Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании дело по кассационным жалобам ФИО1 и ФИО2 на апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Ленинградского областного суда от 24 ноября 2021 года по делу № 2-1178/2021 по иску ФИО3 к ФИО2 о признании недействительным договора уступки прав требования по договору участия в долевом строительстве.

Заслушав доклад судьи Третьего кассационного суда общей юрисдикции Рогачевой В.В., объяснения ответчика ФИО2 и его представителя ФИО4 (действующего на основании доверенности № от 03.11.2020 сроком на три года), представителя третьего лица ФИО1 - ФИО5 (действующей на основании доверенности № от 16.02.2022 сроком на пять лет), поддержавших доводы своих жалоб, представителя истицы ФИО3 - ФИО6 (действующей на основании доверенности № от 29.04.2021 сроком на три года), полагавшей, что отсутствуют основания для отмены или изменения обжалуемого судебного постановления, судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции

установила:

17 августа 2020 г. ФИО3 обратилась во Всеволожский городской суд Ленинградской области с иском к ФИО2 о признании недействительным (ничтожным) заключенного с ответчиком от имени истицы договора от 23 апреля 2018 г. на предмет уступки прав требования (цессии) по договору участия в долевом строительстве №4-м-КИТЗ/10-15Г от 22 октября 2015 г. между ФИО3 и ООО «Линкор», о применении последствий недействительности ничтожной сделки в виде признания за нею права требования по указанному договору участия в долевом строительстве и аннулирования записи в ЕГРН от 31.05.2018 о регистрации уступки прав требования на имя ФИО2, просила также возместить расходы по оплате государственной пошлины.

Истица указала, что в результате исполнения договора участия в долевом строительстве от 22.10.2015, заключенного ею с ООО «Линкор» (в лице агента – ООО «Лидер Групп Недвижимость»), у нее должно было возникнуть право собственности на квартиру с проектным номером 4м в осях 16-17 Г-Д, секции 12(м) на 2-м этаже дома, расположенного на земельном участке по адресу: , кадастровый №.

08.06.2017 истица выдала ФИО1 нотариальную доверенность на право заключения договора уступки права требования по вышеназванному договору участия в долевом строительстве.

Распоряжением от 26.01.2018 истица через нотариуса отозвала доверенность, в тот же день сведения об отмене доверенности были внесены в реестр нотариальных действий. Кроме того, истица уведомила об отмене доверенности ФИО1 и ООО «Линкор», а также ООО «Лидер групп недвижимость» как агента застройщика.

Несмотря на это, 23.04.2018 ФИО1 от имени истицы заключил с ФИО2 договор уступки прав требования (цессии) по договору участия в долевом строительстве от 22.10.2015.

Как дополнительно пояснила истица в ходе судебного разбирательства, о заключении указанного договора ей не сообщалось, она узнала об этом только 29.08.2019, после того как сама предприняла попытку осуществить уступку прав по договору участия в долевом строительстве, обратившись по этому вопросу к застройщику.

По мнению истицы, договор цессии от 23.04.2018 является ничтожным, поскольку у ФИО1 отсутствовали полномочия на подписание договора, он и Кремень Г.С. знали об отмене доверенности. Расчет по этому договору произведен не был, денежные средства истице не передавались. Действия ответчика ФИО2 не являются добросовестными, право требования было приобретено им по заниженной цене - за 2.183.680 руб., при рыночной стоимости квартиры 3.241.400 руб. Ответчик не проявил должную осмотрительность при покупке права требования.

Решением Всеволожского городского суда Ленинградской области от 16 июня 2021 г. в удовлетворении иска ФИО3 было отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Ленинградского областного суда от 24 ноября 2021 г., принятым по апелляционной жалобе истицы, решение суда первой инстанции отменено и принято новое решение, которым исковые требования ФИО3 удовлетворены:

- признан недействительным договор уступки прав требования (цессии) по договору участия в долевом строительстве, заключенный 23 апреля 2018 года между ФИО3 (в лице ФИО1) и ФИО2, об уступке прав и обязанностей, принадлежащих ФИО7 как участнику долевого строительства по договору № 4-М-КИТЗ/10-15Г участия в долевом строительстве от 22 октября 2015 г., заключенному между застройщиком – ООО «Лидер Групп недвижимость» и участником долевого строительства – ФИО7;

- за ФИО3 признано право требования по договору участия в долевом строительстве № 4-М-КИТЗ/10-15Г от 22 октября 2015 г. между застройщиком – ООО «Лидер Групп недвижимость» и участником долевого строительства – ФИО3;

- предусмотрено, что решение суда является основанием для погашения в Едином государственном реестре недвижимости записи о государственной регистрации № от 31 мая 2018 г. договора уступки прав требования (цессии) по договору участия в долевом строительстве от 23 апреля 2018 г. (обозначенного в резолютивной части судебного постановления как вещное право ФИО2).

С ФИО2 в пользу ФИО3 присуждена сумма расходов по уплате государственной пошлины в размере 19.418 руб.

В кассационной жалобе, направленной по почте 18 февраля 2022 г. и поступившей с делом в Третий кассационный суд общей юрисдикции 2 марта 2022 г., третье лицо ФИО1 просит отменить апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Ленинградского областного суда от 24 ноября 2021 г., считая выводы суда апелляционной инстанции не соответствующими нормам материального и процессуального права, указывая на ненадлежащее исследование судом всех юридически значимых обстоятельств, оспаривая выводы суда об этих обстоятельствах, в том числе о недобросовестности ФИО2; также считает неправильной квалификацию договора цессии как ничтожной, а не оспоримой сделки (с чем связано неприменение к требованиям истицы исковой давности, о чем было заявлено ответчиком). Просит направить дело на новое рассмотрение во Всеволожский городской суд Ленинградской области.

10 марта 2022 г. в Третий кассационный суд общей юрисдикции поступила кассационная жалоба ответчика ФИО2, направленная им по почте 24 февраля 2022 г., в которой он также просит об отмене апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Ленинградского областного суда от 24 ноября 2021 г., считая его не соответствующим нормам материального права, а также указывая на неверную оценку судом доводов сторон и представленных ими доказательств, просит направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

В возражениях на кассационную жалобу ФИО2 истица ФИО3 просит оставить обжалуемое судебное постановление без изменения.

Дело рассмотрено судебной коллегией в отсутствие представителей третьих лиц Управления Росреестра по Ленинградской области, ООО «Линкор» и ООО «Бригантина», надлежащим образом извещенных о времени и месте судебного заседания.

В соответствии с ч.1 ст.379.7 ГПК РФ основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Доводы кассационной жалобы, содержание апелляционного определения и материалы дела о таких нарушениях не свидетельствуют.

Как установлено судами, 22.10.2015 между ООО «Линкор», от имени и по поручению которого действовал агент - ООО «Лидер Групп Недвижимось», и ФИО3 был заключен договор участия в долевом строительстве №4м-КИТ3/10-15Г, в результате исполнения которого у истицы должно было возникнуть право собственности на квартиру с проектным №4м в осях 16-17 Г-Д, секции 12(м) на 2 этаже дома (корпус 3), расположенного на земельном участке по адресу: кадастровый №. Указанный договор был зарегистрирован в Управлении Росреестра по Ленинградской области 30.12.2015 (т.1, л.д.92-106).

В судебных постановлениях отражено и следует из материалов дела, что ООО «Линкор» в июне 2017 г. было преобразовано в форме выделения, в результате чего создано ООО «Бригантина», к которому перешли права застройщика, и ООО «Аквамарин» (т.1, л.д.33-39 – выписка из ЕГРЮЛ, л.д.208-210, 211 – копии разрешения на строительство и решения о внесении в него изменений, л.д.212-221 – копия выданного ООО «Бригантина» разрешения на ввод объекта в эксплуатацию от 27.03.2020).

08.06.2017 ФИО3 выдала ФИО1 доверенность, удостоверенную нотариусом Всеволожского нотариального округа Ленинградской области ФИО8, содержавшую полномочия представителя на заключение договора уступки прав и обязанностей ФИО3 по вышеуказанному договору участия в долевом строительстве, в том числе на представление интересов истицы в ГБУ ЛО «Многофункциональный центр предоставления государственных и муниципальных услуг», Управлении Росреестра и иных органах и организациях (т.1, л.д.174-175).

Одновременно супругом истицы ФИО9 было оформлено удостоверенное тем же нотариусом согласие на заключение его супругой договора уступки прав и обязанностей по договору участия в долевом строительстве №4м-КИТ3/10-15Г от 22.10.2015 (т.1, л.д.180).

26.01.2018 ФИО3 совершила распоряжение об отмене вышеназванной доверенности, удостоверенное тем же нотариусом (т.1, л.д.64, 66, 195, 196, 234, 235).

Сведения о совершенной в нотариальной форме отмене доверенности были внесены нотариусом 26.01.2018 в реестр нотариальных действий, в том числе в электронный реестр Федеральной нотариальной палаты с использованием информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» (т.1, л.д.66, 67, 196, 235, т.2, л.д.2).

Несмотря на это, 23.04.2018 ФИО1, действуя от имени ФИО3 со ссылкой на доверенность от 08.06.2017, заключил с ФИО2 (в лице представителя ФИО10) договор уступки прав требования (цессии), по условиям которого ФИО3 уступила, а Кремень Г.С. принял на себя права и обязанности, принадлежащие ФИО3 по вышеуказанному договору участия в долевом строительстве. Договором цессии предусмотрено, что уступка прав является возмездной, Кремень Г.С. обязуется уплатить ФИО3 за переданные права цену в размере 2.183.680 руб. путем перечисления денежных средств на расчетный счет ФИО3, либо другим согласованным с ним способом (т.1, л.д.176-178).

24.04.2018 указанный договор, а также письменное согласие ООО «Бригантина» на его заключение от 18.04.2021 были представлены ФИО1 и представителем ФИО2 ФИО10 на государственную регистрацию (т.1, л.д.166-175, 181), которая была произведена 31.05.2018 (т.1, л.д.62).

Ранее, 08.05.2021 регистрирующим органом были оформлены уведомления в адрес сторон договора цессии и их представителей о приостановлении государственной регистрации на срок до 08.08.2021 ввиду отсутствия со стороны ФИО3 заявления о государственной регистрации ипотеки в силу закона, необходимого вследствие включенного в договор цессии условия о производстве расчетов между сторонами в течение трех дней после регистрации договора (т.1, л.д.182-189), в связи с чем, как усматривается из материалов дела, в регистрирующий орган было представлено подписанное ФИО1 в качестве представителя ФИО3 и ФИО10 в качестве представителя ФИО2 дополнительное соглашение от 23.04.2021 к указанному договору, предусматривающее, что право залога в соответствии с пунктом 5 ст.488 ГК РФ у цедента не возникает (т.1, л.д.61).

Разрешая спор и отказывая в удовлетворении требований ФИО3, суд первой инстанции указал на пропуск истицей исковой давности, о чем было заявлено стороной ответчика ФИО2, а также третьим лицом ФИО1 (т.1, л.д.224, т.2, л.д.70-71), при этом исходил из годичного срока исковой давности, установленного пунктом 2 ст.181 Гражданского кодекса Российской Федерации для оспоримых сделок.

Кроме того, суд признал, что истица не исполнила лежавшую на ней обязанность известить об отмене доверенности ФИО1 и органы, для представления в которых выдавалась доверенность, усмотрев с её стороны признаки злоупотребления правом, приняв во внимание, что у неё действительно имелось намерение осуществить отчуждение прав (требования) по договору участия в долевом строительстве. При этом, в соответствии с выводами суда, о состоявшейся уступке истица должна была узнать уже весной 2018 года, что следует из адресованного ей письма ООО «Бригантина» от 18.04.2018 о согласии на сделку, а также из уведомления Управления Росреестра по Ленинградской области от 08.05.2018 о приостановлении государственной регистрации договора цессии.

Суд также сослался в обоснование своих выводов на те обстоятельства, что в день заключения договора цессии 23.04.2018 ФИО3 (лично) и ООО «Лидер Групп Недвижимость», выступавшим в качестве агента от имени ООО «Бригантина», был подписан акт сверки расчетов по вышеуказанному договору участия в долевом строительстве, подтверждающий внесение истицей оплаты по договору в сумме 2.183.680 руб., а также акт приема-передачи документов: оригинала указанного договора и акта сверки расчетов (т.1, л.д.55, 56).

Однако приведенные выводы правильно признаны судом апелляционной инстанции не соответствующими нормам материального права и основанными на неверной правовой оценке обстоятельств дела.

В отношении правовых последствий заключения сделки неуполномоченным лицом суд кассационной инстанции считает необходимым указать, что в соответствии с пунктом 1 статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации при отсутствии полномочий действовать от имени другого лица или при превышении таких полномочий сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если только другое лицо (представляемый) впоследствии не одобрит данную сделку.

До одобрения сделки представляемым другая сторона путем заявления совершившему сделку лицу или представляемому вправе отказаться от нее в одностороннем порядке, за исключением случаев, если при совершении сделки она знала или должна была знать об отсутствии у совершающего сделку лица полномочий либо об их превышении.

Пунктом 2 той же статьи предусмотрено, что последующее одобрение сделки представляемым создает, изменяет и прекращает для него гражданские права и обязанности по данной сделке с момента ее совершения.

Согласно пункту 3 той же статьи, если представляемый отказался одобрить сделку или ответ на предложение представляемому ее одобрить не поступил в разумный срок, другая сторона вправе потребовать от неуправомоченного лица, совершившего сделку, исполнения сделки либо вправе отказаться от нее в одностороннем порядке и потребовать от этого лица возмещения убытков. Убытки не подлежат возмещению, если при совершении сделки другая сторона знала или должна была знать об отсутствии полномочий либо об их превышении.

Исходя из приведенных нормативных положений, законодатель не рассматривает сделку, совершенную от имени другого лица лицом, не обладавшим необходимыми полномочиями, как недействительную (ничтожную), а предусматривает иные последствия такой сделки в виде её признания заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, что означает, в частности, ответственность последнего перед контрагентом за все последствия, обусловленные тем, что это лицо распорядилось не принадлежащей ему вещью или правом.

Вместе с тем, по смыслу тех же положений, лицо, от имени которого совершена сделка, в такой ситуации не считается стороной сделки и не приобретает основанных на ней прав и обязанностей, а потому вправе истребовать от приобретателя имущество, неправомерно отчужденное от имени такого лица, а если предметом сделки являлась передача права (требования) в отношении должника, указанное лицо вправе требовать исполнения обязательства от должника, требование к которому в указанном случае не может считаться перешедшим к цессионарию.

С данным правовым регулированием связано и то, что параграф 2 главы 9 ГК РФ («Недействительность сделок») не содержит положений о недействительности сделки, совершенной без полномочий, за исключением статьи 174 этого Кодекса, определяющей последствия нарушения представителем или органом юридического лица условий осуществления полномочий либо интересов представляемого или интересов юридического лица.

Такое толкование согласуется с разъяснениями, содержащимися в пункте 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 №54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки», где указано, что по смыслу статей 390, 396 ГК РФ невозможность перехода требования, например, по причине его принадлежности иному лицу или его прекращения сама по себе не приводит к недействительности договора, на основании которого должна была производиться такая уступка, и не освобождает цедента от ответственности за неисполнение обязательств, возникших из этого договора. Например, если стороны договора продажи имущественного права исходили из того, что названное право принадлежит продавцу, однако в действительности оно принадлежало иному лицу, покупатель вправе потребовать возмещения причиненных убытков (пункты 2 и 3 статьи 390, статья 393, пункт 4 статьи 454, статьи 460 и 461 ГК РФ), а также применения иных предусмотренных законом или договором мер гражданско-правовой ответственности.

Равным образом, если иное не вытекает из существа соглашения между цедентом и цессионарием, цедент, обязавшийся уступить будущее требование, отвечает перед цессионарием, если уступка не состоялась по причине того, что в предусмотренный договором срок или в разумный срок уступаемое право не возникло или не было приобретено у третьего лица.

Аналогичные разъяснения, относящиеся в том числе к случаям заключения договора купли-продажи в отношении имущества, которым продавец или лицо, выступавшее от имени продавца, не вправе были распоряжаться, содержатся в пункте 43 постановления Пленума Верховного Суда РФ №10, Пленума ВАС РФ №22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», где указано, что в случае, если иск собственника об истребовании имущества из чужого незаконного владения удовлетворен, покупатель чужого имущества вправе в соответствии со статьей 461 ГК РФ обратиться в суд с требованием к продавцу о возмещении убытков, причиненных изъятием товара по основаниям, возникшим до исполнения договора купли-продажи.

При этом в пункте 83 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» прямо указано, что при рассмотрении требования покупателя к продавцу о возврате уплаченной цены и возмещении убытков, причиненных в результате изъятия товара у покупателя третьим лицом по основанию, возникшему до исполнения договора купли-продажи, статья 167 ГК РФ (т.е. общие правила о последствиях недействительности сделки) не подлежит применению.

Вместе с тем, хотя приведенные положения гражданского законодательства и разъяснения по их применению не были учтены истицей, сформулировавшей свой иск как требования о признании заключенного от её имени договора цессии недействительным (ничтожным) ввиду отсутствия у ФИО1 полномочий представителя и о применении последствий недействительности сделки, по существу данные требования сводились лишь к подтверждению в судебном порядке того обстоятельства, что данный договор цессии не влечет правовых последствий для самой истицы, т.е. у неё не возникло прав и обязанностей по этому договору, а являвшиеся объектом уступки права, основанные на договоре участия в долевом строительстве №4-М-КИТЗ/10-15Г от 22 октября 2015 г. между застройщиком и ФИО3, должны сохраняться за последней.

Соответствующие правовые последствия правильно определены судом апелляционной инстанции, признавшим за ФИО3 право требования по договору участия в долевом строительстве №4-М-КИТЗ/10-15Г от 22 октября 2015 г., а также разрешившим вопрос о необходимости восстановления государственной регистрации этого договора (а соответственно, регистрации прав ФИО3 как участника долевого строительства) и погашения регистрационной записи в отношении договора цессии.

С учетом изложенного выше являются по существу правильными также выводы суда апелляционной инстанции, относящиеся к исчислению срока исковой давности для требований истицы.

Действительно, исходя из обозначенного правового регулирования отношений, связанных с совершением сделки от имени другого лица неуправомоченным лицом, в данном случае не имелось оснований для применения сокращенного (годичного) срока исковой давности, установленного пунктом 2 статьи 181 ГК РФ для оспоримых сделок, а ФИО3 могла заявить требования, направленные на восстановление её прав, нарушенных вследствие заключения договора цессии от её имени ФИО1 без необходимых полномочий, в пределах общего трехлетнего срока исковой давности (пункт 1 ст.196 ГК РФ), который при его исчислении не ранее чем с даты заключения договора 23.04.2018 не истек к моменту предъявления иска в августе 2020 года.

В свою очередь, нормы материального права, относящиеся к порядку и последствиям прекращения доверенности, применены судом апелляционной инстанции правильно, исходя из чего правильно определены юридически значимые обстоятельства, влиявшие на оценку обоснованности требований истицы, эти обстоятельства установлены с достаточной полнотой на основе доказательств и им дана верная правовая оценка.

Рассматривая дело, суд апелляционной инстанции правильно руководствовался положениями пункта 1 статьи 189 Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 03.07.2016 №332-ФЗ, вступившей в силу с 01.01.2017 и действовавшей как на момент выдачи доверенности, так и на момент её отмены), в соответствии с которым сведения о совершенной в нотариальной форме отмене доверенности вносятся нотариусом в реестр нотариальных действий, ведение которого осуществляется в электронной форме, в порядке, установленном законодательством о нотариате. Указанные сведения предоставляются Федеральной нотариальной палатой неограниченному кругу лиц с использованием информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» (абзац второй пункта 1 ст.189).

С этим связано положение абзаца четвертого того же пункта (в той же редакции), согласно которому, если третьи лица не были извещены об отмене доверенности ранее, они считаются извещенными о совершенной в нотариальной форме отмене доверенности на следующий день после внесения сведений об этом в реестр нотариальных действий, а о совершенной в простой письменной форме отмене доверенности - по истечении одного месяца со дня опубликования таких сведений в официальном издании, в котором опубликовываются сведения о банкротстве.

Приведенные нормы, во взаимосвязи с общим правилом абзаца первого пункта 1 ст.189 ГК РФ, согласно которому лицо, выдавшее доверенность и впоследствии отменившее ее, обязано известить об отмене лицо, которому доверенность выдана, а также известных ему третьих лиц, для представительства перед которыми дана доверенность, означают, что и при неисполнении указанной обязанности лицом, выдавшим доверенность (в том числе в случае, если предусмотренное законом извещение оказалось невозможным по каким-либо причинам), любые третьи лица считаются извещенными о совершенной в нотариальной форме отмене доверенности на следующий день после внесения сведений об этом в реестр нотариальных действий.

Соответственно, при соблюдении условия, установленного абзацем четвертым пункта 1 ст.189 ГК РФ, третьи лица лишаются возможности ссылаться на пункт 2 той же статьи, согласно которому, если третьему лицу предъявлена доверенность, о прекращении которой оно не знало и не должно было знать, права и обязанности, приобретенные в результате действий лица, полномочия которого прекращены, сохраняют силу для представляемого и его правопреемников.

Что касается разъяснений, содержащихся в пункте 132 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 №25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», на которые ссылались ответчик и третье лицо, полагая, что истица во всяком случае обязана была известить об отмене доверенности также представителя ФИО1, то в апелляционном определении правильно указано, что эти разъяснения относятся к случаям выдачи доверенности на совершение сделки (сделок) с конкретным контрагентом (контрагентами), в то время как в настоящем деле выданная истицей доверенность не содержала указаний о заключении договора цессии именно с ФИО2

При этом факт размещения сведений об отмене доверенности в электронном реестре достоверно установлен судом на основе доказательств, в том числе предоставленных нотариусом выписок из нотариального реестра и копий реестровых записей (т.1, л.д.196, 235, т.2, л.д.50-53), а также приобщенных к делу распечаток сведений из электронного реестра нотариальных действий, отражающих в том числе дату и время внесения в реестр соответствующей записи – 26.01.2018 в 17:52 (т.1, л.д.57, т.2, л.д.2, 82-83); содержание перечисленных документов не было опровергнуто никакими иными доказательствами со стороны ответчика и третьего лица, каких-либо поводов ставить их под сомнение у суда не имелось.

В связи с этим не могло оказать существенного влияния на разрешение спора установление судом факта устного извещения ФИО1 об отмене доверенности, который суд апелляционной инстанции счел подтвержденным со ссылкой на показания свидетеля ФИО9

Соответственно, не могут повлечь отмену судебного постановления в кассационном порядке доводы кассационных жалоб относительно противоречий между объяснениями истицы и показаниями свидетеля ФИО9 об обстоятельствах извещения ФИО1 об отмене доверенности.

В свою очередь, ответчик Кремень Г.С., заключая договор цессии в условиях нового правового регулирования, установленного с 01.01.2017 Федеральным законом от 03.07.2016 №332-ФЗ, мог и должен был проверить полномочия ФИО1 путем обращения в электронный реестр нотариальных действий.

Суд апелляционной инстанции также правильно не усмотрел каких-либо оснований для вывода о том, что поведение самой истицы ФИО3 являлось недобросовестным, противоречило совершенной ею отмене доверенности и указывало на согласие с действиями ФИО1, т.е. для применения положений пункта 2 ст.183 ГК РФ, а также пункта 5 ст.166 ГК РФ, согласно которому заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на действительность сделки.

Так, ФИО1 в ходе судебного разбирательства не было представлено каких-либо доказательств того, что он информировал истицу о заключении договора цессии и передал ей что-либо полученное по сделке.

При этом объяснения ответчика и третьего лица о состоявшихся расчетах носили непоследовательный и противоречивый характер. В частности, представитель ФИО2 в судебном заседании суда первой инстанции 04.02.2021 пояснил, что расчет по оспариваемому договору цессии производился не денежными средствами (т.1, л.д.247), однако впоследствии сторона ответчика стала утверждать, что при заключении договора цеденту были переданы денежные средства (т.2, л.д.64), что, в свою очередь, противоречило условиям договора о производстве расчета после его государственной регистрации, а также тому обстоятельству, что после приостановления государственной регистрации в регистрирующий орган были представлены не документы о состоявшихся расчетах, а дополнительное соглашение к договору, исключавшее установление ипотеки в пользу цедента.

Наряду с этим судом апелляционной инстанции правильно принято во внимание, что ответчиком ФИО2 не было представлено доказательств уплаты денежных средств путем перечисления денежных средств на счет самой ФИО3, либо другим согласованным сторонами способом.

ФИО1, со своей стороны, в ходе судебного разбирательства указывал, что строящаяся квартира была передана в его распоряжение в связи с наличием перед ним денежных обязательств у ФИО9 – супруга истицы, и что Кремень Г.С. с ним рассчитался наличными денежными средствами, взяв расписку; вместе с тем из объяснений третьего лица следовало, что с ФИО3 он какого-либо расчета не производил, с нею не знаком.

Каких-либо доказательств существования обязательства, в силу которого в его распоряжении могли остаться денежные средства, причитавшиеся ФИО3 по условиям договора цессии, ФИО1 не представил.

Таким образом, именно поведение ответчика и третьего лица при заключении оспариваемого договора цессии обладало признаками недобросовестности, действий в ущерб интересам истицы, на что правомерно указано в апелляционном определении.

Иных доказательств, указывающих на осведомленность истицы о заключении договора с ФИО2 до августа 2019 г. и на одобрение ею действий ФИО1, ни он сам, ни ответчик Кремень Г.С. не представили.

Доводы кассационных жалоб об отсутствии проверки со стороны суда апелляционной инстанции факта направления Управлением Росреестра по Ленинградской области уведомления на имя ФИО3 от 08.05.2018 о приостановлении государственной регистрации договора цессии от 23.04.2018, в то время как получение истицей данного уведомления являлось бы доказательством её осведомленности о заключении договора и влияло бы на оценку её добросовестности, нельзя признать состоятельным.

Как видно из материалов дела, в рамках исследования обстоятельств государственной регистрации договора цессии судом первой инстанции 07.10.2020 было вынесено определение об истребовании материалов регистрационного дела (т.1, л.д.116-117), а также по ходатайству ответчика были затребованы у регистрирующего органа сведения о направлении в адрес ФИО3 вышеназванного уведомления (т.1, л.д.229).

Во исполнение запроса суда Управлением Росреестра по Ленинградской области были предоставлены сведения о том, что соответствующее уведомление было направлено в многофункциональный центр предоставления государственных услуг «Мурино», т.е. в тот же центр, через который ФИО1 осуществлялась подача документов для государственной регистрации договора (т.1, л.д.170, 230, 231).

Никаких иных данных о порядке направления уведомления, в том числе сведений о его отправке почтой, суду предоставлено не было, в связи с чем в апелляционном определении обоснованно указано на осуществление взаимодействия с регистрирующим органом через МФЦ и на наличие оснований предполагать, что данное уведомление было вручено ФИО1, а не самой ФИО3

То же относится к адресованному ФИО3 письму ООО «Бригантина» от 18.04.2018 о согласии на осуществление уступки прав (требований) по договору участия в долевом строительстве (т.1, л.д.181), в отношении которого никаких доказательств его вручения истице в суд представлено не было, а иные установленные судами обстоятельства дела указывали на то, что данное письмо могло быть выдано и ФИО1 в качестве представителя. Суд кассационной инстанции отмечает, что из показаний ФИО10, допрошенной в качестве свидетеля в суде первой инстанции, следовало, что с МФЦ «Мурино» в порядке регистрации договора цессии взаимодействовала она и ФИО1 (т.2, л.д.37-39).

Что касается факта подписания лично ФИО3 с ООО «Лидер Групп Недвижимость» 23.04.2018 акта сверки расчетов по договору участия в долевом строительстве от 22.10.2015 и акта приема-передачи документации, относящихся к договору, а также акта выполненных работ по договору об оказании услуг, заключенному ею с ООО «Лидер Групп Недвижимость» (т.1, л.д.55-57), то эти обстоятельства сами по себе не подтверждают осведомленность истицы о совершенных в тот же день ФИО1 действиях, связанных с заключением договора цессии с ФИО2, а напротив, ставят под сомнение такую осведомленность, поскольку указывают на то, что не имелось препятствий для личного участия ФИО3 в заключении договора с ФИО2, при этом никаких объяснений необходимости заключения договора цессии через представителя ни ФИО1, ни Кремень Г.С. не привели.

К тому же из материалов дела следует, что ранее, 12.03.2018, аналогичный акт сверки был подписан ООО «Лидер Групп Недвижимость» с ФИО1, действовавшим от имени ФИО3 со ссылкой на доверенность от 08.06.2017 (т.1, л.д.179), исходя из чего при осведомленности истицы о действиях ФИО1, связанных с заключением договора цессии, отсутствовала какая-либо необходимость в повторном оформлении акта идентичного содержания.

Кроме того, как усматривается из материалов дела и отражено в судебных постановлениях, ФИО3 05.07.2019 обратилась к застройщику с заявкой на реализацию квартиры (т.1, л.д.230) и в дальнейшем в июле 2019 г. осуществляла переписку по этому вопросу с менеджером ООО «Лидер Групп Недвижимость» ФИО11 (т.2, л.д.18-23); переписка не содержит сведений о состоявшейся уступке и о переходе её прав участника долевого строительства иному лицу, содержание сообщений самой истицы также никак не указывает на её осведомленность.

Такое поведение истицы полностью согласуется с её доводами о неосведомленности об указанных выше обстоятельствах до августа 2019 г.

В свою очередь, то, что с августа 2019 г. (когда, по объяснениям истицы, ей стало известно о заключении ФИО1 договора цессии с ФИО2) до момента обращения ФИО3 в суд с настоящим иском в августе 2020 г. прошло значительное время, само по себе не свидетельствует об одобрении ею состоявшейся уступки и не лишало её возможности требовать восстановления своих прав, при отсутствии данных о каком-либо ином соглашении между сторонами и третьим лицом ФИО1, которое было бы направлено на защиту её интересов и могло бы рассматриваться как последующее одобрение сделки, совершенной ФИО1

При таком положении, установив факт отмены доверенности в нотариальной форме и внесения сведений об этом в электронный реестр нотариальных действий Федеральной нотариальной палаты с использованием информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», суд апелляционной инстанции правомерно признал, что сделка, совершенная ФИО1 без полномочий, не может влечь правовых последствий для истицы, права которой подлежат восстановлению путем признания за нею права требования по договору участия в долевом строительстве и погашения регистрационной записи о состоявшейся уступке права (требования) по этому договору.

Таким образом, нельзя признать обоснованными доводы кассационных жалоб ответчика и третьего лица о несоответствии апелляционного определения нормам материального права, а также о неполном исследовании юридически значимых обстоятельств или об их неверной правовой оценке.

Суд кассационной инстанции отмечает, что в резолютивную часть апелляционного определения включено ошибочное указание на ООО «Лидер Групп Недвижимость» как застройщика, в то время как по обстоятельствам дела, правильно установленным судом и отраженным в тексте апелляционного определения, указанное предприятие при заключении с истицей договора участия в долевом строительстве выступало в качестве агента и действовало от имени и по поручению застройщика - ООО «Линкор», а к моменту возбуждения спора права застройщика перешли к ООО «Бригантина», созданному в результате реорганизации ООО «Линкор» в форме выделения.

Вместе с тем данное ошибочное указание фактически представляет собой описку, которая может быть исправлена судом в порядке ст.200 ГПК РФ и не свидетельствует о наличии оснований для отмены судебного постановления в кассационном порядке, принимая во внимание, что как ООО «Линкор», так и ООО «Бригантина» были привлечены к участию в деле в качестве третьих лиц, судебные постановления не обжаловали.

Иных процессуальных нарушений, которые могли бы привести к отмене правильного по существу постановления, судом апелляционной инстанции при рассмотрении настоящего дела не допущено.

Таким образом, доводы кассационных жалоб не свидетельствуют о наличии оснований для отмены обжалуемого судебного постановления, предусмотренных ст.379.7 ГПК РФ.

На основании изложенного и руководствуясь статьями 390-390.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Третьего кассационного суда общей юрисдикции

определила:

апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Ленинградского областного суда от 24 ноября 2021 года оставить без изменения, кассационные жалобы ФИО1 и ФИО2 – без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи