Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел в апелляционном порядке в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционному представлению государственного обвинителя Кузовлева Н.В. на приговор Шадринского районного суда Курганской области от 27 марта 2017 г., по которому

ФИО1, родившийся <...> в <адрес> Курганской области, несудимый,

оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 293 УК РФ, на основании п. 3 ч. 2 ст. 302 УК РФ с признанием за ним права на реабилитацию.

Заслушав выступления прокурора Кузнецова К.В., поддержавшего доводы апелляционного представления, защитника оправданного – адвоката Бем Л.Д., просившей оставить приговор без изменения, суд апелляционной инстанции

У С Т А Н О В И Л:

органами предварительного расследования ФИО1 обвинялся в халатности, то есть в неисполнении должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного и небрежного отношения к службе, повлекшем по неосторожности смерть человека, а именно в том, что он, занимая должность полицейского охраны и конвоирования изолятора временного содержания подозреваемых и обвиняемых <адрес> (далее – ИВС), являясь представителем власти и должностным лицом, в процессе несения службы в составе суточного наряда в ИВС в качестве постового в период <...> вследствие недобросовестного и небрежного отношения к службе, проявляя преступную небрежность, в нарушение возложенных на него обязанностей у камеры № 8 ИВС не находился, постоянный надзор с помощью «глазков» и системы видеонаблюдения за поведением находящегося в этой камере ПП отбывающего административный арест, не осуществлял, самовольно покинул пост несения службы, в связи с чем своевременно не обнаружил опасное и длительное по времени поведение ПП и не подал сигнал тревоги, тем самым создал предпосылки для беспрепятственного совершения ПП суицида, в связи с чем <...> около 20:36 находящийся в камере № 8 ИВС ПП причинил себе смерть путем самоповешения.

Приговором суда ФИО1 оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 293 УК РФ, на основании п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ ввиду отсутствия в деянии состава преступления.

В судебном заседании ФИО1 виновным себя в предъявленном обвинении не признал.

В апелляционном представлении государственный обвинитель Кузовлев просит приговор отменить в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела и существенным нарушением уголовно-процессуального закона, уголовное дело направить на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе.

Указывает, что судом при оценке доказательств не приведены мотивы, по которым он принял одни доказательства и отверг другие, вывод суда об отсутствии доказательств виновности ФИО1 в преступлении не соответствует установленным по делу обстоятельствам.

Суд указал, что в соответствии с должностной инструкцией и ведомственными нормативно-правовыми актами ФИО1 обязан выполнять одновременно обязанности постового, выводного и помощника дежурного, что исключает возможность его постоянного нахождения в блоке камер для осуществления наблюдения за поведением содержащихся в ИВС лиц. Однако суд не принял во внимание, что согласно постовой ведомости расстановки нарядов ФИО1 заступил на службу в качестве постового ИВС, а не выводного и не помощника дежурного, а наряд ИВС согласно ответу УМВД России по Курганской области состоит из двух сотрудников – дежурного и постового. Кроме того, свидетели П и Ф показали, что ФИО1 как постовой ИВС обязан был находиться в блоке камер, и оставлять пост ему разрешалось только по указанию дежурного или начальника ИВС, которое ему <...> не поступало.

Из нормативно-правовых актов и должностной инструкции ФИО1 следует, что как постовой он обязан обеспечивать личную безопасность и соблюдение прав подозреваемых, обвиняемых и лиц, подвергнутых административному аресту, осуществлять постоянный надзор за их поведением в камерах через дверные «глазки», не оставлять пост ни при каких обстоятельствах до прибытия смены, при обнаружении покушения на самоубийство подать сигнал. При этом он обязан осуществлять надзор за всеми содержащимися в изоляторе лицами, а также за всеми камерами.

Ссылается на показания эксперта о том, что эффективная помощь человеку, подвергнувшемуся действию асфиксии, может быть оказана в течение 3 – 4 минут, и на результаты следственного эксперимента, согласно которым время на обход всех 10 камер ИВС с заглядыванием в «глазки» составляет 1 минуту 48 секунд, на проход от первой камеры до восьмой – 1 минуту 36 секунд, на оповещение постовым дежурного об опасном поведении содержащегося в камере лица и на открывание двери камеры - 30 секунд. Перед тем, как совершить суицид, ПП совершал действия, направленные на приготовление к нему, что заняло значительное время, в течение которого его действия безусловно могли быть обнаружены и пресечены при надлежащем исполнении ФИО1 своих служебных обязанностей. Однако из материалов дела следует, что во время совершения ПП суицида ФИО1 вообще не исполнял свои должностные обязанности, так как в блоке камер ИВС не находился и на монитор видеонаблюдения не обращал внимания.

В возражениях на апелляционное представление защитник ФИО1 – адвокат Бем просит в его удовлетворении отказать, указывая, что приговор является законным и обоснованным, судом учтены и верно оценены все обстоятельства дела.

Проверив материалы уголовного дела, доводы апелляционного представления, суд апелляционной инстанции находит оправдательный приговор законным и обоснованным, а представление – не подлежащим удовлетворению.

В соответствии со ст. 14 и ч. 4 ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств. Все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в пользу обвиняемого.

Судом при постановлении оправдательного приговора соблюдены все требования ст. 305 УПК РФ, в том числе изложено существо предъявленного обвинения, установленные судом фактические обстоятельства дела, основания оправдания подсудимого и доказательства, их подтверждающие.

Выводы суда о невиновности ФИО1 в совершении инкриминируемого преступления с учетом установленных в приговоре обстоятельств являются обоснованными, соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела, основаны на собранных по делу и исследованных в судебном заседании доказательствах.

Всем исследованным доказательствам судом дана надлежащая оценка с точки зрения их относимости, допустимости и достоверности с учетом требований ст. 87, 88 УПК РФ и приведены убедительные мотивы, по которым суд с учетом анализа исследованных доказательств не усмотрел в действиях ФИО1 состава преступления.

Суд правильно пришел к выводу о том, что приведенные стороной обвинения доказательства в своей совокупности не подтверждают виновность ФИО1 в преступной халатности при несении им службы <...> Оснований не согласиться с выводами суда первой инстанции у суда апелляционной инстанции не имеется.

Состав преступления, предусмотренный ст. 293 УК РФ, имеет место лишь в том случае, когда по делу установлена прямая причинная связь между противоправными действиями (бездействием) должностного лица и наступившими последствиями, которая, в свою очередь, наличествует только тогда, когда установлено, что надлежащее выполнение должностных обязанностей исключило бы наступление вредных последствий.

Кроме того, уголовно наказуемая халатность предполагает в обязательном порядке, что исполнение соответствующих обязанностей входило в круг правомочий должностного лица, закрепленных в конкретном законе либо ином нормативно-правовом акте, а также в соответствующих должностных инструкциях, приказах, распоряжениях. Невыполнение должностным лицом действий, которые не входили в круг его служебных обязанностей, не образует состава халатности.

Суд обоснованно пришел к выводу об отсутствии причинной связи между бездействием ФИО1 и последствиями в виде смерти ПП, отбывавшего в ИВС административный арест, поскольку смерть ПП наступила не в результате инкриминируемого бездействия ФИО1, а в результате целенаправленных действий самого ПП по лишению себя жизни.

Факт самоубийства ПП, то есть самостоятельного лишения себя жизни, объективно подтверждается материалами уголовного дела, в том числе видеозаписью с камеры наблюдения, установленной в камере № 8 ИВС, в которой содержался ПП.

Не содержит указания о прямой причинной связи между бездействием ФИО1 и смертью ПП и предъявленное ФИО1 обвинение, согласно которому неисполнение им возложенных на него обязанностей по осуществлению надзора за поведением лиц, содержащихся в ИВС, лишь создало предпосылки для беспрепятственного совершения ПП суицида, то есть явилось одним из возможных условий, но не причиной наступления смерти ПП.

Из материалов дела следует, что ФИО1 не был очевидцем совершения ПП самоубийства и в силу этого объективно не смог воспрепятствовать суициду либо оказать ПП своевременную помощь.

Каких-либо данных о том, что ФИО1 вопреки возложенным на него обязанностям намеренно не воспрепятствовал ПП совершить самоубийство и не оказал ему своевременную помощь, то есть попустительствовал суициду ПП, по делу не установлено.

Суд правильно указал, что стороной обвинения не представлено доказательств того, что надлежащее выполнение ФИО1 своих должностных обязанностей исключило бы наступление вредных последствий в виде смерти ПП.

Как следует из материалов дела, в частности, из видеозаписи, на которой запечатлено совершение ПП самоубийства, и протокола осмотра этой видеозаписи (т.1 л.д.199-203), с момента, когда он встал на трубы отопления с целью совершения суицида, и до момента, когда он уже повесился, прошло менее одной минуты (с 21:05:08 до 21:06:06 согласно хронометражу на видеозаписи).

При этом в период с 21:05:08 до 21:05:49 не видно, чем занимается ПП, поскольку он обращен к видеокамере спиной, и лишь когда в 21:05:49 он поворачивается лицом к видеокамере и начинает опускать ноги вниз с труб, а затем опускаются его руки и тело, можно понять, что произошел суицид. Каких-либо действий ПП, направленных на приготовление к суициду, на видеозаписи не зафиксировано и в протоколе осмотра видеозаписи не отражено.

Данные обстоятельства свидетельствуют о том, что вопреки доводам апелляционного представления самоубийство было совершено ПП в короткий промежуток времени, при этом его подготовительные к суициду действия носили скрытный характер, что не позволяет сделать вывод о том, что они безусловно могли быть своевременно обнаружены и пресечены ФИО1.

При этом ни должностной инструкцией ФИО1, ни ведомственными приказами МВД России, которыми регулируется порядок содержания в ИВС подозреваемых, обвиняемых и лиц, подвергнутых административному аресту, на ФИО1 не была возложена обязанность осуществлять контроль и надзор за поведением содержащихся в ИВС лиц с помощью аудиовизуальных, электронных и иных технических средств надзора.

Неопровержимых доказательств того, что ФИО1 при надлежащем исполнении возложенной на него обязанности осуществлять через дверные «глазки» камер контроль и надзор за поведением содержащихся в ИВС лиц, безусловно мог и должен был своевременно обнаружить и пресечь действия ПП, связанные с суицидом, происшедшие в очень короткий промежуток времени, не представлено. Суждения об этом носят характер предположений, которые не могут быть положены в основу обвинительного приговора.

Доводы апелляционного представления о том, что таким доказательством является протокол следственного эксперимента, проведенного в ходе предварительного расследования с целью установления времени, за который постовой может осмотреть все камеры ИВС через дверные «глазки» (т. 2 л.д. 150-153), нельзя признать обоснованными.

Как следует из материалов дела, на момент совершения ПП самоубийства, в 9 из 10 имеющихся в ИВС камерах содержалось 19 лиц, что объективно исключает возможность осуществления надзора одновременно за поведением всех содержащихся в камерах лиц через дверные «глазки» одним постовым.

Должностная инструкция ФИО1 и требования указанных в обвинении ведомственных приказов МВД России, возлагая на ФИО1 как постового обязанность осуществлять через дверные «глазки» постоянный надзор за поведением содержащихся в камерах ИВС лиц, вместе с тем не регламентируют, каким образом должен осуществляться этот надзор при содержании в ИВС нескольких лиц в разных камерах, не устанавливают периодичность и длительность наблюдения за каждой из камер.

Из протокола следственного эксперимента следует, что постовым ИВС К на наблюдение с помощью глазков за десятью камерами было затрачено 1 мин 48 сек, на проход от камеры № 1 до камеры № 8 – 1 мин 36 сек. Однако из данного протокола не видно, каким именно образом проводился эксперимент, сколько времени было затрачено на осуществление наблюдения через дверной «глазок» за содержащимися в ИВС лицами в каждой из десяти камер, в какой мере это отвечает требованиям ведомственных приказов об осуществлении постоянного надзора за поведением содержащихся в ИВС лиц.

При этом другим сотрудникам ИВС не предлагалось показать, каким образом ими обычно осуществляется надзор за содержащимися в камерах ИВС лицами через дверные «глазки».

Вместе с тем, согласно показаниям свидетеля Пя, проходившего службу в должности дежурного ИВС, постовому при обходе камер с целью наблюдения за поведением содержащихся в них лиц через дверные «глазки» на один обход требуется 20-30 минут, но в любом случае более 5 минут. По мнению свидетеля Ко, исполняющего обязанности начальника <адрес>, постовой должен смотреть в «глазки» камер один раз в 5 минут.

Поскольку в должностной инструкции ФИО1 и нормативно-правовых актах длительность нахождения постового возле каждой из камер ИВС и периодичность наблюдения им за поведением содержащихся в них лиц через «глазки» не установлена, это не исключает возможность наблюдения за каждой из камер ИВС в течение времени, значительно превышающем период в 10 секунд, установленный в ходе следственного эксперимента.

Кроме того, для правильной оценки результатов следственного эксперимента необходимо учитывать и фактические условия несения ФИО1 службы.

Так, из материалов уголовного дела и показаний допрошенных по делу сотрудников полиции следует, что в ходе проведенной реорганизации было пересмотрено штатное расписание ИВС, в том числе сокращены 2 его сотрудника, в результате чего в составе дежурной смены ИВС <адрес> Курганской области было предусмотрено наличие только 2 сотрудников – дежурного и постового, хотя согласно ведомственным приказам в дежурной смене должно быть 3 сотрудника, из них 2 постовых с тем, чтобы они могли менять друг друга на посту в целях осуществления постоянного надзора и контроля за поведением содержащихся в ИВС лиц через дверные «глазки».

Кроме того, в связи с сокращением штатов на постового ИВС было возложено исполнение и других обязанностей, в том числе указанных в должностной инструкции ФИО1, а именно - по выводу на прогулки, доставке и раздаче пищи и другие, что с учетом увеличения продолжительности дежурной смены с положенных по ведомственному приказу 12 часов до 24 часов объективно исключало возможность постоянного нахождения ФИО1 на посту в течение всех 24 часов только в блоке камер ИВС и осуществление им беспрерывно постоянного надзора за поведением всех содержащихся в ИВС лиц через дверные «глазки», как этого требует его должностная инструкция.

С учетом этих обстоятельств результаты следственного эксперимента не могут быть приняты как доказательство виновности ФИО1, поскольку не могут однозначно свидетельствовать о том, что ФИО1 при надлежащем исполнении возложенных на него обязанностей мог и должен был находиться именно возле камеры № 8 и осуществлять визуальный контроль за поведением ПП в тот момент, когда он совершал самоубийство или сразу же после этого.

Оснований полагать, что действия ФИО1 каким-либо образом способствовали совершению ПП самоубийства, не имеется. При этом ПП были созданы надлежащие условия содержания в ИВС, в соответствии с требованиями нормативно-правовых актов, и его смерть не была связана с ненадлежащими условиями его содержания.

Из материалов уголовного дела, показаний допрошенных по уголовному делу лиц следует, что ПП содержался в камере один в период с <...>., никаких жалоб за все 4 дня содержания в ИВС не высказывал, каких-либо данных о том, что он склонен к суициду, членовредительству или к побегу, не имелось.

Таким образом, каких-либо оснований для осуществления за ПП особого контроля по сравнению с другими лицами, содержащимися в ИВС, не было. Из содержания должностной инструкции ФИО1 также не следует, что в его обязанности входило осуществление за ПП первоочередного наблюдения.

То обстоятельство, что труп ПП был обнаружен ФИО1 не сразу после совершения самоубийства, а гораздо позже, не свидетельствует о виновности ФИО1, поскольку несвоевременное обнаружение трупа ПП как результата последствий его суицида, не образует состав преступной халатности.

Кроме того, согласно установленному нормативно-правовыми актами и должностной инструкцией порядку несения службы в ИВС, Симаков даже в случае своевременного обнаружения действий ПП по совершению самоубийства, не имел право и не мог сам открыть камеру и помешать ему в этом, поскольку ключи от камер ИВС находятся только у дежурного ИВС. ФИО1 как постовой ИВС при обнаружении покушения на самоубийство лишь должен поднять тревогу.

Поскольку преднамеренное самопричинение вреда ПП, явившееся непосредственной причиной его смерти, исключает одновременное возложение уголовной ответственности на ФИО1 за неисполнение или ненадлежащее исполнение им своих обязанностей, не состоящих в причинной связи со смертью ПП, суд, исходя из конкретных обстоятельств дела, анализа представленных доказательств, сделал правильный вывод о том, что ФИО1 подлежит оправданию на основании п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ за отсутствием в его деянии состава преступления.

Вопреки доводам апелляционного представления существенных нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отмену приговора, не допущено.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ, суд апелляционной инстанции

П О С Т А Н О В И Л:

приговор Шадринского районного суда Курганской области от 27 марта 2017 г. в отношении ФИО1 оставить без изменения, апелляционное представление – без удовлетворения.

Председательствующий Ю.Л.Дьяченко