Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам и дополнениям к ним осужденных ФИО1, ФИО3, адвокатов ФИО25, ФИО17 на приговор Московского областного суда с участием присяжных заседателей от ДД.ММ.ГГГГ, по которому

ФИО1, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в г. ФИО2 , гражданин Российской Федерации, с неполным средним образованием, в браке не состоящий, не работающий, не имеющий регистрации на территории РФ, фактически проживающий по адресу: , несудимый,

осужден по «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ (в редакции Федерального закона от ДД.ММ.ГГГГ № 73-ФЗ) к 15 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима;

ФИО3, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в , гражданин Российской Федерации, со средним образованием, в браке не состоящий, работавший слесарем в ООО «Альтент», зарегистрированный по адресу: , Богородский г.о., мкр. Вишняковские дачи, , несудимый,

Срок отбывания наказания ФИО3 и ФИО1 постановлено исчислять со дня вступления приговора в законную силу. В срок лишения свободы зачтено время содержания ФИО3 и ФИО1 под стражей с ДД.ММ.ГГГГ до дня вступления приговора в законную силу из расчета один день содержания под стражей за один день отбывания наказания в виде лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Избранная ФИО3 и ФИО1 мера пресечения в виде заключения под стражу оставлена без изменения до вступления приговора в законную силу.

Заслушав доклад судьи ФИО26, выступления осужденных ФИО1, ФИО3, адвокатов ФИО25, ФИО12 поддержавших доводы апелляционных жалоб и дополнений к ним, мнение прокурора ФИО11, полагавшего приговор законным и обоснованным, судебная коллегия

установила:

по приговору суда, постановленному на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, ФИО1 и ФИО3 признаны виновными в убийстве ФИО13, совершенном группой лиц по предварительному сговору.

Как установил суд, преступление совершено ФИО1 и ФИО3 в период с 7 по ДД.ММ.ГГГГ в при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней осужденный ФИО1, выражая несогласие с приговором, считает его незаконным, поскольку при проведении судебного следствия с участием присяжных заседателей были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, повлиявшие на вынесение справедливого вердикта.

Указывает на то, что в нарушение положений ч. 2 ст. 335 УПК РФ государственный обвинитель во вступительном слове не предложил порядок исследования доказательств, чем нарушил его право на подготовку к защите, поскольку он узнавал о том, какие доказательства будут исследоваться в каждом судебном заседании, после его открытия или продолжения. Обращает внимание на то, что ДД.ММ.ГГГГ судом было отказано в удовлетворении ряда ходатайств стороны защиты со ссылкой на то, что сторона обвинения не заявила на тот момент данные доказательства к исследованию с участием присяжных заседателей, при этом, что и когда будет исследоваться, государственный обвинитель не озвучил.

Считает, что суд нарушил принципы равенства и состязательности сторон, поскольку отказал в удовлетворении ходатайства стороны защиты о вызове экспертов, проводивших комиссионную экспертизу для разъяснения своих выводов, которые противоречат, по мнению осужденного, друг другу. Вместе с тем, суд удовлетворил ходатайство государственного обвинителя о допросе специалиста ФИО19, которая не проводила в ходе следствия никаких исследований и не указана в обвинительном заключении. При этом показания этого специалиста, являющегося охотоведом, о том, что бродячие собаки могут растащить труп, не имеют отношения к делу, являются предположениями, то есть недопустимым доказательством, которое не подлежало исследованию в присутствии присяжных заседателей. Также является недопустимым доказательством и заключение комиссионной экспертизы, поскольку, как указал сам суд, оно является лишь мнением экспертов о возможной причине смерти.

Обращает внимание на то, что при допросе свидетеля Свидетель №1 председательствующий задал вопрос, знаком ли ему погибший ФИО13, хотя это не установлено, так как труп ФИО13 отсутствует. Кроме того, Свидетель №1 после оглашения его показаний, данных на следствии, в присутствии присяжных заявил, что ему задавали наводящие вопросы оперативные сотрудники, которые забрали его с работы, что он знает обо всем по слухам и рассказам, после чего государственным обвинителем и судом на свидетеля было оказано воздействие с целью подтверждения в присутствии присяжных заседателей того, кто и что ему рассказал. Полагает, что присяжным заседателям были представлены показания свидетеля Свидетель №1 на следствии, которые являются недопустимым доказательством.

Обращает внимание на противоречия в показаниях свидетеля Свидетель №4, данных им на следствии и в суде, указывая на то, что в ходе предварительного следствия этот свидетель не пояснял о потасовке, начавшейся со словесного конфликта между ФИО13 и ФИО16, а также о том, что видел, как он, ФИО1, во дворе полоскал ремень в тазу с водой бурого цвета. Однако эти существенные противоречия суд не устранил, введя присяжных заседателей в заблуждение и вызвав у них предубеждение в отношении подсудимых.

Считает, что при допросе потерпевшей Потерпевший №1 и свидетеля Свидетель №5 на присяжных заседателей было оказано воздействие, государственный обвинитель заведомо ставила вопросы о характеризующих его данных. Так, свидетель Свидетель №5 охарактеризовала его как конфликтного, употребляющего спиртное человека из неблагополучной семьи, говорила, что он полдеревни держал в страхе, хотя он даже не привлекался к административной ответственности. Потерпевшая Потерпевший №1 пояснила, что «она обращалась к ФИО1 и Ренату, но их мать ее прогнала и угрожала полицией». Обращает внимание на ложность показаний свидетеля Свидетель №5, поскольку в 2008 году ей не могло быть 17 лет, о чем она пояснила при допросе.

Обращает внимание на то, что в нарушение ч. 8 ст. 335 УПК РФ в прениях государственный обвинитель озвучила, что он, ФИО1, «угрожал бедным женщинам», хотя такого факта установлено не было, а также поставила под сомнение показания подсудимых, указав, что им нельзя доверять только на том основании, что подсудимые находятся в клетке и в наручниках, что вызвало предубеждение у присяжных заседателей в отношении них.

Отмечает, что при постановке вопросов перед присяжными заседателями стороне защиты было отказано в формулировке вопросов, что является нарушением ч. 2 ст. 338 УПК РФ.

Указывает на то, что протокол судебного заседания не фиксирует весь ход событий, в нем отсутствует указание на негативные характеристики со стороны свидетелей и государственного обвинителя.

Просит приговор отменить, уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней адвокат ФИО25, действующая в интересах осужденного ФИО1, указывает на то, что при рассмотрении судом уголовного дела были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые могли повлиять на правильность принятого присяжными заседателями решения.

Указывает на то, что присяжным заседателям в нарушение ст. 334, 335 УПК РФ был представлен ряд доказательств, не отвечающих требованиям относимости и допустимости, предъявляемым к доказательствам, указанным в ст. 74, 84 УПК РФ. Так, в присутствии присяжных заседателей была допрошена специалист ФИО14, которая высказала свое мнение и суждения относительно особенностей питания диких лис, енотовидных собак, бродячих собак, а также предположение о том, что труп ФИО13 мог быть растащен дикими животными. Между тем, этот специалист не участвовала в процессуальных действиях на стадии предварительного следствия, ее показания не служили установлению фактических обстоятельств дела, однако могли сформировать у присяжных предубеждение относительно указанных обстоятельств. Показания ФИО14 не подлежали исследованию в присутствии присяжных заседателей как неотносимые и недопустимые, ссылка на них в напутственном слове, по мнению защитника, также недопустима.

Считает необоснованным отказ суда в удовлетворении ходатайства стороны защиты о признании недопустимым доказательством заключения комиссии экспертов №, которое содержит недостоверные выводы, а также о вызове экспертов для допроса в судебном заседании. Полагает, что эксперты при проведении экспертизы вышли за пределы своих специальных познаний, фактически ответив на вопрос, который отнесен к исключительным полномочиям присяжных заседателей. Так, во втором ответе эксперты ответили на вопрос, который перед ними не был поставлен следователем, а именно о количестве и локализации нанесенных ФИО13 ударов. Между тем, вопрос следователя звучал следующим образом: «Что могло послужить причиной смерти ФИО13 при обстоятельствах, описанных в протоколах допросов ФИО1 и ФИО3, протоколах проверки их показаний на месте и фототаблицах к ним?». Обращает внимание на то, что в постановлении следователя о назначении экспертизы имеется и иное описание деяния с указанием на нанесение ФИО1, ФИО3, ФИО15 ударов руками и ногами по различным частям тела и головы ФИО13

Кроме того, эксперты при проведении исследования использовали материалы, не являющиеся доказательствами по уголовному делу, на которые следователь не ссылался в постановлении о назначении экспертизы: протокол заявления о пропавшем без вести, заявление Свидетель №4, протокол явки с повинной, объяснение и заявление ФИО1, чистосердечное признание и объяснение ФИО3, допрос обвиняемого ФИО15, который обвиняемым по делу ни на какой стадии не являлся, и его показания при формировании выводов не подлежали учету. Указывает на то, что стороной защиты дважды заявлялось ходатайство о признании вышеуказанных документов недопустимыми доказательствами, поскольку в первый раз суд отказал в его рассмотрении в связи с преждевременностью.

Обращает внимание на то, что в материалах дела отсутствует ходатайство экспертов в порядке ст. 119 УПК РФ о предоставлении дополнительных материалов, как и постановление следователя о разрешении такого ходатайства, что свидетельствует о нарушении экспертами установленного законом запрета на самостоятельный сбор материала для производства судебной экспертизы и неисполнении требований ст. 118 УПК РФ. С учетом этого выражает несогласие с выводом суда о соблюдении экспертами установленного уголовно-процессуальным законом порядка при истребовании дополнительных объектов исследования. Полагает, что оглашение выводов экспертизы без вывода № (1) не устранило нарушения, допущенные при проведении экспертного исследования.

Полагает, что судом не выполнены требования ч. 2 ст. 336 УПК РФ, в соответствии с которой прения сторон проводятся лишь в пределах вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями. Отмечает, что государственный обвинитель в прениях сослался на доказательства, которые не были исследованы с участием присяжных заседателей. Так, в нарушение ст. 252, 336 УПК РФ государственный обвинитель заявил о виновности в смерти ФИО13 других лиц, не привлеченных к уголовной ответственности, а именно свидетеля Свидетель №4, ФИО16, ФИО15, тем самым вышел за пределы вопросов, подлежащих обсуждению с участием присяжных заседателей. При этом председательствующий в нарушение ст. 336 УПК РФ не сделал замечание государственному обвинителю, не обратился к присяжным заседателям с просьбой не принимать эти высказывания во внимание при вынесении вердикта, не напомнил об этом в своем напутственном слове.

Кроме того, указывает на то, что государственный обвинитель в прениях, допуская высказывания в отношении свидетелей защиты о том, что «Муравьева Кирилла и ФИО27 Рената, которые не пожелали явиться в судебное заседание для допроса, видимо, не будучи готовыми раскаяться перед Вами, как Свидетель №4», а также по отношению к этим же свидетелям о том, что «данные лица на предварительном следствии воспользовались правом не свидетельствовать против самих себя, а также своих родственников и знакомых», в присутствии присяжных заседателей исказил доказательства о фактических обстоятельствах, ранее исследованных с участием присяжных заседателей, сообщил неверные сведения о свидетелях защиты с целью их дискредитации, тем самым мог вызвать у коллегии присяжных заседателей предубеждение в вопросе достоверности показаний свидетелей защиты, которое повлияло на формирование их мнения в отношении подсудимого ФИО1, а также отразилось на содержании ответов на поставленные перед ними вопросы.

По мнению защитника, действия государственного обвинителя были направлены на оказание воздействия на присяжных заседателей, однако председательствующим эти действия не были пресечены.

Просит приговор отменить, уголовное дело направить на новое судебное разбирательство.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней осужденный ФИО3, выражая несогласие с приговором, считает его незаконным, необоснованным и несправедливым, поскольку при проведении судебного следствия с участием присяжных заседателей были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, повлиявшие на вынесение справедливого вердикта.

Указывает на то, что в нарушение положений ч. 2 ст. 335 УПК РФ государственный обвинитель во вступительном слове не предложил порядок исследования доказательств, чем нарушил его право на подготовку к защите, поскольку он узнавал о том, какие доказательства будут исследоваться, в каждом судебном заседании, после его открытия или продолжения. Обращает внимание на то, что судом было отказано в удовлетворении ряда ходатайств стороны защиты со ссылкой на то, что сторона обвинения не заявила на тот момент данные доказательства к исследованию с участием присяжных заседателей.

Считает заключение судебно-медицинской экспертизы № недопустимым доказательством, поскольку при ее назначении и производстве в ходе предварительного следствия были нарушены его права, предусмотренные п. 3, 4 ч. 1 ст. 198 УПК РФ, что отразилось на сущности проведенной экспертизы. Утверждает, что при проведении экспертизы эксперты вышли за пределы своих специальных познаний и поставленных перед ними следователем вопросов, изменили предмет экспертного исследования. Так, в выводах на второй вопрос эксперты самостоятельно сформулировали описание деяния, отличающее от формулировки, имеющейся в постановлении следователя о назначении экспертизы, в том числе указали количество нанесенных ФИО13 ударов, хотя перед ними не ставился такой вопрос, относящийся к исключительным полномочиям присяжных заседателей.

Полагает необоснованным отказ суда в удовлетворении ходатайства стороны защиты о признании заключения эксперта недопустимым доказательством и вызове в суд экспертов для разъяснения выводов проведенной ими экспертизы. Обращает внимание на то, что стороной защиты дважды заявлялось ходатайство о признании недопустимыми доказательствами документов, которые принимались во внимание экспертами при проведении экспертизы (его чистосердечное признание, протокол явки с повинной ФИО1, заявление Свидетель №4 и др.). Считает, что эти документы не являются доказательствами по делу, следователь на них не ссылался в постановлении о назначении экспертизы. Обращает внимание на то, что в заключении эксперты привели сведения из допроса обвиняемого ФИО15, который обвиняемым по делу никогда не являлся.

Указывает на то, что в материалах дела отсутствует письменное ходатайство экспертов о предоставлении дополнительных материалов, в том числе медицинских карт ФИО13, а также постановление следователя о разрешении такого ходатайства, что свидетельствует о нарушении экспертами установленного законом запрета на самостоятельный сбор материала для производства судебной экспертизы.

По мнению осужденного объективность и достоверность заключения комиссии экспертов вызывает сомнения, поскольку выводы основаны на предположениях при отсутствии объекта исследования.

Отмечает, что свидетель Свидетель №1 путался в своих показаниях, пояснил, что давал их на следствии под принуждением оперативных сотрудников, однако знает обо всем только по слухам.

Обращает внимание на то, что суд не устранил противоречия в показаниях свидетеля Свидетель №4, данных им в суде и на предварительном следствии по обстоятельствам изначально возникшего конфликта и дальнейшего развития событий. Указывает на то, что изложенные Свидетель №4 обстоятельства ничем не подтверждаются. Отмечает, что Свидетель №4 дал эти показания только в следственном изоляторе после его задержания в 2019 году за транспортировку наркотических средств, что ставит под сомнение их достоверность.

Указывает на то, что в присутствии присяжных заседателей свидетель Свидетель №5 дала показания о том, что ФИО1 употребляет спиртное, он из неблагополучной семьи, у него были постоянные конфликты и драки с местными жителями. Потерпевшая Потерпевший №1 заявила, что ФИО1 ей угрожал полицией, хотя ранее таких показаний не давала. Считает, что эти характеризующие ФИО1 данные, которые в силу закона не могли быть исследованы с участием присяжных заседателей, могли вызвать у них предубеждение и повлиять на вердикт.

Отмечает, что присяжным заседателям был предъявлен ряд доказательств, не отвечающих требованиям относимости и допустимости. Так, показания специалиста ФИО14, не являющейся кинологом, о возможности растаскивания трупа ФИО13 лисами, енотовидными собаками либо бродячими собаками, не относятся к фактическим обстоятельствам обвинения, ее мнение, основанное на предположении, не служит установлению таких обстоятельств, в связи с чем показания ФИО14 не могут быть признаны допустимыми. В ходе следствия этот специалист не проводила никаких исследований и не указана в обвинительном заключении. Несмотря на это, председательствующий сослался на это доказательство в напутственном слове.

Утверждает, что его задержали ДД.ММ.ГГГГ незаконно, применяли к нему недозволенные методы ведения следствия, что подтверждается проведенной ему экспертизой и показаниями свидетеля Свидетель №6 Оказание на него давления подтверждается также видеозаписью проверки показаний на месте от ДД.ММ.ГГГГ, на которой следователь рассказывает ему, когда и что он, ФИО3, сделал.

Указывает на то, что государственный обвинитель оказывал давление на присяжных заседателей, характеризуя свидетеля Свидетель №4 как порядочного гражданина, которого замучила совесть, и утверждая, что подсудимым, находящимся в клетке и в наручниках, нельзя доверять.

Обращает внимание на то, что адвокат ФИО17 в прениях указал на то, что «избиение может и было, но убийство нет», что противоречит его позиции по делу, поскольку он ФИО13 не знал, никогда не видел и не имел с ним конфликтов. Считает, что такое высказывание адвоката ФИО17 существенно повлияло на присяжных заседателей, в связи с чем ими было вынесено несправедливое решение.

Утверждает, что судом было нарушено предусмотренное ч. 2 ст. 338 УПК РФ право его и защитника на постановку вопросов, а также требования ч. 3 ст. 15 УПК РФ, устанавливающие обязанность суда создавать необходимые условия для осуществления сторонами предоставленных им прав.

Просит приговор отменить, уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение.

В апелляционной жалобе адвокат ФИО17, представляющий интересы осужденного ФИО3, считает приговор суда незаконным, необоснованным и несправедливым. Указывает на то, что в ходе судебного следствия, прений сторон, реплик, последнего слова подсудимых, при произнесении напутственного слова председательствующим были допущены нарушения требований УПК РФ. Председательствующим неоднократно высказывалась своя позиция и выражалось мнение по тем или иным обстоятельствам дела, систематически оказывалось незаконное воздействие на присяжных заседателей, которое повлияло на формирование мнения присяжных заседателей, их беспристрастность и отразилось на содержании ответов на поставленные перед ними вопросы при вынесении вердикта.

Утверждает, что председательствующим для коллегии присяжных заседателей были нечетко поставлены вопросы о доказанности инкриминированного деяния, которые приобрели характер подсказки. Указывает на то, что председательствующий включил в опросный лист в виде вопроса почти все фактические данные, образующие фабулу обвинения, определяющие контуры описательной части будущего приговора. Таким образом, в вопросный лист были включены не столько вопросы, сколько суждения председательствующего.

Отмечает, что при обращении к присяжным заседателя с напутственным словом председательствующий выражал свое мнение по вопросам, поставленным перед коллегией, тем самым оказывая воздействие на присяжных.

Со ссылкой на ч. 5 ст. 348 УПК РФ, предусматривающую возможность роспуска коллегии присяжных заседателей, вынесшей обвинительный вердикт, в случае наличия достаточных оснований для оправдания подсудимых, указывает на то, что стороной защиты в стадии обсуждений последствий вердикта ставился вопрос о том, что каких-либо доказательств, свидетельствующих о совершении убийства ФИО13ФИО3 и ФИО1, стороной обвинения представлено не было. Кроме того, судом не были учтены обстоятельства, свидетельствующие о том, что ФИО3 в момент инкриминированного преступления мог находиться в состоянии психотравмирующей ситуации.

Отмечает, что перед присяжными заседателями не был поставлен вопрос о совершении подсудимыми менее тяжкого преступления.

Просит приговор отменить, уголовное дело передать на новое судебное разбирательство.

В возражениях на апелляционные жалобы заместитель прокурора ФИО18 выражает несогласие с изложенными в них доводами и просит оставить жалобы без удовлетворения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы апелляционных жалоб, дополнений к ним и поданных возражений, судебная коллегия приходит к следующему.

Уголовное дело в отношении ФИО1 и ФИО3 по ходатайству осужденных было рассмотрено судом в составе судьи и коллегии из восьми присяжных заседателей. Особенности рассмотрения уголовного дела судом с участием коллегии присяжных заседателей и юридические последствия вердикта, а также порядок и пределы обжалования приговора ФИО1 и ФИО3 были разъяснены.

Коллегия присяжных заседателей для рассмотрения уголовного дела в отношении ФИО1 и ФИО3 была сформирована в соответствии с требованиями ст. 326-328 УПК РФ. Сторонам была предоставлена возможность задать вопросы присяжным заседателям, заявить мотивированные и немотивированные отводы.

Заявлений о том, что вследствие особенностей уголовного дела образованная коллегия присяжных заседателей в целом может оказаться неспособной вынести объективный вердикт ввиду тенденциозности ее состава, от сторон не поступило, как и замечаний по поводу формирования коллегии присяжных заседателей.

Судебное следствие по делу проведено с соблюдением положений ст. 335 УПК РФ. В присутствии присяжных заседателей исследовались только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями. При этом данных, которые могли бы свидетельствовать о том, что присяжные были введены в заблуждение кем-либо из участников судебного разбирательства путем представления им сведений, не соответствующих содержащимся в деле, не имеется.

Вопреки доводам жалоб, во вступительном слове государственный обвинитель не только изложила существо предъявленного обвинения, но и предложила порядок исследования доказательств. При этом по смыслу ч. 4 ст. 271 УПК РФ, ч. 2 ст. 274 УПК РФ сторона обвинения не обязана заблаговременно ставить в известность процессуальных оппонентов о допросе тех или иных лиц, вызванных по инициативе этой стороны. Кроме того, из протокола судебного заседания следует, что осужденным и их защитникам была предоставлена возможность задать вопросы всем допрошенным лицам, явившимся в суд по инициативе государственного обвинителя, сторона защиты не ходатайствовала перед судом об объявлении перерыва для подготовки к допросу указанных лиц. При таких обстоятельствах доводы осужденных о нарушении их прав в указанной части являются несостоятельными.

Нарушений закона при допросе в присутствии присяжных заседателей специалиста ФИО19 допущено не было. Разрешая ходатайство государственного обвинителя об этом, председательствующий принял решение о допросе специалиста в отсутствие коллегии присяжных заседателей с целью выяснения вопроса, имеют ли ее показания отношение к фактическим обстоятельствам предъявленного подсудимым обвинения. Установив, что известные специалисту сведения относятся к обстоятельствам рассматриваемого дела, исходя из предъявленного подсудимым обвинения в совершении после убийства действий по захоронению трупа ФИО13 в лесополосе и его необнаружения до настоящего времени, председательствующий принял обоснованное решение о допросе специалиста в присутствии коллегии присяжных заседателей. При этом то обстоятельство, что специалист ФИО19 ранее не участвовала в производстве по делу, препятствием для ее допроса в судебном заседании не являлось.

Как видно из протокола судебного заседания, перед допросом специалиста ФИО19 председательствующий в отсутствие присяжных заседателей удостоверился в компетенции этого лица, выяснил ее отношение к подсудимым и потерпевшему, разъяснил права и ответственность специалиста, а также недопустимость сообщения им в присутствии присяжных заседателей сведений об обстоятельствах, не подлежащих исследованию с участием присяжных заседателей. Как видно из представленных ФИО19 документов (дипломе о высшем образовании по квалификации «биолог-охотовед» по специальности «биология», удостоверении о краткосрочном повышении квалификации, служебного удостоверения), указанное лицо обладало специальными познаниями по вопросам, которые задавались ей в судебном заседании, в том числе о том, какие животные обитают на территории, на которой инкриминировалось совершение убийства, и чем они питаются. Оценка показаниям специалиста о возможности растаскивания трупа человека давалась присяжными заседателями в совещательной комнате, как и другим представленным им доказательствам.

Как видно из протокола судебного заседания, стороны не были ограничены в праве предоставления доказательств, председательствующим по делу судьей на протяжении всего судебного разбирательства сохранялась объективность, все заявленные сторонами ходатайства рассматривались с соблюдением процедуры, установленной уголовно-процессуальным законом.

Вопреки доводам жалоб, в присутствии присяжных заседателей исследовались только допустимые доказательства. Заявленные до судебного следствия стороной защиты ходатайства о признании ряда доказательств недопустимыми председательствующий, с учетом особенностей рассмотрения уголовного дела судом присяжных заседателей, обоснованно оставил без удовлетворения как преждевременно заявленные, поскольку эти доказательства не заявлялись государственным обвинителем к предъявлению присяжным заседателям. Все ходатайства о недопустимости доказательств, заявленные стороной защиты в ходе судебного следствия, были разрешены председательствующим в соответствии с требованиями закона.

Так, судом тщательно были проверены доводы ФИО1 и ФИО3 о применении к ним недозволенных методов ведения следствия при рассмотрении ходатайств стороны защиты о признании недопустимыми показаний указанных лиц, данных ими на предварительном следствии при допросах в качестве подозреваемых и обвиняемых, а также при проведении проверок показаний на месте с их участием. Судом в отсутствие коллегии присяжных заседателей допрошены в качестве свидетелей лица, проводившие указанные следственные действия, исследовались протоколы следственных действий и заключения экспертов в отношении ФИО1 и ФИО3, а также постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по заявлению ФИО1 По результатам проверки судом было принято обоснованное решение об отсутствии оснований для признания показаний ФИО1 и ФИО3, данных на следствии, в том числе при проверке показаний на месте, недопустимыми доказательствами, оснований не соглашаться с которым судебная коллегия не усматривает.

Ссылка ФИО3 в жалобе на показания свидетеля Свидетель №6, являющегося оперуполномоченным, несостоятельна, так как этот свидетель в судебном заседании не допрашивался.

Утверждение ФИО3 о том, что факт оказания на него давления подтверждается видеозаписью проверки показаний на месте с его участием, не соответствует действительности, поскольку на видеозаписи, являющейся приложением к протоколу проверки показаний на месте, отсутствуют данные, которые могли бы свидетельствовать об оказании на ФИО3 воздействия с чьей-либо стороны. Вопреки утверждению осужденного, согласно видеозаписи, именно он, а не следователь, в присутствии защитника и понятых рассказывал, где и что происходило.

Оснований для признания недопустимым доказательством заключения комиссионной ситуационной судебно-медицинской экспертизы не имелось, в связи с чем председательствующий принял обоснованное решение об отказе в удовлетворении ходатайства стороны защиты об этом. Так, экспертиза проведена экспертами в составе шести человек, имеющими значительный стаж работы по специальности, оснований сомневаться в компетентности которых не имеется. Как видно из заключения эксперта, на экспертизу первоначально предъявлялись материалы дела в одном томе, а впоследствии, в том числе по запросу экспертов, дополнительные материалы: диски с фотографиями и видеозаписями протоколов проверки показаний на месте, медицинские карты на имя ФИО13 Отсутствие в материалах дела самого запроса и ответа следователя на него не свидетельствует о сборе документов для экспертизы самими экспертами и нарушении ими в связи с этим требований закона.

Изложение в выводах экспертов данных о количестве ударов, которые были нанесены ФИО13 и воздействии на его шею, исходя из исследованных экспертами показаний ФИО1 и ФИО3, данных при допросах и при проверках показаний на месте, не свидетельствует о выходе экспертов за пределы своих полномочий и поставленных следователем вопросов, поскольку на основании этих данных ими сделаны выводы о возможной (в связи с необнаружением трупа) причине смерти ФИО13 При этом судебная коллегия учитывает то обстоятельство, что экспертное заключение в указанной части не доводилось до сведения коллегии присяжных заседателей, в связи с чем указанные данные не могли повлиять на мнение присяжных заседателей при принятии решения.

Также до сведения присяжных заседателей не доводилась исследовательская часть заключения экспертов, в которой ими были приведены сведения из материалов уголовного дела, представленных на экспертизу, в том числе из протокола заявления о пропавшем без вести, показаний потерпевшей, свидетелей, явки с повинной ФИО1, чистосердечном признании ФИО20 Указанные доказательства в присутствии присяжных заседателей также не исследовались. В судебном заседании было установлено, что эксперты делали свои выводы только на основании показаний ФИО1 и ФИО20, данных ими при допросах и при проверках показаний на месте, о чем прямо указано в заключении экспертов и что соответствует существу вопросов, которые были поставлены перед экспертами следователем. В связи с изложенным оснований для постановки вопроса о признании всех доказательств, изложенных в исследовательской части заключения экспертов, недопустимыми, с учетом особенностей рассмотрения дела с участием присяжных заседателей, не имелось. Доводы стороны защиты в указанной части основаны на неправильном понимании закона. Указание в исследовательской части заключения экспертов на ФИО15 как на обвиняемого является явной опиской, поскольку в приведенном тексте фигурирует статус ФИО15 как подозреваемого. Данная описка на выводы экспертов не повлияла.

Оснований для вызова в суд и допроса экспертов, проводивших комиссионную ситуационную судебно-медицинскую экспертизу, не имелось, в связи с чем председательствующим ходатайство стороны защиты об этом обоснованно было оставлено без удовлетворения.

Нарушений закона при предъявлении присяжным заседателям показаний свидетеля Свидетель №1, данных им на предварительном следствии, допущено не было. Указанные показания, как следует из протокола судебного заседания, оглашались по ходатайству осужденного ФИО1, который, как и другие участники процесса, ни до, ни после допроса не делал заявлений о признании их недопустимыми. Кроме того, председательствующий при попытке адвоката выяснить процессуальный вопрос, связанный с их получением, снял вопрос и правильно разъяснил присяжным заседателям, что порядок получения доказательств не является предметом их исследования.

Как следует из протокола судебного заседания, после сообщения свидетелем Свидетель №5 при допросе сведений о том, что у ФИО1 была неблагополучная семья, и что они пили, председательствующий остановил свидетеля, сделал замечание о недопустимости приведения сведений, характеризующих личность подсудимых, и разъяснил, что эти сведения не должны приниматься во внимание присяжными заседателями. В напутственном слове председательствующий также обратил на это внимание присяжных заседателей.

Нарушений требований уголовно-процессуального закона при проведении прений сторон допущено не было. Сторона обвинения, как и сторона защиты в прениях давали исследованным в судебном заседании доказательствам свою оценку в соответствии с их процессуальным положением, что не противоречит требованиям закона, при этом сторона обвинения не оказывала на присяжных заседателей противоправного воздействия, которое могло вызвать у членов коллегии предубеждение к подсудимым.

В напутственном слове председательствующий обратил внимание присяжных заседателей на то, что на их решение не должны влиять ставшие им известными сведения, характеризующие личность подсудимых, указал, что они должны оставить без внимания и никоим образом не учитывать их при вынесении вердикта, как и сообщенные в судебном заседании сведения об агрессивном поведении ФИО1 по отношению к жителям деревни, где проживал ФИО13

С учетом этого, допущенные государственным обвинителем в прениях высказывания в отношении поведения ФИО1, на которые имеется ссылка в жалобах, не свидетельствуют о существенном нарушении норм уголовно-процессуального закона, поскольку они не повлияли и не могли повлиять на мнение присяжных заседателей при вынесении вердикта.

Доводы стороны защиты о том, что государственный обвинитель вызвала предубеждение у присяжных заседателей, указав в прениях на то, что нельзя доверять показаниям подсудимых, которые находятся в клетке и в наручниках, нельзя признать убедительными. Следует отметить, что защитник ФИО25 в своей речи в прениях поставила под сомнение показания свидетеля обвинения Свидетель №4, указав, что он их давал при проверке показаний на месте в наручниках: «Такой свидетель как Свидетель №4, который дает показания, стоя в наручниках в 2020 году – достоин ли он веры? Был ли он свободен в своих показаниях?». В ответ на это в реплике государственный обвинитель указала: «Защита пыталась сказать, раз в наручниках, то доверять не следует. Из их логики: а как мы сейчас можем доверять подсудимым в клетке или также в наручниках?».

По мнению судебной коллегии, вышеуказанные слова государственного обвинителя при указанных обстоятельствах не могли вызвать предубеждение у присяжных заседателей и повлиять на их решение, тем более, что в напутственном слове председательствующий обратил внимание присяжных заседателей на то, что нахождение подсудимых в настоящее время под стражей не может рассматриваться в качестве аргумента, свидетельствующего о виновности подсудимых.

Вопреки доводам стороны защиты, при выступлении в прениях государственный обвинитель не высказывался о виновности в смерти ФИО13 других лиц, а указал на то, что участниками конфликта являлись и иные лица, однако обвинение в умышленном причинении смерти ФИО13 предъявлено только ФИО1 и ФИО20, и только их действия подлежат оценке. Нарушений ст. 252 УПК РФ при этом не допущено.

Кроме того, давая свою оценку достоверности показаний свидетелей ФИО15 и ФИО16, оглашенных в судебном заседании по ходатайству стороны защиты, государственный обвинитель привела показания этих свидетелей, указав на то, что, воспользовавшись правом не свидетельствовать против себя и своих родственников, они ничего не пояснили об обстоятельствах произошедших событий. Такая оценка государственным обвинителем показаний указанных лиц, как и сообщение о неявке в суд этих свидетелей, вопреки доводам стороны защиты, не могла вызвать предубеждение у присяжных заседателей, которые, кроме того, слышали показания указанных лиц и имели возможность самостоятельно оценить их в совещательной комнате.

Как усматривается из протокола и аудиозаписи судебного заседания, нарушения права ФИО3 на защиту допущено не было. Адвокат ФИО17 в прениях сторон занимал позицию, не противоречащую позиции ФИО3, анализируя предъявленное его подзащитному обвинение, указывал на то, что не установлено как само событие преступление, так и виновность подсудимых, просил присяжных заседателей дать отрицательные ответы на все поставленные перед ними вопросы.

С учетом этого, вырванные ФИО3 из контекста выступления адвоката слова о том, что «избиение может и было», не свидетельствует о том, что адвокат действовал вопреки интересам своего подзащитного. Так, согласно аудиозаписи судебного заседания, адвокат ФИО17 дословно сказал следующее: «Неужели спустя 11 лет нельзя было установить тот круг, который был установлен в 2019 году, хотя они были все известны, примерно собиралось человек 10, осталось 5 человек, на их глазах избивают, убивают, и никто не сообщает. А не потому ли, что не было избиения? Избиение, может, и было, но убийства – нет. Нет мотива преступления. Не установлено, это был несчастный случай, он заблудился, исчез, без вести пропал. Невиновность подсудимых абсолютно очевидна…». Вышеуказанные слова адвоката в данном контексте нельзя расценить как нарушающие право на защиту ФИО3, который обвинялся в причинении смерти ФИО13 путем сдавливания шеи ремнем.

Кроме того, в судебном заседании на всех его стадиях ФИО3 не заявлял о том, что позиция адвоката ФИО17 расходится с его позицией, отводов адвокату не заявлял, от адвоката не отказывался, а в последнем слове пояснил, что согласен со стороной защиты. С учетом изложенного доводы ФИО3 о нарушении его права на защиту являются необоснованными.

Вопросный лист отвечает требованиям ст. 338, 339 УПК РФ, он сформулирован в соответствии с предъявленным обвинением, с учетом результатов судебного следствия и прений сторон, после обсуждения вопросов сторонами. В сформулированных председательствующим вопросах отсутствуют положения, требующие от присяжных заседателей юридических познаний или могущие быть расценены как содержащие в себе предрешение. Содержание и формулировка вопросов были понятны присяжным заседателям, которые за разъяснениями по данному поводу не обращались, позволяли им полно и всесторонне оценить представленные доказательства по делу и сделать вывод о виновности или невиновности подсудимых в инкриминируемом им преступлении.

При подготовке вопросного листа сторонам, в том числе стороне защиты, была обеспечена возможность высказать свои замечания по содержанию и формулировке вопросов и внести предложения о постановке новых вопросов.

Как следует из протокола судебного заседания, от защитников ФИО25 и ФИО17 поступили замечания по формулировке вопросов, и был предложен свой вариант постановки вопросов. Данные замечания были обсуждены с участниками судебного разбирательства, и в совещательной комнате председательствующим обоснованно поставлены вопросы, исходя из предъявленного обвинения. Нарушения требований ст. 338 УПК РФ председательствующим допущено не было.

Предложений о постановке новых вопросов, в том числе о совершении подсудимыми менее тяжкого преступления, от участников процесса не поступило, в связи с чем доводы адвоката ФИО17 в указанной части несостоятельны. При этом судебная коллегия учитывает, что присяжные заседатели при ответе на поставленные вопросы могут исключить какие-либо обстоятельства, которые, по их мнению, не нашли подтверждения в судебном заседании, изменив таким образом обвинение в благоприятную для обвиняемых сторону, о чем присяжным было разъяснено председательствующим в напутственном слове.

Напутственное слово председательствующего соответствует положениям ст. 340 УПК РФ. В нем председательствующий привел содержание обвинения, сообщил содержание уголовного закона, напомнил об исследованных доказательствах и разъяснил положения, указанные в ч. 3 ст. 340 УПК РФ, в том числе о том, что все неустранимые сомнения должны трактоваться в пользу подсудимых. При этом председательствующий привел позицию сторон, не ссылался на недопустимые и неисследованные доказательства, не выражал свое мнение по вопросам, поставленным перед присяжными заседателями. Также председательствующий обратил внимание присяжных заседателей на то, что в случае вынесения обвинительного вердикта они могут признать подсудимых заслуживающими снисхождения.

Действия председательствующего по ведению судебного разбирательства осуществлялись в рамках предоставленных ему законом процессуальных полномочий, а доводы о необъективности, проявлении председательствующим обвинительного уклона, оказании воздействия на присяжных заседателей не основаны на материалах дела. Действия и решения председательствующего были продиктованы необходимостью обеспечить соблюдение требований уголовно-процессуального закона, регламентирующего особенности судебного следствия с участием присяжных заседателей.

С учетом требований закона, председательствующий должен обеспечить проведение судебного разбирательства только в пределах предъявленного подсудимому обвинения, принимать необходимые меры, исключающие возможность ознакомления присяжных заседателей с недопустимыми доказательствами, а также возможность исследования вопросов, не входящих в их компетенцию, и своевременно реагировать на нарушения порядка в судебном заседании участниками процесса.

В связи с этим в необходимых случаях, когда стороны в обоснование своей позиции ссылались на обстоятельства, которые не подлежат доведению до сведения присяжных заседателей, председательствующий останавливал такого участника процесса и разъяснял присяжным заседателям, что они не должны принимать во внимание данные обстоятельства при вынесении вердикта. Такие же разъяснения председательствующий сделал и при произнесении напутственного слова, излагая позиции сторон.

Согласно протоколу судебного заседания, рассмотрение уголовного дела осуществлялось в соответствии с требованиями ст. 15 УПК РФ на основе состязательности сторон, в судебном заседании исследованы все собранные по делу доказательства, имеющие существенное значение для правильного разрешения дела, с учетом особенностей судебного следствия в суде с участием коллегии присяжных заседателей. Необоснованных отказов сторонам в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела, нарушений процессуальных прав участников, повлиявших или могущих повлиять на вынесение вердикта коллегией присяжных заседателей и постановление судом законного, обоснованного и справедливого приговора, по делу не допущено.

Судебная коллегия полагает, что судом первой инстанции были приняты исчерпывающие меры по созданию необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных прав, ограждению присяжных заседателей от какого-либо незаконного воздействия и обеспечению объективности и беспристрастности коллегии присяжных заседателей и вынесенного ими вердикта.

В силу положений ст. 389.15, 389.27 УПК РФ приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, не может быть обжалован и отменен по основанию несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции. С учетом этого, принимая во внимание, что сторонам запрещается ставить под сомнение правильность вердикта, вынесенного присяжными заседателями, изложенные в апелляционных жалобах доводы стороны защиты о противоречивости показаний свидетелей Свидетель №4 и Свидетель №1, о недостоверности показаний потерпевшей Потерпевший №1 не подлежат рассмотрению судебной коллегией. Ограничения по обжалованию приговора суда, постановленного на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, осужденным ФИО1 и ФИО20 были разъяснены.

В соответствии со ст. 17 УПК РФ присяжные заседатели оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности представленных материалов, руководствуясь при этом законом и совестью.

Исходя из содержания вердикта, коллегия присяжных заседателей пришла к единодушному решению о доказанности того, что деяние имело место, что это деяние было совершено ФИО1 и ФИО20, и что они виновны в совершении этого деяния. При этом ФИО1 и ФИО20 не признаны заслуживающими снисхождения.

Нарушений уголовно-процессуального закона при принятии вердикта по делу не установлено. Вердикт коллегии присяжных заседателей ясный и непротиворечивый, соответствует требованиям ст. 343 УПК РФ и в силу ст. 348 УПК РФ является обязательным для председательствующего.

Вопреки доводам жалобы адвоката ФИО17, у председательствующего по делу отсутствовали основания для роспуска в соответствии с ч. 5 ст. 348 УПК РФ коллегии присяжных заседателей, вынесшей обвинительный вердикт, и направлении уголовного дела на рассмотрение иным составом суда.

Приговор в отношении ФИО1 и ФИО3 постановлен в соответствии с вердиктом коллегии присяжных заседателей о виновности осужденных в содеянном, основанном на всестороннем и полном исследовании материалов дела, с учетом требований ст. 335 УПК РФ, определяющей особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей. Его содержание соответствует требованиям ст. 351 УПК РФ, согласно которым в обвинительном приговоре, постановленном на основании вердикта присяжных заседателей, оценка доказательств не приводится.

Действия ФИО1 и ФИО20 правильно квалифицированы судом по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ в соответствии с обстоятельствами, которые были установлены вердиктом коллегии присяжных заседателей.

Обстоятельства, признанные доказанными коллегией присяжных заседателей, свидетельствуют о непосредственном участии каждого из осужденных в совместном процессе лишения жизни потерпевшего, а способ совершения преступления – сдавливание шеи ремнем в противоположных направлениях – указывает, как верно отметил суд, на наличие у каждого из них прямого умысла на совершение убийства ФИО13

С учетом изложенного, а также установленной предварительной договоренности ФИО1 и ФИО20 на совершение убийства ФИО13, суд дал верную юридическую оценку действиям каждого из осужденных, оснований не соглашаться с которой не имеется.

Каких-либо данных полагать, что в момент совершения преступления ФИО3 находился в состоянии психотравмирующей ситуации, на что указывает в жалобе защитник, в том числе с учетом заключения судебно-психиатрической экспертизы, исследованного на стадии обсуждения последствий вердикта, не имеется.

Наказание ФИО1 и ФИО20 назначено судом с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, характера и степени фактического участия каждого из подсудимых в его совершении, данных, характеризующих их личности, наличия смягчающих и отсутствия отягчающих обстоятельств, а также влияния наказания на исправление осужденных и на условия жизни их семей.

В качестве смягчающих наказание ФИО1 и ФИО20 обстоятельств суд обоснованно признал, в числе прочих, явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, изобличению другого соучастника.

Все смягчающие наказание обстоятельства учтены судом в полной мере в отношении каждого из осужденных.

С учетом установленных по делу обстоятельств, а также данных о личности ФИО1 и ФИО20, суд пришел к выводу о назначении каждому из осужденных наказания в виде реального лишения свободы, не усмотрев оснований для применения положений ст. 64, 73 УК РФ, а также для изменения категории совершенного преступления в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК РФ. Суд апелляционной инстанции также не усматривает таких оснований.

Назначенное как ФИО1, так и ФИО20 наказание соответствует требованиям ст. 6, 60 УК РФ, является соразмерным содеянному и справедливым. Оснований для его смягчения не имеется.

Отбывание наказания ФИО1 и ФИО20 обоснованно назначено в исправительной колонии строгого режима, как лицам, осужденным к лишению свободы за совершение особо тяжкого преступления, ранее не отбывавшим лишение свободы.

Протокол судебного заседания соответствует требованиям ст. 259, 353 УПК РФ. Замечания осужденных на протокол судебного заседания, в том числе содержащиеся в их апелляционных жалобах, были рассмотрены председательствующим в соответствии со ст. 260 УПК РФ и отклонены. Оснований не соглашаться с вынесенными судом по результатам рассмотрения замечаний постановлениями судебная коллегия не усматривает.

Нарушений уголовного и уголовно-процессуального законов, влекущих отмену или изменение приговора, не допущено.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия

определила:

приговор Московского областного суда с участием присяжных заседателей от ДД.ММ.ГГГГ в отношении ФИО1 и ФИО3 оставить без изменения, апелляционные жалобы и дополнения к ним осужденных ФИО1, ФИО3, адвокатов ФИО25, ФИО17 – без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в кассационном порядке в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации через Московский областной суд в течение 6 месяцев со дня вступления приговора в законную силу, а осужденным, содержащимся под стражей, – в тот же срок со дня вручения ему копии приговора, вступившего в законную силу.

Осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении дела судом кассационной инстанции. Такое ходатайство может быть заявлено им в кассационной жалобе либо в течение 3 суток со дня получения извещения о дате, времени и месте заседания суда кассационной инстанции, если уголовное дело было передано в суд кассационной инстанции по кассационному представлению прокурора или кассационной жалобе другого лица.

Председательствующий

Судьи: