Апелляционное постановление № 10-6279/18 от 10.12.2018 Челябинского областного суда (Челябинская область)

Дело№ 10-6279/2018

Судья Курило О.И.

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ

г. Челябинск 10 декабря 2018 года

Челябинский областной суд в составе председательствующего судьи Рослякова Е.С.

при секретаре Митиной Е.И.,

с участием прокурора Гаан Н.Н., защитника-адвоката Уразаевой М.В., осужденного ФИО1

рассмотрел в открытом судебном заседании уголовное дело по апелля­ционному представлению и дополнению к нему государственного обвините­ля Кочетковой В.А., апелляционной жалобе осужденного ФИО1, апелляционной жалобе и дополнению к ней адвоката Уразаевой М.В. в инте­ресах осужденного ФИО1 на приговор Калининского районного суда г. Челябинска от 18 октября 2018 года, которым

ФИО1, родившийся ***, несудимый,

осужден по ч. 1 ст. 293 УК РФ к наказанию в виде штрафа в размере 20 000 рублей.

Мера пресечения в отношении ФИО1 в виде подписки о не­выезде и надлежащем поведении оставлена без изменения до вступления приговора в законную силу.

Приговором разрешена судьба вещественных доказательств.

Доложив материалы уголовного дела, заслушав выступления адвоката Уразаевой М.В., осужденного ФИО1, поддержавших доводы апелляционных жалоб и дополнения, прокурора Гаан Н.Н., поддержавшей доводы апелляционного представления и дополнения к нему, суд апелляци­онной инстанции

установил

ФИО1 признан виновным в халатности, то есть в неисполне­нии и ненадлежащем исполнении им как ***ФКУ СИЗО-1 ГУФСИН России Челябинской области своих служеб­ных обязанностей вследствие недобросовестного отношения к службе и обя­занностям по должности, что повлекло существенное нарушение прав и за­конных интересов граждан, и охраняемых законом интересов общества и го­сударства.

Преступление совершено в период с 20 часов 00 минут 20 мая 2017 го­да до 06 часов 30 минут 21 мая 2017 года в Калининском районе г. Челябин­ска при обстоятельствах, изложенных в описательной части приговора.

В апелляционном представлении и дополнении к нему государствен­ный обвинитель Кочеткова В.А. просит приговор изменить как незаконный в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактиче­ским обстоятельствам дела, нарушением уголовно-процессуального закона, неправильным применением уголовного закона, а также в связи с несправед­ливостью приговора.

Полагает, что суд не в полной мере учел обстоятельства, которые мог­ли существенно повлиять на его выводы при определении вида и размера на­казания.

Указывает, что квалификация действий осужденного не соответствует диспозиции статьи 293 УК РФ, которая предусматривает ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к службе либо обязанностей по должности, если это повлекло причинение крупного ущерба или существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства.

В связи с этим просит исключить осуждение ФИО1 по ч. 1 ст. 293 УК РФ за ненадлежащее исполнение должностным лицом своих слу­жебных обязанностей как излишнее, а из квалификации действий ФИО1­ - фразу «и обязанностям по должности», так как она не соответст­вует диспозиции ч. 1 ст. 293 УК РФ.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней адвокат Уразаева М.В. в интересах осужденного ФИО1 считает приговор необоснованным и незаконным ввиду несоответствия выводов суда фактическим обстоятель­ствам дела.

Просит приговор отменить, а ФИО1 оправдать в связи с от­сутствием в его действиях состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ, на том основании, что органами предварительного следствия не установлены объективная сторона преступления, наступившие последствия,

не указано, чьи и какие именно права и законные интересы были существен­но нарушены, не доказано наличие причинно-следственной связи между дей­ствиями (бездействием) ФИО1 и наступлением неблагоприятных последствий. Считает домыслами указание в обвинительном заключении о том, что ***. после побега мог бы совершить иные противо­правные действия.

Полагает, что обвинительное заключение составлено с нарушением требований УПК РФ, что, по ее мнению, исключало возможность постанов­ления судом приговора на основе данного заключения. В связи с этим счита­ет необоснованным постановление суда от 05 июля 2018 года, которым было отказано в удовлетворении ходатайства стороны защиты о возвращении уго­ловного дела прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ и исключении ряда дока­зательств.

Утверждает, что у ФИО1 отсутствовала реальная возмож­ность для надлежащего исполнения своих служебных обязанностей.

Приводит содержание отдельных пунктов Инструкции об организации службы по обеспечению надзора за подозреваемыми, обвиняемыми и осуж­денными, содержащимися в следственных изоляторах и тюрьмах уголовно-исполнительной системы, утвержденной приказом Министерства юстиции РФ 03 октября 2005 года № 204-ДСП (далее - инструкция № 204-ДСП).

Обращает внимание, что из показаний свидетелей следует, что ФИО1­ в нарушение указанной инструкции нес службу сразу на трех по­стах, которые располагались в разных коридорах. Камера №***, в которой содержался осужденный ***., находилась в отдалении и была ограждена несколькими отсекающими решетками и дверью с электромагнит­ным замком, что исключало осуществление постоянного и непрерывного надзора за осужденными. Коридор, в котором находилась камера № ***, в на­рушение инструкции № 204-ДСП не был оснащен шумопоглащающей до­рожкой, бесшумно подойти к камере №***было невозможно из-за шума от­секающих решеток, электромагнитного замка и железной двери. Через глазок обзор камеры ограничен.

Отмечает, что из показаний свидетелей следует, что камеры № ***, ***находились в ведении оперативных сотрудников, доступ к этим камерам был у офицеров.

Указывает, что согласно показаниям свидетелей ***., ***. от вышестоящего руководства поступило устное указание ограничить общение с осужденным ***., свидетели ***. и*** показали, что был приказ не ходить к камере № ***.

Приводит показания ФИО1 о том, что от дежурного по­мощника начальника следственного изолятора (далее - ДПНСИ) ***. ему поступил приказ не ходить к камере № ***, но он предпринимал по­пытки к ней пройти, а также неоднократно спрашивал у ФИО2. разрешение подойти к камере № ***.

Отмечает, что доступа к камере № ***у ФИО1 не было, дверь с электромагнитным замком открывалась оператором пульта и только по указанию ДПНСИ. Младшему инспектору необходимо было пояснить цель визита к камере.

Обращает внимание, что контроль за несением службы ФИО1 на посту осуществляли ДПНСИ, начальник корпусного отделения (НКО), а также оператор пульта видеонаблюдения. Отмечает, что, исходя из постовой ведомости и показаний свидетелей ***., ФИО1, ***., ***., каких-либо нарушений в во время де­журства в ночь на 21 мая 2017 года ФИО1 не допущено.

Указывает, что в результате ненадлежащего досмотра личных вещей осужденный ***. пронес в камеру № *** СИЗО-1 полотно но­жовки по металлу. На момент совершения ***. побега камера № ***находилась за пределами линии охраны СИЗО-1, средствами для пре­дотвращения попыток побега надлежащим образом оборудована не была, от­сутствовала сигнализация на решетках камеры и «противопильные датчики». Обязательный ежедневный технический осмотр камеры № *** на выявление следов подготовки к готовящемуся побегу за все время содержания в ней осужденного *** не производился.

Считает, что младший инспектор ФИО1 не смог бы предот­вратить побег вне зависимости от того, надлежащим ли образом он осущест­влял свои должностные обязанности, поэтому побег *** не состоит в причинно-следственной связи с действиями (бездействием) ФИО1­

Не соглашается с той оценкой, которую суд дал показаниям свидете­лей, так как суд не привел основания, по которым принял за основу одни до­казательства и отверг другие.

Не соглашается с выводом суда, о том, что показания ФИО1 являются ложными, так как его показания в судебном заседании ничем не отличались от показаний, данных им в ходе предварительного следствия.

Считает недопустимым доказательством объяснение ФИО1 от 21 мая 2017 года.

Считает, что выводы суда не подтверждаются доказательствами, ис­следованными в судебном заседании, содержат существенные противоречия, которые повлияли на решение вопроса о виновности ФИО1, а также на правильность применения уголовного закона.

В апелляционной жалобе осужденный ФИО1 просит приго­вор отменить как необоснованный и незаконный ввиду несоответствия выво­дов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела, также просит выне­сти оправдательный приговор.

Приводит доводы, аналогичные содержащимся в апелляционной жало­бе адвоката, о том, что в его действиях отсутствует состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ, на том основании, что органами пред­варительного следствия не установлены объективная сторона совершенного

5

преступления, наступившие последствия, не указано, чьи и какие именно права и законные интересы были существенно нарушены, не доказано нали­чие причинно-следственной связи между его действиями (бездействием) и наступлением неблагоприятных последствий.

Полагает, что обвинительное заключение составлено с нарушением требований УПК РФ, что, по его мнению, исключало возможность постанов­ления судом приговора на основе данного заключения, что также в соответ­ствии с п. 5 ст. 389.15 УПК РФ является основанием для отмены приговора.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы сторон, суд апелляционной инстанции приходит к следующим выводам.

Анализ материалов уголовного дела показывает, что виновность осуж­денного ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ, установлена совокупностью исследованных доказательств, получивших надлежащую оценку в приговоре в соответствии с положениями п. 2 ст. 307 УПК РФ.

Суд первой инстанции привел в приговоре убедительные мотивы, по которым он счел доказанной виновность ФИО1 в совершении ин­криминируемого ему деяния. Основания ставить под сомнение выводы суда отсутствуют.

В ходе судебного разбирательства ФИО1 виновным себя не признал. Заявил, что еще во время его дежурства днем 19 мая 2017 года ФИО2. сообщил ему, что в камере № *** содержится осужден­ный, к которому «ходить не надо, только осуществлять кормление». Во вре­мя дежурства днем 19 мая 2017 года он предпринимал попытки пройти к ка­мере № ***, а также неоднократно спрашивал ДПНСИ, может ли он подхо­дить к этой камере.

Во время дежурства в ночь на 21 мая 2017 года он к камере № *** не подходил, однако подходил к двери, оснащенной электромагнитным замком, и слушал, но было тихо. Доступа к камере №***у него не было, чтобы от­крыть дверь с электромагнитным замком, ему нужно было позвонить опера­тору пульта видеонаблюдения и только с разрешения ДПНСИ, которому ему (ФИО1) необходимо было указать цель, с которой он хотел по­дойти к камере № ***. Контроль за несением им службы на посту осуществ­ляли ДПНСИ, НКО, а также оператор пульта видеонаблюдения, которые должны были отреагировать и принять меры, если он не осуществлял надле­жащий надзор.

В ходе предварительного следствия ФИО1 в качестве подоз­реваемого при допросах 21 ноября 2017 года и 16 февраля 2018 года показал, что во время дежурства в ночь на 21 мая 2017 года он к камере № *** не под­ходил и надзор не осуществлял, а при допросе в качестве обвиняемого 16 ап-

реля 2018 года заявил, что несколько раз он все-таки проходил к камере №***и смотрел в глазок двери, то есть осуществлял надзор.

Суд первой инстанции дал надлежащую оценку показаниям осужден­ного и признал их недостоверными в части того, что осужденный получил от руководства указание прекратить надзор за осужденным ***., но осуществлял надзор за камерой № ***. В связи с этим суд обоснованно расценил показания осужденного как способ защиты.

Суд также дал надлежащую оценку доводам стороны защиты о том, что у ФИО1 отсутствовала объективная возможность для надле­жащего исполнения своих должностных обязанностей по надзору за осуж­денным в камере № *** и предотвращению побега ***, а также об отсутствии причинно-следственной связи между его действиями и насту­пившими последствиями.

Согласно показаниям свидетеля *** 19 и 20 мая 2017 года к двери его камеры никто не подходил, в глазок двери никто не смотрел. 19 мая 2017 года имеющимся у него полотном по металлу он распилил окон­ную решетку. Вечером 20 мая 2017 года он через распиленную решетку вы­лез из камеры в окно, проник в помещение над его камерой, где похитил со­товый телефон, после чего вернулся в камеру. В течение вечера 20 мая 2017 года он неоднократно вылезал из своей камеры и проникал в другие помеще­ния, где похитил форму полковника внутренней службы, надев которую, около 00 часов 10 минут 21 мая 2017 года он совершил побег из СИЗО-1.

В соответствии с показаниями свидетелей ***. и ***. они обнаружили отсутствие осужденного *** около 06 часов 30 минут 21 мая 2017 года, то есть в период дежурства ФИО1

Из показаний свидетеля ***. (старшего инженера СИЗО-1) следует, что в ходе осмотра видеозаписей, сделанных в помещениях СИЗО-1, было установлено, что с 18 часов 15 минут 20 мая 2017 года до 06 часов 43 минут 21 мая 2017 года, то есть в период дежурства ФИО1, к ка­мере № ***никто не подходил.

Согласно заключению служебной проверки, проведенной ГУФСИН России по Челябинской области 25 мая 2017 года, заместителем начальника по оперативной работе и режиму в СИЗО-1 службы *** в соответ­ствии с поступившим указанием начальника оперативного управления ГУФ­СИН России по Челябинской области ***. было дано указание личному составу дневной и дежурных смен ограничить общение и надзор за осужденным ***. в связи с возможными провокационными

7

действиями со стороны осужденного, которые могут негативно повлиять на оперативную обстановку в учреждении.

Таким образом, надзор за ***. следовало не прекратить, а лишь ограничить в целях исключения провокаций.

Данное обстоятельство подтвердили свидетели ***., ***., *********.,***., ***., ***., ***., ***., ***., ***.

Суд дал надлежащую оценку показаниям свидетелей ***. и ***. о том, что обычно к камере № ***младший инспектор, осуществляющий надзор на посту № 2, не подходит, надзор осуществляют либо оперативные сотрудники, либо ДПНСИ и его заместитель, обоснованно указав, что данное обстоятельство объективно ничем не подтверждается.

В связи с этим суд апелляционной инстанции соглашается с выводом суда первой инстанции о том, что в период дежурства в ночь на 21 мая 2017 года ФИО1 не осуществлял надзор за камерой №***, где содержал­ся осужденный ***.

То, что ФИО1 нес службу на трех постах; камера №***нахо­дилась в отдалении от поста и была ограждена несколькими отсекающими решетками и дверью с электромагнитным замком; коридор, в котором нахо­дилась камера № ***, не был оснащен шумопоглащающей дорожкой; бес­шумно подойти к камере № *** было невозможно из-за шума отсекающих решеток, электромагнитного замка и железной двери; обзор камеры через глазок ограничен, по мнению суд апелляционной инстанции, не препятство­вало осужденному осуществлять надзор за осужденным ***., однако, как установлено судом, осужденный в период своего дежурства в ночь на 21 мая 2017 года вообще не осуществлял надзор, в том числе не об­ращался к ДПНСИ за разрешением пройти к камере № ***, не просил опера­тора пульта видеонаблюдения открыть дверь с электромагнитным замком, ведущую в коридор, где находилась камера № ***.

Кроме того, суд апелляционной инстанции отмечает, что даже с учетом всех перечисленных факторов, влияющих на возможность осуществления надзора за камерой № ***, периодическое посещение этой камеры, даже со­провождающееся шумом открывающихся решеток и дверей, могло позволить обнаружить отсутствие *** в камере, когда он несколько раз покидал ее вечером 20 мая 2017 года, или помешать ***под­готовить побег, или вынудить *** выбрать для побега иное время, в результате чего побег мог не удаться, или заставить *** отказаться от побега.

8

Суд апелляционной инстанции полностью разделят выводы суда о том, что последствия совершенного осужденным преступления, выразившиеся в побеге из-под стражи осужденного по приговору суда к наказанию в виде лишения свободы на срок 24 года за совершение ряда тяжких и особо тяжких преступлений, в том числе убийства при отягчающих обстоятельствах, суще­ственно нарушили законные права и интересы как граждан, так и общества в целом.

Кроме того, виновность осужденного подтверждается следующими до­казательствами:

показаниями свидетелей ******., ***., ***, ***, ***., ***., ***., ***., ***., ***., ***., ***, ***., ***., ***., ***., ***., ***., ***., ***., ***., *** об организации службы личного состава СИ­ЗО-1 г. Челябинска, об обстоятельствах прибытия, обыска и содержания осужденного *** в СИЗО-1 г. Челябинска в период с 18 по 21 мая 2017 года, об обстоятельствах дежурства сотрудников СИЗО-1 г. Челя­бинска в указанный период и об обнаружении побега и задержания ***.;

протоколами осмотров мест происшествия, в ходе которых были ос­мотрены территория и помещения комплекса зданий СИЗО-1 г. Челябинска, в которые проникал ***. при совершении побега;

протоколом осмотра видеозаписи производства обыска *** при поступлении в СИЗО-1 г. Челябинска;

вещественными доказательствами - служебной документацией СИЗО-1 г. Челябинска, регламентирующей организацию службы личного состава.

Оценив эти и другие приведенные в приговоре доказательства, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу о виновности осужден­ного в совершении инкриминируемого преступления.

Доводы апелляционных жалоб об отсутствии в действиях ФИО1 состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 293 УК РФ, а также об отсутствии у ФИО1 реальной возможности для надлежащего ис­полнения своих служебных обязанностей, суд апелляционной инстанции расценивает как необоснованные.

Доводы апелляционной жалобы адвоката о том, что согласно показани­ям свидетелей камеры №№ ***, *** находились в ведении оперативных со­трудников, и доступ к этим камерам был у офицеров, не могут быть приняты во внимание, поскольку установлено, что осуществление надзора за камерой № *** входило в должностные обязанности ФИО1

То, что контроль за несением службы ФИО1 на посту осуществляли ДПНСИ, НКО и оператор видеонаблюдения, а исходя из по­стовой ведомости и показаний ***., ФИО1, ***., ***., каких-либо нарушений в ночь на 21 мая 2017 года ФИО1­ не допущено, не свидетельствует о невиновности осужден­ного.

Доводы апелляционной жалобы адвоката о том, что побег стал возмо­жен в результате ненадлежащего досмотра личных вещей осужденного ***. при поступлении в СИЗО-1, а также в результате того, что ка­мера № *** находилась за пределами линии охраны СИЗО-1, средствами ИТСН, для предотвращения попыток побега надлежащим образом оборудо­вана не была, отсутствовала сигнализация на решетках камеры и «противо-пильные датчики», а обязательный ежедневный технический осмотр камеры № *** на выявление следов подготовки к побегу за все время содержания в ней осужденного *** не производился, не могут быть приняты во внимание, поскольку все указанные обстоятельства могли лишь способст­вовать совершению побега, но сам побег был бы невозможен при осуществ­лении надлежащего надзора за осужденным ***.

Суд апелляционной инстанции считает, что представленные сторонами доказательства исследованы полно и всесторонне, однако не может согла­ситься с квалификацией действий осужденного, соответственно, приговор подлежит изменению на основании ст. 389.16 УПК РФ в связи с несоответ­ствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельст­вам уголовного дела.

Суд первой инстанции квалифицировал действия ФИО1 по ч. 1 ст. 293 УК РФ как халатность, то есть неисполнение и ненадлежащее ис­полнение должностным лицом своих служебных обязанностей вследствие недобросовестного отношения к службе и обязанностям по должности, что повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан, и охраняемых законом интересов общества и государства.

В то же время из описания данного преступного деяния, изложенного в приговоре, следует, что ФИО1, не выполняя свои должностные обязанности, предусмотренные должностной инструкцией, в части осущест­вления надзора за лицами, содержащимися в исправительном учреждении, в указанный период не подходил к камере № *** ФКУ СИЗО-1, не проверял на­личие в ней осужденного ***, надзор за осужденным ФИО3­. не осуществлял, чем допустил ничем не обоснованное бездей­ствие по наблюдению за осужденным ***.

10

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции считает не­обходимым исключить как излишнее осуждение ФИО1 ч. 1 ст. 293 УК РФ по признаку «ненадлежащее исполнение должностным лицом своих служебных обязанностей».

Кроме того, в соответствие с диспозицией статьи 293 УК РФ халат­ность - это неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным ли­цом своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного от­ношения к службе либо обязанностей по должности, если это повлекло при­чинение крупного ущерба или существенное нарушение прав и законных ин­тересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов об­щества или государства.

Таким образом, фраза «и обязанностям по должности» в квалификации действий осужденного не соответствует диспозиции статьи 293 УК РФ, в связи с чем подлежит исключению.

В связи с этим назначенное осужденному наказание подлежит смягче­нию.

По результатам рассмотрения ходатайства стороны защиты о возвра­щении дела прокурору и исключении ряда доказательств суд первой инстан­ции вынес постановление от 05 июля 2018 года, которое суд апелляционной инстанции находит законным и обоснованным как в части отсутствия осно­ваний для возвращения дела прокурору, так и в части отсутствия оснований для признания недопустимыми доказательств, указанных в ходатайстве, в связи с тем, что на той стадии судопроизводства они не были исследованы в судебном заседании.

Вместе с тем суд апелляционной инстанции находит приговор подле­жащим изменению на основании ст. 389.17 УПК РФ в связи с нарушением уголовно-процессуального закона.

Согласно ч. 1 ст. 75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушени­ем требований закона, являются недопустимыми.

В соответствии с положениями ч. 1.2 ст. 144 УПК РФ сведения, полу­ченные в ходе проверки сообщения о преступлении, могут быть использова­ны в качестве доказательств при условии соблюдения положений ст. ст. 75, 89 УПК РФ.

Суд первой инстанции положил в основу приговора протокол объясне­ния ФИО1 от 21 мая 2017 года, составленный до возбуждения уголовного дела, когда процессуальный статус ФИО1 еще не был определен. При этом в данном протоколе ФИО1 не разъяснялись

11

права, предусмотренные ст. 51 Конституции Российской Федерации, не со­общалось, что данный протокол может быть использован в качестве доказа­тельств его виновности, в том числе в случае последующего отказа давать показания.

С учетом изложенного суд апелляционной инстанции полагает необхо­димым исключить из приговора как недопустимое доказательство показания ФИО1, содержащиеся в протоколе объяснения от 21 мая 2017 го­да.

При назначении вида и размера наказания ФИО1 суд в со­ответствии со ст.ст. 6, 43 и 60 УК РФ принял во внимание характер и степень общественной опасности содеянного, данные о личности осужденного, влия­ние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи, смягчающие наказание обстоятельства: отсутствие судимостей, наличие положительных характеристик по месту жительства и работы в СИ­ЗО-1, наличие работы, постоянного места жительства, жены и троих мало­летних детей на иждивении, а также то, что на момент совершения преступ­ления он не состоял на учете у нарколога и психиатра.

Принимая во внимание все обстоятельства, имеющие значение для назначения справедливого наказания, суд пришел к обоснованному выводу о необходимости назначения ФИО1 наказания в виде штрафа.

Суд апелляционной инстанции не усматривает исключительных об­стоятельств и оснований для применения положений ст. 64 УК РФ при на­значении наказания.

Нарушений норм уголовно-процессуального законодательства, вле­кущих отмену приговора, не установлено.

Руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.15, 389.16, 389.17, ч. 1 ст. 389.28 и ч. 2 ст. 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

постановил:

приговор Калининского районного суда г. Челябинска от 18 октября 2018 года в отношении ФИО1 изменить:

в описательно-мотивировочной части исключить как недопустимое до­казательство протокол объяснения ФИО1 от 21 мая 2017 года;

исключить осуждение ФИО1 по ч. 1 ст. 293 УК РФ по при­знаку «ненадлежащее исполнение должностным лицом своих служебных обязанностей»;

12

исключить из квалификации действий осужденного фразу «и обязанно­стям по должности»;

смягчить ФИО1 назначенное по ч. 1 ст. 293 УК РФ наказа­ние в виде штрафа до пятнадцати тысяч рублей.

В остальной части тот же приговор оставить без изменения, апелляци­онное представление и дополнение к нему государственного обвинителя Кочетковой В.А., апелляционные жалобы осужденного ФИО1 и его адвоката Уразаевой М.В. - без удовлетворения.

Председательствую