Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по кассационной жалобе адвоката Маганова П.Ю. в защиту осужденного ФИО1 на приговор и.о. мирового судьи судебного участка № 4 Октябрьского судебного района г. Иваново от 21 октября 2020 года и апелляционное постановление Октябрьского районного суда г. Иваново от 28 декабря 2020 года.

Заслушав доклад судьи Пирожковой Е.Б. об обстоятельствах уголовного дела, содержании судебных решений, доводах кассационной жалобы адвоката, возражений на нее; выступления адвоката Маганова П.Ю., поддержавшего доводы кассационной жалобы, прокурора Ченского Г.Г., потерпевшей ФИО18, ее представителя – адвоката Трофимовой Л.Н., полагавших судебные решения подлежащими оставлению без изменения, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

приговором и.о. мирового судьи судебного участка № 4 Октябрьского судебного района г. Иваново от 21 октября 2020 года

ФИО1, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в <адрес>, несудимый,

осужден по ч. 1 ст. 119 УК РФ к обязательным работам на срок 240 часов.

Апелляционным постановлением Октябрьского районного суда от 28 декабря 2020 года приговор оставлен без изменений.

ФИО2 признан виновным в совершении угрозы убийством, при этом имелись основания опасаться осуществления этой угрозы. Преступление совершено ДД.ММ.ГГГГ в <адрес> при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

Кассационное представление отозвано до начала судебного заседания суда кассационной инстанции.

В кассационной жалобе адвокат Маганов П.Ю. в защиту осужденного ФИО2 не соглашается с судебными решениями, считает, что выводы судов не соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела. Полагает, что в действиях ФИО2 отсутствует состав инкриминируемого ему деяния. Указывает, что из заявления потерпевшей следует, что она восприняла фразу ФИО2, как угрозу физической расправой, но не угрозу убийством. Отмечает, что заявление ею подано через значительный период времени после произошедшего. Считает, что заявление, содержащее нецензурное выражение, является недопустимым доказательством, поскольку не соответствует требованиям ст.ст. 73-74, 240-241 УПК РФ, как и ряд иных доказательств по делу. Отмечает, что в Определении Верховного Суда РФ от 18 июля 2012 года № 49-О12-38СП дана правовая оценка использованию следователем в процессуальных документах ненормативной лексики. Обращает внимание, что в обвинительном заключении при описании преступного деяния отсутствует нецензурное выражение, считает, что из обвинительного заключения следует, что умысел и действия ФИО2 носили длящийся характер, что опровергается протоколом очной ставки между ФИО14 и ФИО2, согласно которому осужденный держал потерпевшую не за шею, а за одежду, конфликт продолжался не более 1 минуты, после конфликта потерпевшая ушла домой не сразу, что, по мнению адвоката, подтверждает, что она не восприняла реально угроз. Указывает, что телефонный разговор ФИО14 и ФИО8 от ДД.ММ.ГГГГ носит абсолютно мирный характер, касается раздела совместно нажитого имущества и денежных средств, из разговора следует, что ФИО8 не восприняла угроз ФИО3 реально, а она лишь почувствовала себя униженной в глазах ФИО16 Указывает, что ФИО17 B.C. не собирался совершать каких-либо насильственных действий, а ФИО8 не воспринимала реально его высказывания, телесных повреждений ей не нанесено. Считает, что в основу обвинения ФИО3 в совершении инкриминируемого деяния положены недопустимые доказательства, а именно: осмотр места происшествия от ДД.ММ.ГГГГ, составленный через 29 дней после произошедшего бытового конфликта, который не отражает записанных в заявлении событий; протокол очной ставки между подозреваемым ФИО17 B.C. и потерпевшей ФИО8, который не подписан ФИО17 B.C. и его защитником – адвокатом Магановым П.Ю. и не соответствует требованиям ст. 167 УПК РФ, поскольку фактически ее не было, потерпевшая и дознаватель стали воспроизводить нецензурную лексику, а потерпевшая ФИО4 дополняла ее еще и другими нецензурными словами, кроме того, стороне защиты не было предоставлено время для дачи объяснений отказа от подписей; протокол допроса свидетеля ФИО9, которая дает филологическую трактовку нецензурной фразе, поскольку к протоколу не приложен документ, подтверждающий ее филологическое образование. Отмечает, что опись и обвинительное заключение содержат разное наименование одного документа – заявления потерпевшей, при этом не выяснено, кто изготовил его текст. Приводя позицию Конституционного Суда РФ в отношении положений ч. 1 ст. 119 УК РФ, считает, что судом не установлено, что угроза имела цель устрашения потерпевшей и была произведена в форме, дающей основания опасаться ее воплощения. Обращает внимание, что в обвинительном заключении из диспозиции ст. 119 УК РФ исключена часть «…или причинением тяжкого вреда здоровью», в связи с чем полагает такое обвинение необоснованным, поскольку нельзя вторую часть применить самостоятельно. Считает, что не нашла подтверждения дважды записанная словесная угроза. Отмечает, что в обвинительном заключении также используется нецензурное выражение. Учитывая изложенное, просит судебные решения отменить, уголовное дело в отношении ФИО2 прекратить на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, за отсутствием в деянии состава преступления, ФИО2 оправдать.

В возражениях на кассационную жалобу государственный обвинитель Шапарев А.В. просит кассационную жалобу оставить без удовлетворения.

В судебном заседании суда кассационной инстанции адвокат Маганов П.Ю. поддержал доводы кассационной жалобы, а также указал, что стороны несвоевременно извещались о дате, времени и месте судебных заседания судом первой и апелляционной инстанций, при этом суды не выясняли их готовность к судебному заседанию.

Проверив материалы уголовного дела, доводы кассационной жалобы и возражений на нее, заслушав выступления сторон, судебная коллегия приходит к следующему.

Обвинительный приговор в отношении осужденного основан на совокупности исследованных в судебном заседании доказательств.

Виновность ФИО2 в совершении преступления, за которое он осужден, установлена всей совокупностью собранных по делу доказательств, получивших надлежащую оценку в приговоре в соответствии с требованиями ст. 88 УПК РФ. Эти доказательства обоснованно признаны допустимыми, достоверными и в своей совокупности достаточными для правильного разрешения уголовного дела. При этом в соответствии с требованиями п. 2 ст. 307 УПК РФ суд привел мотивы, по которым он признал достоверными одни доказательства и отверг другие, перечислил доказательства, на которых основаны его выводы.

Доводы, приведенные адвокатом в кассационной жалобе, являлись предметом рассмотрения судов первой и апелляционной инстанций и обоснованно отвергнуты, поскольку они опровергаются совокупностью исследованных доказательств.

Несмотря на непризнание ФИО2 своей вины, его виновность подтверждается показаниями потерпевшей ФИО8, свидетелей ФИО14, ФИО11, ФИО9 и других, а также другими доказательствами, подробно приведенными в приговоре.

Для проверки доводов стороны защиты в судебном заседании были допрошены сотрудники полиции ФИО12, ФИО13 об обстоятельствах подачи заявления потерпевшей, проведения по уголовному делу процессуальных и следственных действий.

Всем доказательствам судом первой инстанции дана обоснованная оценка. Нарушений уголовно-процессуального закона при исследовании доказательств, повлиявших на правильность установленных судом фактических обстоятельств дела, не установлено.

Суд обоснованно пришел к выводу о достоверности показаний вышеуказанных свидетелей и потерпевшей, поскольку они давали последовательные показания, которые согласовываются между собой и подтверждаются всей совокупностью собранных по делу доказательств. В ходе судебного разбирательства у данных лиц не было установлено каких-либо оснований для оговора ФИО2, либо заинтересованности в исходе дела.

Имеющиеся противоречия в показаниях указанных лиц были устранены судом, в том числе, путем оглашения их показаний, данных в ходе предварительного следствия, изменение показаний указанные лица объяснили прошедшим временем и недостаточной подробностью задаваемых следователем вопросов.

Вопреки доводам адвоката наличие в заявлении потерпевшей и в иных письменных материалах нецензурных выражений, цитирующих фразу, произнесенную ФИО2, не является основанием для признания указанных доказательств недопустимыми. Не свидетельствует об обратном и определение Верховного Суда РФ от 18 июля 2012 года № 49-О12-38СП, на которое ссылается адвокат.

При этом судом апелляционной инстанции обоснованно отмечено, что факт высказывания данного выражения осужденным в адрес потерпевшей подтвержден совокупностью доказательств, установление в ходе следствия обстоятельств содеянного, в том числе, устно высказываемых угроз, имело значение для дела. Способ фиксации высказанной ФИО3 угрозы в протоколах следственных действий и в заявлении потерпевшей сам по себе не свидетельствует о невозможности использования данных протоколов при производстве по уголовному делу с соблюдением требований ФЗ «О государственном языке Российской Федерации» от 01 июня 2005 года № 53-Ф3.

Проведение осмотра места происшествия через месяц после произошедших событий также не свидетельствует о недопустимости доказательства. Зафиксированная осмотром места происшествия обстановка в ванной комнате жилого дома имеет значение для установления обстоятельств дела, с учетом характера сведений, зафиксированных в протоколе осмотра места происшествия, каких-либо оснований полагать, что они являются недостоверными в силу временного периода, прошедшего с момента совершения деяния до производства следственного действия, не имеется, на что обоснованно указал суд апелляционной инстанции.

Вопреки доводам кассационной жалобы отсутствие в протоколе очной ставки между подозреваемым ФИО3 и потерпевшей ФИО8 подписей подозреваемого и его защитника не влечет признания данного доказательства недопустимым, поскольку обстоятельства проведения данного следственного действия судами установлены, нарушений уголовно-процессуального закона при его проведении не допущено, о факте отказа от подписей в протоколе дознавателем сделана соответствующая запись, участие в очной ставке ФИО8 и его защитником не оспаривается. Как правильно указал суд апелляционной инстанции, возможность изложить в протоколе свои возражения, заявления в ходе следственного действия у стороны защиты имелась. Протокол соответствует положениям ст. 167 УПК РФ, поскольку иных лиц, участвующих в следственном действии не имелось, сторона защиты покинула помещение, в связи с чем положения ч. 2 ст. 167 УПК РФ являлись неисполнимыми, вмести с тем, стороной защиты не указано, каким образом дознаватель препятствовал внесению в протокол объяснений относительно отказа подписать протокол.

Согласно ст. 74 УПК РФ доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела, в числе прочих доказательствами являются показания свидетеля. При этом в силу ст. 56 УПК РФ, свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела. Таким образом, вопреки доводам адвоката свидетель не обязательно является очевидцем произошедшего.

Учитывая изложенное, показания ФИО9, допрошенной в качестве свидетеля, являются доказательствами, поскольку она изложила обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, а именно, возможную трактовку нецензурной фразы, произнесенной осужденным. Данное доказательство является допустимым, и было оценено судом в совокупности с иными доказательствами. Протокол допроса ФИО9 содержит сведения об окончании ею филологического факультета образовательного учреждения, неприложение к протоколу допроса копии документ, подтверждающего указанное, не ставит данное обстоятельство под сомнение.

Вопреки доводам кассационной жалобы различное наименование заявления потерпевшей в описи и обвинительном заключении является технической ошибкой, не влияющей на фактические обстоятельства дела и законность приговора. Данная неточность не нарушает права ФИО2 на защиту, поскольку значение имеет существо данного заявления, которое в обвинительном заключении изложено практически дословно.

Судами первой и апелляционной инстанций вопреки доводам кассационной жалобы обоснованно установлено, что потерпевшая опасалась воплощения угрозы и основания для этого у нее имелись, поскольку ФИО3 высказывал угрозу в нецензурной форме, был агрессивно настроен, сопровождал словестную угрозу действиями – сдавливал шею потерпевшей, отчего она испытывала чувство удушья, прекратил свои действия только после вмешательства в конфликт сына ФИО14

Угроза выражалась не только в словах, но и в действиях, что явно свидетельствует о реальности угрозы и наличии у ФИО14 цели устрашения потерпевшей, в связи с чем доводы адвоката о возможном неправильном толковании нецензурного выражения являются несостоятельными. Следует отметить, что ФИО8 последовательно поясняла, что данную фразу понимала именно как угрозу убийством, и именно это подразумевала, написав в заявлении об угрозе физической расправы.

Не могут быть признаны состоятельными доводы кассационной жалобы о том, что ФИО3 держал потерпевшую за одежду, а не за шею, поскольку они опровергаются совокупностью собранных по делу доказательств, на что указано судами. Также апелляционный суд обоснованно отметил, что протокол очной ставки между подозреваемым и свидетелем ФИО14 вопреки доводам адвоката также не свидетельствует об обратном, поскольку показания подозреваемого свидетель ФИО14 не подтвердил. Краткосрочность происходящего не исключает возможности неоднократного высказывания угроз, в связи с чем данные доводы адвоката также необоснованны.

Тот факт, что после произошедшего конфликта потерпевшая не сразу покинула дом ФИО2, как и то, что с заявлением о совершенном преступлении потерпевшая обратилась в отдел полиции спустя почти месяц после произошедших событий, не влияют на законность приговора и на выводы суда о виновности ФИО2 в совершенном деянии.

Сроки обращения с заявлением о совершенном преступлении уголовно-процессуальным законом не регламентируются, следует отметить, что на момент обращения с заявлением сроки давности привлечения к уголовной ответственности не истекли.

Суд первой инстанции дал обоснованную оценку записи телефонного разговора, имевшей место между ФИО2 и ФИО8ДД.ММ.ГГГГ, как недопустимому доказательству, мотивировав свои выводы, не согласиться с которыми оснований не имеется. Кроме того, сам по себе указанный разговор не опровергает выводов суда относительно произошедших обстоятельств.

Также суды обоснованно указали на то, что наличие нецензурного выражения в обвинительном заключении при изложении показаний допрошенных лиц, а не при описании преступного деяния не является препятствием для принятия судом на его основе решения по существу дела.

Совершенно правильно судом апелляционной инстанции указано, что вопреки доводам адвоката диспозиция нормы ч.1 ст. 119 УК РФ носит альтернативный характер и предусматривает два самостоятельных состава преступления (угрозу убийством и угрозу причинения тяжкого вреда здоровью), при этом в обвинительном заключении диспозиция ч. 1 ст. 119 УК РФ приведена в части, предъявленной ФИО3

Высказанная дважды угроза вопреки доводам адвоката подтверждается показаниями потерпевшей и свидетелей ФИО14, ФИО11, оснований не доверять данным показаниям не имеется. При этом третья угроза по итогам судебного разбирательства была исключена из обвинения, как не нашедшая своего подтверждения.

Судом первой инстанции дана надлежащая оценка характеру действий осужденного и направленности его умысла, выводы суда первой инстанции основаны на анализе и оценке совокупности достаточных доказательств, исследованных в судебном заседании, и соответствуют фактическим обстоятельствам уголовного дела.

Все обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК РФ, судом установлены правильно. Выводов предположительного характера приговор не содержит.

Вместе с тем, в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ из судебных решений подлежит исключению ссылка на протокол явки ФИО2 с повинной (т. 1 л.д. 73) и заявление (т. 1 л.д. 72) как на доказательство его виновности, поскольку при написании данных документов отсутствовал защитник, сами документы не содержат письменного отказа от его услуг, а в судебном заседании после оглашения протокола явки с повинной и заявления ФИО2 их не подтвердил.

Исключение из судебных решений протокола явки с повинной и заявления не влияет на выводы судов о виновности ФИО2 в инкриминируемом преступлении, поскольку по делу имеются другие доказательства его виновности в совершении этого преступления, на которые суд первой инстанции ссылается в приговоре.

Вина ФИО2 в совершении инкриминируемого преступления полностью доказана, его действия по ч. 1 ст. 119 УК РФ судом квалифицированы правильно. Оснований для иной квалификации его действий или для прекращения уголовного дела не имеется.

Из протокола судебного заседания суда первой инстанции усматривается, что судебное следствие по уголовному делу проведено в соответствии с требованиями ст. 15 УПК РФ с соблюдением принципов состязательности и равенства сторон. Нарушений уголовно-процессуального закона, которые бы путем лишения или ограничения прав участников уголовного судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного приговора, не допущено. Все ходатайства сторон рассмотрены судом, по результатам их рассмотрения судом вынесены мотивированные и основанные на законе решения, сомневаться в обоснованности которых оснований не имеется. Необоснованных отказов стороне защиты в исследовании доказательств, которые могли иметь существенное значение для исхода дела, по делу не допущено. Оснований полагать, что судебное разбирательство велось предвзято и односторонне, не имеется.

Являются несостоятельными доводы адвоката о ненадлежащем извещении сторон о судебных заседаниях. Как видно из материалов уголовного дела, ФИО2 копию обвинительного заключения получил 01 сентября 2020 года, о предварительном слушании по уголовному делу, назначенном на 09 сентября 2020 года, ФИО2 и ФИО8 уведомлены посредством СМС, доставленных 03 сентября 2020 года. Согласно протоколу судебного заседания от 09 сентября 2020 года ходатайств, связанных с ненадлежащем извещением или неготовностью к судебному заседанию заявлено не было. В целях опровержения доводов стороны защиты о ненадлежащем ознакомлении с материалами судом исследовался протокол ознакомления обвиняемого и адвоката с материалами уголовного дела, согласно которому они были ознакомлены в полно объеме без ограничения по времени. Для обоснования стороной защиты ходатайства о признании доказательств недопустимыми суд объявил перерыв для предоставления защитнику и подсудимому времени для повторного ознакомления с материалами уголовного дела, после которого ходатайства о недостаточности предоставленного времени не заявлялись. По результатам предварительного слушания судом были разрешены все заявленные ходатайства, при этом, учитывая участие в качестве защитника профессионального адвоката, тот факт, что судом при отказе в удовлетворении ходатайств не была разъяснена возможность заявления их повторно, не нарушает права на защиту и не влечет признания приговора незаконным.

О судебном заседании суда апелляционной инстанции, назначенном на 02 декабря 2020 года, стороны также были извещены надлежащим образом – телефонограммами от 24 ноября 2020 года. Следует отметить, что в ходе судебного заседания суда апелляционной инстанции выяснялась готовность участников к судебному заседанию, а также судебное заседание было отложено на стадии судебного следствия.

В соответствии с рекомендациями, изложенными в п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2012 года № 26 «О применении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции», согласно ч. 2 ст. 389.11 УПК РФ о месте, дате и времени начала рассмотрения уголовного дела судом апелляционной инстанции стороны должны быть извещены не менее чем за 7 суток до дня судебного заседания. Данные требования в части срока извещения не распространяются на случаи отложения разбирательства дела судом апелляционной инстанции.

В связи с этим извещение менее чем за 7 дней об отложенном на 28 декабря 2020 года судебном заседании не является нарушением уголовно-процессуального закона.

За совершенное преступление ФИО2 назначено справедливое по своему виду и размеру наказание, которое полностью отвечает требованиям ст.ст. 6, 43, 60 УК РФ. При этом судом приняты во внимание характер и степень общественной опасности совершенного преступления, обстоятельства содеянного, данные о личности осужденного, обстоятельства, смягчающие наказание, и отсутствие отягчающих обстоятельств, влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

Все известные по делу обстоятельства, смягчающие наказание и характеризующие ФИО2, были учтены судом при назначении наказания. Каких-либо обстоятельств, способных повлиять на вид или размер наказания, но не учтенных судом при его назначении, не установлено.

Суд, учитывая характер, общественную опасность и иные обстоятельства совершения преступления, а также данные о личности осужденного, пришел к выводу о необходимости назначения ему наказания в виде обязательных работ. Данное наказание соразмерно тяжести содеянного, полностью отвечает таким целям наказания как исправление осужденного, является справедливым.

Руководствуясь ст.ст. 401.13, 401.14, 401.15, 401.16 УПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

приговор и.о. мирового судьи судебного участка № 4 Октябрьского судебного района г. Иваново от 21 октября 2020 года и апелляционное постановление Октябрьского районного суда г. Иваново от 28 декабря 2020 года в отношении ФИО1 изменить:

- исключить из описательно-мотивировочной части судебных решений ссылку на протокол явки с повинной (т. 1 л.д. 73) и заявление (т. 1 л.д. 72) как на доказательство виновности ФИО2

В остальной части судебные решения оставить без изменения, доводы кассационной жалобы адвоката – без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи: