Гражданский кодекс часть 1

Подсудимым ФИО1 и защитником - адвокатом Прокофьевым В.В в судебном заседании заявлено ходатайство о возвращении дела прокурору, для устранения препятствий его рассмотрения судом. По нескольким основаниями, а именно:

1. Отсутствие в обвинительном заключении данных о потерпевшем. Представитель администрации Волгоградской области признан потерпевшим по уголовному делу (т. 6 л. д. 164), даже несмотря на то, что соглашение подписывалось и денежные средства предоставлялись не администрацией Волгоградской области, а комитетом сельского хозяйства Волгоградской области (т. 6 л. д. 163). В нарушение собственного постановления о признании потерпевшим администрации Волгоградской области (т. 6 л. д. 164) следователь допрашивал представителя комитета сельского хозяйства (т. 6 л. д. 170) в качестве представителя потерпевшего.

В соответствии с п. 8 ч. 1 ст.220 УПК РФ в обвинительном заключении должны быть указаны данные о потерпевшем, характере и размере вреда, причиненного ему преступлением.

В нарушение указанных положений на стр. 46 обвинительного заключения указано: «Данные о потерпевшем: нет». На стр. 61 обвинительного заключения указано: «Данные о потерпевшем: нет».

Сведений о размере причинённого потерпевшему ущерба также не указано.

2. Неполнота предварительного следствия не может быть восполнена в суде.

Стороной обвинения при формулировании обвинительного заключения, а также предшествующем проведении предварительного следствия, продемонстрирован обвинительный подход, противоречащий презумпции невиновности (ст. 14 УПК РФ).

ФИО1 в ходе предварительного следствия заявлял о том, что часть коров пала, крупнорогатый скот (КРС) захоронен на ферме.

В т. 9 л. д. 218 находится постановление следователя об отказе в удовлетворении ходатайства о завершении осмотра места происшествия от 14.04.2021 г., поскольку «осуществление захоронения животных могло производиться неограниченным числом лиц». Во-первых, все сомнения о численности павшего КРС толкуются в пользу обвиняемого. Во-вторых, именно подвергая сомнению доводы обвиняемого, следователь стал тратить свое время, время других людей на производство осмотра. Заявляя о последующей бесполезности осмотра, следователь констатирует, что опровергнуть позицию ФИО1 не смог, поэтому результаты осмотра его не устроили и продолжать осмотр он не желает. Само по себе начало осмотра подразумевает, что следственное действие должно быть окончено, а не произвольно прерываться при получении не устраивающих сторону обвинения данных. В суде осмотр с применением специальной техники не проводится, значит, восполнение этого нарушения на данной стадии невозможно.

Поскольку установить давность захоронения КРС и количество обнаруженных останков КРС следователь в ходе осмотра не смог, то он обязан был удовлетворить следующее ходатайство о производстве судебной экспертизы (т. 9 л. д. 220-221). В ходатайстве следователь отказал (т. 9 л. д. 222), что противоречит его же позиции о невозможности в рамках одного лишь осмотра установить давность захоронения останков КРС и их количество. Фраза следователя, что хищение совершалось путем финансовых операций по погашению кредитных обязательств, выделенных из средств гранта, не может быть препятствием для производства судебной экспертизы. Вопрос о правильном расходовании грантовых средств имеет юридическое значение по настоящему делу, ведь грант выдавался на приобретение КРС. Если КРС был приобретен и условия гранта выполнены, то хищения не может быть в принципе. Обвинительный уклон по делу подтверждается отказом запросить информацию из банка по ходатайству защитника (т. 9 л. д. 224-225) по мотиву: «с ответами вы можете ознакомиться в ходе ознакомления с материалами дела» (т. 9 л. д. 226).Следователю было заявлено подробное ходатайство о назначении судебной экспертизы с постановкой юридически значимых вопросов. В назначении судебной экспертизы следователь отказал со ссылкой на заключение специалиста-ревизора (т. 9 л. д. 230), т. е. незаконно. Свидетель №3 (т. 8 л. д. 87—89) была допрошена в качестве специалиста и воспроизвела дословно содержание своей же справки. Сведений о присвоении или хищении денежных средств не сообщила, т. к. каждая из операций по счету нашла свое письменное отражение. Квалификации специалиста было явно недостаточно для ответа на поставленные вопросы, что подтверждается ответом на третий вопрос (т. 8 л. д. 89-90): «установить процентное соотношение поступившего гранта от общей суммы операций». Специалист смогла лишь перечислить операции по счёту, но процентное соотношение сумм установить не смогла, хотя именно этот вопрос перед ней был поставлен. Изложенное свидетельствует о необходимости производства судебной экспертизы по делу.

Имеющееся в деле заключение специалиста не должно подменять необходимость получения заключения эксперта, т. к. специалист Свидетель №3 могла лишь осматривать документы, применять технические средства и ставить вопросы перед экспертами, но не проводить вместо них экспертизу, будто обладает сама статусом эксперта.

В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого излагаются доводы о невыполнении ФИО1 условий соглашения о предоставлении гранта, присвоении денежных средств, легализации средств. Одним из обязательств обвиняемого являлось строительство убойного пункта. Здание убойного пункта было возведено и существует, что не стыкуется с версией обвинения о полном невыполнении условий обязательства. Мнение стороны обвинения о том, что строительство убойного пункта было осуществлено в ненадлежащем виде (или не осуществлялось вовсе - точную версию стороны обвинения из текста постановления о привлечении в качестве обвиняемого установить невозможно) должно быть проверено экспертным путём, т. к. следователь не является экспертом-строителем.

Строительство убойного пункта подтверждается договором подряда (т. 2 л. д. 25-33), локальным сметным расчётом (т. 2 л. д. 31-38), платежным поручением №1 (т. 2 л. д. 39) и дублирующими документами (т. 5 л. д. 1-11). Именно подрядчик несёт ответственность за качество работ и даёт соответствующие гарантии, если убойный пункт построен с нарушениями (т. 2 л. д. 30).

В т. 1 л. д. 9 содержится постановление прокурора о направлении материалов проверки для возбуждения уголовного дела, в котором указано, что установлена фактическая сумма выполненных работ по строительству убойного цеха на 134 800 рублей вместо 500 000 рублей. Подтверждающего эти выводы заключения судебного эксперта в материалах дела не имеется.

В акте (т. 1 л. д. 179) указано, что выездным осмотром убойного пункта установлено расхождение с локальным сметным расчётом. Далее по неизвестной причине указано, что выполненные скрытые работы, оказывается, замеру не подлежат (т. 1 л. д. 180), будто их учитывать не надо. Вместе с тем сумма невыполненных работ по мнению авторов акта, не являющихся экспертами в области строительства, составила теперь 260,3 тыс. рублей. Следователь экспертным путём не проверял противоречивые выводы о расхождениях.

Осмотр контрольно-счётной палаты при всём желании не может подменять заключение эксперта по вышеизложенным причинам, поэтому является незаконным отказ следователя (т. 9 л. д. 234) в производстве судебной строительно-технической экспертизы. Авторы заключения контрольно-счётной палаты не соблюдали требований УПК РФ о производстве судебной экспертизы, не составляли заключение эксперта, не указали методики исследования, хода исследования, списка литературы и даже не предупреждались об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Их образование и квалификация для оценки результата выполненных работ следствием не установлена.

Следователь незаконно отказал в назначении судебной экспертизы, т. к. по её результатам могло выясниться, что ФИО1 действительно затратил на строительство убойного пункта 500 000 рублей, из которых 300 000 рублей были средствами гранта, а 200 000 рублей собственными.

Имеющиеся материалы дела не могут подтвердить присвоение ФИО1 денежных средств и размера будто бы совершенного хищения, легализации и т. п. Все сомнения в виновности обвиняемого толкуются в его пользу, поэтому недостаточность доказательств по делу и неполнота предварительного следствия дополнительно иллюстрирует необходимость возвращения уголовного дела в отношении ФИО1

Незаконное принятие к производству следователем уголовного дела.

Согласно постановлению об изъятии и передаче уголовного дела от 29 января 2021 г. (т. 8 л. д. 138) дело было передано для организации дальнейшего расследования ФИО2 Данных о том, что ФИО2 поручил производство по делу следователю ФИО3 в материалах дела не имеется. Поэтому принятие дела к производству ФИО3 (т. 8 л. д. 139) является незаконным. В постановлении о принятии уголовного дела к своему производству от 24 мая 2021 г. (т. 9 л. д. 247) указано, что следователь ФИО4 принял к своему производству уголовное дело, «возбуждённое 13.07.2020 по признакам преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159, ч. 2 ст. 174.1, ч. 2 ст. 327 УК РФ». В действительности уголовное дело 13.07.2020 было возбуждено только по признакам преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159, ч. 2 ст. 171.1 УК РФ, уголовное дело 13.07.2020 не возбуждалось по ч. 2 ст. 327 УК РФ. Значит, принятие уголовного дела следователем к своему производству было незаконным.

Суд в настоящее время не может восполнить данные нарушения и вынести надлежащие постановления вместо следователей.

4. Предварительное следствие было незаконно приостановлено и возобновлено. В период приостановления предварительного следствия осуществлялось получение процессуальных документов от защитника, что недопустимо.

21 июня 2021 г. следователь в присутствии ФИО1 и защитника Прокофьева В. В. составил протокол разъяснения обвиняемому процессуальных прав, предусмотренных ч. 5 ст. 217 УПК РФ. Составление протокола было окончено в 18 часов 40 минут, т. е. в это время обвиняемый находился в кабинете следователя (т. 10 л. д. 6). В тот же момент следователю под роспись было вручено ходатайство о прекращении уголовного преследования в отношении ФИО1, на первой странице которого следователь указал, что приложения отсутствуют и поставил дату 21.06.2021 г. 21 июня 2021 г. уже в ночи (после разрешения ходатайств стороны защиты и вынесения постановлений) следователь вынес постановление о приостановлении предварительного следствия по основанию, предусмотренному п. 3 ч. 1 ст. 208 УПК РФ (т. 10 л. д. 65-66) со ссылкой, что «место нахождения обвиняемого известно, однако реальная возможность его участия в уголовном деле отсутствует». Обвиняемый не только не скрывал своего места нахождения от следователя, но и находился прямо в кабинете следователя даже вечером 21 июня 2021 г. Поэтому постановление со ссылкой на невозможность участия обвиняемого в деле приобретает не просто характер незаконного, оно смотрится абсурдно в ситуации, когда в этот же день до 18 часов 40 минут обвиняемый реально находился в служебном кабинете следователя, подписывал протокол и участвовал в уголовном деле. Почему следователь внезапно решил, что ФИО1 до 18 часов 40 минут мог и участвовал по делу, а с 18 часов 40 минут и далее вдруг утратил эту возможность, из текста постановления уяснить невозможно. Почему постановление было вынесено именно 21 июня 2021 г. из текста также уяснить невозможно. Если любой перерыв в следственных действиях (например, на отдых или сон) свидетельствует о невозможности участия ФИО1 по уголовному делу, то постановления о приостановлении предварительного следствия необходимо было выносить каждый вечер, а возобновлять следствие каждое утро. С 21 июня 2021 года согласно ч. 3 ст. 209 УПК РФ производство следственных действий не допускалось. Единственное что мог делать следователь, это устанавливать местонахождение ФИО1 (п. 2 ч. 2 ст. 209 УПК РФ). Вопреки требованиям ст. 209 УПК РФ, 22.06.2021 года, то есть на следующий день после заявления ходатайства, в период, когда предварительное следствие уже было приостановлено, следователь расписался в ходатайстве защитника Прокофьева В. В. о получении им приложений к ходатайству. Данных о том, что 22.06.2021 г. предварительное следствие было возобновлено, в материалах дела не имеется. Факт принятия приложений к ходатайству от 21.06.2021 г. именно 22.06.2021 г. подтверждает фиктивность вынесенного следователем постановления о приостановлении предварительного следствия и заведомую незаконность действий следователя по якобы состоявшемуся приостановлению. 13 сентября 2021 г. (т. 10 л. д. 76-77) следователь ФИО3 вынес постановление о возобновлении предварительного следствия и установлении дополнительного срока расследования, т. к. «отпали основания для его приостановления». Каким образом отпадали эти основания и что же это были за основания из текста постановления уяснить невозможно. В обвинительном заключении и в материалах дела отсутствуют ссылки на причины, по которым задолго до 13 сентября, ещё 22 июня 2021 года следователь по приостановленному предварительному следствию, принял три приложения к ходатайству защитника, приобщил их к материалам дела (несмотря на прямой запрет такого рода действий в силу ст. 209 УПК РФ). Оснований для приостановления расследования не имелось, поскольку в день приостановления предварительного следствия, обвиняемый фактически участвовал в уголовном деле. Значит, отпасть эти основания 13 сентября 2021 г. не могли. Что именно изменилось 13 сентября 2021 г. по сравнению с 21 июня 2021 г. или, например, 30 августа 2021 г., в тексте постановления не указано. При этом срок предварительного следствия превысил 12 месяцев, составил 13 месяцев и был продлён руководителем второго отдела (т. 10 л. д. 76). Время приостановления предварительного следствия вновь подтверждает произвольность вынесения постановления от 21 июня 2021 г. о приостановлении предварительного следствия и отсутствие правовых оснований для возобновления незаконно приостановленного предварительного следствия 13 сентября 2021 г. Ни одно из уведомлений о приостановлении и возобновлении предварительного следствия в адрес стороны защиты не направлялось, что подтверждается отсутствием сведений об отправке уведомлений (т. 10 л. <...>). Поэтому защитник и обвиняемый были лишены возможности обжалования незаконных постановлений следователя в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ. Руководитель следственного органа обязан был признать незаконным и отменить незаконное постановление следователя, направить материалы дела в СУ СК РФ для легального продления срока предварительного следствия уполномоченным лицом, а не допускать новую ошибку, устанавливая новый срок расследования и незаконно возобновляя предварительное следствие, которое не должно было приостанавливаться и фактически не приостанавливалось (ведь следователь получил от защитника 22.06.2021 г. документы и приобщил их к материалам дела). Вынесение постановления от 13 сентября 2021 г. о дополнительном сроке расследования ненадлежащим субъектом грубо нарушает положения ч. 5 ст. 162 УПК РФ. Часть 6 статьи 162 УПК РФ применяется только в случае, если ранее производство по делу было законно приостановлено. При незаконном приостановлении существует единственный способ реагирования - отменить незаконное постановление следователя, а не базировать новое незаконное постановление на ранее незаконном в целях легализации постановления от 21 июня 2021 г. Произвольность приостановления производства по делу подтверждается тем, что первое действие, совершенное после возобновления предварительного следствия, это вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемого (т. 10 л. д. 80), в котором указывается: «в настоящее время обстоятельства совершения преступления ФИО1 уточнены и конкретизированы». Было бы логично уточнить и конкретизировать обстоятельства дела после проведения новых следственных действий, а не сразу же после вынесения предыдущего постановления о привлечении в качестве обвиняемого выносить новое постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Поскольку с 13 сентября 2021 г. производство по настоящему делу велось на основании незаконного постановления следователя от 13 сентября 2021 г. и незаконного установления дополнительного срока расследования ФИО2 (вместо руководителя СУ СК РФ), все следственные действия по делу являются незаконными, а полученные доказательства - недопустимыми. Вынесенное в период незаконного ведения предварительного следствия (продлённого неуполномоченным субъектом, не указанным в ч. 5 ст. 162 УПК РФ) постановление о привлечении ФИО1 в качестве обвиняемого является незаконным. Необходимо вернуть дело прокурору для устранения допущенных нарушений.

Подсудимый ФИО1 и защитник - адвокат Прокофьев В.В в судебном заседании поддержали заявленное ходатайство.

В судебное заседание представитель потерпевшего комитета сельского хозяйства по Волгоградской области ФИО5 не явился, извещен надлежащим образом. В материалах дела имеется заявление о рассмотрении дела в их отсутствие.

Государственный обвинитель помощник прокурора Иловлинского района Волгоградской области Турченкова С.М в судебном заседании просила в удовлетворении ходатайства о возвращении уголовного дела прокурору, отказать.

Суд, выслушав участников процесса, считает ходатайства подсудимого ФИО1 и защитника подсудимого – адвоката Прокофьева В.В подлежащим удовлетворению по следующим основаниям.

В соответствии со ст.74 УПК РФ доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.

В качестве доказательств допускаются, в том числе, заключения и показания специалиста и эксперта.

Согласно ст.75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса.

К недопустимым доказательствам относятся показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде; показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности; иные доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ.

В соответствии с п.1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, если обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление составлены с нарушением требований настоящего Кодекса, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения, акта или постановления. При этом возвращение дела прокурору может иметь место, когда это необходимо для защиты прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, если на досудебных стадиях допущены существенные нарушения, которые невозможно устранить в ходе судебного разбирательства. Согласно правовой позиции, изложенной в Постановлении Конституционного Суда РФ от 02.07.2013 N 16-П, основанием для возвращения уголовного дела прокурору являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, совершенные следователем или прокурором, в силу которых исключается возможность постановления судом приговора или иного решения; подобные нарушения требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в досудебном производстве, которые не могут быть устранены в судебном заседании и исключают принятие по делу судебного решения, отвечающего требованиям справедливости, всегда свидетельствуют в том числе о несоответствии обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления требованиям данного Кодекса. Частью 4 статьи 159 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за мошенничество, то есть хищение чужого имущества путем обмана, совершенное в особо крупном размере.

Из обвинительного заключения следует, что ФИО1 действуя умышленно, из корыстных побуждений заключил с председателем Комитета сельского хозяйства по Волгоградскойобласти - ФИО6 соглашение от 23.07.2015 №19 «О предоставлении грантов на развитие семейных животноводческих ферм» (далее по тексту - Соглашение), согласно условиям которого из средств бюджета Волгоградской области предоставлен грант в размере 4 800 000 рублей, предназначенный для приобретения на условиях софинансирования молодого крупно-рогатого скота мясного направления в количестве 125 голов на общуюсумму 7 500 000 рублей, из которых 3 000 000 рублей ФИО1 должен был потратить из собственных средств. Также по условиям Соглашения ФИО1 из средств бюджета Волгоградской области предоставлено 300 000 рублей, предназначенных наусловиях софинансирования на строительство убойного пункта и приобретение оборудования на общую сумму 500 000 рублей, из которых 200 000 рублей ФИО1 должен былпотратить из собственных средств в течении 24 месяцев со дня поступления средств гранта. В результате своих преступных действий ФИО1 похитил денежные средства, принадлежащие бюджету Волгоградской области, на сумму 4 800 000 рублей, а возложенные на него обязательства реализации гранта не выполнил, чем причинил ущерб федеральному бюджету Волгоградской области на общую сумму 4 800 000 рублей, то есть вособо крупном размере.

Произведя математические действия с указанными суммами, суд определил, что вмененная следователем сумма ущерба 4 800 000 рублей не разбита по суммам ущерба, поскольку кроме денежных средств выделенных из бюджета на общую сумму 7500000 рублей, ФИО1 на условиях софинансирования выделялись денежные средства на строительство убойного пункта и приобретение оборудования на общую сумму 500 000 рублей

Описание преступного деяния, предусмотренного ч.4 ст.159 УК РФ, предъявленного органами предварительного следствия ФИО1, содержит противоречивые сведения о размере причиненного потерпевшему ущерба, в обвинительном заключении не указан механизм определения размера ущерба.

Частью 2 статьи 174.1 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления, то есть совершение финансовых операций с денежными средствами, приобретенными лицом в результате совершения им преступления, в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами, совершенное в крупном размере.

Из обвинительного заключения следует, что ФИО1 в период с 21.09.2015 года по 21.09.2017 года совершил с похищенными путем мошенничества денежными средствами на общую сумму 4800000 рублей финансовые операции, придав похищенным денежным средствам гражданско-правовой статус законно приобретенных, то есть легализовал денежные средства, полученные от преступной деятельности, в крупном размере на общую сумму 4800000 рублей.

Следователю было заявлено защитником обвиняемого ходатайство о назначении судебной экспертизы с постановкой юридически значимых вопросов, в том числе вопросов: Располагали ли сотрудники банка перед списанием денежных средств сведениями о том, что производится списание денежных средств, имеющих целевое назначение и поступивших в виде субсидии по гранту? Каков размер денежных средств, ранее поступивших с назначением платежа «суб. по грант, на разв.семейн.живот.ферм. в 2015г. пост. АВО №33-п от 19.06.15 р-р 237 от 23.07.15 без НДС» был израсходован не на погашение кредитных обязательств? На какие цели были израсходованы данные денежные средства? Какими бухгалтерскими документами подтверждается расходование этих средств? Какая часть суммы, поступившей с назначением платежа «суб. по грант, на разв.семейн.живот.ферм. в 2015г. пост. АВО №33- п от 19.06.15 р-р 237 от 23.07.15 без НДС» не была израсходована, т. е. имеется ли не освоенная сумма? Каков общий объём денежных средств, затраченных ФИО1 на приобретение голов крупнорогатого скота, строительство убойного пункта и приобретение оборудования?

Ни на один из этих вопросов в материалах дела, в том числе в обвинительном заключении, ответов не имеется. Даже из постановления о привлечении в качестве обвиняемого нельзя уяснить, какую часть средств ФИО1 похитил, а какую - легально израсходовал для реализации целей гранта. В назначении судебной экспертизы следователь отказал со ссылкой на заключение специалиста-ревизора (том 9 л.д. 230), т. е. незаконно.

Свидетель №3 (том 8 л.д. 87—89) была допрошена в качестве специалиста и воспроизвела дословно содержание своей же справки. Сведений о присвоении или хищении денежных средств не сообщила, т. к. каждая из операций по счету нашла свое письменное отражение. Квалификации специалиста было явно недостаточно для ответа на поставленные вопросы, что подтверждается ответом на третий вопрос (том 8 л. д. 89-90): «установить

процентное соотношение поступившего гранта от общей суммы операций». Специалист смогла лишь перечислить операции по счёту, но процентное соотношение сумм установить не смогла, хотя именно этот вопрос перед ней был поставлен. Изложенное свидетельствует о необходимости производства судебной экспертизы по делу.

В п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2017 N 51 "О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)" разъясняется: «Исходя из положений статьи 58 и части 3 статьи 80 УПК РФ специалист может привлекаться к участию в судебном разбирательстве для оказания содействия сторонам и суду в осмотре предметов и документов, применении технических средств, для постановки вопросов эксперту, а также разъяснения вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Специалист высказывает свое суждение по заданным ему вопросам как в устном виде, что отражается в протоколе судебного заседания, так и в виде заключения, которое приобщается к материалам дела. При этом заключение специалиста не может подменять заключение эксперта, если оно требуется по делу.

Если из устных разъяснений или заключения специалиста следует, что имеются основания назначения дополнительной или повторной экспертизы, суду по ходатайству стороны или по собственной инициативе следует обсудить вопрос о назначении такой экспертизы».

В п.п 1, 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 N 28 "О судебной экспертизе по уголовным делам" обращается внимание «на необходимость наиболее полного использования достижений науки и техники в целях всестороннего и объективного исследования обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, путем производства судебной экспертизы во всех случаях, когда для разрешения возникших в ходе судебного разбирательства вопросов требуется проведение исследования с использованием специальных знаний в науке, технике, искусстве или ремесле. Согласно положениям части 2 статьи 195 УПК РФ судебная экспертиза производится государственными судебными экспертами и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями».

Объективное исследование вышеуказанных вопросов невозможно путём подмены заключений экспертов допросами специалиста или составления заключения специалиста без соблюдения положений ст. ст. 195— 200 УПК РФ, в том числе о праве стороны защиты ходатайствовать о внесении вопросов для постановки перед экспертом, о выборе экспертного учреждения, о праве заявить отвод и т. и. Для подтверждения существования события преступления требуется применение экспертных познаний незаинтересованного в исходе дела лица, поэтому необходимо назначение многочисленных судебных экспертиз.

Аналогичные выводы сделаны в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 N 48 "О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате" - необходимо производство судебной экспертизы по делам в сфере экономической деятельности для достоверного установления подлежащих доказыванию обстоятельств. Ни одна справка об исследовании или заключение специалиста не может подменять производства по уголовному делу судебной экспертизы. Значит, отказ следователя в производстве судебной бухгалтерской экспертизы является незаконным.

Суд не может вместо следователя устанавливать размер вреда, причинённого в результате совершения преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 174.1, ч. 2 ст. 327 УК РФ и потерпевшего от данных деяний.

Представитель администрации Волгоградской области признан потерпевшим по уголовному делу (том 6 л.д.164), даже несмотря на то, что соглашение подписывалось и денежные средства предоставлялись не администрацией Волгоградской области, а комитетом сельского хозяйства Волгоградской области (том 6 л.д.163).

В нарушение постановления о признании потерпевшим администрации Волгоградской области (том 6 л.д.164) следователь допрашивал представителя комитета сельского хозяйства (том 6 л.д.170) в качестве представителя потерпевшего.

Сведений о размере причинённого потерпевшему ущерба также не указано.

Требования п. 8 ч. 1 ст.220 УПК РФ не соблюдены при составлении обвинительного заключения, так как суд не может вместо следователя пересоставить обвинительное заключение и внести в документ сведения о потерпевшем.

В ходе предварительного следствия ФИО1 заявлял о том, что часть коров пала, крупнорогатый скот (КРС) захоронен на ферме.

В томе 9 л.д. 218 находится постановление следователя об отказе в удовлетворении ходатайства о завершении осмотра места происшествия от 14.04.2021 г., поскольку «осуществление захоронения животных могло производиться неограниченным числом лиц». Во-первых, все сомнения о численности павшего КРС толкуются в пользу обвиняемого. Во-вторых, именно подвергая сомнению доводы обвиняемого, следователь стал тратить свое время, время других людей на производство осмотра. Заявляя о последующей бесполезности осмотра, следователь констатирует, что опровергнуть позицию ФИО1 не смог, поэтому результаты осмотра его не устроили и продолжать осмотр он не желает. Само по себе начало осмотра подразумевает, что следственное действие должно быть окончено, а не произвольно прерываться при получении не устраивающих сторону обвинения данных. В суде осмотр с применением специальной техники не проводится, значит, восполнение этого нарушения на данной стадии невозможно.

В УПК РФ не предусмотрено возможности завершения расследования в ситуации, когда следственное действие было приостановлено, не возобновлялось и не было завершено. Значит, имеется основание для завершения осмотра, составления соответствующего протокола и соблюдения требований ч. 2 ст. 177 УПК РФ. В отсутствие завершенного следственного действия невозможно подать замечания на протокол оконченного следственного действия, чем нарушаются права ФИО1 Согласно ч. 2 ст. 177 УПК РФ если для производства такого осмотра требуется продолжительное время или осмотр на месте затруднен, то предметы должны быть изъяты, упакованы, опечатаны, заверены подписью следователя на месте осмотра. Изъятию подлежат только те предметы, которые могут иметь отношение к уголовному делу. При этом в протоколе осмотра по возможности указываются индивидуальные признаки и особенности изымаемых предметов. Имеющийся протокол осмотра приведённым требованиям не отвечает, т. к. ранее откопанные кости КРС были посчитаны, а затем закопаны в поисках новых частей КРС. Подсчёт захороненных животных вести невозможно, если не изымать отдельно каждую голову КРС или иные индивидуализирующие конкретное животное останков. ФИО1 давал показания о причинах падежа скота, времени захоронения и иных обстоятельств дела, что вновь иллюстрирует необходимость опечатывания и изъятия останков животных для назначения и производства по делу судебной экспертизы и установления давности смерти, причин падежа скота и количества животных с учётом обнаруженных останков.

Строительство убойного пункта подтверждается договором подряда (том 2 л. д. 25-33), локальным сметным расчётом (том 2 л.д. 31-38), платежным поручением №1 (том 2 л.д. 39) и дублирующими документами (том 5 л.д. 1-11). Именно подрядчик несёт ответственность за качество работ и даёт соответствующие гарантии, если убойный пункт построен с нарушениями (том 2 л. д. 30).

В томе 1 л.д. 9 содержится постановление прокурора о направлении материалов проверки для возбуждения уголовного дела, в котором указано, что установлена фактическая сумма выполненных работ по строительству убойного цеха на 134 800 рублей вместо 500 000 рублей. Подтверждающего эти выводы заключения судебного эксперта в материалах дела не имеется.

В акте (том 1 л.д. 179) указано, что выездным осмотром убойного пункта установлено расхождение с локальным сметным расчётом. Далее по неизвестной причине указано, что выполненные скрытые работы, оказывается, замеру не подлежат (том 1 л. д. 180), будто их учитывать не надо. Вместе с тем сумма невыполненных работ по мнению авторов акта, не являющихся экспертами в области строительства, составила теперь 260,3 тыс. рублей. Следователь экспертным путём не проверял противоречивые выводы о расхождениях.

Осмотр контрольно-счётной палаты при всём желании не может подменять заключение эксперта по вышеизложенным причинам, поэтому является незаконным отказ следователя (том 9 л. д. 234) в производстве судебной строительно-технической экспертизы. Авторы заключения контрольно-счётной палаты не соблюдали требований УПК РФ о производстве судебной экспертизы, не составляли заключение эксперта, не указали методики исследования, хода исследования, списка литературы и даже не предупреждались об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Их образование и квалификация для оценки результата выполненных работ следствием не установлена.

На основании ч. 1 ст. 86 УПК РФ собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства следователем путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ. Аналогичные права имеются у подозреваемого, обвиняемого, защитника. Конституционный суд РФ в определении от 21.12.2004 № 467-0 разъяснил: «Этому праву соответствует обязанность дознавателя, следователя и прокурора в ходе предварительного расследования рассмотреть каждое заявленное в связи с исследованием доказательств ходатайство, причем в силу части второй статьи 159 УПК Российской Федерации подозреваемому или обвиняемому, его защитнику не может быть отказано в допросе свидетелей, производстве судебной экспертизы и других следственных действий, если обстоятельства, об установлении которых они ходатайствуют, имеют значение для конкретного уголовного дела. Тем самым уголовно-процессуальный закон исключает возможность произвольного отказа должностным лицом или органом, осуществляющим предварительное расследование, как в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты...».

Конституционный Суд РФ прямо указал, что права обвиняемого на производство судебной экспертизы должны быть реализованы в ходе предварительного расследования, допущенное нарушение должно быть устранено именно на той стадии, а не в судебном разбирательстве. По результатам судебной экспертизы возможно прекращение уголовного дела следователем без направления его в суд, что полностью соответствует требованиям УПК РФ.

Согласно постановлению об изъятии и передаче уголовного дела от 29 января 2021 г. (том 8 л.д. 138) дело было передано для организации дальнейшего расследования ФИО2 Данных о том, что ФИО2 поручил производство по делу следователю ФИО3 в материалах дела не имеется. Поэтому принятие дела к производству ФИО3 (том 8 л. д. 139) является незаконным. В постановлении о принятии уголовного дела к своему производству от 24 мая 2021 г. (том 9 л.д. 247) указано, что следователь ФИО4 принял к своему производству уголовное дело, «возбуждённое 13.07.2020 года по признакам преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159, ч. 2 ст. 174.1, ч. 2 ст. 327 УК РФ». В действительности уголовное дело 13.07.2020 года было возбуждено только по признакам преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 159, ч. 2 ст. 171.1 УК РФ, уголовное дело 13.07.2020 года не возбуждалось по ч. 2 ст. 327 УК РФ. Принятие уголовного дела следователем к своему производству было незаконным. Суд в настоящее время не может восполнить данные нарушения и вынести надлежащие постановления вместо следователей.

В тот же момент следователю под роспись было вручено ходатайство о прекращении уголовного преследования в отношении ФИО1, на первой странице которого следователь указал, что приложения отсутствуют и поставил дату 21.06.2021 г.

21 июня 2021 г. (после разрешения ходатайств стороны защиты и вынесения постановлений) следователь вынес постановление о приостановлении предварительного следствия по основанию, предусмотренному п. 3 ч. 1 ст. 208 УПК РФ (том 10 л. д. 65-66) со ссылкой, что «место нахождения обвиняемого известно, однако реальная возможность его участия в уголовном деле отсутствует». Обвиняемый не только не скрывал своего места нахождения от следователя, но и находился прямо в кабинете следователя вечером 21 июня 2021 г. Почему постановление было вынесено именно 21 июня 2021 г. из текста также уяснить невозможно. Если любой перерыв в следственных действиях (например, на отдых или сон) свидетельствует о невозможности участия ФИО1 по уголовному делу, то постановления о приостановлении предварительного следствия необходимо было выносить каждый вечер, а возобновлять следствие каждое утро.

С 21 июня 2021 года согласно ч. 3 ст. 209 УПК РФ производство следственных действий не допускалось. Единственное что мог делать следователь, это устанавливать местонахождение ФИО1 (п. 2 ч. 2 ст. 209 УПК РФ). Вопреки требованиям ст. 209 УПК РФ, 22.06.2021 года, то есть на следующий день после заявления ходатайства, в период, когда предварительное следствие уже было приостановлено, следователь расписался в ходатайстве защитника Прокофьева В. В. о получении им приложений к ходатайству. Данных о том, что 22.06.2021 г. предварительное следствие было возобновлено, в материалах дела не имеется. Факт принятия приложений к ходатайству от 21.06.2021 г. именно 22.06.2021 г. подтверждает фиктивность вынесенного следователем постановления о приостановлении предварительного следствия и заведомую незаконность действий следователя по якобы состоявшемуся приостановлению.

13 сентября 2021 г. (том 10 л. д. 76-77) следователь ФИО3 вынес постановление о возобновлении предварительного следствия и установлении дополнительного срока расследования, т. к. «отпали основания для его приостановления». Каким образом отпадали эти основания и что же это были за основания из текста постановления уяснить невозможно. В обвинительном заключении и в материалах дела отсутствуют ссылки на причины, по которым задолго до 13 сентября 2021 года, ещё 22 июня 2021 года следователь по приостановленному предварительному следствию, принял три приложения к ходатайству защитника, приобщил их к материалам дела (несмотря на прямой запрет такого рода действий в силу ст. 209 УПК РФ). Оснований для приостановления расследования не имелось, поскольку в день приостановления предварительного следствия обвиняемый фактически участвовал в уголовном деле. Значит, отпасть эти основания 13 сентября 2021

г. не могли. Что именно изменилось 13 сентября 2021 г. по сравнению с 21 июня 2021 г. или, например, 30 августа 2021 г., в тексте постановления не указано. При этом срок предварительного следствия превысил 12 месяцев, составил 13 месяцев и был продлён руководителем второго отдела (том 10 л. д. 76).

Время приостановления предварительного следствия вновь подтверждает произвольность вынесения постановления от 21 июня 2021 г. года о приостановлении предварительного следствия и отсутствие правовых оснований для возобновления незаконно приостановленного предварительного следствия 13 сентября 2021 г.

Ни одно из уведомлений о приостановлении и возобновлении предварительного следствия в адрес стороны защиты не направлялось, что подтверждается отсутствием сведений об отправке уведомлений (т. 10 л. <...>). Поэтому защитник и обвиняемый были лишены возможности обжалования незаконных постановлений следователя в порядке, предусмотренном ст. 125 УПК РФ.

Руководитель следственного органа обязан был признать незаконным и отменить незаконное постановление следователя, направить материалы дела в СУ СК РФ для легального продления срока предварительного следствия уполномоченным лицом, а не допускать новую ошибку, устанавливая новый срок расследования и незаконно возобновляя предварительное следствие, которое не должно было приостанавливаться и фактически не приостанавливалось (ведь следователь получил от защитника 22.06.2021 г. документы и приобщил их к материалам дела).

Вынесение постановления от 13 сентября 2021 г. о дополнительном сроке расследования ненадлежащим субъектом грубо нарушает положения ч. 5 ст. 162 УПК РФ.

Часть 6 статьи 162 УПК РФ применяется только в случае, если ранее производство по делу было законно приостановлено. При незаконном приостановлении существует единственный способ реагирования - отменить незаконное постановление следователя, а не базировать новое незаконное постановление на ранее незаконном в целях легализации постановления от 21 июня 2021 г.

Произвольность приостановления производства по делу подтверждается тем, что первое действие, совершенное после возобновления предварительного следствия, это вынесение постановления о привлечении в качестве обвиняемого (том 10 л. д. 80), в котором указывается: «в настоящее время обстоятельства совершения преступления ФИО1 уточнены и конкретизированы». Было бы логично уточнить и конкретизировать обстоятельства дела после проведения новых следственных действий, а не сразу же после вынесения предыдущего постановления о привлечении в качестве обвиняемого выносить новое постановление о привлечении в качестве обвиняемого.

Поскольку с 13 сентября 2021 г. производство по настоящему делу велось на основании незаконного постановления следователя от 13 сентября 2021 г. и незаконного установления дополнительного срока расследования ФИО2 (вместо руководителя СУ СК РФ), все следственные действия по делу являются незаконными, а полученные доказательства - недопустимыми. Вынесенное в период незаконного ведения предварительного следствия (продлённого неуполномоченным субъектом, не указанным в ч. 5 ст. 162 УПК РФ) постановление о привлечении ФИО1 в качестве обвиняемого является незаконным.

В обвинительном заключении о данных обстоятельствах не указано, чем нарушены положения п.3 ч.1 ст.220 УПК РФ. Суд не может вместо следователя дать оценку ходатайству стороны защиты, в том числе установить размер причинённого вреда, конкретных потерпевших по двум преступлениям, провести ряд следственных действий (окончить начатый следователем осмотр, признать незаконным приостановление следствия и обратиться к руководителю следственного органа с надлежащим ходатайством о продлении сроков следствия), суд не может предъявить новое обвинение ФИО1, поэтому указанные нарушения неустранимы на данной стадии.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в Постановлении от 08.12.2003 № 18-П, судебная функция разрешения уголовного дела и функция обвинения должны быть строго разграничены, каждая из них возлагается на соответствующие субъекты. Возбуждение уголовного преследования, формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечиваются указанными в законе органами и должностными лицами, а в предусмотренных законом случаях - также потерпевшими. Суд же, осуществляющий судебную власть посредством уголовного судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон, в ходе производства по делу не может становиться ни на сторону обвинения, ни на сторону защиты, подменять стороны, принимая на себя их процессуальные правомочия, а должен оставаться объективным и беспристрастным арбитром. Возложение на суд обязанности в той или иной форме выполнять функцию обвинения не согласуется с предписаниями статьи 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации и препятствует независимому и беспристрастному осуществлению правосудия. В соответствии с установленным в Российской Федерации порядком уголовного судопроизводства, предшествующее рассмотрению дела в суде досудебное производство призвано служить целям полного и объективного судебного разбирательства по делу. Именно в досудебном производстве происходит формирование обвинения, которое впоследствии становится предметом судебного разбирательства и определяет его пределы. Таким образом, суд приходит к выводу, что уголовное дело подлежит возвращению прокурору Волгоградской области для устранения недостатков, препятствующих рассмотрению дела в суде.

В соответствии с ч.3 ст.237 УПК РФ при возвращении уголовного дела прокурору судья решает вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого.

Суд считает необходимым меру пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении в отношении ФИО1 оставить без изменения.

На основании изложенного и руководствуясь ст.ст.227, 235-237 УПК РФ, суд,

ПОСТАНОВИЛ:

уголовное дело в отношении ФИО1 обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных ч.4 ст.159, ч.2 ст.174.1, ч.2 ст.327 УК РФ, возвратить прокурору Волгоградской области для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Меру пресечения обвиняемому ФИО1 оставить прежней – подписку о невыезде и надлежащем поведении.

Постановление может быть обжаловано в судебную коллегию по уголовным делам Волгоградского областного суда через Иловлинский районный суд Волгоградской области в течение 10 суток со дня его вынесения.

Судья В.И. Пичугин