Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании материалы уголовного дела по апелляционным жалобам осужденного ФИО1 и его защитника - адвоката Голикова А.Н. на приговор Шарьинского районного суда Костромской области от 04 декабря 2014 года, которым

ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ рождения, уроженец <данные изъяты>, ранее не судимый,

осужден:

по ст. 290 ч.6 УК РФ - к 8 годам лишения свободы со штрафом в размере <данные изъяты> с лишением права занимать должности на государственной службе в правоохранительных органах сроком на 3 года,

по ст. 285 ч.1 УК РФ - к 8 месяцам лишения свободы,

по ст. 286 ч.1 УК РФ - к 8 месяцам лишения свободы,

на основании ст. 69 ч.3 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно назначено 8 лет 2 месяца лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима со штрафом в сумме <данные изъяты> рублей с лишением права занимать должности на государственной службе в правоохранительных органах сроком на 3 года.

Заслушав доклад судьи Николаевой Е.И., мнение прокурора, полагавшего приговор суда законным и обоснованным, осужденного и его защитников, поддержавших доводы апелляционных жалоб, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Приговором суда Шаров признан виновным в том, что, занимая должность начальника МО МВД России <данные изъяты> и являясь должностным лицом- представителем власти, получил взятку в виде денег в особо крупном размере от учредителя оказывающего услуги по охранной деятельности ООО <данные изъяты> Ш. за совершение в пользу этого предприятия незаконных действий, а равно за общее попустительство по службе.

Шаров признан виновным и в злоупотреблении должностными полномочиями, совершенном из корыстной заинтересованности, а также в превышении своих должностных полномочий.

Преступления совершены в <данные изъяты> г.г. в <данные изъяты> при подробно изложенных в приговоре обстоятельствах.

В апелляционной жалобе (и дополнении к ней) осужденный ФИО1 просит приговор отменить, а его оправдать. Полагает, что приговор вынесен незаконно, поскольку:

доказательства по делу оценены судом исключительно в пользу обвинения,

поводом и основанием для возбуждения уголовного дела послужили результаты оперативно-розыскных мероприятий, которые были получены незаконным путем и должны быть признаны недопустимыми доказательствами. Так, прослушивание телефонных переговоров осуществлялось незаконно - на основании 3 постановлений судей Костромского областного суда, в тексте которых имеется ссылка на несуществующий закон об ОРД, так как в нем не указаны номер закона и дата его принятия. В постановлении судьи от ДД.ММ.ГГГГ о рассекречивании ранее вынесенных постановлений имеется ссылка на недействующую Инструкцию о порядке предоставления результатов ОРД от 17.04.2007 года, что является нарушением ст. ст. 75 и 186 УПК РФ и влечет признание доказательств недопустимыми,

в дело в качестве доказательства представлена аудиозапись переговоров в служебном кабинете начальника <данные изъяты> УМВД по Костромской области Т.., в то же время аудиозапись разговора процессуально не оформлялась, каких-либо документов, позволяющих проведение данного ОРМ, протоколов выдачи и сдачи аудиозаписывающей аппаратуры не составлялось, судебное разрешение на прослушивание этих переговоров отсутствует, что является нарушением закона и влечет недопустимость этого доказательства,

ДД.ММ.ГГГГ в отношении него сотрудниками <данные изъяты> УМВД РФ по Костромской области было вынесено постановление о проведении оперативного эксперимента, в котором отсутствуют указания на исполнителя данного мероприятия, на возможное привлечение к его проведению специалистов, на предмет и условия проведения эксперимента, что влечет незаконность указанного постановления,

ДД.ММ.ГГГГ сотрудники <данные изъяты> УМВД РФ по Костромской области Г. и Р., получив устное указание зафиксировать как можно больше нарушений в отношении сотрудников и самого предприятия <данные изъяты>, в нарушение положений ФЗ « О частной охранной и детективной деятельности», ФЗ «О защите прав юридических лиц» без обязательного в данных случаях распоряжения начальника УМВД России по Костромской области провели проверку деятельности указанного предприятия, по результатам которой составили акт и протокол об административном правонарушении в отношении заведомо невиновного директора предприятия З.. Таким образом, целью их действий было незаконное привлечение гражданина к административной ответственности, лишение его права на труд и дезорганизация работы предприятия, что противоречит требованиям ст. 5 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». Суд не дал оценки законности действия по организации и исполнению этой проверки, а вместо этого указал в приговоре, что благодаря его преступным действиям гражданин избежал административной ответственности, хотя он не был обязан привлекать невиновного к такой ответственности,

указаний уничтожать либо не рассматривать дело об административном правонарушении в отношении З. он никому не давал, сотрудник <данные изъяты> С. должен был в течение 48 часов передать протокол в отношении З. исполняющему обязанности начальника <данные изъяты> для принятия решения,

никаких негативных последствий в результате того, что невиновный З. не был привлечен к административной ответственности не наступило, аналогичная проверка предприятия <данные изъяты>», проведенная ДД.ММ.ГГГГ, была признана незаконной Арбитражным судом <данные изъяты> области, а постановление о привлечении по ее результатам З. к административной ответственности, вынесенное заместителем начальника <данные изъяты> М.., отменено <данные изъяты> районным судом,

в нарушение требований ст. 5 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» сотрудниками <данные изъяты> было дано заведомо незаконное указание - не контролировать принятие решения по материалу в отношении З. от ДД.ММ.ГГГГ, их действия являлись провокационными, а потому копии материалов дела об административном правонарушении в отношении З. подлежат исключению из объема доказательств по делу, как недопустимые,

при проведении оперативных экспериментов ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ сотруднику <данные изъяты> Г. выдавалась специальная звукозаписывающая аппаратура, при этом в протоколах выдачи и возврата этой аппаратуры указаны одни и те же понятые В. и И., его ходатайство о допросе этих лиц судом отклонено, в то время как в показаниях свидетелей Г., Р. и И.1 имеются противоречия по поводу обстоятельств выдачи и возврата аппаратуры. Подразделение <данные изъяты> не наделено в силу ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» правом использования специальных и иных технических средств, предназначенных для негласного получения информации. Соответственно, Г. не имел права использовать специальную аппаратуру, его участие в оперативном эксперименте документально никак не оформлено, а потому результаты этих экспериментов должны быть признаны недопустимыми. Кроме того, постановление о проведении оперативного эксперимента было вынесено в отношении него, а фиксировались действия сотрудников <данные изъяты> Б. и Ф.., что незаконно, на запись их разговоров также не было получено судебное разрешение,

в судебном заседании он дал показания о том, что у него с Ш. были долговые отношения, в середине <данные изъяты> года он дал в долг Ш. <данные изъяты> рублей, впоследствии Ш. ежемесячно отдавал ему долг разными суммами, в том числе несколько раз в этих целях он пользовался его банковской картой, в результате Ш. отдал ему долг в конце <данные изъяты> года. В нарушение ст. 75 УПК РФ суд не принял эти его показания, а признал допустимыми и достоверными его показания, данные при допросах в качестве подозреваемого ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ, хотя он не подтвердил эти показания в суде. Также суд не принял его пояснения о том, что первоначальные показания по делу были даны им в результате оказанного на него давления со стороны следователя Е. и сотрудников <данные изъяты>, в отсутствие адвоката, подписавшего протокол уже после окончания допроса. При этом суд не мотивировал в приговоре, почему он принял за основу эти его показания и отверг другие, сославшись на то, что он с жалобами на действия следователя и сотрудников полиции никуда не обращался. Однако, последнее обстоятельство не означает, что давление при допросах на него не оказывалось. Кроме того, в первоначальных его показаниях содержатся сведения о том, что он получал от Ш. взятку за общее покровительство по службе, а суд в приговоре этот признак из предъявленного ему обвинения исключил,

при допросе ДД.ММ.ГГГГ первоначально он давал следователю Е. правдивые показания о наличии между ним и Ш. долговых отношений, но впоследствии следователь оказал на него давление -ему было предъявлено обвинение по ст. 290 ч.6 УК РФ, следователь угрожал ему, что если он не подпишет тот протокол, которые составил следователь, то его возьмут под стражу, а его жену уволят с работы. Испугавшись, он был вынужден выполнить требования следователя. При допросе в судебном заседании Е. подтвердил, что подпись на копии постановления о привлечении его в качестве обвиняемого от ДД.ММ.ГГГГ принадлежит ему, но, заявив, что в этот день постановление ему - ФИО2- не предъявлялось, не смог объяснить, как у него оказалась его копия. Доводы Е. в судебном заседании о том, что указанное постановление было подготовлено им как проект для согласования с руководством не выдерживают критики, поскольку УПК РФ не предусматривает процедуры такого согласования постановления о привлечении в качестве обвиняемого. Также свидетели М., Г.1, С. сообщили в суде, что следователь Е. искажал в протоколах допросов содержание их показаний,

при оценке показаний Ш. суд не придал значения наличию в них ряда существенных противоречий: в части обстоятельств знакомства с ним, в части наличия у <данные изъяты> в <данные изъяты> года проблем и возникшей тогда угрозе лишения этого предприятия лицензии, в части дачи лично им - Шаровым в <данные изъяты> года рекомендаций по взятию под охрану дискотек в г. <данные изъяты>, в части обстоятельств их встречи ДД.ММ.ГГГГ у <данные изъяты>, в части обстоятельств составления и подписания представленного им - Шаровым - в судебное заседание договора займа. Показания Ш. об указанных, а также иных обстоятельствах не соответствуют другим доказательствам, что в целом свидетельствует о неправдивости показаний Ш.., но суд оценки этому не дал. В показаниях Ш. и Р.1 по поводу обстоятельств составления договора займа имеются существенные противоречия, свидетельствующие о том, что Р.1 давал в суде показания по просьбе Ш..,

факт того, что между ним и Ш. были долговые отношения подтверждается показаниями свидетелей З.1, Ф.1, С.1, Б., договором займа и распиской Ш. от ДД.ММ.ГГГГ, а также первоначальными показаниями последнего,

из показаний свидетелей Ш.1 и Н. следует, что им якобы было известно о состоявшейся между ним и Ш. договоренности о передаче денежных средств с использованием банковской карты. Но при этом в суде Ш.1 и Н. показали, что такую информацию примерно за месяц до возбуждения уголовного дела им сообщили сотрудники <данные изъяты> УМВД по КО. Н. утверждал, что у него вся информация со слов Ш.1, а Ш.1 указал, что про банковскую карту он знает от самого Ш.. Однако, Ш. в суде пояснил, что никогда и никому про наличие банковской карты не говорил. Доводы суда о том, что Ш. забыл о данных обстоятельствах, основаны на предположениях,

из показаний Ш.1 следует, что в <данные изъяты> года между ним - Шаровым и Ш.. в <данные изъяты> в г. <данные изъяты> состоялась встреча, в ходе которой Ш. просил его «загасить» <данные изъяты> и защитить его от фирмы <данные изъяты>», после которой Ш.1 повез Ш. домой и тот рассказал, что договорился с Шаровым в сумме <данные изъяты> рублей, а через несколько дней предлагал Ш.1 оформить на него банковскую карту. Указанные Ш.1 обстоятельства противоречат материалам дела, поскольку банковская карта на имя П. была открыта ДД.ММ.ГГГГ и находилась у Ш.. Соответственно, такой встречи и разговора не могло быть, факт этой встречи Ш. не подтвердил, а его - ФИО2- в то время вообще не было в г. <данные изъяты>,

из показаний Н. следует, что он в конце <данные изъяты> в <данные изъяты> встретил Ш. в состоянии опьянения и якобы слышал, как тот рассказывал кому-то, как хорошо решил вопрос с ним - Шаровым, говорил, что деньги можно передавать не из рук в руки, а открыв банковскую карту на своего человека. Но перед этим за несколько дней Ш.1 рассказывал Н., что Ш. предлагал ему оформить на него банковскую карту, но тот отказался. Этих событий быть не могло, карта на имя П. была открыта уже ДД.ММ.ГГГГ, Ш.1 об этом не знал и поэтому не мог сказать Н., ни Ш.1 ни Н. не смогли точно назвать источники своей осведомленности, а потому их показания должны быть исключены из числа доказательств как недопустимые,

сопоставляя протоколы соединений телефонного номера, зарегистрированного на <данные изъяты> и обстоятельства снятия денежных средств с банковской карты на имя П., суд пришел к выводу, что он имел реальную возможность снимать денежные средства по карте как в банкомате в <данные изъяты>, так и в <данные изъяты>, а также расплачиваться ею за покупку в <данные изъяты>. Однако иметь реальную возможность и снимать денежные средства - разные понятия. Кто именно снимал денежные средства с карты по делу не установлено, но тем не менее ему вменена вся сумма - <данные изъяты> рублей, хотя он пользовался картой всего несколько раз - находясь в <данные изъяты> снял с карты <данные изъяты> рублей, в <данные изъяты> года снял <данные изъяты> и <данные изъяты> рублей, а также в <данные изъяты> года снял с нее <данные изъяты> рублей, и ДД.ММ.ГГГГ вместе с Ш. заправлялся на <данные изъяты> в <данные изъяты>, расплатившись картой. Все указанные суммы он снял с карты в счет возврата Ш. долга, других денег с карты не снимал и материалами дела это не опровергнуто: видеозаписи с банкоматов в деле не представлены, банковская карта все время находилась у Ш., он может говорить все, что угодно, но была изъята карта следователем именно у него. Несмотря на указанное суд квалифицировал его действия по ч.6 ст. 290 УК РФ,

видеоматериалы с банкомата за период расходных операций по карте П. представлены в дело в нарушение Федерального закона «О банковской деятельности» без соответствующего запроса должностных лиц, а по собственной инициативе <данные изъяты>», что является незаконным, а потому эти материалы подлежат исключению из числа доказательств,

сотрудникам <данные изъяты> С. и Ф. о лояльном отношении к каким-либо проверкам он не давал, их показания об обратном не соответствуют материалам дела, не обещал он подобного отношения и Ш. несмотря на их дружеские отношения. Согласно материалов служебной проверки за период его работы в должности начальника <данные изъяты> в отношении <данные изъяты> составлено <данные изъяты> протоколов по ч.4 ст. 20.16 КоАП РФ, это треть всех протоколов, составленных по этой статье отделом. В деле не представлены графики проверок <данные изъяты> на территории <данные изъяты>, что свидетельствует о том, что С. и Ф. действовали по своему усмотрению, проверки <данные изъяты> проводились, протоколы составлялись. При таких обстоятельствах следует признать, что им не выполнялись условия якобы достигнутой с Ш. договоренности, а потому суд необоснованно не обсудил вопрос о квалификации содеянного как мошенничества,

заявление Ш. от ДД.ММ.ГГГГ о даче взятки не может быть признано добровольным, поскольку о даче взятки на тот момент стало известно органам власти, а потому Ш. должен быть привлечен к уголовной ответственности и не может быть по делу свидетелем,

свидетельством отсутствия с его стороны попустительства в отношении предприятия <данные изъяты> являются факты привлечения директора предприятия С. к административной ответственности в <данные изъяты> года, С. в суде пояснил, что он никаких указаний в отношении этих материалов не давал. Комментарии свидетеля Ф. о причинах, в силу которых З. в данных случаях понес административную ответственность, некомпетентны,

отсутствие сведений о даче денежных средств в долг Ш. в справке о его доходах суд неверно истолковал как свидетельство отсутствия у него долговых отношений. В действительности он просто не придал этому значения, так как к тому моменту прошел значительный промежуток времени, к тому же в справках о доходах Ш. таких сведений тоже нет,

судом неверно определено место окончания совершения получения взятки. В данном случае моментом окончания этого преступления не может являться момент перечисления денег на банковскую карту, поскольку эта карта ему не принадлежала. С учетом этого моментом окончания преступления следовало бы считать момент снятия денежных средств с банковской карты, что имело место в <данные изъяты> в <адрес> Эта территория юрисдикции <данные изъяты> районного суда г. <данные изъяты>, а не <данные изъяты> районного суда <данные изъяты> области, который рассмотрел уголовное дело с нарушением правил подсудности,

при предоставлении результатов ОРД следователю сотрудниками <данные изъяты> были нарушены требования ст. 11 ФЗ «Об оперативно- розыскной деятельности» и Инструкции о порядке предоставления таких результатов от ДД.ММ.ГГГГ. Эти результаты представлены не уполномоченным на осуществление ОРД должностным лицом, таким лицом является только <данные изъяты> или <данные изъяты>, а результаты представлены <данные изъяты> Е.1 и не в виде рапорта, как то предусмотрено законом, а в виде сообщения,

не совершал он и превышения должностных полномочий, поскольку никаких указаний <данные изъяты> Б.1 о фиктивном направлении материалов проверок по ст. 186 УК РФ по территориальности не давал, а самих материалов у Б.1 не брал. Считает, что сотрудники названного отдела его оговорили, чтобы самим избежать уголовной ответственности. Б.1 сам давал своим подчиненным К. и Б.2 указания по собиранию материалов, передавали они эти материалы Б.1, а не ему, что Б.1 делал впоследствии с этими материалами К. и Б.2 не знают, статистическими данными о работе отдела полиции они не владеют и не могли в суде объяснить, почему давали показания о том, что нераскрытие <данные изъяты> уголовных дел негативно отразится на результатах работы отдела,

Б.1 дал показания о том, что он давал ему указания о направлении каждого материала по территориальности, а К. сообщил, что такие указания ему были переданы только по <данные изъяты> материалу, сотрудник <данные изъяты> П. в суде пояснил, что Б.1 всегда давал указания от собственного имени. Свидетели из числа сотрудников <данные изъяты> Б., П.1, В.1 сообщили, что на совещаниях Б.1 всегда сам докладывал, что материалы по «фальшивкам» будут направлены по территориальности и ему никто никаких указаний на этот счет не давал,

Б.1 утверждал, что все материалы на отправку в секретариате отмечал сам лично, а Б.2 и К. показали, что они сами регистрировали эти материалы у М.1. В то же время М.1 регистрацией данных материалов лично не занималась, ее показания в суде надуманы, а в ходе следствия - противоречивы, она подвергалась воздействию со стороны сотрудников <данные изъяты>, в журналах регистрации исходящей корреспонденции не ее почерк, этим занималась делопроизводитель С.2., а в дальнейшем З.1. С.2 же в судебном заседании подтвердила, что все материалы, прошедшие у нее регистрацию, были направлены по назначению, включая и те материалы, которые она иногда возвращала сотрудникам <данные изъяты> на доработку,

отсутствие талонов-уведомлений само по себе не дает оснований утверждать, что материалы проверок никуда не направлялись, они просто могли быть там не зарегистрированы. Из представленных <данные изъяты> сведений следует, что из <данные изъяты> направленных по территориальности материалов по ст. 186 УК РФ только по одному вернулся талон-уведомление,

Б.1 утверждал, что его - ФИО2- заместитель Б. знал о том, что материалы проверок по ст. 186 УК РФ никуда не направлялись и в его - ФИО2- отсутствие сам давал такие указания, однако Б. в суде данные обстоятельства отрицал, а значит Б.1 врет. За время его отпуска с <данные изъяты> по <данные изъяты> 2012 года в подразделении <данные изъяты> находилось <данные изъяты> материала проверки по ст. 186 УК РФ, эти материалы К. направил по территориальности, он этих материалов видеть не мог, Б. никаких указаний по ним не давал, но тем не менее этих материалов нет. Последний такой материал был направлен в <данные изъяты> в <данные изъяты> года, когда он уже был отстранен от занимаемой должности, талона-подтверждения на этот материал также нет. Все это свидетельствует о том, что сотрудники <данные изъяты> действовали по собственной инициативе и у них имелся свой интерес их показания в суде противоречат и статистическим сведениям, представленным <данные изъяты>. Из их показаний следует, что в производстве у К. за все время работы имелось <данные изъяты> материала проверки по ст. 186 УК РФ, а у Б.2 - <данные изъяты>, эти материалы они передали Б.1 и что с ним стало, не знают. Согласно статистическим данным, всего в производстве этого отдела находилось <данные изъяты> материалов по ст. 186 УК РФ, которые направлены по территориальности, из них у Б.2 - <данные изъяты>, а у К. - <данные изъяты>, всего без талонов-уведомлений направлено <данные изъяты> материалов, а не <данные изъяты> как утверждали свидетели. Фактически все его обвинение по ст. 286 УК РФ построено лишь на показаниях Б.1, больше прямых свидетелей обвинения нет. Он же утверждает, что Б.1 говорит неправду, а потому в силу принципа презумпции невиновности все сомнения должны быть истолкованы в его пользу,

суд назначил ему несправедливое, чрезмерно суровое дополнительное наказание в виде штрафа в размере <данные изъяты> рублей, не обсудил возможность его исполнения, не учел его имущественное положение, возможность получения им заработной платы или иного дохода,

суд необоснованно не учел в качестве смягчающего наказание обстоятельства наличие у него на иждивении престарелой матери, необоснованно сославшись на то, что он с ней не проживал. Однако, он регулярно приезжал к ней и оказывал ей необходимую помощь.

Адвокат Голиков А.Н. в апелляционной жалобе ссылается в основном на те же самые обстоятельства, которые указаны в апелляционной жалобе осужденным, также просит ФИО2 оправдать. Помимо этого защитник также обращает внимание на то, что:

Шаров в <данные изъяты> года находился в очередном отпуске, а потому не мог быть привлечен к уголовной ответственности по ст. 285 ч.1 УК РФ как должностное лицо,

вывод суда о том, что взятка была получена Шаровым за общее попустительство по службе, которое выражалось как в укрытии административных правонарушений, совершенных сотрудниками <данные изъяты>», так и в прекращении или уменьшении количества проверок указанного предприятия в будущем и создании благоприятных условий для деятельности данной коммерческой структуры основан на предположениях, поскольку Ш. в суде пояснил, что он не знал и не понимал, за что он платит деньги ФИО2,

статистические данные о проводимых проверках предприятия <данные изъяты> объективно подтверждают отсутствие какого-либо вмешательства в решение этого вопроса ФИО2. Выводы суда об обратном основаны лишь на необъективных показаниях сотрудников <данные изъяты> С. и Ф., которые дали выгодные обвинению показания, сами опасаясь привлечения к ответственности,

суд необъективно оценил показания свидетеля П.2 - сотрудника <данные изъяты>», которая пояснила, что проводила несколько проверок <данные изъяты>», виновные лица были привлечены к административной ответственности, а Шаров ей при этом никаких указаний не давал,

суд также не придал значения тому, что директор <данные изъяты> З. в <данные изъяты> года был привлечен к административной ответственности. Вывод суда о том, что это состоялось только потому, что проверка проводилась совместно с прокуратурой несостоятелен, поскольку в данном случае прокуратура проверяла вопросы о выплате заработной платы сотрудникам предприятия, а не вопросы оборота спецсредств - их проверяли сотрудники полиции,

суд также не придал значения тому, что П., внося деньги на банковскую карту, указывала цель внесения - погашение кредиторской задолженности. Сотрудник <данные изъяты> К.1 показала, что указание на цель внесения денежных средств осуществляется исключительно по воле клиента. В связи с этим можно сделать вывод, что Ш. инструктировал свою дочь П., что данные денежные средства идут в погашение кредитной задолженности, что объективно подтверждает наличие долговых обязательств между Ш. и Шаровым,

свидетели Ш.1 и Н. необъективны по причине личных неприязненных отношений с Ш., с ними также активно и подробно беседовали сотрудники <данные изъяты>, они оба были проинструктированы, какие должны дать показания на следствии и в суде, из неприязнь перешла и к ФИО2, так как их почему-то убедили, что Шаров имеет отношение к решениям, принятым в отношении <данные изъяты>, где они оба были в разное время учредителями. Суд не дал оценки показаниям Ш. в той части, что фактически <данные изъяты> принадлежал ему,

вывод суда о том, что конкретные действия ФИО2 в отношении <данные изъяты> на момент принятия взятки могли и не оговариваться, а могли оговариваться как вероятные, возможные в будущем, противоречит ст. 14 УПК РФ, поскольку вероятностные выводы о будущем поведении должностного лица не могут быть положены в основу обвинительного приговора,

в отношении Ш. вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, согласно которому никто никому взятку не передавал. Последующее обвинение ФИО2 в получении взятки является незаконным, поскольку согласно названному постановлению взятка ему не передавалась. Суд же необоснованно уклонился от оценки процессуального статуса Ш. по делу, к тому же в материалах дела имеется протокол допроса Ш.., где он пояснял о наличии долговых отношений с Шаровым. Такая позиция Ш. по делу исключает возможность объективно опровергнуть доводы ФИО2 о невиновности,

обвинение ФИО2 по ст. 286 ч.1 УК РФ основано исключительно на показаниях Б.1, которые не подтверждены другими доказательствами и не могли быть положены в основу осуждения ФИО2, вина ФИО2 в совершении этого преступления не доказана,

суд необоснованно оставил под арестом земельный участок, приобретенный Шаровым в браке с Т. и являющийся их совместной собственностью, наложение ареста на этот земельный участок ограничивает права другого собственника.

В возражениях на апелляционные жалобы государственный обвинитель - заместитель <данные изъяты> прокурора Б.3 считает их доводы несостоятельными, просит приговор суда оставить без изменения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционных жалоб и возражений, судебная коллегия оснований для отмены или изменения приговора суда не усматривает.

Фактические обстоятельства дела установлены судом правильно, выводы суда предположительными не являются, основаны на совокупности исследованных в судебном заседании допустимых доказательств, содержание которых полно и правильно изложено в приговоре, действиям осужденного дана правильная юридическая оценка, нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену приговора, по делу не допущено.

Вина ФИО2 в получении взятки подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств, и прежде всего, показаниями свидетеля Ш. пояснившего в суде о передаче ФИО2 взятки в соответствии с установленными судом обстоятельствами совершения этого преступления.

Проверка законности постановления следователя об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Ш. выходит за пределы судебного разбирательства по настоящему уголовному делу. Освобождение Ш. от уголовной ответственности за дачу взятки само по себе не влечет освобождение от такой ответственности ее получателя - ФИО2.

Вопреки доводам жалоб суд не уклонялся от обсуждения процессуального статуса по делу Ш.. Ш. по уголовному делу в отношении ФИО2 является свидетелем и являлся бы таковым даже в случае возбуждения в отношении него уголовного дела по ст. 291 УК РФ, поскольку статьей 153 УПК РФ основания для соединения такого уголовного дела в одно производство с уголовным делом в отношении ФИО2 не предусмотрены. Именно в качестве свидетеля Ш. и был допрошен по настоящему делу, перед началом допроса ему разъяснялась ст. 51 Конституции РФ, он допрашивался в судебном заседании в присутствии приглашенного им адвоката.

Показания Ш., признанные судом первой инстанции достоверными, вопреки доводам жалоб объективно подтверждаются иными доказательствами по делу.

Так, по делу доказано, что никаких долговых отношений между Шаровым и Ш. не существовало, а, перечисляя ежемесячно на переданную ФИО2 банковскую карту сумму свыше <данные изъяты> рублей Ш. таким образом передавал начальнику <данные изъяты> ФИО2 взятку.

Об этом, в частности в судебном заседании пояснил сам Ш.

Шаров при допросах в качестве подозреваемого ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ, а также в ходе очной ставки с Ш. ДД.ММ.ГГГГ признавал, что он получал денежные средства по банковской карте, указывая различные поводы для этого: то за помощь в решении проблем предприятия Ш. <данные изъяты> с конкурентами либо бандитами, в том числе с использованием служебных полномочий, то в качестве добровольной материальной благодарности за его советы, консультации и предоставляемую им информацию, то в качестве кратковременных займов. Однако, сведений о том, что таким образом Ш. возвращал ему взятые в <данные изъяты> года в долг <данные изъяты> рублей Шаров в ходе проводимых с ним следственных действий вплоть до <данные изъяты> года не сообщал.

У суда не имелось оснований для признания недопустимыми протоколов допросов ФИО2 в качестве подозреваемого и обвиняемого. То обстоятельство, что изложенные в них показания Шаров не подтвердил в ходе судебного заседания, само по себе не является основанием для их исключения, поскольку в силу п.1 ч.2 ст. 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам относятся только те из неподтвержденных подсудимым в суде показаний, которые были даны им в ходе предварительного расследования в отсутствие защитника.

В каждом из допросов ФИО2 в ходе следствия участвовал адвокат, при чем начиная с ДД.ММ.ГГГГ - исключительно адвокаты, приглашенные самим Шаровым, все протоколы допросов подписаны Шаровым без каких-либо оговорок.

Доводы ФИО2 об оказании на него давления со стороны следователя Ш. и сотрудников <данные изъяты>, а также о неточных записях следователем его показаний не выдерживают критики и правильно отвергнуты судом. Шаров более <данные изъяты> лет проработал в органах внутренних дел, в том числе в составе <данные изъяты>, с <данные изъяты> года возглавлял один из крупнейших отделов внутренних дел области, вследствие чего в полной мере понимал значение его показаний для разрешения гораздо более существенного, нежели указанные им последствия воплощения угроз со стороны следствия, вопроса об исходе возбужденного в отношении него уголовного дела о совершении особо тяжкого должностного преступления.

. Ссылка ФИО2 на то, что ДД.ММ.ГГГГ следователем ему было предъявлено обвинение, не нашла подтверждения в ходе судебного разбирательства. Представленная Шаровым в суд копия постановления следователя о привлечении его в качестве обвиняемого от ДД.ММ.ГГГГ не может являться подтверждением предъявления ему обвинения в этот день, поскольку в материалах дела как подобное постановление, так и вообще какие-либо иные сведения о его предъявлении ФИО2 ДД.ММ.ГГГГ (в том числе соответствующие заявления, замечания допрашивавшегося в этот день и многократно позже именно в качестве подозреваемого ФИО2) отсутствуют.

Кроме того, само по себе предъявление ФИО2 указанного обвинения, если бы оно и имело место в действительности, никак не могло свидетельствовать об оказании следователем на него давления. Вопреки доводам ФИО2 о том, что следователь обещал ему квалифицировать его действия как «незаконную коммерческую деятельность», Шаров был уведомлен о возбуждении в отношении него уголовного дела именно по признакам преступления, предусмотренного ст. 290 УК РФ, а впоследствии перед началом каждого допроса в качестве подозреваемого ему разъяснялось, что подозревается он именно в совершении такого преступления.

Доводы защиты о том, что Шаров сообщал о существовании долга ДД.ММ.ГГГГ в ходе служебной проверки, проводившейся сотрудниками <данные изъяты> (т<данные изъяты>), как свидетельство существования этого долга и оказанного на ФИО2 следствием давления принять нельзя.

Тактика поведения подозреваемого и обвиняемого в ходе предварительного расследования избирается им самим, однако следствию Шаров не сообщал о существовании у Ш. перед ним долга не только ДД.ММ.ГГГГ, но и в ходе последующих неоднократных допросов, проводившихся в том числе и после избрания в отношении него судом меры пресечения в виде заключения под стражу, чем со слов ФИО2 ему и угрожал следователь. Вместе с тем, если при допросе ДД.ММ.ГГГГ Шаров действительно дал показания о существовании между ним и Ш. долговых отношений, то именно эти его показания и были занесены следователем в протокол.

Кроме того, сам Шаров в дальнейшем, в частности, в судебном заседании, не подтвердил сообщенные им в ходе служебной проверки сведения, о том, что с помощью банковской карты Ш. вернул ему всю сумму долга, заявив, что долг ему Ш. возвращал наличными, а картой он пользовался всего несколько раз и полученные по ней деньги впоследствии сам возвращал Ш.

Каких-либо выводов о существовании долговых отношений между Шаровым и Ш. в заключении служебной проверки вопреки доводам защиты не содержится, в нем лишь изложено содержание полученных в ходе проверки объяснений. Документом, подтверждающим существование указанных отношений между Шаровым и Ш., заключение служебной проверки являться не может.

Изложенное в целом свидетельствует о том, что Шаров в ходе следствия показания давал самостоятельно, без какого бы то ни было давления со стороны. При этом ничто не мешало ФИО2 в случае существования в действительности у него с Ш. долговых отношений сообщить об этом уже на начальном этапе следствия, более того, именно Шаров как никто другой был заинтересован сделать это сразу, не откладывая сообщение столь существенных оправдывающих его сведений на более последующие стадии производства по делу. Однако, Шаров этого не сделал, что указывает на надуманность существования у Ш. перед ним долга.

Не являются подтверждением наличия у Ш. перед Шаровым долга и показания Ш., данные им при допросе ДД.ММ.ГГГГ, которые оглашены в заседании суда апелляционной инстанции по ходатайству защиты. В ходе этого допроса Ш. пояснил, что примерно в <данные изъяты> году в г. <данные изъяты> познакомился с Шаровым, с которым у него в дальнейшем сложились дружеские отношения. Ему известно, что в <данные изъяты> году Шаров стал <данные изъяты> в г. <данные изъяты>, в это время они дружили, но он никогда не обращался к ФИО2 за какой-либо помощью по службе. В <данные изъяты> года у него возникли финансовые сложности при строительстве дома, он поинтересовался у ФИО2, не знает ли он кого-то, кто мог бы дать ему в долг <данные изъяты> рублей. Шаров сказал, что сам может дать ему деньги в долг с условием их возврата до ДД.ММ.ГГГГ. После этого они приехали в квартиру ФИО2 в г. <данные изъяты> и там в присутствии его жены, жены ФИО2 и других его родственников Шаров передал ему деньги, о чем они составили договор и расписку. Они договорились с Шаровым, что деньги он - Ш. - будет возвращать ему через банк, поскольку и ему и ФИО2 такой способ расчета был наиболее удобен ля того, чтобы не носить с собой крупные денежные суммы. Для этого он попросил свою дочь П. оформить на свое имя карту в <данные изъяты>», что та и сделала. Он в свою очередь передал карту ФИО2. В дальнейшем он ежемесячно отдавал П. деньги по <данные изъяты> рублей, а в последнее время - по <данные изъяты> рублей. К настоящему времени он полностью отдал ФИО2 все деньги, а потому Шаров вернул ему банковскую карту. Он никогда не обращался к ФИО2 за какой-либо помощью в деятельности <данные изъяты>, в том числе и <данные изъяты> года по вопросу привлечения директора предприятия З. к административной ответственности. Никаких денег в качестве взятки он ФИО2 не передавал ( т.1 л.д.235-239).

В судебном заседании Ш. показывал, что дал такие показания следствию, следуя достигнутой с Шаровым ДД.ММ.ГГГГ при встрече у <данные изъяты> договоренности, действительности эти его показания не соответствуют.

О недостоверности приведенных показаний Ш. на следствии свидетельствуют и те обстоятельства, что допрошенные по делу в качестве свидетелей Т. и Ш. - супруги ФИО2 и Ш. соответственно, которых Ш. при допросе указал как очевидцев передачи ему Шаровым денег, показали, что никогда не были свидетелями таких событий.

Опровергнуты по делу и изложенные Ш. в ходе этого допроса заявления о том, что он <данные изъяты> года не обращался к ФИО2 по вопросу привлечения директора <данные изъяты> З. к административной ответственности.

Не согласуются с этими показаниями Ш., как и в целом с версией ФИО2 о возврате ему Ш. долга в сумме <данные изъяты> рублей и те установленные судом обстоятельства, что Ш. перечислил на банковскую карту сумму, превышающую <данные изъяты> рублей, а Шаров соответственно снял с карты сумму, также превышающую сумму якобы имевшегося у Ш. перед ним долга. О том, что возвращение долга Ш. предполагалось с какими-либо процентами, премиями никто из участников процесса никогда не пояснял, отсутствуют такие сведения и в представленных Шаровым только в судебное заседании копиях договора займа и расписки Ш..

По мнению судебной коллегии, суд дал правильную оценку обстоятельствам появления в распоряжении ФИО2 названных копий договора и расписки, обоснованно признав, что доказательством существования долговых отношений между Шаровым и Ш. они являться не могут и были составлены по просьбе ФИО2 после возбуждения уголовного дела. Оснований для иной оценки указанных обстоятельств, в том числе по причинам, изложенным в апелляционной жалобе осужденным, не имеется.

Также суд дал правильную оценку показаниям свидетелей Ф.1, С.1 и З.1, которым о передаче Шаровым денег в долг Ш. по-существу ничего не известно.

Доводы защиты о том, что при зачислении денег на карту П. в ряде случаев указывала на основание зачисления - погашение кредитной задолженности, не может свидетельствовать о том, что эти деньги предназначались для возврата долга ФИО2 и тем более о том, что П. об этом знала. Судом установлено, что фактически деньги со счета снимал Шаров, который кредитором Ш. не являлся. Такие доводы защиты противоречат и собственным показаниям ФИО2, утверждавшего в суде, что банковская карта не предназначалась для возвращения ему долга.

Подтверждением отсутствия у ФИО2 в <данные изъяты> году долговых отношений с кем-либо является и представленная им справка о доходах, об имуществе и об обязательствах имущественного характера федерального государственного служащего за <данные изъяты> год, в которой нет никаких сведений о срочных обязательствах финансового характера (займы, кредиты). В то же время, если бы Шаров в действительности с <данные изъяты> года являлся кредитором Ш. и одновременно должником З.1, у которого он, как утверждал, занял <данные изъяты> рублей для Ш., то сведения об этом займе и кредите должны быть указаны в справке, поскольку эти обязательства, судя по утверждению ФИО2, на ДД.ММ.ГГГГ прекращены не были, а указанию в справке подлежали существующие на отчетную дату названные обязательства на сумму, превышающую 100- кратный размер минимального размера оплаты труда ( т. л.д.230-238).

Доводы ФИО2 в суде о том, что он не включил указанные сведения в справку, поскольку это законные деньги его семьи, абсурдны, поскольку сведения о других законных доходах и имуществе (размере заработной платы, сумме, вырученной от продажи автомашины и т.д.) Шаров в справку включил, а получение незаконных доходов лицами, занимающими должности в государственных правоохранительных органах, вообще не предполагается. В отличие от ФИО2, Ш. лицом, занимающим такую должность, не является и не обязан отчитываться перед государством о своих срочных финансовых обязательствах.

Нет никаких сомнений и в том, что никто другой кроме ФИО2 денежные средства с банковской карты на имя П. не снимал. Вывод суда об этом основан на совокупности следующих обстоятельств:

свидетель Ш. показал, что банковскую карту, оформленную на имя своей дочери П. он сразу вместе с пин-кодом передал ФИО2 и до <данные изъяты> года картой пользовался только Шаров, ни он (Ш.), ни члены его семьи никогда денежных средств с карты не снимали, П. лишь ежемесячно в отделении <данные изъяты>» в г. <данные изъяты> вносила по его поручению на карту деньги в сумме от <данные изъяты> до <данные изъяты> рублей. В этой части показания Ш. подтвердили все допрошенные в суде свидетели из числа членов его семьи, на первоначальном этапе предварительного следствия Шаров и сам не отрицал, что картой пользовался только он, получая таким образом от Ш. вознаграждение за свои услуги;

снятие денежных средств по карте происходило ежемесячно по мере их поступления на счет и в абсолютном большинстве случаев - в банкоматах <данные изъяты>», находящихся в г. <данные изъяты> (в основном, в банкомате по адресу <адрес>). В этой связи предположения ФИО2 о том, что снимать деньги с карты мог Ш. или члены его семьи, представляются абсурдными. Ш. и его близкие проживают в г. <данные изъяты> и не имели поводов через несколько дней после зачисления денег на банковскую карту приезжать за несколько сотен километров в г. <данные изъяты>, чтобы снять только что внесенные на карту деньги. В отличие от Ш. и членов его семьи, семья ФИО2, как и он сам проживают в <данные изъяты>, Шаров утверждал, что он регулярно приезжал в г. <данные изъяты> на выходные и при любом ином удобном случае. На банкомат по адресу <адрес>, как на основное место снятия им денег по банковской карте, Шаров указывал и в своих первоначальных показаниях на следствии;

приведенный в приговоре сравнительный анализ мест расположения банкоматов и сведений о местах расположения базовых станций, через которые в дни проведения расходных операций по банковской карте на имя П., происходили соединения абонентов с номерами телефонов, которыми пользовался Шаров, свидетельствует о том, что Шаров в дни снятия денежных средств с банкоматов, установленных в г. <данные изъяты>, осуществлял разговоры по телефону, находясь именно в г. <данные изъяты>, в день снятия денежных средств через банкомат, установленный в г. <данные изъяты>, находился именно в этом городе (что также подтверждено документами о нахождении ФИО2 в период с <адрес> по ДД.ММ.ГГГГ в служебной командировке в <данные изъяты> - т.<данные изъяты>), а в день оплаты с помощью карты покупки на <данные изъяты> в п. <данные изъяты> следовал из г.<данные изъяты> в г.<данные изъяты> через п. <данные изъяты>;

из протокола осмотра представленных <данные изъяты> по запросу начальника <данные изъяты> видеозаписей транзакций банкомата, установленного по адресу <данные изъяты>, следует, что ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ операции по карте на имя П. с использованием банкомата осуществлял лично Шаров (<данные изъяты>).

Никаких нарушений требований закона, в том числе Федерального закона «О банках и банковской деятельности» при представлении банком в органы внутренних дел указанных видеозаписей не допущено. Все они представлены в <данные изъяты> в рамках исполнения запроса его начальника от ДД.ММ.ГГГГ (<данные изъяты>) и не являются сведениями о вкладах и счетах граждан в банках.

Отсутствие в деле видеозаписей с банкоматов за иные дни само по себе не может свидетельствовать о том, что в эти дни деньги по карте снимал не Шаров, а иные лица.

Доводы ФИО2 о том, что карта всегда находилась у Ш. поскольку впоследствии была изъята у него, в том числе и с учетом вышеизложенного нельзя признать правдивыми. Кроме того, как следует из показаний ФИО2 в качестве подозреваемого от ДД.ММ.ГГГГ, незадолго до возбуждения уголовного дела он, догадавшись, что им интересуются сотрудники <данные изъяты>, вернул Ш. банковскую карту, об этих же обстоятельствах сообщил суду и Ш..

Доказано по делу и то, что взятка была передана ФИО2 за общее попустительство по службе в отношении <данные изъяты>», в том числе за совершение в интересах этого предприятия и его учредителя Ш. незаконных действий.

Из показаний Ш. в суде ясно следует, что он передавал ФИО2 взятку за то, чтобы тот, являясь должностным лицом - начальником <данные изъяты>» обеспечил лояльное отношение органов внутренних дел к деятельности учрежденного им и осуществляющего частную охранную деятельность, лицензирование которой осуществляется указанными органами, предприятия <данные изъяты> и тем самым создал благоприятные условия для его коммерческой деятельности. При этом конкретные действия, которые Шаров должен был совершить за взятку, на момент достижения между ним - Ш. и Шаровым соглашения о ее передаче, не оговаривались, но он - Ш., передавая взятку, рассчитывал на то, что в связи с переданным ФИО2 вознаграждением тот в случае необходимости будет действовать по службе в его интересах.

При таких обстоятельствах суд пришел к правильному выводу о том, что в данном случае действия ФИО2, за которые он получал взятку, на момент ее передачи лишь осознавались им и Ш. как вероятные, возможные в будущем. Этот вывод суда никак не противоречит требованиям презумпции невиновности, соответствует как диспозиции ст. 290 УК РФ, так и разъяснениям, содержащимся в п.5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 года «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях».

В связи с указанным у суда не было и поводов обсуждать вопрос о наличии в действиях ФИО2 признаков мошенничества.

Наличие между Шаровым и Ш. дружеских отношений не исключает получения Шаровым от Ш. взятки, поскольку в данном случае Шаров таковую у Ш. не вымогал, а каждый из них с передачей взятки рассчитывал на выгодные для себя последствия: Шаров - на материальное обогащение, а Ш. - на обеспечение выгодных условий для работы его предприятия.

Как следует из показаний Ш., перечисление им ФИО2 вознаграждения принесло ощутимые результаты: отношение сотрудников <данные изъяты> к его предприятию изменилось в лучшую сторону, особых проблем не было, «все стало проще», если проверки его предприятия и проводились, то проверялись только охранники, «директора не трогали» и не пытались его наказать, хотя именно привлечение в ответственности директора могло оказать наиболее негативное влияние на деятельность предприятия.

Показания Ш. в этой части подтвердили допрошенные в суде сотрудники <данные изъяты> С. и Ф., которые показали, что Шаров лично давал им указание чаще проверять <данные изъяты>, не зарегистрированные на территории г. <данные изъяты>, а в отношении <данные изъяты> проявлять лояльность, выражавшуюся в несоставлении по возможности протоколов об административных правонарушениях в отношении сотрудников этого предприятия. Указаниям ФИО2 они были вынуждены подчиниться.

При таких обстоятельствах ссылка ФИО2 на то, что фактически проверки <данные изъяты> со стороны <данные изъяты> не прекращались, не может свидетельствовать о том, что он никаких действий за взятку в интересах Ш. и его предприятия не предпринимал.

Из показаний Ш. также следует, что в августе и <данные изъяты> года, узнав о проводимой в <данные изъяты> сотрудниками <данные изъяты> проверке, он обратился к ФИО2, рассчитывая на его помощь именно в связи с передаваемым ему ежемесячно вознаграждением.

Показания Ш. в этой части также подтверждены совокупностью исследованных судом доказательств.

Так, ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ в точном соответствии с требованиями Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» были вынесены и утверждены руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность - начальником <данные изъяты>, постановления о проведении в отношении ФИО2 оперативно-розыскного мероприятий - оперативных экспериментов с созданием негласных контролируемых условий (<данные изъяты>).

Доводы ФИО2 о том, что в постановлениях отсутствуют указания на исполнителей данных мероприятий, на возможное привлечение к их проведению специалистов, на предмет и условия проведения экспериментов не могут свидетельствовать о незаконности вынесенных постановлений, поскольку вышеуказанным законом такие требования к содержанию постановления о проведении оперативно-розыскного мероприятия не предъявляются.

В соответствии со ст. 6 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» должностные лица органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, решают ее задачи посредством личного участия в организации и проведении оперативно-розыскных мероприятий, а также используя помощь должностных лиц и специалистов, обладающих научными, техническими и иными специальными знаниями.

Из исследованных судом доказательств ясно следует, что проведение оперативных экспериментов с созданием контролируемых условий в отношении ФИО2 заключалось в направлении привлеченных к участию в этих оперативно-розыскных мероприятиях сотрудников <данные изъяты>, обладающих специальными знаниями, необходимыми для контроля за осуществлением частной охранной деятельности, в <данные изъяты> для проверки соблюдения установленных законом требований по осуществлению указанной деятельности и контроле за реакцией ФИО2 на подобные действия.

Вопреки доводам осужденного в заседании судебной коллегии содержащееся в т<данные изъяты> письмо начальника <данные изъяты> на имя руководителя <данные изъяты> не содержит информации о том, что сотрудники <данные изъяты> самостоятельно, не принимая участия в каких-либо оперативно-розыскных мероприятиях, ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ провели проверки деятельности <данные изъяты>. В этом письме, напротив, упоминается, что сведениями об этом, а также об иных результатах оперативно-розыскных мероприятий, свидетельствующих о корыстной заинтересованности ФИО2 в отношении <данные изъяты> располагает именно <данные изъяты>, по инициативе которого по делу и проводились оперативные эксперименты.

При таких обстоятельствах нет поводов полагать и о том, что сотрудники <данные изъяты> принимали участие в указанных оперативно-розыскных мероприятиях без ведома и поручения руководства <данные изъяты>.

Доводы ФИО2 о том, что он никакого отношения к <данные изъяты> не имел, а потому не было и оснований направлять туда сотрудников в ходе проводившихся в отношении него оперативных экспериментов несостоятельны. Направление сотрудников <данные изъяты> именно в <данные изъяты> было обусловлено имевшейся в распоряжении <данные изъяты> и послужившей основанием для проведения указанных, а также иных оперативно-розыскных мероприятий в отношении ФИО2, информацией о совершении им за денежное вознаграждение действий в пользу этого предприятия.

Результаты оперативных экспериментов и иных проведенных по делу оперативно-розыскных мероприятий представлены в уголовное дело по запросу следователя ( <данные изъяты>) в установленном законом порядке.

Никаких провокационных действий в отношении ФИО2 сотрудники <данные изъяты> при производстве оперативных экспериментов не совершали, поскольку не подстрекали, не склоняли и не побуждали в прямой или косвенной форме ФИО2 к совершению каких-либо противоправных действий, а фактически лишь наблюдали за теми действиями, которые были предприняты Шаровым в связи с проведением в рамках оперативных экспериментов проверочных мероприятий в отношении <данные изъяты>.

Реакция же ФИО2 на действия сотрудников <данные изъяты> Г. и Р., которые ДД.ММ.ГГГГ в рамках оперативного эксперимента провели проверку в <данные изъяты>», составили в отношении его директора З. протокол о выявленном ими в ходе проверки административном правонарушении, предусмотренном ч.4 ст. 20.16 КоАП РФ (<данные изъяты>) и передали его для рассмотрения в <данные изъяты>, последовала незамедлительно.

Так, из протокола прослушивания записей телефонных переговоров ФИО2, записи разговора, состоявшегося ДД.ММ.ГГГГ между Шаровым и Т., осмотра и прослушивания видеозаписи, проводившейся сотрудником <данные изъяты> Г. во время производства оперативного эксперимента следует, что ДД.ММ.ГГГГ Шаров после разговора с Ш. звонил в дежурную часть <данные изъяты>, разыскивая сотрудников <данные изъяты> С. и Ф., звонил последней, обращался к должностному лицу <данные изъяты> (<данные изъяты> С.4.), созванивался со своим заместителем, а на то время - и.о. <данные изъяты> Б., через дежурную часть <данные изъяты> разыскивал номер телефона начальница <данные изъяты> Т. в тот же день встречался с последним в его служебном кабинете ( <данные изъяты>).

Содержание разговоров, которые вел при этом Шаров с перечисленными должностными лицами сводилось к тому, чтобы протокол в отношении С.4, в законности составления которого Шаров в ходе разговоров не высказывал никаких сомнений, был пересоставлен на иное лицо, поскольку повторное привлечение С.4 к административной ответственности могло повлечь отзыв удостоверения охранники у директора предприятия, коим являлся З.. Из указанного протокола осмотра также следует, что Б., пригласив к себе в кабинет Г., прямо предлагал ему «пересоставить» протокол на «другого зама», а составленный в отношении З. протокол «выкинуть его, да и все», однако З. отказывается это делать, а Б. по телефону доложил об этом ФИО2. В ходе личной встречи с Т. в его кабинете Шаров сообщает ему: «давай взамен, чтобы палка была, какой-нибудь другой протокол составим, этот мы уберем …на зама составим, а этот пропадет случайно», Т. же отвечает, что Шаров может поступать как хочет, сообщает, что не будет разыскивать протокол по З..

Содержание указанного разговора ФИО2 и Т. не свидетельствует о совершении последним каких-либо провокационных действий, поскольку производство по возбужденному в отношении З. делу об административном правонарушении должно было осуществляться в соответствии с законом вне зависимости от наличия или отсутствия контроля за движением дела со стороны сотрудников <данные изъяты>.

Как следует из показаний свидетеля С. - сотрудника <данные изъяты>», именно Шаров впоследствии дал ему указание уничтожить административный материал в отношении З., а за соответствующим исходящим номером вместо постановления по этому делу направить в <данные изъяты> рядовой документ. Эти указания ФИО2 он был вынужден исполнить, дело об административном правонарушении в отношении З. разорвал и выкинул. Показания С. в этой части подтвердила и свидетель Ф.. В ходе допроса в качестве подозреваемого ДД.ММ.ГГГГ Шаров и сам не отрицал, что давал в августе <данные изъяты> года своим подчиненным указание о том, чтобы административный материал в отношении З. «исчез» ( <данные изъяты>).

С учетом изложенного заявлениям ФИО2 о том, что он не давал С. и Ф. указаний об уничтожении дела об административном правонарушении в отношении З., доверять нельзя.

Поводов для исключения из числа доказательств результатов прослушивания телефонных переговоров ФИО2, аудиозаписей его разговора с начальником <данные изъяты> Т., а также видеозаписей, осуществленных сотрудником <данные изъяты> Г. в ходе его участия в проведении ДД.ММ.ГГГГ оперативного эксперимента, у суда не имелось.

Доводы жалоб о незаконности постановлений судей Костромского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ, ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ о разрешении прослушивания телефонных переговоров ФИО2 ( <данные изъяты>) лишь на том основании, что в тексте этих постановлений не указан номер Федерального закона « Об оперативно-розыскной деятельности» и указана дата его принятия Государственной Думой ФС РФ - 05.07.1995 года, а не дата его подписания Президентом РФ - 12.08.2005 года, никак не могут свидетельствовать как о незаконности самих судебных решений, принятых в точном соответствии с требованиями статьи 8 единственно существующего Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», так и полученных в соответствии с ними результатов оперативно-розыскных мероприятий.

Доводы ФИО2 о том, что судья Костромского областного суда в постановлении от ДД.ММ.ГГГГ о рассекречивании постановлений, результатов проведения оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих конституционные права человека и гражданина (т<данные изъяты>) сослался на недействующую Инструкцию «О порядке предоставления результатов ОРМ дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд», утвержденную приказом МВД РФ …от 17.04.2007 года, также несостоятельны. Упомянутая Инструкция действительно утратила силу в связи с изданием приказа МВД России № 775, ФСБ России № 508 …от 27.09.2013 года, но приказ этот зарегистрирован в Минюсте РФ только 05.12.2013 года и действует лишь с 24.12.2013 года, в то время как постановление вынесено судьей в ноябре того же года.

Доводы жалоб о незаконности аудиозаписи разговора ФИО2 и Т. в служебном кабинете последнего несостоятельны. Как следует из показаний Т. и иных исследованных доказательств, такая аудиозапись была произведена сотрудниками <данные изъяты> в рамках проведения оперативного эксперимента в отношении ФИО2 с использованием специальной аппаратуры, установленной в кабинете Т. с его ведома и согласия.

Подобные действия сотрудников <данные изъяты> не противоречат положениям ст. 6 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», согласно которой в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий допускается использование видео или аудиозаписи. Получение судебного разрешения на такую запись в соответствии с законом не требуется, поскольку она не является самостоятельным оперативно-розыскным мероприятием, ограничивающим конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, в то время как в силу ст. 8 вышеупомянутого закона судебное разрешение необходимо лишь на проведение таких действий.

По тем же причинам несостоятельны и доводы жалоб о незаконности видеозаписи, осуществлявшейся ДД.ММ.ГГГГ сотрудником <данные изъяты> Г. в ходе его участия в проведении оперативного эксперимента.

То обстоятельства, что оперативный эксперимент проводился в отношении ФИО2, не означало, что в ходе его проведения могли фиксироваться только действия, совершенные самим Шаровым. В данном случае Г. с помощью видеозаписывающей аппаратуры фиксировались условия проведения оперативного эксперимента в отношении ФИО2, в том числе его собственные действия и поведение сотрудников <данные изъяты>», находившихся в подчинении ФИО2 и выполнявших его указания в отношении дела об административном правонарушении в отношении З..

Сомнения ФИО2 в том, что при выдаче Г. специальной видеозаписывающей аппаратуры в действительности присутствовали в качестве понятых В. и И., как о том указано в имеющихся в деле протоколах выдачи и возврата этой аппаратуры, беспочвенны. Видеозапись, осуществленная Г. ДД.ММ.ГГГГ, приобщена к делу, в суде Г. подтвердил обстоятельства ее производства, поводов полагать, что она была произведена при иных обстоятельствах не имеется, а участие понятых при выдаче лицам, привлеченным к участию в оперативно-розыскных мероприятий аудио или видеозаписывающей аппаратуры, обязательным в силу закона не является.

Выводы суда о том, что, направляясь ДД.ММ.ГГГГ для проверки в <данные изъяты>», сотрудники <данные изъяты> не были обязаны руководствоваться требованиями Федерального закона «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» в части периодичности и процедуры проведения проверок являются правильными. В соответствии с п.3 ст.1 названного Федерального закона его положения, устанавливающие порядок организации и проведения проверок, при проведении оперативно-розыскных мероприятий не применяются.

Правом составлять протоколы об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 20.16 КоАП РФ, сотрудники <данные изъяты> обладали. Решение же вопроса об обоснованности составления ими ДД.ММ.ГГГГ такого протокола в отношении З. не имеет значения для разрешения настоящего уголовного дела. Решение этого вопроса входило в компетенцию должностного лица органа внутренних дел, уполномоченного в силу ст. 23.3 КоАП РФ на рассмотрение возбужденного сотрудниками <данные изъяты> дела об административном правонарушении в отношении З.. Указанное должное лицо при этом было уполномочено принять по делу одно из решений, перечисленных в ст. 29.9 КоАП РФ, том числе - при наличии предусмотренных законом оснований прекратить производство по этому делу.

Однако, в результате вышеуказанных незаконных действий ФИО2, предпринятых им за взятку и образующих состав преступления, предусмотренного ст. 285 ч.1 УК РФ, дело об административном правонарушении в отношении З. вообще не было рассмотрено, а вопросы о законности составления в отношении З. протокола об административном правонарушении и о привлечении его к административной ответственности тем должностным лицом, которое должно было их разрешать, не решались, что повлекло перечисленные в приговоре последствия.

При указанных обстоятельствах ссылки защиты на отмену судом вынесенного ДД.ММ.ГГГГ должностным лицом <данные изъяты> в отношении З. постановления по аналогичному делу об административном правонарушении, как и на признание Арбитражным судом <данные изъяты> области действий сотрудников <данные изъяты> от ДД.ММ.ГГГГ незаконными, не могут быть приняты как свидетельство законности действий ФИО2 в отношении дела об административном правонарушении в отношении З., возбужденного ДД.ММ.ГГГГ.

Доводы защиты о том, что Шаров в <данные изъяты> года находился в очередном отпуске, а потому не мог в этот период времени совершить должностных преступлений, несостоятельны. Находясь в отпуске, Шаров продолжал оставаться должностным лицом, а, кроме того, как следует из показаний С., указание об уничтожении дела об административном правонарушении в отношении ФИО3 дал ему уже после того, как в конце <данные изъяты> года вышел из отпуска на работу.

Отреагировал Шаров и на проведение в отношении него оперативного эксперимента ДД.ММ.ГГГГ.

Как следует из вышеупомянтого протокола осмотра и прослушивания фонограммы телефонных переговоров ФИО2, ДД.ММ.ГГГГ Ш. по телефону сообщает ему : «опять приехали …те же, что и в прошлый раз с <данные изъяты> …опять типа по спецсредствам», интересуется: «А там нормально все?», на что Шаров отвечает: « Не знаю еще. Человеческий фактор нельзя учесть». После этого разговора Шаров в этот день и позже звонит различным сотрудникам <данные изъяты> и интересуется, подписывали ли сотрудники <данные изъяты> Г. и Р. командировки на выезд в <данные изъяты>, жалуется, что они «всячески пытаются душить <данные изъяты>», что они не зашли в возглавляемый им отдел отмечаться, узнает, чья была инициатива по проверке предприятия, кто оформлял рапорта, кто подписывал распоряжение на проверку. По ходу выяснения этой информации Шаров по телефону докладывает Ш. «приедешь, переговорим, а так не парься, все нормально будет», на что Ш. благодарит его, говоря «спасибо тебе, я знаю, что ты сделал все, что мог», а также жалуется на своих сотрудников, которые допустили нарушения при обороте специальных средств - резиновой палки.

Ссылки ФИО2 на то, что в указанном случае З. все-таки был привлечен к административной ответственности без каких-либо препятствий с его стороны не могут быть признаны свидетельством отсутствия его попустительства в отношении <данные изъяты>».

Указанный факт объясняется не только логичными показаниями сотрудников <данные изъяты> С. и Ф., указавших, что не привлекать к административной ответственности З. в очередной раз они побоялись, но и тем обстоятельством, что в указанному времени Шаров, в том числе путем сбора вышеуказанной информации догадался, что им интересуются сотрудники <данные изъяты>, что, в частности следует из вышеприведенных его показаний в качестве подозреваемого от ДД.ММ.ГГГГ ( <данные изъяты>).

Не свидетельствует об отсутствии попустительства со стороны ФИО2 и привлечение З. к административной ответственности в <данные изъяты> года.

Хотя инспектор <данные изъяты> Ф. и не имеет отношения к проведению проверки, по результатам которой З. в этот раз был привлечен к административной ответственности, но об обстоятельствах ее проведения она осведомлена, а ее объяснение о том, что решению вопроса о непривлечении З. к ответственности в данном случае препятствовало вмешательство прокуратуры, весьма убедительно и соответствует материалам дела.

Вопреки доводам жалобы адвоката прокуратура <данные изъяты> района в данном случае проводила проверку не только соблюдения требований трудового законодательства. Производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном ст. 20.16 ч.4 КоАП РФ, в отношении З. в данном случае было возбуждено именно постановлением <данные изъяты> прокурора Ч. от ДД.ММ.ГГГГ (ДД.ММ.ГГГГ), дело об указанном административном правонарушении именно прокурором было направлено для рассмотрения в <данные изъяты>», а о результатах его рассмотрения Шаров докладывал прокурору (<данные изъяты>).

Показаниям свидетелей Ш.1 и Н. суд дал в приговоре надлежащую оценку, оснований не согласиться с ней не имеется, сведений, оправдывающих ФИО2, их показания не содержат.

Таким образом, доводы жалоб в части необоснованности осуждения ФИО2 по ст. 290 ч.6 и ст. 285 ч.1 УК РФ удовлетворению не подлежат.

С осуждением ФИО2 за превышение должностных полномочий судебная коллегия также согласна.

Принимая решение о виновности ФИО2 в совершении этого преступления, суд подробно проанализировал представленные сторонами доказательства, которым, в том числе показаниям свидетелей Б.1, К., Б.2 и М.1, дал объективную оценку, с которой судебная коллегия согласна.

Все изложенные в жалобе ФИО2 доводы выдвигались им и в суде первой инстанции и отвергнуты судом в приговоре с приведением убедительных мотивов.

Правильно судом отвергнуты в том числе и доводы ФИО2 о том, что он не имел никакой заинтересованности укрытии от учета <данные изъяты> тяжких преступлений, поскольку такого показателя как раскрываемость в оценке деятельности органов внутренних дел нет. Несмотря на все приведенные Шаровым в обоснование этого доводы, более чем наглядно существенность указанного показателя для оценки работы отдела внутренних дел как в целом, так и конкретно его руководителя усматривается из представленной в деле служебной характеристики на ФИО2. В ней в качестве характеризующих эффективность его руководства отделом показателей приведены исключительно данные о раскрываемости преступлений, как в целом по всем линиям, так и отдельно по делам, по которым обязательно производство предварительного следствия и по которым его производство обязательным не является ( <данные изъяты>).

Нарушений уголовно-процессуального закона при возбуждении уголовного дела допущено не было. Уголовные дела в отношении ФИО2 были возбуждены при наличии предусмотренных законом поводов и оснований, уполномоченным на то должностным лицом и с соблюдением установленного ст. 146 УПК РФ порядка.

Вопреки доводам защиты в суде апелляционной инстанции, в силу ст. 447 УПК РФ начальники территориальных органов внутренних дел, коим являлся Шаров, не отнесены к числу субъектов, в отношении которых применяется специальный порядок возбуждения уголовного дела, установленный ст. 448 УПК РФ.

Уголовное дело рассмотрено тем судом, к подсудности которого оно отнесено законом. Ссылка защиты на несоблюдение судом правил определения территориальной подсудности, установленных ч.2 ст.32 УПК РФ, в данном случае неуместна. Вне зависимости от места окончания совершения преступления, предусмотренного ст. 290 ч.6 УК РФ, уголовное дело в отношении ФИО2, обвинявшегося в совершении в г. <данные изъяты> еще <данные изъяты> должностных преступлений, подлежало в соответствии с ч.3 ст. 32 УПК РФ рассмотрению Шарьинским районным судом Костромской области.

Наказание ФИО2 назначено в соответствии с требованиями ст.ст. 6,60 УК РФ, а потому снижению не подлежит.

Обстоятельств, смягчающих наказание ФИО2, суд не усмотрел обоснованно. Наличие у виновного престарелых родителей в предусмотренный ч.1 ст. 61 УК РФ перечень обстоятельств, смягчающих наказание, не включено.

Что касается размера назначенного ФИО2 по ст. 290 ч.6 УК РФ и по совокупности преступлений дополнительного наказания в виде штрафа, то он исчислен в точном соответствии с санкцией ч.6 ст. 290 УК РФ, в соответствии с которой назначение такого дополнительного наказания является обязательным и лишь в установленном законом размере - в размере семидесятикратной суммы взятки, сократить который суд ни при каких обстоятельствах не вправе.

Решение о неприменении к ФИО2 указанного дополнительного наказания в силу ч.1 ст. 64 УК РФ могло быть принято судом лишь при наличии исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами преступления, поведением ФИО2 после совершения преступления и других обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления, но таковых по делу нет.

С назначением ФИО2 дополнительного наказания в виде лишения права занимать определенные должности, а равно с признанием обстоятельством, отягчающим его наказание, совершения умышленного преступления сотрудником органа внутренних дел, судебная коллегия также согласна, поскольку эти решения соответствуют требованиям Общей части УК РФ.

Законным и обоснованным является приговор суда и в части оставления под арестом земельного участка, принадлежащего ФИО2. Сохранение этой меры процессуального принуждения необходимо для обеспечения исполнения приговора суда в части имущественных взысканий - в части назначенного судом ФИО2 дополнительного наказания.

Доводы защиты о приобретении Шаровым этого земельного участка в браке с Т. не являются основанием для внесения в приговор изменений в указанной части. Все вопросы, касающиеся судьбы земельного участка, заинтересованным лицам, в том числе Т., следует решать на стадии исполнения приговора суда.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.20, 389.28 и 389.33 УПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Приговор Шарьинского районного суда Костромской области от 04 декабря 2014 года в отношении ФИО1 оставить без изменения, а апелляционные жалобы осужденного ФИО1 и его защитника - адвоката Голикова А.Н. - без удовлетворения.

Председательствующий Е.И. Николаева

Судьи А.М. Широков

С.В. Курохтин