Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании кассационную жалобу ФИО1 на апелляционное определение Самарского областного суда от 9 июня 2022 года по гражданскому делу №2-72/2021 по исковому заявлению ФИО2 к ФИО3, ФИО1, действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей ФИО4, ФИО4, ФИО5, ФИО6 о признании договоров дарения ничтожными сделками, применении последствий ничтожной сделки, исключении сведений из Единого государственного реестра недвижимости, признании права общей совместной собственности,

Заслушав доклад судьи Рипка А.С., объяснения представителя ФИО1 ФИО7, действующей на основании ордера от 23.08.2022, доверенности от 16.09.2020, представителя ФИО4, ФИО5, ФИО4, ФИО7, действующей на основании доверенности от 16.09.2020, представителя ФИО2 ФИО8, действующей на основании доверенности от 28.09.2020, ФИО3 и ее представителя ФИО9, действующей на основании доверенности от 14.07.2021 и ордера от 29.08.2022, ФИО6, в отсутствии иных лиц, участвующих в деле, извещенных о месте и времени проведения судебного заседания, проверив материалы дела, судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Истец ФИО2 обратился в суд с иском к ФИО3, ФИО6, ФИО1, действующей в своих интересах и в интересах малолетних детей ФИО4, ФИО4, ФИО5, о признании договоров дарения ничтожными сделками, применении последствий ничтожной сделки, исключении сведений из Единого государственного реестра недвижимости, признании права общей совместной собственности.

Исковые требования мотивированны тем, что 17 октября 2008 года между ним и ФИО3 заключен брак (запись акта о заключении брака №, свидетельство о регистрации брака серии №).

В браке у сторон родилось двое детей: дочь Елизавета, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, и сын Макар, ДД.ММ.ГГГГ года рождения.

В период брака сторонами приобретено следующее имущество, зарегистрированное на имя ФИО3:

- жилое помещение - квартира, расположенная по адресу: , приобретенная на основании договора №10/452 на участие в долевом строительстве жилого дома от 29 мая 2017г., акта приема передачи от 02 декабря 2019г.;

- жилое помещение - квартира, расположенная по адресу: , приобретенная на основании договора №10/5 на участие в долевом строительстве жилого дома от 22 августа 2018 года, договора уступки права требования №10/5/470 по договору №10/5 от 28 сентября 2018года, акта приема передачи от 02 декабря 2019 года;

- жилое помещение - квартира, расположенная по адресу: г. , приобретенная на основании договора №9/269 на участие в долевом строительстве жилого дома от 10 августа 2017 года, акта приема передачи от 02 декабря 2019 года;

- нежилое помещение, расположенное по адресу: , приобретенное на основании договора уступки права требования №9/н4-н8/5-1 от 28 ноября 2018 года, акта приема передачи от 02 декабря 2019 года;

- нежилое помещение, расположенное по адресу: приобретенное на основании договора №М-117.42НП-12 участия в долевом строительстве от 21 марта 2019 года, акта приема передачи от 12 ноября 2019 года.

В 2019 года в семье истца и ответчика изменились отношения, брак стал распадаться, ввиду того, что ФИО2 хотел уйти из семьи. Поскольку семья распадалась, а приобретенные объекты недвижимости были достроены и планировались к сдаче, ответчик ФИО3 предложила истцу следующие условия определения судьбы недвижимого имущества: указанные объекты недвижимости, приобретенные в период брака, должны быть подарены родному брату ответчика - ФИО5, для того, чтобы не делить совместно нажитое имущество, а в последующем, родной брат ответчика ФИО5, должен подарить полученные объекты обратно ФИО3 Брат ответчика ФИО3 - ФИО5 участвовал в переговорах между супругами и подтвердил, что в любом случае объекты будут возвращены ФИО3, занимая активную позицию для укрепления семьи сторон.

С учетом того, что ФИО2 встретил женщину, с которой начал встречаться, с целью сохранения нормальных отношений с ФИО3, он принял условия ответчицы не делить совместно нажитое имущество, поскольку в случае сохранения брака ФИО5 возвращал подаренные ему объекты недвижимости в дар ФИО3

17 декабря 2019 года истец выдал своей супруге ФИО3 нотариальное согласие № на безвозмездную передачу ФИО5 вышеуказанного имущества.

26 декабря 2019 года ФИО3 подарила данное имущество своему брату ФИО5, который зарегистрировал переход права собственности в Росреестре.

В январе 2020 года отношения истца и ответчика стали налаживаться, истец принял решение о сохранении брака, и сделал предложение обвенчаться. Ввиду того, что ФИО3 была в доверительных отношениях со своим братом, она поставила ФИО5 в известность о восстановлении их отношений, в связи с чем, последний стал реализовывать договоренности о возврате имущества ФИО3

Так, 10 марта 2020 года между ФИО5 и ФИО3 заключены договоры дарения квартир, расположенных по адресу:

Договоры дарения прошли регистрацию, что подтверждается имеющейся в материалах дела выпиской из ЕГРЮЛ.

Вместе с тем, ДД.ММ.ГГГГ ФИО5 скоропостижно скончался, не успев переоформить на ФИО3 оставшееся имущество и не оставив завещания. Следовательно, указанные выше объекты недвижимости являются наследственной массой наследников первой очереди: супруги умершего ФИО5 - ФИО10, действующий в своих интересах и интересах малолетних детей: ФИО4, ФИО4, ФИО19, а также матери ФИО5 - ФИО6

Наследники вступили в права наследства путем подачи заявления нотариусу ФИО11, заведено наследственное дело №№, что подтверждается справкой от 23 августа 2020 года исх.№928.

В силу ситуации, объекты недвижимости: жилое помещение - квартира, расположенная по адресу: ; нежилое помещение, расположенное по адресу: ; нежилое помещение, расположенное по адресу: до настоящего времени истцу не возвращены и являются наследственной массой.

Истец полагает, что сделки по договорам дарения, заключенные 26 декабря 2019 года между ФИО3 и ФИО5, совершены с целью исключения объектов из статуса совместно нажитого имущества, придавая иной правовой режим объектам недвижимости, нажитым в период брака. Фактически ответчиком выведены из числа совместного имущества перечисленные выше объекты с той целью, чтобы они не подлежали разделу между сторонами, а после дарения объекты приобрели иной правовой статус, что исключает право истца претендовать на совместное имущество, в то время как, наследники первой очереди вступают в права наследования на имущество, приобретенные на средства с участием истца.

Вместе с тем, считает, что заключенные сделки носят притворный характер, в связи с чем, являются ничтожными. В виду приведенных доводов, истец ФИО2 просил суд признать ничтожными сделками договоры дарения от 26 декабря 2019 года, заключенные между ФИО3 и ФИО5, в отношении квартиры, расположенной по адресу: , в отношении нежилого помещения, расположенного по адресу: и нежилого помещения, расположенного по адресу: ; применить последствия недействительности сделок по договорам дарения от 26 декабря 2019 года, заключенных между ФИО3 и ФИО5 в отношении вышеуказанных объектов недвижимости.

С учетом уточнений, просил признать ничтожными сделками договора дарения от 26 декабря 2019 года, заключенные между ФИО3 и ФИО5 в отношении квартиры, расположенной по адресу: ; нежилого помещения, расположенного по адресу: нежилого помещения, расположенного по адресу: применить последствия недействительности сделок в виде двухсторонней реституции; исключить из ЕГРН сведения о государственной регистрации за ФИО5 права собственности на данное имущество; признать за ФИО2 и ФИО3 право общей совместной собственности на спорные помещения.

Решением Промышленного районного суда г. Самары от 2 июня 2021 года в удовлетворении исковых требований ФИО2 к ФИО3, ФИО1, действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей ФИО4, ФИО4, ФИО5, ФИО6 о признании договоров дарения ничтожными сделками, применении последствий ничтожной сделки, исключении сведений из Единого государственного реестра недвижимости, признании права общей совместной собственности отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Самарского областного суда от 16 сентября 2021 года решение Промышленного районного суда г.Самары от 2 июня 2021 года отменено. Принят новый судебный акт, которым исковые требования ФИО2 к ФИО3, ФИО1, действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей ФИО4, ФИО4, ФИО5, ФИО6 о признании договоров дарения ничтожными сделками, применении последствий ничтожной сделки, исключении сведений из Единого государственного реестра недвижимости, признании права общей совместной собственности удовлетворены. Договор дарения от 26 декабря 2019 года заключенный между ФИО3 и ФИО5 в отношении квартиры, расположенной по адресу: признан недействительной (ничтожной) сделкой. Прекращена запись в ЕГРН о праве собственности ФИО5 на данное имущество. За ФИО2 и ФИО3 призвано право общей совместной собственности на квартиру, расположенную по адресу: . Договор дарения от 26 декабря 2019 года заключённый между ФИО3 и ФИО5 в отношении нежилого помещения, расположенного по адресу: г признан недействительной (ничтожной) сделкой. Прекращена запись в ЕГРН о праве собственности ФИО5 на данное имущество. За ФИО2 и ФИО3 признано право общей совместной собственности на нежилое помещение, расположенное по адресу: . Договор дарения от 26 декабря 2019 года заключенный между ФИО3 и ФИО5 в отношении нежилого помещения, расположенного по адресу: признан недействительной (ничтожной) сделкой. Прекращена запись в ЕГРН о праве собственности ФИО5 на данное имущество. За ФИО2 и ФИО3 признано право общей совместной собственности на нежилое помещение, расположенное по адресу: Апелляционное определение является основанием для внесения соответствующих записей в ЕГРН.

Кассационным определением судебной коллегии по гражданским делам Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 28 марта 2022 года апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Самарского областного суда от 16 сентября 2021 года отменено. Дело направлено на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Самарского областного суда от 9 июня 2022 года решение Промышленного районного суда г.Самары от 2 июня 2021 года отменено. Принят новый судебный акт, которым исковые требования ФИО2 к ФИО3, ФИО1, действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей ФИО4, ФИО4, ФИО5, ФИО6 о признании договоров дарения ничтожными сделками, применении последствий ничтожной сделки, исключении сведений из Единого государственного реестра недвижимости, признании права общей совместной собственности удовлетворены частично. Договор дарения от 26 декабря 2019 года, заключенный между ФИО3 и ФИО5 в отношении квартиры, расположенной по адресу: признан недействительной (ничтожной) сделкой. Договор дарения от 26 декабря 2019 года, заключенный между ФИО3 и ФИО5 в отношении нежилого помещения, расположенного по адресу: признан недействительной (ничтожной) сделкой. Договор дарения от 26 декабря 2019 года, заключенный между ФИО3 и ФИО5 в отношении нежилого помещения, расположенного по адресу: признан недействительной (ничтожной) сделкой. Апелляционное определение является основанием для внесения соответствующих записей в ЕГРН о прекращении записи о праве собственности ФИО5 в отношении указанного выше недвижимого имущества и восстановить запись о праве собственности ФИО3 в отношении указанного выше недвижимого имущества. В удовлетворении остальной части исковых требований отказано.

В кассационной жалобе ФИО1 ставится вопрос об отмене апелляционного определения Самарского областного суда от 9 июня 2022 года.

От ФИО2 поступили возражения на кассационную жалобу.

В судебном заседании суда кассационной инстанции представитель ФИО10 представила дополнения к кассационной жалобе.

Лица, участвующие в деле, о месте и времени судебного заседания извещены надлежащим образом.

Судебная коллегия, руководствуясь частью 5 статьи 379.5 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации посчитала возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, заслушав объяснения лиц, участвующих в судебном заседании, судебная коллегия находит кассационную жалобу не подлежащей удовлетворению.

Согласно части первой статьи 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Как установлено судами и усматривается из материалов дела, 17 октября 2008 года заключен брак между ФИО2 и ФИО12, после регистрации брака обоим супругам присвоена общая фамилия «ФИО14», о чем составлена запись акта о заключении брака №, что подтверждается свидетельством о регистрации брака серии № (том 1, л.д. 22).

В период брака супругами ФИО13 и ФИО3 приобретено следующее имущество:

- жилое помещение - квартира, расположенная по адресу: , приобретенная на основании договора №10/452 на участие в долевом строительстве жилого дома от 29 мая 2017 года, акта приема-передачи от 02 декабря 2019 года (том 1 л.д. 25-32, 33-34);

- жилое помещение - квартира, расположенная по адресу: , приобретенная на основании договора №10/5 на участие в долевом строительстве жилого дома от 22 августа 2018 года, договора уступки права требования №10/5/470 по договору №10/5 от 28 сентября 2018 года, акта приема-передачи от 02 декабря 2019 года (том 1 л.д. 90-99, 100102);

- жилое помещение - квартира, расположенная по адресу: , приобретенная на основании договора №9/269 на участие в долевом строительстве жилого дома от 10 августа 2017 года, акта приема-передачи от 02 декабря 2019 года, (том 1 л.д. 43-46, 51);

- нежилое помещение, расположенное по адресу: приобретенное на основании договора уступки права требования №9/н4-н8/5-1 от 28 ноября 2018 года, акта приема-передачи от 02 декабря 2019 года (том 1 л.д. 67-68);

- нежилое помещение, расположенное по адресу: приобретенное на основании договора №М-117.42НП-12 участия в долевом строительстве от 21 марта 2019 года, акта приема-передачи от 12 ноября 2019 года, (том 1 л.д. 70-75).

Титульным владельцем всех вышеуказанных объектов недвижимости являлась ФИО3, право собственности которой на данные объекты зарегистрировано надлежащим образом.

17 декабря 2019 года ФИО2 выдал нотариально заверенное согласие № на безвозмездную передачу (дарение) всех вышеуказанных объектов недвижимости его супругой ФИО3 ее брату ФИО5 (том 1 л.д. 118).

Исходя из текста оговоренного выше документа, при его подписании ФИО2 ознакомлен с содержанием положений статей 34 и 35 Семейного Кодекса Российской Федерации, а также с правовыми последствиями совершаемой сделки (том 1 л.д. 118).

26 декабря 2019 года ФИО3 оформила договоры дарения на имя ФИО5 в отношении следующих объектов недвижимости:

- квартиры №, расположенной по адресу:

- нежилого помещения № расположенного по адресу:

- нежилого помещения № расположенного по адресу: (том 1 л.д. 183-184, 187-188, 191-192, 195-196, 199-200).

В соответствии с пунктами 1 и 3 указанных договоров стороны подтверждают, что даритель ФИО3 подарила одаряемому ФИО5 вышеуказанное недвижимое имущество, а одаряемый ФИО5 принял его в дар, поскольку договор дарения одновременно является актом приема-передачи имущества.

На основании заключенных договоров дарения за ФИО5 зарегистрировано право собственности на квартиры №, №, №, расположенные по адресу: и нежилые помещения № по адресу: , и № № по адресу: , что подтверждается имеющейся в деле выпиской из ЕГРН.

10 марта 2020 года ФИО5, в силу договоренностей с истцом и ответчиком-сестрой, на основании договоров дарения возвратил ФИО3 квартиры № и №, расположенные в доме (том 1 л.д. 56-57, 111-112).

Вновь возникшее право собственности ФИО3 на данные квартиры зарегистрировано надлежащим образом Управлением Росреестра по Самарской области (том 1 л.д. 58, 113).

ДД.ММ.ГГГГ ФИО5 умер, что подтверждается свидетельством о смерти серии №, выданным 12 августа 2020 года отделом ЗАГС Красноглинского района городского округа Самара Управления ЗАГС Самарской области (том 1 л.д. 116).

После смерти ФИО5 с заявлением о принятии наследства обратились наследники первой очереди: его мать - ФИО6, супруга ФИО1 и несовершеннолетние дети: ФИО4, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, ФИО5, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, и ФИО4, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, (том 3 л.д. 52).

В состав наследственной массы после смерти ФИО5 среди прочего вошло и полученное в дар по договорам дарения от 26 декабря 2019 года недвижимое имущество: квартира № по адресу: и два нежилых помещения по адресу: , № №, и по адресу: , № №.

Наличие разногласий по вопросу состава наследственной массы после смерти ФИО5 и возможности включения в него квартиры и нежилых помещений, составляющих предмет договоров дарения от 26 декабря 2019 года, явилось причиной обращения ФИО2 в суд с указанными требованиями.

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении заявленных требований, суд первой инстанции исходил из недоказанности факта притворности оспариваемых сделок, указав, что ФИО2 давал согласие на совершение договоров дарения, являясь дееспособным и находясь в адекватном состоянии, а соответственно мог понимать значение своих действий и руководить ими, правовые последствия такого согласия ему были разъяснены и понятны. Договоры дарения были направлены именно на отчуждение недвижимого имущества с целью предоставления ФИО3 возможности самостоятельно распоряжаться этим имуществом впоследствии. Доказательств того, что на момент подписания согласия на отчуждение имущества и заключения оспариваемых договоров между ФИО2 и ФИО3 имелся спор о расторжении брака либо о разделе совместного имущества, а также того, что при заключении договора дарения квартиры и нежилых помещений стороны имели намерение заключить иную сделку, истцом в нарушение ст. 56 ГПК РФ не представлено. В данном случае ничто не ограничило возможности ФИО2 не давать супруге ФИО3 согласия на заключение договора дарения с ФИО5, либо в случае наличия спора об имуществе заключить с супругой ФИО2 иной договор на иных условиях.

Отказывая в признании указанных сделок мнимыми, суд первой инстанции исходил из того, что в ходе судебного разбирательства не установлено намерение всех участников договора не исполнять оспариваемую сделку, при том, что сделка совершена реально. Так, представленные в материалы дела договоры дарения от 26 декабря 2019 года между ФИО3 и ФИО5 заключены в письменной форме, соответствуют требованиям статей 572, 574 ГК РФ, предъявляемым к форме и содержанию договора, подписаны сторонами, что подтверждает достижение между ними соглашения по всем существенным условиям сделки в предусмотренной законом письменной форме.

Согласно пункту 3 каждого из оспариваемых договоров дарения от 26 декабря 2019 года, передача дарителем дара в виде квартиры и двух нежилых помещений по адресу: , и по адресу: осуществляется при подписании самих договоров, которые одновременно являются актами приема-передачи. При этом, условиями договоров составление отдельного акта приема-передачи имущества, являющегося предметом договора, равно как и передачи правоустанавливающих документов на него, не предусмотрено.

Более того, Управлением Росреестра по Самарской области были предоставлены суду документы из регистрационного дела, из содержания которых усматривается, что ФИО3 и ФИО5 вместе обратились в регистрирующий орган с собственноручно подписанным заявлением о регистрации перехода права собственности и права собственности на основании заключенных между ними договоров дарения, предоставив все необходимые документы.

Следовательно, обе стороны договоров имели намерение заключить именно договоры дарения и произвести регистрацию перехода права собственности на основании данных договоров. Дарение осуществлено между ФИО3 и ФИО5 добровольно без каких-либо угроз, принуждения либо насилия, как физического, так и морального.

Доказательств того, что спорное имущество после совершения сделок не выбывало из владения ФИО14, не представлено. Из показаний свидетелей, обращений ФИО5 в ресурсоснабжающие организации следует, что ФИО5 еще при жизни решал вопросы коммунального обслуживания принадлежащих ему нежилых помещений, произвел оформление лицевых счетов на нежилые помещения на свое имя, что в очередной раз свидетельствует о том, что он принял в дар переданное ему недвижимое имущество и принимал меры к его сохранению и содержанию.

То обстоятельство, что договоры подряда о ремонте спорного недвижимого имущества заключены ФИО3 и ею подписывались Акты приемки выполненных работ, по мнению суда первой инстанции, не влияет на законность договоров дарения, заключенных между ФИО3 и ФИО5, и не исключает факт перехода к последнему права собственности на спорные объекты, поскольку договоры подряда заключены ФИО3 как собственником спорных помещений еще до подписания договоров дарения, ФИО5 участником договоров подряда не являлся, в связи с чем, и не должен был принимать произведенные по ним работы.

Тот факт, что лицевой счет на указанную квартиру оформлен на имя ФИО5 наследниками уже после его смерти, по мнению суда, также не имеет правового значения для разрешения данного спора, поскольку с момента подписания договоров дарения ФИО5 принял недвижимое имущество в дар, в связи с чем, совершение им каких-либо специальных юридических действий, связанных с осуществлением прав собственника, таких как переоформление на свое имя лицевых счетов на помещения либо вселение в спорную квартиру не требуется.

Исследованные в судебном заседании по ходатайству ФИО3 талоны о записи на совершение различных действий с недвижимостью в МФЦ в марте 2020 года доказательствами не являются, поскольку не содержат в себе сведений о заключении договоров дарения между ФИО5 и ФИО3 и не содержат указания на волеизъявление ФИО5 в части заключения именно договоров дарения в отношении спорного имущества.

С учетом изложенного, суд первой инстанции пришел к выводу о том, что договоры дарения спорного имущества от 26 декабря 2019 года, заключенные между ФИО5 и ФИО3, не являются фиктивными, исполнены сторонами реально и не могут быть оспорены по мотиву мнимости.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Самарского областного суда от 16 сентября 2021 года решение Промышленного районного суда г.Самары от 2 июня 2021 года отменено. Принят новый судебный акт, которым исковые требования ФИО2 к ФИО3, ФИО1, действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетних детей ФИО4, ФИО4, ФИО5, ФИО6 о признании договоров дарения ничтожными сделками, применении последствий ничтожной сделки, исключении сведений из Единого государственного реестра недвижимости, признании права общей совместной собственности удовлетворены. Договор дарения от 26 декабря 2019 года заключенный между ФИО3 и ФИО5 в отношении квартиры, расположенной по адресу: признан недействительной (ничтожной) сделкой. Прекращена запись в ЕГРН о праве собственности ФИО5 на данное имущество. За ФИО2 и ФИО3 призвано право общей совместной собственности на квартиру, расположенную по адресу: . Договор дарения от 26 декабря 2019 года заключённый между ФИО3 и ФИО5 в отношении нежилого помещения, расположенного по адресу: признан недействительной (ничтожной) сделкой. Прекращена запись в ЕГРН о праве собственности ФИО5 на данное имущество. За ФИО2 и ФИО3 признано право общей совместной собственности на нежилое помещение, расположенное по адресу: Договор дарения от 26 декабря 2019 года заключенный между ФИО3 и ФИО5 в отношении нежилого помещения, расположенного по адресу: признан недействительной (ничтожной) сделкой. Прекращена запись в ЕГРН о праве собственности ФИО5 на данное имущество. За ФИО2 и ФИО3 признано право общей совместной собственности на нежилое помещение, расположенное по адресу: Апелляционное определение является основанием для внесения соответствующих записей в ЕГРН.

С выводами суда апелляционной инстанции, сделанными в апелляционном определении судебной коллегии по гражданским делам Самарского областного суда от 16 сентября 2021 не согласился суд кассационной инстанции.

Отменяя апелляционное определение суд кассационной инстанции указал следующее.

Судом апелляционной инстанции не приняты во внимание доводы ответчика ФИО1 о том, что изначально спорное имущество приобреталось на денежные средства ФИО5, поскольку каких-либо доказательств ФИО1 не представила.

Вместе с тем, судом апелляционной инстанции не дана оценка тому, что оспариваемые сделки совершены через непродолжительное время (несколько дней) после оформления права собственности ФИО3 на спорные объекты недвижимого имущества на основании договоров долевого участия и актов приема-передачи спорных объектов от застройщика, то есть с момента, когда данные сделки возможно было совершить в силу положений ст.209 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Апелляционное определение не содержит мотивов, по которым суд апелляционной инстанции не согласился с выводами суда первой инстанции о том, что доказательств наличия спора о расторжении брака либо о разделе совместного имущества на момент подписания согласия на отчуждение имущества и заключения оспариваемых договоров между ФИО2 и ФИО3 в материалах дела не имеется.

Разрешая заявленные требования, суд апелляционной инстанции исходил из того, что не установлено фактическое владения спорным имуществом ФИО5, как собственным, не доказано участие ФИО5 в несении расходов по ремонту и содержанию данного имущества.

Вместе с тем, судом апелляционной инстанции не дана оценка, представленному в материалы дела чек-ордеру от 04.07.2020 года, согласно которому ФИО5 оплатил коммунальные услуги за нежилое помещение оф.5 по адресу: , в размере 18721.48 рубль, из которых задолженность за прошлые периоды 13111.48 рублей; не дана оценка расписке, согласно которой, ФИО5 получал платежи в счет аренды за помещение н13, как и не дана оценка пояснениям свидетелей ФИО15 и ФИО16, подтвердивших данные обстоятельства.

Судом апелляционной инстанции указано на то, что из показаний свидетелей - арендаторов следует, что вопросы по оплате арендных платежей они решали, как с ФИО5, так и с ФИО2, однако сделан вывод о том, что объективных и допустимых доказательств того, что ФИО5 реально осуществлял права арендодателя не имеется.

По мнению суда кассационной инстанции, данные выводы сделаны без учета всех фактических обстоятельств и оценки всех представленных в материалы дела доказательств.

Кроме того, как следует из протокола судебного заседания от 16.09.2021 года, в суде апелляционной инстанции представителем ответчика ФИО1 заявлено ходатайство о приобщении к материалам дела скриншота переписки из телефона ФИО5 с арендаторами, соглашение о расторжении договора аренды нежилого помещения от 28.05.2020 года, экспертных заключений.

Однако суд апелляционной инстанции не установив содержание данных документов и их связь с рассматриваемым делом, в принятии указанных доказательств отказал, не указав мотивы отказа.

Судом апелляционной инстанции указано на то, что единственным обстоятельством, подтвержденным допустимыми доказательствами, является заключение ФИО5 договора с электроснабжающей организацией в отношении нежилого помещения.

При этом суд апелляционной инстанции согласился с доводами ФИО3 о том, что, будучи титульным собственником спорного помещения, только ФИО5 мог подписать такой договор.

Вместе с тем, из материалов дела следует, что ФИО5 не только подписал договор с электроснабжающей организацией, но и самостоятельно занимался вопросами технологического присоединения для электроснабжения двух нежилых помещений. Однако данным обстоятельствам оценка судом апелляционной инстанции не дана.

Суд кассационной инстанции посчитал, что оспариваемое апелляционное определение не содержит мотивов, по которым суд апелляционной инстанции не согласился с выводами суда первой инстанции о том, что в ходе судебного разбирательства не установлено намерений всех участников договоров не исполнять оспариваемые сделки, при том, что сделки совершены реально.

Сославшись на положения п.2 ст.167 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд кассационной инстанции указал, что суд апелляционной инстанции, признав оспариваемые истцом сделки недействительными ввиду их мнимости в нарушение вышеуказанной нормы права и без указания соответствующих мотивов передал их в совместную собственность супругов ФИО2 и ФИО3, что нельзя признать законным.

При новом рассмотрении дела, выполняя указания суда кассационной инстанции, руководствуясь положениями статьи 168, пункта 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, учитывая разъяснения, данные в пункте 86 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», суд апелляционной инстанции пришел к выводу об отмене решения суда первой инстанции, поскольку отказывая в удовлетворении требований, суд первой инстанции фактически сослался только на условия договора, а также действия сторон по регистрации перехода права собственности на спорное имущество к ФИО5, что свидетельствует о наличии воли обеих сторон договора на исполнение совершенной сделки и достижения соответствующих ей правовых последствий, т.е. на отсутствие порока формы сделки, вместе с тем, судом первой инстанции не было учтено, что осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании пункта 1 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации, т.е. отсутствие порока формы сделки не свидетельствует само по себе об отсутствии порока воли участников данной сделки.

При этом какая-либо оценка совокупности всех установленных по делу обстоятельств, поведению сторон, в том числе ФИО5, до совершения оспариваемых сделок, и после их совершения судом первой инстанции не дана.

Руководствуясь вышеуказанными нормами права, оценив представленные в материалы дела доказательства в соответствии с положениями статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, выполнив указания суда кассационной инстанции, суд апелляционной инстанции обоснованно пришел к следующим выводам.

Судом апелляционной инстанции установлено, что из материалов дела, пояснений сторон, в том числе представителя ФИО1, усматривается, что между ФИО3 и ФИО5 всегда существовали доверительные, близкие отношения, в силу которых они и ранее практиковали оформление различного имущества, приобретенного на имя ФИО3 в период брака с ФИО2, через договора дарения с ФИО3 на ФИО5 и обратно с ФИО5 на ФИО3 В частности, в 2018 года, с целью придания этому имуществу статуса личной собственности ФИО3

На применение такой же схемы в отношении спорного имущества в 2019 году супруги ФИО14 ссылаются и в настоящем споре, на то, что в виду большого объема имущества, введения ограничительных мер в работе МФЦ в связи с пандемией, скоропостижной смертью брата завершить переоформление всего имущества не смогли.

Представителем ФИО1 в принципе не отрицалось применение такой схемы в отношении двух квартир из 5 объектов, полученных ФИО5 по договорам дарения от 26 декабря 2019 года, которые ФИО5 10 марта 2020 года вновь переоформил на ответчика ФИО3

Не признавая исковые требования в отношении оставшихся 3 объектов недвижимости, ФИО1 свою позицию основывает только на том, что, если бы ФИО5 имел намерение вернуть все имущество ФИО3, то он сделал бы это одновременно, а соответственно, он не имел такого намерения, поскольку изначально оно приобреталось на его денежные средства.

Вместе с тем, как установлено судом апелляционной инстанции, каких-либо доказательств вложения денежных средств в приобретение спорного имущества на каком-либо этапе ФИО5 либо ФИО1 не имеется.

Как установлено судом апелляционной инстанции и следует из материалов дела, спорное имущество приобреталось ФИО3 на возмездной основе по договорам долевого участия в строительстве, в том числе нежилое помещение по адресу: ,н в отношении которого изначально договор был заключен с ФИО5, а впоследствии - 28 ноября 2018 года - право требования данного помещения передано им ФИО3 по договору уступки такого права с получением от ФИО3 его полной стоимости.

Соответственно, как правомерно указал суд апелляционной инстанции, безвозмездная основа права собственности ФИО5 на спорные помещения не оспорена.

При этом, как правомерно указал суд апелляционной инстанции, наличие каких-либо оснований, мотивов, причин, обязательств у ФИО3 для передачи ФИО5 реально в дар такого дорогостоящего имущества, вопреки своим собственным интересам и интересам своей семьи, судом не установлено.

Вместе с тем, судом установлено и подтверждается материалами дела, 17 декабря 2019 года ФИО2 выдал нотариально заверенное согласие № на безвозмездную передачу (дарение) всех вышеуказанных объектов недвижимости, в том числе и спорных, его супруге ФИО3 для совершения сделки по дарению дорогостоящих объектов недвижимости с ее братом ФИО5 дабы избежать раздела совместно нажитого имущества.

Названный документ был составлен с учетом договоренностей между истцом ФИО2, ответчиком ФИО3 и ее братом ФИО5 с целью вывода имущества из совместно нажитого имущества супругов (истца и ответчика) при его разделе, поскольку ФИО2 принял решение о создании новой семьи и расторжении брака с ФИО3 При этом, в случае восстановления семейных отношений между истцом и ответчиком, ФИО5 заручился возвратом спорных объектов недвижимости в семью ФИО14.

Так как, истец в январе 2020 года принял решение о сохранении брака и восстановления семейных отношений, о чем было сообщено ФИО5, который, в свою очередь, начал процесс по реализации договоренностей по возврату имущества в семью ФИО14.

В связи с чем, суд апелляционной инстанции пришел к правомерному выводу о наличии оснований для признания сделок от 26 декабря 2019 года по передаче в дар трех спорных объектов: квартиры и двух нежилых помещений по адресу: и по адресу: , недействительными, поскольку при заключении спорных договоров дарения сторонами хотя и были оформлены договора с соблюдением установленного законом порядка, однако, подлинная воля сторон не направлялась на создание тех реальных правовых последствий, которые наступают при ее совершении, в том числе изменение, прекращение, возникновение гражданских прав и обязанностей, а была совершена лишь для вида с целью исключения спорного недвижимого имущества из состава совместно нажитого ФИО14 имущества, подлежащего разделу, что свидетельствует о мнимом характере спорной сделки, чем нарушены имущественные права и законные интересы истца.

С учетом названных обстоятельств, суд апелляционной инстанции сделал правомерный вывод о том, что отчуждение ФИО3 спорного имущества, нажитого во время брака, по безвозмездной сделке своему ближайшему родственнику имело место в период конфликтных отношений с истцом, и было произведено им с целью выведения объектов недвижимости из состава общего имущества супругов, подлежащего разделу.

С учетом установленных по делу обстоятельств, судом апелляционной инстанции верно указано, что волеизъявление истца и участников сделки на заключение спорных договоров дарения отсутствовало, имел место порок воли дарителя на заключение договоров, поскольку данные договоры были заключены с целью придания спорному имуществу статуса личной собственности ФИО3, а не на передачу данного имущества в собственность иного лица.

В то же время, как верно указано судом апелляционной инстанции, истцом ФИО2 заявлены требования об оспаривании договоров дарения, что свидетельствует об его заинтересованности в данном имуществе, возврате данного имущества в совместную собственность сторон и восстановлении положения, существовавшего до нарушения права, и пресечении действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения, что соответствует предписаниям статьи 12 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Суд апелляционной инстанции обоснованно указал, что не усматривается оснований и для действий ФИО3 по передаче спорного имущества в интересах семьи ФИО5, поскольку сама ФИО1 не указывает на характер этого имущества, как совместно нажитого в период брака с ФИО5

Судом апелляционной инстанции было учтено, что о выделе супружеской доли в наследственном имуществе она не заявляет и не оспаривает договора дарения от 10 марта 2020 года, заключенные между ее супругом и ФИО3, логичного объяснения со стороны ответчика для чего ФИО3 оформляла на брата не только спорное имущество, которое якобы изначально приобреталось для него и за его средства, но и те две квартиры, которые ФИО5 в дальнейшем вновь переоформил на ФИО3, не поступило.

Суд апелляционной инстанции правомерно не принял во внимание доводы ответчика ФИО1 о том, что изначально спорное имущество приобреталось на денежные средства ее супруга, поскольку ФИО1 каких-либо доказательств не представила.

Судом апелляционной инстанции дана оценка представленной в материалы дела представителями ФИО1 расписки от 8 мая 2018 года о передаче ФИО5 денежных средств в размере 6 766 650 рублей в счет оплаты по договору уступки прав требования №9/н4-н8/5 от 8 мая 2018 года «по договору №9/н4-н8 на участие в долевом строительстве Жилого дома» от 21 июня 2017 года» за нежилое помещение строительный №5, расположенное по адресу: (строительный адрес жилого дома: ), кадастровый номер участка №, с учетом положений части 2 статьи 71 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, данная расписка признана судом апелляционной инстанции не допустимым доказательством, поскольку названный документ наличествует лишь в его копии, расписка выписана в отношении объекта, расположенного в жилом доме со строительным №8, в то время как предмет договора располагается в жилом доме со строительным №9, а также представлен стороной ответчика только в суде апелляционной инстанции при повторном рассмотрении жалоб.

Судом апелляционной инстанции установлено и следует из материалов дела, что оспариваемые сделки совершены через непродолжительное время (несколько дней) после оформления права собственности ФИО3 на спорные объекты недвижимого имущества на основании договоров долевого участия и актов приема-передачи спорных объектов от застройщика, то есть с момента, когда данные сделки возможно было совершить в силу положений статьи 209 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Учитывая вышеуказанное, суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что действия ФИО3 по заключению данных сделок были совершены не с целью создать правовые последствия, предусмотренные договорами дарения, то есть на фактическое и реальное отчуждение спорного недвижимого имущества в виде его передачи в дар, а на легализацию ее титула собственника спорных объектов, о чем, в частности, свидетельствует временной промежуток между заключением этих сделок.

Разрешая при изложенных обстоятельствах спор, суд апелляционной инстанции пришел к обоснованному выводу о наличии оснований для удовлетворения требований истца, указав, что совокупностью представленных по делу доказательств, последовательностью действий сторон подтверждается, что воля сторон при совершении сделки дарения спорных объектов недвижимости была направлена не на возникновение, изменение, прекращение соответствующих гражданских прав и обязанностей в отношении указанного объекта недвижимости по договорам дарения, к достижению того правового результата, который должен возникнуть из данной сделки, а в установлении статуса объектов как личной собственности ФИО3 путем вывода его из совместной собственности супругов ФИО14 и исключения из раздела имущества супругов.

Так же суд апелляционной инстанции обоснованно не согласился с выводом суда первой инстанции об отсутствии доказательств наличия спора о расторжении брака либо о разделе совместного имущества между ФИО2 и ФИО3 на момент подписания согласия на отчуждение имущества и заключения оспариваемых договоров, поскольку оценив представленные в материалы дела доказательства суд апелляционной инстанции установил, что материалами дела подтверждается названный факт, в том числе показаниями свидетеля ФИО17 со стороны ФИО1, данные ею в судебном заседании от 26 апреля 2021 года (т. 3 л.д. 86,87), а также смс-перепиской между ФИО6 и ФИО2, которая надлежащим образом обеспечена нотариусом, что подтверждается протоколом обеспечения доказательств.

Проверяя доводы сторон о том, под чьим контролем находилось спорное имущество после регистрации в отношении него права собственности ФИО5, и кто осуществлял полномочия фактического собственника, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что доказательств того, что спорное имущество после совершения сделок не выбывало из владения ФИО14, не представлено, при этом правомерно исходил из следующего.

Суд первой инстанции не принял во внимание представленные ФИО14 договор подряда на выполнение ремонтных работ в спорных помещениях, Акт приемки выполненных работ, квитанции на закупку стройматериалов.

Также, судом первой инстанции не было отмечено обстоятельство, что ФИО5 вносил какие-либо денежные суммы в ремонт спорных помещений, либо иным способом принимал участие в данном ремонте. В то же время ФИО1 таких доказательств также не представлено.

Стороной ответчика ФИО1 не опровергнуты доводы ФИО14 о том, что данный ремонт произведен их силами и средствами, в том числе и в период, когда имущество уже было переоформлено на ФИО5, на основании заключенных ФИО3 договоров подряда, Актов приемки выполненных работ.

Данное обстоятельство нашло свое подтверждение в ходе судебного разбирательства путем допроса лиц, с которыми данные договора были заключены, и которые производили ремонт спорных помещений по поручению ФИО14, и получали от него соответствующую оплату.

Давая оценку представленным ФИО3 документам, не учитывая их, суд первой инстанции, как правомерно указал суд апелляционной инстанции, одновременно не опровергает сам факт вложения ФИО14 денежных средств в ремонт спорных помещений и не устанавливает иное лицо, несущее данные расходы, при этом судьба данных документов разрешена судом перовой инстанции в отрыве от всей совокупности обстоятельств дела.

ФИО1, также критикуя договора подряда, представленные ФИО3, ссылается на заключения оценщиков, приобщенные судом апелляционной инстанции к материалам дела, указывая на то, что объем работ, предусмотренный договорами подряда, не соответствует фактическому объему работ, что, в свою очередь, свидетельствует о фальсификации данных документов.

Данным доводам и документам судом апелляционной инстанции так же дана оценка по правилам статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Данные доводы обоснованно были отклонены судом апелляционной инстанции, поскольку они не соответствуют содержанию самих заключений, из которых усматривается, что все несоответствия заключаются лишь в отсутствии установки трубы, гофры, а также некоторого завышения объема отделочных материалов со стороны подрядчика в противовес того, что фактически ими применено, по факту оговоренные обстоятельства ни фальсификации договоров, ни отсутствия ремонта, ни несения расходов по ремонту ФИО14 не опровергают, но и не подтверждают несение таких расходов ФИО5.

Ответчиком ФИО1 не представлено каких-либо иных доказательств участия ФИО5 в ремонте спорных помещений.

Суд апелляционной инстанции так же правомерно указал, что суд первой инстанции не установил несение ФИО5 бремени содержания спорного имущества.

Судом апелляционной инстанции установлено, что лицевые счета на спорные помещения переоформлены на ФИО5 после его смерти ФИО1, и только после его смерти ФИО1 начала производить за них оплату.

Квитанции за более ранний период выписаны Управляющей компанией на имя ФИО5 «задним» числом после обращения ФИО1, что ею также не оспаривалось.

Судом апелляционной инстанции на основании материалов дела установлено, что до этого момента лицевые счета были оформлены на ФИО3, и ею оплачивались расходы по содержанию данного имущества, в подтверждение чего представлены соответствующие документы.

Так же суд апелляционной инстанции оценил представленный в материалы дела чек-ордера от 4 июля 2020 года, согласно которому ФИО5 оплатил коммунальные услуги за нежилое помещение оф. 5 по адресу: , в размере 18 721,48 руб., из которых задолженность за прошлые периоды 13 111,48 руб., и правомерно пришел к следующим выводам.

В процессе рассмотрения дела судом апелляционной инстанции было установлено, что расходы по ремонту и несению бремени по содержанию оспариваемых объектов производились исключительно за счет средств семьи ФИО14, что подтверждается и Договором на возмездное оказание услуг №3,2 от 12 июля 2019 года в отношении нежилого помещения по адресу: , и актом оказания услуг к названному договору, и показаниями свидетеля ФИО18

На основании материалов дела судом апелляционной инстанции сделан вывод, что бремя несения расходов по оплате коммунальных услуг по спорным объектам осуществляла семья ФИО14 как до заключения договора дарения, так и после.

Судом апелляционной инстанции установлено, что с 28 июня 2020 года по 12 июля 2020 года семья ФИО14, выезжая в отпуск, просила ФИО5 произвести оплату текущих коммунальных платежей, а также и задолженности, передав ему 15 000 рублей.

Учитывая установленное выше, суд апелляционной инстанции сделал обоснованный вывод о том, что это была единственная оплата, осуществленная ФИО5 по просьбе сестры за ее счет, поскольку все остальные платежи производились от имени ФИО3, что подтверждается представленными в дело платежными документами.

Суд апелляционной инстанции так же оценил договор с электроснабжающей организацией в отношении нежилого помещения, указав, что ответчик ФИО3 обосновывает такие действия необходимостью увеличения мощностей и завершения ремонта помещения, и будучи титульным собственником этого помещения только ФИО5 мог заключить такой договор.

Также как титульный собственник спорных нежилых помещений ФИО5 заключал договоры аренды данных помещений.

Однако объективных и допустимых доказательств того, что он реально осуществлял права арендодателя, судом апелляционной инстанции не установлено.

Судом апелляционной инстанции по ходатайству представителя ответчика ФИО1 к материалам дела приобщены фотографии и скриншот переписки из телефона ФИО5 с арендаторами.

Суд апелляционной в соответствии с положениями статей 59 и 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не признал данные доказательства относимыми и допустимыми, объективно подтверждающими факт осуществления ФИО5 прав арендодателя, поскольку из содержания фотографий не представляется возможным определить арендные отношения ФИО5 с арендаторами, а также то, что на них изображены именно спорные объекты ввиду отсутствия на них привязки к местности.

Как правомерно указал суд апелляционной инстанции, скриншот переписки из телефона ФИО5 с арендаторами также не подтверждает наличие арендных отношений ФИО5 с арендаторами относительно спорных нежилых помещений, поскольку названный документ не имеет надлежащего заверения и даты, нотариально не обеспечен, что не позволяет проверить период печати и установить их подлинность и достоверность содержащихся в них сведений, а также их полноту, не представляется возможным индивидуализировать абонента и определить принадлежность телефонного номера тому или иному абоненту.

Судом апелляционной инстанции дана оценка представленному ФИО1 Акту экспертного исследования №251-06/2021 от 1 июня 2021 года, и сделан обоснованный вывод о том, что данный акт не может служить надлежащим доказательством заверения такого скриншота, ввиду отсутствия в нем всех необходимых сведений относительно данной переписки, названное доказательство противоречит требованиям статьи 103 «Основы законодательства Российской Федерации о нотариате» (утв. Верховного суда Российской Федерации 11.02.1993 N 4462-1). Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что указанная переписка никоем образом не подтверждает позицию ответчика ФИО1 относительно реального осуществления ее супругом прав арендодателя.

Следовательно, суд апелляционной инстанции обоснованно не нашел оснований для признания представленных документов надлежащим доказательством, поскольку получены без соблюдения положений процессуального закона, и не являются достаточным источником юридически значимых обстоятельств, опровергнутых иной совокупностью доказательств.

Из показаний свидетелей-арендаторов усматривается, что вопросы оплаты арендных платежей решались как с ФИО5, так и с ФИО2

Допрошенные в суде первой инстанции свидетели-арендаторы ФИО15 и ФИО16 дали противоречивые показания относительно заключения договора аренды, поскольку ФИО15 утверждала об отсутствии заключенного договора аренды в отношении нежилого помещения №13, а ФИО16, в свою очередь, говорила о наличии подписанного договора аренды между ФИО15 и ФИО5 При этом, из показаний ФИО15 усматривается, что она не успела подписать договор аренды с ФИО5 ввиду его смерти. Кроме того, материалами дела установлено, что арендатор ФИО15 въехала в арендуемое помещение в июле 2020 года, поэтому сообщить какую-либо информацию относительно арендных платежей за прошлое время она не могла.

Суд апелляционной инстанции оценил показания свидетелей и учитывая их противоречивость, отнесся к ним критически.

Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что именно ФИО2 занимался поиском арендаторов на спорные нежилые объекты, которые формально перешли в дар ФИО5, поскольку данное обстоятельство подтверждается представленными доказательствами, в том числе нотариальным осмотром с сайта Авито и смс-переписки (том 2 л.д. 87-89).

В отношении спорного жилого помещения - квартиры , суд апелляционной инстанции так же пришел к обоснованному выводу о том, что оно находится под контролем ФИО14, поскольку там проживает ее мать ФИО6, оплату за данное жилое помещение производит ФИО3

При таких обстоятельствах, когда отсутствует установление фактов вложения ФИО5 в приобретение спорного имущества каких-либо денежных средств; наличия каких-либо обязательств и иных оснований, по которым ФИО3 должна была передать спорное имущество ФИО5, в том числе на безвозмездной основе, и с произведенным за свой счет ремонтом; фактического владения спорным имуществом ФИО5 как собственным, не доказано участие ФИО5 в несении бремени содержания и расходов по ремонту данного имущества; но вместе с тем установлено наличие сложных отношений в семье ФИО14 в спорный период времени, что подтверждается и показаниями свидетелей со стороны ответчика ФИО1; факт обратного переоформления ФИО5 части имущества на ФИО3 10 марта 2020 года, наличие записи ФИО3 в МФЦ на совершение сделок на 24 марта 2020 года, введение ограничительных мер в работе МФЦ в связи с пандемией, скоропостижная смерть ФИО5; проведение ФИО14 ремонта в спорных помещениях, несение ими бремени содержания данного имущества, сдача его в аренду, что свидетельствует о нахождении данного имущества в их фактическом владении; обычность для ФИО3 и ФИО5 совершения подобных сделок, суд апелляционной инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что доводы истца об отсутствии воли ФИО3 именно на отчуждение спорного имущества с реальным отказом от права собственности на него в пользу ФИО5, равно как и воли ФИО5 на принятие этого имущества в свою собственность со всеми вытекающими правовыми последствиями, а соответственно и доводы о мнимости договоров дарения спорного имущества и отсутствие у сторон данных сделок намерений создать присущие ей правовые последствия являются обоснованными, и какими-либо допустимыми и относимыми доказательствами не опровергнуты.

При этом в силу вышеуказанных норм права определение действительной воли, которую имели в виду стороны при заключении мнимой сделки, не требуется, поскольку обе стороны мнимой сделки стремятся к сокрытию ее действительного смысла. Установление того факта, что стороны на самом деле не имели намерения на возникновение гражданских прав и обязанностей является достаточным для квалификации сделки как мнимой.

Учитывая вышеизложенное, рассматривая и оценивая всю совокупность действий сторон в отношении спорного имущества, суд апелляционной инстанции пришел к обоснованному выводу о том, что позиция истца о мнимости договоров дарения, и отсутствия воли ФИО3 на реальное отчуждение данного имущества, нашла свое подтверждение в ходе судебного следствия, и правовые основания для удовлетворения требований в указанной части имеются, титул собственника спорного объекта недвижимости ФИО3 утратила при пороке воли.

Отсутствие в оспариваемых сделках признаков притворности основанием к отказу в иске служить не может, поскольку мнимость и притворность сделок являются самостоятельными основаниями для их оспаривания.

Руководствуясь положениями статьи 166, 167 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку оспариваемые сделки являются безвозмездными, спорное имущество из фактического владения ФИО14 не выбыло, суд апелляционной инстанции в качестве применения последствий недействительности сделки прекратил запись о праве собственности ФИО5 в отношении данного имущества в ЕГРН, а запись о праве собственности ФИО3 в отношении спорного имущества восстановил.

При этом требования ФИО2 о признании за ним и ФИО3 права собственности на спорные помещения в равных долях суд апелляционной инстанции оставил без удовлетворения, поскольку в рамках оспаривания сделки возможно применение лишь последствий недействительности сделки, к коим данные требования не относятся.

Вопрос о разделе совместно нажитого имущества может быть разрешен в самостоятельном порядке.

Доводы кассационной жалобы и дополнениях к ней, связанные с несогласием заявителя с оценкой судами доказательств, подлежат отклонению, поскольку исследование и оценка доказательств в силу процессуального закона отнесены к исключительной компетенции судов первой и апелляционной инстанций. Указанные доводы не составляют оснований для пересмотра судебных актов в кассационном порядке.

Доводы, приведенные в дополнениях к кассационной жалобе о нарушения прав ФИО19, привлеченного к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований (отец ФИО5), откланяются судом кассационной инстанции, поскольку определение суда апелляционной инстанции ФИО19 не обжалуется, доказательства наличия полномочий у ФИО7 (действующей по доверенности от имени ФИО1 и ее несовершеннолетних детей), подписавшей дополнения к кассационной жалобе, действовать от имени ФИО19 не представлено.

Доводы, приведенные в дополнениях к кассационной жалобе, об изменении на стадии апелляционного рассмотрения предмета и основания иска, отклоняются судом кассационной инстанции, поскольку предметом и основаниями рассматриваемого искового заявления являлось признание недействительным договора дарения по основаниям мнимости и притворности, других требований не заявлялось.

Остальные вопросы относятся к последствиям признания сделки недействительной.

Нормы права применены апелляционным судом правильно по отношению к установленным по делу обстоятельствам. Доводы кассационной жалобы по существу направлены на переоценку доказательств, в связи с чем не могут быть приняты во внимание судом кассационной инстанции, учитывая предусмотренные 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации пределы его компетенции.

Материалы дела исследованы судом апелляционной инстанции полно, всесторонне и объективно, представленным сторонами доказательствам дана надлежащая правовая оценка. Каких-либо нарушений требований статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при оценке доказательств судом не допущено. Изложенные в судебном акте выводы соответствуют фактическим обстоятельствам дела.

Суд апелляционной инстанции при новом рассмотрении дела выполнил указания суда кассационной инстанции.

Нарушений норм процессуального права, являющихся в силу части 4 статьи 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации безусловным основанием для отмены обжалуемого судебного акта, судом кассационной инстанции не установлено.

По результатам рассмотрения кассационной жалобы суд кассационной инстанции приходит к выводу о том, что обжалуемый судебный акт основан на полном и всестороннем исследовании имеющихся в деле доказательств, принят с соблюдением норм материального и процессуального права, в связи с чем, на основании статьи 379.7 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, подлежит оставлению без изменения.

В связи с окончанием кассационного производства определение Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 26 июля 2022 года о приостановлении исполнения обжалованных судебных актов подлежит отмене в силу части 3 статьи 379.3 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Руководствуясь статьями 379.6, 379.7, 390 и 390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

апелляционное определение Самарского областного суда от 9 июня 2022 года по гражданскому делу №2-72/2021 оставить без изменения, кассационную жалобу ФИО1 – без удовлетворения.

Председательствующий А.С. Рипка

Судьи Н.А.Назейкина

С.А.Семенцев

Постановление06.09.2022