Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании апелляционную жалобу осуждённого ФИО1 на постановление Центрального районного суда г. Калининграда от 13 мая 2020 года, которым ему отказано в удовлетворении ходатайства об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания,

УСТАНОВИЛ:

По приговору Гусевского городского суда Калининградской области от 18 декабря 2018 года ФИО1 осужден по п.«а» ч.3 ст.158 УК РФ к 2 годам 3 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Вышеуказанным постановлением в удовлетворении ходатайства осуждённого об условно-досрочном освобождении отказано.

В апелляционной жалобе ФИО1 выражает несогласие с постановлением суда, считая его незаконным, необоснованным и немотивированным, не соответствующим руководящим разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ, просит постановление отменить и освободить его условно-досрочно. Указывает, что суд отказал в удовлетворении ходатайства по основаниям, не указанным в законе, руководствовался лишь заключением психолога от 23 марта 2020 года и мнением прокурора, не учёл его положительные характеристики со стороны администрации исправительного учреждения, правопослушное поведение, отношение к учёбе, труду и порядку отбывания наказания.

Проверив материалы дела, заслушав выступление осуждённого ФИО1 в режиме видеоконференц-связи, поддержавшего доводы апелляционной жалобы, мнение прокурора Бурковой Т.В., полагавшей постановление подлежащим отмене, суд приходит к следующему.

В соответствии с ч.1 ст.79 УК РФ лицо, отбывающее лишение свободы, подлежит условно-досрочному освобождению, если судом будет признано, что оно для своего исправления не нуждается в полном отбывании назначенного наказания, а также возместило вред (полностью или частично), причиненный преступлением, в размере, определенном решением суда.

По смыслу закона критериями, позволяющими освободить осужденного от дальнейшего отбывания наказания условно-досрочно, являются примерное поведение осуждённого, отношение к содеянному, отсутствие злостных нарушений, добросовестное отношение к обязанностям в период отбывания наказания, уважительное отношение к другим осуждённым и сотрудникам исправительной системы, полное или частичное возмещение вреда, причиненного преступлением. При этом закон не требует, чтобы осуждённые имели какие-то особые, исключительные заслуги. Суд не вправе отказать в условно-досрочном по основаниям, не указанным в законе.

Принимая обжалуемое решение, приведя в постановлении положительную характеристику осуждённого, сведения об отсутствии взысканий и наличии трех поощрений, мнение администрации исправительного учреждения, изложенное в характеристике, о том, что ФИО1 не нуждается в полном отбывании наказания и может быть представлен к условно-досрочному освобождению, сославшись на психологическое заключение от 23 марта 2020 года, суд сделал вывод о том, что осужденный «недостаточно проявил себя с положительной стороны» и его поведение не свидетельствует об утрате им общественной опасности.

Вместе с тем, суд не учел, что в материалах дела имеется еще одно психологическое заключение в отношении ФИО1, составленное тем же психологом А., по результатам того же тестирования от 23 марта 2020 года, согласно которому у осужденного выявлено настойчивое стремление к соблюдению моральных требований, следование общепринятым нормам и ценностям, образцам поведения, за время психологического сопровождения наблюдается положительная динамика в его поведении, ему рекомендовано условно-досрочное освобождение.

Таким образом, при наличии в материалах дела двух противоположных психологических заключений одного и того же психолога, составленных по результатам одного и того же психологического обследования, суд не указал, в связи с чем отрицательное заключение принято во внимание, а положительное отвергнуто.

В целях устранения имеющихся противоречий в заседании суда апелляционной инстанции была допрошена психолог А., пояснившая суду, что ФИО1 постоянно принимал участие в проводимых диагностических, коррекционных мероприятиях, в отношении него проводились психологические тестирования, за время отбывания наказания он проявил себя с положительной стороны. Указанный специалист поддержала психологическую характеристику, согласно которой осужденному рекомендовано условно-досрочное освобождение. При этом просила не принимать во внимание отрицательное психологическое заключение, сославшись на то, что оно является технической ошибкой.

Как следует из аудиозаписи судебного заседания, материалы личного дела осужденного суд фактически не исследовал. Вместе с тем, из них усматривается, что к моменту рассмотрения ходатайства ФИО1 он получил четыре, а не три поощрения, как на то указал суд.

Таким образом, вывод суда о том, что у осуждённого не сформировано правопослушное поведение, сделан без учета всех данных о поведении ФИО1, его отношении труду и к установленному порядку отбывания наказания.

Поскольку выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, установленным судом апелляционной инстанции, постановление не может быть признано законным и обоснованным и подлежит отмене.

При вынесении нового судебного решения суд апелляционной инстанции, кроме изложенного выше, учитывает и поведение осужденного после вынесения обжалуемого постановления, получение им 21 мая 2020 года еще одного поощрения по итогам 1 квартала 2020 года и считает необходимым освободить его условно-досрочно.

Руководствуясь ст. ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд

ПОСТАНОВИЛ:

Постановление Центрального районного суда г. Калининграда от 13 мая 2020 года об отказе в удовлетворении ходатайства осуждённого ФИО1 об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания отменить.

Вынести новое постановление, которым освободить ФИО1 от дальнейшего отбывания наказания по приговору Гусевского городского суда Калининградской области от 18 декабря 2018 года условно-досрочно на 8 месяцев.

Судья