Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по апелляционной жалобе ФИО1 на решение Московского районного суда г.Калининграда от 6 июня 2018 года, которым в удовлетворении завяленного им иска отказано.

Заслушав доклад судьи Шевченко С.В., объяснения представителя ФИО1 – ФИО2, поддержавшей доводы жалобы, возражения представителя ФИО3 – ФИО4 и ФИО5, считавших решение суда законным и обоснованным,

УСТАНОВИЛА:

ФИО1 обратился в суд с иском к ФИО3 о взыскании денежных средств, указав, с учетом уточнений, что 21 мая 2014 года между ним и Ф. был заключен договор займа, по которому Ф. получил в долг 185 000 евро, что по курсу ЦБ РФ на 21 мая 2014 года составляло 8 769 000 руб. Возврат займа должен быть осуществлен до 30 декабря 2016 года с уплатой 10 % годовых. По курсу ЦБ РФ стоимость 1 евро на 18 августа 2017 года составляла 69,65 руб. Таким образом, эквивалент суммы долга, включая проценты за пользование займом, составляет 233300 евро или 16 249 345 руб.

20 марта 2017 года Ф. умер, его наследником является ответчик ФИО3

Обращаясь в суд, истец настаивал, что денежные средства были переданы в долг, что подтверждено договором займа, подписанным сторонами, а также иными письменными доказательствами. Так, 14 февраля 2018 года гражданкой Е., приходящейся родственницей умершему Ф., были нотариально оформлены ее письменные показания, в которых она подтверждает факт передачи ФИО1 Ф. денежных средств в размере 185 000 евро. Кроме того, 26 января 2018 года сожительница Ф.В. также нотариально удостоверила свои письменные показания, где указала, что 21 мая 2014 года ее гражданский муж Ф. взял в долг у ФИО1 под проценты денежные средства в размере 185 000 евро и подписал расписку в получении указанной суммы.

Наличие у ФИО1 денежных средств в размере 185 000 евро для выдачи займа, подтверждается документами, приложенными к настоящему заявлению.

С учетом конвертации валюты по курсу ЦБ РФ, установленному на дату выдачи займа, сумма денежных средств, имевшаяся в распоряжении ФИО1 в соответствии с указанными документами, составляла как минимум 6 438 597 руб. Им (ФИО1) в 2014 году были получены займы, что подтверждается письменными объяснениями займодавцев. Указанное свидетельствует о том, что на момент выдачи займа Ф. 21 мая 2014 года, в его (истца) распоряжении находились денежные средства в объеме достаточном для выдачи займа в размере 185 000 евро, что в рублевом эквиваленте по курсу ЦБ РФ на 21 мая 2014 года составляло 8 769 000 руб.

Ссылаясь на изложенные обстоятельства, истец просит взыскать в его пользу с наследника умершего заемщика Ф. - ФИО3 долг наследодателя Ф. в размере 233300 евро в рублевом эквиваленте на дату вынесения решения суда, расходы по оплате государственной пошлины в размере 30000 руб.

В суде первой инстанции истец иск поддержал, ответчик с иском не согласился.

Рассмотрев дело, суд постановил изложенное выше решение.

В апелляционной жалобе ФИО1 ставится вопрос об отмене решения суда как принятого в нарушение закона.

Продолжая настаивать на доводах и основаниях предъявленного иска, ФИО1 полагает, что предусмотренные законом основания к отказу в его удовлетворении у суда отсутствовали.

Указывает на неправильное определение судом обстоятельств, имеющих правовое значение для дела, приводит доводы о несоответствии выводов суда, изложенных в решении, обстоятельствам дела, что и повлекло принятие необоснованного решения.

Находит доказанным факт передачи по договору займа денежных средств Ф.

Считает, что судом не дана надлежащая правовая оценка его доводам о нарушениях, допущенных экспертами при проведении судебной почерковедческой экспертизы, тогда как совокупность замечаний и нарушений свидетельствует об отсутствии всесторонности проведенных исследовании, неполноте выводов экспертов и влечет назначение дополнительной или повторной экспертизы, в чем судом было отказано.

Просит решение отменить и вынести новое об удовлетворении его требований.

На жалобу принесены мотивированные возражения стороной ответчика.

В суд апелляционной инстанции явились представитель истца, представители ответчика.

Истец и иные лица, участвующие в деле, в суд апелляционной инстанции не явились, о времени и месте рассмотрения дела извещены надлежащим образом, что подтверждено имеющимися в деле доказательствами.

Причин неявки не сообщили, об отложении дела не ходатайствовали, в связи с чем суд апелляционной инстанции в соответствии с ч. 3 ст. 167, ч. 1, 2 ст. 327 ГПК РФ считает возможным рассмотреть дело в отсутствие не явившихся лиц.

В суде апелляционной инстанции стороной истца было заявлено ходатайство о назначении и проведении по делу дополнительной судебной почерковедческой экспертизы, в удовлетворении которого судебной коллегией отказано. Предусмотренные законом ( ст.87 ГПК РФ) основания к назначению дополнительной экспертизы по мотиву недостаточной ясности и неполноты имеющегося в деле заключения эксперта отсутствуют.

Проверив законность и обоснованность решения суда первой инстанции с учетом доводов, изложенных в апелляционной жалобе, приняв во внимание представленные ответчиком возражения, судебная коллегия находит решение суда подлежащим оставлению без изменения.

В силу ч.1 ст.810 ГК РФ заемщик обязан возвратить займодавцу полученную сумму займа в срок и в порядке, которые предусмотрены договором займа.

Статьей 812 ГК РФ предусмотрено, что заемщик вправе оспаривать договор займа по его безденежности, доказывая, что деньги или другие вещи в действительности не получены им от займодавца или получены в меньшем количестве, чем указано в договоре.

Если договор займа должен быть совершен в письменной форме (статья 808), его оспаривание по безденежности путем свидетельских показаний не допускается, за исключением случаев, когда договор был заключен под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя заемщика с займодавцем или стечения тяжелых обстоятельств ( ч.2 ст.812 ГК РФ).

По смыслу приведенных выше норм закона в совокупности с положениями ст.ст. 810, 812 ГК РФ займодавец обязан доказать реальность договора займа, а заемщик – представить доказательства исполнения обязанности по возврату заемных средств либо оспорить договор займа.

Согласно ст.1112 ГК РФ в состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности.

В соответствии с п. 1 ст. 1175 ГК РФ наследники, принявшие наследство, отвечают по долгам наследодателя солидарно.

Каждый из наследников отвечает по долгам наследодателя в пределах стоимости перешедшего к нему наследственного имущества.

Как установлено судом и следует из материалов дела, 20 марта 2017 года умер Ф.

Данное обстоятельство подтверждено копией свидетельства о смерти от 24 марта 2017 года.

Из материалов наследственного дела №, находящегося в производстве нотариуса Калининградского городского нотариального округа Ц., следует, что единственным наследником Ф., принявшим наследство по всем основаниям, является его тетя - ФИО3

Обращаясь в суд с иском к ФИО3, ФИО1, ссылаясь на наличие долговых обязательств, что подтверждено распиской, которые не были исполнены Ф. перед ним до смерти, указывал, что в силу закона такая обязанность должна быть возложена на его наследника.

С обоснованностью подобных требований ФИО1 не согласился суд.

Разрешая возникший спор и принимая решение об отказе в иске, суд первой инстанции, полно и правильно установив все юридически значимые обстоятельства и дав им надлежащую правовую оценку, руководствуясь надлежащими, приведенными в решении нормами материального права, в частности положениями ст.ст.161, 807, 808 ГК РФ, нормами наследственного права, обоснованно исходил из того, что правовые основания к удовлетворению иска ФИО1 отсутствуют.

Вынося такое решение, суд, приняв во внимание заключение эксперта, согласно которому в расписке от имени Ф. от 21 мая 2014 года запись «Ф.» и подпись от имени Ф., расположенные ниже текста расписки, исполнены не Ф., а другим лицом (лицами) с подражанием образцам почерка и подписей (подписи) Ф., учтя выводы еще одной экспертизы, согласно которой указанная расшифровка подписи и подпись в расписке были выполнены раньше, чем текст документа, пришел к выводу об отсутствии надлежащих допустимых доказательств передачи денежных средств займодавцем заемщику, что не подтверждает заключения договора займа между ФИО1 и Ф. и свидетельствует об отсутствии правовых оснований для удовлетворения иска и взыскания в его пользу денежных средств.

Такая позиция суда подробно мотивирована в принятом решении, с чем апелляционная инстанция соглашается.

Выводы суда основаны на совокупности исследованных в судебном заседании доказательств, которым суд дал в соответствии со ст.67 ГПК РФ правильную оценку, и подтверждены материалами дела.

Доводы апелляционной жалобы, которые сводятся к несогласию с принятым решением, изложенные в судебном акте выводы суда не опровергают.

Позиция суда первой инстанции об отсутствии оснований для удовлетворения иска ФИО1 является правильной.

Доводы жалобы об обратном основаны на ошибочном токовании закона и основанием для иных выводов, как и для отмены решения суда, не являются.

Вопреки утверждениям подателя жалобы, суд, подробно проанализировав и оценив по правилам ст.67 ГПК РФ представленные каждой из сторон доказательства с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности, приняв во внимание заключение судебной экспертизы, указал в решении мотивы, по которым отдано предпочтение одним доказательствами перед другими, и пришел к обоснованному выводу об отсутствии оснований к удовлетворению иска.

Так, ФИО1 в обоснование своих требований представил суду расписку от 21 мая 2014 года, согласно которой Ф. взял в долг у ФИО1 сумму в размере 185000 евро, что составляет в рублевом эквиваленте на 21 мая 2014 года по курсу евро ЦБ РФ 8769000 руб., наличными деньгами под 10 % годовых. Долг в сумме 233300 евро или в рублях РФ по курсу евро ЦБ РФ на день возврата суммы займа, в том числе 10% годовых за пользование денежными средствами он обязался вернуть ФИО1 до 30 декабря 2016 года. По данному долговому обязательству отвечает всем своим имуществом, включая 100% принадлежащих ему долей ООО «Стирлинг», в чем и расписывается.

Возражая против удовлетворения исковых требований, ФИО3 оспаривала факт заключения договора займа и передачи денежных средств по нему, оспаривая при этом подпись и расшифровку подписи Ф. в расписке и полагая, что подпись и расшифровка подписи выполнены иным лицом.

В обоснование таких возражений суду было представлено комиссионное заключение специалистов № от 12 октября 2017 года, выполненное специалистами-криминалистами Международной Федерации независимых экспертов У. и К., согласно которому подпись и расшифровка от имени Ф. в представленной на исследование копии расписки от 21 мая 2014 года выполнены, вероятнее всего, не самим Ф., а другим лицом с подражанием его почерку и предварительной тренировкой. При этом отмечено, что для решения вопроса в категоричной форме необходимо получить для исследования оригинал документа и больший объем сравнительного материала.

В этой связи определением суда от 29 ноября 2017 года по ходатайству стороны ответчика назначена судебная почерковедческая экспертиза, проведение которой поручено эксперту «Независимого бюро судебных экспертиз ФИО6.» - Ш.

Из имеющегося в материалах дела заключения № от 13 декабря 2017 года эксперта Ш. следует, что подпись от имени Ф. и ее расшифровка в расписке от 21 мая 2014 года выполнены Ф.

Вследствие имеющихся противоречий в заключении, представленном представителем ответчика, и заключением эксперта Ш. у суда первой инстанции возникли сомнения в правильности и обоснованности представленных заключений, в связи с чем судом было удовлетворено ходатайство ответчика и по делу назначена повторная судебно-почерковедческая экспертиза, проведение которой поручено экспертам ФБУ Северо-Западный региональный центр судебной экспертизы Минюста РФ.

Согласно заключению экспертов ФБУ Северо-Западный региональный центр судебной экспертизы Минюста РФ № от 23 мая 2018 года, в расписке от имени Ф. от 21 мая 2014 года (том 2 л.д. 78) запись «Ф.» и подпись от имени Ф., расположенные ниже текста расписки исполнены не Ф., а другим лицом (лицами) с подражанием образцам почерка и подписей (подписи) Ф. (т. 3 л.д. 30-33).

Указанное доказательство было принято судом в качестве надлежащего и допустимого, исследовано наряду с иными имеющимися в деле доказательствами, возражениями каждой из сторон.

Так, оценивая указанное заключение как одно из доказательств по делу, которое было учтено судом при принятии решения, суд с учетом положений ст.86 ГПК РФ, указал, что данное заключение содержит подробное описание проведенного экспертами исследования, на основании которого эксперты пришли к изложенным в заключении выводам.

Так, как верно отмечено судом, исследование подписи и записи в расписке от 21 мая 2014 года осуществлено комиссией экспертов в составе: ведущих государственных судебных экспертов А. и Н., имеющих существенный стаж по специальности «Исследование почерка и подписей».

Экспертами установлено, что степень выработанности исследуемой подписи - выше средней. Темп - от быстрого до среднего с элементами замедленности движений, о чем свидетельствуют извилистость прямолинейных и угловатость дуговых штрихов, разрывы в штрихах. Нажим - слабо дифференцированный. Размер строчных букв - средний, разгон - малый, наклон - правый, связность - от малой до интервального исполнения букв. При сравнении исследуемой подписи от имени Ф. с представленными образцами подписей Ф. установлены различия: темпа исполнения (образцах - от среднего до быстрого), наклона (в образцах от незначительного правого до левого) и частных признаков, наиболее значимыми из которых являются следующие: - форма движений при выполнении: начальной части буквы «<данные изъяты>» - дуговая, в образцах - возвратно-прямолинейная, переходящая в дуговую; - вид соединения движений при выполнении первого и второго элементов буквы «<данные изъяты>» - интервальный, в образцах - слитный; - количество движений при выполнении второго элемента буквы «<данные изъяты>» - больше, чем в образцах; - размещение движений по горизонтали при выполнении: левого экстремального участка второго элемента буквы «<данные изъяты>» - левее, чем в образцах относительно начальной части буквы «<данные изъяты>»; правого экстремального участка первого элемента буквы «<данные изъяты>» - на большем расстоянии от основной части третьего элемента, чем в образцах.

Вместе с тем, экспертами установлены совпадения: транскрипции и общей конфигурации подписи, конструктивного строения монограммы букв, и отдельных частных признаков.

При оценке выявленных различающихся и совпадающих признаков, что отражено в заключении, экспертами установлено, что различающиеся признаки устойчивы, существенны и образуют совокупность, достаточную для вывода о выполнении исследуемой подписи не Ф., а другим лицом.

Экспертами отмечено, что выявленные совпадения на категорический отрицательный вывод не влияют, т.к. относятся к наиболее «броским» и в сочетании с замедленностями движений свидетельствуют о подражании исполнителя образцу (образцам) подписей Ф.

Что касается исследования почерка, то экспертами отмечено, что почерк, которым исполнена исследуемая запись «Ф.», выше средней. Темп письма от быстрого до среднего с элементами замедленности движений, о чем свидетельствуют извилистость прямолинейных и угловатость дуговых штрихов, разрывы в штрихах. Размер букв - от малого до среднего, разгон - от малого до большого, наклон – правый.

При сравнении исследуемого почерка с представленными образцами установлены различия: темпа исполнения (образцах - от среднего до быстрого), наклона (в образцах от незначительного правого до левого) и частных признаков, наиболее значимыми из которых являются следующие: - форма движений при выполнении: начальной части буквы «<данные изъяты>» - дуговая с дополнительным правонаклонным прямолинейным штрихом, в образцах - возвратно-прямолинейная, переходящая в дуговую; правой части второго элемента «<данные изъяты>» - дуговая, в образцах - выпрямленная дуга; - направление (ориентация) движений при выполнении: правого экстремального участка второго элемента буквы «<данные изъяты>» - ориентировано вправо по горизонтали, в образцах - вправо вверх; левого экстремального участка второго элемента буквы «<данные изъяты>» - ориентировано влево по горизонтали, в образцах - влево вверх; левого экстремального участка третьего элемента буквы «<данные изъяты>» - ориентировано влево вниз, в образцах - влево по горизонтали; - вид соединения движений при выполнении букв «<данные изъяты>» - интервальный, в образцах - слитный; - количество движений при выполнении буквы «<данные изъяты>» - меньше, чем в образцах; - размещение точки окончания движений при выполнении первого элемента буквы «<данные изъяты>» - выше, чем в образцах относительно линии письма; - размещение точки пересечения движений при соединении первого и второго элементов «<данные изъяты>» - ниже, чем в образцах относительно линии письма; - размещение движений по вертикали при выполнении нижнего экстремального участка буквы «<данные изъяты>» - выше нижнего экстремального участка соединительной части элементов последующий буквы «<данные изъяты>», в образцах - выше или приблизительно на одном уровне.

Несмотря на установленные экспертами совпадения (строения, общей конфигурации букв и отдельных частных признаков), при оценке выявленных различающихся и совпадающих признаков установлено, что различающиеся признаки устойчивы, существенны и образуют совокупность, достаточную для вывода о выполнении исследуемой записи не Ф., а другим лицом.

Выявленные совпадения на категорический отрицательный вывод не влияют, т.к. относятся к наиболее «броским» и в сочетании с замедленностями движений свидетельствуют о подражании исполнителя образцу (образцам) почерка Ф.

При этом причиной расхождения с выводами первичной экспертизы является различная оценка экспертами имеющихся признаков почерка и подписи.

Давая оценку данному заключению, суд указал, что как заключением экспертов ФБУ Северо-Западный региональный центр судебной экспертизы Минюста РФ № от 23 мая 2018 года, так и заключением эксперта Ш. установлены совпадающие признаки образцов подписи и почерка с исследуемыми подписью и расшифровкой подписи в расписке, однако в заключении эксперта Ш. не учтены различающиеся признаки, отраженные в заключении № от 23 мая 2018 года, позволившие экспертам при их оценке с совпадающими признаками, сделать категоричные выводы о принадлежности почерка и подписи, в связи с чем заключение эксперта Ш. не принято судом во внимание.

Вопреки доводам стороны истца, оценив и исследовав заключение экспертов ФБУ Северо-Западный региональный центр судебной экспертизы Минюста РФ № от 23 мая 2018 года, учтя, что эксперты, проводившие экспертизу, имеют значительный опыт практической экспертной работы, в нем указано, в соответствии с какой методикой проводилась судебно-почерковедческая экспертиза, а также приведена специальная литература, суд первой инстанции обоснованно указал, что данное экспертное заключение соответствует требованиям ст. 86 ГПК РФ, ст. 25 Федерального закона от 31.05.2001 № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», выводы экспертов не являются противоречивыми, они изложены ясно и понятно, подобные выводы подтверждены результатами, содержащимися в исследовательской части заключения, в связи с чем такое заключение может быть положено в основу решения суда.

Изложенное опровергает доводы апелляционной жалобы в этой части.

Утверждения в жалобе о необоснованности принятия данного доказательства, по сути его недостоверности и ущербности, не могут быть признаны состоятельными.

Ссылки подателя жалобы на то, что назначенная судом экспертиза не является повторной, поскольку экспертам были представлены дополнительные образцы почерка Ф., не опровергает выводов экспертов, содержащихся в экспертом заключении.

Более того, необходимость назначения и проведения экспертизы в ФБУ Северо-Западный региональный центр судебной экспертизы Минюста РФ была обоснована судом возникшими сомнениями в правильности и обоснованности ранее данного заключения, имеющегося в деле, наличием противоречий в заключениях нескольких экспертов, что согласуется с требованиями процессуального закона, в частности, ст.87 ГПК РФ.

Доводы истца об отсутствии графических материалов в заключении экспертов № от 23 мая 2018 года, не позволяющих определить обоснование выводов на вновь представленных документах или на документах, исследованных экспертом при проведении первичной экспертизы, вновь изложенные в жалобе, приводились суду первой инстанции, исследовались судом и обоснованно отклонены.

Вывод суда о том, что подобные утверждения не ставят под сомнение заключение экспертов № от 23 мая 2018 года, является правильным. Более того, исследуемые экспертами документы отмечены оттиском штампа «СЗР ЦСЭ», образцы – оттисками штампа «Образец СЗР ЦСЭ», что позволяет определить используемые образцы.

Давая оценку иным доводам подателя апелляционной жалобы, судебная коллегия отмечает, что по ходатайству ответчика судом по делу была назначена судебно-техническая экспертиза документа, проведение которой поручено экспертам ФБУ Северо-Западный региональный центр судебной экспертизы Минюста РФ, с целью определения последовательности нанесения печатного текста и рукописной подписи с расшифровкой от имени Ф. в расписке от 21 мая 2014 года.

Экспертом ФБУ Северо-Западный региональный центр судебной экспертизы Минюста РФ Г. в заключении № от 27 марта 2018 года в результате проведенного исследования отражено, что микрочастицы тонера в месте расположения штрихов записи «/Ф./» и подписи от его имени совпадают с частицами тонера на свободных участках документа по цветовым характеристикам и характеру блеска; при наведении резкости на микрочастицу тонера в месте расположения штриха поверхность штриха выглядит размытой (не в фокусе). Приведенные признаки позволили эксперту сделать вывод о том, что микрочастицы тонера расположены поверх штрихов исследуемых записи и подписи, на основании чего экспертом было дано заключение о том, что в поступившей на экспертизу расписке от имени Ф. в получении в долг денежной суммы в размере 185 000 евро, датированной 21 мая 2014 года, запись «/Ф./» и подпись от его имени были выполнены раньше, чем текст документа. (т. 3 л.д. 16-21).

Изложенное, как верно указано судом, свидетельствуют о том, что истцом представлена расписка, в которой была проставлена подпись и расшифровка подписи не в расписке о получении денежных средств, а на чистом листе бумаги, после чего был нанесен печатный текст расписки.

В заключении № от 27 марта 2018 года указано, что «фоновые» частицы появляются по всему полю листа при выполнении текста электрофотографическим способом и, в зависимости от последовательности выполнения реквизитов документа, будут расположены либо поверх рукописных штрихов, либо под ними. Указанная последовательность может быть определена микроскопическим исследованием. Микроскопическое исследование микрочастиц тонера в месте расположения штрихов записи «/Ф./» и подписи от его имени в представленной расписке проводилось по всей длине штрихов указанных реквизитов. Предварительно изучались микрочастицы тонера на свободных от реквизитов участках документа. В результате проведенного исследования установлено, что микрочастицы тонера в месте расположения штрихов записи «/Ф./» и подписи от его имени совпадают с частицами тонера на свободных участках документа по цветовым характеристикам и характеру блеска. Кроме того, в тексте документа красящее вещество штрихов с блеском, расположено на поверхности бумаги, состоит из мелкодисперсных оплавленных частиц черного цвета.

Совпадение оплавленных микрочастиц тонера в месте расположения штрихов записи «/Ф./» и подписи от его имени с частицами тонера на свободных участках документа по цветовым характеристикам и характеру блеска опровергает довод представителя истца о наличии частиц тонера на расписке в результате ее неоднократного копирования, а также сгибания. Кроме того, суд учитывает, что при копировании документа на копировальном аппарате отсутствует взаимодействие копируемого документа с картриджем копировального аппарата.

Отвечая на поставленный вопрос, эксперт пришел к категоричному выводу, при этом в исследовательской части подробно указано какое исследование проводилось, его методика, по каким признакам (по цветовым характеристикам и характеру блеска) и причинам эксперт пришел к такому выводу, в связи с чем экспертное заключение № от 27 марта 2018 года также положено в основу решения суда.

При таком положении, приняв во внимание представленные выше экспертные заключения ФБУ Северо-Западный региональный центр судебной экспертизы Минюста РФ в качестве допустимых доказательств, исследовав и оценив их в совокупности с иными имеющимися в деле доказательствами, в том числе, письменными прояснениями свидетелей, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу об отсутствии доказательств, подтверждающих как заключение между истцом и Ф. договора займа, так и факт передачи заемщику денежных средств по нему, что исключает возложение на наследника Ф. обязанности по возврату денежных средств.

Представленные суду рецензии на заключения экспертов, на которые вновь имеется ссылка в апелляционной жалобе, не опровергают результаты проведенных в установленном законом порядке государственных экспертов, не ставя под сомнение содержащихся в них выводов.

Что касается представленных суду и имеющихся в деле иных доказательств - справки об обмене валюты, копии сберегательных книжек, а также письменных пояснений Е. и В., то факт передачи денежных средств они не подтверждают.

Несмотря на утверждения в жалобе об обратном, надлежащих допустимых доказательств передачи истцом денежных средств Ф. в долг суду не представлено.

Основания к удовлетворению иска отсутствуют.

С учетом изложенного доводы апелляционной жалобы не могут быть признаны состоятельными.

Нормы материального закона применены судом правильно, в соответствии с возникшими правоотношениями.

Нарушений норм процессуального права, которые могли бы повлечь отмену решения, судом также не допущено.

Выводы суда соответствуют установленным обстоятельствам, сделаны на основе представленных сторонами доказательств, при правильном применении норм материального и процессуального права.

В этой связи постановленное судом решение является законным и обоснованным, подлежащим оставлению без изменения.

Руководствуясь ст. ст. 328, 329 ГПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Московского районного суда г.Калининграда от 6 июня 2018 года оставить без изменения, апелляционную жалобу – без удовлетворения.

Председательствующий:

Судьи: