Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании дело по иску АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» к Лежневой С. И. об истребовании недвижимого имущества из чужого незаконного владения и признании права собственности,

по кассационной жалобе АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов»

на решение Балашихинского городского суда Московской области от 16 декабря 2020 г. и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 31 мая 2021 г.,

заслушав доклад судьи Гольман С.В., выслушав представителя АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» по доверенности Романова Д.Е., поддержавшего кассационную жалобу, и возражения представителя Лежневой С.И. по доверенности Беседина А.Н.,

установила:

конкурсный управляющий Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов», действуя в интересах акционерного общества «Страховая компания «Мед-Гарант» (ОГРН № ИНН №) (далее – АО СК «Мед-Гарант»), обратился в суд с иском к Лежневой С.И. об истребовании из чужого незаконного владения нежилого помещения с кадастровым номером № и нежилого помещения с кадастровым номером № и признании права собственности на данные нежилые помещения, в обоснование заявленных требований указав на незаконность возникновения права ответчика на объекты недвижимого имущества следствие совершения ничтожной сделки (цепочки сделок) между аффилированными лицами с целью вывода актив страховой организации и скрытия путём видимости добросовестного приобретения.

Решением Балашихинского городского суда Московской области от 16 декабря 2020 г., оставленным без изменения апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 31 мая 2021 г., в удовлетворении исковых требований АО СК «Мед-Гарант» (в судебных актах указано как ООО СК «Мед-Гарант») в лице конкурсного управляющего Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» отказано.

В кассационной жалобе истец АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего просит об отмене решения суда и апелляционного определения как незаконных и необоснованных и принятии по делу нового судебного постановления об удовлетворении иска.

В соответствии с частью 5 статьи 379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, находя участвующих в деле лиц извещёнными о времени и месте судебного заседания, судебная коллегия рассматривает дело в отсутствие неявившихся в судебное заседание участвующих в деле лиц.

Исследовав материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия приходит к следующему.

Согласно части 1 статьи 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Такие нарушения были допущены по настоящему делу.

Из материалов дела следует и судами нижестоящих инстанций было установлено, что решением Арбитражного суда Московской области от 10 июля 2017 г. по делу № АО СК «Мед-Гарант» признано несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство, конкурсным управляющим утверждена Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов».

Согласно выписке из ЕГРН по состоянию на 14 июля 2020 г., ответчику Лежневой С.И. на праве собственности принадлежат:

- нежилое помещение с кадастровым номером №, расположенное по адресу: <адрес>;

- нежилое помещение с кадастровым номером №, расположенное п адресу: <адрес>.

Обращаясь в суд с настоящим иском в отношении означенных объектов недвижимости, истец указал, и судебные инстанции установили, что данные нежилые помещения ранее принадлежали на праве собственности истцу АО СК «Мед-Гарант», которое 15 мая 2015 г. передало его в счёт оплаты доли 99,42 процента в уставном капитале ООО «<данные изъяты>» (ИНН № ликвидировано ДД.ММ.ГГГГ); акт о приёме-передаче недвижимого имущества подписан ДД.ММ.ГГГГ Переход права собственности на нежилые помещения зарегистрирован ДД.ММ.ГГГГ

17 ноября 2015 г. АО «СК «Мед-Гарант», генеральным директором которого являлась в период с 24 октября 2002 г. до 1 декабря 2015 г. ответчик, продало Лежневой С.И. указанную долю в уставном капитале ООО «<данные изъяты>» за 14019000 рублей.

В счёт оплаты доли в уставном капитале Лежневой С.И. 25 ноября 2015 г. уступлены АО СК «Мед-Гарант» права требования к ООО «<данные изъяты>» (ИНН №, реорганизовано в форме преобразования ДД.ММ.ГГГГ в ПК «<данные изъяты>» (ИНН №), который ликвидирован ДД.ММ.ГГГГ) в сумме 14019000 рублей.

Ранее, 3 сентября 2015 г., Лежнева С.И., являясь генеральным директором АО СК «Мед-Гарант» продала ООО «<данные изъяты>» принадлежащие ей акции АО СК «Мед-Гарант» за 63018900 рублей.

На основании протокола № общего собрания учредителей ООО «<данные изъяты>» от ДД.ММ.ГГГГ ООО «<данные изъяты>» при распределении имущества ликвидируемого общества передало в собственность Лежневой С.И. пропорционально её доле в уставном капитале общества (99,71223 процента) по актам № и № нежилые помещения с кадастровыми номерами №.

В обоснование заявленных исковых требований истец также указывал, что Лежнева С.И. по состоянию на 2 марта 2015 г. являлась членом совета директором АО СК «Мед-Гарант», его генеральным директором в период с 24 октября 2002 г. до 1 декабря 2015 г., а с 8 апреля 2015 г. – генеральным директором ООО «<данные изъяты>». Должность генерального директора ООО «<данные изъяты>» в период с 1 июля 2014 г. по 27 октября 2014 г. занимал ФИО10, замещавший должность генерального директора АО СК «Мед-Гарант» в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ, а его супруга ФИО11 с ДД.ММ.ГГГГ входила в совет директоров АО СК «Мед-Гарант», марта 2016 г. работала по совместительству начальником отдела кадров АО СК «Мед-Гарант» и в период с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ занимала должность генерального директора ООО «РИСК». На момент отчуждения недвижимого имущества истцом ФИО10 являлся владельцем доли в уставном капитале ООО «<данные изъяты>» размером 99,96 процентов.

Принимая обжалуемые судебные постановления и отказывая в удовлетворении исковых требований АО СК «Мед-Гарант» в лице конкурсного управляющего Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» об истребовании имущества из чужого незаконного владения и признании права собственности АО СК «Мед-Гарант» на него, суды ФИО2 и апелляционной инстанций руководствовались статьями 166, 167, 301, 196 Гражданского кодекса Российской Федерации, статьями 15 и 16 Федерального закона от ДД.ММ.ГГГГ № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» и исходили из того, что спорное имущество приобретено конечным приобретателем-ответчиком на законном основании, отсутствие воли собственника и на передачу имущества, недобросовестность приобретателя, совершение сделок между аффилированными лицами не нашли своего подтверждения, и срок исковой давности, подлежащий исчислению с 10 июля 2017 г., когда был назначен конкурсный управляющий, на момент подачи иска 29 июля 2020 г. истёк.

Доводы истца об аффилированности лиц судом первой инстанции были отвергнуты по тому мотиву, что сведений о наличии у Лежневой С.И. доли в уставном капитале ООО «<данные изъяты>» для обмена на доли в ООО «<данные изъяты>» в материалах дела не имеется.

Доводы истца о том, что ООО «<данные изъяты>» завладело имуществом в результате ничтожной сделки и не обладало правом на отчуждение спорного имущества в пользу Лежневой С.И. судом апелляционной инстанции отклонён с учётом предмета и основания предъявленного иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения, без оспаривания сделок на основании которых от АО СК «Мед-Гарант» к Лежневой С.И. перешло право на долю в уставном капитале ООО «<данные изъяты>».

Также судом апелляционной инстанции указано, что спор о возврате имущества, вытекающий из договорных отношений или отношений, связанных с применением последствий недействительности сделки, подлежит разрешению в соответствии с законодательством, регулирующим данные отношения. Спорное имущество отчуждалось в результате возмездных сделок по продаже и приобретению акций юридических лиц, сторонами сделок являлись истец и ответчик, право собственности на недвижимость ответчику принадлежит на основании сделок, стороной которых являлся истец.

Указанные выводы судов первой и апелляционной инстанции, между тем, основаны на неправильном применении и толковании норм материального и процессуального права.

В силу положений статьи 46 Конституции Российской Федерации, статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации заинтересованным лицам гарантировано право судебной защиты нарушенных или оспариваемых прав и (или) законных интересов их прав и свобод.

Выбор способа защиты, как и выбор ответчика по делу, является прерогативой истца. Выбор способа защиты нарушенного права должен осуществляться с таким расчетом, что удовлетворение именно заявленных требований и именно к этому лицу приведет к наиболее быстрой и эффективной защите и (или) восстановлению нарушенных и (или) оспариваемых прав.

Одним из условий предоставления судебной защиты лицу, обратившемуся в суд, является установление наличия у истца принадлежащего ему субъективного материального права или охраняемого законом интереса, и факта его нарушения именно ответчиком.

Статьёй 12 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что защита гражданских прав осуществляется, в частности, путём: признания права; восстановления положения, существовавшего до нарушения права, и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения; признания оспоримой сделки недействительной и применения последствий её недействительности, применения последствий недействительности ничтожной сделки; признания недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления; присуждения к исполнению обязанности в натуре; компенсации морального вреда; иными способами, предусмотренными законом.

Неотъемлемым элементом верховенства права (часть 1 статьи 1, часть 2 статьи 4 Конституции Российской Федерации) является принцип эффективной судебной защиты субъективных прав, что отражено как в национальном законодательстве, так и в международно-правовых актах. Так, согласно части 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод. На эффективность судебной защиты неоднократно обращал внимание Конституционный Суд Российской Федерации, указав, в частности, что гарантия судебной защиты включает в себя не только право на законный суд, но и на полную, справедливую и эффективную судебную защиту на основе равенства всех перед законом и судом (постановление от 9 ноября 2018 г. № 39-П).

В статье 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод провозглашено, что каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе.

Отсюда следует, что суд должен определить способ восстановления прав истца, о нарушении которого он заявляет, и надлежащим образом применить его с учётом принципа диспозитивности в гражданском судопроизводстве.

В соответствии со статьёй 301 Гражданского кодекса Российской Федерации, собственник вправе истребовать своё имущество из чужого незаконного владения.

Согласно пункту 1 статьи 302 данного Кодекса, если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чём приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от приобретателя в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путём помимо их воли.

Пунктом 2 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации закреплено, что если имущество приобретено безвозмездно от лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе истребовать имущество во всех случаях.

В пункте 36 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» разъяснено, что в соответствии со статьёй 301 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, обратившееся в суд с иском об истребовании своего имущества из чужого незаконного владения, должно доказать своё право собственности на имущество, находящееся во владении ответчика.

Право собственности на движимое имущество доказывается с помощью любых предусмотренных процессуальным законодательством доказательств, подтверждающих возникновение этого права у истца.

Доказательством права собственности на недвижимое имущество является выписка из ЕГРП. При отсутствии государственной регистрации право собственности доказывается с помощью любых предусмотренных процессуальным законодательством доказательств, подтверждающих возникновение этого права у истца.

Виндикационный иск – иск невладеющего вещью собственника к незаконно владеющему вещью несобственнику об истребовании имущества из его незаконного владения. Ответчиком по виндикационному иску выступает незаконный владелец, у которого фактически находится вещь. Незаконное владение – это фактическое обладание вещью, которое не имеет правового основания и потому является неправомерным.

В соответствии с пунктом 38 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», ответчик может быть признан добросовестным приобретателем имущества при условии, если сделка, по которой он приобрёл владение спорным имуществом, отвечает признакам действительной сделки во всем, за исключением того, что она совершена неуправомоченным отчуждателем.

Собственник вправе опровергнуть возражение приобретателя о его добросовестности, доказав, что при совершении сделки приобретатель должен был усомниться в праве продавца на отчуждение имущества.

В пункте 39 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» разъяснено, что по смыслу пункта 1 статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации собственник вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения независимо от возражения ответчика о том, что он является добросовестным приобретателем, если докажет факт выбытия имущества из его владения или владения лица, которому оно было передано собственником, помимо их воли.

Из приведённых правовых норм и акта их толкования следует, что при рассмотрении иска собственника об истребовании имущества из незаконного владения лица, к которому это имущество перешло на основании сделки, юридически значимыми и подлежащими судебной оценке обстоятельствами являются наличие либо отсутствие воли собственника на выбытие имущества из его владения, возмездность или безвозмездность сделок по отчуждению спорного имущества, а также соответствие либо несоответствие поведения приобретателя имущества требованиям добросовестности.

О недобросовестности приобретателя могут свидетельствовать обстоятельства, подтверждающие, что он знал или при проявлении разумной осмотрительности должен был знать о приобретении имущества у лица, не имевшего права его отчуждать. Приобретатель не может быть признан добросовестным, если к моменту совершения возмездной сделки в отношении спорного имущества имелись притязания третьих лиц, о которых ему было известно, и если такие притязания впоследствии признаны в установленном порядке правомерными.

При этом бремя доказывания факта выбытия имущества из владения собственника помимо его воли, а в случае недоказанности этого факта – бремя доказывания недобросовестности приобретателя с учётом пункта 5 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации возлагается на самого собственника.

Согласно пункту 3 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации, требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо.

Требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий её недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной.

В пункте 78 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что, согласно абзацу первому пункта 3 статьи 166 Гражданского кодекса Российской Федерации требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях также иное лицо.

Исходя из системного толкования пункта 1 статьи 1, пункта 3 статьи 166 и пункта 2 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации иск лица, не являющегося стороной ничтожной сделки, о применении последствий её недействительности может также быть удовлетворён, если гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путём применения последствий недействительности ничтожной сделки.

В исковом заявлении такого лица должно быть указано право (законный интерес), защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего полученного по сделке. Отсутствие этого указания в исковом заявлении является основанием для оставления его без движения (статья 136 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

В соответствии с пунктом 2 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Согласно пункту 1 статьи 170 того же Кодекса, мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.

В пункте 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что мнимая сделка, то есть сделка, совершённая лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна (пункт 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Следует учитывать, что стороны такой сделки могут также осуществить для вида её формальное исполнение. Например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль соответственно продавца или учредителя управления за ним.

Равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании пункта 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Таким образом, равноценного (адекватного, экономически обоснованного) предоставления исполнения по такой сделке не происходит.

Согласно пункту 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учётом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.

Согласно Гражданскому кодексу Российской Федерации лицо, полагающее, что его вещные права нарушены, имеет возможность обратиться в суд как с иском о признании соответствующей сделки недействительной (статьи 166 - 181), так и с иском об истребовании имущества из чужого незаконного владения (статьи 301 - 302) (пункт 3 постановления Конституционного суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, А.В. Немировской, З.А. Скляновой, Р.М. Скляновой и В.М. Ширяева»).

В соответствии с пунктом 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой всё полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе тогда, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) – возместить его стоимость, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом.

Как следует из разъяснений в пункте 80 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», взаимные предоставления по недействительной сделке, которая была исполнена обеими сторонами, считаются равными, пока не доказано иное. При удовлетворении требования одной стороны недействительной сделки о возврате полученного другой стороной суд одновременно рассматривает вопрос о взыскании в пользу последней всего, что получила первая сторона, если иные последствия недействительности не предусмотрены законом.

Таким образом, в качестве общего последствия недействительности сделки пункт 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает двустороннюю реституцию, то есть каждая из сторон возвращает всё полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре возмещает его стоимость. Тем самым восстанавливается имущественное положение сторон, имевшее место до совершения предоставления по сделке.

Конституционный Суд Российской Федерации в пункте 3.1 постановления от 21 апреля 2003 г. № 6-П разъяснил, что, поскольку добросовестное приобретение в смысле статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации возможно только тогда, когда имущество приобретается не непосредственно у собственника, а у лица, которое не имело права отчуждать это имущество, последствием сделки, совершённой с таким нарушением, является не двусторонняя реституция, а возврат имущества из незаконного владения (виндикация).

Таким образом, последствием последующей сделки, совершённой в отношении имущества, ранее принадлежавшего должнику и отчуждённого им по недействительной предшествовавшей сделке (цепочке сделок), применительно к иску кредитора означенного должника, имеющего законный интерес в возвращении имущества должника в его конкурсную массу, применительно к покупателю (конечному) данного имущества является по существу возврат имущества из незаконного владения.

Действующее законодательство допускает защиту конкурсной массы и интересов кредиторов как путём предъявления иска о признании недействительной сделки об отчуждении имущества должника и применении последствий её недействительности, в том числе в виде взыскания стоимости отчуждённого имущества с первого приобретателя (статьи 61.1, 61.6 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», так и путём предъявления иска об истребовании этого же имущества из незаконного владения конечного приобретателя (статьи 301, 302 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Также следует учитывать, что при отчуждении имущества (имущественных прав) лица и последующем оформлении передачи права собственности на данное имущество от первого приобретателя к иным лицам по цепочке сделок следует различать отдельные ситуации.

В одном случае – волеизъявление первого приобретателя отчуждённого должником имущества соответствует его воле: этот приобретатель вступил в реальные договорные отношения с должником и действительно желал создать правовые последствия в виде перехода к нему права собственности.

В таком случае при отчуждении им спорного имущества на основании последующих (второй, третьей, четвёртой и т.д.) сделок права должника (его кредиторов) подлежат защите путём предъявления заявления об оспаривании первой сделки по правилам статьи 61.8 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» к первому приобретателю и виндикационного иска по правилам статей 301 и 302 Гражданского кодекса Российской Федерации к последнему приобретателю, а не с использованием правового механизма, установленного статьей 167 Гражданского кодекса (постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. № 6-П).

Во второй ситуации – первый приобретатель, формально выражая волю на получение права собственности на имущество (имущественных прав требования) путём подписания договора об отчуждении, не намеревается породить отражённые в этом договоре правовые последствия. Например, личность первого, а зачастую, и последующих приобретателей может использоваться в качестве инструмента для вывода активов (сокрытия принадлежащего должнику имущества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов), создания лишь видимости широкого вовлечения имущества в гражданский оборот, иллюзии последовательного перехода права собственности на него от одного собственника другому (оформляются притворные сделки), а в действительности совершается одна единственная (прикрываемая) сделка – сделка по передаче права собственности на имущество от должника к бенефициару указанной сделки по выводу активов (далее – бенефициар): лицу, числящемуся конечным приобретателем, либо вообще не названному в формально составленных договорах. Имущество после отчуждения его должником всё время находится под контролем этого бенефициара (группы бенефициаров), он принимает решения относительно данного имущества.

Выше приведённые положения статьи 170 Гражданского кодекса российской Федерации о притворной сделке означают, что правопорядок признаёт совершенной лишь прикрываемую сделку – ту сделку, которая действительно имелась в виду. Именно она подлежит оценке в соответствии с применимыми к ней правилами. В частности, прикрываемая сделка может быть признана судом недействительной по основаниям, установленным Гражданским кодексом Российской Федерации или специальными законами.

В абзаце 3 пункта 86, абзаце 1 пункта 87, абзаце 1 пункта 88 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что притворная сделка может прикрывать сделку с иным субъектным составом; для прикрытия сделки может быть совершено несколько сделок; само по себе осуществление государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество (имущественных прав) к промежуточным приобретателям не препятствует квалификации данных сделок как ничтожных на основании пункта 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При этом наличие доверительных отношений между формальными участниками притворных сделок позволяет отсрочить юридическое закрепление прав на имущество в государственном реестре, объясняет разрыв во времени между притворными сделками и поэтому само по себе не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее ничтожность сделок.

Таким образом, цепочкой последовательных сделок с разным субъектным составом может прикрываться одна единственная сделка, направленная на прямое отчуждение имущества (имущественных прав) в пользу бенефициара. И возникновение такой цепочки возможно с оформлением первой сделки по отчуждению имущества в нарушение требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц (пункт 2 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации), совершения лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия (пункт 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации) и использованием иных механизмов, наличие которых обуславливает ничтожность сделки.

Когда недействительной является вся цепочка сделок, представляющая собой по существу одну прикрываемую сделку, по смыслу вышеуказанных норм права, имущественные права должника подлежат защите и в порядке реституции.

В силу части 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действие в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

В случае несоблюдения данного запрета суд на основании части 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

Злоупотребление правом при совершении сделки нарушает запрет, установленный статьей 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, поэтому такая сделка признается недействительной на основании статей 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в пункте 1 постановления от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснил, что добросовестным поведением является поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации.

Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались (статья 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Исходя из смысла приведённых норм и разъяснений, под злоупотреблением правом понимается поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему права, сопряженное с нарушением установленных в статье 10 Гражданского кодекса Российской Федерации пределов осуществления гражданских прав, осуществляемое с незаконной целью или незаконными средствами, нарушающее при этом права и законные интересы других лиц и причиняющее им вред или создающее для этого условия. Под злоупотреблением субъективным правом следует понимать любые негативные последствия, явившиеся прямым или косвенным результатом осуществления субъективного права.

Одной из форм негативных последствий является материальный вред, под которым понимается всякое умаление материального блага.

По своей правовой природе злоупотребление правом - это всегда нарушение требований закона в связи с чем, злоупотребление правом, допущенное при совершении сделок, влечёт ничтожность этих сделок, как не соответствующих закону (статьи 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Для установления наличия или отсутствия злоупотребления участниками гражданско-правовых отношений своими правами при совершении сделок необходимо исследование и оценка конкретных действий и поведения этих лиц с позиции возможных негативных последствий для этих отношений, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц.

Обращаясь в суд с настоящим иском, истец указывал на то, что цепочка сделок по отчуждению недвижимого имущества является ничтожной, осуществлена с цель вывода актива АО СК «Мед-Гарант» и его сокрытия, с участием аффилированных лиц, по существу просил о восстановлении титула собственника в отношении спорного имущества.

Это требует исследования вопроса о том, являлись ли сделки притворными (мнимыми), возможно прикрывающими по сути одну реально совершенную сделку – вывод актива должника в пользу бенефициара Лежневой С.И. как конечного собственника, фактического выгодоприобретателя и непосредственного участника рассматриваемой взаимосвязанной цепочки сделок, имело ли место действительное исполнение сделки и являлось ли оно равноценным.

Без исследования названных обстоятельств (в частности, способных подтвердить или опровергнуть сомнения о том, являлся ли решение общего собрания учредителей ООО «<данные изъяты>» от 22 июля 2016 г. о распределении имущества ликвидируемого общества с учётом статуса в нём Лежневой С.И. наряду с предшествовавшими сделками единой цепочкой сделок, прикрывающих прямой переход от АО СК «Мед-Гарант» через номинальных участников титула собственника нежилых помещений непосредственно Лежневой С.И.) не мог быть правильно разрешён настоящий спор и решён вопрос о наличии или отсутствии оснований для удовлетворения требований об истребовании имущества из чужого незаконного владения и восстановлении титула собственника (права собственности) истца.

В зависимости от вывода по данным вопросам суду надлежало рассмотреть спор с применением надлежащего способа защиты права.

В соответствии с пунктами 1 и 3 статьи 19 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», заинтересованными лицами по отношению к должнику признаются: лицо, которое в соответствии с Федеральным законом от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» входит в одну группу лиц с должником; лицо, которое является аффилированным лицом должника. Заинтересованными лицами по отношению к должнику-гражданину признаются его супруг, родственники по прямой восходящей и нисходящей линии, сестры, братья и их родственники по нисходящей линии, родители, дети, сестры и братья супруга.

Согласно статье 4 Закона РСФСР от 22 марта 1991 г. № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», аффилированные лица – физические и юридические лица, способные оказывать влияние на деятельность юридических и (или) физических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность.

Аффилированными лицами юридического лица являются:

член его Совета директоров (наблюдательного совета) или иного коллегиального органа управления, член его коллегиального исполнительного органа, а также лицо, осуществляющее полномочия его единоличного исполнительного органа;

лица, принадлежащие к той группе лиц, к которой принадлежит данное юридическое лицо;

лица, которые имеют право распоряжаться более чем 20 процентами общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции либо составляющие уставный или складочный капитал вклады, доли данного юридического лица;

юридическое лицо, в котором данное юридическое лицо имеет право распоряжаться более чем 20 процентами общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции либо составляющие уставный или складочный капитал вклады, доли данного юридического лица;

если юридическое лицо является участником финансово-промышленной группы, к его аффилированным лицам также относятся члены Советов директоров (наблюдательных советов) или иных коллегиальных органов управления, коллегиальных исполнительных органов участников финансово-промышленной группы, а также лица, осуществляющие полномочия единоличных исполнительных органов участников финансово-промышленной группы.

Аффилированными лицами физического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, являются:

лица, принадлежащие к той группе лиц, к которой принадлежит данное физическое лицо;

юридическое лицо, в котором данное физическое лицо имеет право распоряжаться более чем 20 процентами общего количества голосов, приходящихся на голосующие акции либо составляющие уставный или складочный капитал вклады, доли данного юридического лица.

Таким образом, установление факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической.

Второй из названных механизмов по смыслу статьи 4 Закона РСФСР от 22 марта 1991 г. № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности.

О наличии такого рода аффилированности может свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности, заключение между собой сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка.

При представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключённого соглашения.

Именно на нестандартный характер сделок, на которых основан титул ответчика, ссылался истец.

Однако, вышеуказанные нормы материального права судами нижестоящих инстанций во внимание не приняты, понятие аффилированности судами неосновательно ограничено, доводам истца об аффилированности и общности интересов ФИО10, ФИО11, и Лежневой С.И. оценки не дано.

Для разрешения вопроса о применении срока исковой давности суду следует определить исходя из фактических обстоятельств и норм права надлежащий способ защиты прав, соответственно тому установить, подлежит ли распространению на него срок исковой давности, и если подлежит, то определить момент начала его течения и время, когда он истекает (истёк).

По общему правилу пункта 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации, если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права.

В пункте 57 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 29 апреля 2010 г. № 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» разъяснено, что течение срока исковой давности по искам, направленным на оспаривание зарегистрированного права, начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о соответствующей записи в ЕГРП. При этом сама по себе запись в ЕГРП о праве или обременении недвижимого имущества не означает, что со дня ее внесения в ЕГРП лицо знало или должно было знать о нарушении права.

Поскольку законом не установлено иное, к искам, направленным на оспаривание зарегистрированного права, применяется общий срок исковой давности, предусмотренный статьей 196 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Таким образом, гражданское законодательство не предусматривает специального срока исковой давности для обращения с виндикационным иском, в связи с чем действует общий срок исковой давности, установленный статьёй 196 Гражданского кодекса Российской Федерации, – три года со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права, то есть применительно к виндикационному иску – когда истец узнал или должен был узнать о том, что имущество выбыло из его владения при отсутствии правовых оснований, а также когда он узнал или должен был узнать, в чьём конкретно владении находится имущество.

При этом внесение в ЕГРН записи о том, что ответчик приобрёл право собственности на спорное недвижимое имущество, не является основанием для начала течения срока исковой давности, если, несмотря на внесение записи в ЕГРН, имущество по-прежнему находится в фактическом владении истца.

Исковая давность по иску об истребовании имущества из чужого незаконного владения не начинает течь заново при смене владельца.

В случае, когда подача виндикационного иска конкурсным управляющим, занявшим место органов управления хозяйственным обществом, непосредственно совершивших спорную сделку вопреки интересам общества и в ущерб имущественным интересам кредиторов, с заведомо противоправной целью вывода имущества из конкурсной массы, имеет своей целью устранение этих последствий, то по смыслу пункта 1 статьи 200 Гражданского кодекса начало течения срока давности определяется моментом, с которого конкурсный управляющий узнал или должен был узнать о том, что имущество выбыло из владения должника при отсутствии правовых оснований, а также когда он узнал или должен был узнать, в чьём конкретно владении находится имущество.

Согласно пункту 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации, срок исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной (пункт 3 статьи 166) составляет три года. Течение срока исковой давности по указанным требованиям начинается со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а в случае предъявления иска лицом, не являющимся стороной сделки, со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. При этом срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала исполнения сделки.

В пункте 101 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что для требований сторон ничтожной сделки о применении последствий её недействительности и о признании такой сделки недействительной установлен трёхлетний срок исковой давности, который исчисляется со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, то есть одна из сторон приступила к фактическому исполнению сделки, а другая – к принятию такого исполнения (пункт 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Течение срока исковой давности по названным требованиям, предъявленным лицом, не являющимся стороной сделки, начинается со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале её исполнения. При этом срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала ее исполнения.

По смыслу пункта 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации, если ничтожная сделка не исполнялась, срок исковой давности по требованию о признании её недействительной не течёт.

Как разъяснено в пункте 10 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 апреля 2009 г. № 32 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием сделок по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)», на который сослался суд первой инстанции, исходя из недопустимости злоупотребления гражданскими правами (пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации) и необходимости защиты при банкротстве прав и законных интересов кредиторов по требованию арбитражного управляющего или кредитора может быть признана недействительной совершенная до или после возбуждения дела о банкротстве сделка должника, направленная на нарушение прав и законных интересов кредиторов, в частности направленная на уменьшение конкурсной массы сделка по отчуждению по заведомо заниженной цене имущества должника третьим лицам. Исковая давность по такому требованию в силу пункта 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации составляет три года и исчисляется со дня, когда оспаривающее сделку лицо узнало или должно было узнать о наличии обстоятельств, являющихся основанием для признания сделки недействительной, но не ранее введения в отношении должника первой процедуры банкротства.

В случае подачи иска о применении последствий ничтожной сделки конкурсным управляющим, занявшим место органов управления хозяйственным обществом, непосредственно совершивших спорную сделку и заинтересованных, по мнению конкурсного управляющего, в сокрытии от третьих лиц (кредиторов хозяйственного общества, признанного несостоятельным (банкротом)) истинных мотивов своего поведения, связана не с самим фактом заключения договора по отчуждению имущества и его исполнением как обычной сделки, отражающей подлинную волю участников, а с наступлением последствий от искусственно созданных сторонами сделки (цепочки сделок) видимости её исполнения и характера, сделки (цепочки сделок) совершённой со злоупотреблением правом и заведомо противоправной целью вывода имущества из конкурсной массы во вред имущественным правам кредиторов, имеет своей целью устранение этих последствий, то по смыслу пункта 1 статьи 181 Гражданского кодекса начало течения срока давности определяется моментом, с которого конкурсный управляющий должен был узнать о формальном характере начала исполнения мнимого (либо притворного) договора, направленного на безосновательное получение заинтересованными лицами имущества из конкурсной массы хозяйственного общества.

Как следует из протокола судебного заседания от 16 декабря 2020 г., представитель конкурсного управляющего АО СК «Мед-Гарант» пояснил, что в сентябре 2017 г. произведена инвентаризация имущества общества, информация о чём находится в открытом доступе, и только тогда конкурсный управляющий узнал, что имущество отчуждено.

Отказывая в удовлетворении иска по основанию пропуска срока исковой давности, установленного пунктом 1 статьи 181 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд первой инстанции учёл, что должник признан банкротом 10 июля 2017 г., а иск направлен 29 июля 2020 г.

Между тем, судом первой инстанции не дана оценка вышеуказанным доводам стороны истца, времени, которое необходимо конкурсному управляющему при добросовестности, разумности и необходимости степени заботливости с учётом характера сопутствующих обстоятельств для реализации предоставленных ему Федеральным законом от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» полномочий по определению действительного имущественного состояния должника и выявлению сделок с его имуществом в ущерб интересам общества и его кредиторов. В нарушение части 2 статьи 12, части 2 статьи 56, части 1 статьи 57 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судом не предложено истцу представить доказательства в подтверждение возражений на заявление ответчика о пропуске срока исковой давности, в силу части 1 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, несущего бремя доказывания пропуска срока исковой давности истцом.

В отсутствие определения действительного характера спорных правоотношений, без принятия во внимание предмета и оснований иска, заявленного действующим в интересах АО СК «Мед-Гарант» конкурсного управляющего Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов», надлежащего способа защиты права, при смешении судом реституции и виндикации, применение последствий истечения срока исковой давности судом первой инстанции не учитывает выше приведённые нормы материального права и необоснованно.

В соответствии с частью 1 статьи 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, решение суда должно быть законным и обоснованным.

Как разъяснено в пунктах 2 и 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении», решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению, или основано на применении в необходимых случаях аналогии закона или аналогии права (часть 1 статьи 1, часть 3 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59 – 61, 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов.

В силу части 1 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при принятии решения на суде лежит обязанность оценить доказательства, определить, какие обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, установлены и какие обстоятельства не установлены, каковы правоотношения сторон, какой закон должен быть применён по данному делу и подлежит ли иск удовлетворению.

В соответствии с частью 2 статьи 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, осуществляет руководство процессом, разъясняет лицам, участвующим в деле, их права и обязанности, предупреждает о последствиях совершения или несовершения процессуальных действий, оказывает лицам, участвующим в деле, содействие в реализации их прав, создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел.

Согласно части 2 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.

Суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств (часть 1 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы (часть 2 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности (часть 3 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Результаты оценки доказательств суд обязан отразить в решении, в котором приводятся мотивы, по которым одни доказательства приняты в качестве средств обоснования выводов суда, другие доказательства отвергнуты судом, а также основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими (часть 4 статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Согласно статье 148 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, задачами подготовки дела к судебному разбирательству являются, в частности: уточнение фактических обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела; определение закона, которым следует руководствоваться при разрешении дела, и установление правоотношений сторон; разрешение вопроса о составе лиц, участвующих в деле, и других участников процесса; представление необходимых доказательств сторонами, другими лицами, участвующими в деле.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в пунктах 5 и 6 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 июня 2008 г. № 11 «О подготовке гражданских дел к судебному разбирательству», под уточнением обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, следует понимать действия судьи или лиц, участвующих в деле, по определению юридических фактов, лежащих в основании требований и возражений сторон, с учётом характера спорного правоотношения и норм материального права, подлежащих применению.

В случае заблуждения сторон относительно фактов, имеющих юридическое значение, судья на основании норм материального права, подлежащих применению, разъясняет им, какие факты имеют значение для дела и на ком лежит обязанность их доказывания (статья 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

При определении закона и иного нормативного правового акта, которым следует руководствоваться при разрешении дела, и установлении правоотношений сторон следует иметь в виду, что они должны определяться исходя из совокупности данных: предмета и основания иска, возражений ответчика относительно иска, иных обстоятельств, имеющих юридическое значение для правильного разрешения дела.

Поскольку основанием иска являются фактические обстоятельства, то указание истцом конкретной правовой нормы в обоснование иска не является определяющим при решении судьёй вопроса о том, каким законом следует руководствоваться при разрешении дела.

Таким образом, именно на суд возлагается обязанность по определению предмета доказывания как совокупности обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела. Предмет доказывания определяется судом на основании требований и возражений сторон, а также норм материального права, регулирующих спорные правоотношения. Каждое доказательство, представленное лицами, участвующими в деле, в обоснование своих выводов или возражений на доводы другой стороны спора, должно быть предметом исследования и оценки суда, в том числе в совокупности и во взаимной связи с другими доказательствами и в соответствии с нормами материального права, подлежащими применению к спорным правоотношениям.

Оценка доказательств и отражение её результатов в судебном решении являются проявлением дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия, вытекающих из принципа самостоятельности судебной власти, что, однако, не предполагает возможность оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом. В противном случае нарушаются задачи и смысл гражданского судопроизводства, установленные статьёй 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Приведённые требования закона и акта его толкования судом первой инстанции не выполнены. Юридически значимые обстоятельства по делу определены неправильно, исследованы неполно и бремя их доказывания, соответственно, надлежащим образом не распределялось. Выводы суда первой инстанции основаны на произвольной оценке доказательств по делу и доводов сторон.

По смыслу статьи 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации повторное рассмотрение дела в суде апелляционной инстанции предполагает проверку и оценку фактических обстоятельств дела и их юридическую квалификацию в пределах доводов апелляционных жалобы, представления и в рамках тех требований, которые уже были предметом рассмотрения в суде первой инстанции.

Пунктом 29 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 г. № 13 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции», действовавшим в период рассмотрения дела судом апелляционной инстанции, предусматривалось, что если судом первой инстанции неправильно определены обстоятельства, имеющие значение для дела (пункт 1 части 1 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), то суду апелляционной инстанции следует поставить на обсуждение вопрос о представлении лицами, участвующими в деле, дополнительных (новых) доказательств и при необходимости по их ходатайству оказать им содействие в собирании и истребовании таких доказательств.

Суду апелляционной инстанции также следует предложить лицам, участвующим в деле, представить дополнительные (новые) доказательства, если в суде первой инстанции не доказаны обстоятельства, имеющие значение для дела (пункт 2 части 1 статьи 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), в том числе по причине неправильного распределения обязанности доказывания (часть 2 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Аналогичные разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации содержатся в постановлении от 22 июня 2021 г. № 16 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции».

Приведённые процессуальные нормы и разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации по их применению не были приняты во внимание судом апелляционной инстанции и допущенные судом первой инстанции недостатки не устранены.

Учитывая приведённые обстоятельства, решение суда и апелляционной определение нельзя признать законными и обоснованными. Они приняты с существенными нарушениями норм материального и процессуального права, повлиявшими на исход дела, без их устранения невозможна защита нарушенных прав и законных интересов заявителя.

При таком положении, с учётом необходимости соблюдения разумных сроков судопроизводства (статья 6.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 31 мая 2021 г. подлежит отмене, а дело – направлению на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

При новом рассмотрении дела суду апелляционной инстанции следует учесть изложенное и разрешить возникший спор в соответствии с установленными по делу обстоятельствами и требованиями закона.

Руководствуясь статьями 390, 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Первого кассационного суда общей юрисдикции

определила:

апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 31 мая 2021 г. отменить, направить дело на новое рассмотрение в апелляционную инстанцию судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда.

Председательствующий: (подпись)

Судьи: (подпись)