Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционной жалобе потерпевшего Ч.М.А., апелляционному представлению государственного обвинителя Мажара С.Ф. на приговор Чесменского районного суда Челябинской области от 17 октября 2013 года, которым

ФИО1, родившийся ***года в г. ***, гражданин РФ, ранее не судимый;

ФИО2, родившийся ***года в с. ***, гражданин РФ, ранее не судимый;

ФИО3, родившийся ***года в г. ***, гражданин РФ, ранее не судимый;

- оправданы по ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, в связи с отсутствием в их деянии состава преступления, с признанием за ними права на реабилитацию.

Мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении в отношении ФИО1, ФИО2, ФИО3 отменена.

Разрешена судьба вещественных доказательств.

Заслушав выступления оправданных ФИО1, ФИО2, ФИО3, адвокатов Гращенкова А.И., Никитину Л.А., Кузьмину М.В., защитника наряду с адвокатом Суркина А.Н., полагавших доводы жалобы и представления необоснованными, не подлежащими удовлетворению, прокурора Минкина Б.Я., поддержавших апелляционное представление государственного обвинителя и апелляционную жалобу потерпевшего, судебная коллегия

установила:

Обжалуемым приговором ФИО1, ФИО2, ФИО3 оправданы по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ, на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ

В апелляционной жалобе потерпевший Ч.М.А. находит приговор незаконным, необоснованным и подлежащим отмене, в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции. По мнению потерпевшего, вывод суда о том, что пруд, где оправданные осуществляли рыболовство, является федеральной собственностью, поскольку не является обособленным водным объектом, противоречит доказательствам, исследованным в судебном заседании. Так, право его собственности на земельные участки для сооружения искусственного пруда, а также плотины водосливной, подтверждается свидетельствами о государственной регистрации права собственности. Суд первой инстанции верно указал в приговоре, что вопрос о признании незаконным его права собственности на вышеуказанные объекты не мог являться предметом рассмотрения в суде первой инстанции. При этом законность возникновения права собственности на вышеуказанные объекты являлась предметом различных проверок по заявлениям оправданных и согласно постановлению об отказе в возбуждении уголовного дела от 08 августа 2013 года, имеющемуся в материалах дела, земельные участки, в момент их передачи не были покрыты водами, соответственно, не могли считаться водными объектами. Полагает, что указанные Нижне-Обским бассейновым управлением водоемы по названным территориям расположения не соответствует координатам искусственного пруда, образованного им, а в представленных управлением сведениях указанны иные водоемы Чесменского муниципального района. При этом Нижне-Обским бассейновым водным управлением также указано, что установить наличие на земельных участках с кадастровыми номерами 74:24:00 00 000:0083 и 74:24:00 00 000:0077 гидротехнических сооружений и водных объектов камеральным путем, и, как следствие, оценить законность продажи этих участков Ч.М.А., не представляется возможным, так как по публичной кадастровой

карте эти участки картируются в 29 км. к северо-востоку от п. Порт-Артур у деревни Ключи. Обращает внимание, что по состоянию на 06.08.2013 г. все водные объекты на территории Чесменского муниципального района в соответствии с ч. 1 ст. 8 ВК РФ от 03.06.2006 находятся в собственности Российской Федерации, за исключением случаев, установленных ч. 2 ст. 8 ВК РФ. По мнению автора жалобы, в законодательстве не указывается на обязательное отсутствие гидравлической связи с водным объектом, на которое в своих ответах ссылалось Нижне-Обское бассейновое водное управление. Ссылаясь на Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22.04.2008 № 16975/07, а также на ст. 8 Водного Кодекса РФ, указывает, что право собственности Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования, физического лица, юридического лица на пруд, обводненный карьер прекращается одновременно с прекращением права собственности на соответствующий земельный участок, в границах которого расположены такие водные объекты. Не допускается отчуждение указанных в ч. 3 водных объектов без отчуждения земельных участков, в границах которых они расположены. По мнению потерпевшего судом неправильно истолкованы и применены нормы Водного кодека РФ, поскольку право собственности на вышеуказанные земельные участки на расстоянии трех километров восточнее п. Порт-Артур, Чесменского района Челябинской области, возникло и было зарегистрировано у юридического лица (ООО «Колос» (продавца указанных объектов)) еще до введения Земельного и Водного Кодексов, а именно 02 мая 2006 года и 28 ноября 2005 г. соответственно. При этом вышеуказанные земельные участки ранее принадлежали Березинскому сельсовету п. Березинский и должны были находиться в муниципальной собственности. Какие-либо сведения об этих земельных участках в Росреестре, как о федеральной собственности, отсутствуют. Автор жалобы убежден, что по смыслу ст. 8 Водного кодекса РФ, с учетом комментариев, а также судебной практики, собственность на пруд (как водный объект) определяется через собственность на земельные участки и не имеет отношения к наличию или отсутствию какой-либо гидравлической связи. Водным кодексом РФ из понятий пруда и обводненного карьера исключена невозможность иметь гидравлическую связь с другими поверхностными и подземными водными объектами. При изложенных выше обстоятельствах приговор не может быть признан законным, обоснованным и мотивированным, в связи с чем, он подлежит отмене с направлением дела на новое рассмотрение в тот же суд, но иным составом суда.

Государственный обвинитель Мажара С.Ф. в апелляционном представлении полагает, что обжалуемый приговор является незаконным и подлежит отмене в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, нарушением уголовно-процессуального закона, неправильным применением уголовного закона, а также несправедливостью приговора. Указывает, что суд не

усмотрел в действиях подсудимых состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ, ссылаясь на ч. 1 ст. 8 Водного кодекса Российской Федерации, мотивируя тем, что пруд находится на ручье, в связи с чем, он не может быть частной собственностью и, следовательно, является общедоступным водным объектом. При этом суд считает, что на момент выдачи Ч.М.А. свидетельства о государственной регистрации прав на земельные участки и водосливную плотину, на них уже имелся пруд, в восточной части которого была плотина, пусть и не в том состоянии и размере, в котором находится в настоящее время. Тогда как в кадастровой выписке о земельном участке на имя Ч.М.А. земли водного фонда не значатся. Полагает, что указанные выводы суда не основаны на имеющихся в уголовном деле доказательствах, письменные материалы, подтверждающие данные выводы не исследовались, выход на место с целью установления наличия гидравлической связи не осуществлялся. Вывод о наличии гидравлической связи сделан на основании документов инвентаризации водных объектов более чем 10-летней давности. Однако суд посчитал, что вопрос о признании права собственности на земельные участки, на которых расположен пруд и водосливная плотина, не является предметом рассмотрения в данном уголовном процессе и может рассматриваться в порядке гражданского судопроизводства. Кроме того, суд установил, что Ч.М.А. действительно занимался зарыблением пруда, что установлено соответствующими актами, однако необоснованно поставил под сомнение, что оправданные выловили именно рыбу, принадлежащую Ч.М.А., поскольку пруд - искусственный водоем для хранения воды с целью водоснабжения, орошения, разведения рыбы и водоплавающей птицы, а также для санитарных и спортивных потребностей. Пруд, принадлежащий Ч.М.А., расположен на землях сельскохозяйственного назначения Чесменского муниципального района. Данные земли действующим законодательством не отнесены (не переведены) к землям федерального водного фонда и в Росреестре не зарегистрированы как федеральная собственность на земли сельскохозяйственного назначения. В момент передачи Ч.М.А. земельного участка, он не был покрыт водами и, соответственно, не мог считаться водным объектом. Ссылаясь на ч. 2 ст. 8 Водного кодекса Российской Федерации, полагает, что в законодательстве не указывается на обязательное отсутствие гидравлической связи с водным объектом, на которое в своих ответах ссылалось Нижне-Обское бассейновое водное управление. Обращает внимание, что право собственности на пруд прекращается в связи с прекращением права собственности за земельный участок. Право собственности на земельный участок у Ч.М.А. не прекращено, соответственно, оно не может быть отчуждено в качестве водного объекта. Все события, а именно постановление о предоставлении земельного участка и его передаче Ч.М.А. произошли до введения в действие Земельного кодекса Российской Федерации (03.06.2006 г.) и Водного кодекса Российской Федерации (03.06.2006 г.), следовательно, к фактически сложившимся правоотношениям названное законодательство

применено быть не может. Кроме того, судом не дана надлежащая оценка постановлению об отказе в возбуждении уголовного дела от 08 августа 2013 года, вынесенное по результатам проверки законности действий Главы муниципального района Л.В.Г. по передаче земельных участков, расположенных в 3-х км восточнее п. Порт Артур в собственность ООО «***», а в дальнейшем в собственность Ч.М.А. Просит приговор отменить, уголовное дело рассмотреть по существу.

Проверив материалы дела, выслушав участников процесса, обсудив доводы, изложенные в апелляционных жалобе и представлении, суд апелляционной инстанции находит приговор законным и обоснованным, подлежащим оставлению без изменения.

Согласно ч. 4 ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.

В соответствии с ч. 2 ст. 14 УПК РФ бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения.

Судом первой инстанции дело рассмотрено с соблюдением требований уголовно-процессуального закона РФ, в соответствии с принципами состязательности и равноправия сторон.

Постановляя оправдательный приговор, суд первой инстанции верно исходил из того, что, в соответствии с уголовным законом, под хищением понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездные изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества. Субъективная сторона любой формы хищения, в том числе, предусмотренной ст. 158 УК РФ, характеризуется виной в виде прямого умысла, когда виновный осознает общественную опасность противоправного изъятия чужого имущества, предвидит неизбежность причинения в результате этого реального материального ущерба собственнику и желает наступления этих последствий.

При этом суд обоснованно не усмотрел в действиях подсудимых ФИО2, ФИО3 и ФИО1, осуществлявших рыбную ловлю на вышеуказанном пруду, прямого умысла на кражу чужого имущества, принадлежащего Ч.М.А., а также признаков корыстного и противоправного изъятия имущества, причинившего ущерб Ч.М.А.

Все представленные стороной обвинения доказательства: показания потерпевшего Ч.М.А., свидетелей В.И.П., П.П.В., К.Т.А., Л.В.А., А.П.А., Х.В.А., Р.Ю.А., Ж.В.И., Н.Б.И., Е.А.Ю., а также письменные доказательства, суд тщательно исследовал в судебном заседании.

Правильно установив фактические обстоятельства дела, суд первой инстанции дал им верную юридическую оценку, и на основе исследованных доказательств, представленных как стороной обвинения, так и стороной защиты, обоснованно пришел к выводу об оправдании ФИО2, ФИО3, ФИО1 по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ, в связи с отсутствием в их действиях состава преступления.

Доводы апелляционных жалобы и представления о несоответствии выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела, а также о том, что указанные Нижне-Обским бассейновым управлением водоемы по названным территориям расположения не соответствуют координатам искусственного пруда, образованного Ч.М.А.. на переданном ему земельном участке с кадастровым номером: 74:24:00 00 000:0083, в связи с чем в представленных управлением сведениях указаны иные водоемы Чесменского муниципального района, признаются судебной коллегией несостоятельными.

Так, согласно обвинительному заключению, преступление совершено на пруду, расположенном в 3 км. северо-восточнее п. Порт-Артур, Чесменского муниципального района Челябинской области.

Согласно информации, предоставленной Отделом водных ресурсов по Челябинской области от 4 февраля 2013 года, по данным инвентаризации прудов и водохранилищ на территории Челябинской области, выполненной в 2001-2003 годах, в Чесменском муниципальном районе восточнее п. Порт-Артур значатся два водоема на ручье Сухой Кизеряк: один в 3 км. восточнее поселка, в 10 км. от истока ручья, построенный в 1990 году для водопоя скота, и второй - в 1,5 км. восточнее поселка, в 9 км. от истока ручья, построенный в 1960 году также для водопоя скота. Еще один водоем на указанном ручье расположен в п. Порт-Артур в 6 км. от истока ручья, построен в 1960 году в качестве переезда. Ручей Сухой Кизеряк является правым притоком р. Средний Тогузак, имеет длину 12 км., а пруды, расположенные на указанном ручье, не являются не имеющими гидравлической связи с водными объектами. В соответствии с ч. 1 ст. 8 Водного Кодекса РФ, указанные водоемы являются федеральной собственностью (т. 3 л.д. 206).

Согласно свидетельствам о государственной регистрации права от 13 ноября 2007 года, в собственность Ч.М.А. передано сооружение -плотина водосливная, расположенная на ручье Сухой Кизеряк; земельный участок площадью 6 108 кв.м., расположенный в 3 км. юго-восточнее п. Порт Артур, а также земельный участок площадью 987152 кв.м., расположенный в 3 км. северо-восточнее п. Порт Артур, кадастровые номера: 74:24:00 00 000:0083 и 74:24:00 00 000:0077 (т. 1 л.д. 20-22).

По сообщению руководителя Территориального управления Росимущества в Челябинской области, согласно публичной кадастровой карте, в границах земельного участка с кадастровым номером 74:24:0000000:83 расположен водный объект. В связи с отсутствием иных водных объектов, расположенных вблизи п. Порт-Артур, Территориальное управление полагает, что на территории указанного земельного участка расположен водоем, построенный на ручье Сухой Кизеряк в 1990 году, находящийся в собственности Российской Федерации и входящий в состав земель водного фонда (т. 3 л.д. 204-206).

Оснований не доверять указанным документам у суда первой инстанции оснований не было, в связи с чем, выводы суда о наличии гидравлической связи пруда, на котором оправданные осуществляли рыбалку, расположенного в 3 км. северо-восточнее п. Порт-Артур, Чесменского муниципального района Челябинской области с ручьем Сухой Кизеряк, являются верными.

При этом, вопреки доводам апелляционных жалобы и представления, указанные свидетельства о государственной регистрации права от 13 ноября 2007 года, согласно которым в собственности Ч.М.А. находится плотина и два земельных участка сельскохозяйственного назначения, не содержат никаких сведений о праве пользования и владения последним именно водным объектом - прудом, расположенном в 3 км. северо-восточнее п. Порт-Артур, Чесменского муниципального района Челябинской области.

Сведений, объективно и достоверно опровергающих изложенное, стороной обвинения суду представлено не было.

Проанализировав действующее законодательство, по смыслу которого в собственности физического лица, могут находиться только пруды, которые не имеют гидравлической связи с иными водными объектами и находятся за пределами водотоков, то есть замкнутые водоемы, и покрытые ими земли, суд пришел к обоснованному выводу, что пруд, из которого, согласно обвинительному заключению, оправданными совершена кража рыбы, в соответствии с требованиям действующего законодательства, является объектом общего пользования, т.е. общедоступным водным объектом. При таких обстоятельствах указание суда о том, что в соответствии со ст. 6 ВК

РФ каждый гражданин вправе иметь доступ к водным объектам общего пользования и бесплатно использовать его для личных и бытовых нужд, если иное не предусмотрено законом, является обоснованным.

Доводы апелляционного представления о том, что в кадастровой выписке о земельном участке на имя Ч.М.А. земли водного фонда не значатся, не опровергают выводы суда о том, что исследуемый пруд уже имелся на момент выдачи Ч.М.А. свидетельств о государственной регистрации прав на земельные участки и водосливную плотину, поскольку это установлено не только из информации, предоставленной Отделом водных ресурсов по Челябинской области, но и из показаний самого Ч.М.А., который суду сообщил, что с 2007 года он восстанавливал плотину, пруд там был ранее, а он сделал углубление для пруда.

Остальные доводы апелляционных жалоб и представления, в том числе, сводящиеся к тому, что на момент передачи в собственность Ч.М.А. плотины и земельных участков требования закона нарушены не были, не имеют правового значения, не свидетельствуют о неправосудности приговора и не опровергают выводы суда о недоказанности прямого умысла у ФИО2, ФИО3 и ФИО1 на совершение кражи рыбы, принадлежащей ФИО4.

Вывод суда первой инстанции о том, что гражданско-правовые отношения, вытекающие из документов о регистрации права собственности Ч.М.А. на земельные участки и плотину, не являлись предметом рассмотрения в суде первой инстанции в рамках данного уголовного дела, разделяются судебной коллегией.

Комплексное экологическое обследование от 24 мая 2013 года, представленное суду апелляционной инстанции стороной обвинения, никоим образом не порочит выводы суда, изложенные в приговоре, поскольку, согласно выводам этого обследования, лишь в летнюю и зимнюю межень указанный пруд гидравлически не связан с ручьем Сухой Кизеряк, что само по себе не свидетельствует об отсутствии такой связи в весеннюю и осеннюю межень. Указанному обстоятельству в приговоре дана надлежащая оценка, вывод суда о том, что не имеет значения, был ли живой ток воды в ручье постоянно или временно в зависимости от природных периодов или погодных условий, разделяется судебной коллегией.

Кроме того, указанным обследованием установлено, что по характеру питания пруд относится к снеговому, при этом снеговое питание составляет лишь 80 %, в пруду обитают аборигенные виды рыб: окунь, плотва, карась и культивируемые - карп, пельчер, пелядь, которыми зарыбляется водоем. Изложенное лишь подтверждает выводы суда о наличии гидравлической связи пруда с ручьем Сухой Кизеряк, который является правым притоком р.

Средний Тогузак, в связи с чем, судебная коллегия разделяет выводы суда и относительно невозможности установления - выловили ли оправданные именно ту рыбу, которая выросла и развилась из мальков пеляди, подрощенных особей карася и карпа, принадлежащих Ч.М.А., либо рыбу, попавшую в пруд из других водных объектов, с которыми пруд имеет гидравлическую связь.

Кроме того, по смыслу закона, нельзя считать хищением действия, не причинившие реального имущественного ущерба. Ущерб в виде упущенной выгоды в рамках правовой природы кражи рассматриваться не может. Причинение ущерба собственнику означает уменьшение в результате совершенного хищения наличного имущества потерпевшего, находящегося в его ведении.

В подтверждение того, что недоведенными до конца действиями ФИО2, ФИО3 и ФИО1 потерпевшему Ч.М.А. мог быть причинен материальный ущерб в размере ***рубль, сторона обвинения сослалась лишь на справку независимого оценщика о средней рыночной стоимости за 1 кг. рыбы породы карп, пильчер (пелядь), карась по состоянию на 29 октября 2012 года.

Между тем, Ч.М.А. суду показал, что из рыбы в пруду водился ратан, с 2008 года он зарыблял пруд карпом, пелядью, пельчером, карасем, белым амуром, составляя акты зарыбления для себя. Рыбачили на этом пруду рыбаки с его разрешения за ***рублей по квитанции. Рыбалка сетями также разрешена с его разрешения лицам, которые имеют лицензию. Согласно актам зарыбления, в 2011 году пруд зарыбляли карасем подрощенным, в октябре 2012 года - карпом подрощенным (по 1 500 кг.), в мае 2012 года -трехсуточным мальком пеляди (1 500 000 единиц).

Согласно комплексному экологическому обследованию, на пруду интенсивно ведется любительское рыболовство, рыба отлавливается рыболовами любителями при достижении рыбой товарных размеров.

При таких обстоятельствах стоимость рыбы, выловленной оправданными без уплаты Ч.М.А. за рыбалку 150 рублей, и обнаруженной в сетях, расставленных ими без разрешения Ч.М.А., расценивается как причинение убытков в форме упущенной выгоды, которая прямым ущербом не является, в то время как по смыслу закона состав кражи возможен только в случае причинения реального материального ущерба.

Более того, по смыслу закона, кража совершается только с прямым умыслом и корыстной целью. Сознанием субъекта должно охватываться, что имущество является чужим, лицо не имеет права распоряжаться этим имуществом; имущество изымается против воли собственника; изъятие

происходит тайно.

Органы предварительного следствия, инкриминируя ФИО2, ФИО3 и ФИО1 совершение кражи «группой лиц по предварительному сговору», указали, что в вечернее время 24 октября 2012 года указанные лица договорились о рыбалке на пруду в Чесменском муниципальном районе Челябинской области. Взяв с собой рыболовные снасти - рыболовные сети, надувную резиновую лодку, два весла, рыболовный подсак, пластмассовые емкости и в вечернее время 24 октября 2012 года на личном автомобиле ФИО2 и под его управлением приехали на пруд, принадлежащий Ч.М.А.

Между тем, из изложенного не следует, что таким образом оправданные вступили между собой в преступный сговор на тайное хищение чужого имущества, поскольку достижение договоренности о совместной рыбалке не идентично договоренности на совершение кражи рыбы из пруда, а умышленные действия лица, направленные на причинение имущественного ущерба потерпевшему, по своему правовому значению и правовым последствиям различны с действиями, направленными на вылов рыбы без соответствующего разрешения, без намерений причинить ущерб.

При этом стороной обвинения не представлено никаких доказательств, того, что, договариваясь о рыбалке, оправданные преследовали корыстную цель, имели умысел на тайное хищение рыбы, которая заведомо для них являлась чужой, осознавали возможность причинения материального ущерба кому-либо. При описании преступного деяния в обвинительном заключении, органы следствия об этом также не указывали.

Кроме того, указывая в обвинительном заключении при описании преступного деяния о том, что ФИО2, ФИО1 и ФИО3 при помощи надувной резиновой лодки и рыболовных сетей умышленно из корыстных побуждений выловили из пруда рыбу, сторона обвинения проигнорировала требования закона о том, что при квалификации действий виновных как совершение хищения чужого имущества группой лиц по предварительному сговору следует указывать, какие конкретно действия совершены каждым исполнителем и другими соучастниками преступления.

Помимо этого, при квалификации действий виновных как совершение хищения чужого имущества группой лиц по предварительному сговору следует установить, что такой сговор соучастников имел место до начала действий, непосредственно направленных на хищение чужого имущества, что состоялась договоренность о распределении ролей в целях осуществления преступного умысла.

Вопреки указанным требованиям в обвинительном заключении отсутствует описание фактических обстоятельств и конкретных действий оправданных, как участников группового преступления, в нем не указаны роли каждого из них.

При этом судом достоверно установлено, что ФИО1 вообще все время находился только на берегу и в ловле рыбы непосредственного участия не принимал.

Доказательств того, что для оправданных было очевидно, что пруд является частной собственностью, договариваясь о совместной рыбалке, они преследовали цель хищения чужого имущества, государственным обвинителем суду первой инстанции не представлено.

При таких обстоятельствах, выводы суда об отсутствии в действиях ФИО1, ФИО2, ФИО3 состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ, соответствуют установленным по делу фактическим обстоятельствам и основаны на проверенных в судебном заседании доказательствах, представленных как стороной обвинения, так и стороной защиты, полно и правильно изложенных в приговоре. Оснований для их переоценки судебная коллегия не усматривает.

Требования ст.ст. 296 - 299, 302, 305, 306, 309 УПК РФ по форме и содержанию оправдательного приговора судом соблюдены.

В приговоре подробно изложены обстоятельства уголовного дела, установленные судом, основания оправдания подсудимых и доказательства их подтверждающие.

Все доказательства по делу исследованы в ходе судебного разбирательства с достаточной полнотой, всесторонне и объективно с участием сторон.

Каждое из представленных стороной обвинения доказательств было тщательно проверено, подвергнуто анализу и оценке, соотнесено с другими доказательствами. Содержание доказательств приведено в тексте приговора полно и достоверно, в объеме, достаточном для принятия решения по делу.

Каких-либо существенных противоречий в выводах суда не содержится.

Судебная коллегия соглашается с выводами суда о том, что совокупность представленных стороной обвинения доказательств не позволяет прийти к убедительному и бесспорному выводу о виновности ФИО2, ФИО3, ФИО1

При таких обстоятельствах, решение суда об оправдании ФИО2, ФИО3 и ФИО1 по предъявленному обвинению на основании положений п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, - в связи с отсутствием в деянии состава преступления, является правомерным.

То обстоятельство, что судом не дана оценка постановлению об отказе в возбуждении уголовного дела от 8 августа 2013 года в отношении ранее действовавшего Главы Чесменского муниципального района Л.В.Г. по признакам преступлений, предусмотренных ст.ст. 285, 286 УК РФ, не свидетельствуют о неправосудности приговора и не подтверждает наличие в действиях оправданных состава указанного преступления.

Согласно протоколу судебного заседания, судебное разбирательство по делу проведено в соответствии требованиями уголовно-процессуального закона, с соблюдением принципа состязательности сторон. Председательствующим были предоставлены стороне обвинения и стороне защиты равные возможности по предоставлению и исследованию доказательств.

Судебное следствие проведено в объеме, заявленном сторонами, а ходатайства участников процесса разрешены судом.

Необоснованных отказов в удовлетворении ходатайств участников процесса судебная коллегия не усматривает.

Каких-либо нарушений требований закона, которые могли бы повлечь отмену оправдательного приговора, судебной коллегией не установлено, поэтому доводы апелляционных представления и жалобы удовлетворению не подлежат.

На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.13, 389.14, 389.20, 389.28, ч. 2 ст. 389.33 УПК РФ, судебная коллегия

постановила:

Приговор Чесменского районного суда Челябинской области от 17 октября 2013 года в отношении ФИО1, ФИО3, ФИО2 оставить без изменения, а апелляционную жалобу потерпевшего Ч.М.А., апелляционное представление государственного обвинителя Мажара С.Ф. - без удовлетворения.

Судья