Гражданский кодекс часть 1

защитника (адвоката) Ивашовой Ю.С., ордер № 26241 от 06.08.2013, удостоверение № УМЮ РФ по Омской области, действующей в соответствии со ст. 51 УПК РФ,

рассмотрев в открытом судебном заседании материалы уголовного дела № 1-283/2013 в отношении:

Цоя В.А., ДД.ММ.ГГГГ года рождения, уроженца <адрес>, гражданина <данные изъяты>, <данные изъяты> образованием, <данные изъяты> военнообязанного, зарегистрированного и проживающего по адресу: <адрес>, ранее не судимого,

ДД.ММ.ГГГГ избрана мера пресечения в виде подписке о невыезде и надлежащем поведении (л.д. 117-118),

обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 166 УК РФ,

У С Т А Н О В И Л:

В Омском районном суде Омской области находится в производстве уголовное дело по обвинению Цоя В.А. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 166 УК РФ. Копия обвинительного заключения Цою В.А. вручена ДД.ММ.ГГГГ Дело с обвинительным заключением поступило в суд ДД.ММ.ГГГГ, постановлением от ДД.ММ.ГГГГ назначено судебное заседание. Первое судебное заседание проведено ДД.ММ.ГГГГ в <данные изъяты> часов.

В ходе проведения судебного следствия по настоящему уголовному делу потерпевшим повторно было заявлено ходатайство о возврате уголовного дела прокурору в связи с тем, что преступление Цой В.А. совершал группой лиц по предварительному сговору с БМА, ДД.ММ.ГГГГ года рождения (<адрес>). Кроме этого к материалам уголовного дела потерпевшим приобщена видеозапись совершения указанными лицами преступления. При просмотре видеозаписи в открытом судебном заседании потерпевший в лицах, находящихся в его автомобиле в момент совершения преступления (угона) опознал подсудимого Цоя В.А. (в качестве «водителя») и свидетеля БМА (в качестве «пассажира»).

Суд, изучив ходатайство потерпевшего и материалы уголовного дела считает необходимым его удовлетворить по следующим основаниям

В соответствии с Постановлением Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. N 16-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б.Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда»:

«Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно отмечал, что неустранимость в судебном производстве процессуальных нарушений, имевших место на этапе предварительного расследования, предполагает осуществление необходимых следственных и иных процессуальных действий, что - в контексте стадийности уголовного судопроизводства - превращает процедуру возвращения дела прокурору для устранения препятствий к его судебному рассмотрению, по существу, в особый порядок движения уголовного дела, не тождественный его возвращению для производства дополнительного расследования.

Соответственно, в случае, если допущенное органами предварительного расследования процессуальное нарушение является таким препятствием для рассмотрения дела, которое суд не может устранить самостоятельно и которое, исключая возможность постановления законного и обоснованного приговора, фактически не позволяет суду реализовать возложенную на него Конституцией Российской Федерации функцию осуществления правосудия, неважно, возвращает суд уголовное дело прокурору по собственной инициативе или по ходатайству стороны, поскольку в таком случае препятствие для рассмотрения уголовного дела самим судом устранено быть не может.

Направляя уголовное дело прокурору, суд не осуществляет уголовное преследование, т.е. процессуальную деятельность, осуществляемую в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ), - он лишь указывает на существо ущемляющих права участников уголовного судопроизводства нарушений, которые не могут быть устранены в судебном заседании и препятствуют разрешению уголовного дела судом, и тем самым не подменяет сторону обвинения. Направление дела прокурору не может свидетельствовать о прямой или косвенной заинтересованности судьи в исходе дела и расцениваться как безусловное препятствие для участия судьи в рассмотрении данного дела.

По смыслу приведенных правовых позиций, выраженных Конституционным Судом Российской Федерации в постановлениях от 20.04.1999 г. N 7-П, от 04.03.2003 г N 2-П и от 08.12.2003 г. N 18-П, а также в ряде определений (от 03.02.2000 г. N 9-О, от 02.02.2006 г. N 57-О, от 13.10.2009 г. N 1149-О-О, от 07.06.2011 г. N 843-О-О, от 14.07.2011 г. N 1026-О-О, от 19.06.2012 г. N 1096-О, от 04.10.2012 г. N 1852-О, N 1853-О, N 1854-О и от 01.11.2012 г. N 2001-О), инициирование судом процедуры устранения препятствий для правильного рассмотрения уголовного дела не противоречит принципам правосудия и не свидетельствует о том, что суд тем самым осуществляет уголовное преследование обвиняемого или участвует в нем, т.е. берет на себя функцию обвинения.

В качестве основания уголовной ответственности Уголовный кодекс Российской Федерации называет совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного данным Кодексом (ст. 8), а в числе принципов уголовной ответственности - принцип вины, в силу которого лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина (ч. 1 ст. 5), и принцип справедливости, в силу которого наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ч. 1 ст. 6).

Как следует из приведенных положений Уголовного кодекса Российской Федерации, определение основания и условий привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших преступления, назначение справедливого наказания и иных мер уголовно-правового характера относятся к сфере уголовно-правового регулирования и уголовно-правовых отношений. Соответственно, производство по уголовному делу, имеющее своим назначением как защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, так и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, равно как и уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания либо отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания (ст. 6 УПК РФ) не могут осуществляться в противоречии с положениями уголовного закона.

Исходя из этого Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации закрепляет в числе принципов уголовного судопроизводства принцип осуществления правосудия только судом, означающий, в частности, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда (ст. 8), который должен быть законным, обоснованным и справедливым и может считаться таковым, если он постановлен в соответствии с требованиями данного Кодекса и основан на правильном применении уголовного закона (ст. 297); при этом неправильное применение уголовного закона является основанием для отмены или изменения не вступивших в законную силу судебных решений (п. 3 ст. 389.15 и ч. 1 ст. 389.18), а существенное нарушение уголовного закона, повлиявшее на исход дела, - основанием для отмены или изменения вступивших в законную силу судебных решений (ч. 1 ст. 401.15 и ч. 1 ст. 412.9); если же в ходе судебного разбирательства были допущены повлиявшие на исход дела нарушения закона, искажающие саму суть правосудия и смысл судебного решения как акта правосудия, то при пересмотре приговора, определения, постановления суда в кассационной и надзорной инстанциях допускается поворот к худшему (ст. 401.6 и ч. 2 ст. 412.9).

В свою очередь, неправильным применением уголовного закона согласно ч. 1 ст. 389.18 УПК РФ являются как нарушение требований Общей части Уголовного кодекса Российской Федерации, так и применение не той статьи или не тех пункта и (или) части статьи Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, которые подлежали применению. Положение части второй той же статьи, признающее несправедливым приговор, по которому, в частности, было назначено наказание, не соответствующее тяжести преступления, согласуется с требованиями части первой ст. 60 УК Российской Федерации, закрепляющей, что справедливость наказания предполагает его назначение в пределах, установленных санкцией статьи Особенной части данного Кодекса, предусматривающей ответственность за совершенное преступление.

Следовательно, неправильное применение положений Общей и Особенной частей Уголовного кодекса Российской Федерации, неправильная квалификация судом фактически совершенного обвиняемым деяния, а потому неверное установление основания уголовной ответственности и назначения наказания (хотя и в пределах санкции примененной статьи) влекут вынесение неправосудного приговора, что недопустимо в правовом государстве, императивом которого является верховенство права, и снижает авторитет суда и доверие к нему как органу правосудия. Продолжение же рассмотрения дела судом после того, как им были выявлены допущенные органами предварительного расследования процессуальные нарушения, которые препятствуют правильному рассмотрению дела и которые суд не может устранить самостоятельно, а стороны об их устранении не ходатайствовали, приводило бы к постановлению незаконного и необоснованного приговора и свидетельствовало бы о невыполнении судом возложенной на него Конституцией Российской Федерации функции осуществления правосудия.

4. Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, конституционное право каждого на судебную защиту подразумевает создание государством необходимых условий для эффективного и справедливого разбирательства дела прежде всего в суде первой инстанции, где подлежат разрешению все существенные для определения прав и обязанностей сторон вопросы.

Поскольку конституционные принципы правосудия предполагают неукоснительное следование процедуре уголовного преследования, что гарантирует соблюдение процессуальных прав участников уголовного судопроизводства, суд, выявив допущенные органами дознания или предварительного следствия процессуальные нарушения, вправе принимать предусмотренные уголовно-процессуальным законом меры по их устранению с целью восстановления нарушенных прав и создания условий для всестороннего и объективного рассмотрения дела по существу. Возвращая в этих случаях уголовное дело прокурору, суд не подменяет сторону обвинения, - он лишь указывает на выявленные нарушения, ущемляющие процессуальные права участников уголовного судопроизводства, требуя их восстановления. Приведение процедуры предварительного расследования в соответствие с требованиями уголовно-процессуального закона, создание предпосылок для правильного применения норм уголовного закона дают возможность после устранения выявленных процессуальных нарушений вновь направить дело в суд для рассмотрения по существу и принятия по нему решения. Тем самым обеспечиваются гарантированные Конституцией Российской Федерации право обвиняемого на судебную защиту и право потерпевшего на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст. ст. 46 и 52), а также условия для вынесения судом правосудного, т.е. законного, обоснованного и справедливого, решения по делу (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 04.03.2003 г. N 2-П, от 05.02.2007 г. N 2-П, от 16.05.2007 г. N 6-П и от 21.04.2010 г. N 10-П, определения Конституционного Суда Российской Федерации от 16.12.2008 г. N 1063-О-О и от 03.04.2012 г. N 598-О).

По смыслу части первой статьи 237 УПК Российской Федерации во взаимосвязи с его ст. ст. 215, 220, 221, 225, 226, 226.7 и 226.8, возвращение уголовного дела прокурору в случае нарушения требований данного Кодекса при составлении обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления может иметь место по ходатайству стороны или инициативе самого суда, если это необходимо для защиты прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, при подтверждении сделанного в судебном заседании заявления обвиняемого или потерпевшего, а также их представителей о допущенных на досудебных стадиях нарушениях, которые невозможно устранить в ходе судебного разбирательства. Во всяком случае, как указал Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 08.12.2003 г. N 18-П и Определении от 22.04.2005 г. N 197-О, основанием для возвращения уголовного дела прокурору являются существенные нарушения уголовно-процессуального закона, совершенные дознавателем, следователем или прокурором, в силу которых исключается возможность постановления судом приговора или иного решения; подобные нарушения требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в досудебном производстве, которые не могут быть устранены в судебном заседании и исключают принятие по делу судебного решения, отвечающего требованиям справедливости, всегда свидетельствуют в том числе о несоответствии обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления требованиям данного Кодекса.

4.1. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении следователь или дознаватель указывают существо обвинения, место и время совершения преступления, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для данного уголовного дела, формулировку предъявленного обвинения с указанием пункта, части, статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающих ответственность за данное преступление (п. п. 3 и 4 ч. 1 ст. 220, п. п. 4 и 5 ч. 1 ст. 225 и ч. 1 ст. 226.7); прокурор, рассматривая уголовное дело, поступившее с обвинительным заключением, обвинительным актом или обвинительным постановлением, вправе возвратить уголовное дело для производства дополнительного следствия, изменения объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых или пересоставления обвинительного заключения и устранения выявленных недостатков со своими письменными указаниями (п. 2 ч. 1 ст. 221), для производства дополнительного дознания либо пересоставления обвинительного акта в случае его несоответствия требованиям ст. 225 данного Кодекса со своими письменными указаниями (п. 2 ч. 1 ст. 226), для пересоставления обвинительного постановления в случае его несоответствия требованиям ч.1 ст. 226.7 данного Кодекса (п. 2 ч. 1 ст. 226.8); при утверждении обвинительного акта или обвинительного постановления прокурор вправе своим постановлением исключить из него отдельные пункты обвинения либо переквалифицировать обвинение на менее тяжкое (ч. 2 ст. 226 и ч. 2 ст. 226.8).

Учитывая, что никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в порядке, установленном Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, а обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном данным Кодексом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда, лишь суд, отправляя правосудие по уголовному делу, при постановлении приговора разрешает следующие вопросы: доказано ли, что имело место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый, и что это деяние совершил именно он, является ли это деяние преступлением и какими пунктом, частью, статьей Уголовного кодекса Российской Федерации оно предусмотрено, виновен ли подсудимый в совершении этого преступления, подлежит ли подсудимый наказанию за совершенное им преступление (части первая и вторая ст. 8, ч. 1 ст. 14 и ст. 299 УПК Российской Федерации). Соответственно, указанная в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении квалификация содеянного может рассматриваться лишь в качестве предварительной. Окончательная же юридическая оценка деяния и назначение наказания за него осуществляются именно и только судом исходя из его исключительных полномочий по осуществлению правосудия, установленных Конституцией Российской Федерации и уголовно-процессуальным законом (п. 1 ч. 1 ст. 29 УПК Российской Федерации).

Между тем в случае, когда в ходе судебного разбирательства (которое, как следует из ст. 252 УПК Российской Федерации, проводится только по предъявленному обвинению, а изменение обвинения в судебном разбирательстве в сторону ухудшения не допускается) суд придет к выводу, что имеет место нарушение требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, препятствующее рассмотрению уголовного дела судом, в том числе ввиду несоответствия квалификации инкриминируемого обвиняемому преступления обстоятельствам, указанным в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, ограничение права суда на выбор нормы уголовного закона, подлежащей применению, или на возвращение уголовного дела прокурору (как по ходатайству стороны, так и по собственной инициативе) на основании ч. 1 ст. 237 УПК РФ ставит решение суда в зависимость от решения, обоснованность которого и составляет предмет судебной проверки и которое принимается органами уголовного преследования, в том числе входящими в систему исполнительной власти, т.е. является неправомерным вмешательством в осуществление судебной власти, самостоятельность и независимость которой находятся под защитой Конституции Российской Федерации, прежде всего ее ст. ст. 10 и 120 (ч. 1).

4.2. Применительно к стадии возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств Конституционным Судом Российской Федерации была сформулирована правовая позиция, согласно которой судебное решение, если существенно значимые обстоятельства события, являющегося предметом исследования по уголовному делу, отражены в нем неверно, не может рассматриваться как справедливый акт правосудия; если в силу недопустимости выхода суда за рамки обвинения, сформулированного в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, обстоятельства, имеющие существенное значение для дела, не отражены в итоговом судебном решении, то должны быть задействованы процессуальные механизмы, которые позволяли бы осуществлять расследование новых обстоятельств и их учет в соответствующем документе, направляемом в суд органами уголовного преследования; при установлении и использовании таких механизмов стороне защиты, соответственно, должны быть обеспечены адекватные возможности для собирания и представления дополнительных доказательств и для оспаривания обвинения (Постановление от 16.05.2007 г. N 6-П).

Тем более требуется задействование процессуальных механизмов, которые позволяли бы предотвратить вынесение несправедливого, незаконного и необоснованного приговора, на предшествующих стадиях, когда существенно значимым обстоятельствам события, которое будет служить предметом исследования по уголовному делу, в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении дается неправильная уголовно-правовая оценка, очевидная для суда, либо когда в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для предъявления обвинения в совершении более тяжкого преступления, что препятствует всестороннему и объективному разрешению уголовного дела и может отразиться на правильности окончательной квалификации судом совершенного обвиняемым деяния, а потому поставить под сомнение законность и обоснованность вынесенного по делу судебного решения.

Предусматривая процедуры исправления как процессуальных нарушений, допущенных судом, так и нарушений, касающихся неправильного применения им уголовного закона, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не содержит, однако, положений, позволяющих разрешить вопрос о таких нарушениях, допущенных органами предварительного расследования, если фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления либо если в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для предъявления ему обвинения в совершении более тяжкого преступления. Тем самым, по существу, сужается функция судебного контроля за действиями органов уголовного преследования, что препятствует реализации принципов равенства, справедливости, верховенства права, а также принципа законности, как они установлены Конституцией Российской Федерации, уголовным и уголовно-процессуальным законами, и не отвечает требованиям справедливого правосудия, самостоятельности и независимости судебной власти.

Более того, положения ч. 1 ст. 237 УПК Российской Федерации во взаимосвязи со ст. 252, рассматриваемые в системе действующего правового регулирования, не позволяют устранить нарушения закона, допущенные органами уголовного преследования, если из содержания обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления с очевидностью следуют неправильность квалификации описанного в них деяния и необходимость предъявления более тяжкого обвинения, что не может быть осуществлено в судебном разбирательстве. Тем самым - в нарушение вытекающих из Конституции Российской Федерации, ее ст. ст. 17 (ч. 1), 19 (ч. ч. 1 и 2), 21 (ч. 1), 46 (ч. ч. 1 и 2) и 55 (ч. 3), гарантий охраны достоинства личности и судебной защиты прав и свобод человека и гражданина - создаются препятствия для вынесения судом правосудного, т.е. законного, обоснованного и справедливого, решения.

4.3. Гарантируя в ст. ст. 21, 46 (ч. ч. 1 и 2) и 52 государственную охрану достоинства личности, право на защиту своих прав и свобод в суде и право на компенсацию ущерба, причиненного преступлением, Конституция Российской Федерации предполагает необходимость обеспечения восстановления нарушенных преступлением прав и законных интересов. С приведенными конституционными положениями согласуются положения Международного пакта о гражданских и политических правах, провозглашающего охрану достоинства личности как основы свободы, справедливости и всех неотъемлемых прав человека (преамбула), и Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью, предусматривающей, что лица, которым был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, нарушающего национальные уголовные законы («жертвы»), имеют право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию причиненного им ущерба в соответствии с национальным законодательством; при этом судебные процедуры в наибольшей степени должны отвечать их потребностям (п. п. 1, 4 и 6).

Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, любое преступное посягательство на личность, ее права и свободы является одновременно и наиболее грубым посягательством на человеческое достоинство, поскольку человек как жертва преступления становится объектом произвола и насилия, а, следовательно, государство обязано способствовать устранению нарушений прав потерпевшего от преступления; ограничение же доступа к правосудию является одновременно и ограничением фундаментального права на защиту достоинства личности; это тем более относится к жертвам преступлений, которым должна предоставляться государственная защита и обеспечиваться возможность собственными действиями добиваться, в том числе в рамках производства по уголовному делу, восстановления своих прав и законных интересов, которые не могут быть сведены исключительно к возмещению причиненного вреда, - эти интересы в значительной степени связаны также с разрешением вопросов о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания, от решения которых, в свою очередь, во многих случаях зависят реальность и конкретные размеры возмещения вреда; непринятие своевременных мер к выявлению и устранению нарушений прав и свобод в тех случаях, когда в дальнейшем их восстановление оказывается невозможным, означало бы умаление чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но и самим государством, а также должно расцениваться как невыполнение государством и его органами своей конституционной обязанности (постановления от 03.05.1995 г. N 4-П, от 02.02.1996 г. N 4-П, от 16.05.1996 г. N 12-П, от 15.01.1999 г. N 1-П, от 14.02.2000 г. N 2-П, от 24.04.2003 г. N 7-П, от 11.05.2005 г. N 5-П, от 16.10.2012 г. N 22-П и др.).

Согласно Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации потерпевший, его законный представитель и (или) представитель выступают на стороне обвинения и участвуют в уголовном преследовании обвиняемого, а по уголовным делам частного обвинения - выдвигают и поддерживают обвинение в порядке, установленном данным Кодексом (ст. 22); для участия в уголовном преследовании по делам публичного и частно-публичного обвинения потерпевший наделен правами знать о предъявленном обвиняемому обвинении и знакомиться с материалами дела, заявлять ходатайства и отводы, представлять доказательства, выступать в судебных прениях, обжаловать решения суда (ч. 2 ст. 42).

В силу особенностей своего статуса потерпевший не наделяется правом предопределять осуществление уголовного преследования по делам публичного и частно-публичного обвинения и его пределы и самостоятельно выдвигать и поддерживать обвинение в суде. Реализация же им права довести до суда свою позицию по вопросам о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона зависит от обеспечения этого права органами публичного уголовного преследования - дознавателем, следователем и прокурором: ходатайство потерпевшего об изменении обвинения на более тяжкое рассматривается дознавателем, следователем (ст. ст. 119-122 УПК РФ), отказ в его удовлетворении может быть обжалован руководителю следственного органа или прокурору (ст. ст. 123 и 124 УПК РФ). Отказ в удовлетворении такого ходатайства потерпевший в соответствии со ст. 125 УПК РФ может обжаловать и в суд, который, однако, если уголовное дело не было прекращено, не вправе рассмотреть такую жалобу потерпевшего по существу, поскольку при проверке законности и обоснованности решений и действий (бездействия) дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора не должен предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела (Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23.03.1999 г. N 5-П, определения Конституционного Суда Российской Федерации от 22.10.2003 г. N 385-О, от 23.06.2009 г. N 889-О-О, от 02.07.2009 г. N 1009-О-О, от 20.10.2011 г. N 1430-О-О, от 19.06.2012 г. N 1096-О и др.). Судья, рассматривая жалобу потерпевшего в порядке, предусмотренном статьей 125 УПК Российской Федерации, согласно пункту 1 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10.02.2009 г. N 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ», не вправе делать выводы о квалификации деяния.

В рамках приведенного правового регулирования ограничение права суда в ходе судебного производства самостоятельно разрешать вопрос о выборе нормы уголовного закона, подлежащей применению, в случае несоответствия квалификации преступления обстоятельствам, указанным в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, когда имеются основания для предъявления обвинения в более тяжком преступлении, равно как и удовлетворить ходатайство потерпевшего о возвращении уголовного дела прокурору для устранения таких нарушений влечет и ограничение права потерпевшего на защиту от преступных действий, возможности отстаивать свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами, не позволяет принимать своевременные меры к выявлению и устранению нарушений этих прав, что в конечном счете приводит к нарушению принципов состязательности и равноправия сторон, умалению чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но самим государством, фактически сводит на нет право потерпевшего довести до суда свою позицию о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания.

5. Таким образом, положения ч. 1 ст. 237 УПК РФ не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее ст. ст. 10, 17 (ч. 1), 19 (ч. ч. 1 и 2), 21 (ч. 1), 45, 46 (ч. ч. 1 и 2), 55 (ч. 3), 118 (ч. ч. 1 и 2) и 120 (ч. 1), в той мере, в какой эти положения в системе действующего правового регулирования, в том числе во взаимосвязи с ч. 2 ст. 252 данного Кодекса, исключающей в судебном разбирательстве возможность изменения обвинения в сторону, ухудшающую положение подсудимого, препятствуют самостоятельному и независимому выбору судом подлежащих применению норм уголовного закона в случаях, когда он приходит к выводу, что фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления либо когда в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства им установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления.

Федеральному законодателю надлежит, руководствуясь требованиями Конституции Российской Федерации, в том числе закрепляющими принципы правовой определенности, состязательности судопроизводства, полноты и эффективности судебной защиты прав и свобод человека и гражданина, а также правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, выраженными в настоящем Постановлении, внести в правовое регулирование изменения, направленные на устранение препятствий для вынесения судом основанного на правильном применении норм уголовного и уголовно-процессуального законов решения по уголовному делу в случаях, когда фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления либо когда в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства им установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления».

В судебном заседании был допрошен свидетель ГСЕ (инспектор ДПС), который показал, что подсудимый Цой В.А. и свидетель БМА находились на месте происшествия вместе (вдвоем) когда он подъехал с напарником. При этом свидетель БМА сам лично «сбросил» видеозапись, которая впоследствии была им передана в дежурную часть <данные изъяты> участковому уполномоченному ОП ПК, то есть была фактически приобщена к материалам дела. Видеозапись им была произведена с телефона БМА на его телефон. Более никаких лиц на месте ДТП кроме Цоя и БМА не было. Подсудимый Цой и свидетель БМА находились на месте ДТП в состоянии алкогольного опьянения.

Согласно видеозаписи приобщенной к материалам уголовного дела и исходя из разговора двух лиц находящихся в автомобиле марки <данные изъяты> одного из них «водителя» зовут «В», а пассажира «М»; фамилия подсудимого «Корейская», а на видеозаписи пассажир водителя называет «японец»; владельца автомобиля, все присутствующие на видеозаписи называют «В», и действительно автотранспортное средство принадлежит потерпевшему АИА, который действительно на момент совершения преступления спал. Происходящие события совершаются именно в <данные изъяты>, в ночное время суток и, действительно именно на том участке дороги, который указывают все свидетели, потерпевший и подсудимый. В разговоре лиц находящихся в автомобиле можно понять, где именно они находятся, в рассказе «пассажир» транспортного средства упоминает «<данные изъяты>», «<данные изъяты>» упоминается «крутой поворот», непосредственно где и было совершено ДТП где фактически и был обнаружен автомобиль потерпевшего, а также, что подсудимый Цой впервые управляет автомобилем. Кроме этого при разговоре указанных лиц упоминается, то, что автомобиль «взят» без разрешения, «хозяин» либо спит либо употребляет спиртное, также воспроизведено вслух желание «пассажира» управлять автомобилем в дальнейшем (он требует чтобы водитель остановился и передал ему управление автомобилем, но по объективным причинам указанное «желание» не было им реализовано, так как произошла авария. На видеозаписи «Пассажир» фактически руководит (как более опытный водитель) действиями управляющего автомобилем Цоя. Все воспроизведенное на видеозаписи фактически соответствует действительности: 1. имя водителя «В» (то есть Цой), 2. действительно имя пассажира «М» (то есть БМА), действительно имя потерпевшего «И» (то есть потерпевший АИА), действительно автомобиль марки <данные изъяты>, действительно происходили события в <адрес>, а водитель находился за рулем автомобиля действительно в первый раз и действительно в момент совершения преступления оба лица и подсудимый Цой и свидетель БМА находились на месте ДТП. Кроме того, при воспроизведении видеозаписи в судебном заседании потерпевший с уверенностью опознал лиц находящихся в автомобиле «водителя» визуально и по голосу - как подсудимого Цоя, а «пассажира» - по голосу как свидетеля БМА.

В период проведения предварительного следствия потерпевшим неоднократно были заявлены ходатайства дознавателю о приобщении к материалам уголовного дела указанной видеозаписи и назначению при необходимости соответствующих экспертиз, допросах инспекторов ДПС и т.д. Однако указанных ходатайств потерпевшего в материалах уголовного дела на момент рассмотрения дела в суде не обнаружено. Кроме этого потерпевшим дознавателю КНИ был предоставлен диск с указанной видеозаписью, однако дознаватель никоим образом указанный диск не оформила (не приобщила к делу) и без объяснения причин вновь передала его обратно потерпевшему, пояснив, что оснований для приобщения его нет, так как указанная видеозапись не является доказательством по делу. Кроме этого по непонятным причинам дознаватель КНИ не допросила инспекторов ДПС, которые указанную видеозапись изъяли у «пассажира» автомобиля БМА, не допросила участкового уполномоченного полиции ПК который, получив от инспектора ДПС ГСЕ видеозапись «не приобщил» ее к делу и не передал в орган дознания. Все вышеперечисленные факты свидетельствуют о не полном, не всестороннем и не объективном расследовании настоящего уголовного дела органом дознания.

В судебном заседании государственный обвинитель Липницкая И.М., подсудимый Цой В.А., адвокат (защитник) Ивашова Ю.С. предложили в удовлетворении ходатайства потерпевшему АИА отказать за необоснованностью.

Рассмотрев ходатайство потерпевшего АИА, заслушав мнение сторон, исследовав представленные материалы уголовного дела, суд приходит к выводу о том, что уголовное дело по обвинению Цоя В.А. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 166 УК РФ подлежит возвращению прокурору Омского района Омской области для организации производства предварительного следствия по нему, с назначением необходимых экспертиз по приобщенной видеозаписи, допросу основных свидетелей, которые непосредственно после совершения преступления находились на месте происшествия (инспекторы ДПС), участкового уполномоченного к которому «попала видеозапись» и в неизвестном направлении «исчезла» из материалов уголовного дела (для закрепления в качестве доказательства видеозаписи), перепредъявления обвинения с учетом количества обвиняемых, пересоставления обвинительного заключения с его утверждением прокурором и направлением дела в суд для рассмотрения по существу.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 220 УПК РФ, ст. 237 УПК РФ, Постановлением Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. N 16-П, суд

П О С Т А Н О В И Л:

Возвратить уголовное дело № 1-283/2013 (№ ОМВД России по Омскому району) в отношении Цоя В.А., ДД.ММ.ГГГГ года рождения, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 166 УК РФ – прокурору Омского района Омской области для организации производства дополнительного расследования по нему, в случае необходимости переквалификации действий подсудимого на более тяжкий состав преступления предусмотренного Особенной частью Уголовного кодекса Российской Федерации, перепредъявления обвинения, пересоставления обвинительного заключения в отношении виновного лица (либо виновных лиц).

Меру пресечения в отношении Цоя В.А. в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении не изменять.

Постановление может быть обжаловано в апелляционном порядке в Омский областной суд через Омский районный суд Омской области в течение 10 суток с момента его вынесения.

Председательствующий И.В.Бондаренко