Гражданский кодекс часть 1

рассмотрелв открытом судебном заседании суда апелляционной инстанции уголовное дело по апелляционной жалобе адвоката Гудз О.А., поданной в интересах ФИО1 на приговор Сусуманского районного суда Магаданской области от
5 сентября 2018 г., которым

ФИО1, <.......> ранее не судимая,

осуждена по ч.1 ст.306 УК РФ к наказанию в виде штрафа в размере 60 000 рублей.

Приговором решены вопросы о судьбе вещественных доказательств по делу и взыскании процессуальных издержек.

Доложив содержание приговора, доводы апелляционной жалобы адвоката Гудз О.А. и возражений на неё прокурора, выслушав осужденную ФИО1 и её защитников - адвокатов Мироевскую Т.П. и Пояркову М.В., поддержавших доводы поданной апелляционной жалобы, мнение прокурора Косарева Р.Ф., полагавшего судебное решение не подлежащим отмене либо изменению, а доводы апелляционной жалобы необоснованными, суд апелляционной инстанции

У с т а н о в и л:

ФИО1 осуждена за совершение заведомо ложного доноса о совершении преступления.

Преступление совершено в городе Сусуман Магаданской области в период времени с 09 часов 00 минут до 15 часов 00 минут 23 июня 2017 года при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда.

В апелляционной жалобе поданной в интересах осужденной ФИО1, адвокат Гудз О.А. просит приговор суда отменить и вынести иное решение по делу в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленных судом, а также неправильной оценкой фактических обстоятельств.

В обоснование доводов ссылается на показания ФИО1 в суде первой инстанции и указывает, что привлекать за мошеннические действия к уголовной ответственности Б., ФИО1 не желала и обратилась в полицию только с целью проведения проверки и принятия решения органами внутренних дел по факту подделки документов Б.

Полагает, чтов действиях ФИО1 отсутствовал признак субъективной стороны инкриминируемого ей преступления - заведомость, когда виновный осознаёт, что сообщаемые им сведения не соответствуют действительности и желает, чтобы эти сведения поступили в органы правопорядка.

Считает, что действия ФИО1 можно расценить, как добросовестное заблуждение, поскольку она не совсем понимала содержания ситуации, неумышленно исказила действительность фактов при первоначальном обращении в органы внутренних дел.

Кроме того, по мнению защитника, допрос ФИО1 в ходе предварительного следствия в качестве подозреваемой от 23 августа 2017 года был проведен с нарушением её права на защиту, поскольку адвокат ФИО1 был назначен без учета ее мнения и интереса. Перед допросом линия защиты между ФИО1 и адвокатом не согласовывалась, время для предварительной беседы с адвокатом не предоставлялось. Полагает, что данное обстоятельство послужило давлением со стороны следственных органов на ФИО1, что подтверждается заявлением ФИО1 от 14 сентября 2017 года об отказе от назначенного защитника в связи с оказанием на нее давления со стороны сотрудников полиции при данном адвокате.

В возражениях на апелляционную жалобу адвоката Гудз О.А. государственный обвинитель Кометиани Т.В. считает приговор суда законным и обоснованным, а доводы апелляционной жалобы несостоятельными.

Отмечает, что в ходе судебного разбирательства, был исследован протокол принятия устного заявления о преступлении от 23 июля 2017, согласно которому ФИО1 просит привлечь к ответственности (уголовной) ИП Б., которая с неустановленного периода времени по март 2015 года путем подделки ее подписей в документах и представления их в трудовую инспекцию в Магаданской области не выплатила причитающиеся ей денежные средства в сумме 187 896 рублей 79 копеек, тем самым причинив ей значительный материальный ущерб на указанную сумму.

Обращает внимание, что при этом ФИО1 собственноручно в протоколе написано о том, что протокол прочитан вслух лицом принявшим заявление, заявление с ее слов записано правильно, замечаний к протоколу нет. Кроме того, о том, что ФИО1 надлежаще предупреждена об уголовной ответственности за заведомо ложный донос по статье 306 УК РФ, свидетельствует ее личная подпись.

После чего, ФИО1 в этот же день даны объяснения, в которых она, будучи предупрежденной об уголовной ответственности по ст. 306 УК РФ, подробно рассказала сотруднику полиции какая сумма ей фактически не была выплачена и в каких документах вместо нее расписалась Б., в связи с чем, просила привлечь последнюю к уголовной ответственности, при этом, правильность данных пояснений удостоверила своей личной подписью.

Указывает, что по данному заявлению ФИО1 проведена процессуальная проверка в порядке статей 144-145 УПК РФ, по результатам которой 03 июля 2017 года в возбуждении уголовного дела в отношении Б. по ч. 2 ст. 158 УК РФ по основаниям, предусмотренным п.1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, в связи с отсутствием события преступления отказано.

Отмечает, что сотрудники полиции В. и Г., допрошенные в судебном заседании, подтвердили, что соответствующая проверка проводилась на основании обращения ФИО1 о привлечении Б. к уголовной ответственности за невыплату конкретных денежных сумм и предоставления в инспекцию по труду сфальсифицированных документов.

Указывает, что доводы защиты о добросовестном заблуждении ФИО1 при обращении в полицию с заявлением о привлечении конкретного лица к уголовной ответственности, опровергаются помимо показаний В. и Г. другими свидетельскими показаниями, исследованными в ходе судебного разбирательства, которым судом в приговоре дана надлежащая оценка.

Также указывает, что вопреки утверждению адвоката, при допросе ФИО1 в качестве подозреваемой от 23 августа 2018 года требования Уголовно- процессуального кодекса Российской Федерации были соблюдены. ФИО1 была уведомлена о предстоящем допросе, у нее имелась реальная возможность пригласить защитника по своему усмотрению либо отказаться от защитника, приглашенного следователем. Однако ФИО1 согласилась на участие в ее допросе в качестве защитника адвоката, предложенного ей следователем, о чем свидетельствует ее заявление с просьбой о назначении защитника (л.д. 103 т.2).

Считает, что вывод суда о виновности ФИО1 в совершении заведомо ложного доноса о совершении преступления, основан на материалах уголовного дела, исследованных в судебном заседании, которым дана надлежащая оценка и нашедших отражение в приговоре.

Просит приговор Сусуманского районного суда Магаданской области от 5 сентября 2018 года оставить без изменения, апелляционную жалобу адвоката Гудз О.А. без удовлетворения.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции защитники осужденной ФИО1 - адвокаты Мироевская Т.П. и Пояркова М.В. доводы жалобы поддержали в полном объеме и дополнительно указали, что выводы суда основаны на недопустимых доказательствах.

В обоснование доводов адвокат Мироевская Т.П. указала, что поскольку из заявления ФИО1 о привлечении Б. к ответственности следует, что предприниматель Б. представила в трудовую инспекцию документы с подделанной от её имени подписью, по которым она денежные средства не получала, то органы предварительного расследования обязаны были изъять или произвести выемку именно этих документов из трудовой инспекции, а затем провести почерковедческую экспертизу именно этих документов на предмет установления, в каких из этих документов подпись ФИО1 выполнена не ею, чего сделано не было.

Вместо этого, оперуполномоченный, проводивший проверку по заявлению ФИО1 произвел осмотр места происшествия - офиса предпринимателя Б., которая выдала те документы, которые посчитала выгодными для себя.

Полагает, что при том, что Б. была опрошена только 28 июня 2017 года, а трудовой инспекцией копии материалов были представлены только 14 сентября 2017 года, оперуполномоченный, проводя осмотр места происшествия 26 июня 2017 года, не мог определить, какие именно документы, необходимо было изъять у Б.

Отмечает, что документы, изъятые при осмотре места происшествия 26 июня 2017, года отличаются от тех, которые были представлены Б.в трудовую инспекцию.

Кроме этого, отмечает, что органы следствия истребовали в трудовой инспекции указанные документы, тогда как, по мнению защитника, должны были произвести их выемку.

Выражает собственное мнение о том, что из представленных Б. в трудовую инспекцию четырех вариантов трудового договора № 6 от 1 января 2007 года, три являются явно недостоверными и приводит подробный анализ и сравнение содержания этих договоров, делает вывод, что именно 4-й вариант трудового договора № 6 от 1 января 2007 года является подлинным, поскольку содержащиеся в нем сведения соответствуют копии приказа № 43 от 30.12.2006 года о приеме Пашковой на работу, с которым та была ознакомлена 30.12.2006 г.

Обращает внимание на то, что изъятый при осмотре места происшествия оригинал соглашения о выплате денежных средств при увольнении по сокращению штатов от 16 сентября 2014 года отличается от представленной Б. в трудовую инспекцию его копии и проводит сравнительный анализ этих документов.

Кроме этого, обращает внимание на то, что в отличие от соглашения в соответствии с которым причитающиеся при увольнении выплаты ФИО1 будут выплачены 17 сентября 2014 года, согласно приказу № 5 от 31 августа 2014 года днем выплаты зарплаты, компенсации и выходного пособия, установлен день увольнения - 31 августа 2014 года. Отмечает при этом, что подписи ФИО1 в приказе визуально отличаются от якобы её подписи в соглашении, и ознакомлена ФИО1 с приказом от 31 августа 2014 года - 9 августа 2014 года.

Указывает, что представленные в трудовую инспекцию документы на предмет подлинности в них подписи ФИО1 не исследовались экспертом.

На основании этого утверждает, что заявление ФИО1 о том, что в ряде представленных Б. в трудовую инспекцию документов она увидела не свою подпись, в ходе предварительного и судебного следствия опровергнуто не было, а сама Б. по вопросу предоставления в трудовую инспекцию документов, отличных от выданных ею в процессе осмотра места происшествия, не допрошена.

Повторяет, что в заявлении ФИО1 не говорится о подделке Б. её подписей в имевшихся у последней документах, выданных ею при осмотре места происшествия 26 июня 2017 г., в заявлении ФИО1 сообщала о предоставлении Б. в трудовую инспекцию документов с поддельной подписью ФИО1 и неполучении ею указанных в этих документах сумм, а органы предварительного расследования произвели подмену объективной стороны инкриминируемого ФИО1 преступления.

На основании этого считает, что следственные действия, выполненные в отношении изъятых при осмотре места происшествия документов, не относятся к инкриминируемому ФИО1 преступному деянию и являются недопустимыми доказательствами.

Обращает внимание на то, что суд не выяснил у оперуполномоченного, принимавшего устное заявление ФИО1 о привлечении Б. к ответственности, почему вид ответственности «уголовной» взят в скобки и стоит после слова ответственность, что, по мнению адвоката, порождает неопределенность, к какой именной ответственности ФИО1 просила привлечь Б., тогда как при подаче заявления в трудовую инспекцию ФИО1 просила привлечь Б. только к административной ответственности.

Полагает, что протокол осмотра места происшествия от 26 июня 2017 года содержит противоречивые сведения относительно числа изъятых документов и конкретного наименования документов, которые не устранены в ходе предварительного и судебного следствия. Кроме этого при выемке документов, изъятых при осмотре места происшествия 26 июня 2017 года, не выдана копия уведомления № 6 от 31.05.2014 года о сокращении, которая была изъята отдельно и никак не упакована.

На основании этого считает, что протокол осмотра места происшествия от 26 июня 2017 года является недопустимым доказательством, подлежал исключению из числа доказательств и не мог быт положен в основу обвинительного приговора.

Обращает внимание на то, что в материалах уголовного дела отсутствуют подлинники документов, изъятых у Б. при осмотре места происшествия 26 июня 2017 года, что лишило защиту возможности проверить достоверность выводов почерковедческих экспертиз.

Адвокат Пояркова М.В. в судебном заседании суда апелляционной инстанции дополнительно указала, что изъятый в ходе осмотра места происшествия от 26 июня 2017 года трудовой договор № 25 от 2 января 2003 года, заключенный между предпринимателем Б. и ФИО1, отличается от подлинника такого договора, выданного ФИО1, и от представленной в трудовую инспекцию ксерокопии этого договора, приведя сравнительный анализ данных документов.

В дополнение к приводимым адвокатом Мироевской Т.П. доводам о предоставлении Б. в трудовую инспекцию нескольких вариантов копий трудового договора № 6 от 1 января 2007 года, указывает, что данные документы различны и противоречивы по своему содержанию, что свидетельствует, по мнению адвоката, о недостоверности данных документов, что подтверждается также и показаниями ФИО1 о том, что при просмотре документов, представленных Б. в трудовую инспекцию, она увидела документы, в которых имелась не её подпись.

Подвергает сомнению справку специалиста № 23 от 30 июня 2017 года, проводившего почерковедческое исследование документов, отмечая, что в справке отсутствует исследовательская часть и указывает, что данное обстоятельство лишило защиту возможности проверить полноту проведенного исследования и соответствие выводов специалиста проведенным исследованиям, что в свою очередь привело к нарушению права ФИО1 на защиту и получение квалифицированной юридической помощи. Также отмечает, что в справке специалиста отсутствуют сведения о предупреждении его об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ и по ст. 161 УПК РФ и из справки не ясно, каким образом в распоряжение специалиста попали копии двух приходных и расходных ордеров от 19 сентября и 1 ноября 2014 года, поскольку из вводной части справки следует, что в распоряжение специалиста представлены два оригинала этих ордеров.

В связи с этим указывает, что справка является недопустимым доказательством, и не могла быть положена в основу обвинительного приговора.

Кроме этого считает недопустимым доказательством протокол осмотра документов от 31 августа 2017 года и соответствующее постановление о признании вещественным доказательством, поскольку в числе осмотренных были документы, изъятые при осмотре места происшествия от 26 июня 2017 года, сведения о количестве и наименовании которых противоречат самому протоколу осмотра.

Подвергает критике заключение судебной почерковедческой экспертизы № 38 от 14-15 сентября 2017 года, ссылаясь на то, что указанное в вводной и исследовательской части заключения количество представленных к исследованию документов, не соответствует количеству документов, указанному в постановлении о назначении указанной экспертизы от 24 августа 2017 года. Кроме этого указывает, что эксперт вышел за пределы своих полномочий и пределов, поставленных ему вопросов, сделав вывод о том, что все рукописные буквенно-цифровые записи, расположенные в кассовых ордерах выполнены ФИО1, тогда как эксперту был поставлен вопрос «Кем, ФИО1 или другим лицом выполнены подписи и рукописный текст только в графах расходно-кассовых ордеров «Подпись» и «Дата».

Ссылается на представленное в судебном заседании заключение специалиста, изготовленное по адвокатскому запросу, о том, что заключение эксперта № 38 от 15 сентября 2017 года содержит процессуальные и операционные ошибки, методически необоснованно, выполнено не в полном объеме, содержит логические противоречия и выводы, не обоснованные результатами исследования.

Считает, что утверждение Б. в судебном заседании об отсутствии задолженности перед ФИО1 опровергается представленным в суд апелляционной инстанции телеграфным уведомлением от 15 ноября 2014 года, направленное Б. в адрес ФИО1 о необходимости подписать приказ № 11 от 15 ноября 2014 года об изменении приказа № 5 от 31 августа 2014 года в части выплат при увольнении. По мнению адвоката, указанное обстоятельство свидетельствует о том, что Б., предпринимала попытки внести изменения в платежные документы.

Обращает внимание на то, что суд сослался на заключение почерковедческой экспертизы № 45 от 8 ноября 2017 года, указав, что подпись в дополнительном соглашении № 6 от 1 января 2008 года выполнена ФИО1, тогда как такого соглашения в материалах дела нет, и оно в распоряжение эксперта не предоставлялось и не исследовалось.

Ссылаясь на выводы представленного в судебное заседание суда апелляционной инстанции заключения специалиста, выполненного по адвокатскому запросу, ставит под сомнение заключение почерковедческой экспертизы № 45 от 8 ноября 2017 года о том, что подписи в трудовом договоре № 6 от 1 января 2007 года и дополнительном соглашении № 6 от 1 января 2008 года выполнены ФИО1, поскольку согласно представленному адвокатом заключению специалиста, в копиях вышеуказанных документов соответствующие подписи выполнены не ФИО1, а другим лицом.

Анализирует расчетно-платежную ведомость за август 2014 года, показания свидетеля Б. о выплате ФИО1 заработной платы за август, и соглашение о выплате денежных средств при увольнении от 16 сентября 2014 года и указывает, что суд не исследовал причины фактически выплаченных ФИО1 сумм в меньшем размере, чем указано в названных документах.

Полагает, что вышеизложенные обстоятельства свидетельствуют о правдивости показаний ФИО1, о подделке её подписи в ряде представленных Б. в трудовую инспекцию документов и невыплате ей в полном объеме денежных средств при увольнении.

Помимо этого полагает необходимым исключить из приговора ссылку на объяснение ФИО1, при даче которого адвокат не присутствовал, чем было нарушено право ФИО1 на защиту.

На основании изложенного защитники осужденной просили вынести в отношении ФИО1 оправдательный приговор.

Проверив материалы дела, изучив доводы апелляционной жалобы, возражения государственного обвинителя, выслушав участников процесса, суд апелляционной инстанции приходит к следующему.

В соответствии с требованиями ст.297 УПК РФ приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым. Признается он таковым тогда, когда постановлен в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и основан на правильном применении закона.

Приговор, постановленный в отношении ФИО1, отвечает указанным требованиям.

Судом верно установлены фактические обстоятельства совершения преступления, является правильным и вывод суда о виновности в этом преступлении осужденной ФИО1

Осужденная ФИО1 в судебном заседании вину в инкриминируемом преступлении не признала, пояснив, что целью ее обращения к сотруднику полиции Г. было привлечение к уголовной ответственности Б. за подделку её подписей в документах.

Оценив показания ФИО1, данные в ходе судебного заседания, сопоставив их с иными доказательствами, суд первой инстанции обоснованно признал их недостоверными, расценив, как избранный способ защиты от предъявленного обвинения.

Версия стороны защиты о добросовестном заблуждении ФИО1 была тщательно и всесторонне проверена судом первой инстанции, в полной мере проанализирована и обоснованно отклонена как несостоятельная, поскольку опровергается совокупностью собранных по делу доказательств.

В основу вывода о виновности осужденной, судом обоснованно положены показания ФИО1 данные при допросе в качестве подозреваемой 23 августа 2017 года (т.2 л.д. 106-110), из которых следует, что при увольнении с работы у предпринимателя Б. она получила денежные средства, но, посчитав, что Б. выплатила не всё и, что в одном из расходно-кассовых ордеров не её подпись, в силу неприязненного отношения к Б. решила наказать её, для чего, обратилась в полицию с заявлением о привлечении Б. к уголовной ответственности за невыплату денег при увольнении и за подделку подписи в расходно-кассовом ордере. Хотя на самом деле деньги она получила в полном объеме. Обратившись в полицию 23 июня 2017 года, она рассказала, что Б. не выплатила ей деньги, а также о подделке её подписи в расходно-кассовом ордере, предоставленном в трудовую инспекцию. После разъяснений положений ст.306 УК РФ, она осознавала, что может быть привлечена к уголовной ответственности за заведомо ложный донос, однако желание наказать Б. было сильнее, после этого от нее отобрали устное заявление, которое было зачитано, оглашено вслух и ею подписано. После этого у неё было отобрано объяснение, где она сообщила, что Б. не выплатила ей деньги, причитающиеся при увольнении, а также подделала её подпись в расходно-кассовом ордере, которые предоставила в инспекцию по труду. Вину в совершении преступления признает полностью.

Судом было установлено, что указанный допрос ФИО1 проводился с соблюдением норм уголовно-процессуального закона, в присутствии защитника - адвоката Урумова О.Б. и замечаний на действия следователя, как по процедуре следственных действий, так и по содержанию показаний ФИО1 от них не поступало.

При этом, осужденной ФИО1 разъяснялись предусмотренные уголовно-процессуальным законом права в соответствии с её процессуальными положением, она предупреждалась о том, что её показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и при последующем отказе от них, разъяснялось также право, предусмотренное законом, не свидетельствовать против самой себя.

С учетом указанных обстоятельств, непризнание ФИО1 своей вины, суд обоснованно расценил критически и правильно отверг доводы осужденной о том, что признательные показания она давала под воздействием сотрудников полиции.

Все утверждения осужденной ФИО1 относительно оказанного на неё давления были тщательно проверены судом, всем доводам осужденной дана надлежащая оценка, не согласиться с которой суд апелляционной инстанции оснований не усматривает.

При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что, признав свою вину в первоначальных показаниях, ФИО1 в последующем от них отказалась, что свидетельствует о свободе выбора избранной ею позиции по делу, а, следовательно, и о добровольности её показаний.

Кроме этого, вопреки утверждению стороны защиты, ФИО1 согласилась на участие в её допросе в качестве защитника адвоката, предложенного ей следователем, о чем свидетельствует её заявление от 23 августа 2017 года (т.2 л.д.103), при этом каких-либо заявлений о необходимости дополнительного времени для предварительной беседы с адвокатом Урумовым О.Б. подозреваемая ФИО1 не заявляла, указала, что не возражает, чтобы её интересы представлял адвокат Урумов О.Б. (т.2 л.д.106-110).

С учётом изложенного, доводы стороны защиты об оказанном на ФИО1 давлении при допросе в качестве подозреваемой 23 августа 2017 года и о вынужденном характере этих показаний, равно как и доводы о нарушении права на защиту, признаются судом апелляционной инстанции несостоятельными.

Помимо вышеприведенных собственных показаний, вина осужденной ФИО1 подтверждается показаниями свидетеля Б., из которых следует, что до 2014 года у неё работала ФИО1, которая была уволена в августе 2014 года. При увольнении ФИО1 всего было выплачено 197 979 рублей 37 копеек. Все причитающиеся ФИО1 суммы были выплачены в присутствии юриста Ч., при этом ФИО1 расписалась в необходимых приходно-кассовых ордерах о получении денежных средств.

Свидетель Ч. дала аналогичные показания.

Согласно показаниям свидетеля И., работающей в государственной инспекции труда по Магаданской области, по заявлению ФИО1 о невыплате заработной платы в полном объеме Б. была проведена проверка, нарушений трудового законодательства в действиях Б. не было установлено, о чем было сообщено заявителю ФИО1 (т.1 л.д. 131-133).

Согласно протоколу принятия устного заявления о преступлении, 23 июня 2017 года сотрудник полиции Г. в помещении кабинета №... отделения МВД России по Сусуманскому району, принял устное заявление от ФИО1 о преступлении. За заведомо ложный донос по ст.306 УК РФ ФИО1 предупреждена, о чем имеется ее подпись. В заявлении ФИО1 сообщила, что она просит привлечь к уголовной ответственности ИП Б., которая путем подделки её подписей в документах и предоставления их в трудовую инспекцию в Магаданской области не выплатила причитающиеся ей денежные средства в сумме 187 896 рублей 79 копеек, тем самым причинив ей значительный материальный ущерб на указанную сумму. Протокол прочитан вслух, лицом принявшим заявление, о чем имеется подпись ФИО1, а также указано, что заявление с её слов записано правильно, замечаний к протоколу нет, протокол подписан ФИО1 и Г. Заявление зарегистрировано за № 474 23 июня 2017 года (т.1 л.47).

Оснований ставить под сомнение сведения, изложенные в протоколе принятия заявления о преступлении, как о том указывает сторона защиты, не имеется. Заявление о преступлении принято в соответствии со ст. 141 УПК РФ.

Согласно рапорту об обнаружении признаков преступления от 3 июля 2017 года, при проведении проверки по заявлению ФИО1 о привлечении к уголовной ответственности Б., факты, изложенные в заявлении ФИО1, не нашли своего подтверждения (т.1 л.д.44,45).

Постановлением от 3 июля 2017 года по результатам проверки заявления ФИО1 вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Б. связи с отсутствием события преступления, о чем уведомлена ФИО1, копия постановления направлена в следственный отдел. (т.1 л.д. 98).

Указанные обстоятельства подтвердил допрошенный в качестве свидетеля следователь Г., пояснив, что 23 июня 2017 года он принимал от ФИО1 заявление о привлечении к уголовной ответственности Б. по факту мошенничества. При этом ФИО1 предупреждалась об уголовной ответственности за заведомо ложный донос о преступлении по ст. 306 УК РФ. Впоследствии по заявлению ФИО1 было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием события преступления.

Кроме этого вина осужденной ФИО1 также подтверждается:

- актом проверки государственной инспекции труда в Магаданской области индивидуального предпринимателя Б. от 18 февраля 2015 года, согласно которому нарушений трудового законодательства в части выплат ФИО1 не установлено (т. 1 л.д.208-210);

- ответом из государственной инспекции труда от 18 февраля 2015 года, адресованным ФИО1, согласно которому по ее обращению проведена проверка соглашения, заключенного между работником и работодателем, расходно--кассовых ордеров, листков нетрудоспособности, нарушений не установлено, все выплаты в общей сумме 197 979,37 руб. произведены в соответствии с условиями трудового договора, трудового законодательства (т.1 л.д.72-74);

- заключением почерковедческой экспертизы № 38 от 15 сентября 2017 года, согласно выводов которой подписи в расходно-кассовых ордерах от 19 сентября и
1 ноября 2014 года выполнены ФИО1 (т.2 л.д. 19-23),

- заключением почерковедческой экспертизы № 45 от 8 ноября 2017 года, согласно выводов которого подписи в расчетно-платежной ведомости от 31 июля 2014 года, трудовом договоре № 6 от 1 января 2007 года и дополнительном соглашении № 6 от 01 января 2008 года выполнены ФИО1 (т.2 л.д.61-67) и другими письменными доказательствами, исследованными судом.

Исследовав и проанализировав все установленные доказательства, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что ФИО1 достоверно зная о том, что Б. не было совершено никакого преступления, будучи предупрежденной об уголовной ответственности за заведомо ложный донос о преступлении, обратилась в следственный орган с заявлением о привлечении Б. к уголовной ответственности за мошенничество - хищение чужого имущества путем обмана, совершенное с причинением значительного ущерба гражданину, то есть преступление, предусмотренное ч.2 ст.159 УК РФ.

Правильность выводов суда, изложенных в приговоре, соответствие их фактическим обстоятельствам дела, установленным судом первой инстанции, у суда апелляционной инстанции сомнений не вызывают, поскольку они надлежащим образом мотивированы и подтверждаются приведенными в приговоре доказательствами, которые согласуются между собой, дополняют друг друга и конкретизируют обстоятельства происшедшего, и которым дана соответствующая правовая оценка.

Вопреки мнению стороны защиты о том, что действия ФИО1 носили характер добросовестного заблуждения, оснований подвергать сомнению установленный судом факт того, что ФИО1 совершила именно заведомо ложный донос, не имеется.

Судом установлено, что ФИО1 будучи предупрежденной об уголовной ответственности за заведомо ложный донос, обратилась с заявлением в правоохранительный орган, осознавая, что сообщает в нем ложные, не соответствующие действительности сведения о совершении преступления Б., пытаясь ввести в заблуждение соответствующий государственный орган, заведомо зная, что по ее обращению будет проведена проверка, по итогам которой может быть возбуждено уголовное дело. При этом суд апелляционной инстанции отмечает, что из показаний ФИО1 при допросе в качестве подозреваемой, прямо следует, что в силу неприязненных отношений с Б. она решила её наказать, в связи с чем, решила обратиться в полицию с заявлением о привлечении Б. к уголовной ответственности за невыплату ей денежных средств при увольнении и подделку подписи в расходном кассовом ордере, тогда как вышеуказанные денежные средства на самом деле она (ФИО1) получила и в каком именно кассовом ордере подделана её подпись, не знала.

Факт отсутствия события преступления подтверждается результатами проведенной в порядке ст.ст.144-145 УПК РФ проверки, в ходе которой было установлено, что ФИО1 получила при увольнении причитающиеся ей выплаты и подписи в расходно-кассовых ордерах от 19 сентября и 1 ноября 2014 года выполнены ФИО1 (т.1 л.д. 88-90).

Оснований ставить под сомнение результаты проведенной проверки, итогом которой явилось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Б. в связи с отсутствием события преступления, не имеется.

Доводы стороны защиты о том, что в ходе расследования по делу необходимо было произвести изъятие документов, представленных Б. в трудовую инспекцию, и провести по ним почерковедческую экспертизу несостоятельны, поскольку положения ст. 38 УПК РФ наделяют следователя полномочиями самостоятельно направлять ход расследования, принимать решения о производстве следственных и иных процессуальных действий.

Кроме этого, как следует из заявления ФИО1, показаний ФИО1 в качестве подозреваемой, ею указывалось о неполучении конкретной денежной суммы, которую не выплатила ей Б. путем подделки её подписи в платежных документах, представленных Б. в трудовую инспекцию и именно эти обстоятельства были проверены в ходе предварительного расследования по делу, которые своего подтверждения не нашли.

При таком положении утверждение стороны защиты о том, что ФИО1 обращалась в полицию в связи с предоставлением Б. в трудовую инспекцию документов с поддельной подписью и неполучения сумм, указанных в данных документах, а органы предварительного расследования произвели подмену объективной стороны преступления, несостоятельно.

Нарушений при производстве осмотра места происшествия 26 июня 2017 года (т.1 л.д. 50-54), в ходе которого у Б. были изъяты документы, не установлено, в связи с чем, оснований для признания данного протокола недопустимым доказательством, как о том указывает сторона защиты, не имеется, равно как и протокола осмотра документов от 31 августа 2017 года (т.1 л.д. 188-190), которым были осмотрены, в том числе, изъятые при осмотре места происшествия документы.

Приводимый защитой подробный анализ трудовых договоров между ИП Б. и ФИО1, представленных в трудовую инспекцию Б. и изъятых в ходе осмотра места происшествия, утверждение стороны защиты о различиях в светокопиях представленных в трудовую инспекцию документов и иные приводимые подобного рода доводы, не придают иного смыслового значения заведомо ложным утверждениям ФИО1 в ходе предварительного расследования о том, что ей Б. не выплачена конкретная сумма - 187 896 рублей 79 копеек путем подделки её (ФИО1) подписи, и не ставят под сомнение вывод суда о виновности ФИО1 в заведомо ложном доносе о совершении преступления, поскольку её вина подтверждается совокупностью исследованных судом доказательств.

Кроме того, у суда, вопреки доводам стороны защиты не имелось оснований для признания недопустимым доказательством справки о почерковедческом исследовании (т.1 л.д. 88-90), поскольку исследование документов проводилось специалистом экспертно-криминалистической службы в рамках доследственной проверки для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Оснований сомневаться в достоверности изложенных в справке сведений, подтвержденных в последующем заключением почерковедческой экспертизы № 38 от 15 сентября 2017 года (т. 2 л.д. 19-23), у суда не имелось.

Нельзя согласиться и с приводимыми адвокатами доводами, ставящими под сомнение обоснованность и правильность выводов почерковедческих экспертиз, проведенных по данному уголовному делу от 15 сентября 2017 года № 38 и от 8 ноября 2017 года № 45 (т.2 л.д. 19-23, 61-69).

Доводы стороны защиты о необоснованности почерковедческой экспертизы № 38 от 15 сентября 2017 года в виду нарушения экспертом, по мнению защиты, порядка и методики проведения исследования образцов подписей, являются несостоятельными, так как в указанной экспертизе экспертом подробно указаны порядок и методика исследования им документов, в том числе образцов подписей ФИО1, данных, позволяющих усомниться в компетенции эксперта, проводившего исследование, суду не представлено. Сторона защиты, с учетом сомнений в данном вопросе, не ходатайствовала о вызове в суд эксперта для дачи пояснения относительно выполненной почерковедческой экспертизы.

Рецензия на данное заключение, содержащаяся в представленном стороной защиты в суд апелляционной инстанции заключении специалиста № 10 от 21 октября 2018 года, не влечет признание выводов эксперта недостоверными.

Помимо этого, суд апелляционной инстанции отмечает, что указанное заключение специалиста № 10 от 21 октября 2018 года, равно как и заключение специалиста № 9 от 20 октября 2018 года, представленные стороной защиты в суд апелляционной инстанции не могут быть приняты во внимание, поскольку в соответствии с положениями ст. 58 УПК РФ, специалист привлекается к участию в процессуальных действиях для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов. При этом, в силу положений ст. ст. 17, 88 УПК РФ, специалист не наделен правом оценивать доказательства. Таким образом, представленные стороной защиты "Заключение специалиста" № 10 от 21 октября 2018 года, а также "Заключение специалиста" № 9 от 20 октября 2018 года, в которых содержится оценка заключений почерковедческих экспертиз № 38 от 15 сентября 2017 года и № 45 от 8 ноября 2017 года, не принимаются судом, поскольку сделанные специалистом выводы не отвечают целям, указанным в ст. 58 УПК РФ, для которых специалист привлекается к участию в уголовном деле.

В данном случае оценка доказательств - заключения эксперта № 38 от 15 сентября 2017 года, равно как и заключения эксперта № 45 от 8 ноября 2017 года, согласно ст. 17, 87, 88 УПК РФ относится к исключительной компетенции суда, правомочного разрешать уголовное дело.

В связи с изложенным, представленное в суд апелляционной инстанции заключение специалиста № 9 от 20 октября 2018 года относительно подлинности подписей ФИО1 в отдельных документах, также никоим образом не ставит под сомнение выводы проведенных по делу почерковедческих экспертиз и их доказательственное значение, установивших, что подписи в представленных на экспертизу документах выполнены ФИО1 Кроме этого, своё заключение № 9 от 20 октября 2018 года специалист изготовила на основании представленных ей стороной защиты копий документов.

Почерковедческие экспертизы по делу проведены экспертами, имеющими специальные познания необходимые для проведения в этих областях экспертных исследований, их выводы научно обоснованны и мотивированы, поэтому у суда первой инстанции оснований сомневаться в правильности их выводов не имелось. Не находит таких оснований и суд апелляционной инстанции.

Суд обоснованно оценивал результаты заключений экспертов во взаимосвязи с другими фактическими данными, что в совокупности позволило правильно установить виновность осужденной ФИО1

Нельзя согласиться и с доводами стороны защиты о необходимости исключения из числа доказательств объяснения ФИО1 от 23 июня 2017 года.

Так, указанное объяснение ФИО1 от 23 июня 2017 года (т.1 л.д. 70-71) представляет собой сведения, сообщенные ФИО1 не в связи с подозрением её в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 306 УК РФ, а в связи с обращением ФИО1 в правоохранительные органы о привлечении к уголовной ответственности Б.

При этом в основу выводов о виновности ФИО1 положено не её объяснение, а совокупность доказательств, которым судом дана надлежащая правовая оценка, как в отдельности, так и в совокупности.

Оснований для иной оценки доказательств и иной квалификации действий осужденной ФИО1 по ч.1 ст. 306 УК РФ, как заведомо ложный донос о совершении преступления, а также оснований для постановления оправдательного приговора, как о том указывает сторона защиты, не имеется.

Все иные доводы стороны защиты не опровергают наличие в действиях ФИО1 признаков состава преступления, предусмотренного ч.1 ст. 306 УК РФ, и не ставят под сомнение законность и обоснованность приговора.

Наказание в виде штрафа назначено ФИО1 в соответствии с требованиями ст.ст. 6, 43, 60 УК РФ, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, личности осужденной, наличия смягчающих обстоятельств и отсутствия отягчающих наказание обстоятельств, влияния назначенного наказания на исправление осужденной и на условия жизни ее семьи.

При установлении размера наказания суд в соответствии с положениями ч.3 ст.46 УК РФ учитывал тяжесть совершенного преступления и имущественное положение осужденной ФИО1, получающей пенсию и имеющей иной доход, отсутствие иждивенцев.

Обоснованно судом не усмотрено исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами совершенного преступления, ролью виновной, ее поведением во время или после совершения преступления, других обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления, которые могли послужить основанием для применения ст.64 УК РФ.

Назначенное ФИО1 наказание по своему виду и размеру является справедливым, соразмерным содеянному и достаточным для обеспечения достижения его цели - восстановления социальной справедливости, исправления осужденной и предупреждения совершения ею новых преступлений.

Вместе с тем приговор подлежит изменению, поскольку в нарушение положений ч. 3 ст. 240 УПК Российской Федерации о непосредственном исследовании в судебном заседании доказательств, суд сослался в приговоре на доказательство вины осужденной, которое не было исследовано в судебном заседании, а именно - показания свидетеля Р. (т. 3 лист дела 207, лист приговора 7).

В связи с этим из приговора подлежит исключению ссылка на показания вышеуказанного свидетеля.

Исключение этого доказательства не влияет на законность приговора в целом, поскольку иные доказательства, исследованные в судебном заседании, являются достаточными для разрешения вопросов, указанных в ст. 299 УПК Российской Федерации.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.20, 389.28 УПК РФ, суд

П о с т а н о в и л:

Приговор Сусуманского районного суда Магаданской области от
5 сентября 2018 г. в отношении ФИО1 изменить:

- исключить из описательно-мотивировочной части приговора ссылку на показания свидетеля Р. (том 3 лист дела 207, лист приговора 7), как на доказательство виновности ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст. 306 УК РФ.

В остальной части приговор оставить без изменения, апелляционную жалобу адвоката Гудз О.А. - без удовлетворения.

Судья Магаданского

областного суда З.О. Попова