Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по кассационной жалобе адвоката Колесникова И.В. в интересах осужденной ФИО1 на приговор Кировского городского суда Ленинградской области от 5 июля 2019 года и апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Ленинградского областного суда от 21 октября 2020 года в отношении ФИО1.

Заслушав доклад судьи Третьего кассационного суда общей юрисдикции Сазоновой Н.В., выступления адвоката Колесникова И.В. в интересах осужденной ФИО1, осужденной ФИО1, поддержавших доводы жалобы, представителя потерпевшего ГКУ «Центр занятости населения Ленинградской области» ФИО2, прокурора Березун С.В., полагавших судебные решения оставить без изменения, судебная коллегия,

УСТАНОВИЛА:

по приговору Кировского городского суда Ленинградской области от 5 июля 2019 года

ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, уроженка <адрес>, гражданка РФ, с высшим образованием, состоящая в браке, работающая директором <данные изъяты>», являющаяся единственным учредителем предприятия, зарегистрированная и проживающая в <...> по адресу: <адрес>, несудимая,

осуждена:

по ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 159 УК РФ к наказанию в виде штрафа в размере 150000 рублей.

Приговором разрешена судьба вещественных доказательств.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Ленинградского областного суда от 21 октября 2020 года приговор оставлен без изменения.

ФИО1 осуждена за покушение на мошенничество, то есть хищение чужого имущества путем обмана, совершенное лицом с использованием своего служебного положения.

Преступление совершено в г. Кировск Ленинградской области при обстоятельствах, изложенных в приговоре.

В кассационной жалобе адвокат Колесников И.В. в интересах осужденной ФИО1, оспаривая состоявшиеся судебные решения, указывает, что выводы суда первой и апелляционной инстанции о виновности ФИО1 не основаны на исследованных судом доказательствах и носят предположительный характер.

Полагает, что допущенные при вынесении приговора и апелляционного определения нарушения повлекли необоснованную уголовно-правовую квалификацию действий ФИО1 и ее незаконное осуждение.

Считает, что исследованные судом первой и апелляционной инстанции доказательства не содержат сведения об обстоятельствах, указывающих, что ФИО1 в период участия ООО «<данные изъяты>» в реализации программы «<данные изъяты>» совершила действия, которые образуют признаки состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 159 УК РФ. Полагает, что предусмотренный вышеуказанной программой порядок и способ приобретения оборудования для создания рабочего места инвалида исключал для ФИО1 как для директора ООО «<данные изъяты>», так и для частного лица возможность для совершения инкриминируемых ей преступлений, что не было оценено судами.

Отмечает, что судом не в полном объеме были оценены положения гражданско-правового договора № № от 1.08.2017 года, а именно, перечень обязанностей сотрудников ГКУ «<данные изъяты>», исключающий в случае их соблюдения возможность совершения преступления.

Обращает внимание, что ФИО1 не предоставлялись в ГКУ «<данные изъяты>» оригиналы платежных документов, что свидетельствует об отсутствии у нее умысла на совершение инкриминируемого преступления.

Полагает, что совокупность исследованных судом доказательств, свидетельствует об отсутствии в действиях ФИО1 обмана, поскольку она не сообщала заведомо ложных сведений, не допускала умолчания об истинных фактах и не совершала умышленных действий, направленных на введение в заблуждение владельца имущества. Отмечает, что, представляя платежные документы, ФИО1 не укрывала и не скрывала сведений о наименовании и стоимости имущества от сотрудников ГКУ «<данные изъяты>». А именно, не укрывала тот факт, что ею не приобреталась Интерактивная доска, указанная в Смете расходов, которые обязано понести ООО «<данные изъяты>», а сообщила достоверные сведения о приобретении оборудования под наименованием Интерактивная доска (комплект) Deli E №. Отмечает, что судом не приняты во внимание доказательства приобретения ФИО1 не только указанной демонстрационной доски, но и иного оборудования общей стоимостью 48000 рублей, состоящего из шести объектов и обозначенных как Интерактивная доска (комплект). Указанное оборудование ФИО1 было установлено на рабочем месте, создаваемом для инвалида, до 15 ноября 2017 года было инвентаризировано и поставлено на баланс ООО «<данные изъяты>». При этом сотрудникам ГКУ «<данные изъяты>» было известно о приобретении имущества, бывшего в употреблении, за наличный расчет и денежные средства частного лица до поступления от ФИО1 заявления о расторжении договора 28№ от 1.08.2017 года. В обоснование доводов также указывает, что ФИО1 не разъяснялись требования, предъявляемые ГКУ «<данные изъяты>», к порядку приобретения оборудования, предусмотренного для создания рабочего места и содержанию ее действия при приобретении оборудования. С соответствующими требованиями ФИО1 была ознакомлена только 10 октября 2017 года, когда оборудование уже было приобретено. Считает, что судом первой и апелляционной инстанции не учтены показания ГЕА. и БАР. о том, что ФИО1 не принимала участие в оформлении накладной № № от 24.09.2017 года и квитанции к приходному кассовому ордеру № № от 24.09.2017 года.

Полагает, что расторжение договора до истечения срока его действия, по инициативе сторон, а не в одностороннем порядке на основании п. 7.5 договора, не предоставление ФИО1 в Кировский филиал ГКУ «<данные изъяты>» подлинников платежных документов свидетельствуют об отсутствии у нее умысла на совершение инкриминируемого преступления, что исключает придание действиям ФИО1 уголовно-правового характера.

Указывая, что смета расходов не является приложением к договору между ФИО1 и ГКУ «Центр занятости населения Ленинградской области», полагает, что порядок внесения изменений в перечень приобретаемого оборудования, указанного в смете, не был урегулирован сторонами, заключившими договор. При приобретении оборудования ФИО1 исходила из требований не превысить стоимость подлежащего приобретению оборудования указанного в смете расходов на сумму 152808 рублей. Обращает внимание, что ФИО1 не принимала участие в приобретении оборудования и не производила оплату за данное оборудование. Указанные действия совершались ГЕА Согласно пояснениям ФИО1, способ приобретения оборудования был обусловлен тем обстоятельством, что договор, датируемый 1.08.2017 года, был ею получен лишь 10.10.2017 года по электронной почте, и все действия по приобретению оборудования в части порядка и условий его приобретения она выполняла по указанию сотрудника Кировского филиала ГКУ «<данные изъяты>» ГТФ. Показания свидетелей МТВ., БОМ., ПАД., ГТФ. о возможном разъяснении ФИО1 положений договора в части приобретения оборудования носят голословный характер и объективно ничем не подтверждены.

Обращает внимание, что выявленные до 10.10.2017 года сотрудниками ГКУ «<данные изъяты>» нарушения не препятствовали последним исключить ФИО1 из числа претендентов на получение выплаты. При этом, ФИО3, получая от ГТФ. информацию о допущенных нарушениях порядка и формы оплаты при приобретении оборудования, неоднократно обращалась к последней с просьбой освободить ее от действий по предоставлению в Кировский филиал ГКУ «<данные изъяты>» документов, дающих право на получение выплаты. И уже после создания ею рабочего места инвалида 15.11.2017 года инициировала расторжение договора, который был расторгнут по инициативе сторон. Подлинник накладной № № от 24.09.2017 года и квитанцию к приходному кассовому ордеру № № от 24.09.2017 года ФИО1 в Кировский филиал ГКУ «<данные изъяты>» ГКУ «<данные изъяты>» не предоставляла, обстоятельства появления данных документов у сотрудника полиции ФИО4 ей неизвестны.

Полагает, что выводы суда о проведении проверки комиссией рабочего места инвалида не соответствуют фактическим обстоятельствам, поскольку указанная проверка была подменена осмотром места происшествия, проведенного с участием сотрудника полиции ФИО4

Раскрывая в жалобе содержание показаний свидетелей МТВ., БОМ., ПАД., ГТФ., КДЮ., БАР., ГЕА., ПАВ., ЛВИ. и давая им оценку, адвокат указывает, что они подтверждают показания ФИО1 и свидетельствуют о ее непричастности к совершению инкриминируемого преступления.

Указывает, что рапорт КДЮ. об обнаружении признаков преступления не был зарегистрирован в КУСП, а КДЮ. не был наделен полномочиями по проведению проверки в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ, поскольку на данном рапорте отсутствовало поручение руководителя (начальника) территориального органа МВД РФ либо его заместителя или лиц, их замещающих по проведению указанной проверки. Полагает, что изложенные обстоятельства дают основания для признания результатов доследственной проверки по материалу КУСП № № от 15.11.2017 года и протокола осмотра места происшествия недопустимыми доказательствами. Обращает внимание, что судом не применены подлежащие безусловному применению положения п.п. 40-41, 43 Приказа МВД РФ от 29.08.2014 года № 736.

Выражает несогласие с выводами суда о том, что нарушение процессуальных сроков при проведении проверки в порядке ст. 144 УПК РФ по незарегистрированному в КУСП № № от 15.11.2017 года сообщению о преступлении не является основанием для отказа в возбуждении уголовного дела. Полагает, что в данном случае судом не учтены требования ст. 144 УПК РФ и ст. 75 УПК РФ.

Считает не соответствующей требованиям уголовно-процессуального закона переквалификацию действий ФИО1 с ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 159.2 УК РФ на ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 159 УК РФ, поскольку описание содержания преступного деяния в предъявленном ФИО1 обвинении не соответствует описанию элементов объективной и субъективной стороны преступления, указанного в описательно-мотивировочной части приговора. Полагает, что несоответствие и противоречивость в описании преступного деяния в предъявленном обвинении и в обжалуемом приговоре повлекло неопределенность в предмете преступления, способе его совершения, невозможности установления обстоятельств совершения ФИО1 действия в виде обмана, отсутствие сведений о моменте возникновения, содержании и направленности умысла ФИО1, что нарушает ее право на защиту.

Обращает внимание, что приговор и апелляционное определение не содержат указания на обстоятельства и момент возникновения у ФИО1 предполагаемого преступного умысла, в связи с чем, не представляется возможным определить форму вины и мотивы, которыми руководствовалась ФИО1

Отмечает, что в предъявленном обвинении не указано на предоставление ФИО1 копий платежных документов. При этом в соответствии с обжалуемыми судебными решениями лишь предъявление оригиналов платежных документов, после формирования необходимого пакета документов является действием, за которым следует уголовная ответственность.

Обращает внимание, что выводы суда о нахождении у ФИО1 оригиналов документов для дальнейшего формирования пакета документов, необходимого для возмещения затрат, понесенных на создание рабочего места инвалида, не соответствуют предъявленному в обвинении способу совершения преступления, при описании которого отсутствует ссылка на то, что оригиналы платежных документов находились у ФИО1 и в добровольном порядке ФИО1 никому не передавались, без передачи которых в соответствии с обжалуемым приговором невозможно возмещение затрат на создание рабочего места инвалида.

Полагает, что противоречия в описании преступного деяния в предъявленном обвинении и обжалуемых судебных решениях, лишающие возможности установления способа хищения чужого имущества, формы вины и мотивов, лежащих в основе поведения ФИО1, а также способа реализации обмана, повлекли нарушение права ФИО1 на защиту.

Просит приговор и апелляционное определение отменить, направить уголовное дело на новое судебное рассмотрение.

На кассационную жалобу поступило возражение заместителя Кировского городского прокурора Ленинградской области Андреева А.А., в котором указано на необоснованность изложенных в жалобе доводов.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы кассационной жалобы, выслушав мнения сторон, судебная коллегия находит обжалуемые судебные решения законными и обоснованными.

В соответствии с ч. 1 ст. 401.15 УПК РФ основаниями отмены или изменения приговора, определения или постановления суда при рассмотрении уголовного дела в кассационном порядке являются существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела.

Таких нарушений судом первой и апелляционной инстанции не допущено.

Фактические обстоятельства и виновность ФИО1 в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 159 УК РФ, установлены совокупностью доказательств, исследованных судом и положенных в основу приговора.

В силу статьи 401.1 УПК РФ при рассмотрении кассационных жалобы, представления суд кассационной инстанции проверяет только законность судебных решений, то есть правильность применения норм уголовного и норм уголовно-процессуального права (вопросы права). С учетом данного ограничения доводы кассационных жалобы, представления, если в них оспаривается правильность установления судом фактических обстоятельств дела (вопросы факта), проверке не подлежат. В соответствии со ст. 389.16 УПК РФ приговор признается не соответствующим фактическим обстоятельствам уголовного дела, если: выводы суда не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании; суд не учел обстоятельств, которые могли существенно повлиять на выводы суда; в приговоре не указано, по каким основаниям при наличии противоречивых доказательств, имеющих существенное значение для выводов суда, суд принял одни из этих доказательств и отверг другие; выводы суда, изложенные в приговоре, содержат существенные противоречия, которые повлияли или могли повлиять на решение вопроса о виновности или невиновности осужденного или оправданного, на правильность применения уголовного закона или на определение меры наказания.

С учетом изложенного, доводы жалобы о несоответствии выводов суда фактическим обстоятельствам, предметом рассмотрения суда кассационной инстанции являться не могут.

Изложенные доводы, в том числе, версия стороны защиты относительно того, что ФИО1 не вводила в заблуждение сотрудников Кировского филиала ГКУ «<данные изъяты>», подавая документы на предоставление субсидии на создание рабочего места инвалида в ООО <данные изъяты>», указав в представленных документах достоверные сведения о комплекте предметов и их стоимости, предоставив платежные документы; не разъяснении ФИО1 условий и порядка оформления платежных документов и не участии последней в приобретении оборудования и оформлении платежных документов, являлись предметом проверки суда первой и апелляционной инстанции и, обоснованно, отклонены.

Признавая несостоятельность доводов о не разъяснении ФИО1 условий и порядка оформления платежных документов, суд первой, а затем апелляционной инстанции обоснованно сослался на показания свидетелей МТВ., БОМ., ГТФ., пояснявших, что ФИО1 неоднократно разъяснялся порядок приобретения оборудования для рабочего места инвалида и внесения изменений в смету расходов, при этом указывалось, что приобретение оборудования для рабочего места инвалида должно осуществляться по безналичному расчету с предоставлением копий товарных накладных, платежных поручений и выписок из банка, ФИО1 могла вносить изменения в смету расходов по наименованию оборудования, фирме производителя, но данные изменения должны быть обязательно согласованы с ФИО5.

Вопреки доводам адвоката, сомневаться в достоверности показаний свидетелей не имеется, поскольку они подробны, последовательны, согласуются между собой и иными исследованными судом доказательствами, в том числе, содержанием переписки посредством электронной почты между ФИО1 и сотрудниками ГКУ «Центр занятости населения Ленинградской области».

Отклоняя версию стороны защиты об отсутствии в действиях ФИО1 обмана, мотивированную тем, что ею была предоставлена в Кировский филиал ГКУ «<данные изъяты>» товарная накладная от 24.09.2017 года на товар «<данные изъяты> (комплект) Deli E <данные изъяты>» на сумму 48000 рублей, в связи с чем она имела право на компенсацию затрат на комплект оборудования, который в совокупности действует как интерактивная доска, указанная в смете расходов, подлежащих компенсации, суд первой инстанции верно указал на отсутствие оснований считать демонстрационную доску Deli Е <данные изъяты>, на которую было затрачено 4150 рублей, интерактивной доской. Судебная коллегия соглашается с данным выводом суда, поскольку ни технические характеристики демонстрационной доски, ни ее стоимость, являющаяся многократно меньшей, чем заявленная ФИО1 в представленных ею документах таких оснований не дают. Кроме того, как следует из материалов уголовного дела, в представленной ФИО1 накладной № № от 24.09.2017 года отсутствует указание на перечень предметов, входящих в состав «<данные изъяты>. Предметы, которые входили в указанный «комплект», были перечислены ФИО1 в судебном заседании. Однако основания, по которым указанные предметы по их техническим характеристикам в совокупности, возможно, отнести к Интерактивной доске, ФИО1 не названы.

Вместе с тем, судом первой инстанции доводы стороны защиты о том, что стоимость совокупности предметов, входящих в «комплект» Интерактивная доска, составляет 48000 рублей, были проверены посредством математических расчетов их цены, указанной в чеке ООО «<данные изъяты>» R №, в связи с чем сделаны выводы о том, что, какой бы товар и в какой бы комплектации не был исключен из совокупности суммы чека, ни одна из сумм приобретенного товара как «Интерактивная доска (комплект)», сумму в 48000 рублей не составляет. Изложенные выводы подробно мотивированы в приговоре с приведением соответствующих расчетов, оснований не согласиться с ними не имеется, поскольку они подтверждаются материалами уголовного дела, в том числе, содержанием вышеуказанного чека.

Кроме того, в своих показаниях свидетель ФИО6, обозрев представленные ему платежные документы – кассовый чек и товарную накладную, подтвердив действительность кассового чека, поскольку по нему приобретался товар физическим лицом, указал, что товарная накладная была выполнена не ООО «<данные изъяты>», их предприятие такого документа не выдавало. Согласно показаниям свидетеля БАР. 24 сентября 2017 года ГЕА привез ему товарный чек № № от 24 сентября 2017 года о приобретении интерактивной доски в комплекте и точку доступа Интернета, а также привез 48000 рублей, которые брал взаймы, оборудование он приобрел в магазине «<данные изъяты>». При этом ГЕА попросил его оформить на интерактивную доску товарную накладную и приходно-кассовый ордер, для каких целей, не пояснял. С целью оформления накладной, он интерактивную доску в комплекте поставил на баланс ООО «<данные изъяты>», после чего оформил товарную накладную № от 24 сентября 2017 года и выдал квитанцию к приходно-кассовому ордеру № № на сумму 48000 рублей, поскольку деньги ГЕА. ему вернул. Почему ГЕА. не оформил накладную в магазине «<данные изъяты>», он не знает. Согласно заключению эксперта № 43 (Э) 293-18 от 2 апреля 2018 года оттиск печати от имени «ООО «<данные изъяты>», имеющийся в «Товарной накладной № от 24.09.2017 и квитанции к приходному кассовому ордеру № № от 24.09.2017» на 2 листах нанесен, не печати формами, образцы оттисков которых представлены на экспертизу.

Оценив изложенные, а также иные исследованные доказательства, суд первой инстанции обоснованно указал на то, что представляя к оплате товарную накладную № от 24 сентября 2017 года на товар «Интерактивная доска (комплект) Deli Е <данные изъяты>» на сумму 48000 рублей и квитанцию к приходно-кассовому ордеру № № от 24 сентября 2017 года с оттиском печати с указанием основание оплата «Интерактивная доска (комплект) Deli Е №» на сумму 48000 рублей, подсудимая ФИО1 понимала, что представляет в обоснование расходов на организацию рабочего места педагога-инвалида подложные документы, то есть не соответствующие действительности приобретенному товару – демонстрационной доски Deli Е 7818, на которую было затрачено 4150 рублей, что свидетельствует о наличии у нее умысла на хищение путем обмана.

Вопреки доводам жалобы, непредставление ФИО1 в Кировский филиал ГКУ «<данные изъяты>» подлинников платежных документов не свидетельствует об отсутствии у нее умысла на совершение инкриминируемого преступления, поскольку все документы, необходимые для заключения договора между ФИО5 и ООО «<данные изъяты>» о предоставлении субсидии из областного бюджета Ленинградской области на возмещение затрат, связанных с созданием рабочего места для трудоустройства инвалида, ею были предоставлены. Договор был заключен 1 августа 2017 года по итогам обращения ФИО1 как директора Общества в ГКУ «ЦЗН ЛО» с заявкой на участие в программе, предоставлением ею документов, подтверждающих право на участие в Программе, согласованием сметы расходов. Изложенное свидетельствует о несостоятельности доводов жалобы о том, что ФИО1 объективной стороны преступления не начинала выполнять.

Анализируя доводы адвоката о невозможности совершения хищения бюджетных средств в рамках рассматриваемой программы в связи наличие у сотрудников Кировского филиала ГКУ «<данные изъяты>» обязанностей по проверке достоверности представляемых документов, судебная коллегия обращает внимание, что органами предварительного следствия ФИО3 не вменялось совершение оконченного преступления. Наличие предусмотренных договором обязанностей у сотрудников ГКУ «<данные изъяты>» не исключает у ФИО1 умысел на мошенничество.

Доводы адвоката о том, что ФИО3 сама не приобретала оборудование, именуемое как Интерактивная доска и не получала непосредственно платежных документов не исключают ее умысел на совершение мошенничества, поскольку представляя платежные документы в Кировский филиал ГКУ «<данные изъяты>», ФИО1 осознавала, что они содержат недостоверные сведения как в части наименования оборудования (фактически приобретена не интерактивная доска, а демонстрационная), так и в части его стоимости, что следует из содержания представленного ФИО1 чека. Кроме того, как следует из показаний свидетеля ГЕА., указания по приобретению оборудования ему давала непосредственно ФИО1, сам он не занимался подбором оборудования, ни в какие договорные отношения он не вникал, знал, что есть какой-то список, но конкретно не знает об этой сфере ничего.

Вопреки доводам адвоката, написание ФИО1 заявления о расторжении договора не свидетельствует об отсутствии у нее умысла на совершение преступления, поскольку, как верно отмечено в приговоре, проведением проверки и изъятием подлинных документов, необходимых для получения субсидии, в ходе осмотра места происшествия преступные действия были пресечены, ее действия были вынужденным отказом от продолжения совершения преступления, при этом фактически данное заявление ею было написано в момент проведения проверки 15 ноября 2017 года, а не накануне.

Всем доказательствам дана оценка в соответствии с требованиями ст. 88 УПК РФ.

Их совокупность обоснованно признана судом достаточной для вывода о виновности осужденной в совершении преступления.

Отсутствие документов о проведении проверки комиссией создания рабочего места инвалида не опровергает выводы суда о совершении Майер инкриминируемого преступления, поскольку ее виновность подтверждается совокупностью иных исследованных судом и приведенных в приговоре доказательств, в том числе протоколом осмотра помещения, из содержания которого следует, что на рабочем месте инвалида отсутствует Интерактивная доска, заявленная в договоре и платежных документах, представленных ФИО1

Доводы адвоката о несогласии с показаниями свидетелей, а также выводами суда, изложенными в приговоре, по существу, сводятся к их переоценке, что в силу положений ст. 401.1 УПК РФ не может являться основанием для изменения либо отмены оспариваемых судебных решений судом кассационной инстанции.

Действия осужденной верно квалифицированы по ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 159 УК РФ.

При назначении наказания судом учтены характер и степень общественной опасности совершенного преступления, данные о личности ФИО1, смягчающие наказание обстоятельства - успешное руководство предприятием, отсутствие нареканий со стороны государственных органов по ведению предпринимательства, отсутствие обстоятельств, отягчающих наказание.

Приняв во внимание изложенные обстоятельства, а также материальное положение подсудимой ФИО1, которая является единственным учредителем и руководителем Общества с ограниченной ответственностью, имеет постоянный доход, суд счел необходимым назначить наказание в виде штрафа.

Оснований для применения к осужденной положений ст. 64 УК РФ и назначении наказаний ниже низшего предела, предусмотренного санкцией статьи обвинения, ч. 6 ст. 15 УК РФ – изменения категории преступлений на менее тяжкую, судом не установлено. Указанные выводы сомнений не вызывают.

Оснований для смягчения назначенного наказания из материалов уголовного дела не усматривается.

По своему виду и размеру наказание соответствует содеянному и личности осужденной, а также целям восстановления социальной справедливости, исправления осужденной и предупреждения совершения ею новых преступлений, является справедливым и соразмерным содеянному.

Нарушений уголовно-процессуального закона в ходе рассмотрения уголовного дела судом первой и апелляционной инстанции не допущено.

Доводы адвоката о нарушениях уголовно-процессуального закона при возбуждении уголовного дела были проверены судом апелляционной инстанции и обоснованно отклонены с приведением подробных мотивов принятого решения, с которыми судебная коллегия соглашается. Из представленных материалов следует, что уголовное дело возбуждено при наличии повода и основания. Согласно п. 1 ч. 1 ст. 140 УПК РФ поводом для возбуждения уголовного дела может быть любое заявление о преступлении, сделанное как в устной, так и в письменной форме. При этом, рапорт об обнаружении признаков преступления, составленный сотрудником полиции КДЮ, был зарегистрирован в КУСП и содержит поручение начальника ОМВД России по Кировскому району ЛО КДЮ. (т. 1 л.д. 21). Доводы жалобы о нарушении сроков проверки до возбуждения уголовного дела не опровергают законность возбуждения уголовного дела, о чем верно указано судом апелляционной инстанции. Доводы адвоката об обратном, основаны на неверном толковании уголовно-процессуального закона, нормы которого не предусматривают в качестве основания для отказа в возбуждении дела нарушение сроков проверки сообщения о преступлении.

Доводы кассационной жалобы о незаконности переквалификации действий ФИО1 были рассмотрены судом апелляционной инстанции и обоснованно признаны несостоятельными. Выводы Ленинградского областного суда, приведенные в апелляционном определении, подробно мотивированы. Оснований не согласиться с ними судебная коллегия не находит, поскольку они подтверждаются материалами уголовного дела. Положение подсудимой ФИО1 в связи с переквалификацией ее действий ухудшено не было и право на защиту не нарушено. Вопреки утверждению адвоката, ФИО1 было предъявлено обвинение, в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 и ч. 3 ст. 159.2 УК РФ, а именно в том, что она совершила покушение на мошенничество при получении выплат, то есть покушение на хищение денежных средств при получении субсидии путем предоставления заведомо ложных сведений, совершенного лицом с использованием своего служебного положения. Поскольку предоставление заведомо ложных сведений является формой обмана, доводы адвоката о том, что предъявленное обвинение не содержит сведений об объективной стороне преступления в виде обмана, являются несостоятельными и подлежат отклонению. Кроме того, как следует из протокола судебного заседания суда первой инстанции, стороной защиты опровергалось в том числе, именно предоставление ФИО1 заведомо ложных сведений.

Приговор соответствует требованиям ст. 307 УПК РФ. В нем содержится описание преступления, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, изложены доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимой, приведены мотивы, по которым суд отверг другие доказательства. Обстоятельства содеянного, включая время, место, способ и другие подлежащие доказыванию обстоятельства, предусмотренные ст. 73 УПК РФ, надлежащим образом обоснованы исследованными судом доказательствами и мотивированы в приговоре. Все версии, выдвинутые стороной защиты, были проверены судом. Выводы суда, признавшего их несостоятельными, подробно мотивированы в приговоре.

Вопреки доводам жалобы, нарушения судом положений ст. 252 УПК РФ не допущено. С учетом позиции государственного обвинителя объем обвинения судом был уменьшен, а действия подсудимой квалифицированы по ч. 3 ст. 30 ч. 3 ст. 159 УК РФ в рамках ранее предъявленного обвинения с учетом уменьшения его объема. Указание в приговоре на нахождение у ФИО1 оригиналов платежных документов для дальнейшего формирования пакета документов для возмещения затрат, понесенных на создание рабочего места инвалида, является конкретизацией предъявленного обвинения и не свидетельствует о нарушении положений ст. 252 УПК РФ, поскольку ФИО1 обвинялась в покушении на мошенничество при получении выплат.

Апелляционное определение отвечает требованиям ст. 389.28 УПК РФ, в нем изложены доводы апелляционной жалобы, приведены мотивы принятого решения.

Оснований для изменения или отмены оспариваемых судебных решений не имеется.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 401.14 УПК РФ, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

приговор Кировского городского суда Ленинградской области от 5 июля 2019 года и апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Ленинградского областного суда от 21 октября 2020 года в отношении ФИО1 оставить без изменения, кассационную жалобу адвоката Колесникова И.В. в интересах осужденной ФИО1 – без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи