Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в судебном заседании кассационную жалобу осужденных ФИО1 и ФИО2 на приговор Советского районного суда г.Улан-Удэ от 19 января 2011 г., которым

ФИО1, ... года рождения, урож. , не судимая

осуждена по ст.282 ч.1 УК РФ к штрафу в размере 100 000 рублей.

ФИО2, ... года рождения, урож. , не судимая

осуждена по ст.282 ч.1 УК РФ к штрафу в размере 100 000 рублей.

Заслушав доклад судьи Ховрова О.Е., объяснение осужденных ФИО1 и ФИО2, поддержавших доводы кассационной жалобы, мнение прокурора Цыремпиловой И.В., полагавшей необходимым приговор суда считать законным и обоснованным, судебная коллегия

У С Т А Н О В И Л А :

Приговором суда Стецура и ФИО2 признаны виновными в том, что вступили в преступный сговор на совершение публичных действий, направленных на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства группы лиц по признакам принадлежности к социальным группам: сотрудников ФСБ, милиции, уголовно-исполнительной инспекции, военнослужащих.

Реализуя свой преступный умысел Стецура и ФИО2 в ноябре 2008 г. составили статью с текстом под названием «Бурятия, не будь Андижаном!», которая была опубликована в газете «Свободное слово» №157 за ноябрь-декабрь 2008 г, в декабре 2008 г. изготовили листовки с аналогичным текстом.

В феврале 2009 г. Стецура и ФИО2 изготовили листовки с текстом под названием «23 февраля - день тра-ура! День жертв защитников отечества!».

В марте 2009 г. Стецура и ФИО2 в г.Улан-Удэ изготовили листовки с текстом под названием «Медведтепель шагает! Наш город на краю?».

Вышеуказанные тексты содержат отрицательные оценки действий сотрудников ФСБ, УФСИН, милиции и военнослужащих, направлены на унижение их чести и достоинства, являются агитационными и пропагандистскими материалами, способными оказать эмоционально-волевое воздействие на формирование чувства ненависти и вражды в отношении вышеуказанных социальных групп.

Вышеуказанные тексты осужденные публично распространили на территории г.Улан-Удэ в период с декабря 2008 г. по март 2009 г..

Преступление Стецурой и ФИО2 совершенно при обстоятельствах, подробно изложенных в описательной части приговора.

В судебном заседании осужденные вину признали полностью.

В кассационной жалобе(основной и дополнительной) осужденные Стецура и ФИО2 указали, что не согласны с приговором суда, т.к. суд необоснованно признал в качестве обстоятельств, смягчающих наказание их молодой возраст и признание вины, т.к. между возрастом наступления совершеннолетия и их возрастом интервал 7-8 лет, они занимают определенное положение в обществе, а признав вину, они в содеянном не раскаялись и намереваются продолжать свою деятельность.

В ходе следствия и судебного разбирательства были допущены нарушения норм уголовно-процессуального закона.

Так, весь период предварительного следствия они являлись подозреваемыми, несмотря на их отказ, им были назначены принудительно адвокаты за счет государства.

После принятия дела к производству другим следователем, каких-либо решений о том, что сотрудники ЦПЭ могут принимать участие в деле не принималось, но несмотря на это данные сотрудники активно участвовали в производстве следственных действий.

Предварительное лингвистическое исследование, проведенное до возбуждения уголовного дела, является недопустимым доказательством, поскольку его назначение следователем было перепоручено сотрудникам ФСБ и в последующем явилось незаконным поводом для возбуждения уголовного дела.

Показания эксперта С. также являются недопустимым доказательством в силу ее заинтересованности. Кроме того, в суде в ходе допроса данного специалиста выяснилось, что в тексте экспертизы имеются куски текста, которые эксперты не видели, что свидетельствует о том, что эксперты подписывали готовый текст. Данная экспертиза носит частично отсылочный характер, прибегая к авторитетному мнению специалиста Ж., который не давал подписку об уголовной ответственности и не привлекался к производству экспертизы.

Заключения Забайкальской лаборатории и Уральской лаборатории перенасыщены оценочными, антинаучными терминами, содержат значительное количество предположительных суждений и формулировок, включают ответы на сугубо юридические вопросы, т.е. выходят на пределы экспертных познаний. В ходе экспертиз допущены многочисленные нарушения, в связи с чем они не могут быть признаны допустимыми доказательствами. Кроме того, личные диагностические встречи эксперта М. проходили с грубыми процессуальными нарушениями.

Помимо этого, нарушение их прав заключалось в том, что:

- психологическая экспертиза проведена без их согласия;

- в СИЗО им запрещали общаться, поэтому они не могли согласовать позицию, а также встречаться с доверенными лицами;

- суд незаконно отклонял их вопросы свидетелям и экспертам, а также незаконно отказал в вызове новых свидетелей;

- в основу приговора суд положил показания свидетелей, полученные с нарушениями закона;

- в ходе судебного заседания судья оказывала давление на свидетелей;

- протокол судебного заседания составлен неверно.

Назначенное наказание является несправедливым в силу его невыполнимости, поскольку исполнять его они не желают, и поэтому им должно быть назначено наказание, связанное с заключением под стражу.

Также их действия квалифицированы неверно, поскольку в их действиях содержится квалифицирующих признак «организованная группа» и их действия должны быть квалифицированы по ч.2 ст.282 УК РФ.

Просят приговор отменить и направить дело на новое судебное разбирательство.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия находит приговор подлежащим отмене по следующим основаниям.

Согласно ст.307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть приговора должна, кроме прочего, содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления, а также доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства.

Заключения экспертиз в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона являются доказательствами, которые требуют их проверки и оценки наряду с другими доказательствами.

Указанные требования закона судом при постановлении приговора выполнены не были.

Придя к выводу, что осужденные совершили действия, направленные на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение чести и достоинства сотрудников ФСБ, милиции, уголовно-исполнительной инспекции, военнослужащих по признакам принадлежности их к социальным группам, суд в качестве доказательств вины Стецуры и ФИО2 признал заключения психолого-лингвистической и комплексной психолого-лингвистической экспертиз. Вместе с тем выводы указанных экспертиз имеют существенные противоречия, которые суд во внимание не принял и оценки которым не дал.

Так, согласно психолого-лингвистической экспертизы от 4 сентября 2009 г. «…вся статистика анализируемых тестов направлена на создание негативного образа сотрудников уголовно-исполнительной инспекции и военнослужащих с целью возбуждения к ним социальной ненависти и вражды… авторы публикаций дают, с провокационными целями, некорректные и излишне эмоциональные характеристики сотрудников правоохранительных органов, принижая тем самым их честь и достоинство…».

Согласно выводов комплексной психолого-лингвистической экспертизы от 23 декабря 2009 г. «…В текстах отсутствуют призывы к действиям, направленным на возбуждение социальной ненависти или вражды как к отдельным лицам, так и группам лиц. Исследуемые тексты являются пропагандистскими материалами, которые могут оказать эмоционально-волевое воздействие и формирование чувства ненависти или вражды в отношение таких социальных групп, как военнослужащие, сотрудники милиции, сотрудники ФСБ и сотрудники уголовно-исполнительной инспекции…».

При тщательном исследовании данных экспертиз установлено следующее.

Психолого-лингвистическая экспертиза проведена Забайкальской лабораторией судебных экспертиз экспертом М. и специалистом-лингвистом С..

При этом при разрешении постановленного вопроса о том направлена ли информация, содержащаяся в представленных на экспертизу материалах, на унижение чести и достоинства личности, специалист С. сослалась на определение слова «унижение», данное в «Словаре русского языка» под редакцией ФИО3, согласно которому унижение - это оскорбление чести и достоинства. В дальнейшем специалистом С. указано, что под оскорблением в психологии и лингвистике понимается наличие у слов и выражений неприличной, грубой формы и в толковых словарях такие слова имеют пометку «грубое», «бранное», «вульгарное» и т.п.. В ходе исследования специалистом установлено, что использованные осужденными слова(палач, милитарист, хунтарь, геноцид, убийства, произвол) не сопровождаются специальной пометкой, что означает, что в материалах отсутствует прямое оскорбление личности, хотя и присутствует вышеупомянутое коммуникативное намерение авторов с провокационными целями. Однако, несмотря на изложенное, в заключении специалист пришла к выводу, что публикации осужденных принижают честь и достоинство сотрудников правоохранительных органов. Выводы о том, что данные публикации унижают честь и достоинство военнослужащих в заключении экспертизы отсутствуют.

Комплексная психолого-лингвистическая экспертиза проведена сотрудниками ГУ Уральского регионального центра судебной экспертизы Минюста России У.., являющейся психологом и экспертом П., являющейся кандидатом филологических наук.

Согласно психолингвистического исследования, проведенного У.:

- текст «Бурятия, не будь Андижаном!» призывает к гражданскому неповиновению как средству защиты Г., и авторы используют прием внушения, когда достигается не согласие читателя с аргументами, а просто приятие информации, основанное на готовом выводу с их стороны.

- текст «23 февраля - день тра-ура! День жертв защитников Отечества!» принижает честь и достоинство такой социальной группы как военнослужащие, а также имеет косвенные признаки оскорбления социальной группы сотрудников милиции.

- в тексте «Медведтепель шагает! Наш город на краю?» присутствуют оценочные категории авторов к действиям правоохранительных органов и манипуляции сознанием читателей.

Каких-либо противозаконных действий в отношение сотрудников УФСИН и ФСБ экспертами выявлено не было.

В противоречие с исследовательской частью в синтезирующей части психолингвистического исследования экспертом указано, что представленные материалы могут оказать эмоционально-волевое воздействие и формирование чувства ненависти или вражды в отношение таких социальных групп как военнослужащие, сотрудники милиции и сотрудники уголовно-исполнительной системы и с высокой долей вероятности принижают их честь и достоинство(ФСБ отсутствует). Данные сотрудники, в том числе ФСБ, могут считаться социальной группой.

Согласно лингвистическому исследованию, проведенному П.:

- публикация «Бурятия, не будь Андижаном!» представляет собой критическую статью, основным объектом критики являются правоохранительные органы;

- из текста листовки «23 февраля - день тра-ура! День жертв защитников Отечества!» понятно, что ее авторы ненавидят военных и всех защитников отечества, т.к. приписывают им различные преступления;

- текст листовки «Медведтепель шагает! Наш город на краю?» характеризуется нарушением целостности и связности речи, обилие эмоционально-экспрессивных средств затрудняет интерпретацию текста рядовыми читателями и отчасти даже препятствует его лингвистическому анализу;

- в материалах статьи и листовках реализованы следующие коммуникативные намерения:1/ негативно оценить работу сотрудников спецслужб, уголовно-исполнительной системы и военнослужащих.

Кроме того, экспертом П. было установлено, для установления способности текста быть направленными на возбуждение социальной ненависти или вражды к отдельному лицу или группе по признаку принадлежности к какой-либо социальной группе, с лингвистической точки зрения необходимо установить следующее:1/ содержат ли тексты призывы к действиям против какой-либо социальной группы;2/ содержатся ли высказывания, выражающие значение превосходства одной социальной группы над другой.

По мнению эксперта П. призывы к действиям против какой-либо социальной группы, а также высказывания, выражающие значение превосходства одной социальной группы на другой, в текстах отсутствуют, в связи с чем в них отсутствуют призывы к действиям, направленным на возбуждение социальной ненависти или вражды к отдельному лицу или группе по признаку принадлежности к какой-либо социальной группе.

Синтезирующая часть не противоречит исследовательской части заключения. Кроме того, согласно заключения эксперта П. вопрос о принадлежности сотрудников ФСБ, милиции, УФСИН и военнослужащих к социальной группе относится к компетенции социолога или социального психолога.

Из данного заключения видно, что ни У., ни П. к таким специалистам не относятся, но вместе с тем, в выводах экспертизы вышеуказанные сотрудники признаны социальными группами.

Кроме того, из заключения экспертизы следует, что специалист У. пришла к выводу о том, что вышеуказанные сотрудники и военнослужащие являются социальной группой только на основании понятия «социальная группа» со ссылкой на авторов ФИО4, 2000; ФИО5, ФИО6,1975, которые по указанию У. являются специалистами в области социальной психологии. Анализ и мотивы принятого решения в заключении экспертизы отсутствуют.

Кроме того, в заключении экспертов отсутствуют данные, на основании которых они пришли к выводу о том, что осужденные в статье «Бурятия, не будь Андижаном!» каким-либо образом унижали честь и достоинство сотрудников ФСБ и возбуждали в отношении них ненависть и вражду.

В выводах экспертизы в противоречие с исследовательской частью эксперты указали, что в текстах отсутствуют призывы к действиям, направленным на возбуждение социальной ненависти или вражды к отдельному лицу или группе по признаку принадлежности к какой-либо социальной группе, но в то же время признали, что данные материалы могут оказать воздействие на формирование вражды или ненависти в отношение таких социальных групп, как военнослужащие, сотрудники ФСБ, милиции и УФСИН. Кроме того, данный вывод также носит предположительный характер.

Помимо этого, несмотря на постановленные следователем вопросы и проведенное в связи с этим исследование, выводы экспертизы не содержат сведений о том унижают ли данные материалы честь и достоинство вышеуказанных категорий лиц, что свидетельствует о неполноте экспертного исследования.

Заслуживают внимание и доводы осужденных о недопустимости в качестве доказательства заключения психолого-лингвистической экспертизы.

Согласно вводной части данной экспертизы на исследование были представлены уголовное дело в одном томе и копии текстов, составленных осужденными. При этом в заключении экспертизы(т.2 л.д.90) указано, что в деле имеется заключение заведующего отделом языкознания Института Монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН Ж. в отношение двух листовок(«23 февраля - день тра-ура! День жертв защитников Отечества!» и «Медведтепель шагает! Наш город на краю?), а также приведено само заключение. В последующем в ответе на пятый вопрос экспертом-лингвистом также сделана ссылка на заключение Ж.. Однако, в материалах уголовного дела заключение специалиста Ж. отсутствует.

Как видно из протокола судебного заседания осужденные ставили вопрос о законности заключения экспертов в связи с привлечением к его проведению специалиста Ж., который не был предупрежден об уголовной ответственности по ст.307 УК РФ.

Отвечая на вопросы осужденных специалист С. пояснила, что она и эксперт М. делали каждая свою часть экспертизы, и откуда в ее части экспертизы появилось дополнение со ссылкой на заключение Ж. ей неизвестно(т.9 л.д.143).

Кроме того, в заключении психолого-лингвистической экспертизы имеется примечание №1(т.2 л.д.87), согласно которому четвертый и шестой вопросы, а также четвертый(вторая часть) и десятый вопросы следователя требуют совместного разрешения экспертов. Однако в судебном заседании специалист С. пояснила, что совместного обсуждения выводов экспертизы ею и экспертом М. не проводилось. Указанные обстоятельства судебной оценки не получили.

Из показаний осужденных следует, что последние оспаривали принадлежность сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих к социальным группам, считая их институтами государственной власти, государственными учреждениями и профессиональными группами.

В ходе предварительного следствия проведена судебно-социологическая экспертиза, производство которой было поручено кандидату философских наук, доценту кафедры политологии и социологии Бурятского государственного университета Ц., которая пришла к выводу о том, что сотрудники ФСБ, милиции, УФСИН и военнослужащих относятся к социальным группам.

После оглашения судебно-социологической экспертизы осужденной ФИО2 было заявлено ходатайство о вызове специалиста Ц. в суд для устранения неясностей и сомнений, в удовлетворении которого суд отказал, мотивировав свое решение тем, что оснований для вызова эксперта не имеется, т.к. свое мнение эксперт высказал в заключении(т.10 л.д.41). Вместе с тем данное решение нельзя признать обоснованным, учитывая позицию осужденных и тот факт, что Ц. является специалистом в области философии, а не социологии, а согласно выводам специалиста П. вопрос о принадлежности сотрудников ФСБ, милиции, УФСИН и военных к социальной группе относится к компетенции социолога или социального психолога.

При таких обстоятельствах, выяснение вопроса об обладании Ц. достаточными специальными познания в области социологии имело важное значение для правильного разрешения дела по существу.

Как видно из протокола судебного заседания, ходатайства осужденных об исключении из числа доказательств вышеуказанных экспертиз суд оставил без рассмотрения, мотивировав свое решение тем, что на данной стадии суд не вправе решать такие вопросы, поскольку они требуют оценки доказательств, и принял решение разрешить заявленное ходатайство в совещательной комнате при вынесении окончательного решения по делу. Вместе с тем, данное решение не основано на требованиях уголовно-процессуального закона, который не содержит запрета за проверку законности получения доказательства на любой стадии судебного разбирательства.

При постановлении приговора всем вышеизложенным противоречиям в нарушение требований закона суд оценки не дал, признав заключения экспертиз допустимыми доказательствами и соответствующими требованиям ст.204 УПК РФ.

Указанные нарушения судебная коллегия признает существенными, поскольку суд не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на выводы суда.

Нарушены судом при постановлении приговора и требования уголовного закона.

Так, диспозиция ч.1 ст.282 УК РФ предусматривает ответственность за действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации.

Согласно приговора суд установил, что инкриминируемые деяния осужденные совершили публично, но при этом квалифицировал их действия в нарушения требований уголовного закона по ч.1 ст.282 УК РФ, как действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства группы лиц по признаку принадлежности к какой-либо социальной группе.

При таких обстоятельствах, приговор суда нельзя признать законным и обоснованным, и он подлежит отмене.

В ходе нового судебного разбирательства необходимо устранить допущенные нарушения, в случае необходимости решить вопрос о проведении повторных экспертиз, тщательно исследовать все представленные сторонами доказательства, разрешив при этом вопрос о принадлежности сотрудников ФСБ, милиции, УФСИН и военнослужащих к социальным группам, и принять по делу законное, обоснованное решение.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст.377,378,388 УПК РФ, судебная коллегия

О П Р Е Д Е Л И Л А :

Приговор Советского районного суда г.Улан-Удэ от 19 января 2011 г. в отношении ФИО1 и ФИО2 отменить, уголовное дело направить на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе суда со стадии судебного разбирательства.

Председательствующий:

Судьи: