Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в судебном заседании апелляционную жалобу потерпевшего К.А.Г. и апелляционное представление государственного обвинителя Башурова Е.А. на приговор <данные изъяты> городского суда <данные изъяты> области от 23 декабря 2020 года, которым

ФИО1, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в <адрес>, несудимый,

оправдан:

- по обвинению в преступлении, предусмотренном частью 4 статьи 159 УК РФ, на основании п. 3 части 2 статьи 302 УПК РФ в связи с отсутствием в его деянии состава преступления.

За оправданным признано право на реабилитацию.

Заслушав доклад судьи Климовой А.А. по материалам дела, выступления потерпевшего К.А.Г. и прокурора Первышиной Т.А., настаивавших на отмене приговора по доводам апелляционных жалобы и представления, мнение оправданного ФИО1 и его защитника адвоката Павлова В.В. о законности и обоснованности приговора, судебная коллегия,

у с т а н о в и л а :

Приговором <данные изъяты> городского суда <данные изъяты> области от 23 декабря 2020 года ФИО1 признан невиновным и оправдан по обвинению в совершении преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ, на основании п. 3 части 2 статьи 302 УПК РФ в связи с отсутствием в его деянии состава преступления. За ним признано право на реабилитацию, предусмотренное статьей 133 УПК РФ.

В апелляционной жалобе от 29 декабря 2020 года потерпевший К.А.Г. оспаривает приговор суда, считает его незаконным и необоснованным, подлежащим отмене в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела и существенным нарушением уголовно-процессуального закона. Выражает несогласие с судебной оценкой показаний оправданного ФИО1, своих показаний, показаний свидетелей, аудиозаписи переговоров и иных документов, исследованных в ходе судебного разбирательства.

Выводы суда о наличии у ФИО1 права на получение прибыли, ее разделе пополам в период с 14 марта 2018 года по 16 мая 2018 года и ее сокрытии считает противоречащими доказательствам по уголовному делу. Настаивает на том, что действия оправданного были направлены на обманное завладение принадлежащими ему (потерпевшему) денежными средствами в размере 2 000 000 рублей. Просит отменить приговор суда, уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение.

В дополнительной апелляционной жалобе от 8 февраля 2021 года потерпевший К.А.Г. настаивает на том, что представленные стороной государственного обвинения доказательства свидетельствуют о виновности ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ.

Считает правильными доводы обвинения о том, что полученные ФИО1 денежные средства не принадлежали ФИО1, так как К.А.Г. подтвердил их принадлежность ему, а право ФИО1 на часть прибыли является мнимым, так как на момент увольнения оправданного прибыль отсутствовала.

Полагает, что судом сделан не соответствующий объективным обстоятельствам вывод о разделе прибыли пополам между потерпевшим и оправданным.

По мнению автора жалобы о виновности ФИО1 свидетельствует то обстоятельство, что еще на стадии знакомства и предложения о совместной деятельности, задолго до совершения преступления, ФИО1 были заложены основы для обманного завладения чужими денежными средствами, а именно раздел прибыли в процентном соотношении на 5 равных частей, из которых одна часть прибыли в размере 20% предназначалась якобы в качестве доли для «сотрудников ФСБ», а другие 20% прибыли - для П.С.А.

Обращает внимание на противоречивость показаний ФИО1 относительно похищенной суммы в размере 2 000 000 рублей. Оправданный в ходе судебного разбирательства называл ее своим личным вознаграждением, на предварительном следствии – возмещением своих расходов по совместным проектам, на переговорах с К.А.В. - бонусами за победу в конкурсе. Сообщает о том, что первая оплата по контракту с ООО «<данные изъяты>» была произведена АО «<данные изъяты>» только 13 июня 2018 года. Следовательно, 2 000 000 рублей, полученные ФИО1, не являлись прибылью ООО «<данные изъяты>».

По мнению автора жалобы, аудиозапись разговора от 16 мая 2018 года, состоявшегося с участием ФИО1 и И.А.А., не получила объективной оценки в приговоре суда.

Вывод суда о том, что 16 мая 2018 года «иного способа, кроме как обманным путем получить указанную сумму, у ФИО1 не имелось, поскольку фактическая прибыль от ФИО1 была скрыта и добровольно ему не выплачена, а юридическое участие ФИО1 в ООО «<данные изъяты>» должным образом закреплено не было» противоречит показаниям К.А.Г., И.А.А., К.А.В., К.А.Н. и содержанию аудиозаписи разговора между К.А.Г., ФИО1 и И.А.А..

Оспаривает судебную оценку аудиозаписи переговоров от 27 сентября 2018 года и показаний потерпевшего К.А.Г., считает ее неверной.

Сообщает об отсутствии в период с 14 марта 2018 года по 16 мая 2018 года прибыли от деятельности ООО «<данные изъяты>», так как до заключения договора с АО «<данные изъяты>» ООО «<данные изъяты>» не имело прибыльных контрактов, несло значительные финансовые затраты.

Настаивает на том, что именно он, К.А.Г., являлся инвестором деятельности ООО «<данные изъяты>». ФИО1 при производстве по уголовному делу давал несоответствующие действительности показания о вложении личных денежных средств в расходы данного Общества, при этом его показания опровергаются показаниями К.А.Г., И.А.А., П.С.А. и исследованными судом аудиозаписями переговоров.

Оспаривает представленный стороной защиты и принятый судом в качестве доказательства бизнес-план, подготовленный ООО «<данные изъяты>» 1 ноября 2017 года. Полагает, что данное доказательство имеет признаки фальсификации, так как ООО «<данные изъяты>» в 2017 году деятельности не вела, содержащиеся в бизнес-плане сведения, в том числе о стоимости работ и материалов не были известны на момент подготовки данного документа, то есть 1 ноября 2017 года.

Вывод суда о наличии между К.А.Г. и ФИО1 конфликта в связи с разделом дохода от совместного бизнеса считает надуманным, противоречащим объективным сведениям о прибыли ООО «<данные изъяты>».

По мнению автора апелляционной жалобы, в приговоре суд не дал оценки причинам и обстоятельствам совершения К.А.Г. преступления, предусмотренного статьей 291 УК РФ, показаниям К.А.Г., И.А.А., С.Д.А., К.А.Н., К.А.В. и аудиозаписям о факте длительного склонения ФИО1 К.А.Г. к «даче взятки» сотрудникам правоохранительных органов, проигнорированы показания свидетеля И.А.А. о разделе прибыли.

Заявляет о недопустимости показаний свидетеля И.А.А., поскольку он был допрошен судом в условиях некачественной видеоконференц-связи и мобильной связи (громкой связи), что противоречит уголовно-процессуальному закону. Протокол судебного заседания в части показаний данного свидетеля противоречит аудиозаписи судебного заседания. Просит исключить показания свидетеля И.А.А. из объема доказательств.

Считает настоящей причиной конфликта между ним (потерпевшим) и ФИО1 недобросовестность ФИО1, неисполнение последним обязательств по финансированию проекта, требования ФИО1 у него под различными предлогами денежных средств и передачи контроля над финансами ООО «<данные изъяты>», провокацию преступления, предусмотренного статьей 291 УК РФ.

Переданные ФИО1 2 000 000 рублей не были прибылью ООО «<данные изъяты>», а являлись личными денежными средствами потерпевшего.

Выражает несогласие с актом налоговой проверки, сообщает об его обжаловании, следовательно, заявляет о недопустимости данного доказательства.

Просит отменить оправдательный приговор в отношении ФИО1, направить уголовное дело на новое судебное разбирательство.

В апелляционном представлении государственный обвинитель Башуров Е.А. выражает несогласие с приговором суда, настаивает на его незаконности и необоснованности в связи с несоответствием содержащихся в нем выводов фактическим обстоятельствам уголовного дела, противоречиями, которые повлияли на правильность применения уголовного закона и привели к существенному нарушению уголовно-процессуального закона.

Ссылаясь на положения Федерального закона от 8 февраля 1998 года № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», из которого следует, что участники общества не отвечают по его обязательствам и несут риск убытков, связанных с деятельностью общества, в пределах стоимости принадлежащих им долей в уставном капитале общества, оспаривает принятую судом позицию оправданного о том, что последний являлся соучредителем (партнером) ООО «<данные изъяты>». Утверждает, что ФИО1 не обладал статусом участника данного Общества, долю в его уставном капитале не оплачивал, впоследствии ее не покупал, право собственности на нее не приобретал. Лишь потерпевший являлся единственным участником Общества и мог распределять его прибыль, так как был подыскан оправданным как инвестор и вложил собственные денежные средства в уставной капитал.

16 мая 2018 года, то есть на момент совершения ФИО1 преступления, ООО «<данные изъяты>» не имело никакого дохода от реализации договора с АО «<данные изъяты>», так как первый платеж по договору был проведен лишь 13 июня 2018 года, договорные обязательства исполнителем еще не были выполнены. Оправданный был осведомлен К.А.Г. об этом.

В связи с изложенным считает несостоятельным вывод суда о сокрытии К.А.Г. прибыли ООО «<данные изъяты>» от реализации договора с АО «<данные изъяты>».

Считает необоснованным вывод суда об изъятии ФИО1 путем обмана у потерпевшего К.А.Г. своих собственных денег, не соглашается с показаниями оправданного о наличии с апреля 2018 года между ним и потерпевшим корпоративного спора. В обоснование своих доводов ссылается на показания К.А.Г. и свидетеля И.А.А. о том, что о необходимости передачи 20% прибыли сотрудникам органов ФСБ России ФИО1 сообщал в сентябре 2017 года, когда договор с АО «<данные изъяты>» только планировался к заключению. Следовательно, оправданный уже тогда претендовал на часть прибыли от деятельности ООО «<данные изъяты>», хотел получить другую ее часть, якобы предназначавшуюся для сотрудников ФСБ России, помимо той, которая предназначалась ему лично на момент заключения договора.

Оспаривает показания оправданного о наличии корпоративного конфликта и намерения К.А.Г. осуществить передел бизнеса, так как показания ФИО1 об этом противоречат тому, что оправданный после совершения преступления вплоть до 2 октября 2018 года продолжал работать в ООО «<данные изъяты>» и получать заработную плату. Кроме того, не дано должной судебной оценки аудиозаписи переговоров К.А.Г., ФИО1 и И.А.А., из которой следует, что на момент передачи денежных средств потерпевший выражал намерение вернуть себе денежные средства, полученные в качестве кредитов, после чего перерегистрировать ООО «<данные изъяты>» на ФИО1

Обращает внимание на то, что налоговой проверке подвергалась деятельность ООО «<данные изъяты>» за период с 2016 года по 31 декабря 2018 года, при этом по состоянию на 16 мая 2018 года доходы и расходы Общества никто не проверял, его прибыль определить невозможно. Сообщает о несогласии потерпевшего с актом налоговой проверки от 25 сентября 2020 года и указанным в нем налоговым нарушением, о принесении возражений на него.

При этом полагает, что акт налоговой проверки и показания специалиста В.В.Н., равно как и показания оправданного ФИО1, противоречивы и в пользу ФИО1 не свидетельствуют.

Как на доказательство виновности ФИО1, не получившее должной судебной оценки, ссылается на аудиозапись разговора К.А.Г., ФИО1 и И.А.А. от 16 мая 2018 года, из которой следует, что ФИО1, получая деньги от потерпевшего, опасался быть задержанным сотрудниками правоохранительных органов.

Настаивает на том, что К.А.Г., выполняя условия договорных обязательств с АО «<данные изъяты>» вплоть до момента совершения в отношении него преступления действовал за счет оборотных средств ООО «<данные изъяты>», личных сбережений и кредитных денежных средств. Денежные средства от оправданного на закупку оборудования не поступали, при этом доводы ФИО1 об его участии в деятельности ООО «<данные изъяты>» за счет кредитного капитала, использованного на выплату заработной платы, отношения к реализации договора с АО «<данные изъяты>», по мнению автора апелляционного представления, не имеют. Сумма денежных средств, использованная на выплату заработной платы, намного ниже суммы тех средств, которые похищены ФИО1 16 мая 2018 года. Кроме того, свидетели П.С.А. и С.Д.А. подтвердили возврат К.А.Г. денежных средств ФИО1.

Оспаривает показания оправданного ФИО1, свидетелей Г.Д.Ю., Ю.А.С. и Т.М.В. о порядке раздела прибыли, которым автор представления не доверяет, так как свидетели о порядке раздела прибыли осведомлены оправданным.

Сообщает о том, что в деятельности ФИО1 постоянно присутствовал обман. Так, П.С.А. оправданный представлялся высокопоставленным работником АО «<данные изъяты>», И.А.А. и К.А.Н. – сотрудником АО «<данные изъяты>», у Ю.А.С. он брал деньги взаймы под деятельность в проекте, однако фактически деньги в проект не вкладывал. Кроме того, ФИО1 обманывал и ФССП об отсутствии у него имущества, на которое может быть обращено взыскание, о чем свидетельствуют материалы исполнительных производств и показания самого ФИО1 о наличии у него денежных средств и использовании их для целей проекта, реализуемого в рамках договора с АО «<данные изъяты>».

Считает доказанным совершение ФИО1 преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ. Просит отменить оправдательный приговор суда и передать уголовное дело на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции.

Органом предварительного следствия ФИО1 обвинялся в том, что он в период с 14 марта 2018 года до 16 часов 00 минут 16 мая 2018 года включительно совершил хищение денежных средств К.А.Г., путем обмана и злоупотребления доверием в особо крупном размере, при следующих обстоятельствах.

ФИО1 в период с 14 марта 2018 года по 16 часов 00 минут 16 мая 2018 года, находясь на территории <адрес>, достоверно зная о том, что генеральный директор ООО «<данные изъяты>» К.А.Г. заключил с АО «<данные изъяты>» договор №№ от ДД.ММ.ГГГГ на выполнение работ по модернизации верхнего освещения цехов и объектов АО «<данные изъяты>» с ценой работы по договору в размере <данные изъяты> рубля, и располагает необходимыми денежными средствами для его исполнения, с целью хищения денежных средств К.А.Г. путем обмана и злоупотребления доверием, в особо крупном размере, из корыстных побуждений, разработал преступную схему. Действуя согласно этой схеме, ФИО1, реализуя свой единый преступный умысел, направленный на хищение денежных средств К.А.Г., путем обмана и злоупотребления доверием в особо крупном размере, в целях собственного обогащения в ходе личных встреч и телефонных переговоров с К.А.Г., используя личные, доверительные отношения с последним, неоднократно сообщал К.А.Г. заведомо ложные, не соответствующие действительности сведения о том, что заключение договора с АО «<данные изъяты>» №№ от ДД.ММ.ГГГГ стало возможным благодаря содействию сотрудников РУ ФСБ России по <адрес>, курирующих АО «<данные изъяты>», в связи с чем К.А.Г. через ФИО1 в качестве благодарности и с целью общего покровительства при последующем исполнении вышеуказанного договора необходимо передать сотрудникам РУ ФСБ России по <адрес> взятку в виде денег в размере <данные изъяты> рублей. Тем самым ФИО1 ввел К.А.Г. в заблуждение относительно обстоятельств заключения и исполнения вышеназванного договора. К.А.Г.., будучи обманутым, введенным в заблуждение и тем самым не осведомленным о преступных намерениях ФИО1, 16 мая 2018 года в период с 09 часов 00 минут до 16 часов 00 минут в офисе ООО «<данные изъяты>» по адресу: <адрес>, не имея всей требуемой суммы, лично передал ФИО1 принадлежащие К.А.Г. денежные средства в размере 2 000 000 рублей для последующей передачи данной денежной суммы в виде взятки должностному лицу из числа сотрудников РУ ФСБ России по <адрес> в качестве благодарности за содействие в заключении вышеуказанного договора и с целью общего покровительства при его последующем исполнении. ФИО1 обратил полученные от К.А.Г. денежные средства в размере 2 000 000 рублей в свою пользу, тем самым путем обмана и злоупотребления доверием похитил указанные денежные средства, распорядившись ими по своему усмотрению.

В результате вышеуказанных умышленных действий ФИО1, похищены денежные средства принадлежащие К.А.Г. в сумме 2 000 000 рублей, то есть в особо крупном размере, а последнему причинен материальный ущерб на вышеуказанную сумму.

Указанные действия ФИО1 органом предварительного расследования квалифицированы по части 4 статьи 159 УК РФ, как мошенничество, то есть хищение чужого имущества путем обмана и злоупотребления доверием, совершенное в особо крупном размере.

В судебном заседании в суде первой инстанции ФИО1 оспаривал предъявленное ему обвинение, сообщил, что деньги, полученные им от К.А.Г., он не похищал, а заработал, участвуя в хозяйственной деятельности ООО «<данные изъяты>» и являясь его фактическим руководителем.

Он подтвердил свои показания, данные на предварительном следствии, исследованные судом в связи с отказом давать показания (т. 2 л.д. 29-34, 42-48, 150-156, 223-226, 227-229).

Так, ФИО1 на предварительном следствии сообщал, что 16 мая 2018 года в офисе ООО «<данные изъяты>», расположенном по адресу <адрес>, он, действительно, получил от К.А.Г. денежные средства в сумме 2 000 000 рублей в счет возмещения понесенных им ранее расходов по реализации совместных с К.А.Г. бизнес-проектов, которые были осуществлены ими совместно через фирмы ООО «<данные изъяты>» и ООО «<данные изъяты>» с АО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>». Никаких денег у К.А.Г. под предлогом их передачи в виде взятки сотрудникам РУ ФСБ России по <адрес> он не требовал, денежные средства от К.А.Г. на эти цели он не получал.

ФИО1 настаивал, что договор между ООО «<данные изъяты>», генеральным директором которого являлся К.А.Г., и АО «<данные изъяты>» по замене светодиодных ламп, был его (ФИО1) бизнес-проектом. Именно он (ФИО1) непосредственно участвовал в организации хозяйственной деятельности ООО «<данные изъяты>», связанной с выполнением условий указанного договора, принимал непосредственное участие в производственных вопросах этого проекта. Прибыль, полученную по указанному договору, он и его партнер по бизнесу К.А.Г. договорились поделить пополам. После заключения контракта с АО «<данные изъяты>» К.А.Г. не выполнил свое обещание ввести ФИО1 в состав учредителей ООО «<данные изъяты>» и назначить генеральным директором этой организации.

ФИО1 сообщил о том, что был официально трудоустроен в ООО «<данные изъяты>» лишь с 3 мая по 2 октября 2018 года, при этом его заработная плата согласно трудовому договору составляла <данные изъяты> рублей. По устной договоренности с К.А.Г. его неофициальная зарплата должна была составлять <данные изъяты> рублей в месяц, но К.А.Г. никогда не платил ему неофициальную зарплату. В апреле 2018 года после заключения договора между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>» К.А.Г. стал уходить от общения с ФИО1 под различными предлогами, стал отказываться от выполнения своих обещаний ввести ФИО1 в состав учредителей ООО «<данные изъяты>» и назначить директором. ФИО1 предположил, события 16 мая 2018 года в офисе ООО «<данные изъяты>» были спланированной К.А.Г. в отношении него провокацией, с целью вытеснить его (ФИО1) из участия в работе по договору АО «<данные изъяты>», что бы не выплачивать обещанных причитающихся ФИО1 по этому проекту денежных средств.

По подсчетам ФИО1 К.А.Г., как компаньон, должен ему 6 000 000 рублей, однако возможности получить денежные средства от него не было, поскольку все договоренности между ними были устными.

В судебном заседании суду первой инстанции ФИО1 сообщил, что предполагаемая прибыль от реализации проекта на АО «<данные изъяты>» составляла около <данные изъяты> рублей. Эта цифра появилась в результате разработки в ноябре 2017 года компанией «<данные изъяты>» бизнес-плана инвестиционного проекта модернизации верхнего освещения на АО «<данные изъяты>» (т. 3 л.д. 72-87). Составление данного бизнес-плана было платной услугой, которую ФИО1 за счет собственных и взятых у Ю.А.С. в долг денежных средств заказывал для того, чтобы перед участием ООО «<данные изъяты>» в конкурсе на заключение договора с АО «<данные изъяты>» учесть все риски, так как деньги, которые он и К.А.Г. планировали вложить в данный бизнес-проект со стороны ООО «<данные изъяты>» были заемные. Из данного бизнес-плана он увидел, что реализация бизнес-проекта с АО «<данные изъяты>» представляет для него и К.А.Г. интерес. Для составления бизнес-плана ФИО1 были предоставлены проектно-сметная документация, которая разрабатывалась ООО «<данные изъяты>», пояснительные записки по цехам, проекты договоров и договоры, заключенные с поставщиками, на тот момент был заключен договор с ООО «<данные изъяты>», с поставщиками кабельной продукции, светодиодной. Он полагал, что сумма прибыли ООО «<данные изъяты>» от исполнения контракта с АО «<данные изъяты>» составит около <данные изъяты> млн. рублей, в связи с чем рассчитывал на получение в качестве своего личного вознаграждения минимум 4 000 000 рублей, но получил от К.А.Г. 2 000 000 рублей. Обращаясь к К.А.Г. за денежными средствами в размере 2 000 000 рублей, он обращался к нему, не как к физическому лицу, а как к своему компаньону по бизнесу, к человеку, с которым у него общее дело - ООО «<данные изъяты>», которое временно оформлено только на К.А.Г. в связи с плохой кредитной историей ФИО1. По устной договоренности К.А.Г. должен был передать ему 50 % уставного капитала ООО «<данные изъяты>».

Судом были исследованы и проанализированы показания потерпевшего К.А.Г., данные им в ходе судебного разбирательства и на предварительном следствии, оглашенные в судебном заседании (т. 1 л.д. 168-173, 233-234; т. 2 л.д. 145-149, 150-156).

Из показаний потерпевшего следует, что в октябре 2016 года он и ФИО1 организовали ООО «<данные изъяты>» для последующего выполнения подрядных работ в АО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>» по направлению обеспечения энергоэффективности. Обязанности между К.А.Г. и ФИО1 в ООО «<данные изъяты>» распределены не были, подразумевалось, что они являются партнерами. Единственным учредителем и распорядителем финансов организации стал К.А.Г. (т. 3 л.д. 88-111, 112-125, 126, 127,128,129-130, 131). ФИО1 же в ООО «<данные изъяты>» до мая 2018 года никаких должностей не занимал, но по устной договоренности между ними отвечал за решение возникающих организационных проблем Общества, за работу с поставщиками, взаимодействие с должностными лицами АО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>», за взаимодействие с контролирующими, проверяющими и правоохранительными структурами. Денежными средствами ООО «<данные изъяты>» К.А.Г. распоряжался единолично. ФИО1 же к деньгам организации отношения не имел. ФИО1 потерпевший к финансам не подпускал, так как сам ФИО1 денег не вкладывал, кредитов не брал. При этом К.А.Г. предоставлял ФИО1 письменные отчеты о финансовой деятельности организации. По устной договоренности между К.А.Г. и ФИО1 ФИО1 в ООО «<данные изъяты>» вместе с К.А.Г. имел равные права на прибыль от деятельности организованного ими Общества. ФИО1 также имел намерение стать официально сотрудником и соучредителем ООО «<данные изъяты>», неоднократно просил К.А.Г. ввести его в штат данной организации, назначит на руководящую должность, ввести в состав учредителей Общества его мать, чтобы контролировать деятельность организации. Из показаний потерпевшего следует, что он (К.А.Г.) тянул с принятием подобных решений, так как намеревался погасить имеющиеся у него кредиты. Он опасался, что не сможет расплатиться по кредитным обязательствам, если ФИО1 получит доступ к управлению финансами ООО «<данные изъяты>». В мае 2018 года он все же назначил ФИО1 директором Общества.

В декабре 2016 года ФИО1 сообщил потерпевшему о необходимости отдавать 20 % прибыли ООО «<данные изъяты>» сотрудникам ФСБ за общее покровительство и возможность продолжать работу на предприятиях военно-промышленного комплекса, которыми являются АО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>».

14 марта 2018 года между АО «<данные изъяты>» и ООО «<данные изъяты>» был заключен договор № №, согласно которому ООО «<данные изъяты>» принимает на себя обязательства по модернизации верхнего освещения цехов и объектов АО «<данные изъяты>». Цена работы по договору составила <данные изъяты> руб. ФИО1 познакомил К.А.Г. с субподрядчиками для осуществления данного проекта.

Потерпевший показал, что после заключения договора с АО «<данные изъяты>» он рассчитал, что прибыль ООО «<данные изъяты>» по данному договору предположительно составит <данные изъяты> млн. рублей, не считая налогов, оплаты материала, зарплат и аренды, о чем сообщил ФИО1. К.А.Г. полагает, что ФИО1 буквально воспринял эту сумму, поделил ее на 5 участников данного проекта, к которым ФИО1 и К.А.Г. по договоренности между собой относили друг друга, И.А.А. и П.С.А., 20 % прибыли они предназначали должностным лицам ФСБ.

После заключения данного договора в конце апреля – начале мая 2018 года ФИО1 сообщил К.А.Г., что сотрудники ФСБ требуют выплату вознаграждения в размере 6 000 000 рублей за возможность ООО «<данные изъяты>» работать по данному договору.

В связи с этим 16 мая 2018 года К.А.Г. встретился с ФИО1 в <адрес> в офисе по адресу: <адрес>, где в присутствии свидетеля И.А.А. передал ФИО1 2 000 000 рублей для последующей их передачи сотрудникам ФСБ. Весь разговор с ФИО1 К.А.Г. записал на свой мобильный телефон.

Потерпевший в своих показаниях настаивал, что указанную сумму он собрал из своих личных сбережений, денежных средств, полученных в виде прибыли от коммерческой деятельности принадлежащих ему фирм, и кредитных средств, ранее взятых им на личные нужды. Никаких денежных средств, принадлежащих ООО «<данные изъяты>», К.А.Г. ФИО1 не передавал. Деньги он передал ФИО1, так как считал последнего своим деловым партнером и доверял ему.

Потерпевший сообщил, что никаких задолженностей ни по заработной плате, ни по проценту от прибыли ООО «<данные изъяты>» у него перед ФИО1 на 16 мая 2018 года не имелось. Переданные К.А.Г. ФИО1 деньги в сумме 2 000 000 рублей не предназначались тому в качестве вознаграждения, иных выплат или возврата долга.

В результате того, что ФИО1 обманным путем завладел денежными средствами К.А.Г., потерпевшему причинен материальный ущерб в сумме 2 000 000 рублей, данная сумма ущерба для него является существенной.

В дальнейшем между ним (потерпевшим) и ФИО1 изменились отношения в худшую сторону, так как ФИО1 настаивал на участии в ведении финансовых дел ООО и мешал работать. К.А.Г. уволил ФИО1 в октябре 2018 года ООО «<данные изъяты>» под предлогом прогулов.

По договору с АО «<данные изъяты>» деньги в ООО «<данные изъяты>» поступали 2018-2019 годах. Но потерпевший в своих показаниях отрицал получение прибыли по данному договору, объясняя это тем, что вся прибыль ушла на затраты ООО «<данные изъяты>» и покрытие собственных расходов, поэтому ФИО1 он не заплатил.

Также из показаний потерпевшего следует, что К.А.Г. с ФИО1 не договаривались о механизме требования ФИО1 причитающейся ему части прибыли от деятельности ООО «<данные изъяты>» в случае, если К.А.Г. не захочет добровольно ее отдать ФИО1.

Свидетель обвинения И.А.А. в судебном заседании и в протоколах допросов на предварительном следствии, которые исследованы судом (т.1 л.д.69-74, т.2 л.д.24-27) сообщил, что с ДД.ММ.ГГГГ работал в должности заместителя генерального директора по развитию ООО «<данные изъяты>». Единственным учредителем и генеральным директором ООО «<данные изъяты>» являлся К.А.Г.. В данной организации работал без оформления трудового договора ФИО1, который позиционировал себя как директор. При трудоустройстве И.А.А., ФИО1 лично проводил с ним собеседование, позиционировал себя, как лицо, в задачи которого входило решение возникающих организационных проблем с администрацией завода, с контролирующими, проверяющими и правоохранительными структурами. Свидетелю известно, что 3 мая 2018 года К.А.Г. назначил ФИО1 официально на должность директора, а 2 октября 2018 года уволил его с работы в связи с прогулами. В один из дней в сентября 2017 года ФИО1 сообщил И.А.А. и К.А.Г., что поскольку АО «<данные изъяты>» является предприятием, входящим в оборонно-промышленный комплекс и там все контролируется сотрудниками Федеральной службы безопасности, то в случае заключения договора с АО «<данные изъяты>» придется отдавать им 20 % прибыли организации за общее покровительство и возможность продолжать работу с данным предприятием. 14 марта 2018 года между АО «<данные изъяты>» и ООО «<данные изъяты>» был заключен договор № №, согласно которому ООО «<данные изъяты>» принимает на себя обязательства по модернизации верхнего освещения цехов и объектов АО «<данные изъяты>», цена работы по договору составляла <данные изъяты> руб. ООО «<данные изъяты>» выступало как генеральный подрядчик, а работы осуществляют организации, находящиеся на субподряде. Финансирование проекта осуществляло ООО «<данные изъяты>». После заключения указанного договора ФИО1 стал требовать, что бы К.А.Г. ввел его в состав учредителей, однако К.А.Г. отказал в этом. ФИО1 пояснял, что без него ООО «<данные изъяты>» контракт заключить бы не смогло, что в заключении договора ФИО1 помогли «кураторы из ФСБ», за что им нужно отдать деньги за их работу, и за то, чтобы не возникло проблем с исполнением договора. В один из дней мая 2018 года, К.А.Г. позвонил И.А.А. и попросил прибыть в офис, расположенный по адресу: <адрес>. Около 09 часов 00 минут 16 мая 2018 года И.А.А. встретился в офисе с К.А.Г., который сообщил, что принял решение о передаче денег в сумме 2 000 000 рублей ФИО1 для последующей передачи этих денег должностным лицам РУ ФСБ России. Примерно в 09 часов 30 минут в офис приехал ФИО1. К.А.Г. и ФИО1 стали выяснять отношения по бизнесу, затем К.А.Г. в присутствии И.А.А. передал ФИО1 деньги в размере 2 000 000 рублей. В ходе состоявшегося разговора, цель передачи денег К.А.Г. ФИО1 не озвучивалась, ФИО1 только сказал, что деньги предназначаются «людям». При этом К.А.Г. произвел аудиозапись разговора с ФИО1.

Судом исследована представленная стороной обвинения аудиозапись переговоров ФИО1, К.А.Г. и И.А.А. от 16 мая 2018 года, на которой зафиксирован разговор, в ходе которого ФИО1 и К.А.Г. высказывали взаимные претензии друг другу относительно своего участия в деятельности ООО «<данные изъяты>», ФИО1 настаивал на предоставлении ему официальных полномочий по управлению Обществом, а К.А.Г. выдвигал свои условия выполнения данных требований партнера. Аудиозапись содержит сведения о передаче К.А.Г. ФИО1 денежных средств в неопределенной сумме с предложением их пересчитать и посмотреть (т. 1 л.д. 124-126, 127-147, 149-150).

Факт нахождения ФИО1 в трудовых отношениях с ООО «<данные изъяты>» в период с 3 мая 2018 года по 2 октября 2018 года подтверждается копиями трудового договора № № от 3 мая 2018 года и приказом № № от 3 мая 2018 года, согласно которым генеральным директором ООО «<данные изъяты>» К.А.Г. ФИО1 был назначен на должность директора ООО «<данные изъяты>» без права подписи документов, касающихся финансовой деятельности, налоговой отчетности организации, изменений и дополнений в учредительные документы организации. Согласно приказу № № от 2 октября 2018 года генеральным директором ООО «<данные изъяты>» К.А.Г. ФИО1 уволен 2 октября 2018 года за прогулы (т. 1 л.д. 160-161, 162, 163).

По ходатайству обвинения судом были исследованы и проанализированы показания свидетеля К.А.В., который сообщил о том, что в сентябре 2018 году К.А.Г. пригласил его поработать в рамках гражданско-правового договора в ООО «<данные изъяты>», так как у данного Общества имелись проблемы и нужна была помощь человека, обладающего определенными связями, в том числе в правоохранительных органах, и опытом в сфере обеспечения корпоративной безопасности. От К.А.Г. свидетелю стало известно, что за пару лет до обращения к нему К.А.Г. был организован бизнес-проект ООО «<данные изъяты>» во главе с ФИО1, который позже пригласил туда К.А.Г. для финансирования проекта. В 2018 году ООО «<данные изъяты>» занималось модернизацией освещения на АО «<данные изъяты>». В процессе выполнения работ по договору с АО «<данные изъяты>» у К.А.Г., как у основного инвестора, и у И.А.А., отвечавшего за техническую часть реализации договора, возникло подозрение, что ФИО1 их использует и обманывает, в связи с чем они решили прекратить сотрудничество с ФИО1. Со слов К.А.Г. и И.А.А. свидетелю стало известно о том, что по устной договоренности между К.А.Г., ФИО1 и И.А.А.К.А.Г. осуществлял финансовое обеспечение выполнения работ по договору ООО «<данные изъяты>» с АО «<данные изъяты>», И.А.А. – техническое, а ФИО1 решал все проблемы, возникающие с реализацией договора, в том числе перед заключением договора уведомил И.А.А. и К.А.Г., что 20 % от прибыли после заключения данного контракта они должны передать через ФИО1 сотрудникам ФСБ. Поскольку никто точно не знал размер прибыли, которую получит ООО «<данные изъяты>» в результате выполнения договора с АО «<данные изъяты>» и сколько будет составлять 20% от прибыли, в мае 2018 года К.А.Г. в присутствии И.А.А. под аудиозапись, сделанную на телефон, отдал ФИО1 для передачи сотрудникам ФСБ 2 000 000 рублей. Свидетель сообщил, что, не смотря на предпринятые им меры, он не смог узнать, передал ли ФИО1 указанную сумму денег в качестве взятки должностным лицам ФСБ или оставил ее себе. Со слов К.А.Г. свидетелю известно, что К.А.Г. не имел задолженностей перед ФИО1, ФИО1 и К.А.Г. связывали только устные договоренности о разделе прибыли и обещания К.А.Г. ввести ФИО1 в штат ООО «<данные изъяты>», которые он (свидетель) посоветовал К.А.Г. нарушить. От потерпевшего свидетелю К.А.В. известно о незначительном доходе, все же полученном К.А.Г. от исполнения договора между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>».

Стороной обвинения представлена аудиозапись переговоров К.А.В. и ФИО1 о причинах передачи 16 мая 2018 года К.А.Г. денежных средств в размере 2 000 000 рублей ФИО1. На записи зафиксировано, что К.А.В. в разговоре с ФИО1 не отрицает участия ФИО1 в предприятии с К.А.Г. как партнера и роль ФИО1 как организатора проекта. Из обоюдного разговора следует, что у ФИО1 и К.А.Г. образовались как у партнеров сложные отношения, касающиеся раздела прибыли. ФИО1 не отрицает получение 2 000 000 рублей от К.А.Г., при этом ФИО1 излагает свою точку зрения о том, что партнеры оставили его в стороне от получения прибыли в проекте связанном с АО «<данные изъяты>». При этом из разговора следует, что официально он на предприятии оформлен не был, надеялся на порядочность партнеров. Кроме того, ФИО1 не отрицает, что при получении 2 000 000 рублей он обманул партнеров, поскольку понимал, что они обманули его и оставили без обещанных денежных средств (т. 2 л.д. 187-190, 191-204, 205-206).

Свидетель обвинения Ю.А.С. в судебном заседании сообщил, что в 2018 году являлся совладельцем фирмы «<данные изъяты>», которая работала по договору подряда с ООО «<данные изъяты>», устанавливало светильники в двух цехах на АО «<данные изъяты>». Договор подряда с ООО «<данные изъяты>» был заключен по инициативе ФИО1, который в тот период времени работал над реализацией договора с АО «<данные изъяты>» по модернизации верхнего освещения цехов и объектов АО «<данные изъяты>». Договор АО «<данные изъяты>» заключило с ООО «<данные изъяты>», директором которого являлся потерпевший К.А.Г., но фактическим создателем Общества и организатором его деятельности был ФИО1. Из показаний свидетеля следует, что ФИО1 познакомил его с К.А.Г. и И.А.А., представив их ему как партнеров по бизнесу, обеспечил заключение договора подряда с ООО «<данные изъяты>». Для осуществления работ по договору ООО «<данные изъяты>» с АО «<данные изъяты>» ФИО1 подыскал подрядчиков для выполнения работ в цехах АО «<данные изъяты>», организовал их встречу на общем собрании, снял для ООО «<данные изъяты>» офисное помещение, которого у организации не было, занял у свидетеля деньги, которые летом 2018 года вернул. Ю.А.С. несколько раз присутствовал на совещаниях ООО «<данные изъяты>», которые проводил ФИО1 по общим вопросам деятельности, Общество занималось только работами по замене освещения на заводе «<данные изъяты>», других проектов у общества не было. Фирмой свидетеля работы по договору подряда в цехах АО «<данные изъяты>» были выполнены, и ООО «<данные изъяты>» произвело полную оплату. От представителей АО «<данные изъяты>» и от ФИО1 свидетель осведомлен о том, что в процессе выполнения договорных обязательств между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>» в ООО «<данные изъяты>» начались разногласия, связанные с разделом прибыли. К.А.Г. хотел все забрать себе, хотя первоначально ФИО1 и К.А.Г. договаривались о равном разделе прибыли, прибыль ООО «<данные изъяты>» должна бала составить <данные изъяты> рублей. В дальнейшем инициативу по работе взял на себя К.А.Г., а ФИО1 был вытеснен из этого проекта, его «кинули», и свою долю от прибыли он не получил (т.2 л.д. 18-21).

Свидетель обвинения С.Д.А. сообщил, что он знаком с ФИО1 и К.А.Г.. ФИО1 характеризует как непорядочного человека, склонного к обману, так как все деловые предложения, которые поступали свидетелю от ФИО1 по совместному ведению бизнеса, реализованы не были. ФИО1 и К.А.Г., как руководители ООО «<данные изъяты>», обращались к нему с предложением выполнить ряд работ по модернизации верхнего освещения цехов и объектов АО «<данные изъяты>», однако при обсуждении стоимости выполнения данных работ они не достигли соглашения. Летом 2017 года К.А.Г. 3-4 раза переводил денежные средства в размере до 100 000 рублей для ФИО1 на банковскую карту С.Д.А.. Поступавшие на карту средства свидетель обналичивал и передавал ФИО1. В конце 2017 – начале 2018 года общение свидетеля с К.А.Г. и ФИО1 было прекращено. Свидетель не осведомлен о передаче К.А.Г. ФИО1 в мае 2018 года 2 000 000 рублей (т.2 л.д. 219-222).

Судом были исследованы и проанализированы показания свидетеля обвинения П.С.А., который сообщил о том, что работал в ООО «<данные изъяты>» в должности руководителя проектов по сбыту и ведущего руководителя проектов до 30 сентября 2019 года. С ФИО1 познакомился в связи с реализацией продукции светодиодных светильников. ФИО1 познакомил его с К.А.Г., который являлся директором организации, непосредственно осуществлявшей работы на объектах заказчиков, которым поставлялись светодиодные светильники ООО «<данные изъяты>». От ФИО1 никаких денег в счет оплаты работ, поставки товаров и прочих расходов, связанных с исполнением договоров между ООО «<данные изъяты>» и ООО «<данные изъяты>» не получал (т.2 л.д. 207-210).

Свидетель обвинения К.А.Н. сообщил, что в должности начальника энергомеханического управления АО «<данные изъяты>» работал с августа 2013 года до июля 2019 года. 14 марта 2018 года между АО «<данные изъяты>» и ООО «<данные изъяты>» был заключен договор №№, согласно которому ООО «<данные изъяты>» приняло на себя обязательства по модернизации верхнего освещения цехов и объектов АО «<данные изъяты>». Цена работы составила <данные изъяты> рублей. Процедура заключения данного договора была открытая и соответствовала всем требования действующего законодательства РФ. По итогам проведения закупочной деятельности закупочной комиссией АО «<данные изъяты>» было принято решение о заключении договора по модернизации верхнего освещения второго этапа АО «<данные изъяты>» между АО «<данные изъяты>» и ООО «<данные изъяты>», генеральным директором которого был потерпевший К.А.Г.. ФИО1 также работал в ООО «<данные изъяты>» заместителем директора, а затем – исполнительным директором. В период работы ФИО1 в ООО «<данные изъяты>» К.А.Н. с ним периодически до октября 2018 года встречался и общался по данному договору. О передаче К.А.Г. ФИО1 2 000 000 рублей свидетель не осведомлен (т. 1 л.д. 92-96, т. 2 л.д. 211-218).

Свидетель обвинения С.А.В., работающий главным специалистом по экономической безопасности ОАО «<данные изъяты>», в судебном заседании сообщил о своей неосведомленности о подробностях заключения договора по модернизации оборудования между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>».

Наличие договорных отношении между АО «<данные изъяты>» и ООО «<данные изъяты>» подтверждается представленной суду копией договора № № от 14 марта 2018 года, заключенного генеральным директором ООО «<данные изъяты>» К.А.Г. и заместителем генерального директора АО «<данные изъяты>» К.Д.А. Согласно договору ООО «<данные изъяты>» принимает на себя обязательства по модернизации верхнего освещения цехов и объектов АО «<данные изъяты>», а АО «<данные изъяты>» - оплатить стоимость данных работ в размере <данные изъяты> рублей (том 1 л.д. 235-244).

Допрошенный в судебном заседании свидетель защиты Г.Д.Ю. сообщил, что генеральным директором ООО «<данные изъяты>» являлся К.А.Г., который проживал в <адрес>, но фактически реальным руководителем Общества был ФИО1, который организовал всю работу по заключению и выполнению договора между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>». Именно по рекомендации Г.Д.Ю. ФИО1 подобрал подрядчиков для обеспечения исполнения договора с АО «<данные изъяты>». Также Г.Д.Ю. занимался подготовкой документов для получения ООО «СпецСтройМонтаж» лицензии ФСБ, поскольку реализация договора с АО «<данные изъяты>» была связана с допуском к государственной тайне. Свидетель сообщил, что ему за проделанную для ООО «<данные изъяты>» работу К.А.Г. не заплатил, хотя устная договоренность с К.А.Г. и ФИО1 об этом была. Письменный договор с Г.Д.Ю.К.А.Г. не подписал, откладывал этот вопрос. Свидетелю известно, что в процессе исполнения договора между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>» у К.А.Г. с ФИО1 возникли разногласия, связанные с разделом работы и прибыли. Ввиду этих разногласий ФИО1 был отстранен К.А.Г. от бизнеса и лишен своей доли прибыли. Также свидетелю известно, что ООО «<данные изъяты>» от исполнения договора с АО «<данные изъяты>» получило прибыль порядка <данные изъяты> руб. Идея проекта договора ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>» принадлежала ФИО1 и Г.Д.Ю..

Свидетель защиты Т.М.В. в судебном заседании пояснил, что в начале 2017 года к нему обратился ФИО1 по поводу поставщиков электротехнической продукции для ООО «<данные изъяты>», так как ФИО1 работал над проектом заключения этим Обществом договора с АО «<данные изъяты>». К работам по реализации указанного проекта, а именно к поиску и подбору поставщиков для ООО «<данные изъяты>» ФИО1 привлек Т.М.В. в 2018 году. Свидетель сообщил, что ФИО1 являлся идейным вдохновителем и организатором данного проекта, в 2017 году из своих средств оплачивал работу проектировщиков на стадии проектирования договора с АО «<данные изъяты>», но генеральным директором и единственным учредителем ООО «<данные изъяты>» был К.А.Г.. ФИО1 полностью доверял К.А.Г., с которым у него была устная договоренность о равном разделе между ними прибыли, полученной от реализации договора. Т.М.В. трижды присутствовал на совещаниях по реализации договора между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>», совещания проводили ФИО1 и И.А.А. в офисе ООО «<данные изъяты>», ФИО2 на совещаниях не было. К.А.Г. и ФИО1 пообещали свидетелю выплатить вознаграждение за оказанную им помощь в размере около 10 % суммы экономии от приобретения продукции, что составляло <данные изъяты> руб. Свидетель выполнил свою часть договоренности, но ООО «<данные изъяты>» с ним не рассчиталось. Осенью 2018 года ФИО1 сообщил Т.В.Н., что его уволили из ООО «<данные изъяты>», и обязательства перед свидетелем об оплате его работы он исполнить не сможет. Отношения между К.А.Г. и ФИО1 испортились из-за денег тогда, когда договор между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>» был заключен, ФИО1 организовал для ООО «<данные изъяты>» его исполнение и стал не нужен. Свидетель также от ФИО1 осведомлен о том, что К.А.Г. отдал по договоренности с последним ФИО1 2 000 000 рублей за проектные работы.

Судом исследован и проанализирован акт налоговой проверки № № от 25 сентября 2020 года. Из него следует, в ООО «<данные изъяты>» в 2018 году завышение расходов составило <данные изъяты> руб. По данным налоговой проверки налоговая база для целей налогообложения составила <данные изъяты> руб (т. 3 л.д. 137-191).

Сотрудник налоговой инспекции – специалист В.В.Н. сообщила, что суммы, указанные в акте налоговой проверки ООО «<данные изъяты>» как завышение расходов в размере около <данные изъяты> рублей, это по своей сути прибыль, то есть всего прибыль указанной организации в 2018 году составила около <данные изъяты> рублей. При этом, установить в каком месяце 2018 года была получена прибыль не представляется возможным.

Также судом исследованы и проанализированы представленные стороной обвинения:

- информация АО «<данные изъяты>», согласно которой ФИО1 по счету №№ совершал транзакции за период с 1 июля 2016 года по 24 апреля 2018 года, расходовал денежные средства на бытовые цели, а также осуществлял переводы денежных средств на банковские счета иных лиц на сумму, не превышающую <данные изъяты> рублей (т. 2 л.д. 171-179, 180-181);

- копия постановления о прекращении уголовного дела от 5 февраля 2019 года в отношении К.А.Г. по части 3 статьи 30, части 5 статьи 291 УК РФ по основанию, предусмотренному частью 2 статьи 28 УПК РФ, в связи с деятельным раскаянием (т.1 л. д. 246-249);

- справка о движении денежных средств по счетам ООО «<данные изъяты>», согласно которой генеральный директор К.А.Г. неоднократно начиная с 12 декабря 2016 года обналичивал денежные средства, поступающие на счета предприятия от ООО «<данные изъяты>» (т.1 л.д. 204-218);

- сведения МИФНС России № по <адрес> и <адрес> об отсутствии у ФИО1 с 19 апреля 2016 года каких-либо банковских счетов (т.2 л.д. 67-69);

- справки о доходах ФИО1 за 2016-2018 год, согласно которой его доход за указанное время не превысил <данные изъяты> рублей (т.2 л.д. 70-72,85-88);

- сведения отдела судебных приставов по <адрес>, согласно которым в производстве отдела судебных приставов находятся исполнительные производства в отношении ФИО1, имеющего непогашенную задолженность по взысканию: 1) в пользу ООО «<данные изъяты>» на сумму в <данные изъяты> рублей с 14 марта 2016 года; 2) в пользу <данные изъяты> в сумме <данные изъяты> рублей с 17 апреля 2014 года; 3) в пользу УФССП по <адрес><адрес> в сумме <данные изъяты> рублей с 28 июня 2019 года (т.2 л.д.90-107).

Судом исследованы и проанализированы представленные стороной защиты:

- созданные 19 марта 2018 года и 6 апреля 2018 года аудиозаписи разговора между ФИО1 и К.А.Н., в ходе которого К.А.Н. подтверждает, что И.А.А. хочет ФИО1 вывести из проекта и подталкивает к этому К.А.Г.; К.А.Н. подтверждает, что вся бизнес-идея по замене светодиодных ламп на АО «<данные изъяты>» бизнес-проект ФИО1 и К.А.Н.; ФИО1 сообщает К.А.Н. о невозможности им в сложившейся ситуации выполнить взятые обязательства перед заводом и корпорацией <данные изъяты> по реализации проекта замены светодиодных ламп, в связи с тем, что фактически лишен возможности контролировать финансы ООО «<данные изъяты>» и управлять всем производственным процессом в рамках ранее достигнутых с К.А.Г. договоренностей; ФИО1 сообщает о наличии разногласий между ним и К.А.Г. по управлению финансами ООО «<данные изъяты>», о своем недоверии К.А.Г., который не дает проверить ФИО1 понесенные организацией расходы в проекте; ФИО1 сообщает К.А.Н., что готов выйти из проекта, получив расписку с указанием, что ему выплатят 20% прибыли по данному проекту; К.А.Н. обсуждает с ФИО1 детали исполнения проекта, заказ светильников, их оплату, оплату труда работников (т. 2 л.д. 129-132, 133-142, 143-144);

- сведения АО «<данные изъяты>» с использованием сервиса <данные изъяты>, согласно которым ФИО1 по счету №№ совершал транзакции за период с 1 июля 2016 года по 24 апреля 2018 года, осуществляя переводы денежных средств (т. 2 л.171-179, 180-181).

Судебная коллегия, проверив материалы дела и обсудив доводы апелляционных жалобы и представления, находит оправдательный приговор суда законным и обоснованным.

Суд всесторонне, полно и объективно исследовал все обстоятельства дела, проверил и дал с соблюдением требований статей 87 и 88 УПК РФ правильную оценку всем перечисленным выше доказательствам стороны обвинения и защиты в их совокупности, с точки зрения относимости, допустимости, достоверности и достаточности для разрешения уголовного дела, при этом суд указал, по каким основаниям он принял одни доказательства и отверг другие.

Оснований сомневаться в судебной оценке доказательств, к чему по существу сводятся доводы апелляционных жалоб и представления, судебная коллегия не находит.

Вопреки доводам апелляционной жалобы потерпевшего у судебной коллегии не имеется оснований признавать показания свидетеля И.А.А. недопустимым доказательством, так как допрос свидетеля проведен судом в присутствии подсудимого ФИО1 и его защитника, с соблюдением требований статей 278 и 278.1 УПК РФ. Неявка потерпевшего, надлежащим образом извещенного о времени и месте судебного заседания, в судебное заседание не являлось препятствием допросу свидетеля. Аудиозапись допроса свидетеля в ходе судебного заседания соответствует содержанию протокола судебного заседания.

Тот факт, что судебная оценка доказательств, в том числе показаний свидетеля И.А.А., не совпадает с позицией стороны обвинения, не свидетельствует о нарушении судом первой инстанции требований уголовно-процессуального закона, не влечет недопустимости доказательств или их переоценку, не является основанием к отмене или изменению судебных решений.

Выводы суда о необходимости оправдания ФИО1 в совершении мошенничества, то есть хищения чужого имущества путем обмана и злоупотребления доверием, совершенного в особо крупном размере, в отношении К.А.Г. на сумму 2 000 000 рублей, судебная коллегия находит правильными, основанными на исследованных в судебном заседании доказательствах.

Судом установлено, что статус ФИО1 в ООО «<данные изъяты>» учредительными документами оформлен не был, и до мая 2018 года ФИО1 не имел официально оформленных трудовых отношений с ООО «<данные изъяты>» в связи с устной договоренностью об этом между ФИО1 и К.А.Г..

При этом сторонами обвинения и защиты не оспаривается, что ФИО1 являлся и признавался К.А.Г., И.А.А. и иными допрошенными в судебном заседании свидетелями партнером К.А.Г. в ООО «<данные изъяты>».

ФИО1 в судебном заседании настаивал, и потерпевший К.А.Г. не отрицал того, что ООО «<данные изъяты>» фактически было создано ФИО1 и юридически оформлено на К.А.Г. с устной договоренностью о разделе прибыли указанной организации между ними в равных долях. Сроки и порядок раздела прибыли, процедура защиты интересов ФИО1 и механизм истребования причитающейся ФИО1 части прибыли от деятельности данного Общества в случае недобросовестного поведения потерпевшего, оформленного единственным учредителем и генеральным директором ООО «<данные изъяты>», стороны не предусмотрели.

На основе анализа показаний оправданного ФИО1, потерпевшего К.А.Г., свидетелей И.А.А., К.А.В., К.А.Н., Ю.А.С., Г.Д.Ю. и Т.М.В., аудиозаписей переговоров между К.А.Г. и ФИО1, между К.А.В. и ФИО1, между ФИО1 и К.А.Н., бизнес-плана инвестиционного проекта модернизации верхнего освещения на АО «<данные изъяты>» судом объективно установлено, что К.А.Г. в ООО «<данные изъяты>» фактически руководил и принимал непосредственное участие в организации заключения и исполнения договора от ДД.ММ.ГГГГ между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>» на выполнение работ по модернизации верхнего освещения цехов и объектов АО «<данные изъяты>», принимал непосредственное участие в хозяйственной деятельности ООО «<данные изъяты>», в том числе в интересах ООО «<данные изъяты>» заказал и оплатил за счет своих средств подготовку компанией «<данные изъяты>» бизнес-плана инвестиционного проекта модернизации верхнего освещения на АО «<данные изъяты>», подыскал субподрядчиков, поставщиков для исполнения ООО «<данные изъяты>» обязательств по договору с АО «<данные изъяты>» и организовал их работу, при этом потерпевший К.А.Г. предоставлял ФИО1 письменные отчеты о финансовой деятельности ООО «<данные изъяты>». Данные обстоятельства не опровергаются показаниями свидетелей П.С.А., С.Д.А. и С.А.В.

Вопреки доводам апелляционных жалобы и представления судебная коллегия не усматривает оснований сомневаться в допустимости представленного суду стороной защиты бизнес-плана, подготовленного ООО «<данные изъяты>» 1 ноября 2017 года, в достоверности и актуальности сведений, изложенных в нем по состоянию на 1 ноября 2017 года. Факт изготовления данного бизнес-плана ООО «<данные изъяты>» именно по заказу ФИО1 подтвердили, помимо оправданного, свидетели Ю.А.С. и Т.М.В..

Доводы потерпевшего о фальсификации представленного бизнес-плана носят характер ничем не подтвержденных предположений, основанных на несогласии К.А.Г. с решением суда об оправдании ФИО1.

На основании показаний ФИО1, К.А.Г., свидетелей И.А.А., К.А.В., К.А.Н., Ю.А.С., Г.Д.Ю., анализа аудиозаписей разговоров К.А.Г. и ФИО1, К.А.В. и ФИО1, ФИО1 и К.А.Н. судом правильно установлено, что 16 мая 2018 года в ООО «<данные изъяты>» между К.А.Г. и ФИО1 существовал конфликт, возникший после заключения договора между ООО «<данные изъяты>» и АО «<данные изъяты>» и начала исполнения сторонами его условий. Данный конфликт был связан с разделом ФИО1 и К.А.Г. фактических и предполагаемых каждым из них доходов от совместной деятельности в ООО «<данные изъяты>».

Судом объективно установлен и не оспаривается ФИО1, потерпевшим К.А.Г. и свидетелем И.А.А. факт передачи 16 мая 2018 года в период с 9 часов до 16 часов в офисе ООО «<данные изъяты>» по адресу: <адрес> генеральным директором ООО «<данные изъяты>» К.А.Г. ФИО1 в присутствии И.А.А. денежных средств в размере 2 000 000 рублей.

ФИО1 на предварительном следствии и в суде давал последовательные неизменные показания о том, что деньги, переданные ему 16 мая 2018 года К.А.Г., он не похищал, считал выплатой части прибыли, причитающейся ему в качестве вознаграждения за участие в хозяйственной деятельности ООО «<данные изъяты>» и возмещения понесенных им ранее расходов по реализации совместных с К.А.Г. бизнес-проектов, которые были осуществлены ими совместно через фирмы ООО «<данные изъяты>» и ООО «<данные изъяты>» с АО «<данные изъяты>» и АО <данные изъяты>».

В соответствии с частью 4 статьи 14 УПК РФ, частью 4 статьи 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.

Бремя доказывания и опровержения доводов, приводимых стороной защиты, частью 2 статьи 14 УПК РФ возложено на сторону обвинения.

Согласно части 3 статьи 14 УПК РФ все сомнения в виновности обвиняемого (подсудимого), которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в пользу обвиняемого (подсудимого).

В ходе судебного разбирательства суду первой инстанции не предоставлено совокупности доказательств, которые бы объективно и без сомнений подтверждали совершение ФИО1 преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ, и опровергали его доводы.

Доводы апелляционных жалоб потерпевшего и апелляционного представления прокурора также не содержат данных, опровергающих выводы суда об отсутствии в действиях ФИО1 состава преступления.

Позиция ФИО1 не опровергнута доказательствами, представленными суду стороной обвинения, справедливо признана судом обоснованной, так как участие оправданного в деятельности ООО «<данные изъяты>», в том числе в исполнении обязательств по договору с АО «<данные изъяты>», и его право на получение вознаграждения в виде части прибыли от деятельности ООО «<данные изъяты>» по договору с АО «<данные изъяты>», подтверждается представленными суду доказательствами и не оспорена стороной обвинения.

Отсутствие у ФИО1 статуса учредителя ООО «<данные изъяты>» не опровергают позицию ФИО1 о том, что переданные ему К.А.Г. 2 000 000 рублей являлись частью обещанного ему потерпевшим вознаграждения за вклад в деятельность Общества.

Доводы прокурора и потерпевшего К.А.Г. о том, что деньги, переданные К.А.Г. ФИО1 16 мая 2018 года, не являлись вознаграждением ФИО1, так как выплаты по контракту с АО «<данные изъяты>» на счета ООО «<данные изъяты>» еще не поступили, прибыль от исполнения договора с АО «<данные изъяты>» еще не была получена ООО «<данные изъяты>», также не опровергают указанную выше позицию ФИО1, так как К.А.Г. и ФИО1 не были определены сроки и порядок раздела прибыли, механизм истребования причитающегося ФИО1 вознаграждения от участия деятельности данного Общества. Кроме того, отвергая данные доводы обвинения как несостоятельные, судебная коллегия принимает во внимание показания потерпевшего К.А.Г. о том, что в дальнейшем после поступления денежных средств на счета ООО «<данные изъяты>» по договору с АО «<данные изъяты>» потерпевший не выплатил ФИО1 иное вознаграждение от прибыли ООО «<данные изъяты>».

Доводы обвинения о том, что деньги, переданные К.А.Г. 16 мая 2018 года ФИО1, были личными денежными средствами К.А.Г., предназначавшимися в качестве взятки неким сотрудникам ФСБ, и не являлись финансами ООО «<данные изъяты>», также не опровергают показаний оправданного об отсутствии у него умысла на хищение чужого имущества.

Стороной обвинения суду не представлено доказательств, подтверждающих осведомленность оправданного о принадлежности денег именно К.А.Г., а не ООО «<данные изъяты>». Исследованная судом аудиозапись переговоров ФИО1, К.А.Г. и И.А.А. от 16 мая 2018 года сведений об осведомленности ФИО1 об этом не содержит. При этом из показаний потерпевшего и оправданного следует, что К.А.Г. не допускал ФИО1 к управлению и распоряжению денежными средствами ООО «<данные изъяты>», следовательно, ФИО1 не был осведомлен о движении денежных средств на счетах Общества.

Доводы обвинения о том, что 2 000 000 рублей, переданные ФИО1, потерпевший предназначал для дачи взятки сотрудникам ФСБ, не опровергают позицию оправданного о том, что полученные от К.А.Г. деньги он считал своим вознаграждением, на которое имел право в связи с участием в деятельности ООО «<данные изъяты>». Установление причин и обстоятельств совершения К.А.Г. преступления, предусмотренного статьей 291 УК РФ, вопреки доводам потерпевшего не входит в предмет доказывания по настоящему уголовному делу.

Проанализировав доказательства в их совокупности, судебная коллегия находит обоснованным вывод суда о том, что стороной обвинения не представлено доказательств, свидетельствующих о наличии в действиях ФИО1 состава преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ.

Поскольку безусловных доказательств вины ФИО1 стороной обвинения представлено не было, суд пришел к правильному выводу о том, что переданные потерпевшим К.А.Г. ФИО1 16 мая 2018 года денежные средства в размере 2 000 000 рублей не были похищены ФИО1, и справедливо постановил по делу в отношении ФИО1 оправдательный приговор, при этом не допустил формулировок, ставящих под сомнение невиновность оправданного.

Несогласие прокурора и потерпевшего с актом налоговой проверки деятельности ООО «<данные изъяты>» за период с 2016 года по 31 декабря 2018 года и пояснениями специалиста В.В.Н. не влияют на законность и обоснованность принятого судом решения об оправдании ФИО1, поскольку налоговые нарушения ООО «<данные изъяты>» не являются предметом доказывания по настоящему уголовному делу.

Как видно из протокола судебного заседания, судом было обеспечено равенство прав сторон, которым он, сохраняя объективность и беспристрастность, создал необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. Все представленные суду доказательства были исследованы, а заявленные ходатайства разрешены в установленном законом порядке.

С учетом изложенного, судебная коллегия считает состоявшееся по делу судебное решение законным и обоснованным, постановленным на всестороннем, полном и объективном исследовании всех обстоятельств дела, а доводы апелляционного представления и апелляционной жалобы - неубедительными.

Оправдательный приговор соответствует требованиям статей 303 - 306 УПК РФ, в нем указаны обстоятельства уголовного дела, установленные судом, основания оправдания подсудимого и доказательства, их подтверждающие, а также мотивы, по которым суд отверг доказательства, представленные стороной обвинения.

На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 389.13, 389.20, 389.28 УПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Приговор <данные изъяты> городского суда <данные изъяты> области от 23 декабря 2020 года в отношении ФИО1 оставить без изменения, а апелляционную жалобу потерпевшего К.А.Г. с дополнением и апелляционное представление государственного обвинителя Башурова Е.А. - без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в кассационном порядке, предусмотренном статьями 401.7 и 401.8 УПК РФ в Третий кассационный суд общей юрисдикции через суд первой инстанции в течение шести месяцев со дня вступления в законную силу приговора или иного итогового судебного решения, а осужденным, содержащимся под стражей, - в тот же срок со дня вручения ему копии такого судебного решения, вступившего в законную силу.

В случае пропуска срока кассационного обжалования или отказа в его восстановлении кассационная жалоба, представление подается непосредственно в Третий кассационный суд общей юрисдикции и рассматривается в порядке, предусмотренном статьями 401.10-401.12 УПК РФ.

Оправданный вправе ходатайствовать об участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий: С.Е. Титов

Судьи: А.А. Климова

А.Н. Лоскутов