Гражданский кодекс часть 1

рассмотрела в открытом судебном заседании материалы уголовного дела по апелляционной жалобе защитника осужденного ФИО7 – адвоката Жарова Н.Б. и апелляционному представлению государственного обвинителя Силановой К.С. на приговор Свердловского районного суда <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ, которым,

ФИО7, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в <адрес>, ранее несудимый,

-осужден по ч. 3 ст. 290 УК РФ с применением ст. 73 УК РФ к лишению свободы сроком на 3 года условно, с испытательным сроком в 1 год, с установлением обязанностей, указанных в приговоре, с дополнительным наказанием в виде лишения права занимать должности на государственной службе, в органах местного самоуправления, связанные с осуществлением функций представителя власти, сроком на 1 год.

Приговором разрешен вопрос о судьбе вещественных доказательств, а также имущества, на которое в рамках данного уголовного дела был наложен арест.

Заслушав доклад судьи Шумиловой Ю.В., выслушав осужденного ФИО7 и его защитника – адвоката Жарова Н.Б., поддержавших доводы апелляционной жалобы, прокурора Силанову К.С., поддержавшую доводы апелляционного представления, судебная коллегия,

установила:

Приговором суда ФИО7 признан виновным том, что, являясь должностным лицом - старшим участковым уполномоченным полиции отдела участковых уполномоченных полиции и по делам несовершеннолетних отдела полиции № УМВД России по <адрес>, в период времени с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ получил взятку в виде алкогольных напитков от председателя правления КПКГ «<данные изъяты>» Свидетель №2 за совершение незаконных действий - передачу конфиденциальных сведений (персональных данных граждан). Проверку указанных сведений ФИО7 осуществлял в помещении Отдела полиции №, расположенного по адресу: <адрес>, и Отдела полиции №, расположенного по адресу: <адрес>, после чего, находясь в различных местах <адрес>, передавал их Свидетель №2, получив за это взятку на общую сумму не менее 11 533 рубля.

В апелляционном представлении государственный обвинитель Силанова К.С., не оспаривая доказанность вины ФИО7 и квалификацию его действии, высказывает несогласие с приговором, считая, что суд допустил нарушения уголовного и уголовно-процессуального законов и назначил осужденному чрезмерно мягкое наказание. Свою позицию мотивирует тем, что, назначая дополнительное наказание, суд применил положения ч. 3 ст. 47 УПК РФ, тогда как санкция ч. 3 ст. 290 УК РФ предусматривает такой вид наказания, поэтому ссылки на указанную норму закона, не требуется. При этом суд, назначив осужденному дополнительное наказание, не указал на запрет осуществления организационно-распорядительных и административно-хозяйственных полномочий. Также обращает внимание на то, что, назначая ФИО7 наказание с применением положений ст. 73 УК РФ и без дополнительного наказания в виде штрафа, суд не учел, что тот совершил тяжкое преступление коррупционной направленности с использованием своего служебного положения, при этом свою вину признал частично. В связи с этим, государственный обвинитель полагает, что назначение осужденному наказания условно и без штрафа, не является справедливым и не соответствует положениям ст. ст. 6, 60 УК РФ. Поэтому просит приговор суда изменить, исключив при назначении дополнительного наказания ссылку на ч. 3 ст. 47 УК РФ и указание о назначении наказания с учетом положений ст. 73 УК РФ. Назначить ФИО7 по ч. 3 ст. 290 УК РФ наказание в виде лишения свободы сроком на 3 года с отбыванием в исправительной колонии общего режима, со штрафом в размере десятикратной суммы взятки, что составляет 115 339 рублей 90 копеек, с лишением права занимать должности на государственной службе, органах местного самоуправления, связанные с выполнением и осуществлением функции представителя власти, организационно-распорядительных и административно-хозяйственных полномочий, сроком на 3 года.

В своих возражениях защитник осужденного ФИО7 – адвокат Жаров Н.Б. указывает на необоснованность доводов апелляционного представления государственного обвинителя, полагая, что сторона обвинения не доказала, что его подзащитный совершил преступление. Указывает, что предложенное государственным обвинителем наказание ФИО7 в виде реального лишения свободы сроком на 3 года, учитывая данные о его личности и наличие семьи с малолетним ребенком, не соответствует ни справедливости, ни целям наказания. Считает, что суд, учитывая обстоятельства совершенных ФИО7 действий, назначил ему наименее обременительное наказание - условное лишение свободы без штрафа. В связи с этим, защитник считает, что, в случае отклонения судом апелляционной инстанции его апелляционной жалобы, апелляционное представление государственного обвинителя также должно быть оставлено без удовлетворения.

В своей апелляционной жалобе защитник Жаров Н.Б. также высказывает несогласие с приговором суда, считая его незаконным и необоснованным. Защитник полагает, что по делу имеется совокупность обстоятельств, свидетельствующая о том, что умысел ФИО7 на получение материальной благодарности за предоставление Свидетель №2 служебной информации ограниченного доступа сформировался по инициативе сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> и под их контролем, в связи с противоправным бездействием которых, оказалась возможной квалификация содеянного его подзащитным как тяжкого преступления. Подробно анализируя содержание приговора и свое выступление в прениях, полагает, что суд допустил существенные нарушения уголовно-процессуального закона, поскольку не дал содержательной и надлежащей оценки приведенным стороной защиты доводам, ограничившись лишь формальным подходом. Ссылаясь на положения уголовного и уголовно-процессуального законов, закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», правовые позиции Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ в обоснование своих требований защитник указывает, что в основу приговора положены недопустимые доказательства, в том числе, показания свидетеля Свидетель №2 и результаты оперативно-розыскных мероприятий. Обращает внимание на то, что свидетель Свидетель №2, который, будучи допрошенный в судебном заседании три раза, тем не менее, не смог дать подробных, последовательных и непротиворечивых показаний по обстоятельствам вмененного ФИО7 преступления. Данный свидетель, а также свидетели ФИО23, ФИО65., ФИО25, не смогли дать непротиворечивых показаний по обстоятельствам и времени дачи Свидетель №2 объяснений ДД.ММ.ГГГГ, которые впоследствии полностью перекопированы следователем в протокол его допроса от ДД.ММ.ГГГГ. При этом относительно получения данных объяснений указанные лица приводили различные версии, которые не нашли своего подтверждения в суде. По мнению защитника, в результате этого у стороны защиты и суда отсутствовала возможность установить, при каких обстоятельствах Свидетель №2 давал указанные объяснения и что именно он был источником содержащейся там информации. В связи с этим, полагает, что данный документ, как и повторяющее его показания свидетеля Свидетель №2 от ДД.ММ.ГГГГ, не могут быть признаны допустимыми доказательствами. Также ссылается на то, что осмотр места происшествия был проведен сотрудником полиции Свидетель №15ДД.ММ.ГГГГ в помещении офиса КПКГ «<данные изъяты>» с нарушением требований уголовно-процессуального закона. Указывает, что в рапорте начальника ОРЧ СБ УМВД России по <адрес>ФИО23 содержались сведения о совершении сотрудником полиции ФИО7 должностного преступления, проведение проверки по которому не относиться в компетенции органа дознания, так как по нему проводится предварительное следствие. Орган дознания, в данном случае, может проводить неотложные следственные действия по такой категории преступлении только после возбуждения уголовного дела, которое на тот момент в отношении ФИО7 возбуждено не было. Кроме этого, защитник ссылается на то, что проведение осмотра места происшествия в офисе КПКГ «Касса взаимопомощи» фактически являлось выемкой заранее подготовленных документов, в связи с чем, составленный по его результатам протокол и изъятые документы не могут использоваться судом и должны быть признаны недопустимыми доказательствами. Защитник также считает, что не дано судом надлежащей оценки и доводам о том, что никаких оснований для проведения в отношении ФИО7 оперативно-розыскных мероприятий не имелось. При этом обращает внимание на то, что по состоянию на февраль 2019 года, когда решался вопрос о переводе ФИО7 на вышестоящую должность, никаких компрометирующих данных на него не имелось, что подтвердил свидетель ФИО23 в суде. По мнению защитника, то, что ФИО7 якобы занимается криминальной деятельностью, являлось предположением, которое ничем объективно не подтверждалось. В связи с этим, защитник полагает, что вышестоящему руководителю и судье Костромского областного суда сотрудниками ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> были представлены документы на получении санкции на прослушивание телефонных переговоров ФИО7, которые содержали заведомо ложные сведения об его причастности к совершению тяжкого преступления. При этом оперативная разработка ФИО7 стала проводиться после получения данных от некого «оперативного источника», тогда как потом было установлено в судебном заседании, эта информация никаких конкретных данных не содержала и была крайне неопределенной. Данные обстоятельства, по мнению защитника, свидетельствуют о том, что в июле 2018 года у сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> не было никаких сведений о совершении ФИО7 незаконных действий, в связи с чем, результаты, которые были получены в результате незаконного проведения оперативно-розыскных мероприятий, также не могут быть признаны допустимыми доказательствами. Кроме этого указывает, что судом не были опровергнуты и утверждения о том, что фактическое бездействие сотрудников полиции при проведении оперативно-розыскных мероприятий в течение длительного времени, явно противоречит установленным законом целям и задачам оперативно-розыскной деятельности. Указанные обстоятельства в своей совокупности, по мнению защитника, свидетельствуют о том, что вмененные ФИО7 действия, как совершение тяжкого преступления, были изначально инсценированы сотрудниками ОРЧ ОБ УМВД России по <адрес> для обеспечения необходимых показателей служебной деятельности. Также обращает внимание на то, что не получили надлежащей оценки суда и основанные на содержании имеющихся в деле доказательств, и их сопоставлении между собой, и доводы стороны защиты о том, что сотрудники ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> и Свидетель №2 фактически находились в сговоре, их действия были согласованы и скоординированы. Выявленные стороной защиты в этой части противоречия и сомнения в ходе судебного следствия устранены не были, в связи с чем, должны толковаться в пользу осужденного. На основании изложенного, защитник считает, что приговор в отношении ФИО7 основан на недопустимых и недостоверных доказательствах, поэтому просит его отменить, а его подзащитного оправдать.

В своих возражениях государственный обвинитель Силанова К.С. считает, что вина осужденного в совершении указанного преступления полностью доказана, в том числе, показаниями свидетелей Свидетель №2, Свидетель №17, ФИО26, протоколами следственных и процессуальных действий, результатами оперативно-розыскных мероприятий. При этом предусмотренных законом оснований для признания недопустимыми доказательства, которые суд привел в обоснование вины ФИО7, не имеется. Таким образом, государственный обвинитель считает, что действиям осужденного судом дана правильная юридическая оценка, в связи с чем, доводы апелляционной жалобы защитника являются необоснованными.

Проверив материалы уголовного дела, обсудив доводы апелляционного представления и апелляционной жалобы, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Установленными по делу обстоятельствами доказано, что ФИО7 с июля 2018 года состоял в должности старшего участкового уполномоченного полиции отдела участковых уполномоченных полиции и по делам несовершеннолетних отдела полиции № УМВД России по <адрес>, то есть являлся должностным лицом органов внутренних дел. В силу своих должностных полномочий ФИО7 имел доступ к авторизированному банку данных коллективного пользования УМВД России по <адрес> (далее АБД ИЦ), представляющий собой совокупность оперативно-справочных, розыскных и криминалистических учетов, и содержащий, в том числе, поисковые программы для проверки гражданских лиц по установочным данным.

В один из дней с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ к ФИО7 обратился председатель правления КПКГ «<данные изъяты>» Свидетель №2 по вопросу предоставления ему конфиденциальной информации - персональных данных (сведений о привлечении к административной или уголовной ответственности) граждан, которые работали в данной организации или желали туда трудоустроиться. Между ними состоялась договоренность, согласно которой, ФИО7 будет осуществлять проверку таких сведений по базе данных АБД ИЦ по предоставляемым Свидетель №2 паспортным данным граждан, после чего передавать последнему соответствующие справки об отсутствии или наличии у тех судимости, привлечения к административной ответственности или иных компрометирующих сведений.

ДД.ММ.ГГГГ, находясь в помещении дежурной части ОП № УМВД России по <адрес>, расположенном по адресу: <адрес>, по предоставленным ему Свидетель №2 паспортным данным ФИО7 осуществил проверку по базе данных АБД ИЦ персональных данных ФИО30, по результатам которой составил соответствующую справку. После этого, в этот же день, находясь у <адрес> передал указанную справку Свидетель №2, получив от него за это бутылку шотландского виски «<данные изъяты>», стоимостью 758 рублей 20 копеек.

ДД.ММ.ГГГГ и ДД.ММ.ГГГГ, находясь в помещении дежурной части ОП № УМВД России по <адрес>, расположенном по адресу: <адрес>, по предоставленным ему Свидетель №2 паспортным данным ФИО7 осуществил проверку по базе данных АБД ИЦ персональных данных ФИО27 и ФИО31, по результатам которой составил соответствующие справки. После этого, 25 июля 018 года, находясь у <адрес> передал указанные справки Свидетель №2, получив от него за это бутылку виски «Белая лошадь», стоимостью 599 рублей 90 копеек.

ДД.ММ.ГГГГ, находясь в помещении дежурной части ОП № УМВД России по <адрес>, расположенном по адресу: <адрес>, по предоставленным ему Свидетель №2 паспортным данным ФИО7 осуществил проверку по базе данных АБД ИЦ персональных данных ФИО28, по результатам которой составил соответствующую справку. После этого, в этот же день, находясь у <адрес> передал указанную справку Свидетель №2, получив от него за это бутылку шотландского виски «<данные изъяты>», стоимостью 639 рублей.

ДД.ММ.ГГГГ, находясь в помещении дежурной части ОП № УМВД России по <адрес>, расположенном по адресу: <адрес>, по предоставленным ему Свидетель №2 паспортным данным ФИО9 осуществил проверку по базе данных АБД ИЦ персональных данных ФИО32, по результатам которой составил соответствующую справку. После этого, ДД.ММ.ГГГГ, находясь у <адрес> передал указанную справку Свидетель №2, получив от него за это бутылку рома «<данные изъяты>», стоимостью 1 467 рублей.

ДД.ММ.ГГГГ, находясь в помещении дежурной части ОП № УМВД России по <адрес>, расположенном по адресу: <адрес>, по предоставленным ему Свидетель №2 паспортным данным ФИО7 осуществил проверку по базе данных АБД ИЦ персональных данных ФИО34, по результатам которой составил соответствующую справку. После этого, в этолт же день, находясь у <адрес> передал указанную справку Свидетель №2, получив от него до этого ДД.ММ.ГГГГ бутылку коньяка «<данные изъяты>», стоимостью 990 рублей.

ДД.ММ.ГГГГ, находясь в помещении дежурной части ОП № УМВД России по <адрес>, расположенном по адресу: <адрес>, по предоставленным ему Свидетель №2 паспортным данным ФИО7, осуществил проверку по базе данных АБД ИЦ персональных данных ФИО35, по результатам которой составил соответствующую справку. После этого, ДД.ММ.ГГГГ находясь у <адрес> передал указанную справку Свидетель №2, получив от него за это бутылку коньяка «<данные изъяты>», стоимостью 3 899 рублей.

ДД.ММ.ГГГГ, находясь в помещении дежурной части ОП № УМВД России по <адрес>, расположенном по адресу: <адрес>, по предоставленным ему Свидетель №2 паспортным данным ФИО7, осуществил проверку по базе данных АБД персональных данных ФИО36, по результатам которой составил соответствующую справку. После этого, ДД.ММ.ГГГГ в дневное время, находясь на пересечении улиц Комсомольская и ФИО10 <адрес> передал указанную справку Свидетель №2, а в вечернее время, находясь у <адрес>, получил от него за это бутылку коньяка «<данные изъяты>», стоимостью 3 179 рублей.

Сторона защиты и осужденный ФИО7, как в ходе предварительного расследования, так и при рассмотрении дела судом, в том числе, апелляционной инстанции, указанные обстоятельства не оспаривали. В тоже время ФИО7 утверждал, что до обращения к нему Свидетель №2 он никогда третьим лицам конфиденциальных сведений, которые были ему известны в связи со служебным положением, не передавал, и взятки за такие действия не получал. По мнению стороны защиты, анализ представленных материалов уголовного дела свидетельствовала о том, что ФИО7 на совершение вышеуказанных действий был спровоцирован Свидетель №2, который действовал под контролем сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес>.

Суд отклонил эти доводы и признал, что ФИО7, как должностное лицо органов внутренних дел, используя свое служебное положение, из корыстных побуждений, с целью получения материальной выгоды, при вышеуказанных обстоятельствах получил от ФИО11 взятку в виде семи бутылок алкогольных напитков, общей стоимостью 11 533 рубля, за незаконное предоставление последнему конфиденциальных, не подлежащих разглашению, персональных данных граждан.

Однако судебная коллегия не может согласиться с данным выводом суда по следующим основаниям.

Согласно ч. 3 ст. 49 Конституции Российской Федерации и ст. 14 УПК РФ, обвиняемый (подсудимый) не обязан доказывать свою невиновность, так как бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту обвиняемого (подсудимого), лежит на стороне обвинения. Все сомнения в виновности обвиняемого (подсудимого), которые не могут быть устранены в порядке УПК РФ, толкуются в его пользу.

Таким образом, по смыслу закона, в том случае, если обвиняемый (подсудимый) выдвигает довод о провоцировании его на совершение противоправных действий, суд обязан его рассмотреть в рамках состязательной, тщательной и всесторонней проверки, причем на сторону обвинения возлагается бремя доказывания отсутствия указанных действий. При этом суд должен проверить мотивы принятия решения о проведении негласных оперативно-розыскных мероприятий, дать надлежащую оценку действиям сотрудников полиции и иных лиц по вопросу наличия или отсутствия в них любого подстрекательства (провокации) или давления в отношении обвиняемого (подсудимого).

При оценке представленных обвинением доказательств судебной коллегией, прежде всего, проверялась законность проведения в отношении ФИО7 оперативно-розыскных мероприятий на предмет соответствия их проведения требованиям ст. 7 Федерального закона № 144-ФЗ от 12.08.1995 года «Об оперативно-розыскной деятельности». Исходя из положений указанной нормы закона, основаниями для проведения оперативно-розыскных мероприятий могут быть ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.

Таким образом, в силу указанного, а также требований ст.ст. 2, 5 этого же закона, органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещено подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий, так как проведение оперативно-розыскных мероприятий допускается законом в целях выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия только реально подготавливаемого, совершаемого или совершенного, а не теоретически возможного преступления.

Как уже указывалось выше, в ходе производства по делу и судебного следствия ФИО7 категорично утверждал, что никогда, никому и ни при каких обстоятельствах до обращения к нему Свидетель №2 не передавал служебной конфиденциальной информации, в том числе, персональных данных граждан, и, соответственно, никогда и ни от кого не получал за это денег или иных ценностей. При этом осужденный пояснил, что с июля 2018 года он работал в должности старшего участкового уполномоченного полиции отдела участковых уполномоченных полиции и по делам несовершеннолетних отдела полиции № УМВД России по <адрес>. В начале июля 2018 года к нему обратился его коллега Свидетель №14, который впоследствии был уволен из органов внутренних дел в связи с осуждением за совершение должностного преступления, по вопросу возможности оформления характеристики для своего знакомого, данных о котором не сообщил. Примерно через два дня после данного разговора, ему на мобильный телефон позвонил мужчина, представился Свидетель №2, и сказал, что он по поводу характеристики. Поскольку такой разговор у него был именно с Свидетель №14, он решил, что тот к нему и направил Свидетель №2, поэтому согласился с ним встретиться, чтобы обговорить данный вопрос. При встрече Свидетель №2 сообщил ему, что он является руководителем микрофинансовой организации, в связи с чем, ему нужны данные на своих работников и граждан, которые желают к нему трудоустроиться, о привлечении их к уголовной или административной ответственности. Необходимость получения таких данных Свидетель №2 объяснил желанием исключить принятие на работу, которая непосредственно связана с денежными средствами, так называемых «неблагонадежных» граждан. Он (ФИО2) согласился помочь Свидетель №2, который настаивал на том, что такая информация должна передаваться ему не на словах, а в виде оформленной справки. Никаких требований о передаче ему за проверку и составление таких справок материального вознаграждения, он Свидетель №2 не выдвигал. В последующей встрече ДД.ММ.ГГГГСвидетель №2 передал ему копию паспорта гражданина РФ на ФИО30, которую он проверил по компьютерной базе данных АБД ИЦ на наличие судимости, привлечения к уголовной или административной ответственности. После этого он оформил данную информацию в форме справки, как потребовал Свидетель №2, и передал ее последнему при последующей встрече. Свидетель №2 за данную справку отдал ему денежные средства в сумме 1 000 рублей, однако он категорически отказался их брать и вернул тому обратно. Тогда Свидетель №2 стал настаивать на том, что он должен его как-то отблагодарить за оказанную помощь. Поэтому он сказал Свидетель №2, что он может принести ему пачку офисной бумаги, которой не хватает на его работе, или, в крайнем случае, бутылку спиртного, не оговорив, ни какой это должен быть алкоголь, ни его стоимость. После этого по просьбе Свидетель №2 он, таким образом, по предоставленным тем паспортным данным проверил еще семь человек: ФИО27, ФИО31, ФИО32, ФИО33, ФИО34, ФИО35, ФИО36, также оформив соответствующие справки. За эти сведения, как указано выше, Свидетель №2 передал ему семь бутылок со спиртными напитками.

Данные показания осужденного в ходе всего производства по делу носили последовательный и непротиворечивый характер, при этом они не только не были опровергнуты стороной обвинения, но и были подтверждены исследованными по делу доказательствами.

Допрошенный в суде первой инстанции свидетель Свидетель №14, не отрицал того, что подходил к ФИО7 по поводу составления характеристики для своих знакомых. Вместе с тем отрицал, что это был Свидетель №2, указывая, что просил за некую ФИО12, которой была необходима характеристика на своего супруга, который привлекался к уголовной ответственности. Однако, как следует из его показаний, которые в этой части полностью согласуются с показаниями ФИО7, он не говорил тому, кто конкретно должен был к нему обратиться по обговариваемому вопросу (л.д.35, т.4).

Сам свидетель Свидетель №2, как в суде первой, так и в суде апелляционной инстанции, не смог пояснить, кто конкретно для решения интересующего его вопроса направил его к ФИО7 и дал ему номер его личного сотового телефона. При этом объяснил это почему то большим количеством знакомств в сфере спорта и бизнеса и тем, что не помнит указанных событий, таким образом, исключив возможность проверки судом указанных обстоятельств.

Допрошенные в суде первой и апелляционной инстанции руководитель ОРЧ СБ УМВД России по <адрес>ФИО23, и являвшиеся сотрудниками данной оперативной службы на момент рассматриваемых событий ФИО25 и Свидетель №11 А.А., указали, что основанием для проведения в отношении ФИО7 оперативно-розыскных мероприятий являлась оперативная информация о предыдущем получении им взяток и о его склонности к совершению подобных преступлений. Вместе с тем, утверждение данных сотрудников о наличии такой информации носило неконкретный характер и не подтверждалось соответствующими документами, на основании которых суд имел бы возможность проверить законность оснований для проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении осужденного. Показания данных свидетелей в этой части сводились только к тому, что такая информация поступила к ним из «оперативного источника», поэтому является секретной ввиду конфиденциального характера его сотрудничества с правоохранительными органами. Вместе с тем по смыслу закона, само по себе наличие одной лишь информации из источников, установить происхождение которой ввиду указанных обстоятельств в ходе судебного следствия не представляется возможным, не является безусловным основанием для проведения оперативно-розыскных мероприятий. В ходе рассмотрения дела у указанных сотрудников оперативной службы полиции неоднократно выяснялось, каким образом проверялась такая информация и какие меры предпринимались для установления ее достоверности. Однако они не смогли сообщить никаких сведений о том, сколько раз, когда именно, от кого конкретно, при каких обстоятельствах и в каком размере ФИО7 получал взятки за подобные действия, и на каких конкретно граждан передавал сведения об их персональных данных.

Не содержится таких данных и в принятых решениях и соответствующих ходатайствах о проведении оперативно-розыскных мероприятий, несмотря на то, что в этих документах имелось указание о подозрении совершения ФИО37 преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 290 УК РФ, то есть получение взятки, превышающей 10 000 рублей (л.д.27,31,т.1). Свидетель ФИО66 в суде апелляционной инстанции при выяснении конкретных оснований для подозрений осужденного в совершении именно такого преступления, не смог привести никаких пояснений, сообщив в этой части только то, что они так посчитали, поэтому так и указали.

Не усматривается таких сведений и в показаниях сотрудников отделов полиции № и № УМВД России по <адрес>Свидетель №4, Свидетель №7, Свидетель №5, Свидетель №1, Свидетель №6, Свидетель №8, Свидетель №9, которые были допрошены в ходе судебного следствия. Как пояснили эти свидетели, до рассматриваемых событий они не знали и никогда не слышали о том, чтобы ФИО7 получал взятки за предоставление третьим лицам служебной информации.

Кроме того, как следует из материалов уголовного дела, начальником ОРЧ СБ УМВД России по <адрес>ФИО23 запрашивались в ИЦ УМВД России по <адрес> сведения только по тем гражданам, по которым ФИО7 предоставлял Свидетель №2 информацию. Никакие другие сведения по иным фактам, несмотря на утверждения сотрудников оперативной службы полиции об имевшейся у них информации об их наличии, в рамках проведения указанных мероприятий не запрашивались и не проверялись, что прямо следует из соответствующего запроса от ДД.ММ.ГГГГ№, который был запрошен судом апелляционной инстанции.

О том, что ФИО7 до обращения к нему Свидетель №2 и проведения в отношении него оперативно-розыскных мероприятий, занимался передачей служебной и конфиденциальной информаций третьим лицам за материальное вознаграждение, в определенной степени могло бы свидетельствовать его поведение в рассматриваемой ситуации. Как уже отмечалось выше, свидетели ФИО23 и Свидетель №11 А.А., указывая о наличии информации о получении ФИО7 материального вознаграждения за незаконные действия, вместе с тем, не смогли пояснить, какие конкретно это были денежные суммы или спиртные напитки, и их стоимость. В подтверждение таких обстоятельств не представлено никаких доказательств и стороной обвинения. Напротив, как следует из первоначального объяснения Свидетель №2 (л.д.67,т.1), при первой встрече за получение информации по ФИО30 он передал ФИО7 в качестве вознаграждения 1 000 рублей. Однако в ходе своего допроса ДД.ММ.ГГГГ (л.д.105,т.1) Свидетель №2 пояснил, что ФИО7 никаких денежных сумм, которые он должен ему платить за переданные сведения, не требовал и не обозначал. При этом он действительно пытался передать осужденному 1 000 рублей, от чего тот отказался, тем самым, являясь свидетелем со стороны обвинения, подтвердил в этой части показания самого осужденного.

Кроме того, в ходе рассмотрения дела Свидетель №2 пояснил, что ФИО7 не только никаких требований о материальном вознаграждении ему не выдвигал, но и что именно он (свидетель) сам фактически являлся инициатором таких действий. Подтвердил Свидетель №2 и то, что на его предложение ФИО7 сказал ему, что он может принести ему бумагу для работы или алкоголь, не обозначая при этом, какой именно и какой стоимости. Несмотря на то, что офисная бумага за предоставление указанной информации устраивала ФИО1, как следует из показаний данного свидетеля, он самостоятельно решил передавать осужденному именно спиртные напитки и какой конкретно стоимости. При этом следует отметить, что после того, как Свидетель №2ДД.ММ.ГГГГ первый раз передал осужденному бутылку виски, ценой около 750 рублей, данный свидетель не пояснял, что тот предъявлял ему какие-то претензии относительно вида алкогольного напитка и его стоимости.

В данном случае также следует отметить, что из показаний Свидетель №2 следует, что не ФИО7 определил и сообщил ему форму, в которой он будет передавать указанную информацию, а именно данный свидетель настоял на том, что это должно быть в виде письменной справки.

В связи с изложенным судебная коллегия приходит к выводу, что показания сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> о наличии достоверной информации о совершении ФИО7 ранее противозаконных действий, не только не нашли своего объективного подтверждения соответствующими материалами, но и опровергаются поведением последнего, характер которого не свидетельствовал об отлаженности и организованности его действий, что присуще лицам, совершавшим такие преступления.

Таким образом, из показаний свидетелей ФИО25, ФИО24 и ФИО23 невозможно сделать вывод, что на момент принятия решений о проведении в отношении осужденного оперативно-розыскных мероприятий, они располагали сведениями о конкретных, фактических обстоятельствах, подтверждающих обоснованность подозрения ФИО7 в получении взяток ранее, и свидетельствующих о том, что такие преступления он продолжает совершать. Только одно лишь заявление сотрудников оперативной службы полиции о том, что они располагали такой некой информацией, не может быть принято в качестве подтверждения законности проведения оперативно-розыскных мероприятий, поскольку, как уже указывалось ранее, ни источники получения этой информации, ни фактически само ее содержание, ни результаты проверки ее достоверности, суду не представлено.

Сторона обвинения в опровержение данных обстоятельств и доводов стороны защиты в этой части, не представила никаких доказательств, ограничившись только формальной ссылкой о том, что ФИО7 был предрасположен к совершению преступления, поскольку согласился взять от Свидетель №2 спиртные напитки.

Кроме того, судебная коллегия признает заслуживающими внимания и не опровергнутыми обвинением доводы стороны защиты о том, что Свидетель №2 обращался к ФИО7 и получал вышеуказанные сведения не по своей инициативе, а по согласованию и под контролем сотрудников ОРЧ СБ УМВД по <адрес>, по следующим основаниям.

По смыслу закона, под получением взятки (ст. 290 УК РФ) понимается получение должностным лицом лично или через посредника денег, ценных бумаг, иного имущества или выгод имущественного характера за действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, если такие действия (бездействие) входят в служебные полномочия должностного лица либо оно в силу должностного положения может способствовать таким действиям (бездействию), а равно за общее покровительство или попустительство по службе. При этом как получение взятки можно квалифицировать лишь такие действия должностного лица, которое, получая от взяткодателя деньги, иные ценности или выгоды имущественного характера, действуя в соответствии с собственными убеждениями, замыслами и планами, преследует цель собственного обогащения, то есть приумножения собственного материального благосостояния, либо соглашается или не возражает против передачи денег, иных ценностей или предоставления имущественных выгод его родным и близким. В случае, когда принятие должностным лицом материальных ценностей имело место в результате его склонения к получению взятки при обстоятельствах, свидетельствующих о том, что без вмешательства сотрудников правоохранительных органов умысел на их получение не возник бы, и преступление не было бы совершено, в действиях такого лица отсутствует состав преступления.

Как следует из показаний свидетелей Свидетель №2 и сотрудников ОРЧ СБ УМВД по <адрес>ФИО25, ФИО24, ФИО23, данные лица категорично отрицали факт совместного сотрудничества в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении осужденного. В частности, Свидетель №2, в том числе в суде апелляционной инстанции, заявлял, что сам он в правоохранительные органы с заявлением о том, что ФИО7 за взятки передает ему конфиденциальную информацию, не обращался. Сообщил он такие сведения только тогда, когда вечером ДД.ММ.ГГГГ около своего офиса его встретили сотрудники полиции ФИО25 и Свидетель №15, и стали спрашивать про взаимоотношения с ФИО7, в результате чего он понял, что отрицать это бесполезно. На этом же настаивали и данные сотрудники оперативной службы полиции, указывая, что характер взаимоотношений между осужденным и Свидетель №2, а также конкретные обстоятельства совершенных ими действий, они узнали только со слов последнего непосредственно перед проведением осмотра места происшествия ДД.ММ.ГГГГ.

Вместе с тем, все указанные лица, в отличии от осужденного, в ходе судебного следствия по рассматриваемым событиям давали непоследовательные показания, неоднократно изменяя их в зависимости от того, какие судом выяснялись обстоятельства, противореча не только друг другу, но и тем материалам уголовного дела и доказательствам, которые были представлены стороной обвинения.

Так, свидетель Свидетель №2 пояснил, что он является учредителем и руководителем КПКГ «<данные изъяты>», деятельность которого связана с привлечением денежных средств от граждан, а полученная прибыль от нее делится между всеми пайщиками. Офисы указанной организации находятся, как в <адрес> (в м/р-не Давыдовский-3 и на <адрес>), так и в некоторых районах <адрес>. Поскольку работа других сотрудников в организации непосредственно была связана с денежными средствами, поэтому он и решил обратиться к ФИО7, чтобы получить информацию на указанных лиц, а также на граждан, которые желали трудоустроиться, о наличии у них судимости, привлечения к административной ответственности, или иных компрометирующих сведений.

В этой связи у Свидетель №2 выяснялось о реальной необходимости получения таких сведений, а также о причинах, по которым он не мог официально запросить их от самих работников. Объясняя это необходимостью исключить возможность принятия на работу так называемых «неблагонадежных» лиц, вместе с тем, в суде апелляционной инстанции данный свидетель пояснил, что правоохранительными органами на тот момент по его заявлению расследовались уголовные дела за совершение финансовых преступлений в отношении двух-трех сотрудников, которые при этом не имели судимостей. При выяснении вопроса о том, каким образом, при таких обстоятельствах, интересующие его персональные данные граждан, могли застраховать его от совершения таких действий, учитывая и то, что ФИО31, ФИО35, ФИО36 на тот момент уже работали у него в организации, Свидетель №2 не смог привести никаких убедительных объяснений.

Кроме того, в суде первой инстанции Свидетель №2 изначально пояснил, что не знал о том, что такую информацию могут предоставить сами граждане, а в суде апелляционной инстанции выдвинул другую версию, сославшись на то, что ответ на официальный запрос был примерно через неделю-две, а ему требовалось получить его более оперативно. Однако как уже указывалось ранее, три сотрудницы у Свидетель №2 уже работали, что вызывает объективные сомнения в необходимости оперативного получения по ним указанных сведений. Опровергают такие показания Свидетель №2 и установленные судом обстоятельства, согласно которым, по ФИО36 осужденный проверил данные ДД.ММ.ГГГГ, а передал справку Свидетель №2 через 10 дней - ДД.ММ.ГГГГ. Аналогичная ситуация имела место и по граждан, которые только трудоустраивались в КПКГ «Касса взаимопомощи». Так, проверку персональных данных по ФИО27 осужденный осуществил ДД.ММ.ГГГГ, а справку по ней передал Свидетель №2 только ДД.ММ.ГГГГ, то есть спустя 13 дней. По ФИО32ФИО2 проверил персональные данные ДД.ММ.ГГГГ, а справку передал Свидетель №2ДД.ММ.ГГГГ. По ФИО34Свидетель №2 отдал паспортные данные ДД.ММ.ГГГГ, а проверил ее ФИО2 и передал справку ДД.ММ.ГГГГ. Данные обстоятельства в своей совокупности, позволяют судебной коллегии сделать вывод о несостоятельности и явной надуманности показаний свидетеля Свидетель №2 в этой части.

Согласно установленным судом обстоятельствам, ДД.ММ.ГГГГ между ФИО7 и Свидетель №2 состоялась первая встреча, в ходе которой осужденный передал последнему справку об отсутствии данных о привлечении к уголовной и административной ответственности ФИО30, получив за это бутылку виски. Как следует из материалов дела, в это же время сотрудниками ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> принято решение о проведении в отношении ФИО7 негласных оперативно-розыскных мероприятий: с ДД.ММ.ГГГГ - «прослушивание телефонных переговоров». В последующем, с октября 2018 года стало вестись «наблюдение». Данные мероприятия проводились сотрудниками оперативной службы полиции до марта 2019 года, таким образом, фактически параллельно с действиями Свидетель №2 При этом из документов, составленных по результатам оперативно-розыскного мероприятия «наблюдение» прямо следует, что в них зафиксированы только встречи осужденного с данным свидетелем.

