Гражданский кодекс часть 1

- по апелляционному представлению заместителя прокурора города Кургана Гармаша А.А. и апелляционной жалобе защитника осужденной ФИО1 – адвоката Киселевой Е.М. на приговор Курганского городского суда Курганской области от 9 октября 2017 г., по которому

ФИО1, родившаяся <...> в <...>, несудимая,

осуждена за совершение шести преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 327 УК РФ, и освобождена от наказания на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ в связи с истечением сроков давности уголовного преследования;

- по апелляционному представлению заместителя прокурора города Кургана Гармаша А.А. на постановление Курганского городского суда Курганской области от 9 октября 2017 г., которым уголовное преследование ФИО1 по обвинению в совершении шести преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 204.2 УК РФ, прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ в связи с отсутствием состава преступления.

Заслушав выступления прокурора Достовалова Е.В., поддержавшего доводы апелляционного представления об отмене приговора и постановления, осужденной ФИО1 и ее защитника Киселевой Е.М., поддержавших доводы апелляционной жалобы об отмене приговора, суд

УСТАНОВИЛ:

по приговору суда ФИО1 признана виновной в совершении шести подделок официальных документов, предоставляющих права, в целях их использования.

Преступления совершены в период с <...> по <...> в <...> при изложенных в приговоре обстоятельствах.

Ввиду частичного отказа государственного обвинителя от обвинения уголовное преследование ФИО1 по обвинению в шести коммерческих подкупах на сумму, не превышающую десяти тысяч рублей, постановлением суда прекращено в связи с отсутствием в деянии состава преступления.

В суде ФИО1 виновной себя не признала.

В апелляционном представлении заместитель прокурора города Кургана просит отменить приговор и постановление, уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение. Указывает, что обвинение ФИО1 в совершении шести преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 204.2 УК РФ, является излишне вмененным, в связи с чем подлежало исключению с указанием об этом в описательно-мотивировочной части приговора и квалификацией содеянного ФИО1 в целом как шести преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 327 УК РФ, а не путем необоснованного вынесения постановления о прекращении уголовного преследования в данной части обвинения.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней защитник просит отменить приговор, ФИО1 оправдать. Указывает, что диагностическая карта является документом строгой отчетности, важным личным документом, но не официальным документом, так как никаких прав не предоставляет и от обязанностей не освобождает, не исходит от исполнительных, представительных, судебных органов и должностных лиц, единой формы не имеет. Вывод суда о том, что ФИО1 в диагностических картах собственноручно подделала подпись от имени технических экспертов, не обоснован ссылкой на экспертные исследования. Проведенные экспертизы причастность ФИО1 к изготовлению карт не подтвердили, а представленным стороной защиты заключениям эксперта судом оценка не дана. В ходе предварительного следствия лишь два свидетеля опознали по фотографии ФИО1 как лицо, у которого они приобретали полис ОСАГО, при этом протоколы этих следственных действий являются недопустимыми доказательствами, поскольку отсутствовали препятствия предъявления для опознания самой ФИО1, а не ее фотографии. Опознание ФИО1 свидетелями в судебном заседании проведено судом в нарушение требований ст. 193 УПК РФ. До окончания проводимой следственным комитетом проверки суд был не вправе делать вывод об отсутствии в действиях оперативного сотрудника Р признаков фальсификации доказательств. Показания Р о том, что понятые не являлись его знакомыми, отражены недостоверно, поскольку сам Р не отрицал, что С знает много лет, а В его бывший коллега. Выводы суда об участии свидетеля Т в качестве понятого опровергаются утверждениями об обратном самой Т.

Проверив материалы дела, доводы апелляционных представления и жалобы, суд апелляционной инстанции приходит к выводу об отмене приговора и постановления в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела и существенным нарушением уголовно-процессуального закона (ст. 389.16, 389.17 УПК РФ).

ФИО1 обвинялась в совершении шести преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 327 УК РФ, – подделках официального документа, предоставляющего права, в целях его использования, совершенных с целью облегчить совершение другого преступления, и в совершении шести преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 204.2 УК РФ, – коммерческих подкупах на сумму, не превышающую десяти тысяч рублей.

По приговору суда ФИО1 признана виновной в совершении шести преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 327 УК РФ, а именно в том, что в период с <...> по <...>, действуя умышленно, из корыстной заинтересованности, с целью получения денежного вознаграждения изготовила шесть заведомо подложных официальных документов – диагностических карт, в которые внесла заведомо ложные сведения о проведении технических осмотров автомобилей обратившихся к ней лиц, умышленно подделала в них подписи от имени технических экспертов, после чего, используя поддельные диагностические карты в нарушение ст. 15 Федерального закона от 25 апреля 2002 г. № 40-ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» оформила и выдала шесть полисов ОСАГО.

В части предъявленного обвинения в совершении шести преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 204.2 УК РФ, выразившихся в подделке из корыстной заинтересованности тех же диагностических карт, использовании их для оформления тех же полисов ОСАГО и получении от обратившихся к ней лиц денежных средств за эти незаконные действия, уголовное преследование ФИО1 постановлением суда прекращено в связи с отсутствием в деяниях состава преступления.

Решение суда о прекращении уголовного преследования обусловлено позицией государственного обвинителя, который отказался от предъявленного ФИО1 обвинения в этой части.

Однако при принятии такого решения судом существенно нарушены требования уголовно-процессуального закона.

В соответствии с ч. 7 ст. 246 УПК РФ, если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа.

Таким образом, из данной нормы закона следует, что отказ государственного обвинителя от обвинения может иметь место лишь после исследования и анализа собранных по делу доказательств. При этом отказ от обвинения должен быть мотивированным, содержать ссылки на предусмотренные законом основания.

Изложенное согласуется с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в постановлении от 8 декабря 2003 г. № 18-П и в определениях от 14 декабря 2004 г. № 393-О, от 16 декабря 2010 г. № 1711-О-О, от 29 сентября 2011 г. № 1219-О-О, от 25 января 2012 г. № 105-О-О, от 25 сентября 2014 г. № 1904-О, от 10 февраля 2016 г. № 226-О и др., согласно которой полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства предопределяют принятие судом соответствующего решения; при этом, однако, прокурор обязан изложить суду мотивы отказа от обвинения, исходя из указанных в пп. 1, 2 ч. 1 ст. 24 и пп. 1, 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ оснований (отсутствие события преступления, отсутствие в деянии состава преступления, непричастность подсудимого к совершению преступления), что может иметь место лишь по завершении исследования значимых для такого рода решений материалов дела, анализа всех собранных по делу доказательств и их правовой оценки, и заслушивания мнений по этому поводу участников судебного заседания со стороны обвинения и защиты.

Аналогичные разъяснения содержатся и в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2004 г. № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (п. 29).

Вместе с тем, как видно из протокола судебного заседания, частичный отказ государственного обвинителя от обвинения ФИО1 по ч. 1 ст. 204.2 УК РФ имел место не по завершении исследования представленных доказательств, их анализа и правовой оценки, а в начале судебного следствия при изложении предъявленного ФИО1 обвинения, при этом он не был мотивирован, и не содержал ссылки на предусмотренные законом основания.

По этой причине не отвечающий требованиям закона частичный отказ государственного обвинителя от обвинения не мог предопределять принятие судом решения о прекращении уголовного преследования ФИО1.

Кроме того, решение о прекращении уголовного преследования ФИО1 в части предъявленного обвинения могло иметь место лишь при реальной совокупности преступлений, в то время как по ч. 2 ст. 327 УК РФ, так и по ч. 1 ст.204.2УК РФ ФИО1 инкриминировались одни и те же действия по незаконному изготовлению шести подложных официальных документов с получением вознаграждения за это без каких-либо различий в последствиях этих деяний, то есть в совершении преступлений, образующих их идеальную совокупность.

Придя к выводу о прекращении уголовного преследования ФИО1 по ч. 1 ст.204.2 УК РФ в связи с отсутствием состава преступления в ее деяниях, выразившихся в подделке за денежное вознаграждение официальных документов, суд фактически освободил ее от уголовной ответственности за все инкриминируемые ей действия в целом, что противоречит принятому им в приговоре решению о наличии в этих же действиях ФИО1 состава преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 327 УК РФ, и признании ее виновной в их совершении.

В данном случае, если суд первой инстанции пришел к выводу об отсутствии в деяниях ФИО1 состава преступлений, предусмотренных ч. 1 ст.204.2 УК РФ, следовало в описательно-мотивировочной части приговора указать на то, что все содеянное ею надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 327 УК РФ и исключить квалификацию по ч. 1 ст.204.2 УК РФ как излишне или ошибочно вмененную.

Таким образом, взаимоисключающие выводы суда о наличии и в то же время об отсутствии состава преступления в одних и тех же действиях ФИО1 содержат существенные противоречия, которые повлияли или могли повлиять на решение вопроса о виновности или невиновности ФИО1, и на правильность применения уголовного закона.

Кроме того, принятое судом решение о прекращении уголовного преследования ФИО1 в части предъявленного обвинения в совершении шести преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 204.2 УК РФ, не соответствует положениям п. 2 ст. 254 УПК РФ, в соответствии с которыми в случае отказа обвинителя от обвинения суд в судебном заседании прекращает уголовное дело в части предъявленного обвинения, а не уголовное преследование.

Поскольку прекращение уголовного преследования не влечет за собой прекращение уголовного дела, следует признать, что итоговое судебное решение по уголовному делу в отношении ФИО1 в части обвинения ее в совершении шести преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 204.2 УК РФ, судом не принято.

При таких обстоятельствах, учитывая взаимосвязь предъявленных ФИО1 обвинений по ч. 1 ст. 204.2 и ч. 2 ст. 327 УК РФ, как постановление, так и приговор суда не могут считаться законными и обоснованными, соответствующими требованиям ч. 4 ст. 7, ст. 297 УПК РФ, и подлежат отмене с направлением уголовного дела на новое судебное рассмотрение, поскольку допущенные нарушения исключают возможность самостоятельного постановления судом апелляционной инстанции нового решения. Доводы апелляционных представления и жалобы подлежат проверке при новом рассмотрении дела судом первой инстанции.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд

ПОСТАНОВИЛ:

приговор Курганского городского суда Курганской области от 9 октября 2017 г. и постановление Курганского городского суда Курганской области от 9 октября 2017 г. в отношении ФИО1 отменить, уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение со стадии судебного разбирательства в тот же суд в ином составе судей.

Председательствующий .