Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в судебном заседании уголовное дело по совместной апелляционной жалобе защитника осуждённого – адвоката Шейхова А.А., осуждённого ФИО1 и дополнениям к ней на приговор Советского районного суда г. Махачкалы от 2 марта 2023 г., которым ФИО1 осуждён по ч. 2 ст. 109 УК РФ.

Заслушав доклад судьи Гимбатова А.Р., выступления защитника – адвоката Шейхова А.А. и осужденного ФИО1 просивших приговор суда отменить вынести оправдательный приговор, мнение прокурора Керимова С.А., просивший приговор суда оставить без изменения, апелляционную жалобу – без удовлетворения, суд апелляционной инстанции,

УСТАНОВИЛ:

Приговором Советского районного суда г. Махачкалы от <дата>ФИО1<дата> года рождения уроженец: <адрес> РД, проживающий по адресу: г. Махачкала, <адрес>, гражданин РФ, с высшим образованием, женатый, временно не работающий, не судимый, осужден по ч. 2 ст. 109. УК РФ к 1 (один) год и 6 (шесть) месяцев лишения свободы с лишением права заниматься врачебной деятельностью сроком на 2 (два) года.

В соответствии со ст.73 УК РФ назначенное ФИО1 наказание в виде лишения свободы постановлено считать условным с испытательным сроком 2 (два) года.

На основании п. "а" ч. 1 ст. 78 УК РФ постановлено освободить ФИО1 от отбывания наказания, назначенного по ч. 2 ст. 109 УК РФ за истечением срока давности уголовной ответственности.

Приговором суда разрешены вопросы о мере пресечения, вещественных доказательствах.

Гражданский иск потерпевшей оставлен без рассмотрения.

Согласно приговору суда ФИО1 совершил причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей, при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда.

В апелляционной жалобе осужденный ФИО1 и его защитник – адвокат Шейхов А.А. выражают своё несогласие с приговором, считают его незаконным и необоснованным, просят отменить и вынести оправдательный апелляционный приговор.

В обоснование доводов указывают, что в силу требований пункта 3 части 1 статьи 24 УПК РФ, по истечении сроков давности уголовного преследования уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное уголовное дело подлежит прекращению и таким образом, в силу императивных требований закона, даже при доказанности вины, уголовное дело в отношение ФИО1 подлежало прекращению. Ни следствие, ни суд не выясняли у ФИО1 согласен ли он па прекращение в отношении него уголовного дела в связи с истечением срока давности для уголовного преследования лица.

В связи с тем, что обвинение было основано на заключении комиссионной судебно-медицинской экспертизы ГБУЗ «Бюро СМЭ М3 Краснодарского края» от 24 мая 2021 г., выводы которого основаны на предположениях - не вытекают из имеющихся фактических данных (событий и обстоятельств), а положенные в их основу данные противоречат друг другу, суд согласился с мнением защиты о наличии оснований усомниться в научно-практической и предметной обоснованности заключения и удовлетворил ходатайство стороны защиты о назначении повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы.

Сомнения подтверждались и рецензией на указанное заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы, составленной признанным в области хирургии специалистом - доктором медицинских наук, доцентом кафедры госпитальной хирургии Дагестанского государственного медицинского университета, врачом-хирургом со стажем работы 27 лет, Ахмедовым Ильясом Гаджимурадовичем, в котором, со ссылкой на научную медицинскую литературу, медицинскую практику и нормативные акты; указывалось на необоснованность выводов экспертов, что заключение содержит неясности, в его основу положены ошибочные данные предположения и сами выводы противоречат фактическим данным и научно-методическим рекомендациям медицинского сообщества и специальной научно-практической литературе.

Кроме того, суть вопроса заключалась в том, что разрыв пищевода (синдром Бурхаве), произошедший у ФИО3, никак не был связан ни с операционным швом, сделанным хирургом ФИО1 на желудке больной, ни с самой операцией. Он произошёл в задней части пищевода в области брюшной полости на стыке с желудком, и связан исключительно с имевшейся у ФИО3 патологией - чрезмерной утончённостью задней стенки пищевода. В заключение экспертизы никак не была выведена причинно-следственная связь этого разрыва ни с сделанной ФИО3 хирургической операцией, ни с последующим её лечением. Голословно утверждалось, что разрыв пищевода (синдром Бурхаве) и перитонит у ФИО21 был выявлен 26 февраля, а повторную операцию, мол, провели только через 5 дней, тогда как рекомендовано её проведение в течение двух часов. Однако, и заключение повторной, назначенной судом судебно-медицинской экспертизы имеет те же дефекты. Оно, практически, переписано с заключения экспертизы ГБУЗ «Бюро СМЭ М3 Краснодарского края», лишь заменив несколько слов или переставив их местами. В частности, «Синдром Бурхаве» даже не упоминается в выводах. Естественно, не указывается и его связь с проведённой операцией или послеоперационным лечением. При этом суд отказал стороне защиты в вызове в суд, проводивших экспертизу специалистов для выяснения неясностей заключения. Заключение также не содержит ни вопросов, интересовавших сторону защиты, ни ответов на них. Не устранены также противоречия и недостатки, указанные специалистами в рецензии (в экспертном исследовании), наряду с другими доводами, послужившими для назначения повторной экспертизы.

В дополнении к апелляционной жалобе адвокат ФИО8, придерживаясь требований об отмене приговора и постановлении оправдательного приговора, указывает, что суд, согласившись с мнением защиты о предположительности выводов заключении комиссионной судебно-медицинской экспертизы ГБУЗ «Бюро СМЭ М3 Краснодарского края» от 24 мая 2021 г. и противоречивости их, удовлетворил ходатайство защиты и постановил назначить по делу от 11 мая 22 г. повторную комиссионную судебно-медицинской экспертизу с производством ее в г. Москве, то есть ФГБУ «РЦСМЭ» Минздрава РФ.

Защитой было установлено, что суд первой инстанции, обманув их тем, что экспертиза проводится, и дело еще не поступило в суд с экспертизы, фактически дело до начала декабря 2022 года не направил дело на экспертизу, то есть их больше полгода обманывали, утверждая, что дело находится на экспертизе и не возвратилось,. После того, как защита устроила скандал и пригрозил пожаловаться в ККС и председателю ВС РД дело было направлено на экспертизу, но, как выяснилось в последующем, не в Москву, куда согласно оглашённого в судебном заседании постановления оно должно было быть направлено, а в М3 РД ГБУ «Республиканское бюро судебно-медицинской экспертизы». Т.е., по делу оглашено было одно постановление, а в материалы дела вложено другое. Это подтверждается, в частности, тем, что в материалах дела нет аудиозаписи судебного заседания с оглашением постановления об удовлетворении ходатайства стороны защиты о назначении повторной судебно-медицинской экспертизы. Запись исчезла, и очевидно не случайно.

Однако и заключение повторной, назначенной судом судебно-медицинской комиссионной экспертизы №33 от 25 января 23 г. имеет те же дефекты. Оно, практически, переписано с заключения экспертизы ГБУЗ «Бюро СМЭ М3 Краснодарского края», лишь заменив несколько слов или переставив их местами. Т.е., заключение не содержит ответа ни на один вопрос, в связи с которыми была назначена повторная экспертиза, «Синдром Бурхаве» даже не упоминается в выводах. Естественно, не указывается и его связь с проведённой операцией или послеоперационным лечением.

Не устранены в этом заключении также противоречия и недостатки, указанные специалистом в рецензии на заключение предыдущей экспертизы, послужившей, наряду с другими доводами, основанием для назначения повторной экспертизы.

Заключение также не содержит ни вопросов, интересовавших сторону защиты, ни ответов на них:

-Имелась ли возможность выявить до операции в ООО МЦ «Здоровье» 21 февраля 2022 г. возможность проявления у больной ФИО3 синдрома Бурхазе посредством проведения до операции анализов или других инструментов диагностики?

- Имелись ли у больной ФИО3 выраженные симптомы болезни синдром Бурхаве, в чём они заключались и когда конкретно (указать дату) они проявились - если проявились?

-Обоснованным ли было, после выявления на 5-е сутки после операции гастропластика с гастропликацией попадание жидкости из полости желудка в брюшную полость, с учетом, что операция выполнена прошиванием стенок желудка лигатурой без вскрытия просвета желудка и без удаления его стенок, не обнаружено скопление попадающей из желудка жидкости в брюшной полости при УЗИ - она нормально выводилась наружу по установленной при операции дренажной трубке, и состояние больной оставалось удовлетворительным, Решение тактика консервативного ведения и выжидательного наблюдения больной ФИО3, не прибегая к повторному оперативному вмешательству?

- Имелись ли основания для установления у больной ФИО9 диагноз «синдром Бурхаве» до операции 3 марта 2021 г., с учётом реального её состояния после операции 21 февраля 2020 г., и если да, то с какого момента они возникли (указать дату)?

-Как и каким образом, дефекты оказания медицинских услуг в ООО МЦ «Здоровье», если таковые и имели место, повлекли начало воспалительного процесса в средне-долевой части правого лёгкого у больной ФИО3?

- Если такая взаимосвязь имеет место, то в чём конкретно причинно-следственная связь этих событий?

- Согласно записи в истории болезни ФИО3 в ООО МЦ «Здоровье», на 7 марта 2020 г. при выписке состояние больной средней тяжести, но согласно записи в истории болезни в ГБУ РД НКО ДЦГХ на ту же дату при поступлении, её состояние указано как крайне тяжёлое. Запись, какого из медицинских учреждений больше соответствует реальному положению дел, исходя из того, что больная при выписке из ООО МЦ «Здоровье» <дата> самостоятельно вышла из больницы и сидя на пассажирском сидении легковой автомашины, приехала в ГБУ НКО РД ДЦГХ, самостоятельно прошла в приёмный покой, а затем и в палату?

- С учетом установленных, в том числе, заключением проведённой комиссионной экспертизы, у больной ФИО3 резвившейся легочной патологии, наличие средне-долевой пневмонии справа на 7-й день после операции и, затем, и осумкованного плеврита там же, а в последствии постепенное нарастание охвата легочной ткани с распространением и на левое легкое, массивная консолидация легочной ткани, и что Проведённая комплексная мощная антибактериальная терапия в МЦ «Здоровье» и ГБУ РД НКО ДЦГХ оказалась не эффективной, патологический процесс в легких только нарастал и смерть больной наступила в результате дыхательной недостаточности, какова вероятность у больной ФИО3 диагноза ковид-19 и наступление её смерти в результате коронавирусной инфекции?

Таким образом, назначенная судом для выяснения ответов на имеющиеся у суда вопросы и устранения возникших сомнений по выводам ранее проведённой экспертизы, повторная судебная экспертиза повторила выводы прежней экспертизы, абсолютно не обосновав их и не дав ответ ни на один вопрос. Соответственно, по делу постановлен приговор при сохранении не устранённых сомнений относительно, имеющих существенное значение для дела обстоятельств.

Считает необходимым вновь подчеркнуть, что до 26 февраля 2020 г. течение болезни и его лечение проходили в обычном нормальном режиме. 26 февраля 2020 г. проявилось попадание жидкости из желудка в брюшную полость, в связи с чем возникли сомнения в прочности хирургических швов - подозрения в просачивании жидкости через дырочки шва, что на практике излечивается консервативно - без проведения повторной операции. На этот момент у больной не проявлялись симптомы ни «Синдрома Бурхаве» (спонтанного разрыва пищевода), ни начала перитонита.

Соответственно, на 26 февраля 2020 г., вопреки ни на чём не основанным выводам (предположениям) экспертов, не было никаких предпосылок для вывода о необходимости проводить повторную хирургическую операцию вообще, а не только в течение двух часов.

Рекомендации по проведению операции в течение двух или 24-х часов установлены только для случаев выявления «Синдрома Бурхаве» или перитонита. Синдром Бурхаве и начало перитонита (их симптомы) выявились только 3 марта 2020 г. при проведении повторной операции для устранения возможного дефекта шва на желудке. Подчёркивает, что на пищеводе операция не проводилась, и его разрыв произошёл, как установлено, на расстоянии 3-4 см от наложенного ФИО1 хирургического шва, и ФИО1 никак не мог предположить, что может произойти спонтанный его разрыв. Разрыв пищевода (синдром Бурхаве), произошедший у ФИО3, никак не был связан ни с операционным швом, сделанным хирургом ФИО1 на желудке больной, ни с самой операцией. Он произошёл в задней части пищевода в области брюшной полости па стыке с желудком, и связан исключительно с имевшейся у ФИО3 патологией - чрезмерной утончённостью задней стенки пищевода.

У больной ФИО3 в послеоперационном периоде наблюдалось не купируемое повышение температуры, одышка, тахикардия, слабость, нейтрофильный лейкоцитоз. При многократных повторных рентгенологических исследованиях выявлялось прогрессирующее поражение легких. Причем, вначале отмечалось поражение нижних отделов легких, что характерно для коронавируса, в отличие от обычной инфекций, при которых поражения начинаются с верхних отделов дыхательных путей. При коронавирусе чаще всего диагностируют полисегментарную пневмонию, а в запущенных случаях отмечается консолидация ткани легких, что также наблюдалось у больной ФИО3

Учитывая наличие не поддающейся антибактериальной терапии инфекционного процесса легких, резкое снижение иммунитета и сопротивляемости организма к болезни, и что основной причиной ухудшения состояния больной явилось воспалительное поражение легких с нарастающим углублением процесса, массивной консолидацией легочной ткани, которое не поддавалось современной антибактериальной терапии и привело к дыхательной недостаточности, подавлению сопротивляемости организма и ослаблению репоративных процессов в организме.

Смерть наступила от дыхательной недостаточности, ФИО21 болела коронавирусной инфекцией, можно с большой долей вероятности утверждать, что у ФИО3 имелась коронавирусная инфекция с массивным поражением легких, которая привела к летальному исходу.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы, изложенные в апелляционной жалобе и в дополнении к ней, выслушав участвующих в деле лиц, суд апелляционной инстанции приходит к выводу об отмене приговора суда с передачей дела на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе, по следующим основаниям.

Исходя из принципа вины, сформулированного в ст. 5 УК РФ, лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные деяния и наступившие общественно-опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Отсутствие вины исключает уголовную ответственность. Обстоятельства, при наличии которых отсутствует вина, определяются в ст. 28 УК РФ.

В соответствии со ст. 297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым и признается таковым в случае, если он постановлен в строгом соответствии с уголовно-процессуальным законом, и основан на правильном применении уголовного закона. При этом выводы суда должны быть надлежаще мотивированы в судебном решении и основаны на тех доказательствах, которые были непосредственно исследованы в судебном заседании.

Согласно пунктам 1 - 4 ст. 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления; доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства; указание на обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а в случае признания обвинения в какой-либо части необоснованным или установления неправильной квалификации преступления - основания и мотивы изменения обвинения; мотивы решения всех вопросов, относящихся к назначению уголовного наказания, освобождению от него или его отбывания, применению иных мер воздействия.

В соответствии с разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации, содержащимися в п. 6 постановления от 29.11.2016 г. №55 "О судебном приговоре" в описательно-мотивировочной части приговора, исходя из положений п. п. 3, 4 ч. 1 ст. 305, п. 2 ст. 307 УПК РФ, надлежит дать оценку всем исследованным в судебном заседании доказательствам, как уличающим, так и оправдывающим подсудимого. При этом излагаются доказательства, на которых основаны выводы суда по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, и приводятся мотивы, по которым те или иные доказательства отвергнуты судом.

В соответствии с ч. 1 ст. 88 УПК РФ каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела.

В силу правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, сформулированной в определениях от 27 февраля 2018 года N 296-О, от 28 февраля 2019 года N 517-О, от 25 апреля 2019 года N 1147-О, от 27 сентября 2019 г. N 2351-О не допускается отказ суда от рассмотрения и оценки всех доводов заявлений, ходатайств или жалоб участников уголовного судопроизводства, а также от мотивировки решений путем указания на конкретные, достаточные с точки зрения принципа разумности основания, по которым эти доводы отвергаются.

В соответствии с ч. ч. 1 и 3 ст. 15, ст. 244 УПК РФ уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты, создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Из правовой позиции Конституционного Суда РФ, содержащейся в определении от 17 июля 2018 года N 2043-О следует, что ст. 271 УПК РФ, регламентируя порядок заявления и разрешение ходатайств о вызове новых свидетелей, экспертов и специалистов, об истребовании вещественных доказательств и документов или об исключении доказательств, полученных с нарушением требований УПК РФ, не содержит изъятий из предусмотренного статьей 244 УПК РФ требования обеспечения равенства прав сторон как общего условия судебного разбирательства, согласно которому в судебном заседании стороны обвинения и защиты пользуются равными правами на заявление отводов и ходатайств, представление доказательств, участие в их исследовании, выступление в судебных прениях, представление суду письменных формулировок по вопросам, указанным в п. п. 1 - 6 ч. 1 ст. 299 УПК РФ, на рассмотрение иных вопросов, возникающих в ходе судебного разбирательства.

Реализация права на справедливое судебное разбирательство невозможна, если суд не выслушал и не оценил по существу все аргументы, представленные в ходе судебного процесса его участниками со стороны законодательства судом первой инстанции выполнены не в полной мере.

В силу требований ст. 389.9 УПК РФ суд апелляционной инстанции проверяет по апелляционным жалобам, представлениям законность, обоснованность и справедливость приговора.

В соответствии со ст. ст. 389.15, 389.17 УПК РФ основанием для отмены судебного решения в апелляционном порядке являются, в том числе, существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного и обоснованного судебного решения.

В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 389.16 УПК РФ приговор признается не соответствующим фактическим обстоятельствам дела, если выводы суда не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании, при наличии противоречивых доказательств, имеющих значение для выводов суда, в приговоре не указано, по каким основаниям суд принял одни доказательства и отверг другие, а также, если суд не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на выводы суда.

Такие основания для отмены приговора по данному делу имеются.

Органами предварительного расследования обвинялся, а судом был признан виновным и осужден ФИО1 за совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ, т.е. за причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей врача, при следующих обстоятельствах.

На основании трудового договора от 9 января 2020 г. ФИО1 принят на работу в ООО «Медицинский центр «Здоровье» на должность оперирующего врача-хирурга и обязан был руководствоваться должностными обязанностями врача-хирурга Медицинского центра «Здоровье» приведенными в приговоре и, утвержденными 1 февраля 2017 г. главным врачом Медицинского центра,

20 февраля 2020 г., ФИО21 K.A. поступила в отделение хирургии ООО «Медицинский центр «Здоровье»», расположенного по адресу: Республика Дагестан, г. Махачкала, ул. А. Алиева, д. 58, куда она на основании заключенного договора (без указания номера) от 20 февраля 2020 г. об оказании платных медицинских услуг в связи с ожирением. Лечащим врачом-хирургом последней назначен ФИО1, которым ФИО3 выставлен диагноз: алиментарное ожирение 4 степени, чрезмерное отложение жировой клетчатки по всей поверхности тела, особенно ожирение в области живота и ягодично-бедренных областях. При поступлении в Медицинский центр состояние ФИО3 врачом-хирургом ФИО1 оценено как удовлетворительное, сознание ясное. Запланировано проведение операции - трубчатой гастропластики с гастропликацией, обоснованной наличием ожирения в течение 13-15 лет, осложненным болями в коленных суставах, пояснице, затрудняющим физическую работу, при отсутствии эффекта консервативных мер (соблюдения диеты и физических нагрузок).

21 февраля 2020 г., с 9 часов 20 минут по 11 часов 30 минут, ФИО1 проведена запланированная хирургическая операция — рукавная трубчатая гастропластика с гастропликацией и ФИО3 в период времени с 21 февраля 2020 г. по 7 марта 2020 г. проходила стационарное послеоперационное лечение под наблюдением своего лечащего врача ФИО1, которым 26 февраля 2020 г. у ФИО3 диагностирована несостоятельность швов желудочно-пищеводного перехода после гастропластики и местный перитонит. 3 марта 2020 г. ФИО1 произвел повторное оперативное вмешательство - релапоротомию, ушивание прободного отверстия желудочно-пищеводного перехода, санацию и дренирование брюшной полости.

7 марта 2020 г. состояние ФИО3 ухудшилось, и она госпитализирована в ГБУ Республики Дагестан «Научно-клиническое объединение «Дагестанский центр грудной хирургии» с диагнозом: синдром Бурхаве, осложненный медиастинитом, 2-х сторонней плевропневмонией, где 4 апреля 2020 г. и 22 апреля 2020 г. ФИО3 была вновь прооперирована.

Однако, несмотря на оказанную медицинскую помощь, в результате вторичного перитонита, с последующим персистирующим течением инфекционного процесса с развитием третичного перитонита, осложнившегося развитием септического состояния, полиорганной недостаточности, 3 мая 2020 г., в 23 часов 15 минут, ФИО3 скончалась в ГБУ Республики Дагестан «Научно-клиническое объединение «Дагестанский центр грудной хирургии».

Причиной перитонита явился барогенный разрыв пищеводно-желудочного перехода заднебоковой стенки слева - синдром Бурхаве, развившийся в раннем послеоперационном периоде после оперативного вмешательства от 21 февраля 2020 г.: «Трубчатой гастропластики с гастропликацией».

Согласно обжалованному приговору ФИО1 в период с 26 февраля 2020 г. по 7 марта 2020 г., являясь лечащим врачом ФИО3, вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей врача-хирурга Медицинского центра и в нарушение требований ст. ст. 70 и 73 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» №323-ФЗ от 21.11.2011 (в редакции Федерального закона от 27.12.2019 № 518-ФЗ), в соответствии с которыми, он как лечащий врач был обязан оказать своевременную и квалифицированную медицинскую помощь ФИО3, а также в нарушение п. 3.11.16. Приказа Министерства здравоохранения Российской Федерации от 10.05.2017 №203 «Об утверждении критериев оценки качества медицинской помощи» - критерии и качества специализированной медицинской помощи взрослым при перитоните, где указано, что хирургическое вмешательство должно производиться не позднее 2 часов от момента установления диагноза, диагностировав 26 февраля 2020 г. у своей пациентки ФИО3 несостоятельность швов желудочно-пищеводного перехода после гастропластики и местный перитонит, достоверно зная о данном диагнозе, не предвидя возможности наступления общественно опасных последствий своих действий, в виде наступления смерти потерпевшей, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности, ФИО1 должен был и мог предвидеть данные последствия, действуя неосмотрительно, недооценив тяжесть состояния пациента, начал вести консервативное лечение ФИО3 с динамическим наблюдением ультразвукового исследования, анализов крови, с продолжением интенсивной терапии, а затем только 3 марта 2020 г. т.е. спустя шесть суток после установления диагноза произвел оперативное вмешательство - релапаротомию, ушивание прободного отверстия желудочно-пищеводного перехода, санацию и дренирование брюшной полости, тем самым, допустив преступную небрежность, при исполнении своих профессиональных обязанностей по лечению больной ФИО3, вследствие чего по неосторожности наступила ее смерть.

При этом ФИО1, в силу своего профессионального и жизненного опыта, имеющихся у него высшего медицинского образования и врачебной практики, при необходимой внимательности и предусмотрительности, а также оценки конкретной объективной ситуации, при надлежащем исполнении своих профессиональных обязанностей, должен был и мог предвидеть наступление смерти ФИО3 и соответственно не допустить этого.

Ненадлежащее исполнение врачом ФИО1 своих профессиональных обязанностей, выразившееся в допущенных им дефектах при оказании медицинской помощи ФИО3, состоит в причинно-следственной связи с наступлением ее смерти.

Осужденный ФИО1 в судебном заседании суда первой инстанции виновным себя в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ не признал и показал, что он работал на должности врача-хирурга Медицинского центра «Здоровье». Обвинение его в совершении преступления основано исключительно на заключении судебной экспертизы ГБУЗ «Бюро СМЭ МЗ Краснодарского края» №532/196/2020 от 24 мая 2021 г. Заключение является необоснованным по следующим основаниям.

Утверждение о том, что при выявлении несостоятельности швов на желудке, больную надо было оперировать в течение первых 2-х часов не основано ни на фактических обстоятельствах, ни на практике хирургического лечения, ни на научной теории по хирургии. Наличие свища (попадание жидкости из полости желудка в брюшную полость) у ФИО21 было установлено на 5-е сутки после операции и при этом состояние больной было относительно стабильным, не было признаков острого перитонита, при УЗИ не выявлено скопление жидкости в брюшной полости, кишечник функционировал, выделения по дренажной трубке были скудные, больная могла ходить по отделению. При таких обстоятельствах - с учетом, что операция выполнена прошиванием стенок желудка лигатурой без вскрытия просвета желудка и без удаления его стенок логичным было предположение о подтекании жидкости по ходу проведения нитки через стенки желудка.

При таком определении несостоятельности швов стенки желудка у ФИО3, 26 февраля 2020 г. был созван консилиум врачей с большим опытом и стажем работы и с учеными степенями и было принято коллегиальное решение: с учетом наличия функционирующей дренажной трубки, вставленной во время операции к месту вмешательства на желудке; отсутствием скопления жидкости в брюшной полости (объективно и при УЗИ); отсутствием выраженных явлений перитонита; неплохим самочувствием больной - вести больную консервативно с надеждой на постепенное самостоятельное закрытие свища.

Однако у ФИО3 с 27 февраля 2020 г. развилась сегментарная плевропневмония справа и, несмотря на проводимую, назначенную опытным терапевтом, полноценную антибактериальную терапию, легочная патология стала нарастать, и состояние больной стало ухудшаться. В связи с чем, был вновь созван консилиум 3 марта 2020 г. в вышеперечисленном составе и принято решение о необходимости повторного оперативного лечения. Во время этой повторной операции и был выявлен «синдром Бурхаве» - спонтанный разрыв пищевода. Эта редкая патология, возникает на месте врожденного истончения стенки пищевода из-за увеличения давления внутри пищеводной трубки. Это может произойти при сильной рвоте, при проведении эндоскопических процедур, при напряжении в родах, при дефекации, во время эпилептического припадка и т.д.

В заключении экспертизы утверждается, что «синдром Бурхаве» у ФИО3 можно было выявить с учётом «триады Маклера». Однако, триада Маклера (острая боль в грудной клетке, одышка, подкожная эмфизема) являются симптомами, характерными для внутригрудной локализации разрыва пищевода. Соответственно, проявляются при указанном диагнозе. В данном конкретном случае с больной ФИО3 имелся разрыв внутрибрюшного отдела пищевода, при котором указанных симптомов не бывает, и не было. Соответственно, при отсутствии характерных признаков для «синдрома Бурхаве» с локализацией разрыва в абдоминальном отделе пищевода больной, оперированной на желудке, не было возможности его выявить до повторного оперативного вмешательства. Иной вывод, сделанный экспертами, не основан ни на чём и является ошибочным. Считает необходимым подчеркнуть, что синдром Бурхаве с разрывом внутрибрюшного отдела пищевода встречается крайне редко, в связи с чем его симптоматика недостаточно описана в научной литературе и не определена хирургической практикой.

Во время повторной операции 3 марта 2020 г. у больной ФИО3 выявлен разрыв 3x1 см. в области пищеводно-желудочного стыка, серозный местный перитонит с незначительным количеством жидкости. Была проведена операция с ушиванием разрыва 2-х рядным швом, локальной санацией и дренированием брюшной полости. Назначена голодная диета с парентеральным питанием. Состояние больной улучшалось, функция восстановилась, больная свободно передвигалась.

Однако через 3 дня – 6 марта 2020 г вновь отмечено выхождение желудочного содержимого через дренажную трубку. Т.е. наступила несостоятельность швов в области ушивания разрыва, в связи с чем, 7 марта 2020 г. в ДЦГХ была проведена лапороэндоскопическая санация брюшной полости, но свищ не зажил. Несмотря на это, возникшие последующие осложнения, патология и смерть ФИО3 не явились последствием и причиной дефектности проведённого ей лечения в МЦ «Здоровье», в частности, его действий (или бездействия), как врача.

На 6-й день после операции у пациентки развилась пневмония средней доли правого легкого (свищ же располагался под левым куполом диафрагмы)

Несмотря на проводимую интенсивную терапию, в т.ч. с применением временных антибактериальных препаратов, поражение легких прогрессировало за время пребывания в МЦ «Здоровье» и ГБУ РД НКО ДЦГХ, что подтверждалось объективно, рентгенологически и КТ исследованиях. Постепенно все больше распространялся процесс в легких: вначале справа, затем и слева, затем превратилось в массивное поражение обеих легких с консолидацией легочной ткани. Все время отмечалась гипертермия. Из-за дыхательной недостаточности больная была подключена к кислороду, а затем переведена на ИВЛ. Смерть больной наступила от дыхательной недостаточности.

Отсутствие тенденции к заживлению желудочного свища после - неоднократного выполнения операций высококвалифицированными хирургами и с применением современного технологического оборудования, достаточной антибактериальной и комбинированной лекарственной терапией, свидетельствует о низком уровне регенеративных способностей организма и подавленном иммунитете больной, т.е., клиника заболевания буквально укладывалась в коронавирусную инфекцию. Заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы ГБУЗ «Бюро СМЭ МЗ Краснодарского края» от 24 мая 2021 г. №532/196/2020, на котором основано обвинение, содержит целый ряд неясностей и не устраненных следствием противоречий - сделанные в заключении выводы основаны на предположениях, не вытекают из фактических данных по делу (событий и обстоятельств), а положенные в их основу данные противоречат друг другу. Дефектность указанного заключения судебной комиссионной экспертизы подтверждается и имеющейся в материалах дела рецензией специалиста в области хирургии - доктора медицинских наук, доцента кафедры госпитальной хирургии Дагестанского государственного медицинского университета Ахмедова Ильяса Гаджимурадовича на заключение. Утверждает и настаивает на том, что при обследовании и лечении ФИО3 коллективом МЦ «Здоровье», в частности, лично им надлежащим образом выполнены все необходимые лечебно-диагностические процедуры. В произошедшем несчастном случае нет его вины, в связи с чем он и не признает вину в предъявленном обвинении. А вывод экспертной комиссии о причинно-следственной связи наступления смерти ФИО3 с дефектностью оказания ей медицинской помощи на этапе стационарного лечения в МЦ «Здоровье» является не обоснованным.

Признав вышеприведенные показания осужденного несостоятельными, суд в приговоре указал, что вина ФИО1 в совершении преступления подтверждается:

- показаниями потерпевшей Потерпевший №1, данные ею в ходе судебного заседания, из которых следует, что она является матерью умершей ФИО3, которая поехала в г. Махачкалу, в клинику «Здоровье» и в начале марта месяца 2020 г. ей сделали операцию для похудения. Ей с первых дней было плохо. Экспертиза установила, что в смерти дочери виноват ФИО1, это произошло по его неосторожности;

- показаниями свидетеля Свидетель №1 о том, что она работает на должности врача-онколога ГБУ РД «Научно-клиническое объединение «Дагестанский центр грудной хирургии». ФИО21 поступила к ним из клиники «Здоровье» в тяжёлом состоянии, был выявлен воспалительный процесс, перитонит. Первая и вторая операция были проведены в клинике «Здоровье», третья операция была - у них, с 7 - го числа получала интенсивное лечение. В одно время было улучшение, она ходила в туалет и сама за собой ухаживала, но из трубки выделялась грязная жидкость, был консилиум, её перевели в реанимацию, затем начались осложнения и ей сделали операцию для того, чтобы разъединить желудок и пищевод с помощью трубок. Перевести её в Центральную больницу не получилось в связи с выявлением двухсторонней пневмонии. Многочисленные операции снижают иммунитет;

- показания свидетеля Гасанова Г.И. о том, что он работает юристом ООО Медицинский центр «Здоровье» пять лет. ФИО20 у них работал хирургом. В 2020 г. поступила к ним ФИО21, у неё было ожирение, хирургом был ФИО20, все медицинские процедуры были проведены, но ей стало плохо, она была переведена в другие больницы, где её ещё раз прооперировали, но она скончалась. У них были проверки с Роспотребнадзора, но ошибок не было выявлено. Была проведена экспертиза, затем сказали, что будет произведена эксгумация тела и будет проведена экспертиза за пределами РД;

- показаниями свидетеля ФИО10 о том, что примерно с 2010 года он состоит в должности директора ГБУ РД «ДЦГХ». 7 марта 2020 г. в ГБУ РД «ДЦГХ» переводом из клиники ООО МЦ «Здоровье» поступила пациентка ФИО3 в тяжелом состоянии, с диагнозом «вяло протекающий перитонит». В ООО МЦ «Здоровье», ФИО3 перенесла операцию по поводу морбидного ожирения, в раннем послеоперационном периоде развилось непрогнозируемое осложнение, а именно синдром Бурхаве, по поводу которого была предпринята вторая попытка операции с ушиванием дефекта пищевода с временным эффектом. Ввиду прогрессирующего ухудшения состояния, ФИО3 была переведена в специализированное отделение ГБУ РД «ДЦГХ», где в течение 2-х месяцев последовательно были выполнены 4 операции. Учитывая сложность ситуации, была предпринята попытка перевода больной в один из специализированных центров в г. Москва. В связи с неблагополучной эпидемиологической ситуацией, связанной с «КОВИД-19», им было отказано в переводе. Помощь, оказанная в ДЦГХ, оказалась не достаточной для спасения больной 3 мая 2020 г. констатирована смерть ФИО3 У ФИО3 после операции по поводу морбидного ожирения, развилось редко встречающееся осложнение с перфорацией пищевода на фоне сепсиса. Данные осложнения явились причиной смерти пациентки. Все их попытки и попытки клиники ООО МЦ «Здоровье» спасти жизнь ФИО3, не увенчались успехом;

- допрошенная свидетель ФИО11 подтвердила полностью показания свидетеля ФИО10 об обстоятельствах лечения ФИО3 ГБУ РД «ДЦГХ» и причинах смерти ее;

- показаниями свидетеля ФИО12, о том, что 20 февраля 2020 г. в ООО МЦ «Здоровье» обратилась Потерпевший №1 с проблемой ожирения с диагнозом - «Ожирение 4 степени». Она находилась на лечении в ООО МЦ «Здоровье» с 20 февраля 2020 г. по 7 марта 2020 г. После соответствующей подготовки, 21 февраля 2020 г. больная взята на операцию. Операция проведена врачом ФИО20, при ее участии как медсестры и протекала без осложнений. Из желудка сформирована узкая трубка диаметром около 2-2,5см. При этом желудок не вскрывается и не удаляются его части. Из течения послеоперационного периода у больной отмечает чрезмерно выраженные позывы к рвоте и рвотный рефлекс из-за чего пришлось удалить назо-гастральный зонд на следующий день – 22 февраля 2020 г. Больная получала соответствующую послеоперационному периоду медикаментозную терапию и парентеральное питание. Состояние больной соответствовало тяжести проведенной операции. Больная самостоятельно вставала и передвигалась по палате. Принимала порционно (по чайной ложке) жидкость через рот. Кишечник начал функционировать. Однако на 4-й день после операции с увеличением порции принимаемой жидкости, отмечено значительное возрастание объема выделений по дренажной трубке из области операции и после соответствующего диагностического исследования установлено попадание выпитой жидкости в дренажную трубку, то есть наличие дефекта в стенке желудка. В связи осложнениями, ФИО3 была переведена для дальнейшего оказания медицинской помощи в «Дагестанский центр грудной хирургии» (далее ГБУ РД «ДЦГХ»), где в последующем она скончалась. О каких-либо других сведениях, об оказании медицинской помощи ФИО3, ей ничего неизвестно;

- показаниями свидетеля ФИО13, которыми полностью подтверждаются показания ранее приведенного свидетеля ФИО12;

- показаниями свидетеля ФИО14 о том, что в территориальном органе Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения по Республике Дагестан на основании приказа от 2 июня 2020 №159, была инициирована внеплановая документарная проверка ООО Медицинский центр «Здоровье», по факту некачественного оказания медицинской помощи ФИО3 В ходе внеплановой документарной проверки ООО Медицинский центр «Здоровье», установлено, что ФИО3, <дата> года рождения находилась на лечении в ООО «Медицинский центр «Здоровье» с 20 февраля 2020 г. по 7 марта 2020 г., 16 койко-дней. Диагноз при поступлении - «Ожирение 4 степени». Клинический диагноз - «Ожирение 4 степени». Сопутствующий диагноз - «Синдром Бурхаве. Наружный желудочно-пищеводный свищ. Локальный серозный перитонит. Плевропневмония справа. Гидроторакс. Междолевой плеврит справа». Далее свидетелем указывается на нарушения установленные комиссией при проведении лечения умершей ФИО3, которые подробно приведены в приговоре суда;

- заключением эксперта №532/196/2020 от 24 мая 2021 г. о том, что смерть ФИО3 наступила в результате вторичного перитонита, с последующим персистирующим течением инфекционного процесса с развитием третичного перитонита, осложнившегося развитием септического состояния, полиорганной недостаточности и комиссия экспертов считает, что выявленные дефекты оказания медицинской помощи ФИО3, которые перечислены в заключении, на этапе стационарного лечения в ООО МЦ «Здоровье», состоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти. Эксперты читают, что в период стационарного лечения в ООО МЦ «Здоровье» с 20 февраля 2020 г. по 7 марта 2020 г. лечебно-диагностические мероприятия выполнены не в полном объеме и ухудшение состояния больной в виде прогрессирования воспалительного процесса в брюшной полости - перитонита явилось последствием несвоевременного проведения оперативного вмешательства в ООО МЦ «Здоровье».

С учетом вышеизложенного эксперты считают, что выявленные дефекты оказания медицинской помощи ФИО3 на этапе стационарного лечения в ООО МЦ Здоровье с 20 февраля 2020 г. по 7 марта 2020 г. состоит причинно-следственной связи с наступлением её смерти.

В ГБУ РД НКО ДЦГХ ФИО21 поступила в тяжелом состоянии с разлитым перитонитом, так как при тяжелых формах гнойных перитонитов смертность достигает до 70% и прямой причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи в ДЦГХ и наступление летального исхода не усматривается».

Помимо приведенных выше доказательств, в обоснование вины осужденного суд также сослался в приговоре и на другие письменные доказательства, письменные и вещественные доказательства, содержание которых в приговоре указано подробно.

Между тем, изучение приговора, постановленного на основе представленного суду обвинительного заключения, показало, что, вопреки положениям ст. ст. 17, 87, 88, 307 УПК РФ, правила оценки доказательств судом не были соблюдены, и выводы относительно юридической оценка действий осужденного не мотивированы путем всестороннего анализа доказательств в совокупности.

Состоявшийся по делу в отношении ФИО20 приговор вышеуказанным требованиям закона не соответствует, при этом суд не принял во внимание положение норм действующего законодательства и ряд установленных по делу обстоятельств, имеющих существенное значение для правильного установления обстоятельств, подлежащих доказыванию, а также разрешения вопроса о виновности ФИО20 в совершении инкриминируемого ему деяния, что повлияло на принятие судом первой инстанции законного и обоснованного решения по делу.

По смыслу положений ч. 2 ст. 109 УК РФ, под ненадлежащим исполнением профессиональных обязанностей виновным понимается поведение лица, полностью или частично не соответствующее официальным требованиям или предписаниям, предъявляемым к лицу, в результате чего наступает смерть потерпевшего. Обязательным условием для привлечения лица к уголовной ответственности является установление правовых предписаний, регламентирующих поведение лица в той или иной профессиональной сфере. Отсутствие соответствующей правовой нормы (правил поведения) свидетельствует и об отсутствии самого общественно опасного деяния, поскольку в таком случае нельзя установить отношение лица к тем или иным правовым предписаниям (профессиональным обязанностям).

Поэтому для вменения состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ необходимо установить причинную связь между нарушением специальных правил поведения и наступившими последствиями в виде смерти потерпевшего. Для квалификации необходимо точно указать, в чем конкретно выразилось нарушение правил осуществления профессиональной деятельности и находится ли это нарушение в причинной связи с последствием в виде смерти.

Кроме того, несовершение необходимого действия либо совершение запрещаемого действия должно быть обязательным условием наступившего последствия, т.е. таким условием, устранение которого (или отсутствие которого) предупреждает последствие.

Из материалов дела и заключения №532/196/2020 комиссионной судебно-медицинской экспертизы Бюро СМЭ МК Краснодарского края от 24 мая 2021 г. следует, что смерть потерпевшей ФИО21 наступила в результате вторичного перитонита, с последующим персистирующим течением инфекционного процесса с развитием третичного перитонита, осложнившегося развитием септического состояния, полиорганной недостаточности. Согласно медицинским документам, причиной перитонита явился барогенный разрыв пищеводно - желудочного перехода задне-боковой стенки слева – синдром Бурхаве, развившийся раннем и послеоперационном периоде, после оперативного вмешательства от 21 февраля 2020 г. При этом экспертизой не установлена причина разрыва пищеводно-желудочного перехода у ФИО21.

Что касается осуществления лечебных и диагностических мероприятий выполненных в ГБУ РД НКО «Дагестанский центр грудной хирургии» в период стационарного лечения с 7 марта 2020 г. по 3 апреля 2020 г., комиссия указала на невыполнение их в полном объеме, однако с учетом поступления ФИО21 в тяжелом состоянии в ГБУ РД НКО «Дагестанский центр грудной хирургии» не усматривает прямой причинной связи между дефектами оказания медицинской помощи указанным учреждением и наступлением смерти ФИО21.

Комиссия экспертов также пришла к выводу о том, что дефекты оказания медицинской помощи на этапе ведения Михтаровой в ООО МЦ «Здоровье» привели к ухудшению состояния здоровья пациента с прогрессированием вторичного перитонита, плеврита, и развитие в последующем септического состояния, полиорганной дисфункции, что привело к наступлению смерти пациента.

Согласно приговору, указанное выше заключение экспертов суд положил в основу для установления вины и осуждения ФИО1 и при том указал, что это заключение является обоснованными, оформлено и подписано экспертами в соответствии с законом и в пределах их компетенции.

Между тем суд первой инстанции, давая оценку указанной экспертизе, не учел, что производство комиссионной судебно-медицинской экспертизы №532/196/2020 Бюро СМЭ МК Краснодарского края от 24 мая 2021 г. было поручено 8 (восьми) экспертам, которые подписались о том, что им разъяснены права, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, и они предупреждены об ответственности по ст. 307 УК РФ (л.д. 137 т.2), а фактически заключение экспертизы подписали только 5 (пять) экспертов из восьми.

Таким образом, вывод суда первой инстанции о допустимости указанной экспертизы в качестве доказательств и соответствии ее требованиям закона является необоснованным, поскольку противоречит самому заключению экспертов.

При этом суд оставил без выяснения, почему заключение экспертизы не подписано всеми экспертами, и для устранения недостатков экспертизы эксперты остались не допрошенными.

Кроме того, суд положил в основу приговора заключение экспертизы №33 Республиканского бюро СМЭ МЗ РД от 25 января 2023 г. которым, по мнению суда, установлено, что «выявленные дефекты оказания медицинской помощи ФИО3 на этапе стационарного лечения в ООО МЦ «Здоровье» с 20 февраля 2020 г. по 7 марта 2020 г. состоит в причинно-следственной связи с наступлением её смерти. В ГБУ РД НКО ДЦГХ поступила в тяжелом состоянии с разлитым перитонитом, так как при тяжелых формах гнойных перитонитов смертность достигает до 70% и прямой причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи в ДЦГХ и наступление летального исхода не усматривается».

Указанное выше заключение экспертизы, суд также признал допустимым доказательством, как проведенный в соответствии с требованиями закона.

Между тем, такой вывод суд первой инстанции о законности и обоснованности, а также допустимости заключения экспертизы №33 от 25 января 2023 г. как доказательства, исходя из доводов апелляционной жалобы защиты, который указал, что в судебном заседании при решении вопроса о назначении повторной экспертизы по его ходатайству и при обсуждении, куда именно направить для производства экспертизы постановление суда, суд, обсудив ходатайство огласил, что экспертиза производством назначается в г. Москва и проверим материалы уголовного дела считает несостоятельным и преждевременным по следующим основаниям.

Исходя из протокола судебного заседания от 11 мая 2022 г. (л. д. 80 т.4) адвокат Шейхов А. заявил ходатайство о назначении повторной судебно-медицинской экспертизы в связи с противоречивостью выводов экспертизы СМЭ Бюро Караснодарского краевого МЗ.

Суд, согласившись с доводами адвоката, принял решение о назначении не повторной экспертизы, а комиссионной судебно-медицинской экспертизы, однако, согласно материалам уголовного дела со дня вынесения постановления о назначении указанной экспертизы, материалы уголовного дела на экспертизу были направлены 18 июля 2022 г., а фактического производство экспертизы начато 19 января 2023 г. и закончено 25 января 2023 г.

Суд апелляционной инстанции соглашается с доводами защиты о том, что суд 11 мая 2022 г. в судебном заседании огласил постановление о назначении экспертизы в г. Москве, а в деле оказалось, что суд приложил постановлении о производстве экспертизы в Республиканском бюро СМЭ МЗ РД г. Махачкала, поскольку, в нарушение требований ст. 259 УПК РФ, суд не приложил к протоколу судебного заседания аудиозапись судебного заседания от 11 мая 2022 г., которая дала бы возможность проверить доводы апелляционной жалобы. При этом в протоколе судебного заседания отсутствуют сведения о том, когда суд удалился в совещательную комнату для вынесения постановления о назначении экспертизы и когда он вышел и огласил, и когда судебное заседание по делу было закрыто (л. д. 81 т. 3)

Кроме того, поскольку суд обсудил ходатайство адвоката о назначении повторной экспертизы в виду наличия противоречий в заключении комиссионной судебно-медицинской экспертизы №532/196/2020 Бюро СМЭ МК Краснодарского края от 24 мая 2021 г., однако при постановке вопросов перед экспертами суд не поставил ни один вопрос новыми экспертами относительно правильности выводов комиссионной судебно-медицинской экспертизы №532/196/2020.

Судом апелляционной инстанции также установлено, что, суд первой инстанции при постановке вопросов необходимых разрешению экспертами (л. д. 89 т. 4) полностью скопировал вопросы, поставленные перед экспертами из постановления следователя от 29 июня 2020 г. о назначении комиссионной СМЭ (т. 1 л. д. 51- 52), при этом суд, в нарушение требований ч. 2 ст. 283 УПК РФ не предложил сторонам представить перед экспертом вопросы в письменном виде, мнения участников процесса по вопросам необходимым поставить перед экспертами суд не выслушал. Судом также при назначении экспертизы нарушены требования ч. 4 ст. 283 УПК РФ, согласно которой суд по ходатайству сторон либо по собственной инициативе назначает повторную либо дополнительную судебную экспертизу при наличии противоречий между заключениями экспертов, которые невозможно преодолеть в судебном разбирательстве путем допроса экспертов.

Таким образом, суду следовало назначить повторную либо дополнительную экспертизу, поскольку суд согласился с наличием противоречий ранее проведенной экспертизе.

Согласно п. 13 – 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 №28 (ред. от 29.06.2021) "О судебной экспертизе по уголовным делам" в соответствии с частью 1 статьи 207 УПК РФ основаниями для проведения дополнительной экспертизы, поручаемой тому же или другому эксперту, являются недостаточная ясность или полнота заключения эксперта либо возникновение новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела. В зависимости от характера вопросов и объема исследуемых материалов дополнительная экспертиза может быть произведена в судебном заседании. В тех случаях, когда возникает необходимость в разрешении новых вопросов в отношении исследованных ранее объектов, экспертиза назначается в порядке статьи 195 УПК РФ и ее производство поручается, как правило, тому же эксперту, если предстоящее исследование не выходит за рамки его специальных знаний.

Согласно части 2 статьи 207 и части 4 статьи 283 УПК РФ при возникновении сомнений в обоснованности заключения эксперта или при наличии в выводах экспертов по тем же вопросам противоречий, которые невозможно преодолеть в судебном разбирательстве путем допроса экспертов, может быть назначена повторная экспертиза, производство которой поручается другому эксперту. Суд также вправе назначить повторную экспертизу, если установит факты нарушения процессуальных прав участников судебного разбирательства при назначении и производстве судебной экспертизы, которые повлияли или могли повлиять на содержание выводов экспертов.

Приведенные выше требования закона при назначении экспертизы судом первой инстанции не были соблюдены, поэтому выводы суда первой инстанции о допустимости и достоверности заключения №33 Республиканского бюро СМЭ МЗ РД от 25 января 2023 г. является преждевременным, противоречит материалам уголовного дела и закону.

Кроме того, являются заслуживающими внимания доводы апелляционной жалобы защиты и то, что эксперты Республиканского бюро СМЭ МЗ РД от 25 января 2023 г. при составлении заключения №33 практически полностью скопировали заключен6ие экспертов и их вывод из заключения комиссионной судебно-медицинской экспертизы №532/196/2020 Бюро СМЭ МК Краснодарского края от 24 мая 2021 г., поскольку взаимное сличение указанных экспертиз подтверждают доводы жалобы и это свидетельствует об отсутствии со стороны новых экспертов производства собственного исследования обстоятельств дела, медицинских документов и т.д.

Согласно протоколу судебного заседания (т. 4 л. д. 79-80), судом, по ходатайству стороны защиты было оглашено Заключение специалиста – Ахмедова И.Г. врача, доктора медицинских наук, доцента кафедры госпитальной хирургии ДГМУ, врача-хирурга со стажем работы 27 лет рецензию на заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы №532/196/2020 Бюро СМЭ МК Краснодарского края от 24 мая 2021 г. (л. д. 9-18 т. 3), в котором ставятся под сомнение выводы указанной экспертизы.

Суд первой инстанции, вопреки требованиям ст. 88, 307 УПК РФ указанному исследованному в судебном заседании письменному документу оценку не дал, доводы специалиста том, что выводы экспертов от наличии прямой причинно-следственной связи между последствием в виде смерти и дефектами при оказании медицинской помощи не могут признаваться обоснованными и объективными, имеются противоречия между материалами дела и заключением экспертов, что смерть ФИО21 предполагает наступившей от короновирусной инфекции, оставил без проверки и оценки в приговоре.

Надлежащая оценка доводам защитника и осужденного выдвинутым ими в судебном заседании о том, что перед экспертами не поставлены вопросы для выяснения о том, соответствует ли проведенные ФИО1 медицинские операции требованиям предъявляемым правилами, связаны ли проведенные операции ФИО20ФИО21 и их результаты с возникновением смерти потерпевшей, имеется ли причинная связь межу операциями проведенными у ФИО21 и возникновением в последующем разрыва пищеводно - желудочного перехода задне-боковой стенки слева – синдром Бурхаве и другие. Кроме того, судом оставлены без дачи оценки доводы защиты, о том, что смерть ФИО21 возможно связана с возникновением у последней коронавирусной инфекцией, связано ли возникновение перитонита и пневмонии у ФИО21 непосредственно с операциями и лечением, проведенными осужденным ФИО20.

Без надлежащей оценки судом также оставлены свидетельские показания Алиева С.А., Абакаровой К.К., Омарова К.Х. Фатулаевой К.Ф. оглашенных в суде и показания свидетеля Гасанова Г. и Исаевой Р.Г., допрошенных в судебном заседании, поскольку, положа эти показания в основу обвинительного приговора, суд не привел, в какой части эти показания свидетелей подтверждают виновность осужденного при предъявленном ему обвинении.

Рассуждая о причинно-следственной связи между ненадлежащим исполнением своих обязанностей и наступившей смертью, суду первой инстанции следовало проверить и привести в приговоре, несовершение какого именно необходимого действия либо совершение запрещаемого действия явилось обязательным условием наступившего последствия, устранение которого могло бы предупредить последствие и установить причинную связь между нарушением специальных правил поведения и наступившими последствиями в виде смерти потерпевшей.

Данные обстоятельства при оценке поведения ФИО20 судом не были приняты во внимание в должной мере, тогда как указанные обстоятельства имеют существенное значение для выводов о том, имелась ли у ФИО20 возможность предвидеть наступление общественно опасных последствий, а также могли ли допущенные им нарушения быть обязательным условием наступившего последствия в виде смерти потерпевшей.

Кроме того, при постановлении приговора суд не указал, какие профессиональные обязанности были нарушены именно ФИО20, что является необходимым условием для правильной правовой оценки его действий и что должно быть обязательно установлено по делам данной категории, принимая во внимание, что данный вопрос не был предметом выяснения ни на предварительном следствии, ни в ходе судебного разбирательства по делу.

При этом, суд апелляционной инстанции обращает внимание на то, что осужденным даны показания о каждом проведенном им действии с момента первоначально проведенной операции повторной операции, возникновение у ФИО21 возникновением в последующем разрыва пищеводно - желудочного перехода задне-боковой стенки слева – синдром Бурхаве, которую никто не мог предвидеть и о последующих своих действиях и действиях других врачей после помещения потерпевшей в ГБУ РД НКО ДЦГХ.

Вместе с тем, проведенными судебно-медицинскими экспертизами выявлены общие недостатки при оказании ФИО21 медицинской помощи как с момента ее госпитализации, так и до ее летального исхода, без конкретизации недостатков в лечении, допущенных конкретно ФИО20.

Кроме того, в приговоре отсутствуют надлежащие суждения суда о таких дефектах оказания медицинской помощи, вмененные ФИО20, находятся непосредственной причинной связи со смертью ФИО21, и в чем конкретно выразилось нарушение правил осуществления профессиональной деятельности и находится именно это нарушение в причинной связи с последствиями в виде смерти.

Допущенные нарушения требований уголовно-процессуального закона являются существенными и служат безусловным основанием для отмены приговора суда первой инстанции. Данные нарушения не могут быть устранены судом апелляционной инстанции, поскольку требуют оценки доказательств, не оцененных судом первой инстанции.

На основании ч. 1 ст. 389.22 УПК РФ обвинительный приговор или иные решения суда первой инстанции подлежат отмене с передачей уголовного дела на новое судебное разбирательство, если в ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции были допущены нарушения уголовно-процессуального или уголовного законов, неустранимые в суде апелляционной инстанции.

В связи с тем, что основанием отмены приговора является существенное нарушение требований уголовно-процессуального закона судом первой инстанции к процедуре судопроизводства, связанной с постановлением приговора, принятие решения по существу уголовного дела судом апелляционной инстанции не будет отвечать принципам правосудия.

С учетом изложенного, приговор в отношении ФИО1 не может быть признан законным и обоснованным как постановленный с существенным нарушением норм уголовно-процессуального права, поэтому подлежит отмене, а уголовное дело - направлению на новое судебное разбирательство, в ходе которого суду надлежит рассмотреть уголовное дело с соблюдением требований уголовно-процессуального закона и принять по нему законное, обоснованное и справедливое решение.

При новом рассмотрении дела суду следует учесть вышеизложенное, обсудить и дать надлежащую оценку доказательства и всем остальным доводам сторон, и вынести решение, отвечающее требованиям законности, обоснованности и справедливости.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.28 и 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

ПОСТАНОВИЛ:

Приговор Советского районного суда г. Махачкалы от 2 марта 2023 г. в отношении ФИО1 отменить, удовлетворив частично апелляционные жалобы адвоката Шейхова А.А.

Уголовное дело в отношении ФИО1 передать на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе.

Апелляционное постановление может быть обжаловано в Пятый кассационный суд общей юрисдикции в порядке выборочной кассации, предусмотренном статьями 401.10-401.12 УПК РФ.

При этом подсудимый вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении уголовного дела судом кассационной инстанции.

Председательствующий