Гражданский кодекс часть 1

по иску ФИО1 к Адвокатской палате Свердловской области о признании незаконным решения Совета Адвокатской палаты Свердловской области о прекращении статуса адвоката, о восстановлении статуса адвоката

по кассационным жалобам истца ФИО1, его представителя ФИО2, третьих лиц ООО «Имею право» и ФИО3

на решение Кировского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области от 03 мая 2011 года, которым в удовлетворении иска отказано.

Заслушав доклад судьи Панкратовой Н.А.,

пояснения представителя истца ФИО1 – ФИО2, ...... поддержавшего доводы кассационной жалобы,

пояснения представителя третьих лиц ООО «Имею право» и ФИО3 – ФИО4, действующего на основании доверенностей ..., поддержавшего доводы кассационных жалоб,

пояснения представителя ответчика Адвокатской палаты Свердловской области – ФИО5, действующего на основании доверенности ..., возражавшего относительно доводов кассационных жалоб,

пояснения представителя третьего лица Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Свердловской области – ФИО6, действующего на основании доверенности ..., возражавшего относительного доводов кассационных жалоб,

судебная коллегия

у с т а н о в и л а:

ФИО1 обратился в суд с иском к Адвокатской палате Свердловской области о признании незаконным решения Совета Адвокатской палаты Свердловской области о прекращении статуса адвоката, о восстановлении статуса адвоката.

В обоснование иска ФИО1 указал, что 28 октября 2010 года Решением Совета Адвокатской палаты Свердловской области в отношении него применена мера дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката за умышленные нарушения ст. 5, подп. 4 п. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 3 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, а именно – за участие в коммерческой организации ООО «Юридическая консультация «Имею право», оказывающей юридические услуги и использование в наименовании данной организации словосочетаний «адвокатское бюро» и «юридическая консультация». Однако с 01 апреля 2008 года он учредителем данного общества не являлся, поскольку в этот день произвел отчуждение своей доли по договору купли-продажи. Кроме того, истец считает, что оспариваемое им решение вынесено и с нарушением процедуры привлечения к дисциплинарной ответственности, а именно: дисциплинарное производство возбуждено с нарушением срока, предусмотренного ст. 21 Кодекса профессиональной этики адвоката; квалификационная комиссия, равно как и Совет Адвокатской палаты, в нарушение п. 4 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката вышли за пределы требований, указанных в представлении; квалификационная комиссия, равно как и Совет Адвокатской палаты, в нарушение п. 2 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката не исследовали представленные им доказательства; квалификационная комиссия вынесла заключение по существу, несмотря на истечение сроков привлечения к ответственности, предусмотренных ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката; квалификационная комиссия вынесла не обоснованное и немотивированное заключение, в нарушение п. 14 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, аналогичное нарушение допустил и Совет Адвокатской палаты; Совет Адвокатской палаты пересмотрел выводы комиссии, в нарушение п. 4 ст. 24 Кодекса профессиональной этики адвоката; Советом Адвокатской палаты были применены меры дисциплинарной ответственности по истечению срока привлечения к ответственности, предусмотренного ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката.

В судебном заседании ФИО1 требования поддержал, дополнив, что дисциплинарное взыскание к нему применено без учета тяжести проступка, обстоятельств его совершения, личности нарушителя; состав квалификационной комиссии был незаконным ввиду неуведомления ряда ее членов.

Представитель ответчика Адвокатской палаты Свердловской области ФИО5 с иском не согласился, пояснив, что Советом Адвокатской палаты Свердловской области установлен факт умышленного нарушения ФИО1 положений законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и норм адвокатской этики, указанного в представлении ГУ МЮ РФ по Свердловской области и постановлении президента Адвокатской палаты Свердловской области и являвшегося основанием для привлечения его к дисциплинарной ответственности. В том числе подтвердилось, что ФИО1 является учредителем и единственным участником коммерческой организации, оказывающей юридические услуги ..., использование в наименовании данной организации словосочетания «юридическая консультация», использование которого допускается только адвокатскими образованиями, участие ФИО1 в деятельности, противоречащей требованиям норм адвокатской этики выразилось как в создании указанного общества, так и в фактической организации его деятельности. Срок привлечения истца к дисциплинарной ответственности не истек, поскольку на момент проведения проверки в Едином государственном реестре юридических лиц 29 мая 2010 года Пучков являлся учредителем упомянутой коммерческой организации, владельцем ... капитала, ... Сведения о ФИО1 как об учредителе и владельце общества из реестра исключены только в августе 2010 года. При этом изменения в учредительных документах приобретают силу для третьих лиц с момента их государственной регистрации, а в случаях, установленных законом – с момента уведомления органа, осуществляющего государственную регистрацию, о таких изменениях. Сведения, содержащиеся в государственных реестрах, должны считаться истинными и соответствующими действительности и за предоставление недостоверных сведений или несвоевременное предоставление сведений в регистрирующий орган установлена ответственность. Надуманным является и утверждение истца об отсутствии кворума квалификационной комиссии, так как участие в заседании комиссии 01 сентября 2010 года принимало 9 членов, то есть состав, правомочный принимать решение, так как всего в состав комиссии входит 13 человек, а правомочной комиссия считается при наличии в ее составе не менее 2/3 от числа членов комиссии. Правомочным являлся и состав Совета Адвокатской палаты Свердловской области, так как заседание Совета правомочно принимать решения при участии 2/3 состава Совета, поэтому при установленной численности Совета – 15 человек – решения Совета легитимны, если они приняты 10 членами Совета.

Представитель третьего лица Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Свердловской области ФИО6 с иском ФИО1 не согласилась. Указала, что территориальный орган юстиции, располагающий сведениями об обстоятельствах, являющихся основаниями для прекращения статуса адвоката, направляет представление о прекращении статуса адвоката в адвокатскую палату. Представление о прекращении статуса адвоката было вынесено Главным управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Свердловской области 15 июля 2010 года и поступило в Адвокатскую палату Свердловской области 19 июля 2010 года. Представление, внесенное в адвокатскую палату органом государственной власти, уполномоченным в области адвокатуры, является поводом для возбуждения дисциплинарного производства. Пропуск срока возбуждения дисциплинарного производства не является обстоятельством, исключающим возможность дисциплинарного производства. Вопреки утверждению истца, квалификационная комиссия Адвокатской палаты Свердловской области и Совет Адвокатской палаты Свердловской области не выходили за пределы требований, указанных в представлении о прекращении статуса адвоката, так как единственным требованием представления было прекращение статуса адвоката ФИО1, кроме того, в представлении было указано на оба наименования, использованные в нарушение требований действующего законодательства об адвокатуре ФИО1 как единственным учредителем ООО «Юридическая консультация «Имею право... Утверждения истца о том, что квалификационная комиссия Адвокатской палаты Свердловской области и Совет Адвокатской палаты Свердловской области не исследовали представленные им доказательства не находят своего подтверждения, так как в решении Совета Адвокатской палаты от 28 октября 2010 года прямо указаны документы, представленные ФИО1 и исследованные Советом Адвокатской палаты Свердловской области при принятии решения по существу: копия договора купли-продажи доли в уставном капитале ООО «Юридическая консультация «Имею право»; представленные адвокатом ФИО1 объяснения. Доводы истца об истечении сроков привлечения к дисциплинарной ответственности не обоснованны, что подтверждается выпиской из ЕГРЮЛ от 08 сентября 2010 года, в которой также как и в выписке из ЕГРЮЛ от 29 мая 2010 года содержатся сведения о ФИО1 как единственном учредителе (участнике) юридического лица. Данное обстоятельство фактически подтверждает длящийся характер нарушения законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре ФИО1 Прямое неоднократное нарушение истцом положений Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката не могут быть признаны малозначительными, такие действия со стороны адвоката порочат честь и достоинство адвоката, умаляют авторитет адвокатуры.

Представитель третьего лица ООО «Имею право», третье лицо ФИО3 в судебное заседание не явились, суд признал возможным рассмотрение дела в их отсутствие.

В письменном отзыве третье лицо ООО «Имею право» указало, что требования истца являются законными и обоснованными, поскольку между истцом и ФИО3 01 апреля 2008 года был заключен договор купли-продажи ... доли в уставном капитале ООО «Имею право», прежнее наименование ..., где ФИО3 приобрел ... доли в уставном капитале у ФИО1, о чем директор этого общества ... была уведомлена. Но ФИО3 данные изменения были зарегистрированы в ЕГРЮЛ лишь 06 августа 2010 года, поскольку последний неполно знал действующее законодательство, занят постоянно профессионально, часто находится в командировках. Однако в соответствии с Федеральным законом «Об обществах с ограниченной ответственностью» приобретатель доли в уставном капитале общества осуществляет права и несет обязанности участника общества с момента уведомления общества об указанной уступке. Поэтому наличие сведений в ЕГРЮЛ о ФИО1 как об участнике ООО «Имею право» не имеет определяющего значения для решения о принадлежности доли ФИО3, так как сведения, вносимые в ЕГРЮЛ, носят заявительный, а не правоустанавливающий характер. Поэтому после приобретении ... доли ФИО3 у ФИО1 последний перестал быть участником общества, каких либо должностей в обществе не занимал, в трудовых отношениях не состоял, никаких договоров с тем не заключалось. За использование в своем фирменном наименовании терминов «Адвокатское бюро», «Юридическая консультация» в соответствии с законом к ответственности может быть привлечено именно ООО «Имею право», но никак истец.

В письменном отзыве третье лицо ФИО3 полагал исковые требования подлежащими удовлетворению, ссылаясь на заключение между ним и истцом 01 апреля 2008 года договора купли-продажи ... доли в уставном капитале ООО «...» и получение ФИО1 в счет этого .... Указал, что 01 апреля 2008 года уведомление об этом было вручено директору общества А. ФИО3 данные изменения были зарегистрированы в ЕГРЮЛ лишь 06 августа 2010 года, так как он неполно знал действующее законодательство, был занят постоянно профессионально, часто находится в командировках. В силу ст. 21 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» приобретатель доли в уставном капитале общества осуществляет права и несет обязанности участника общества с момента уведомления общества об указанной уступке. В настоящее время каких либо судебных споров о принадлежности ФИО3 ... доли в уставном капитале ООО «Имею право» отсутствуют. Истец каких либо прав на долю в уставном капитале ООО «Имею право» с 01 апреля 2010 года не имеет.

Судом постановлено вышеприведенное решение.

С таким решением не согласились истец ФИО1, его представитель ФИО2 и третьи лица ФИО3 и ООО «Имею право».

Оспаривая законность и обоснованность постановленного судом решения, истец ФИО7 в кассационной жалобе просит о его отмене. Указывает, что суд вышел за пределы заявленных требований, так как он (ФИО1) просил о проверке законности решения Совета Адвокатской палаты Свердловской области, а вместо этого суд пришел к выводу о наличии оснований для привлечения его к дисциплинарной ответственности, подменив тем самым Совет. При этом суд не дал правильной оценки представленным ему доказательствам и не разрешил ходатайство истца о признании недопустимыми доказательствами материалов регистрационного дела и документов, представленных ответчиком. Также суд не применил подлежащий применению Федеральный закон «Об обществах с ограниченной ответственностью», и в этой связи неправильно посчитал, что момент перехода права собственности доли следует считать с момента государственной регистрации, то есть с 06 августа 2010 года, оставил без внимания тот факт, что органы ИФНС зарегистрировали сделку по купле-продаже доли в уставном капитале общества без ее нотариального удостоверения. По мнению ФИО1, суд фактически, лишил ФИО3 его имущества, а на него возложил дополнительные обязательства по участию в ООО «Имею право». Истец считает, что суд безосновательно не принял во внимание и не проверил его доводы о ненадлежащем уведомлении членов квалификационной комиссии о проведении ее заседания, о невозможности привлечения к дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката за нарушение норм Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре», об использовании в наименовании юридического лица словосочетания «юридическая консультация», в то время как квалификационная комиссии и Совет Адвокатской палаты Свердловской области привлекли его к ответственности за использование словосочетания «адвокатское бюро». Кроме того, по мнению ФИО1, выводы суда не соответствуют Федеральному закону «Об адвокатской деятельности и адвокатуре», который не содержит запрета на занятие предпринимательской деятельностью и на создание организаций и иных предприятий для занятий предпринимательской деятельностью. В дополнении к кассационной жалобе, представленной в суд кассационной инстанции, истец указал, что согласно трактовке п. 3 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, даваемой адвокатским сообществом, формальное участие адвоката в качестве учредителя организации нельзя признать единственным основанием для привлечения к дисциплинарной ответственности; необходимым критерием является активное участие в деятельности организации и соответственно извлечение доходов от такой деятельности. Однако указанный довод судом первой инстанции не рассмотрен и ничем не опровергнут. В подтверждение указанного довода истец приложил обзор дисциплинарной практики Совета Адвокатской палаты ... за 2008 год.

В кассационной жалобе представитель истца ФИО2 также просит об отмене постановленного судом решения, полагая неправильными выводы суда о том, что истец являлся учредителем коммерческой организации до момента внесения записи в ЕГРЮЛ, что адвокат не вправе выступать в качестве учредителя юридического лица. Полагает, что суд, усомнившись в подлинности документов об уступке доли в данном обществе, фактически разрешил вопрос об отсутствии у ФИО3 права собственности на эту долю, притом, что достаточных оснований для такого вывода у суда не имелось. Также представитель считает, что суд не дал надлежащую оценку объяснениям истца, всем представленным им доказательствам, не разрешил ходатайства истца о подложности доказательств и о признании доказательств недопустимыми, нарушил принцип состязательности и равноправия сторон. Кроме того, представитель настаивает на том, что использование в названии юридического лица термина «юридическая консультация» не является основанием для прекращения статуса адвоката, а исследуя факты участия истца в обществе с ограниченной ответственностью органы адвокатского сообщества вышли за пределы доводов представления ГУ МЮ РФ по Свердловской области, притом, что не истец использовал термины, указанные в представлении, а организация, при этом факт оказания истцом услуг в качестве сотрудника этой организации не подтвердился, а его статус как учредителя общества прекращен с момента его извещения об уступке истцом его доли, что имело место 01 апреля 2008 года, поэтому на дату рассмотрения представления пресекательный срок, установленный ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката истек. Помимо изложенного представитель истца обращает внимание, что адвокатская деятельность истца является источником средств к существованию его и членов его семьи. Ответчик лишил истца статуса адвоката без учета тяжести совершенного деяния, наступивших последствий, при отсутствии других взысканий применил к истцу самое строгое.

Представитель ФИО4, действуя от имени ООО «Имею право», в кассационной жалобе просит отменить решение суда, указывает на применение судом закона, не подлежащего применению, неверное толкование закона судом, не применение судом закона, подлежащего применению. Считает неправильными выводы суда о доказанности факта участия истца в уставном капитале ООО «Имею право» после 01 апреля 2008 года, поскольку 01 апреля 2008 года истец продал принадлежавшую ему долю ФИО3, при этом момент внесения соответствующих изменений в Устав общества и их регистрация значения не имеют, а отсутствие государственной регистрации изменений в учредительные документы общества в связи с изменением состава участников не является основанием для признания договора купли-продажи доли недействительным, сделка по отчуждению доли в уставном капитале не является изменением учредительных документов, сведений об изменении состава участников общества могут быть внесении в ЕГРЮЛ и позднее фактического изменения. Неправильными, по мнению представителя, являются и выводы суда о доказанности факта оказания ООО «Имею право» юридических услуг. Полагает, что решение суда противоречит принципу правовой определенности, так как ввиду изложенного возникает неясность относительно решений ФИО3, принятых им как единственным участником ООО «Имею право» до 06 августа 2010 года.

В кассационной жалобе, поданной от имени третьего лица ФИО3, представитель ФИО4 также просит отменить оспариваемое им решение, ссылаясь на заключение между истцом и ФИО3 01 апреля 2008 года договора купли-продажи доли в уставном капитале ООО «Имею право», который был ими в этот же день исполнен, и полагая неправильными выводы суда о том, что ФИО3 стал учредителем указанного общества с момента регистрации изменений в ЕГРЮЛ (с 06 августа 2010 года). В этой связи кассатор указывает, что наличие в реестре сведений об истце как об участнике общества не имеет значения для решения вопроса о принадлежности доли, так как сведения, вносимые в реестр, носят заявительный характер, сделка по отчуждению доли в уставном капитале не является изменением учредительных документов общества, поэтому именно 01 апреля 2008 года ФИО3 стал единственным участником ООО «Имею право», а права на долю истца, соответственно, прекратились. Вывод суда об изготовлении истцом документов о продаже предприятия задним числом, по мнению автора жалобы, сделан судом в нарушение норм процессуального права о подведомственности споров, поскольку таким образом суд, фактически, принял решение в отношении принадлежности ФИО3 доли в уставном капитале, указав, что ФИО3 собственником этой доли до 06 августа 2010 года не являлся.

В заседание судебной коллегии истец ФИО1, третье лицо ФИО3 не явились. В материалах дела имеется уведомление, согласно которому извещения о времени и месте рассмотрения кассационной жалобы были направлены им 19 июля 2011 года после отложения судебного заседания судом кассационной инстанции. В соответствии с ч. 2 ст. 354 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации неявка лиц, участвующих в деле и извещенных о времени и месте рассмотрения дела, не является препятствием к разбирательству дела. С учетом изложенного, судебная коллегия определила о рассмотрении дела в отсутствие указанных лиц.

Проверив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в кассационных жалобах, судебная коллегия находит решение подлежащим оставлению без изменения по следующим основаниям.

Как следует из обжалуемого решения, судом применены нормы материального права, подлежащие применению к спорным правоотношениям, которым дано совершенно правильное толкование, – ст. ст. 2, 5, подп. 4 п. 1 ст. 7, подп. 2 п. 2, п. 5 ст. 17 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации, подп. 4 п. 1 ст. 7, п. 3 ст. 9, подп. 1, 5, 6 ст. 18, п. 2 ст. 19, подп. 3 п. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ст. 52 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Судом также правильно применены нормы гражданского процессуального права относительно осуществления правосудия на основе состязательности и процессуального равноправия и распределения между сторонами спора обязанности по доказыванию (ст. ст. 12, 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации).

Всем представленным лицами, участвующими в деле, и исследованным в судебном заседании доказательствам судом дана соответствующая требованиям ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и правильная по существу правовая оценка, выводы относительно которой подробно мотивированы в решении суда, как того требуется в соответствии с ч. 4 ст. 198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Изложенная судом в решении оценка доказательств не вызывает сомнений у судебной коллегии, оснований для ее пересмотра судебной коллегией не усматривается.

Не свидетельствуют об обратном и доводы кассационных жалоб истца, его представителя и третьих лиц.

Как следует из материалов дела, представление Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Свердловской области от 15 июля 2010 года ..., получено Адвокатской палатой Свердловской области 19 июля 2010 года, дисциплинарное производство постановлением президента Адвокатской палаты Свердловской области возбуждено только 09 августа 2010 года ..., заключение квалификационной комиссии Адвокатской палаты Свердловской области датировано 01 сентября 2010 года ..., решение Совета Адвокатской палаты Свердловской области принято 28 октября 2010 года ...

Судом правомерно отклонен довод истца о нарушении предусмотренного п. 1 ст. 21 Кодекса профессиональной этики адвоката десятидневного срока возбуждения дисциплинарного производства, поскольку указанный срок носит организационный характер, установлен для защиты прав и интересов лиц, по инициативе которых может быть поставлен вопрос о возбуждении дисциплинарного производства, обстоятельств, исключающих возбуждение дисциплинарного производства, перечисленных в п. 3 ст. 21 Кодекса профессиональной этики адвоката, по материалам дела не установлено. Кроме того, п. 6 ст. 17 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» установлен трехмесячный срок со дня поступления представления для его рассмотрения советом адвокатской палаты.

Не нашли подтверждения в судебном заседании и доводы истца, как обусловленные ошибочным (расширительным) толкованием истцом соответствующих нормативных положений, что, как квалификационная комиссия Адвокатской палаты Свердловской области, так и Совет Адвокатской палаты Свердловской области, при принятии соответствующих заключения и решения, в нарушение п. 4 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката вышли за пределы требований, указанных в представлении Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Свердловской области.

В соответствии с п. 6 ст. 17 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» единственный вариант требования, которое может содержаться в представлении территориального органа юстиции, располагающего сведениями об обстоятельствах, являющихся основаниями для прекращения статуса адвоката, и есть только требование о прекращении статуса адвоката. Именно такое требование и содержится в представлении от 15 июля 2010 года в отношении истца. В заключении от 01 сентября 2010 года и в решении от 28 октября 2010 года также разрешен только вопрос о прекращении статуса адвоката в отношении истца.

Указанные органы адвокатского сообщества не вышли за пределы представления, поскольку, как следует из содержания представления Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Свердловской области от 15 июля 2010 года, в нем изложены все обстоятельства, которые поставлены в вину истцу: истец является учредителем и единственным участником коммерческой организации – ООО «Юридическая консультация «Имею право», в наименовании которой содержится термин, использование которого допускается только адвокатскими образованиями, а именно «юридическая консультация» ...; также указано, что ранее данная организация именовалась ООО «...» .... То обстоятельство, что в представлении отдельно обращено внимание только на использование в наименовании термина «юридическая консультация» и не акцентируется внимание на использование в наименовании термина «адвокатское бюро» обусловлено лишь тем, что на момент обращения территориального органа юстиции с представлением нарушение заключалось именно в использовании термина «юридическая консультация».

Неисследование квалификационной комиссией Адвокатской палаты Свердловской области и Советом Адвокатской палаты Свердловской области представленных истцом доказательств, на что ссылался истец в исковом заявлении и ссылается в кассационной жалобе, не нашло подтверждения в материалах дела. В заключении и решении названных органов адвокатского сообщества указан обширный перечень исследованных доказательств, в том числе, письменный отзыв, составленный истцом (..., первоначально представленный им 03 августа 2010 года, и поименованные им в качестве приложения к отзыву доказательства - копия договора от 01 апреля 2008 года, подписанного истцом и ФИО3, о купле-продаже 100 % доли в уставном капитале ООО «...» ..., копия уведомления о купле-продаже доли в уставном капитале ... Кроме того, в дополнение к ранее поданному объяснению 09 августа 2010 года от истца в адвокатскую палату поступило сопроводительное письмо ... с единственно поименованной в приложении копии выписки из ЕГРЮЛ о внесении изменений об учредителе ООО «Имею право» от 06 августа 2010 года ... При этом ни суду первой инстанции, ни суду кассационной инстанции, истцом не представлено доказательств, свидетельствующих, что истец представлял указанным органам иные доказательства, в приобщении и исследовании которых ему было ими отказано.

Судом также обоснованно отклонен довод истца об истечении срока привлечения к дисциплинарной ответственности, поскольку допущенный истцом дисциплинарный проступок имел место не только в марте 2008 года ..., как утверждает истец, но он носил длящийся характер (в 2008 году – создание коммерческое организации, использование в ее наименовании термина «адвокатское бюро»; в 2009 году – изменение устава этой организации; в 2010 году – изменение устава данной организации, изменение фирменного ее наименования, использование в ее наименовании термина «юридическая консультация») и был закончен только 06 августа 2010 года. Указанные нарушения со стороны истца были выявлены управлением юстиции в мае 2010 года и стали известны адвокатской палате только в июле 2010 года, то есть к моменту привлечения истца к дисциплинарной ответственности (сентябрь - октябрь 2010 года), предусмотренный п. 5 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката шестимесячный срок, исчисляемый со дня обнаружения проступка, не истек.

Не установлено судом и нарушение Советом Адвокатской палаты Свердловской области п. 4 ст. 24 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которому совет при разбирательстве не вправе пересматривать выводы комиссии в части установленных ею фактических обстоятельств, считать установленными не установленные ею фактические обстоятельства. Анализ текстов заключения квалификационной комиссии Адвокатской палаты Свердловской области от 01 сентября 2010 года и решения Совета Адвокатской палаты Свердловской области от 28 октября 2010 года свидетельствует, что установленные ими фактические обстоятельства идентичны. Неидентичность используемых в этих документах формулировок относительно одних и тех же установленных фактических обстоятельств, а также различие в некоторых формулировках оценки одних и тех же установленных фактических обстоятельств, не свидетельствуют о каких-либо нарушениях со стороны Совета Адвокатской палаты Свердловской области, поскольку ни одним нормативным актом не установлена обязанность дословного воспроизведения в решении совета палаты текста заключения квалификационной комиссии.

Позиция истца, что предметом иска в данном случае являлась только проверка законности решения Совета Адвокатской палаты Свердловской области, вынесенного на основании материалов дисциплинарного производства, что лишало суд права на получение и исследование новых доказательств, которых не было в распоряжении квалификационной комиссии Адвокатской палаты Свердловской области и Совета Адвокатской палаты Свердловской области, не основана на законе. Закрепленный в п. 4 ст. 24 Кодекса профессиональной этики адвоката запрет на представление новых доказательств касается только компетенции Совета палаты, не носит процессуального характера и не относится к процессуальной деятельности суда. Следовательно, в силу ст. ст. 56, 57 и 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих правила оценки доказательств, у суда имелось право истребования, исследования и оценки новых доказательств, и судом не было допущено нарушений ч. 3 ст. 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих пределы рассмотрения судом дела. Тем более, что реализация судом такого права лишь направлена на более полное и правильное рассмотрение дела по существу.

Судебная коллегия соглашается с выводом суда, что истцом осуществлялась деятельность в созданной им коммерческой организации после 01 апреля 2008 года ..., поскольку судом на основании регистрационного дела, представленного налоговым органом, достоверно установлено, что в 2009 году по собственноручно подписанному истцом заявлению в налоговый орган вносились изменения в устав указанной организации с целью приведения его в соответствии с изменившимся законодательством, а в 2010 году по собственноручно подписанному истцом заявлению в налоговый орган вносились изменения в устав этой организации с целью изменения ее фирменного наименования ...

При этом судом правомерно учтено не только то, что указанные заявления подписаны собственноручно истцом, но и то, что и заверялись они именно печатью ООО «...» (то есть с использованием в наименовании именно фамилии истца), что истцом не оспаривалось.

Судебная коллегия также принимает во внимание, что подача указанных заявлений с приложением новых редакций уставов организации не может расцениваться как формальное участие в организации, на что ссылается истец в кассационной жалобы, поскольку составление новых редакций учредительных документов, в том числе с целью приведения их в соответствие с новым законодательством, требует со стороны лица, их составляющего, именно применение юридических познаний и в сфере законодательства, и в сфере оформления документации. Доказательств, подтверждающих, что при этом истец действовал от имени ФИО3, суду не представлено.

Утверждение истца, что материалы регистрационного дела являются недопустимыми доказательствами и не могут быть положены в основу решения, не основано на нормах гражданского процессуального законодательства. В силу ст. 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации судом принимаются любые доказательств, полученные способами, предусмотренными законом, если иное не предусмотрено федеральным законом. В данном случае никаких ограничений в применении указанного вида письменных доказательств ни гражданское законодательство, ни налоговое законодательство, ни законодательство об обществах с ограниченной ответственностью не содержит. Не является основанием для ограничения в использовании судом указанных доказательств и то обстоятельство, что регистрационное дело не исследовалось квалификационной комиссией Адвокатской палаты Свердловской области и Советом Адвокатской палаты Свердловской области при принятии ими оспариваемых истцом заключения и решения.

Подтверждаются материалами дела и выводы суда относительно наличия кворума при принятии Советом Адвокатской палаты Свердловской области оспариваемого истцом решения. Так, судом установлено, что из 13 членов Совета Адвокатской палаты Свердловской области в заседании Совета участвовали 9 членов, то есть более требуемых 2/3 голосов, притом, что оспариваемое решение было принято единогласно. Судом также установлено, что в заседании Совета принимало участие именно 9 членов, поскольку двое членов Совета, в отношении которых истец утверждал об их отсутствии в заседании, в судебном заседании подтвердили свое участие, оснований не доверять их показаниям у суда не имелось. Более того, непосредственно в кассационной жалобе истец указанный вывод суда не оспаривает.

С учетом изложенного, судом правомерно отклонено ходатайство истца о недопустимости и недостоверности уведомления члена Совета Адвокатской палаты Свердловской области – судьи Арбитражного суда Свердловской области, который согласно уведомлению был извещен по адресу расположения арбитражного суда, по которому арбитражный суд еще не находился. Действительно, по состоянию на 18 август 2010 года официально Арбитражный суд Свердловской области по указанному адресу еще не переехал, официальное открытие нового здания Арбитражного суда Свердловской области состоялось позднее. Однако общеизвестным является то обстоятельство, что обычно официальные переезд и открытие зданий учреждений производится позднее, чем реальный переезд их сотрудников в новое здание. Кроме того, не участие данного члена Совета не могло повлиять на результат рассмотрения вопроса в отношении истца.

Отсутствие же письменных уведомлений иных членов Совета Адвокатской палаты ..., в том числе и в отношении тех, которые реально принимали участие в заседании Совета, само по себе не может служить основанием для вывода о незаконности оспариваемого решения, поскольку ни Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ни Кодекс профессиональной этики адвоката, не закрепляют обязательность письменного уведомления членов совета. Соответственно, их уведомление возможно в любой форме, в том числе, по телефону, что нашло подтверждение в судебном заседании.

Доводы кассаторов, что за использование терминов «адвокатское бюро» и «юридическая консультация» к ответственности может быть привлечено только юридическое лицо, не могут быть приняты во внимание, поскольку в данном случае, как установлено судом первой инстанции, решения об избрании фирменного наименования создаваемой коммерческой организации с использованием термина «адвокатское бюро» (март 2008 года) и об изменении фирменного наименования коммерческой организации с использованием термина «юридическая консультация» (май 2010 года) принимались истцом как единственным учредителем этой коммерческой организации и заявления о регистрации наименований с использованием указанных терминов подписывались собственноручно истцом.

В соответствии с требованиями п. 4 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката учтены судом и тяжесть совершенного истцом дисциплинарного проступка, обстоятельства, при которых он совершен, форма вины, поскольку обстоятельства, послужившие основанием для привлечения истца к дисциплинарной ответственности, носили умышленный, длящийся и неоднократный характер.

В частности, об умышленности действий истца свидетельствуют следующие обстоятельства: истец имеет высшее юридическое образование и к моменту начала совершения дисциплинарного проступка (к 2008 году) истец являлся адвокатом длительное время (с 2000 года), следовательно, не мог не знать, обязан был знать и осознавал, что действует в противоречие нормам Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката; истцом создавалась именно коммерческая организация (общество с ограниченной ответственностью), а не адвокатское образование, перечень которых исчерпывающе перечислен в ст. 20 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», различие в которых истец не мог не осознавать; коммерческая организация создавалась непосредственно истцом и единолично истцом, истец непосредственно управлял и являлся единственным учредителем этой организации. Это подтверждается и правовой позицией истца в суде, который не оспаривал, что дисциплинарный проступок имел место, но считал, что он имел место только в марте 2008 года и к июлю – октябрю 2010 года (период дисциплинарного производства) срок привлечения его к дисциплинарной ответственности истек.

Длящийся характер дисциплинарного проступка вытекает из того, что фактическое участие истца в деятельности созданной им коммерческой организации осуществлялось в течение двух лет (2008 – 2010 года) и длилось вплоть до возбуждения дисциплинарного производства (август 2010 года).

Неоднократность, прежде всего, проявляется в том, что истцом фактически допущено несколько нарушений Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката – сам факт создания коммерческой организации, участие в деятельности коммерческой организации, использование (дважды – в 2008 году и 2010 году) в наименовании коммерческой организации терминов, предусмотренных в ст. 5 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» («адвокатское бюро» и «юридическая консультация»). Кроме того, истцом принималось решение не только о создании (учреждении) коммерческой организации и об обращении с заявлением об ее государственной регистрации (март 2008 года) с использованием в наименовании коммерческой организации термина «адвокатское бюро», но и решения о приведении устава коммерческой организации в соответствии с законом (№ 312-ФЗ) и утверждении новой редакции устава (октябрь 2009 года), о внесении изменений в фирменное наименование коммерческой организации и утверждении ее нового наименования и нового устава (май 2010 года) с использованием в наименовании термина «юридическая консультация».

Отсутствие реально наступившего вреда в результате действий истца для Адвокатской палаты Свердловской области и его клиентов, на что ссылается истец, не имеет юридического значения, поскольку в данном случае, с учетом целей создания адвокатуры и положений Кодекса профессиональной этики адвоката, важен сам факт допущенных истцом нарушений, который умаляет авторитет адвокатуры как профессионального сообщества, которое создано для оказания квалифицированной юридической помощи.

С учетом изложенного, у суда отсутствовали основания для вывода о малозначительности допущенного истцом нарушения, поскольку действия истца порочат честь и достоинство адвоката, умаляют авторитет адвокатуры.

Доводы всех кассационных жалоб, что судом в оспариваемом решении фактически разрешен вопрос о правах третьих лиц ФИО3 (относительно принадлежности ... доли в уставном капитале ООО «Имею право») и ООО «Имею право» (относительно принятых решений об избрании его директором ФИО3 и утверждении его нового устава), чем нарушены правила подведомственности и принцип определенности прав, судебной коллегией отклоняются, поскольку указанные вопросы не являлись и не могли являться предметом судебного рассмотрения по данному делу, судом в решении дана только правовая оценка действий истца как адвоката. Именно поэтому судом и не давалась и не могла даваться оценка решениям указанного общества, принятым ФИО3, с чем также не согласен в своей кассационной жалобе истец, что свидетельствует о противоречивости правовой позиции истца по делу.

В свете изложенного, также не могут быть приняты во внимание доводы кассационных жалоб в части неправильного толкования судом ст. 21 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью», поскольку судом указанная норма не применялась, в решении суда она не упоминается, ее толкование судом не давалось. Судом и не могла быть она применена, так как вопрос о правах ООО «Имею право» судом не рассматривался и не разрешался.

В тоже время, судом вполне правомерно применена ст. 52 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которой изменения в учредительных документах (в том числе об учредителе) приобретают силу для третьих лиц (к каковым относятся все лица, вступающие в какие-либо правоотношения с организацией, кроме ее учредителей и участников) с момента их государственной регистрации. Именно такое толкование соответствует принципу определенности применительно к третьим лицам в указанном смысле.

Таким образом, решение суда является законным и обоснованным, судебная коллегия не усматривает оснований для его отмены, предусмотренных ст. 362 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Помимо изложенного, не могут быть приняты во внимание ссылки истца на то, что члены Совета Адвокатской палаты Свердловской области сами являются учредителями юридических лиц, поскольку это не имеет отношения к данному делу и не является предметом рассмотрения в настоящем деле. Кроме того, документы относительно участия ряда членов Совета Адвокатской палаты Свердловской области в качестве учредителей Ассоциации юристов России, представленные истцом суду первой инстанции, носят производный характер и касаются некоммерческой организации.

Надуманными являются и доводы истца и его представителя относительно заинтересованности членов Совета Адвокатской палаты Свердловской области, поскольку они ничем не подтверждаются. Во-первых, из копий материалов уголовного дела, представленных истцом, следует, что не все члены Совета, являющиеся адвокатами, принимали в нем участие в качестве защитников подсудимого, в то время как истец являлся защитником потерпевшего. Во-вторых, членами Совета, в том числе участвующими в принятии оспариваемого истцом решения, являются не только члены адвокатского сообщества, а решение Советом принято единогласно. В-третьих, сам факт участия адвокатов по уголовному, гражданскому или административному делу в качестве защитников или представителей противоположных по процессуальному статусу участников уголовного, гражданского или административного судопроизводства, не может свидетельствовать об их заинтересованности в принятии какого-либо решения адвокатским сообществом, поскольку это противоречит сущности адвокатуры и ст. 48 Конституции Российской Федерации, согласно которой каждому гарантируется право на оказание квалифицированной юридической помощи.

Руководствуясь абз. 2 ст. 361 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

о п р е д е л и л а:

решение Кировского районного суда г. Екатеринбурга Свердловской области от 03 мая 2011 года оставить без изменения, а кассационные жалобы истца ФИО1, его представителя ФИО2, третьих лиц ООО «Имею право» и ФИО3 – без удовлетворения.

Председательствующий: В.В. Прокофьев

Судьи: Е.Б. Сомова

Н.А. Панкратова