по адресу: <данные изъяты>, и автозаправочную станцию, расположенную на этом земельном участке.

Автозаправочная станция представляет собой здание с кадастровым № 69:34:0070732:96 (операторная) и объекты вспомогательного назначения (2 топливораздаточные колонки, навес, стела с информационным табло, резервуарный парк с инвентарным № 1-3558 с устройством для слива топлива и 5 резервуарами для хранения топлива объемом 25, 22, 27, 26, 22 куб.м).

Имущество фактически передано по акту приема-передачи от 1 января 2020 года.

В силу пункта пункту 1.4 договора аренды недвижимое имущество предоставляется в аренду для осуществления любой хозяйственной деятельности, не запрещенной законодательством Российской Федерации, соответствующей целевому назначению и разрешенному использованию недвижимого имущества.

В ходе судебного разбирательства сторона ответчика представила суду соглашение о расторжении договора аренды от 31 января 2021 года, ссылаясь на которое ООО «РУСНЕФТЬ» отрицает факт нахождения в пользовании общества автозаправочной станции, резервуаров, земельного участка.

Проанализировав устав ООО «РУСНЕФТЬ» и данные Единого государственного реестра юридических лиц, указывающих на то, что местом нахождения общества является адрес: <данные изъяты>, а основным видом деятельности - торговля розничным моторным топливом в специализированных магазинах, принимая во внимание представленные стороной истца кассовые чеки на отпуск ГСМ в период рассмотрения дела с АЗС, переданной ООО «РУСНЕФТЬ» по договору аренды от 1 января 2020 года, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что, несмотря на заключение соглашения о расторжении договора аренды, общество продолжает пользоваться арендованным имуществом и осуществлять хозяйственную деятельность на автозаправочной станции.

Доводы ООО «РУСНЕФТЬ» о том, что непосредственно подземными резервуарами для хранения нефтепродуктов общество не пользуется, ибо они возвращены собственнику ФИО1, суд обоснованно подверг мотивированной критике, указав на то, что деятельность ООО «РУСНЕФТЬ» связана с розничной реализацией топлива и подача топлива осуществляется именно из подземных резервуаров, что было установлено непосредственно выходом на место, где находится ООО «РУСНЕФТЬ» (<данные изъяты>).

Более того, судебный эксперт в исследовательской части заключения указал на то, что с учетом существующего на АЗС технологического процесса без резервуаров ее функционирование невозможно.

С учетом изложенного суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что истребуемое ФИО2 имущество в настоящее время находится в пользовании ООО «РУСНЕФТЬ».

Доводы апеллянтов об обратном объективно ни чем не подтверждены и правильности выводов суда не опровергают.

Позиция ООО «РУСНЕФТЬ», изложенная в апелляционной жалобе, о том, что состоявшееся судебное решение является неисполнимым, а удовлетворение иска возможно было только к обоим ответчикам - ООО «РУСНЕФТЬ» и ФИО1, является ошибочной, основанной на неправильном понимании положений статьи 301 Гражданского кодекса Российской Федерации и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 22, изложенных в постановлении от 29 апреля 2010 года «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав».

Тот факт, что апелляционным определением судебной коллегии Тверского областного суда от 18 февраля 2020 года было прекращено производство по делу по иску ФИО2 к ФИО1 об истребовании спорного имущества в связи с отказом истца от иска, как верно отметил суд первой инстанции, не свидетельствует о невозможности участия ФИО1 в рамках настоящего спора в качестве ответчика, ибо отказ от иска последовал в суде апелляционной инстанции в связи с заключением 1 января 2020 года между ФИО1 и ООО «РУСНЕФТЬ» договора аренды, в результате чего изменился обладатель спорного имущества.

Ссылки в апелляционных жалобах на допущенные судом первой инстанции процессуальные нарушения, также не могут быть приняты судебной коллегией, поскольку каких-либо существенных нарушений норм процессуального закона, которые могли бы служить основанием для отмены принятого судебного акта, не установлено.

В целом доводы жалоб аналогичны тем, что были предметом исследования суда первой инстанции, им дана надлежащая правовая оценка в обжалуемом судебном акте, и, по сути, позиция апеллянтов направлена исключительно на переоценку собранных по делу доказательств.

Между тем по смыслу положений статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации несогласие с решением суда первой инстанции либо другая точка зрения стороны на то, как могло быть рассмотрено дело, сами по себе не являются основанием для отмены или изменения судебного решения.

Нарушений норм процессуального права, влекущих безусловную отмену судебного акта, судом первой инстанции не допущено.

Руководствуясь статьями 328, 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

определила:

решение Торопецкого районного суда Тверской области от 11 февраля 2022 года оставить без изменения, апелляционные жалобы ФИО1, общества с ограниченной ответственностью «РУСНЕФТЬ» – без удовлетворения.

Мотивированное апелляционное определение составлено 19 мая 2022 года.

Председательствующий В.В. Цветков

Судьи И.В. Абрамова

О.Ю. Голубева