Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев материалы уголовного дела в отношении ФИО1, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 162, частью 1 статьи 223, частью 4 статьи 150 Уголовного кодекса Российской Федерации, ФИО2, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 162, частью 2 статьи 325 Уголовного кодекса Российской Федерации, ФИО3, обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 162 Уголовного кодекса Российской Федерации,

УСТАНОВИЛ:

В судебном заседании подсудимый ФИО2 заявил ходатайство, поддержанное его защитником адвокатом Воробьевым А.В. о возвращении уголовного дела прокурору по следующим основаниям:

- предъявленное ФИО2 обвинение, изложенное в обвинительном заключении, не конкретизировано в части применения насилия с использованием предмета – ножа;

- предъявленное ФИО3 обвинение, изложенное в обвинительном заключении, о вступлении в предварительный сговор на совершение разбойного нападения, не соответствует фактическим обстоятельствам, поскольку она в разбойном нападении участия не принимала, в предварительный сговор не вступала;

- предъявленное ФИО2 обвинение, изложенное в обвинительном заключении, не содержит сведений о том когда, с кем, и каким способом он вступил в предварительный сговор на совершение разбойного нападения;

- действиям С.А. дана неверная правовая оценка, поскольку он осознавал, что совершает преступление, принимал участие в его совершении за плату, однако ему не было предъявлено обвинение;

- при проведении предварительного расследования были допущены многочисленные процессуальные нарушения, устранить которые в судебном заседании невозможно.

В судебном заседании подсудимый ФИО1 заявил ходатайство, поддержанное его защитником адвокатом Сысоевой Н.С. о возвращении уголовного дела прокурору по следующим основаниям:

- согласно обвинительному заключению, незаконное изготовление оружия (обреза) вменено в вину только ФИО1, однако в ходе судебного следствия установлено, что обрез охотничьего ружья ФИО1 изготовил совместно с ФИО2;

- действиям С.А. дана неверная правовая оценка, поскольку он осознавал, что совершает преступление, принимал участие в его совершении за плату, насильно удерживал потерпевшего в квартире, помешал ему совершить побег, ударил потерпевшего, пытавшегося убежать, однако ему не было предъявлено обвинение;

- в обвинительном заключении при юридической квалификации действий ФИО1 по факту вовлечения в совершение преступления несовершеннолетней ФИО3 не указан способ, которым была вовлечена в преступную деятельность несовершеннолетняя и не указано, что ФИО1 сам достиг совершеннолетия.

Подсудимая ФИО3, а также её защитник адвокат Клыкова Н.В. при разрешении заявленных ходатайств полагаются на усмотрение суда, против возвращения уголовного дела прокурору, не возражают. Потерпевший Н.В., уведомленный судом о дате, времени и месте рассмотрения дела, в суд не явился, ранее заявил письменное ходатайство о дальнейшем рассмотрении дела без его участия. Прокурор Алексеев В.В. против возвращения уголовного дела прокурору возражает, поскольку не усматривает для этого оснований.

Изучив доводы заявителей, выслушав участников процесса, исследовав доказательства, представленные суду сторонами, суд приходит к следующим выводам.

Согласно обвинительному заключению, ФИО3 обвиняется в том, что она вступила с ФИО1 в предварительный сговор на совершение разбойного нападения и совместно с ФИО1 и ФИО2 совершила преступление, предусмотренное частью 2 статьи 162 Уголовного кодекса Российской Федерации – разбой, то есть нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, совершенный группой лиц по предварительному сговору, а равно с применением предметов, используемых в качестве оружия.

Вместе с тем, судом установлено, что фактически ФИО3 вступила в предварительный сговор с ФИО4 на совершение иного преступления, существенно отличающегося от разбойного нападения - вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества под угрозой применения насилия, а равно под угрозой распространения иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия. Согласно разработанному ФИО1 плану, несовершеннолетняя ФИО3 должна была познакомиться посредством СМС-чата с мужчиной, пригласить его в квартиру ФИО1, после чего обеспечить ФИО1 возможность войти в квартиру, где ФИО1, путем шантажа, под угрозой ложного сообщения в правоохранительные органы о незаконном проникновении потерпевшим в чужое жилище и покушение на изнасилование несовершеннолетней, потребует от этого мужчины передачи денег. При совершении группового вымогательства, ФИО3 выполнила действия, направленные на достижение преступной цели, которые были отведены ей согласно ранее достигнутой договоренности. При выполнении объективной стороны преступления она за пределы достигнутой с ФИО1 договоренности не вышла, выполнив лишь роль, отведенную ей в совершении вымогательства. Её действия при совершении преступления (вымогательства) в разбойное нападение не переросли. В совершении разбойного нападения она участия не принимала, в сговор на разбой не вступала. Данные обстоятельства подтверждаются показаниями подсудимых, данными ими в ходе судебного следствия, при проведении предварительного расследования, при проведении допросов, очных ставок, проверки показаний на месте, явками с повинной, и полностью согласуются не только между собой, но и с показаниями потерпевшего и материалами дела.

Несмотря на то, что за совершение вымогательства уголовным законом предусмотрено менее строгое, чем за совершения разбоя наказание, суд лишен возможности переквалифицировать деяние ФИО3 при постановлении приговора с разбоя на вымогательство, по следующим основаниям.

В соответствии со статьей 47 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, обвиняемый вправе защищать свои права и законные интересы и иметь достаточное время и возможность для подготовки к защите; обвиняемый вправе знать, в чем он обвиняется, возражать против обвинения, давать показания по предъявленному ему обвинению.

В соответствии с частью 2 статьи 252 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается только в том случае, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной им в Определении от 24 сентября 2013 года № 1487-О, часть 2 статьи 252 УПК Российской Федерации предусматривает, что изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается только в том случае, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту. По смыслу приведенного законоположения, при изменении квалификации преступления в суде объем нового обвинения может составлять лишь часть прежнего обвинения, т.е. норма Особенной части УК Российской Федерации, на которую переквалифицируются действия лица, должна предусматривать такое преступление, состав которого может рассматриваться как часть ранее вмененного лицу преступления; соответственно, такая переквалификация не может расцениваться как предъявление нового обвинения. Предписаний же, наделяющих суд полномочием самостоятельно формулировать обвинение, оспариваемое положение уголовно-процессуального закона не содержит. Аналогичная правовая позиция была выражена Конституционным Судом Российской Федерации в определениях Конституционного Суда Российской Федерации от 22 января 2004 года N 7-О, от 22 апреля 2010 года N 491-О-О, от 23 сентября 2010 года N 1217-О-О, от 7 июня 2011 года N 751-О-О, от 11 мая 2012 года N 815-О, от 29 мая 2012 года N 1025-О и от 24 сентября 2012 года N 1626-О).

В соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

В соответствии с частью 3 статьи 1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Кодексом, то применяются правила международного договора.

В соответствии с подпунктами а) и b) пункта 3 статьи 6 "Конвенции о защите прав человека и основных свобод" (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (вместе с "Протоколом [N 1]" (Подписан в г. Париже 20.03.1952), "Протоколом N 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней" (Подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), "Протоколом N 7" (Подписан в г. Страсбурге 22.11.1984)) «Право на справедливое судебное разбирательство», каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права: быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения; иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты.

Переквалификация действий обвиняемого при постановлении приговора на иное, существенно отличающееся от ранее предъявленного обвинения, которое ранее не вменялось в вину обвиняемому, существенно нарушает его право на уведомление о новом обвинении, и лишает возможности иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты.

Данную правовую позицию неоднократно занимал Европейский Суд по Правам Человека (ЕСПЧ).

Так, в Постановлении ЕСПЧ от 09.10.2008 по делу «Абрамян против Российской Федерации», Суд указал следующее: «…. Европейский Суд напоминает, что положения подпункта "a" пункта 3 статьи 6 Конвенции указывают на необходимость особого внимания к уведомлению об "обвинении", предъявленном подсудимому. Подробное изложение состава преступления играет решающую роль в уголовном процессе, поскольку именно с момента его вручения подозреваемому формально вручается письменное уведомление о фактической и юридической стороне предъявленных ему обвинений. Европейский Суд напоминает, что положение подпункта "a" пункта 3 статьи 6 Конвенции должно, в частности, оцениваться с учетом более общего правила справедливого судебного разбирательства, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции. В уголовном процессе предоставление полной подробной информации относительно предъявляемых обвинений и правовой квалификации, которая может быть принята судом по данному вопросу, является существенным условием обеспечения справедливости разбирательства…. Кроме того, право быть уведомленным о характере и основании обвинения должно рассматриваться с учетом права обвиняемого на подготовку своей защиты, гарантированного подпунктом "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции…. В настоящем деле заявитель узнал о новой правовой квалификации предъявленных ему обвинений, когда суд первой инстанции огласил вынесенный ему приговор в конце разбирательства….. Заявитель не имел возможности реагировать на это изменение в процессе разбирательства в суде первой инстанции, который, с учетом различий признаков составов преступлений, безусловно, ограничил его возможности по защите…. Таким образом, право заявителя на справедливое судебное разбирательство и, в частности, право быть уведомленным о характере и основании предъявленного ему обвинения и иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты были нарушены… Соответственно, Европейский Суд находит, что имело место нарушение пункта 1 и подпунктов "a" и "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции….».

В Постановлении ЕСПЧ от 05.03.2013 по делу «Варела Хейс против Испании», Суд указал следующее: «…. По поводу соблюдения подпунктов "a" и "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи с пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Подпункт "a" пункта 3 статьи 6 Конвенции гарантирует лицам, обвиняемым в совершении преступления, право быть незамедлительно и подробно уведомленными на понятном им языке о характере и основании предъявленного им обвинения, то есть о действиях, которые они предположительно совершили и на которых основано обвинение, а также быть подробно уведомленными о правовой квалификации этих действий. В уголовном процессе предоставление полной подробной информации относительно обвинений против лица и, следовательно, о правовой квалификации, которую суд может применить в данном деле, является существенной предпосылкой для обеспечения справедливости разбирательства. Хотя подпункт "a" пункта 3 статьи 6 Конвенции не устанавливает особых формальных требований к порядку уведомления обвиняемого о характере и основании предъявленного обвинения, тем не менее он должен быть предсказуемым. Наконец, подпункты "a" и "b" пункта 3 статьи 6 Конвенции взаимосвязаны, и право быть уведомленным о характере и основании предъявленного обвинения должно рассматриваться в свете права обвиняемого иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты…. При использовании неоспоримо имеющегося у него права на переквалификацию фактов, в отношении которых он имел надлежащую юрисдикцию, провинциальный суд должен был предоставить заявителю возможность использовать право на защиту по данному вопросу практическим и эффективным образом, то есть своевременно….»

Аналогичную правовую позицию Европейский Суд по Правам Человека изложил в Постановлении ЕСПЧ от 07.05.2014 по делу «Сергей Чеботарев против Российской Федерации», где, в том числе, указал, что переквалификация преступления в ходе судебного слушания является нарушением закона и влечет за собой ограничение права на защиту, гарантированного Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.

Из системного анализа вышеприведенных норм национального и международного права в их нормативном единстве следует, что переквалификация судом первой инстанции действий ФИО3 в приговоре, нарушит её право, предусмотренное подпунктами а) и b) пункта 3 статьи 6 («Право на справедливое судебное разбирательство») "Конвенции о защите прав человека и основных свобод" быть незамедлительно и подробно уведомленной о характере и основании предъявленного ей обвинения, и иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты.

В соответствии со статьей 52 Конституции Российской Федерации, права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба.

В соответствии с частью 1 статьи 2 Уголовного кодекса Российской Федерации, задачами настоящего Кодекса являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности от преступных посягательств.

В соответствии с пунктом 1 части 1 статьи 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений.

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной им в Постановлении от 2 июля 2013 года № 16-П, в случае, когда в ходе судебного разбирательства (которое, как следует из статьи 252 УПК Российской Федерации, проводится только по предъявленному обвинению, а изменение обвинения в судебном разбирательстве в сторону ухудшения не допускается) суд придет к выводу, что имеет место нарушение требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, препятствующее рассмотрению уголовного дела судом, в том числе ввиду несоответствия квалификации инкриминируемого обвиняемому преступления обстоятельствам, указанным в обвинительном заключении, ограничение права суда на выбор нормы уголовного закона, подлежащей применению, или на возвращение уголовного дела прокурору (как по ходатайству стороны, так и по собственной инициативе) на основании части первой статьи 237 УПК Российской Федерации ставит решение суда в зависимость от решения, обоснованность которого и составляет предмет судебной проверки и которое принимается органами уголовного преследования, в том числе входящими в систему исполнительной власти, т.е. является неправомерным вмешательством в осуществление судебной власти, самостоятельность и независимость которой находятся под защитой Конституции Российской Федерации, прежде всего ее статей 10 и 120 (часть 1). Требуется задействование процессуальных механизмов, которые позволяли бы предотвратить вынесение несправедливого, незаконного и необоснованного приговора, когда существенно значимым обстоятельствам события, которое будет служить предметом исследования по уголовному делу, в обвинительном заключении дается неправильная уголовно-правовая оценка, очевидная для суда, либо когда в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для предъявления обвинения в совершении более тяжкого преступления, что препятствует всестороннему и объективному разрешению уголовного дела и может отразиться на правильности окончательной квалификации судом совершенного обвиняемым деяния, а потому поставить под сомнение законность и обоснованность вынесенного по делу судебного решения. Более того, положения части первой статьи 237 УПК Российской Федерации во взаимосвязи с его статьей 252, рассматриваемые в системе действующего правового регулирования, не позволяют устранить нарушения закона, допущенные органами уголовного преследования, если из содержания обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления с очевидностью следуют неправильность квалификации описанного в них деяния и необходимость предъявления более тяжкого обвинения, что не может быть осуществлено в судебном разбирательстве. Тем самым - в нарушение вытекающих из Конституции Российской Федерации, ее статей 17 (часть 1), 19 (части 1 и 2), 21 (часть 1), 46 (части 1 и 2) и 55 (часть 3), гарантий охраны достоинства личности и судебной защиты прав и свобод человека и гражданина - создаются препятствия для вынесения судом правосудного, т.е. законного, обоснованного и справедливого, решения. Гарантируя в статьях 21, 46 (части 1 и 2) и 52 государственную охрану достоинства личности, право на защиту своих прав и свобод в суде и право на компенсацию ущерба, причиненного преступлением, Конституция Российской Федерации предполагает необходимость обеспечения восстановления нарушенных преступлением прав и законных интересов. С приведенными конституционными положениями согласуются положения Международного пакта о гражданских и политических правах, провозглашающего охрану достоинства личности как основы свободы, справедливости и всех неотъемлемых прав человека (преамбула), и Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью, предусматривающей, что лица, которым был причинен вред, включая телесные повреждения или моральный ущерб, эмоциональные страдания, материальный ущерб или существенное ущемление их основных прав в результате действия или бездействия, нарушающего национальные уголовные законы ("жертвы"), имеют право на доступ к механизмам правосудия и скорейшую компенсацию причиненного им ущерба в соответствии с национальным законодательством; при этом судебные процедуры в наибольшей степени должны отвечать их потребностям (пункты 1, 4 и 6). Как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, любое преступное посягательство на личность, ее права и свободы является одновременно и наиболее грубым посягательством на человеческое достоинство, поскольку человек как жертва преступления становится объектом произвола и насилия, а следовательно, государство обязано способствовать устранению нарушений прав потерпевшего от преступления; ограничение же доступа к правосудию является одновременно и ограничением фундаментального права на защиту достоинства личности; это тем более относится к жертвам преступлений, которым должна предоставляться государственная защита и обеспечиваться возможность собственными действиями добиваться, в том числе в рамках производства по уголовному делу, восстановления своих прав и законных интересов, которые не могут быть сведены исключительно к возмещению причиненного вреда, - эти интересы в значительной степени связаны также с разрешением вопросов о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания, от решения которых, в свою очередь, во многих случаях зависят реальность и конкретные размеры возмещения вреда; непринятие своевременных мер к выявлению и устранению нарушений прав и свобод в тех случаях, когда в дальнейшем их восстановление оказывается невозможным, означало бы умаление чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но и самим государством, а также должно расцениваться как невыполнение государством и его органами своей конституционной обязанности (постановления от 3 мая 1995 года N 4-П, от 2 февраля 1996 года N 4-П, от 16 мая 1996 года N 12-П, от 15 января 1999 года N 1-П, от 14 февраля 2000 года N 2-П, от 24 апреля 2003 года N 7-П, от 11 мая 2005 года N 5-П, от 16 октября 2012 года N 22-П и др.). В рамках приведенного правового регулирования ограничение права суда в ходе судебного производства самостоятельно разрешать вопрос о выборе нормы уголовного закона, подлежащей применению, в случае несоответствия квалификации преступления обстоятельствам, указанным в обвинительном заключении, когда имеются основания для предъявления обвинения в более тяжком преступлении, влечет и ограничение права потерпевшего на защиту от преступных действий, возможности отстаивать свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами, не позволяет принимать своевременные меры к выявлению и устранению нарушений этих прав, что в конечном счете приводит к нарушению принципов состязательности и равноправия сторон, умалению чести и достоинства личности не только лицом, совершившим противоправные действия, но самим государством, фактически сводит на нет право потерпевшего довести до суда свою позицию о доказанности обвинения, его объеме, применении уголовного закона и назначении наказания. Таким образом, положения части первой статьи 237 УПК Российской Федерации не соответствуют Конституции Российской Федерации, ее статьям 10, 17 (часть 1), 19 (части 1 и 2), 21 (часть 1), 45, 46 (части 1 и 2), 55 (часть 3), 118 (части 1 и 2) и 120 (часть 1), в той мере, в какой эти положения в системе действующего правового регулирования, в том числе во взаимосвязи с частью второй статьи 252 данного Кодекса, исключающей в судебном разбирательстве возможность изменения обвинения в сторону, ухудшающую положение подсудимого, препятствуют самостоятельному и независимому выбору судом подлежащих применению норм уголовного закона в случаях, когда он приходит к выводу, что фактические обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении, обвинительном акте или обвинительном постановлении, свидетельствуют о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления либо когда в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства им установлены фактические обстоятельства, являющиеся основанием для квалификации деяния как более тяжкого преступления.

Как следует из обвинительного заключения и установлено в ходе судебного следствия, потерпевший Н.В., с целью хищения его имущества, был обманным путем (под вымышленным предлогом) приглашен в квартиру, расположенную по адресу: город Ачинск Красноярского края, где находился во время совершаемого в отношении него преступления помимо своей воли. Рядом с ним постоянно находился кто-либо из подсудимых, а когда его оставляли одного в квартире, то запирали входную дверь на ключ. Когда потерпевший сообщил ФИО1, что он хочет покинуть квартиру, ФИО1 ответил ему, что он может покинуть квартиру через окно, в то время, как квартира расположена на пятом этаже. Впоследствии, оставшись в квартире один, Н.В. сумел разобрать дверной замок и открыть дверь, но тут же был обнаружен в подъезде ФИО1, который стал наносить ему удары. После завладения автомобилем ФИО5, с целью обеспечения возможности реализации похищенного автомобиля, потерпевший обманным путем (под вымышленным предлогом) был приглашен в квартиру по адресу: город Ачинск Красноярского края, улица, где вновь удерживался помимо его воли продолжительное время. При попытке покинуть данную квартиру, он был настигнут в подъезде дома, избит и насильно, под угрозой применения ножа, возвращен в квартиру, где после этого удерживался еще несколько часов, в то время, как подсудимые реализовывали похищенный у потерпевшего автомобиль. С целью удержания Н.В. во второй квартире, к нему был также приставлен «охранник», входная дверь запиралась на ключ. Лишь после того, как подсудимые реализовали похищенный автомобиль потерпевшего, Н.В. был освобожден. Данные обстоятельства не только указаны в обвинительном заключении, но и подтверждаются совокупностью исследованных в судебном заседании доказательств: показаниями потерпевшего Н.В., свидетеля С.А., показаниями подсудимых и иными доказательствами, согласующимися между собой.

То есть, в обвинительном заключении изложены фактические обстоятельства, свидетельствующие о совершении в отношении потерпевшего Н.В. тяжкого преступления, - незаконное лишение человека свободы, не связанное с его похищением, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, с применением предметов, используемых в качестве оружия. Вместе с тем, действия подсудимых в этой части органами уголовного преследования не квалифицированы.

Данное нарушение уголовно-процессуального закона является существенным, ограничивает доступ потерпевшего к правосудию, не может быть устранено судом.

В соответствии с частью 1 статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случае, если обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление составлены с нарушением требований настоящего Кодекса, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения, акта или постановления.

В связи с изложенным, суд считает необходимым возвратить уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Ранее избранные меры пресечения ФИО1 и ФИО2 в виде заключения под стражу, а ФИО6 в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении, были отменены. Оснований для избрания меры пресечения в отношении подсудимых, суд не усматривает.

На основании изложенного и руководствуясь частью 4 статьи 15 и статьей 52 Конституции Российской Федерации, подпунктами а) и b) пункта 3 статьи 6 («Право на справедливое судебное разбирательство») "Конвенции о защите прав человека и основных свобод", статьей 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации,

ПОСТАНОВИЛ:

Возвратить уголовное дело в отношении ФИО1, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 162, частью 1 статьи 223, частью 4 статьи 150 Уголовного кодекса Российской Федерации, ФИО2, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных частью 2 статьи 162, частью 2 статьи 325 Уголовного кодекса Российской Федерации, ФИО3, обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного частью 2 статьи 162 Уголовного кодекса Российской Федерации, Ачинскому межрайпрокурору.

Копию настоящего постановления направить подсудимым ФИО1, ФИО2 и ФИО3, их защитникам-адвокатам Воробьеву А.В., Сысоевой Н.С. и Клыковой Н.В., потерпевшему Н.В., прокурору Ачинской межрайпрокуратуры.

Настоящее постановление может быть обжаловано в апелляционном порядке в Судебную коллегию по уголовным делам Красноярского краевого суда путем подачи жалобы или представления через Ачинский городской суд в течение 10 суток со дня его вынесения, а лицами, содержащимися под стражей – в тот же срок со дня получения копии настоящего постановления.

Судья В.В.Антипов