Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел материалы уголовного дела по кассационным жалобам адвокатов Кузнецова А.С. и Мелкозеровой Т.А. в защиту осужденной ФИО1, адвоката Коптякова С.Н. в защиту осужденного ФИО2 о пересмотре приговора Октябрьского районного суда г. Томска от 06 декабря 2016 года и апелляционного определения судебной коллегии по уголовным делам Томского областного суда от 13 апреля 2017 года.

Приговором Октябрьского районного суда г. Томска от 06 декабря 2016 года

ФИО1, /__/, несудимая,

признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ, и ей назначено наказание в виде лишения свободы сроком 3 года с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима,

ФИО2, /__/, несудимый,

признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 33, ст.196 УК РФ, и ему назначено наказание в виде 2 лет 6 месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Постановлено производство по гражданскому иску /__/ прекратить; взыскать с ФИО2 и ФИО1 в пользу /__/ в счет возмещения вреда 4 986 654 рубля 75 копеек солидарно; в пользу /__/ в счет возмещения вреда - 2 681 265 рублей 53 копейки солидарно.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Томского областного суда от 13 апреля 2017 года приговор оставлен без изменения.

В кассационных жалобах адвокатов поставлен вопрос об отмене состоявшихся судебных решений в связи с существенными нарушениями уголовного и уголовно-процессуального закона.

Заслушав доклад судьи Томского областного суда Рубанова И.А., содержание судебных решений, доводы кассационных жалоб и мотивы вынесения постановления о передаче кассационных жалоб для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции, выступления осужденных ФИО1 и ФИО2, их защитников - адвокатов Кузнецова А.С., Мелкозеровой Т.А., Коптякова С.Н. и Тербаляна Э.С., поддержавших доводы кассационных жалоб, выступление представителя потерпевшего /__/ ФИО3, заместителя прокурора Томской областиМелиховой Т.Н., полагавших кассационные жалобы неподлежащими удовлетворению, президиум Томского областного суда,

установил:

ФИО1 признана виновной в преднамеренном банкротстве, т.е. совершении руководителем юридического лица действий, заведомо влекущих неспособность юридического лица в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, если эти действия причинили крупный ущерб.

ФИО2 признан виновным в пособничестве в преднамеренном банкротстве, т.е. в содействии в совершении руководителем юридического лица действий, заведомо влекущих неспособность юридического лица в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, если эти действия причинили крупный ущерб.

Преступления совершены в период времени с 20 июня 2006 года по 17 сентября 2010 года в г. Томске при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре.

В кассационной жалобе адвокаты Кузнецов А.С. и Мелкозерова Т.А. в защиту осужденной ФИО1 полагают, что состоявшиеся судебные решения являются незаконными, необоснованными и подлежащими отмене ввиду неправильного применения уголовного закона, существенных нарушений уголовно-процессуального закона, несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, установленным судом первой инстанции, и несправедливости приговора, который постановлен по результатам несправедливого судебного разбирательства. Обжалуемый приговор не соответствует требованиям уголовно-процессуального закона, предъявляемым к его содержанию и процессуальной форме. Полагает, что описание преступного деяния перенесено в приговор из обвинительного заключения. Практически по всем эпизодам судом не указано место совершения преступления, событие и мотивы преступления не установлены и не доказаны, следовательно, объективная сторона преступления не установлена. Отмечает, что в нарушение ст. 297, 299, 307 УПК РФ в обжалуемом приговоре приведены выражения, которые не могут считаться мотивированными выводами именно суда: «сразу хотелось бы отметить...»; «в этой связи необходимо вспомнить…»; «что касается сделки...»; «однако хотелось бы отметить...»; «...не оставляет у суда сомнений в том, что... просто был совершен кругооборот денег по счетам организаций холдинга...»; «...тогда как они совершали действия, свидетельствующие о целенаправленном уничтожении ими данного Общества», т.к. это выдержки из речи в суде представителя потерпевшего /__/ в прениях и репликах. Судом не дана оценка доводам защиты о нарушении требований ч. 1 ст. 50 Конституции РФ, ч. 2 ст. 6 УК РФ, ст. 155 УПК РФ, ст. 37, ч. 4 ст.153,156 УПК РФ о незаконности возбуждения и соединения уголовных дел. Перечисляя доказательства стороны защиты, указывает, что в приговоре не дана оценка всем исследованным в судебном заседании доказательствам, оправдывающим подсудимых, и не приведено мотивов, по которым те или иные доказательства отвергнуты судом. Обжалуемым приговором, а так же и судом апелляционной инстанции не дано оценки показаниям свидетелей о роли ФИО1 в принятии решений по инкриминируемым ей сделкам и о том, что они в своей деятельности подчинялись непосредственно К. и ФИО4, а не ФИО1, а решения о перечислениях принимались на основании утвержденных Бюджетов, а не лично ФИО1; о том, что /__/ она впервые была в Арбитражном суде и документы о признании задолженности ей передала юрист Г., а в своей деятельности она подчинялась С. и ФИО1, в тот момент она еще не знала, и ФИО1 не могла ей дать указания о признании иска. Указывает, что при постановлении обжалуемого приговора были нарушены требования ст.252 УПК РФ. Незаконным и ухудшающим положение ФИО1 является вывод в приговоре о том, что она самостоятельно задумала и осуществила преднамеренное банкротство /__/. В приговоре суд полностью изменил и расширил формулу обвинения в этой части, исключив роль ФИО4 При этом от государственного обвинителя мотивированного отказа от части указанного обвинения или его изменении не поступало, и судом этот вопрос не решался. Противоречит ранее предъявленному обвинению и незаконно изменяет его в сторону ухудшения положения подсудимой обжалуемый приговор суда в части обвинения ФИО1 в том, что она злоупотребила доверием единственного учредителя /__/К. и его представителя К. Ранее, именно она в этом не обвинялась. Опровергают эти выводы суда исследованные в судебном заседании постановления о прекращении уголовного преследования в отношении К. и В., в соответствии с которыми они были введены в заблуждение ФИО4 относительно мотивов и целей при заключении ими договоров займов, договоров купли-продажи имущества и других сделок, судом оценка этим доказательствам не дана. При обосновании виновности ФИО1, а также и ФИО2 в совершении инкриминируемых им деяний суд незаконно использовал в приговоре формулировки и доказательства, свидетельствующие о причастности (виновности) к совершению преступления другого лица, указывая его фамилию - ФИО4 Тем самым, как полагает защита, суд в своем приговоре фактически незаконно устанавливает виновность ФИО4, поскольку приводит доказательства: организации им холдинга и руководства этим холдингом, в который якобы входили указанные в приговоре организации, фактическим собственником которых являлся ФИО4, совершения им действий, направленных на преднамеренное банкротство, т.е. суд фактически устанавливает наличие в его действиях состава преступления, что законным быть не может. По мнению защиты, в обжалуемом приговоре суда отсутствуют доказательства, которые бы подтверждали наличие в действиях подсудимых таких признаков состава преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ, как объективная сторона и субъективная сторона, а так же субъект преступления. Полагает, что обжалуемые приговор суда и апелляционное определение не являются законными ввиду отсутствия доказательств такого признака состава преступления, как субъект преступления. Ссылаясь на ч. 1 и 2 статьи 195 УК РФ, статью 196 УК РФ, указывают, что ФИО1 не может являться субъектом преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ. Выполнение ФИО1 определенных организационно-распорядительных функций в качестве заместителя генерального директора по финансовым вопросам в /__/ и иных организациях не образует в ее действиях состава преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ, поскольку в силу диспозиции указанной статьи эти действия не являются действиями руководителя юридического лица, в котором наступило преднамеренное банкротство.В связи с этим не является законным и обоснованным вывод судебных инстанций о том, что ФИО1 осуществила преднамеренное банкротство /__/ «используя возложенные на нее обязанности заместителя директора по экономике и финансам группы компаний по распоряжению денежными средствами, находящимися на счетах организаций, неофициально входящих в группу аффилированных компаний (холдинг) /__/. Поэтому ФИО1 не может являться субъектом преступления. Исходя из изложенного, ФИО2 в качестве субъекта преступления не мог быть пособником ФИО1, которая сама субъектом преступления не являлась. ФИО1, являясь директором /__/, по эпизодам обвинения, указанным в приговоре, не могла принимать самостоятельных решений по организации и руководству деятельности общества, а выполняла и обязана была выполнять: решения единственного участника общества - К., через которого при заключении всех договоров и сделок, предусмотренных законом, юридическое лицо - /__/ приобретало гражданские права и принимало на себя гражданские обязанности в соответствии со статьей 53 ГК РФ. Следовательно, и в этом случае ФИО1 не может являться субъектом преступления, поскольку исследованные судом доказательства свидетельствуют о том, что на каждом из вмененных в вину осужденной договоров имелось решение участника общества (собственника), которое для осужденной по существу являлось обязательным к исполнению распоряжением (приказом), в связи с чем за свои действия в качестве субъекта преступления она не может нести уголовную ответственность на основании ст.42 УК РФ.

Изложенные доводы подтверждаются исследованными материалами уголовного дела, согласно которым любой договор, заключаемый от имени /__/ (в том числе и договоры, по которым имелось решение единственного участника общества), проходил процедуру согласования (визирования) не только юристами и бухгалтерами, но и иными лицами. Из многочисленных решений Арбитражного суда Томской области следует, что в 2006- 2009 года на заключение ФИО1 договоров займов, поручительств и дополнительных соглашений по ним имелось решение единственного участника /__/К. Следовательно, ФИО1 исполняла волю собственника и поэтому она не может быть субъектом преступления, а следовательно, в ее действиях отсутствует состав преступления. Не может являться основанием для признания в действиях ФИО1 состава преступления утверждение К. о том, что им не во всех случаях давались согласия, принимались и подписывались именно им решения на совершение крупных сделок, и он не поручал кому-либо изготовление и использование факсимиле его подписи. Данные доводы приговором суда не опровергнуты, а все сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого, подсудимого, и он не должен доказывать свою невиновность, как это и предусмотрено ст. 14 УПК РФ. Исследованными материалами дела так же установлено, что значительное число договоров, в т.ч. и договоров займа, приобретения пресса и части иного оборудования, заявок на выдачу траншей по кредитам и иных юридически значимых документов (писем, ответов и т.д.), вместо ФИО1 от ее имени либо подражая ее подписи, были подписаны другими лицами. Полагает, что ФИО1, безусловно, не может являться субъектом преступления и при заключении 6 договоров займа денежных средств у /__/ в период с 01 по 21 августа 2008 года, которые были от имени /__/ заключены по доверенности В. Вывод же суда об отсутствии оснований для освобождения ФИО1 от ответственности за заключение вышеуказанных договоров вследствие того, что она в указанное время занимала должность руководителя юридического лица и выдала доверенность на совершение определенных действий в ее отсутствие, противоречит основополагающим принципам уголовного права и УК РФ об основаниях уголовной ответственности и вины и является незаконным. Полагает, что материалами дела и приговором суда не установлено, что именно ФИО1 в качестве субъекта преступления заключала договор купли-продажи оборудования с /__/ либо давала указания о заключении этого договора и завышении стоимости приобретаемого оборудования. В соответствии с диспозицией ст. 196 УК РФ суд должен был указать в приговоре доказательства именно того, что действия ФИО1 (и ФИО2) по заключению именно каждого отдельно взятого договора займа, договора поручительства, дополнительного соглашения к нему, договора купли-продажи являлись преступными, и в чем именно заключалась преступность этих действий подсудимых. Но этого сделано не было. Не соответствуют исследованным в суде доказательствам, а поэтому являются незаконными и необоснованными выводы суда о том, что ФИО1 при пособничестве ФИО2 заключала фиктивные и заведомо невыгодные сделки, чем преднамеренно увеличивала кредиторскую задолженность /__/. Выводы суда по эпизодам заключения двух якобы экономически невыгодных сделок между /__/ (займодавец) с /__/ от 26 января 2007 года и 22 февраля 2007 года не основаны на доказательствах, а приведенные судом доказательства, по мнению защиты, являются предположительными. Доводы суда о том, что экономическая невыгодность данных договоров заключалась в том, что по ним не была предусмотрена процентная ставка за пользование предоставляемыми денежными средствами, не подтверждены самими договорами, которые в деле отсутствуют. Выводы об убытках, возникших в результате предоставления указанных 2 займов, основаны только на исследовании выписок, представленных /__/, и на предположении, что займы были беспроцентными. Доводы же ФИО1 о том, что при составлении платежных поручений была допущена техническая ошибка, а договор займа фактически был один и был процентным (под 15% годовых), необоснованно отвергнуты судом, хотя в материалах дела имеется оригинал договора займа на сумму 26820000 рублей сроком на 2 года, предоставленного под 15 % годовых, который был подписан ФИО1 и директором /__/Л. Указанные доводы не были опровергнуты заключениями бухгалтерской и финансово-экономической экспертиз, которые не изучали условия указанных договоров займа и не изучали фактическое исполнение указанных договоров (начисление процентов, возврат задолженности). Договоры займа и первичные документы по взаиморасчетам /__/ и /__/ при проведении финансово-экономической экспертизы не исследовались. Соответственно, эксперт не располагал полной и достоверной информацией для моделирования баланса и проведения факторного анализа этих сделок. Исследование эксперт проводил условно (при допущении условий, указанных ею в исследовательской части). Следовательно, выводы по анализу указанных сделок основаны на неполном исследовании и носят предположительный характер. Отсутствуют доказательства вины ФИО1 по заключению договора купли-продажи оборудования в /__/ и по перечислению денежных средств с расчетного счета /__/ на расчетный счет /__/; по перечислению денежных средств с расчетного счета /__/ на расчетный счет /__/ и /__/. В приговоре суда так же не приведено и доказательства того, что действия ФИО1 по заключению с /__/ каждого отдельно взятого договора займа №19 от 26 ноября 2006 года, № 24 от 28 ноября 2006 года, № 26 от 28 ноября 2006 года являлись преступными и в чем именно выражается преступность ее действий. По эпизодам заключения якобы экономически невыгодных сделок - договоров займа с /__/ (займодавец), заключенных /__/ в период с 27 по /__/, в ходе судебного разбирательства бесспорно установлено, что все договоры займа от имени /__/ подписал в качестве генерального директора этого общества К., который одновременно с этим в данный период времени являлся как директор общества не только представителем К. - единственного на тот момент участника /__/, принимавшего решения о заключении крупных сделок - договоров займа с /__/, но и его сыном. В этом случае имеет место факт получения денег взаймы отцом от сына. Не могут быть признаны законными и обоснованными выводы суда о том, что сделки по приобретению /__/ оборудования и металлоконструкций по якобы завышенной цене являлись заведомо убыточными и были заключены с целью создания фиктивной кредиторской задолженности и увеличения неплатежеспособности /__/. В ходе судебного разбирательства установлено, что сумма кредитных денежных средств, выделенных банком /__/ за приобретенные им оборудование и металлоконструкции, была определена именно Банком, который сам же, посредством аккредитованной при нем организации, и определил стоимость этого оборудования и металлоконструкций. Полагает, что отсутствуют как правовые, так и экономические основания определять указанные сделки как заведомо убыточные. Являются незаконными и необоснованными выводы суда о том, что заключенные договоры займа и поручительства являлись фиктивными, заведомо невыгодными и преднамеренно ухудшавшими состояние кредиторской задолженности /__/, т.к. они противоречат исследованным в суде доказательствам. Все займы были фактически получены, следовательно, кредиторская задолженность по займам была реальной, что подтверждается как первичными документами по поступлению денежных средств в /__/, так и решениями арбитражных судов о взыскании с /__/ этой задолженности, вступившими в законную силу, и последующим включением кредиторской задолженности /__/ в Реестр требований кредиторов должника. Кроме того, /__/ производило платежи в погашение процентов по займам и по возврату займов. Частично займы /__/ были погашены. Это также подтверждается выписками по расчетным счетам /__/. Являются необоснованными и выводы суда по эпизоду заключения /__/ экономически невыгодных сделок - 49 договоров поручительства с /__/ и /__/. В 2006-2009 гг. заключение указанных в приговоре 49 договоров поручительства не повлияло и не могло повлиять на платежеспособность /__/ в этом периоде, т.к. они заключались одновременно с заключением договоров займов, как их обеспечение, что является нормальной обычной хозяйственной практикой, а вероятность наступления событий, последствия которых могли бы повлечь возникновение обязательств по указанным договорам, не могла быть обоснованно оценена. Более того, решение о заключении указанных договоров поручительства было принято лично единственным участником /__/К., и эти сделки являются действительными, что следует из постановления Федерального Арбитражного Суда Северо-Кавказского округа от 23 октября 2012 года по делу №А32-47188/2009, которым было принято решение об отмене определения Арбитражного суда Краснодарского края от 12 апреля 2012 года и постановления Пятнадцатого апелляционного суда от 13 августа 2012 года о признании недействительными договоров поручительства. На платежеспособность /__/ эти договоры никак не повлияли, так как взыскание по ним в период 2006-2009 г. не проводилось. Оценивая выводы финансово-экономических экспертиз, полагает, что действия ФИО1 по заключению договоров поручительства следует считать действиями руководителя в ходе обычной инвестиционной деятельности, при этом получившего одобрение собственника на эти действия, а не совершенными умышленно с целью создания фиктивного увеличения задолженности /__/. Заключение дополнительных соглашений к договорам займа с /__/ не оказывало влияния на вероятность наступления банкротства /__/. Ссылаясь на диспозицию ст. 196 УК РФ, считает,что действия ФИО1 и ФИО2 по заключению указанных дополнительных соглашений не влекли за собой наступления неплатежеспособности предприятия и не могут считаться преступными. Полагает, что в нарушение положений ст.75 УПК РФ судом первой инстанции в основу приговора положены доказательства - заключения финансово - экономических и бухгалтерских экспертиз, показания в суде эксперта С., которые являются недопустимыми доказательствами, о чем им заявлялось при рассмотрении дела. Полагает, что исследованными в суде доказательствами по настоящему уголовному делу бесспорно установлено, что еще до назначения ФИО1 на должность генерального директора /__/, и после ее назначения, в 2006 году /__/ не было абсолютно ликвидным предприятием, а уже имело признаки непреднамеренного банкротства в результате его обычной хозяйственной деятельности как в период с июня 2006 года по сентябрь 2009 года, так и ранее, что подтверждается материалами уголовного дела. Полагает, что приговором суда фактически не был установлен реальный размер вреда, который причинен потерпевшим по настоящему делу. В отношении ряда потерпевших в материалах дела не имеется доказательств, позволяющих определить реальную сумму задолженности перед кредиторами, что вызывает обоснованное сомнение в достоверности размера ущерба, в причинении которого ФИО1 признана виновной. В судебном заседании, как полагает защита, бесспорно установлено, что перед потерпевшими и другими кредиторами денежные обязательства возникли, начиная с 2002 года, с 2004 года, с 2006 года, то есть имели место признаки того, что /__/ являлось формально банкротом уже с I квартала 2006 года. Полагает установленным, что вся кредиторская задолженность возникла из реально существующих договоров, поскольку договоры с кредиторами, в том числе признанными по настоящему делу потерпевшими, заключались с целью строительства завода в /__/ и реализации инвестиционного проекта, что опровергает выводы суда о том, что у ФИО1 был умысел на преднамеренное банкротство /__/. Потерпевшими по делу признаны юридические лица только по основаниям того, что их требования были включены в Реестр требований кредиторов решениями Арбитражного суда Краснодарского края по делу о банкротстве /__/. При этом кредиторы /__/, /__/, /__/, /__/, /__/, законность и обоснованность требований которых признана вступившими в законную силу решениями Арбитражных судов, потерпевшими по настоящему делу не признаны. Ссылаясь на федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)», п. 2 ст. 15 ГК РФ, п.49 постановления Пленума ВС РФ и Пленума Высшего Арбитражного суда РФ от 01 июля 1996 года № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением ч.1 ГК РФ», считают, чтоподлежащие применению за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства неустойки (штрафы, пени), проценты за просрочку платежа, убытки в виде упущенной выгоды, подлежащие возмещению за исполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, а также иные имущественные и (или) финансовые санкции, в том числе за неисполнение обязанности по уплате обязательных платежей, не учитываются при определении наличия признаков банкротства должника. Размер денежных обязательств или обязательных платежей считается установленным, если он определен судом в порядке, предусмотренном ФЗ «О банкротстве». Таким образом, определение крупного ущерба потерпевшему может выражаться лишь в реальном ущербе, без учета финансовых санкций. Суд же в своем приговоре незаконно указывает размер ущерба, причиненного потерпевшим, с учетом неустоек, пеней, штрафов, процентов за просрочку платежа, убытков в виде упущенной выгоды и других финансовых санкций, что не является законным и обоснованным и таковым быть не может. Данным обстоятельствам суд апелляционной инстанции оценки не дал. Полагают, что не могут быть признаны законными и обоснованными доводы суда апелляционной инстанции о том, что ФИО1 при пособничестве ФИО2 были совершены противоправные действия, приведшие к преднамеренному банкротству /__/, которые выразились в заключении «сделок по приобретению оборудования и металлоконструкций по завышенным ценам, сделок по отчуждению имущества /__/ в виде продажи оборудования и 7 объектов недвижимости», изначально невыгодных для /__/; создании фиктивной кредиторской задолженности /__/ перед /__/ и /__/ «с целью последующего получения оснований для объявления /__/ несостоятельным (банкротом)». Доводы апелляционного определения о том, что умысел осужденных на преднамеренное банкротство /__/ подтверждается показаниями свидетелей В. и Т., которые слышали разговор между ФИО2 и другим лицом о том, что /__/ будет обанкрочено, что реально завод ДСП-150 построен не будет, поэтому деньги необходимо как можно быстрее вывести, получив кредиты в /__/, по мнению защиты, есть создание «искусственных» доказательств, не соответствующих действительным обстоятельствам, установленным по делу. Просят отменить состоявшихся судебные решения по делу и прекратить в отношении ФИО1 уголовное преследование за отсутствием в ее действиях состава преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ.

В кассационной жалобе и дополнении к ней адвокат Коптяков С.Н. в защиту осужденного ФИО2 выражает несогласие с состоявшимися по делу судебными решениями в связи с нарушением уголовного закона. Считает, что выводы суда о преступности действий ФИО2 по заключению договоров займа между /__/ (Заемщик) и /__/ (Займодавец) не соответствуют действительности и противоречат доказательствам, предоставленным суду стороной защиты ФИО2 В феврале 2013 года конкурсным управляющим /__/ в Арбитражный суд Краснодарского края было подано заявление о признании недействительными сделок (договоров займа) должника /__/, заключенных с /__/ в 2006-2009 годах. В качестве договоров займа, оспоренных конкурсным управляющим /__/, были указаны договоры займа, которые согласно приговору суда от 06 декабря 2016 года были подписаны ФИО1, ФИО2, К., И. Определением Арбитражного суда Краснодарского края от 27 марта 2013 года по делу было отказано в удовлетворении заявления конкурсного управляющего /__/ о признании недействительными договоров займа. Таким образом, по мнению адвоката, определением Арбитражного суда Краснодарского края были установлены обстоятельства, которые в соответствии со ст.90 УПК РФ имели преюдициальное значение по уголовному делу, а именно, что заемные средства в размере 298 285 437,2 рублей по 39 договорам займа, заключенным между /__/ (Заемщик) и /__/ (Займодавец) в период с 27 марта 2006 года по 26 августа 2009 года были реально получены /__/ от /__/; в оспариваемых договорах займа между /__/ (Заемщик) и /__/ (Займодавец) отсутствовали признаки направленности на уменьшение конкурсной массы, вывода активов или иного нарушения прав кредиторов. Получение /__/ (Заемщик) от /__/ (Займодавец) денежных средств по договорам займа в 2006-2009 годах подтверждалось платежными поручениями о перечислении денежных средств и выписками о движении денежных средств по расчетным счетам /__/ и /__/, которые были исследованы в суде первой инстанции. Указанные доказательства опровергали выводы суда первой инстанции о фиктивности кредиторской задолженности /__/ перед /__/, послужившей основанием для обращения /__/ в Арбитражный суд Краснодарского края с заявлением о признании /__/ банкротом. Обстоятельства, установленные вышеуказанным определением Арбитражного суда Краснодарского края были судом проигнорированы. Нарушение судом первой и апелляционной инстанции ст.90 УПК РФ, п.2 ст. 307 УПК РФ повлекло нарушение права обвиняемого ФИО2 на защиту и справедливое судебное разбирательство. Судом апелляционной инстанции было отказано стороне защиты в приобщении к материалам уголовного дела (и последующей оценке в качестве доказательств невиновности обвиняемых) копий определений Арбитражного суда Краснодарского края, тем самым нарушены положения ст.15 УПК РФ о равноправии стороны обвинения и стороны защиты перед судом. Судебные решения, предоставленные в апелляционную инстанцию, были получены защитником из информационной системы «Картотека арбитражных дел» автоматизированной системы «Банк решений арбитражных судов в сети Интернет», поскольку иным образом получить вышеуказанные судебные акты сторона защиты не могла. При вынесении обвинительного приговора в отношении ФИО2 суд первой инстанции нарушил ст.90 УПК РФ - незаконно поставил под сомнение обстоятельства, установленные решениями Арбитражного суда Томской области, в соответствии с которыми были признаны законными требования /__/ о взыскании с /__/ денежных средств, реально полученных /__/ на основании договоров займа и дополнительных соглашений к указанным договорам, заключенных между /__/ и /__/. Считает, что ФИО2 как генеральный директор /__/ не был обязан отслеживать расходование денежных средств, полученных /__/ от /__/, поскольку возглавлял именно /__/ и не имел доступа к денежным средствам на расчетных счетах /__/, открытых данным предприятием в банках. Выводы суда первой инстанции о том, что изменение сроков возврата займов было невыгодно /__/, вследствие чего действия ФИО2 по подписанию от имени /__/ дополнительных соглашений к договорам с /__/, связанных с изменением сроков возврата денежных средств, являлись пособничеством в совершении преднамеренного банкротства /__/, являются несостоятельными, поскольку в договорах займа, заключенных между /__/ и /__/, указанных в приговоре, отсутствуют положения, не допускающие изменение сторонами сроков возврата денежных средств. Таким образом, действия ФИО2, связанные с подписанием дополнительных соглашений, являлись законными и соответствовали интересам /__/. Одностороннее изменение процентной ставки по выданным кредитам с 15% до 25% со стороны /__/ было невыгодно /__/. Требование /__/ к /__/ в августе 2009 года о досрочном возврате выданных кредитов также было невыгодно /__/. Тем не менее, ни суд, ни сторона обвинения не поставили под сомнение право /__/ на совершение вышеуказанных действий, которые не были выгодны /__/. Сторона защиты обращает внимание суда, что часть договоров займа, которые оспаривались К. и конкурсным управляющим /__/, а именно договор /__/ от /__/ на сумму 2 844 000 рублей под 2 % годовых; б\н от /__/ на сумму 1 810 806 рублей под 2 % годовых сроком на 5 лет; № 08 от 13 апреля 2006 года на 7 000 000 рублей под 2 % годовых сроком на 5 лет, были единолично подписаны К., представлявшим и /__/ и /__/. Считает, что указанные договоры доказывают невиновность ФИО2 К. заключал вышеуказанные договоры самостоятельно, без принуждения с чьей-либо стороны, поскольку, подписывая договоры займа между /__/ и /__/, представлял обе стороны договора. Указанные договоры были заключены более чем за два года до назначения ФИО2 генеральным директором /__/, что также опровергает выводы суда о времени формирования умысла обвиняемых (2006 год) на «преднамеренное» банкротство /__/. Определением арбитражного суда Краснодарского края от 17 февраля 2010 года были установлены признаки несостоятельности (банкротства) должника - /__/, в обоснование несостоятельности (банкротства) должника - /__/ арбитражный суд Краснодарского края признал не «фиктивную», а действительную задолженность /__/ перед /__/, которая была подтверждена вступившими в законную силу решениями арбитражного суда Томской области, вынесенными судом в апреле-ноябре 2009 года на основании договоров займа между /__/ и /__/, подписанными в 2006-2008 годах от имени /__/К., ФИО2, И./__/ было включено арбитражным судом в список кредиторов третьей очереди, данный факт не оспаривался и Октябрьским районным судом г. Томска. Таким образом, введение судом процедуры банкротства /__/ на основании непогашенной задолженности перед /__/ не являлось и не могло быть незаконным. Считает, что суд первой инстанции необоснованно расценил как пособничество в преднамеренном банкротстве /__/ действия ФИО2 по выдаче судебной доверенности Г. Указанные выводы суда являются несостоятельными, поскольку требования /__/ к /__/ о взыскании задолженности по договорам займа являлись законными, что подтверждено вступившими в законную силу решениями арбитражного суда Томской области и третейского суда. Кроме того, до подачи /__/ исковых заявлений в арбитражный суд Томской области и третейский суд состоялись решения арбитражного суда Томской области о взыскании с /__/ задолженности данного общества в пользу других кредиторов. Указанными решениями арбитражного суда Томской области установлено, что с 01 января 2006 года /__/ обязано было уплатить арендную плату за 4 квартал 2005 года, а в дальнейшем за другие периоды аренды, но не делало это в период с 2006 по 2010 год. Согласно определению арбитражного суда Краснодарского края от 03 ноября 2011 года вышеуказанная задолженность по арендным платежам послужила основанием для включения Департамента экономического развития и управления муниципальной собственностью администрации г. Томска в третью очередь реестра кредиторов /__/. Вышеуказанной задолженности было достаточно для инициирования процедуры несостоятельности (банкротства) /__/. Несостоятельность /__/ в 2005-2009 годах подтверждается и заключением финансово-экономической экспертизы № 7599 от 19 марта 2013 года. Нарушение судом первой и апелляционной инстанции ст.15, 90, п.2 ст. 307 УПК РФ повлекло нарушение права обвиняемого ФИО2 на защиту и справедливое судебное разбирательство, поскольку четыре вышеуказанных решения арбитражного суда Томской области подтверждали, что признаки несостоятельности (банкротства) должника - /__/ возникли не в результате сделок (договоров займа и др.), совершенных данным обществом в 2007-2009 годах, а в начале 2006 года, вследствие неисполнения обязательств по оплате арендных платежей за землю. Выводы суда о том, что ФИО1 (/__/) и ФИО2 (/__/) в период с 23 августа 2006 года по 26 августа 2009 года, а также в период с 01 августа 2008 года по 15 апреля 2009 года подписали к вышеуказанным договорам займа заведомо убыточные для /__/ сделки - договоры поручительства, умышленно с целью преднамеренного банкротства /__/, являются несостоятельными и бездоказательными, поскольку договоры займа, по которым /__/ получало в 2006-2009 годах от /__/ денежные средства, никогда и никем не оспаривались. /__/ по вышеуказанным договорам займа реально получило от /__/ денежные средства, что подтверждается банковскими выписками о движении денежных средств по расчетным счетам данных юридических лиц. Считает, что ни у ФИО1, ни у ФИО2 в январе 2009 года, а тем более в 2006 - 2008 годах, не было и не могло быть умысла на преднамеренное банкротство /__/. Предоставление /__/ кредитов не могло покрыть расходы /__/ на оплату фактической стоимости работ по строительству завода ДСП-150. Кроме того, помимо вышеуказанных расходов /__/ выплатило /__/ более 90000 000 - проценты по полученным кредитам. До получения кредита в /__/ в 2007 году /__/ весной 2006 года уплатило значительные денежные средства на приобретение, доставку оборудования для строительства завода ДСП-150, понесло другие расходы, связанные с реализацией данного инвестиционного проекта. На момент заключения контракта на поставку системы прессования древесно-стружечных плит ФИО1 вообще не являлась генеральным директором /__/, поскольку таковым являлся К. Кроме того, в период с 22 августа 2008 года по 03 августа 2009 года /__/ получило по 6 договорам займа от /__/ 44 689 943,6 руб. Совершенно очевидно, что невозможно иметь умысел на преднамеренное банкротство /__/ и в это же время передавать этому обществу значительные суммы денежных средств без минимальной надежды на их возврат. Из постановления о привлечении ФИО2 в качестве обвиняемого от 15 апреля 2014 года и приговора суда следует, что в период с 17 по 25 декабря 2008 года с расчетного счета /__/ на расчетный счет /__/ по 4 договорам займа были перечислены денежные средства на сумму 45 700 000 рублей. Перечисление указанных денежных средств с расчетного счета /__/ на расчетный счет /__/ по 4 договорам займа опровергает выводы суда о фиктивности договоров займа, заключенных между /__/ и /__/ в декабре 2008 года. Суд первой инстанции пришел к выводу, что принятие решения о банкротстве /__/ произошло на основании неправомерных действий должностных лиц /__/, /__/, при этом проигнорировал доказательства, которыми обоснованность требований /__/ к ООО /__/ подтверждена решениями арбитражных судов, основанных на представленных в суд доказательствах, и от признания иска не зависела. Представленные стороной обвинения доказательства указывают на снижение финансовой устойчивости, отсутствие платежеспособности и отрицательную величину чистых активов общества, однако сами по себе не свидетельствуют о том, что ФИО1 и ФИО2 преследовали цели банкротства /__/. О наличии в 2006 года признаков несостоятельности (банкротства) /__/ ФИО1 указывала неоднократно. Ее показания в данной части подтверждены решениями арбитражного суда Томской области от 07 октября, 29 декабря 2008 года 12 января 2009 года. Согласно заключению финансово-экономической экспертизы от 19 марта 2013 года эксперты пришли к выводу, что коэффициентный анализ, проведенный за период с 01 октября 2006 года по 01 октября 2009 года, показал, что финансовое положение /__/ в исследуемом периоде характеризуется отсутствием собственных средств в источниках финансирования, зависимостью от заемных источников финансирования, отрицательной величиной чистых активов, отсутствием на конец исследуемого периода возможности своевременного погашения обязательств за счет имеющихся у организации оборотных средств. Таким образом, даже если предположить, что ФИО2 и ФИО1 признали вину в предъявленном им обвинении, то и в этом случае их действия подлежали квалификации не по ст. 196 УК РФ, а по ч.1 ст. 195 УК РФ, поскольку с января 2006 года /__/ имело признаки несостоятельности (банкротства). Кроме того, при рассмотрении уголовного дела судом первой инстанции были нарушены положения ст.252 УПК РФ. Согласно приговору суда выдача доверенности И. для подписания 4 договоров займа (между /__/ и /__/ в период с 17 июля 2009 года по 26 августа 2009 года) признана судом пособничеством со стороны ФИО2 в совершении преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ. Указав на пособничество ФИО1 со стороны ФИО2 в подписании вышеуказанных договоров И., суд, в нарушение ст.252 УПК РФ, вышел за пределы предъявленного 15 апреля 2014 года обвинения, увеличив его объем. В нарушение ст. 307 УПК РФ, суд не указал, какие конкретные действия ФИО2 в октябре 2009 года являлись пособничеством в совершении преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ. Суд первой инстанции не дал оценки тому, что в октябре 2009 года ФИО2 не являлся ни участником /__/, ни директором данного общества, не мог принимать никаких решений от имени общества. Просит состоявшиеся судебные решения отменить. В дополнениях к кассационной жалобе просит учесть, что ФИО2 и ФИО1 полностью погасили причиненный /__/ и /__/ ущерб, учесть данные о личности ФИО2, который имел безупречную репутацию, и рассмотреть вопрос о смягчении наказания ФИО2

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационных жалоб, президиум Томского областного суда приходит к следующим выводам.

Вопреки доводам жалоб адвокатов, выводы суда о виновности ФИО1 и ФИО2 в совершении указанных преступлений подтверждаются совокупностью представленных сторонами и исследованных в судебном заседании доказательств, анализ которых подробно приведен в приговоре.

Все доказательства, представленные сторонами в судебном заседании, были собраны с учетом требований ст. 73-82 УПК РФ и исследованы судом в судебном заседании с соблюдением требований уголовно-процессуального закона, каждое из них получило правильную правовую оценку самостоятельно и в совокупности с другими доказательствами, что надлежащим образом отражено в приговоре. Такая оценка произведена судом в соответствии с требованиями ст. 17, 75, 87, 88 УПК РФ.

Вопреки доводам кассационных жалоб, приговор суда соответствует требованиям ст.307 УК РФ, при этом суд в своем решении подробно изложил описание преступного деяния, с указанием места, времени, способа его совершения, а также доказательства, на которых основаны выводы суда, мотивы, по которым суд отверг другие доказательства, и выводы относительно правильности квалификации преступления.

Судом установлено, что ФИО1, являясь генеральным директором /__/, при пособничестве ФИО2, занимавшего должности генерального директора в организациях, входивших в группу компаний /__/, а именно /__/ и /__/, умышленно совершила действия, заведомо повлекшие неспособность юридического лица /__/ в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, с причинением крупного ущерба, поскольку кредиторская задолженность /__/ составила 498562357 рублей 79 копеек.

Умышленные действия ФИО1, использующей возложенные на нее обязанности генерального директора /__/, а также заместителя директора по экономике и финансам группы компаний /__/ по распоряжению денежными средствами, находящимися на расчетных счетах организаций, входивших в группу компаний /__/, направленные на возникновение и увеличение неплатежеспособности /__/, выражались в заключении заведомо убыточных для /__/ договоров, сделок с завышением стоимости приобретаемого оборудования, создание фиктивной кредиторской задолженности, выводе активов организации, организации перечисления денежных средств на аффилированные юридические лица, а затем признании исковых требований.

Со своей стороны ФИО2, наделенный должностными полномочиями во входящих в группу компаний (холдинг) организациях, а именно /__/ и /__/, выполняя организационно-распорядительные функции, используя указанные функции как средство, совершил действия для устранения препятствий при осуществлении преднамеренного банкротства /__/, выразившиеся в приятии положительных решений от имени указанных обществ при заключении договоров и соглашений с /__/, организации от имени названных юридических лиц обращений в арбитражный суд с исковыми заявлениями и заявлениями о признании /__/ банкротом.

Таким образом, действуя умышленно, осознавая преступный характер своих действий, с целью неисполнения денежных обязательств перед кредиторами /__/ с помощью юридических лиц группы компаний /__/ осужденные осуществили преднамеренное банкротство /__/ путем совершения действий, приведших к неспособности данного общества в полном объеме исполнить обязанности по уплате обязательных платежей и удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, чем причинили ущерб кредиторам /__/ на общую сумму 498 562 357 рублей 79 копеек, который в соответствии с примечанием к ст. 170²УК РФ является крупным.

Доводы кассационной жалобы о том, что осужденная ФИО1 не может являться субъектом указанного преступления, на законе не основаны. В силу диспозиции ст. 196 УК РФ под преднамеренным банкротством понимается совершение, в том числе, руководителем юридического лица действий (бездействия), заведомо влекущих неспособность юридического лица в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если эти действия (бездействие) причинили крупный ущерб. Из материалов дела следует, что должность руководителя /__/ занимала ФИО1 и именно на нее были возложены организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функции. В этой связи несостоятельными являются доводы кассационной жалобы о том, что ФИО2 в качестве субъекта преступления не мог быть пособником ФИО1, которая сама субъектом преступления не являлась.

При этом не может быть признано состоятельным утверждение стороны защиты о том, что ФИО1, являясь директором /__/, по эпизодам обвинения, указанным в приговоре, выполняла и обязана была выполнять распоряжения единственного участника общества – К., решения которого имелись на каждом из вмененных в вину осужденной договоров и были для нее обязательными к исполнению, в силу чего она не может являться субъектом данного преступления. В частности, судом установлено, что осужденная ФИО1 как генеральный директор /__/ была самостоятельна в принятии решений по деятельности общества, и версия стороны защиты о том, что ФИО1, юридически являясь генеральным директором /__/, фактически не имела никаких полномочий, не нашла своего подтверждения в ходе судебного разбирательства в суде первой инстанции. Доводы стороны защиты о заключении договоров займа денежных средств у /__/ в период с 01 по 21 августа 2008 года, которые были заключены по доверенности В., не являлись основанием для освобождения ФИО1 от ответственности за заключение данных договоров, поскольку судом установлено, что доверенность на принятие решений по заключению от имени /__/ договоров займа выдана именно ФИО1 как генеральным директором данной организации.

Доводы стороны защиты о предположительности и несоответствии исследованным доказательствам выводов суда о заключении ФИО1 при пособничестве ФИО2 фиктивных и заведомо невыгодных для /__/ сделок также не могут быть признаны состоятельными. Судом установлено, что /__/ предоставило /__/ беспроцентные займы от 26 января 2007 года и от 22 февраля 2007 года при том, что согласно заключениям экспертиз № 7577 от 26 марта 2013 года, № 7666 от 16 августа 2013 года, № 7667 от 12 сентября 2013 года денежные средства по данным сделкам на общую сумму 29609776,16 рублей были сформированы из денежных средств, полученных /__/ по кредитному договору <***> от 24 января 2007 года под 14,5 % годовых, и убытки для /__/ от предоставления беспроцентных займов за счет кредитных ресурсов, полученных по 14, 5 % годовых, составили за период с даты выдачи займов по 03 июня 2009 года сумму не менее 1961817,21 рублей. Таким образом, судом сделан обоснованный вывод о том, что сделки по представлению беспроцентных займов от 26 января 2007 года и от 22 февраля 2007 года в пользу /__/ были заведомо невыгодными для /__/. Факт выдачи указанных беспроцентных займов судом установлен и сомнения не вызывает.

Кроме того, создание фиктивной кредиторской задолженности /__/ перед входящими в холдинг /__/ и /__/ посредством заключения между /__/ и /__/ договоров займа, дополнительного соглашения к данным договорам о сокращении сроков возвратов займов, заключения договоров займа между /__/ и /__/, договоров поручительства по ним /__/, а также заключения и согласования дополнительных соглашений от 15 января 2009 года с целью последующего получения оснований для объявления /__/ банкротом, вопреки доводам кассационной жалобы, подтверждаются совокупностью исследованных доказательств.

Вопреки доводам кассационной жалобы, определение размера причиненного действиями осужденных ущерба соответствует закону и основано на исследованных в ходе судебного разбирательства решениях арбитражных судов о включении потерпевших в реестр требований кредиторов /__/ при том, что общий ущерб кредиторам /__/ составил 498562 357,79 рублей, что превышает установленный примечанием к ст. 170²УК РФ размер ущерба – 2250 000 рублей, и является крупным.

Содержащиеся в апелляционной жалобе защиты ФИО2 доводы о недоказанности его вины судом надлежащим образом проверялись, получили свою подробную оценку в приговоре. При этом основополагающий довод стороны защиты о преюдициальном значении решений судов в порядке гражданского судопроизводства для вопросов доказанности в процессе рассмотрения данного уголовного дела нельзя признать обоснованным.

Суд не игнорировал решений арбитражных судов, касающихся заключения договоров займа между /__/ и /__/, а наоборот, дал им соответствующую оценку в приговоре и обоснованно признал, что при вынесении данных решений арбитражный суд руководствовался лишь представленными договорами и платежными поручениями к ним, исковые требования представителями ответчика /__/ признавались, то есть арбитражным судом рассматривались лишь вопросы, связанные с деятельностью хозяйствующих субъектов. При этом фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом, разрешившим дело по существу в порядке гражданского судопроизводства, сами по себе не предопределяют выводы суда о виновности обвиняемого по уголовному делу, которая устанавливается на основе всех доказательств, включая доказательства, не исследованные при рассмотрении гражданского дела.

Изложенное в жалобах защитников несогласие с выводами суда первой и апелляционной инстанции, иная приведенная оценка доказательств сами по себе не ставят обоснованность приговора под сомнение и не влекут его отмены либо изменения.

Оценивая исследованные доказательства, представленные сторонами обвинения и защиты, суд привел в приговоре подробные мотивы и основания, по которым им приняты одни и отвергнуты другие доказательства.

Действия ФИО1 и ФИО2 судом квалифицированы правильно.

Рассматривая заявленный по делу гражданский иск, суд правильно установил юридически значимые обстоятельства, применил закон, подлежащий применению, и обоснованно удовлетворил исковые требования и прекратил производство по иску /__/ в связи с отказом истца от иска.

Доводы жалобы о том, что суд апелляционной инстанции необоснованно отказал в ходатайстве защиты о приобщении к материалам уголовного дела копий определений арбитражного суда, несостоятельны, поскольку представленные документы не были оформлены надлежащим образом, что не отрицает и сам защитник в кассационной жалобе, указывая, что копии судебных актов получены в сети Интернет. Довод защиты о том, что представленные копии не могли быть оформлены и заверены надлежащим образом, не может быть признан состоятельным.

Все заявленные участниками процесса ходатайства были рассмотрены судом первой и апелляционной инстанции с приведением мотивов принятых решений, в установленном законом порядке, с учетом мнения участников процесса, в соответствии с нормами уголовно-процессуального закона. Несогласие стороны защиты с результатами рассмотрения заявленных ходатайств не может свидетельствовать о нарушениях прав участников процесса и необъективности суда.

Учитывая изложенное, президиум находит постановленный в отношении ФИО1 и ФИО2 приговор в целом законным и обоснованным и не усматривает оснований согласиться с доводами стороны защиты об отсутствии в действиях ФИО1 и ФИО2 составов преступлений, за совершение которых они осуждены.

Вместе с тем президиум считает состоявшиеся судебные решения подлежащими изменению в связи с неправильным применением судом норм Общей части Уголовного кодекса РФ при назначении наказания.

Так, согласно ч. 1 ст. 6 УК РФ наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.

В силу ч. 3 ст. 60 УК РФ при назначении наказания учитываются характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

В соответствии с ч. 2 ст. 43 УК РФ наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений.

Вместе с тем, назначая ФИО1 и ФИО2 наказание в виде реального лишения свободы, суд первой инстанции не в полной мере принял во внимание данные о личности виновных, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденных.

Наличие прочных социальных связей, семьи и постоянного места жительства, положительные характеристики, а также сведения о возмещении ущерба, предоставленные в суд апелляционной инстанции, в достаточной степени учтены не были.

Оценивая совокупность всех обстоятельств дела, данные, характеризующие личность осужденных: ФИО1 не судима, находится в пенсионном возрасте, имеет постоянное место жительства и работы, ФИО2 не судим, имеет постоянное место жительства и работы, принимая во внимание содеянное, сведения о возмещении причиненного ущерба, президиум, руководствуясь положениями ст. 6, 43, 60 УК РФ, приходит к выводу, что исправление осужденных возможно без изоляции от общества с применением условного суждения на основании ст. 73 УК РФ.

На основании изложенного, руководствуясь п. 6 ч. 1 ст. 401¹⁴, ч. 1 ст. 401¹⁵ УПК РФ, президиум Томского областного суда

постановил:

кассационные жалобы адвокатов Кузнецова А.С. и Мелкозеровой Т.А. в защиту осужденной ФИО1, адвоката Коптякова С.Н. в защиту осужденного ФИО2 удовлетворить частично.

Приговор Октябрьского районного суда г. Томска от 06 декабря 2016 года и апелляционное определение судебной коллегии по уголовным делам Томского областного суда от 13 апреля 2017 года в отношении ФИО1 и ФИО2 изменить.

На основании ст. 73 УК РФ назначенное ФИО1 и ФИО2 наказание считать условным с испытательным сроком 3 года каждому, обязав ФИО1 и ФИО2 в период испытательного срока не менять постоянного места жительства без уведомления уголовно-исполнительной инспекции, ежеквартально являться для регистрации в уголовно-исполнительную инспекцию.

Осужденных ФИО1 и ФИО2 из-под стражи освободить.

В остальной части судебные решения по делу оставить без изменения.

Настоящее постановление может быть обжаловано в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации.

Председательствующий В.В. Поляков