Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционной жалобе потерпевшей Р.И. и апелляционному представлению государственного обвинителя, старшего помощника прокурора города Великого Новгорода ФИО2, на приговор Новгородского районного суда Новгородской области от 1 апреля 2019 года, которым

ФИО1, <...> не судимая,

оправдана по обвинению в совершении двух преступлений, предусмотренных частью 1 статьи 297 Уголовного кодекса Российской Федерации, на основании пункта 2 части 1 статьи 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления.

В соответствии со статьей 133 УПК РФ за ФИО1 признано право на реабилитацию.

Также приговором суда разрешены вопросы об определении судьбы вещественных доказательств и распределении процессуальных издержек по уголовному делу.

Заслушав доклад судьи Становского А.М., выступления прокурора Степановой И.А. и потерпевшей Р.И., поддержавших апелляционное представление и апелляционную жалобу, мнение оправданной ФИО1 и ее защитников, адвокатов Бабиченко Р.И. и Сениговой Л.В., возражавших против удовлетворения апелляционных жалобы и представления, суд апелляционной инстанции

у с т а н о в и л:

Приговором суда ФИО1 оправдана по двум преступлениям, предусмотренным ч. 1 ст. 297 УК РФ, – неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участника судебного разбирательства.

В апелляционной жалобе потерпевшая Р.И. выражает несогласие с оправдательным приговором суда и просит его отменить как незаконный.

В обоснование своей позиции потерпевшая указывает на нарушение ее процессуальных прав. В частности, суд первой инстанции необоснованно отказал в отложении судебного заседания и лишил ее возможности воспользоваться юридической помощью представителя, а также неоднократно незаконно оставил без удовлетворения ее ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору, тогда как для этого имелись основания, поскольку на предварительном следствии были существенным образом нарушены права ее представителя Р.М., утрачены материалы дела и приведено в негодность вещественное доказательство – мобильный телефон с аудиозаписями, прослушать которые в судебном заседании не представилось возможным. Ее ходатайство об истребовании в Новгородском районном суде утраченных материалов также оставлено судом без удовлетворения.

Обращает внимание, что в справке, прилагаемой к обвинительному заключению, отсутствовали реквизиты для уплаты штрафа. Ходатайство государственного обвинителя о возвращении на этом основании уголовного дела прокурору было рассмотрено судом не сразу, а после общения со следователем, который представил необходимую информацию дополнительно.

В ходе судебного заседания ею было сделано заявление об отводе председательствующему судье, в удовлетворении которого необоснованно отказано. При этом суд скрыл от нее четвертый том уголовного дела, с которым она не была своевременно ознакомлена, а также не обеспечил ее безопасность при рассмотрении уголовного дела.

Наряду с этим автор апелляционной жалобы указывает на недостоверность показаний свидетелей К. и С. и на многочисленные умышленные нарушения, допущенные следователями на этапе предварительного расследования, в результате которых имела место фальсификация материалов дела и утрата части доказательств, уничтожение аудиозаписей на мобильном телефоне, благодаря чему ФИО1 избежала уголовной ответственности.

С учетом изложенного потерпевшая Р.И. просит отменить постановленный в отношении ФИО1 оправдательный приговор.

В апелляционном представлении государственный обвинитель, старший помощник прокурора города Великого Новгорода ФИО2, ставит вопрос об отмене приговора как незаконного и необоснованного, ссылаясь на несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела и существенные нарушения требований уголовно-процессуального закона. В обоснование своей позиции прокурор указывает на то, что положенное судом в основу приговора заключение этико-лингвистической судебной экспертизы является недопустимым доказательством. По мнению прокурора, для правильного установления значимых обстоятельств по настоящему делу требовались знания эксперта-лингвиста, тогда как вышеуказанная экспертиза проведена экспертом, который такими знаниями не обладает. При этом государственный обвинитель обращает внимание на выводы специалиста З. о том, что высказывания ФИО1 в адрес потерпевшей носили оскорбительный характер и были выражены в неприличной форме, однако суд данные выводы неправомерно отверг. При наличии таких противоречивых выводов суд необоснованно отказал стороне обвинения в удовлетворении ходатайства о назначении повторной этико-лингвистической судебной экспертизы, положив в основу оправдательного приговора недопустимое доказательство.

Кроме того, прокурор указывает на допущенные в ходе предварительного расследования существенные нарушения прав представителя потерпевшей Р.М., который был лишен возможности осуществлять предоставленные ему уголовно-процессуальным законом полномочия, и на несоблюдение прав стороны обвинения при разрешении ходатайства потерпевшей Р.И. о нарушениях, связанных с утратой части документов. В частности, суд необоснованно отказал в отложении судебного заседания в целях вызова следователя Г., не заслушав при этом мнение стороны обвинения.

На основании изложенного автор апелляционного представления просит отменить приговор суда и возвратить уголовное дело прокурору в порядке статьи 237 УПК РФ.

В возражениях на апелляционную жалобу и апелляционное представление оправданная ФИО1 и ее защитник, адвокат Бабиченко Р.И., считают доводы потерпевшей и государственного обвинителя несостоятельными, а приговор суда законным и обоснованным, в связи с чем просят оставить его без изменения.

Проанализировав доводы апелляционной жалобы и апелляционного представления, изучив материалы уголовного дела, суд апелляционной инстанции приходит к выводу об отсутствии оснований для отмены постановленного в отношении ФИО1 оправдательного приговора.

Вопреки доводам апелляционной жалобы и апелляционного представления, неучастие в производстве по уголовному делу представителя потерпевшей Р.М. не свидетельствует о том, что по уголовному делу допущено существенное нарушение уголовно-процессуального закона, влекущее отмену приговора.

По смыслу закона, потерпевший, являющийся физическим лицом, вправе представлять свои интересы в уголовном процессе как лично, так и через своего представителя. Вместе с тем участие в деле такого представителя должно носить добровольный характер и отвечать волеизъявлению как потерпевшего, так и самого представителя потерпевшего.

Как усматривается из материалов уголовного дела, 1 августа 2016 года постановлением дознавателя по ходатайству потерпевшей Р.И. к участию в уголовном деле в качестве ее представителя допущен Р.М., проживающий по тому же адресу, что и потерпевшая Р.И.: город Великий Новгород, <...>. В этот же день представитель потерпевшего ознакомлен с материалами уголовного дела.

Однако в дальнейшем свои процессуальные права и обязанности потерпевшая Р.И. реализовывала лично, не заявляя о том, что нуждается в услугах своего представителя. Последний же, как установлено судом, изменил место своего жительства, не известив об этом органы дознания и следствия, движением уголовного дела не интересовался. Потерпевшая Р.И. также не уведомила органы предварительного расследования об изменении Р.М. места жительства и не настаивала на продолжении его участия в уголовном деле.

Более того, в судебном заседании потерпевшая Р.И., как следует из протокола судебного заседания, уклонялась от ответов на вопросы суда о том, как связаться с ее представителем, и не называла его контактные данные.

При таких обстоятельствах оснований для вывода о том, что в ходе предварительного расследования были существенным образом нарушены права потерпевшей Р.И. и ее представителя, не имеется.

Наряду с этим суд апелляционной инстанции учитывает, что судом первой инстанции предприняты необходимые и достаточные меры к тому, чтобы обеспечить представителю потерпевшей Р.М. возможность участвовать в производстве по уголовному делу, в том числе ознакомиться с материалами предварительного и судебного следствия, заявлять ходатайства и отводы, реализовать иные процессуальные права, предусмотренные уголовно-процессуальным законом. Вместе с тем Р.М. от явки в суд уклонялся, в судебном разбирательстве участвовать отказался.

В связи с этим суд апелляционной инстанции приходит к выводу, что неучастие представителя потерпевшей Р.М. в производстве по уголовному делу отвечало как его волеизъявлению, так и волеизъявлению потерпевшей Р.И., а потому их права нарушены не были.

