Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании дело по апелляционным жалобам ФИО1, ПАО СК «Росгосстрах» на решение Благовещенского городского суда Амурской области от 26 мая 2017 года.

Заслушав дело по докладу судьи Рябченко Р.Г., пояснения представителя истца ФИО1 – ФИО2, представителя ПАО СК «Росгосстрах» – Гром С.Б., судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

ФИО1 обратился в суд с иском к ПАО СК «Росгосстрах», указав в его обоснование, что 17 февраля 2015 г. на денежные средства, полученные им в кредит от ПАО Сбербанк, он приобрел трехкомнатную квартиру, расположенную по адресу: <...>. 24 февраля 2016 г. данная квартира была застрахована на основании заключенного им с ПАО СК «Росгосстрах» договора ипотечного страхования 6843. 17 декабря 2016 г. в результате пожара произошло повреждение застрахованного имущества. Согласно отчету ИП ФИО3 от 16 января 2017 г. № 285 по определению рыночной стоимости затрат на восстановление ущерба, нанесенного в результате пожара объекту недвижимости, общая стоимость восстановительного ремонта квартиры составляет 871 400 руб. Между тем, ответчик, сославшись на п. 5 страхового полиса, определил сумму подлежащего страховому возмещению ущерба в размере 172 198,89 руб., исходя из повреждений квартиры без внутренней отделки и инженерного оборудования. Истец считал, что отказ ответчика в выплате страхового возмещения в размере полной стоимости затрат на восстановление ущерба застрахованному имуществу является незаконным.

С учетом уточнения исковых требований, просил суд признать недействительным п. 5 Полиса ипотечного страхования 6843 от 24 февраля 2016 г. в части исключения из объекта страхования внутренней отделки и инженерного оборудования; взыскать с ответчика в свою пользу страховое возмещение в размере 871 400 руб., неустойку – 10 249,59 руб., компенсацию морального вреда – 20 000 руб., штраф в размере 50 % от присужденной суммы, расходы по оценке ущерба – 6 500 руб.

В письменном отзыве на иск представитель ответчика с требованиями истца не согласилась, указав, что согласно страховому полису истцом были застрахованы имущественные интересы, связанные с риском утраты (гибели), недостачи или повреждения квартиры, исключая внутреннюю отделку и инженерное оборудование, что не противоречит закону. Следовательно, оснований для выплаты суммы ущерба, требуемой истцом и включающей стоимость восстановления не застрахованных объектов, у страховщика не имелось. Полагала, что ответчик надлежащим образом исполнил свои обязательства, выплатив страховое возмещение в размере 172 198,89 руб., определенном в соответствии с условиями договора страхования. Привела доводы о том, что в представленном истцом отчете ИП ФИО3 стоимость материалов и ремонтных работ рассчитана на неверную дату, без указания и подтверждения соответствующих источников информации. Считала исковые требования необоснованными, при этом в случае удовлетворения иска просила применить ст. 333 ГК РФ и снизить размер штрафных санкций.

В письменных возражениях на отзыв ответчика представитель истца изложил доводы о том, что квартира без внутренней отделки и инженерного оборудования не могла быть предметом ипотеки и ипотечного страхования. Считал, что указанный в п. 5 полиса объект страхования не предусмотрен Правилами комплексного ипотечного страхования, действующими на момент страхования. Указал, что при заключении договора ответчик выдал истцу Правила ипотечного страхования в редакции 18 августа 2010 г. Полагал, что по условиям страхования в рассматриваемом случае, с учетом отсутствия у истца кредитной задолженности перед банком, выгодоприобретателем по договору страхования выступал истец, а не ПАО Сбербанк, которому ответчик необоснованно перечислил страховое возмещение. Возражал относительно снижения размера неустойки и штрафа, подлежащих взысканию с ответчика.

Представитель третьего лица ПАО Сбербанк в письменном заявлении оставил разрешение спора на усмотрение суда.

В судебном заседании суда первой инстанции представитель истца настаивал на удовлетворении иска. Полагал, что условия договора, изложенные в страховом полисе, противоречат законодательству, так как предмет договора ипотечного страхования не соответствует предмету ипотеки.

Представитель ответчика возражала относительно иска, пояснив, что по условиям договора страхования истец застраховал квартиру без внутренней отделки и инженерного оборудования.

Истец ФИО1, представитель третьего лица ПАО Сбербанк в судебном заседании участия не принимали.

Решением Благовещенского городского суда Амурской области от 26 мая 2017 г. исковые требования ФИО1 удовлетворены частично. С ПАО СК «Росгосстрах» в пользу ФИО1 взыскана страховая выплата в размере 172 198,89 руб., неустойка за нарушение срока осуществления страховой выплаты за период с 03 февраля по 15 марта 2017 г. включительно в сумме 8 333 руб., компенсация морального вреда – 5 000 руб., штраф – 92 765,95 руб. В удовлетворении остальной части требований отказано. Разрешен вопрос о взыскании с ПАО СК «Росгосстрах» государственной пошлины в доход местного бюджета.

В апелляционной жалобе ФИО1 не соглашается с постановленным судебным актом, просит его отменить и принять новое решение об удовлетворении иска в полном объеме. Полагает, что судом были неверно истолкованы Правила комплексного ипотечного страхования, настаивая на доводах о том, что объектом страхования являлся предмет ипотеки без каких-либо исключений (квартира, включая внутреннюю отделку и инженерное оборудование) и о недействительности п. 5 страхового полиса.

Представитель ПАО СК «Росгосстрах» в своей апелляционной жалобе также просит отменить решение суда. Утверждает, что по условиям договора страхования и в силу закона (ст. 31 Федерального закона от 16 июля 1998 г. № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)»), выгодоприобретателем по данному договору является именно ПАО Сбербанк, которому ответчик правомерно перечислил страховое возмещение. Полагает, что размер штрафа надлежало исчислять только от суммы взысканного страхового возмещения, а не от всех присужденных истцу сумм. Настаивает на снижении размера штрафа в соответствии со ст. 333 ГК РФ ввиду его несоразмерности последствиям нарушения обязательства.

Письменных возражений на апелляционные жалобы не поступило.

В суде апелляционной инстанции представитель истца поддержал доводы апелляционной жалобы ФИО1, жалобу ПАО СК «Росгосстрах» полагал необоснованной.

Представитель ПАО СК «Росгосстрах», в свою очередь, настаивала на удовлетворении апелляционной жалобы ответчика, не согласившись с состоятельностью жалобы истца.

Иные лица, участвующие в деле в суд апелляционной инстанции не явились, о времени и месте рассмотрения дела извещались надлежащим образом. При таких обстоятельствах и на основании правил ст. 167, 327 ГПК РФ судебная коллегия определила рассмотреть дело в их отсутствие.

Проверив законность и обоснованность решения в пределах доводов апелляционных жалоб в соответствии с ч. 1 ст. 327.1 ГПК РФ, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Как следует из материалов дела, 16 февраля 2015 г. между ОАО «Сбербанк России» (в настоящее время – ПАО Сбербанк) и истцом ФИО1 был заключен кредитный договор 6843, согласно которому банк предоставил истцу кредит в сумме <данные изъяты> руб. на приобретение жилого помещения, расположенного по адресу: <...>. Обязательства заемщика по данному договору обеспечивались, в частности, залогом указанной квартиры. При этом истец также обязался застраховать заложенное жилое помещение.

24 февраля 2016 г. истец заключил с ПАО СК «Росгосстрах» договор ипотечного страхования (полис 6843), по условиям которого ФИО1 застраховал переданное им выгодоприобретателю ПАО Сбербанк в залог жилое помещение от риска утраты (гибели), недостачи или повреждения квартиры, исключая внутреннюю отделку и инженерное оборудование.

17 декабря 2016 г., в период действия данного договора, произошел пожар, в результате которого была повреждена вышеуказанная квартира ФИО1

В связи с наступлением данного страхового случая ПАО СК «Росгосстрах» перечислило выгодоприобретателю ПАО Сбербанк страховое возмещение в сумме 172 198,89 руб., определенной исходя из размера ущерба, причиненного повреждением квартиры истца, исключая ее внутреннюю отделку и инженерное оборудование.

Полагая, что страховщик обязан был выплатить страховое возмещение ему, а не банку, при этом исчислив размер такого возмещения исходя из полной стоимости затрат на восстановление квартиры, включая ее внутреннюю отделку и инженерное оборудование, ФИО1 обратился в суд с настоящим иском к ПАО СК «Росгосстрах» о признании недействительным п. 5 страхового полиса, содержащего условие об исключении внутренней отделки и инженерного оборудования квартиры из объекта страхования, а также о взыскании с ответчика в свою пользу страхового возмещения причиненного ему ущерба в полном объеме, неустойки, штрафа, компенсации морального вреда и расходов по оценке ущерба.

Разрешая спор по существу, суд первой инстанции установил, что 17 декабря 2016 г. действительно произошел страховой случай, выразившийся в повреждении застрахованного истцом имущества, в связи с чем ответчик выплатил банку страховое возмещение ущерба, причиненного повреждением заложенной квартиры, исключая ее внутреннюю отделку и инженерное оборудование. При этом суд признал, что размер страхового возмещения был определен страховщиком верно, в соответствии с условиями договора страхования, не противоречащими в этой части закону, однако согласился с доводами истца о том, что в рассматриваемом случае выгодоприобретателем выступал не банк, а сам ФИО1 При таких обстоятельствах, сославшись на ст.ст. 168, 309, 310, 314, 421, 431, 942, 943 ГК РФ, ст.ст. 13, 15, 28 Закона РФ от 07 февраля 1992 г. № 2300-1 «О защите прав потребителей», суд пришел к выводу о необходимости взыскания с ПАО СК «Росгосстрах» в пользу ФИО1 страховой выплаты в размере 172 198,89 руб., неустойки за нарушение срока осуществления страховой выплаты за период с 03 февраля по 15 марта 2017 г. включительно в сумме 8 333 руб., компенсации морального вреда – 5 000 руб., штрафа – 92 765,95 руб., отказав в удовлетворении остальной части требований истца.

Рассматривая приведенные в апелляционной жалобе истца доводы о недействительности п. 5 страхового полиса ввиду его противоречия Правилам комплексного ипотечного страхования и п. 4 страхового полиса, судебная коллегия не может признать их состоятельными.

В силу пп. 1 и 2 п. 1 ст. 942 ГК РФ условия об определенном имуществе либо ином имущественном интересе, являющемся объектом страхования, а также о характере события, на случай которого осуществляется страхование (страхового случая) являются существенными условиями договора страхования, по которым сторонами договора должно быть достигнуто соглашение.

Согласно п.п. 1, 2 ст. 940 ГК РФ договор страхования должен быть заключен в письменной форме, путем составления одного документа (п. 2 ст. 434 ГК РФ) либо вручения страховщиком страхователю на основании его письменного или устного заявления страхового полиса (свидетельства, сертификата, квитанции), подписанного страховщиком.

В соответствии с п.п. 1, 2 ст. 943 ГК РФ условия, на которых заключается договор страхования, могут быть определены в стандартных правилах страхования соответствующего вида, принятых, одобренных или утвержденных страховщиком либо объединением страховщиков (правилах страхования).

Условия, содержащиеся в правилах страхования и не включенные в текст договора страхования (страхового полиса), обязательны для страхователя (выгодоприобретателя), если в договоре (страховом полисе) прямо указывается на применение таких правил и сами правила изложены в одном документе с договором (страховым полисом) или на его оборотной стороне либо приложены к нему. В последнем случае вручение страхователю при заключении договора правил страхования должно быть удостоверено записью в договоре.

В рассматриваемом случае из текста подписанного сторонами полиса ипотечного страхования от 24 февраля 2016 г. 6843 усматривается, что договор страхования заключен на основании утвержденных ответчиком Правил комплексного ипотечного страхования № 108 в редакции, действующей на дату заключения договора. В обжалуемом решении установлено, что при заключении спорного договора страхования действовала редакция указанных Правил от 2014 г., тогда как истцу были выданы Правила в редакции от 2010 г., которые суд и признал неотъемлемой частью заключенного сторонами договора, что не оспаривается в апелляционных жалобах.

При этом страховым полисом предусмотрено, что в случае разночтений в положениях полиса и Правил, преимущественную силу имеют положения полиса (что по существу соответствует п. 2 ст. 943 ГК РФ).

В силу ст. 431 ГК РФ при толковании условий договора необходимо принимать во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений.

Из п. 5 страхового полиса прямо следует, что объектом страхования являются не противоречащие законодательству РФ имущественные интересы страхователя (выгодоприобретателя), связанные с риском утраты (гибели), недостачи или повреждения квартиры, исключая внутреннюю отделку и инженерное оборудование.

Данное существенное условие договора страхования согласовано его сторонами, является понятным, не допускает двоякого толкования и не противоречит каким-либо императивным нормам права, в связи с чем суд первой инстанции обоснованно отклонил требования истца о признании этого условия договора недействительным.

Содержащиеся в апелляционной жалобе истца утверждения о несоответствии п. 5 страхового полиса Правилам комплексного ипотечного страхования не имеют правового значения, поскольку, как установлено выше, положения страхового полиса в любом случае имеют приоритет над положениями Правил.

Кроме того, в обжалуемом решении суд произвел надлежащее толкование соответствующих Правил и пришел к мотивированному выводу о том, что они допускают страхование объектов недвижимости в виде конструктивных элементов без внутренней отделки и инженерного оборудования. Объективных оснований для пересмотра правильности данного вывода суда у коллегии не имеется.

Что касается доводов апелляционной жалобы истца о противоречии п. 5 страхового полиса содержанию п. 4 этого же полиса, то они также не являются обоснованными.

В п. 4 полиса конкретизировано недвижимое имущество, переданное в залог (ипотеку) выгодоприобретателю в счет исполнения обязательств заемщика по кредитному договору, в отношении которого осуществляется страхование, в данном случае – жилое помещение, расположенное по адресу: <...>.

В п. 5 страхового полиса определен именно объект страхования – имущественные интересы страхователя (выгодоприобретателя), связанные с риском утраты (гибели), недостачи или повреждения названной квартиры, исключая внутреннюю отделку и инженерное оборудование.

Соответственно, судебная коллегия не усматривает каких-либо противоречий между указанными отдельными положениями страхового полиса, имеющими свой самостоятельный предмет регулирования.

Таким образом, суд апелляционной инстанции приходит к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения апелляционной жалобы истца.

В то же время, доводы апелляционной жалобы ПАО СК «Росгосстрах» о правомерности перечисления ответчиком страхового возмещения выгодоприобретателю ПАО Сбербанк заслуживают внимания.

Частично удовлетворяя исковые требования ФИО1 к ПАО СК «Росгосстрах», нижестоящий суд решил, что ответчик необоснованно перечислил ПАО Сбербанк причитающееся истцу страховое возмещение в размере 172 198,89 руб. При этом суд исходил из того, что по условиям договора страхования банк являлся выгодоприобретателем лишь в части суммы кредитной задолженности, но поскольку у истца на момент возникновения страхового случая и выплаты ответчиком страхового возмещения не имелось задолженности перед банком, а условиями кредитного договора не предусматривалось право банка требовать досрочного исполнения истцом своих кредитных обязательств, выгодоприобретателем в данном случае выступал непосредственно истец ФИО1

Между тем, коллегия не может согласиться с обоснованностью таких выводов суда.

Из содержания имеющегося в материалах дела кредитного договора от 16 февраля 2015 г. 6843, заключенного между ПАО Сбербанк и истцом ФИО1, следует, что его неотъемлемой частью являются Общие условия предоставления, обслуживания и погашения Жилищных кредитов, размещенные на официальном сайте кредитора и в его подразделениях. Данные Общие условия не являлись предметом изучения суда первой инстанции, но были истребованы и исследованы судебной коллегией с учетом положений п. 29 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 июня 2012 г. № 13 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции». При этом пп. «б» п. 4.3.4 этих Общих условий прямо предусматривает право банка потребовать досрочного возврата заемщиком задолженности по кредиту в случае полной или частичной утраты обеспечения исполнения обязательств по договору или ухудшения его условий по обстоятельствам, за которые кредитор не отвечает. Таким образом, вывод суда первой инстанции о том, что условиями кредитного договора такое право кредитора не предусматривалось, не основан на действительном содержании кредитного договора.

Ссылка суда на отсутствие у истца в момент возникновения страхового случая и выплаты ответчиком страхового возмещения кредитной задолженности перед банком также не может быть признана состоятельной.

Из имеющихся в материалах дела сведений ПАО Сбербанк о состоянии задолженности истца по кредитному договору от 16 февраля 2015 г. 6843 по состоянию на 17 декабря 2016 г. (т. 1, л.д. 117, об.), на 01 января 2017 г. (т. 1, л.д. 177, 178), на 01 февраля 2017 г. (т. 1, л.д. 175, 176) усматривается, что просроченной задолженности у истца перед банком не имелось, общая же сумма оставшейся кредитной задолженности составляла: по состоянию на 17 декабря 2016 г. – 2 358 402,31 руб., на 01 января 2017 г. – 2 365 342,56 руб., на 01 февраля 2017 г. – 2 363 851,24 руб.

Согласно п. 3 страхового полиса от 24 февраля 2016 г. 6843 выгодоприобретателем по договору страхования является ПАО Сбербанк, а в части суммы выплаты страхового возмещения, превышающей сумму кредитной задолженности по кредитному договору от 16 февраля 2015 г. 6843 (включая проценты и неустойки, штрафы и пени, возникшие в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств по кредитному договору) является собственник застрахованного недвижимого имущества либо его наследники.

Из буквального содержания этого пункта не следует, что в нем идет речь именно о просроченной кредитной задолженности, из отсутствия которой у истца исходил суд первой инстанции.

При этом коллегия отмечает, что в п. 1.2 Правил комплексного ипотечного страхования указывается, что залогодержатель является выгодоприобретателем в части страховой выплаты, не превышающей размер обеспеченного ипотекой обязательства на дату страховой выплаты (т.е. размер всего кредитного обязательства истца перед банком на указанный момент).

Кроме того, условиями кредитного договора (которым и регулируются вопросы возникновения, исчисления и погашения кредитной задолженности истца), приведенными в разделе 1 Общих условий предоставления, обслуживания и погашения Жилищных кредитов, определяется, что понятие задолженности по договору включает в себя как срочную задолженность по кредитному договору (остаток суммы кредита и проценты за пользование им, срок погашения и уплаты которых в соответствии с условиями договора еще не наступил), так и просроченную задолженность.

На основании изложенного, судебная коллегия полагает установленным, что по условиям заключенного сторонами договора страхования истец мог быть признан выгодоприобретателем и претендовать на выплату ему страхового возмещения лишь в той части такого возмещения, которая превышала бы сумму всей его задолженности по кредитному договору перед банком (а не только просроченной). Однако, поскольку исследованные выше сведения, предоставленные ПАО Сбербанк, подтверждают тот факт, что остаток кредитной задолженности истца значительно превышал сумму подлежащего выплате страхового возмещения, суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что страховщик обоснованно перечислил такое возмещение банку, а не истцу.

При таких обстоятельствах у суда первой инстанции не имелось законных оснований для удовлетворения требований ФИО1 о взыскании в его пользу с ПАО СК «Росгосстрах» страховой выплаты в размере 172 198,89 руб., и, как следствие, для взыскания с ответчика неустойки за нарушение срока осуществления данной страховой выплаты, компенсации морального вреда, штрафа, а также государственной пошлины в доход местного бюджета.

В этой связи обжалуемый судебный акт в указанной части подлежит отмене с принятием нового решения об отказе в удовлетворении требований истца.

Руководствуясь ст. 328, 329 ГПК РФ, судебная коллегия

определила:

Решение Благовещенского городского суда Амурской области от 26 мая 2017 года отменить в части удовлетворения исковых требований ФИО1 к ПАО СК «Росгосстрах» о взыскании страховой выплаты в размере 172 198 рублей 89 копеек, неустойки за нарушение срока осуществления страховой выплаты за период с 03 февраля по 15 марта 2017 года включительно в сумме 8 333 рубля, компенсации морального вреда – 5 000 рублей, штрафа за нарушение добровольного порядка удовлетворения требований потребителя – 92 765 рублей 95 копеек, а также в части взыскания с ПАО СК «Росгосстрах» государственной пошлины в доход местного бюджета.

Принять по делу в этой части новое решение.

Отказать в удовлетворении исковых требований ФИО1 к ПАО СК «Росгосстрах» о взыскании страховой выплаты в размере 172 198 рублей 89 копеек, неустойки за нарушение срока осуществления страховой выплаты – 8 333 рубля, компенсации морального вреда – 5 000 рублей, штрафа за нарушение добровольного порядка удовлетворения требований потребителя – 92 765 рублей 95 копеек.

В остальной части решение суда оставить без изменения, апелляционную жалобу ФИО1 – без удовлетворения.

Определение суда апелляционной инстанции вступает в законную силу со дня его принятия.

Председательствующий:

Судьи коллегии: