Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по исковому заявлению Кречетовой Л.А. к обществу с ограниченной ответственностью «Страховая компания «Росгосстрах-Жизнь» о признании недействительным договора страхования, взыскании страховой премии, штрафа, компенсации морального вреда

по апелляционной жалобе Кречетовой Л.А. на решение Омсукчанского районного суда Магаданской области от 13 июля 2018 года, которым в удовлетворении исковых требований отказано.

Заслушав доклад судьи Магаданского областного суда Бежевцовой Н.В., выслушав пояснения истца Кречетовой Л.А., поддержавшей доводы апелляционной жалобы и дополнений к ней, судебная коллегия по гражданским делам Магаданского областного суда

у с т а н о в и л а:

Кречетова Л.А. обратилась в суд с иском к обществу с ограниченной ответственностью «Страховая компания «Росгосстрах-Жизнь» (далее - ООО «СК «РГС-Жизнь») о признании недействительным договора страхования, взыскании страховой премии, штрафа, компенсации морального вреда.

В обоснование заявленных требований указала, что 18 мая 2017 года в операционном офисе публичного акционерного общества «Азиатско-Тихоокеанский Банк» в пос. Омсукчан (далее - «АТБ» (ПАО)) при переоформлении вклада сотрудник банка сообщил ей о новом финансовом продукте с высокой доходностью - программе «Защита будущего» с одновременным страхованием жизни, пояснив при этом, что программа разработана для клиентов «АТБ» (ПАО) совместно с ООО «СК «РГС-Жизнь» и предусматривает участие в доходе от инвестиционной деятельности.

Также сотрудник банка, предложив оформить соответствующий договор, сообщил о возможности его расторжения в любое время, о финансовых потерях при его расторжении не пояснял.

При ознакомлении с содержанием полиса страхования жизни, здоровья и трудоспособности №... от 18 мая 2017 года, который ей принесли на подпись, она задала вопрос сотрудникам банка о том, как формируется величина начисленного дополнительного дохода, указанного в его разделе 7. На данный вопрос сотрудники банка пояснили, что стратегия инвестирования и расчеты указываются в отдельных документах, которые будут выданы через месяц. Она подписала два экземпляра полиса страхования и отдала их сотрудникам банка.

Таким образом, полис с приложением не был ей своевременно выдан, информация о способах начисления размера инвестиционного дохода и полные и достоверные данные о страховщике и страховом агенте не предоставлены.

19 июня 2017 года сотрудники банка вручили ей два экземпляра полиса, при этом полученные ею одновременно с ними приложение № 1 к полису «Программа страхования «Защита будущего» для клиентов «Азиатско-Тихоокеанский Банк» (ОАО)» и приложения к программе № 1 «Перечень смертельно опасных заболеваний» и № 2 «Таблица гарантированных выкупных сумм» она ранее не видела. Ознакомившись с выданными документами, поняла, что заключила договор страхования.

Поскольку в ее интересы не входило заключение договора страхования сроком на 5 лет с ежегодной уплатой страховых взносов в размере 300 000 рублей, указала, что сотрудник банка обманом, введя ее в заблуждение относительно сути договора, его назначения и специфики, убедил заключить договор страхования. Заключение договора привело не к улучшению ее имущественного положения, а к возникновению неблагоприятных последствий в виде возложения дополнительных финансовых обязанностей и невозможности свободного использования имеющихся денежных средств.

Учитывая изложенное, со ссылкой на положения статей 178, 179, 934 Гражданского кодекса Российской Федерации, статей 10, 12, 13, 15, 16 Закона Российской Федерации от 7 февраля 1992 года № 2300-1 «О защите прав потребителей» просила признать договор страхования жизни, здоровья и трудоспособности от 18 мая 2017 года №... недействительным, взыскать с ООО «СК «РГС-Жизнь» денежные средства, выплаченные в качестве страховой премии, в размере 300 000 рублей, компенсацию морального вреда в размере 50 000 рублей и штраф в размере 50 процентов от суммы, присужденной судом.

Решением Омсукчанского районного суда от 13 июля 2018 года в удовлетворении исковых требований отказано.

Не согласившись с решением суда, истец подала апелляционную жалобу, в которой ставит вопрос об отмене решения суда ввиду неправильного определения судом обстоятельств дела, неправильного применения норм материального и процессуального права.

Настаивает на том, что заблуждалась относительно природы сделки и лица, с которым она заключается. При совершении данной сделки ответчик намеренно обманул истца, умолчав условия заключения, расторжения договора страхования, и не представив во время его подписания таблицы выкупных сумм, программу и правила страхования.

Полагает, что представленные третьим лицом «АТБ» (ПАО) копии агентских договоров от 30 мая 2014 года приобщены судом к материалам дела в нарушение статьи 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, поскольку данные документы имеют признаки фальсификации и подлога. При этом обращает внимание на то, что в нарушение статей 35, 77 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации сторона истца не имела возможности ознакомиться с данными документами до вынесения оспариваемого решения суда.

Считает, что банк не имел полномочий на заключение договора страхования, поскольку на момент его заключения у сотрудников банка не было в наличии агентского договора, а также программ и правил страхования, являющихся в соответствии с пунктами 9.8 и 2.2.2 агентского договора от 30 мая 2014 года его неотъемлемой частью. В обоснование своей позиции ссылается на показания представителя третьего лица, данные в судебных заседаниях 28 июня и 9 июля 2018 года.

Выражая несогласие с выводом суда о получении ею полиса со всеми приложениями 18 мая 2017 года, указывает, что при заключении договора страхования не имела возможности ознакомиться со всеми необходимыми документами.

Обращает внимание на противоречия в пояснениях представителей ответчика и третьего лица об обстоятельствах выдачи правил страхования и возможности досрочного расторжения договора, которые оставлены судом первой инстанции без внимания. Так, в отзыве на иск ответчик утверждал о вручении истцу полиса и программы страхования и праве истца на расторжение договора в течение 5 дней, в то время как представитель третьего лица в судебном заседании поясняла, что договор мог быть расторгнут в течение 14 дней и указывала, что правила страхования не вручались истцу, так как они находятся в свободном доступе на стенде офиса отделения банка.

Полагает, что при разрешении спора суд опирался исключительно на возражения представителей ответчика и третьего лица. Доказательства, представленные стороной истца, судом не исследованы. В нарушение статьи 69 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации свидетельские показания Т. в протоколе судебного заседания не отражены.

В дополнении к апелляционной жалобе указывает на наличие в агентском договоре от 30 мая 2014 года № 812/14, заключенном между «АТБ» (ПАО) (агент) и ООО «СК «РГС-Жизнь» (принципал), признаков подлога ввиду отсутствия в тексте договора пункта 2.2.8, на который имеется ссылка в пунктах 2.1.1 и 2.1.9 договора.

Считает, что программа страхования «Защита будущего» не могла являться приложением к агентскому договору, так как выпущена лишь в 2016 году.

Обращает внимание на то, что на дату заключения договора страхования действовали Общие правила страхования жизни, здоровья и трудоспособности от февраля 2017 года, однако к материалам дела приобщены Правила от 2014 года.

Считает, что при заключении договора страхования банком нарушены требования пунктов 3 и 5 статьи 8 Закона Российской Федерации от 27 ноября 1992 года № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации», согласно которым страховые агенты несут ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, вытекающих из осуществления ими своей деятельности; должны обладать информацией о деятельности страховщика, представлять ее страхователям по их требованиям, раскрывать информацию о своих полномочиях и деятельности.

Обращает внимание, что суд первой инстанции не исследовал и не отразил в решении причины, по которым отверг доказательства нарушения ответчиком пункта 3 статьи 3 и пункта 10 статьи 8 Закона Российской Федерации от 27 ноября 1992 года № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации», в силу которых ей должны были предоставить документы в подтверждение обещанной доходности (10-15 процентов), а также о стратегии инвестирования, способах начисления и об изменениях размера инвестиционного дохода.

Полагает, что решение суда основано на недопустимых доказательствах. При этом ссылается на необоснованное, по ее мнению, заверение сотрудником «АТБ» (ПАО) документов, являющихся экземпляром страховой компании.

Просит принять во внимание непредставление лицам, участвующим в деле, копий письменных доказательств, а также неуказание в судебном акте оснований, по которым суд отверг представленные истцом доказательства, что является нарушением части 3 статьи 71, части 4 статьи 67, части 4 статьи 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

В возражениях на апелляционную жалобу третье лицо, не заявляющее самостоятельных требований относительно предмета спора, на стороне ответчика «АТБ» (ПАО) полагает постановленное решение законным и обоснованным, не подлежащим отмене по указанным в апелляционной жалобе основаниям.

Представители ответчика и третьего лица в судебное заседание суда апелляционной инстанции не явились, о месте и времени рассмотрения дела извещены надлежащим образом, о причинах неявки не сообщили, об отложении слушания дела не ходатайствовали. Руководствуясь положениями части 1 статьи 327, частей 3, 4 статьи 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Магаданского областного суда признала возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.

В соответствии с частью 1 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов, изложенных в апелляционной жалобе и возражениях относительно нее.

Выслушав пояснения истца, проверив материалы дела в пределах доводов апелляционной жалобы, дополнений к ней и возражений относительно доводов жалобы, обсудив эти доводы, судебная коллегия по гражданским делам Магаданского областного суда не находит оснований для отмены решения суда.

Разрешая заявленные требования, суд первой инстанции правильно определил юридически значимые обстоятельства дела, применил закон, подлежащий применению, дал надлежащую правовую оценку собранным и исследованным в судебном заседании доказательствам (статья 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации) и постановил решение, отвечающее нормам материального права при соблюдении требований гражданского процессуального законодательства.

Согласно пункту 1 статьи 421 Гражданского кодекса Российской Федерации граждане и юридические лица свободны в заключении договора.

Пункт 1 статьи 422 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливает необходимость соответствия договора обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующими в момент его заключения.

В силу статьи 934 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору личного страхования одна сторона (страховщик) обязуется за обусловленную договором плату (страховую премию), уплачиваемую другой стороной (страхователем), выплатить единовременно или выплачивать периодически обусловленную договором сумму (страховую сумму) в случае причинения вреда жизни или здоровью самого страхователя или другого названного в договоре гражданина (застрахованного лица), достижения им определенного возраста или наступления в его жизни иного предусмотренного договором события (страхового случая). Право на получение страховой суммы принадлежит лицу, в пользу которого заключен договор.

Согласно пункту 2 статьи 942 Гражданского кодекса Российской Федерации при заключении договора личного страхования между страхователем и страховщиком должно быть достигнуто соглашение:

1) о застрахованном лице;

2) о характере события, на случай наступления которого в жизни застрахованного лица осуществляется страхование (страхового случая);

3) о размере страховой суммы;

4) о сроке действия договора.

В соответствии с пунктами 1, 2 статьи 940 Гражданского кодекса Российской Федерации договор страхования должен быть заключен в письменной форме. Несоблюдение письменной формы влечет недействительность договора страхования, за исключением договора обязательного государственного страхования (статья 969). Договор страхования может быть заключен путем составления одного документа либо вручения страховщиком страхователю на основании его письменного или устного заявления страхового полиса (свидетельства, сертификата, квитанции), подписанного страховщиком (пункт 2 статьи 434). В последнем случае согласие страхователя заключить договор на предложенных страховщиком условиях подтверждается принятием от страховщика указанных в абзаце первом настоящего пункта документов.

Условия, на которых заключается договор страхования, в силу пункта 1 статьи 943 Гражданского кодекса Российской Федерации могут быть определены в стандартных правилах страхования соответствующего вида, принятых, одобренных или утвержденных страховщиком либо объединением страховщиков (правилах страхования).

Статьей 957 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что договор страхования, если в нем не предусмотрено иное, вступает в силу в момент уплаты страховой премии или первого ее взноса.

Как установлено судом и подтверждается материалами дела, 18 мая 2017 года между «АТБ» (ПАО) и Кречетовой Л.А. заключен договор банковского вклада, согласно которому последняя внесла на депозит банка денежные средства в размере 619 000 рублей (т. 1 л.д. 11-12, 25).

В этот же день сотрудником банка «АТБ» (ПАО) на основании агентского договора, заключенного между «АТБ» (ПАО) и ООО «СК «РГС-Жизнь» 30 мая 2014 года № 812/14 (т.1 л.д. 204-215), оформлен договор страхования жизни, здоровья и трудоспособности истца.

Заключение Кречетовой Л.А. (страхователь) с ООО «СК «РГС-Жизнь» (страховщик) договора страхования подтверждено полисом страхования от 18 мая 2017 года №... (т. 1 л.д. 14-21, 101-103) и платежным поручением № 180395 от 18 мая 2017 года, согласно которому Кречетова Л.А. уплатила первый страховой взнос в сумме 300 000 рублей (т. 1 л.д. 27).

Условиями договора определены следующие страховые случаи (риски) и размеры страховых сумм:

- дожитие застрахованного лица до срока, установленного договором страхования (1 500 000 рублей),

- смерть застрахованного лица от любой причины в период действия договора страхования, за исключением событий, указанных в разделе «События, не являющиеся страховыми случаями», начиная с третьего года действия страхования (1 500 000 рублей), в течение первых двух лет действия договора страхования размер страховой суммы по данному страховому риску равен сумме страховых взносов, подлежащих уплате по договору страхования на дату страхового случая;

- смерть застрахованного лица в период действия договора страхования в результате последствий несчастного случая, произошедшего в период действия договора страхования, за исключением событий, указанных в разделе «События, не являющиеся страховыми случаями» (1 500 000 рублей),

- смерть застрахованного лица в период действия договора страхования в результате дорожно-транспортного происшествия, произошедшего в период действия договора страхования, за исключением событий, указанных в разделе «События, не являющиеся страховыми случаями» (3 000 000 рублей),

- смерть застрахованного лица в период действия договора страхования в результате последствий катастрофы на воздушном транспорте, произошедшей в период действия договора страхования, за исключением событий, указанных в разделе «События, не являющиеся страховыми случаями» (3 000 000 рублей),

- первичное установление застрахованному лицу в период действия договора страхования I группы инвалидности в результате последствий несчастного случая, произошедшего в период действия договора страхования, за исключением событий, указанных в разделе «События, не являющиеся страховыми случаями» (1 500 000 рублей).

Согласно разделам V и VI полиса страхования срок действия договора страхования определен сторонами 5 лет - с 00 часов 19 мая 2017 года до 24 часов 18 мая 2022 года. Размер страхового взноса составляет 300 000 рублей, периодичность уплаты страховых взносов - раз в год.

В разделе VII полиса страхования предусмотрено право Кречетовой Л.А. на участие в доходах страховщика от инвестиционной деятельности, при этом страховые суммы по страховым рискам «дожитие застрахованного», «смерть застрахованного» увеличиваются на величину начисленного дополнительного дохода, а страховые взносы уплачиваются в неизменном размере.

В силу положений раздела VIII полиса страхования страхователь вправе отказаться от договора страхования в течение пяти рабочих дней со дня заключения договора страхования при отсутствии в данном периоде событий, имеющих признаки страхового случая. В этом случае страховая премия (страховой взнос) подлежит возврату страхователю в полном объеме, а договор считается несостоявшимся. В случае досрочного расторжения договора страхования по письменному заявлению страхователя (при условии, что договор страхования действовал не менее одного года и был оплачен страховыми взносами более, чем за один год) по нему выплачивается выкупная сумма в определенном проценте от суммы подлежащих уплате страховых взносов. Выкупная сумма подлежит выплате в размере, указанном в приложении к программе страхования «Таблица гарантированных выкупных сумм» в зависимости от срока действия договора страхования на дату расторжения.

Отдельно в полисе страхования указано на то, что страхователь с условиями программы страхования «Защита будущего» ознакомлена и согласна, полис страхования, программу страхования «Защита будущего», включающую «Перечень смертельно опасных заболеваний» и «Таблицу гарантированных выкупных сумм», получила и уплатой первого страхового взноса подтверждает свое намерение заключить договор страхования на приведенных условиях.

Обращаясь в суд с иском о признании договора страхования недействительным, Кречетова Л.А. ссылалась на то, что она заблуждалась относительно подписываемого договора, полагая, что заключает с «АТБ» (ПАО) договор банковского вклада на более выгодных условиях с одновременным страхованием жизни, в связи с чем была лишена возможности осознавать правовую природу сделки и неблагоприятные для нее условия договора в виде невозможности свободного использования денежных средств, обязанности внесения в течение 5 лет страховых взносов по 300 000 рублей, невозможности расторжения договора без финансовых потерь и отсутствия гарантированного инвестиционного дохода.

Также утверждала о заключении договора под влиянием обмана сотрудниками «АТБ» (ПАО), которые предложили ей оформить договор на новый финансовый продукт по программе «Защита будущего» с одновременным страхованием жизни и более высокой доходностью (от 10 до 15 процентов), однако своевременно не представили необходимую и достоверную информацию о существе договора.

Кроме того в обоснование требований о признании сделки недействительной истец ссылалась на недостижение соглашения по всем существенным условиям договора страхования ввиду несвоевременного (19 июня 2017 года) вручения ей полиса, таблиц выкупных цен, условий и правил страхования, а также непредставления расчета инвестиционной доходности.

Таким образом, по настоящему делу с учетом заявленных Кречетовой Л.А. исковых требований о признании договора страхования недействительным и их обоснованием (статьи 178, 179 Гражданского кодекса Российской Федерации) юридически значимым и подлежащим доказыванию обстоятельством являлось выяснение вопроса о действительной воле сторон, совершающих сделку, с учетом цели договора и его правовых последствий.

Разрешая исковые требования, дав надлежащую оценку представленным в материалы дела доказательствам в их совокупности, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу об отсутствии оснований для их удовлетворения, при этом правильно исходил из того, что оснований для признании договора страхования недействительным и взыскания с ООО СК «РГС-Жизнь» денежных средств не имеется, поскольку при заключении договора страхования сторонами были согласованы все существенные условия, изложенные в договоре страхования жизни, здоровья и трудоспособности по программе «Защита будущего», а также в самой программе страхования. Собственноручная подпись истца в договоре страхования подтверждает, что она осознанно и добровольно приняла на себя обязательства, в том числе по уплате страховой премии.

Судебная коллегия с данным выводом суда первой инстанции согласна, поскольку в материалах дела отсутствуют доказательства, указывающие на обстоятельства, с которыми закон связывает возможность признания сделки недействительной как совершенной под влиянием заблуждения, обмана.

В силу пунктов 1, 2 статьи 178 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка, совершенная под влиянием заблуждения, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения, если заблуждение было настолько существенным, что эта сторона, разумно и объективно оценивая ситуацию, не совершила бы сделку, если бы знала о действительном положении дел.

При наличии условий, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, заблуждение предполагается достаточно существенным, в частности, если: 1) сторона допустила очевидные оговорку, описку, опечатку и т.п.; 2) сторона заблуждается в отношении предмета сделки, в частности таких его качеств, которые в обороте рассматриваются как существенные; 3) сторона заблуждается в отношении природы сделки; 4) сторона заблуждается в отношении лица, с которым она вступает в сделку, или лица, связанного со сделкой; 5) сторона заблуждается в отношении обстоятельства, которое она упоминает в своем волеизъявлении или из наличия которого она с очевидностью для другой стороны исходит, совершая сделку.

По смыслу указанной нормы заблуждение должно иметь место на момент совершения сделки и быть существенным. Неправильное представление о любых других обстоятельствах, помимо перечисленных в законе, не может быть признано заблуждением и не может служить основанием для признания сделки недействительной.

В соответствии с пунктом 2 статьи 179 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации сделка, совершенная под влиянием обмана, может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего.

Обманом считается также намеренное умолчание об обстоятельствах, о которых лицо должно было сообщить при той добросовестности, какая от него требовалась по условиям оборота.

Сделка, совершенная под влиянием обмана потерпевшего третьим лицом, может быть признана недействительной по иску потерпевшего при условии, что другая сторона либо лицо, к которому обращена односторонняя сделка, знали или должны были знать об обмане. Считается, в частности, что сторона знала об обмане, если виновное в обмане третье лицо являлось ее представителем или работником либо содействовало ей в совершении сделки.

Исходя из смысла данной нормы при совершении сделки под влиянием обмана волеизъявление потерпевшей стороны не соответствует ее действительной воле, либо она вообще лишена возможности действовать по своей воле и в своих интересах. При этом под обманом подразумевается умышленное введение стороны в заблуждение с целью склонить другую сторону к совершению сделки. Заинтересованная в совершении сделки сторона преднамеренно создает у потерпевшего не соответствующее действительности представление о характере сделки, ее условиях, личности участников, предмете, других обстоятельствах, влияющих на его решение. При совершении сделки под влиянием обмана формирование воли потерпевшего происходит не свободно, а вынужденно, под влиянием недобросовестных действий контрагента или третьего лица, заключающихся в умышленном создании у потерпевшего ложного представления об обстоятельствах, имеющих значение для заключения сделки.

Таким образом, на основании пунктов 1, 2 статьи 178 и пункта 2 статьи 179 Гражданского кодекса Российской Федерации оспариваемая истцом сделка могла быть признана недействительной при установлении обстоятельств, свидетельствующих о совершении истцом сделки при формировании воли под негативным влиянием внешних обстоятельств (заблуждения, обмана).

Учитывая, что в силу статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом, Кречетова Л.А. должна была доказать приведенные ею доводы.

Между тем, в ходе судебного разбирательства по делу истцом не представлено относимых, допустимых и достаточных доказательств, подтверждающих наличие совокупности юридически значимых обстоятельств для признания оспариваемого истцом договора недействительным ни по одному из перечисленных в статьях 178 и 179 Гражданского кодекса Российской Федерации оснований.

Как следует из материалов дела и установлено судом первой инстанции, между ООО «СК «РГС-Жизнь» и «АТБ» (ПАО) 30 мая 2014 года заключен агентский договор № 812/14, по условиям которого агент - банк обязался осуществлять от имени, по поручению и за счет страховщика оформление договоров страхования с дееспособными физическими лицами в соответствии с Общими правилами страхования жизни, здоровья и трудоспособности № 1 (Приложение № 5) и утвержденными страховщиком на основании Правил страхования программами страхования страховщика (т. 1 л.д. 204-215).

Действуя в рамках указанного договора, работник банка провел от имени и по поручению страховщика переговоры с истцом по разъяснению условий страхования и, получив согласие Кречетовой Л.А. на заключение договора страхования, заполнил экземпляры договора страхования и передал их на подписание истцу, после чего истец 18 мая 2017 года получила и подписала экземпляр договора (полиса) страхования по программе «Защита будущего» для клиентов «АТБ» (ПАО), в тот же день от истца принято платежное поручение на оплату страховой премии.

Утверждение в жалобе об отсутствии в операционном офисе «АТБ» (ПАО) в пос. Омсукчан копии агентского договора не свидетельствует об отсутствии полномочий на заключение договора страхования, тем более, что ответчик ООО «СК «РГС-Жизнь» как сторона сделки не оспаривает наличие полномочий у сотрудников банка на оформление таких договоров.

Доводы апелляционной жалобы о выпуске страховой компанией программы страхования «Защита будущего» в 2016 году, то есть после заключения агентского договора, неубедительны, поскольку агентский договор не содержит исчерпывающего перечня программ.

Несостоятельна и ссылка в жалобе на факт утверждения страховой компанией в феврале 2017 года новых Общих правил страхования жизни, здоровья и трудоспособности, поскольку, как следует из полиса страхования жизни, здоровья и трудоспособности от 18 мая 2017 года №..., договор страхования заключен с Кречетовой Л.А. на основании Общих правил страхования жизни, здоровья и трудоспособности № 1 в редакции, действующей на дату заключения договора страхования. Доказательств обратного материалы дела не содержат.

Доводы жалобы о том, что истец заблуждалась относительно природы сделки, предполагала заключенным договор банковского вклада со страхованием жизни, и что сотрудник банка не разъяснил ей природу договора и правовые последствия договора страхования, в том числе условия страхования, последствия расторжения договора страхования, опровергаются материалами дела.

Так, из представленных истцом в материалы дела документов следует, что 18 мая 2017 года Кречетовой Л.А. закрыт банковский вклад, открытый 5 мая 2016 года на сумму 828 397 рублей 99 копеек. При расторжении договора банковского вклада банком выплачены начисленные по вкладу проценты в размере 90 327 рублей 51 копейки (т. 1 л.д. 22-23, 24, 26). Указанные денежные средства в общей сумме 918 725 рублей 50 копеек получены истцом путем зачисления на счет №... и данный факт не оспаривается.

Одновременно банком по заявлению клиента от 18 мая 2017 года осуществлен перевод денежных средств с указанного счета в сумме 619 000 рублей на счет Кречетовой Л.А. и в сумме 300 000 рублей на счет получателя ООО «СК «РГС-Жизнь» (т. 1 л.д. 25, 27). В назначении последнего платежа прямо указано, что осуществляется оплата страхового взноса Кречетовой Л.А. по договору страхования №.... При этом указание в платежном поручении даты договора «19» мая 2017 года является явной опечаткой.

Указанный договор страхования от 18 мая 2017 года заключен ООО «СК «РГС-Жизнь» и Кречетовой Л.А. в установленной законом форме и свидетельствует о том, что до подписания договора сторонами были согласованы все существенные условия договора.

Так, полис страхования жизни, здоровья и трудоспособности №... от 18 мая 2017 года содержит сведения об условиях страхования, в том числе о застрахованном лице, страховых случаях, сроке действия договора, размере, периоде и сроке уплаты страховой премии, условия досрочного расторжения договора страхования. Определен в договоре страхования и выгодоприобретатель на случай смерти застрахованного лица - сын истца К.Е. , <дата> рождения (раздел II полиса страхования). При этом вопреки доводам жалобы все существенные условия договора в полисе страхования читаемы.

Из содержания полиса страхования следует также, что с текстом документа истец была ознакомлена до его подписания.

Совокупность данных обстоятельств свидетельствует о добровольности заключения договора страхования и осведомленности истца о существенных условиях договора, в том числе о предмете сделки и лице, с которым она заключает сделку, что не дает оснований полагать, что Кречетова Л.А. была обманута либо заблуждалась относительно природы и условий сделки.

Учитывая согласование сторонами условия, согласно которому величина начисленного дополнительного дохода от инвестиционной деятельности страховщиком не гарантируется и определяется в зависимости от результатов такой деятельности (раздел VII), несостоятельными являются доводы жалобы истца о несогласовании данного условия договора страхования. По этим же основаниям подлежит отклонению довод истца о непредставлении ей при заключении договора страхования расчета инвестиционной доходности ООО «СК «РГС-Жизнь».

Доводы о том, что намерением истца было переоформление банковского вклада на более выгодных условиях, не свидетельствует о действиях истца под влиянием обмана или заблуждения, поскольку мотив, в связи с которым 18 мая 2017 года Кречетовой Л.А. расторгнут договор банковского вклада, не препятствовал совершению ею иных сделок.

Кроме того, как указано в исковом заявлении и апелляционной жалобе, Кречетовой Л.А. сообщалось о новом финансовом продукте, предусматривающем страхование жизни и участие в доходе от инвестиционной деятельности ООО «СК «РГС-Жизнь», что полностью соответствует условиям договора страхования. Учитывая обстоятельства дела, в том числе пояснения истца о неоднократном предоставлении финансовых услуг, истец не могла не понимать существа подписываемых ею документов и пояснений сотрудников, и уточнить при необходимости всю интересующую информацию. Доказательств предоставления ей недостоверной информации не имеется.

Приведенные в апелляционной жалобе доводы об отсутствии у истца намерений заключать договор страхования, судебная коллегия находит неубедительным, поскольку они опровергаются приведенными выше обстоятельствами.

Доводы о том, что 18 мая 2017 года истец не имела возможности ознакомиться с полисом и приложением к нему, поскольку все документы были выданы лишь 19 июня 2017 года, судебная коллегия отклоняет, поскольку согласно отметке в договоре страхования истец получила полис страхования, программу страхования «Защита будущего» 18 мая 2017 года, то есть в день заключения договора. Доказательств обратного в материалы дела не представлено.

Учитывая, что ознакомление с правилами страхования является обязанностью истца, неубедительной является ссылка в жалобе на неознакомление с их содержанием.

Довод жалобы о нарушении при заключении договора страхования пункта 3 статьи 8 Закона Российской Федерации от 27 ноября 1992 года № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации», устанавливающего ответственность страхового агента за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, вытекающих из осуществления им своей деятельности, не может быть принят во внимание судом апелляционной инстанции, поскольку вопросы ответственности страхового агента не являются предметом рассматриваемого спора.

Несостоятельным является и довод истца о нарушении пункта 5 данной статьи Закона, предусматривающего обязанность страховых агентов предоставлять страхователям, застрахованным лицам, выгодоприобретателям, лицам, имеющим намерение заключить договор страхования, по их требованию информацию о деятельности страховщика, раскрывать информацию о своих наименовании, полномочиях и деятельности, включая контактные телефоны, режим работы, место нахождения (для страховых агентов - юридических лиц), перечень оказываемых услуг и их стоимость, в том числе размер своего вознаграждения, поскольку истцом вопреки положениям статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не представлено доказательств, подтверждающих, что такое требование ею заявлялось и в предоставлении предусмотренной законом информации ей было отказано.

По этим же основаниям подлежит отклонению довод жалобы о нарушении пункта 3 статьи 3 и пункта 10 статьи 8 данного Закона, возлагающих на страховых агентов обязанность разъяснять положения, содержащиеся в правилах страхования и договорах страхования, по соответствующим требованиям и (или) запросам страхователей, застрахованных лиц, выгодоприобретателей, лиц, имеющих намерение заключить договор страхования.

Ссылку в жалобе на нарушение судом первой инстанции статьи 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, выразившееся в приобщении к материалам дела представленных третьим лицом «АТБ» (ПАО) копий агентских договоров от 30 мая 2014 года, имеющих признаки фальсификации и подлога, судебная коллегия находит несостоятельной, так как сторона истца об этом суду первой инстанции в соответствии с правилами статьи 186 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не заявляла.

Поскольку такого заявления в суд не поступало, суд первой инстанции правомерно в соответствии со статьей 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оценил представленные доказательства в их совокупности и взаимной связи по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств.

Согласно статье 186 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в случае заявления о том, что имеющееся в деле доказательство является подложным, суд может для проверки этого заявления назначить экспертизу или предложить сторонам представить иные доказательства. Однако само по себе заявление стороны о фиктивности (подложности) документа в силу данной нормы не влечет автоматического исключения такого доказательства из числа доказательств, собранных по делу, поскольку именно на сторонах лежит обязанность доказать наличие фиктивности конкретного доказательства.

В пункте 14 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 июня 2008 года № 13 «О применении норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении и разрешении дел в суде первой инстанции» разъяснено, что при возникновении сомнений в достоверности исследуемых доказательств их следует разрешать путем сопоставления с другими установленными судом доказательствами, проверки правильности содержания и оформления документа, назначения в необходимых случаях экспертизы и т.д.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в определении от 16 июля 2015 года № 1727-О, установленное статьей 186 Гражданского процессуального кодекс Российской Федерации право суда для проверки заявления о том, что имеющиеся в деле доказательства являются подложными, назначить экспертизу или предложить сторонам представить иные доказательства, вытекает из принципа самостоятельности и независимости судебной власти; при поступлении такого заявления суд оценивает его в совокупности с другими доказательствами и обстоятельствами дела, исходя из возложенной на него обязанности по вынесению законного и обоснованного решения (статья 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации). Кроме того, наделение суда указанным правом не предполагает произвольного его применения, поскольку при наличии у суда обоснованных сомнений в подлинности доказательства он обязан принять меры, предусмотренные данной статьей.

Заявление о подложности доказательств, представленных в суд первой инстанции, может быть подано в суд апелляционной инстанции только в случае невозможности подачи такого заявления в суд первой инстанции (абзац второй части 1 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Закрепление в процессуальном законе правил, регламентирующих рассмотрение заявления о подложности доказательства, направлено на исключение оспариваемого доказательства из числа доказательств по делу. Сами эти процессуальные правила представляют собой механизм проверки подлинности формы доказательства, а не его достоверности.

Запрет заявлять о подложности доказательств в судебном заседании суда апелляционной инстанции вызван невозможностью, по общему правилу, наступления последствий такого заявления непосредственно при рассмотрении дела судом апелляционной инстанции, поскольку доказательство уже подверглось оценке в решении суда первой инстанции и теперь его уже нельзя исключить из материалов дела.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции истец заявила о подложности представленной в материалы третьим лицом копии агентского договора от 30 мая 2014 года, однако судебной коллегией не установлено объективных причин невозможности подачи такого заявления в суд первой инстанции.

Данное заявление истец обосновала следующими причинами: 1) в представленном договоре имеется ссылка на несуществующий в нем пункт 2.2.8 договора; 2) указанные в приложении № 1 к договору программы не имеют названий и должны приниматься по актам приема-передачи, однако акт приема-передачи программы «Защита будущего» не представлен; 3) в страховом полисе указано на заключение договора страхования на основании Общих правил страхования жизни, здоровья и трудоспособности № 1 в редакции, действующей на дату заключения договора страхования, однако к договору, заключенному в мае 2017 года, приложены правила от 2014 года; 4) копии агентского договора заверены ненадлежащим образом, поскольку являются копиями экземпляра ООО «РГС-Жизнь», однако заверены сотрудниками «АТБ» (ПАО). Однако приведенные обстоятельства, не являются признаками, подтверждающими подложность документа, а представляют собой отрицание условий агентского договора и оценку допустимости данного доказательства в целом. Каких-либо доказательства, свидетельствующие о подложности агентского договора, в материалы дела не представлено.

При таком положении в отсутствие объективных причин невозможности подачи в суд первой инстанции заявления о подложности представленной третьим лицом копии агентского договора от 30 мая 2014 года и необоснованности заявления о подложности доказательства судом апелляционной инстанции не установлено оснований для проверки этого заявления и исключения копии агентского договора из числа доказательств.

Доводы истца о том, что копия указанного документа не могла быть принята судом в качестве допустимого доказательства, судебная коллегия отклоняет как несостоятельные, поскольку представленные «АТБ» (ПАО) светокопии документов заверены представителем банка, полномочия которого на заверение подлинности копий документов подтверждены имеющейся в деле доверенностью.

Согласно части 7 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд не может считать доказанными обстоятельства, подтверждаемые только копией документа или иного письменного доказательства, если утрачен и не передан суду оригинал документа, и представленные каждой из спорящих сторон копии этого документа не тождественны между собой, и невозможно установить подлинное содержание оригинала документа с помощью других доказательств.

Однако такие обстоятельства по делу отсутствуют, так как в материалы дела не представлены оригинал или копия агентского договора, не тождественные представленной третьим лицом копии. На несоответствие содержания представленной третьим лицом копии агентского договора фактическому содержанию агентского договора истец не ссылалась.

Изготовление и заверение банком, являющимся одной из сторон агентского договора, копии документа, сделанной с экземпляра договора, имеющегося у второй стороны договора, нормам материального и процессуального права не противоречит.

Отсутствие в представленной копии договора сведений о месте нахождения подлинника документа при наличии иных реквизитов, свидетельствующих о верности копии, не может повлечь признание его недопустимым доказательством и исключение из числа доказательств.

Поскольку копия агентского договора была исследована в судебном заседании 13 июля 2018 года, довод жалобы о том, что до вынесения решения сторона истца не имела возможности ознакомиться с данными документом, судебная коллегия признает неубедительным.

По этим же основаниям подлежит отклонению довод жалобы о нарушении судом части 3 статьи 71 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации ввиду ненаправления истцу представленного в судебное заседание 13 июля 2018 года указанного письменного доказательства. Кроме того данное обстоятельство основанием, предусмотренным нормами Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации для отмены решения суда, не является, поскольку не повлекло принятия судом незаконного решения.

Необоснованными являются и доводы о нарушении судом норм процессуального права в связи с неотражением в протоколе судебного заседания свидетельских показаний Т. , так как в качестве свидетеля указанное лицо в судебном заседании не допрашивалось. Из протокола судебного заседания следует, что Т. даны пояснения как лицом, наделенным Кречетовой Л.А. полномочиями по представлению ее интересов в суде (т. 1 л.д. 144-146, 222-224).

Вопреки доводам апелляционной жалобы суд первой инстанции оценил в совокупности представленные сторонами доказательства, в том числе пояснения представителей лиц участвующих в деле, а также письменные доказательства, о чем указано в оспариваемом решении суда. Ссылки в жалобе на противоречия пояснений представителей ответчика и третьего лица относительно срока для досрочного расторжения договора не влияют на законность обжалуемого решения, поскольку данные обстоятельства не имеют правового значения для разрешения настоящего спора.

В целом доводы апелляционной жалобы повторяют правовую позицию истца, изложенную в ходе разбирательства в суде первой инстанции, сводятся к несогласию с выводами суда и не указывают на обстоятельства, которые имели бы юридическое значение для разрешения спора по существу, влияли бы на обоснованность и законность судебного решения либо опровергали выводы суда первой инстанции, в связи с чем не могут служить основанием для отмены или изменения решения суда.

Нарушений норм процессуального права, предусмотренных частью 4 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, которые являются безусловными основаниями к отмене решения, судом первой инстанции не допущено.

Руководствуясь пунктом 1 статьи 328, статьей 329 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Магаданского областного суда,

о п р е д е л и л а:

решение Омсукчанского районного суда Магаданской области от 13 июля 2018 года оставить без изменения, апелляционную жалобу Кречетовой Л.А. - без удовлетворения.

Председательствующий Н.В. Бежевцова

Судьи И.Ю. Бельмас

А.А. Вилер