Не допущено нарушений прав потерпевшей Р.И. и на стадии судебного разбирательства. Вопреки доводам ее апелляционной жалобы, до начала судебного разбирательства у потерпевшей имелось достаточно времени, чтобы воспользоваться услугами представителя: как Р.М., чей адрес суду на тот момент известен не был, так и любого другого. Кроме того, в судебном заседании 16 января 2019 года уголовное дело по существу рассмотрено не было, потерпевшей было предоставлено дополнительное время для того, чтобы привлечь к участию в деле представителя, однако на протяжении всего судебного разбирательства, продолжавшегося более двух месяцев, потерпевшая Р.И. услугами представителя не воспользовалась. А потому утверждение потерпевшей о том, что суд лишил ее возможности иметь представителя, является явно несостоятельным.

Не может суд апелляционной инстанции согласиться и с доводами апелляционных жалобы и представления о незаконности постановлений суда, вынесенных по итогам разрешения ходатайств сторон о возвращении уголовного дела прокурору и об отводе председательствующего судьи.

Все заявленные в ходе судебного заседания ходатайства рассмотрены председательствующим судьей в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, с учетом мнения сторон, в том числе при разрешении ходатайства потерпевшей Р.И. о возвращении уголовного дела прокурору суд мотивированно отказал в отложении судебного заседания в целях вызова следователя Г. и предложил государственному обвинителю высказать свою позицию по существу ходатайства. Доводы государственного обвинителя о необходимости согласовать свою позицию с вышестоящим прокурором обоснованно не приняты судом во внимание как основание для отложения судебного процесса.

Каких-либо действий, ставящих под сомнение объективность и беспристрастность суда, председательствующим не совершено. Заявления потерпевшей об отводе правомерно отклонены председательствующим со ссылкой на нормы уголовно-процессуального закона.

Основания для возвращения уголовного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ у суда первой инстанции отсутствовали. Доводы потерпевшей Р.И. о фальсификации материалов уголовного дела проверялись судом и своего подтверждения не нашли.

Невозможность прослушивания в судебном заседании аудиозаписей с мобильного телефона потерпевшей Р.И. вследствие технических причин сама по себе не свидетельствует о том, что в отношении вещественного доказательства совершены умышленные действия, направленные на его уничтожение, в связи с чем уголовное дело подлежит возвращению прокурору. Суд правильно исходил из того, что содержание данных аудиозаписей надлежащим образом зафиксировано в ходе предварительного расследования. Кроме того, судом были приняты иные доказательства, содержащие аудиозапись событий, являвшихся предметом судебного разбирательства, в частности, компакт-диск, представленный потерпевшей Р.И., на который, как пояснила потерпевшая, она переписала аудиозаписи со своего телефона.

То обстоятельство, что после ознакомления сторон с материалами уголовного дела, в том числе с томом № 1 на 238 листах, из данного тома при неустановленных обстоятельствах были утрачены 4 листа (в суд том № 1 поступил на 234 листах), также не является безусловным основанием для возвращения уголовного дела прокурору.

В судебном заседании на основании пояснений сторон установлено, что утраченные листы содержали заявления потерпевшей Р.И. в адрес председателя Новгородского районного суда Новгородской области с просьбой обеспечить ее безопасность в судебных заседаниях с участием ФИО1, которые не имеют доказательственного значения по рассматриваемому уголовному делу и не способны повлиять на выводы суда относительно предъявленного ФИО1 обвинения. В связи с этим суд обоснованно отказал потерпевшей Р.И. в истребовании данных заявлений в Новгородском районном суде, разъяснив ей право получить их самостоятельно и при необходимости ходатайствовать о приобщении к материалам дела.

Обоснованно не рассмотрено как основание для возвращения уголовного дела прокурору и отсутствие в составленном в отношении ФИО1 обвинительном заключении реквизитов для уплаты штрафа, поскольку этот недостаток итогового процессуального документа предварительного расследования не относится к числу неустранимых в судебном заседании нарушений уголовно-процессуального закона, требующих применения положений ст. 237 УПК РФ. Суд апелляционной инстанции обращает внимание, что необходимые сведения были истребованы судом в ходе судебного разбирательства и приобщены к материалам уголовного дела.

Признаются судом несостоятельными и доводы апелляционной жалобы потерпевшей Р.И. о нарушении ее процессуальных прав при ознакомлении с материалами уголовного дела. Ее утверждение о том, что суд скрыл от нее 4 том уголовного дела, о котором ей не было известно, опровергается материалами уголовного дела, в том числе протоколом ее ознакомления с материалами уголовного дела, из которого следует, что по окончании предварительного расследования потерпевшая была ознакомлена со всеми томами уголовного дела, включая том № 4. В ходе судебного разбирательства ей была предоставлена дополнительная возможность ознакомиться с уголовным делом, в том числе с томом № 4. В связи с этим ее процессуальные права были соблюдены в полном объеме как в ходе предварительного, так и в ходе судебного следствия.

Ссылка потерпевшей Р.И. на недостоверность показаний свидетелей К. и С. не влияет на законность и обоснованность постановленного в отношении ФИО1 приговора, так как данные свидетели очевидцами событий, составляющих предмет судебного разбирательства, не являлись, их показания для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания, существенного значения не имеют.

Рассматривая довод апелляционного представления о том, что в основу постановленного в отношении ФИО1 обвинительного приговора положено недопустимое доказательство – заключение этико-лингвистической судебной экспертизы от 3 октября 2018 года, суд апелляционной инстанции отмечает следующее.

В соответствии со ст. 196 УПК РФ производство судебной экспертизы по уголовному делу в отношении ФИО1 с учетом характера предъявленного ей обвинения не являлось обязательным.

Суд обращает внимание, что высказывания ФИО1 в адрес потерпевшей Р.И. носили ясный и понятный характер, специальных терминов и фразеологических оборотов в себе не содержали. Эксперт С.А., проводивший этико-лингвистическую судебную экспертизу, имел достаточные гуманитарные познания, позволившие ему дать оценку этим высказываниям, используя необходимую литературу. Доводы стороны обвинения о том, что эксперт в обязательном порядке должен был обладать знаниями в области лингвистики и филологии, с учетом конкретных обстоятельств уголовного дела признаются судом апелляционной инстанции несостоятельными. Наличие иных экспертных мнений по данному вопросу само по себе не является безусловным основанием для признания заключения проведенной по делу экспертизы недопустимым доказательством и назначения повторной судебной экспертизы. В связи с этим соответствующие ходатайства государственного обвинителя обоснованно оставлены судом первой инстанции без удовлетворения.

Кроме того, суд апелляционной инстанции исходит из того, что в соответствии с ч. 2 ст. 17 УПК РФ никакие доказательства не имеют заранее установленной силы, а потому суд обязан дать собственную оценку обстоятельствам уголовного дела в их совокупности, не придавая решающее значение тем или иным доказательствам, в том числе экспертным заключениям.

В этом отношении суд апелляционной инстанции приходит к выводу, что судом на основании исследования и оценки всех собранных по уголовному делу доказательств сделан правильный вывод о том, что высказанные ФИО1 в адрес потерпевшей Р.И. слова «зараза» и «сволочь» хоть и являлись недопустимыми в официально-деловой обстановке судебного заседания, вместе с тем не были облачены в неприличную форму, тогда как, по смыслу уголовного закона, ответственность по ч. 1 ст. 297 УК РФ может наступать лишь в случае, если оскорбление участника судебного разбирательства выражено в неприличной форме.

При таких обстоятельствах судом принято правильное решение об отсутствии в действиях ФИО1 составов указанных преступлений и в отношении нее вынесен оправдательный приговор, который является законным, обоснованным и мотивированным.

В свою очередь, доводы апелляционной жалобы и апелляционного представления являются несостоятельными.

На основании изложенного, руководствуясь п. 1 ч. 1 ст. 389.20 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

п о с т а н о в и л:

Приговор Новгородского районного суда Новгородской области от 1 апреля 2019 года в отношении ФИО1 оставить без изменения, а апелляционную жалобу потерпевшей Р.И. и апелляционное представление государственного обвинителя, старшего помощника прокурора города Великого Новгорода ФИО2, – без удовлетворения.

Судья А.М. Становский