Следует отметить, что ДД.ММ.ГГГГ ФИО7 встречался с Свидетель №2 два раза: в дневное время на пересечении улиц <адрес>, где была передана справка на ФИО36, и в вечернее время на <адрес>, где осужденным получена бутылка коньяка. Данная информация отражена в протоколе осмотра предметов от ДД.ММ.ГГГГ (л.д.190-191,т.1) и подтверждена этими лицами в ходе судебного следствия, а также результатами оперативно-розыскного мероприятия «наблюдение» (л.д.135,т.1).

Согласно данным о телефонных соединениях ФИО13 и Свидетель №2 (л.д.195,т.1) и показаниям этих лиц, ДД.ММ.ГГГГ последний раз они созванивались в 21 час 25 минут. После этого примерно через пять минут они встретились у дома осужденного на <адрес>, где Свидетель №2 отдал тому бутылку коньяка.

Как следует из протокола осмотра места происшествия от ДД.ММ.ГГГГ (л.д.73-75,т.1), в помещении КПКГ «Касса взаимопомощи», расположенном по адресу: <адрес> данное следственное действие проводилось с 21 час 50 минут до 22 часов 20 минут. При этом проводилось оно сотрудником ОРЧ СБ УМВД РФ по <адрес>Свидетель №15 в присутствии самого Свидетель №2 и с участием двух понятых Свидетель №16 и Свидетель №17

Таким образом, из указных материалов дела с достоверностью следует, что данный осмотр места происшествия был начат в пределах 15-20 минут после окончания встречи ФИО40 и Свидетель №2

В ходе производства по делу, свидетель Свидетель №2 пояснял, что после встречи с осужденным, он сначала пошел к проживавшему рядом своему родственнику, которого не оказалось дома, поэтому он направился в свой офис по указанному адресу, где его уже встретили сотрудники полиции Свидетель №15 и ФИО25

В тоже время допрошенный в суде первой инстанции Свидетель №15 показал, что в вечернее время ДД.ММ.ГГГГ руководством ему было дано задание проследовать к офису КПКГ «<данные изъяты>» по вышеуказанному адресу, где провести осмотр места происшествия на предмет отыскания справок, данных АБД, чеков (л.д.63-69,т.4),

Аналогичные показания дал и свидетель ФИО25, указав, что ему позвонил руководитель Свидетель №11 А.А., сказав, что необходимо провести осмотр места происшествия в офисе Свидетель №2 в м/р-не <адрес> на предмет изъятия документов, имеющих отношение к получению взяток ФИО22, а также доставить Свидетель №2 в отдел для дачи объяснений (л.д.121, т.4).

Свидетели Свидетель №11 А.А. и ФИО23 в суде апелляционной инстанции подтвердили данные обстоятельства, пояснив, что они как руководители ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> действительно давали своим подчиненным ФИО25 и Свидетель №15 такое поручение. При этом данные свидетели указали, что им первоначально была доложена информация о том, что Свидетель №2 дал пояснения относительно взаимоотношений с ФИО41 и что у него имеются справки, которые тот ему передавал. После этого они и дали ФИО25 и Свидетель №15 поручение провести осмотр места происшествия и изъять эти справки и иные документы, относящиеся к обстоятельствам противоправной деятельности осужденного.

Однако такие показания не только не согласуются с показаниями ФИО42 и Свидетель №15 и иных свидетелей, но и явно противоречат установленным на основании анализа вышеприведенных доказательств обстоятельствам:

-во-первых, как следует из показаний Свидетель №15, он сначала получил такое задание, после чего в районе ул. <адрес> нашел понятого, а именно, Свидетель №17, с которым и проехал к офису Свидетель №2 по вышеуказанному адресу. При этом на тот момент от руководства он знал, что Свидетель №2 является директором «Кассы взаимопомощи», непосредственным взяткодателем, и что в его офисе, конкретный адрес которого ему тоже был известен заранее, необходимо изъять финансовые или кассовые документы, справки или сведения из АБД ИЦ (л.д.67,т.4);

-во-вторых, допрошенный в судебном заседании свидетель Свидетель №17 подтвердил указанные обстоятельства, пояснив, что действительно участвовал в проведении данного мероприятия. В этот день он вышел с работы около 20 часов вечера, где буквально сразу же к нему подошел сотрудник полиции с указанным предложением. На автомашине данного сотрудника они подъехали к одному из домов в м/р-н <адрес>, где тот вышел, а он же еще определенное время перед непосредственным проведением осмотра сидел, ожидая, в машине (л.д.58-63.т.4);

-в-третьих, как уже указывалось, свидетель ФИО25 в судебном заседании дал аналогичные Свидетель №15 показания, пояснив, что вечером ДД.ММ.ГГГГ также получил от своего руководителя ФИО24 задание прибыть в офис Свидетель №2 в м/р-не <адрес>. Там необходимо было провести осмотр места происшествия и изъять документы, имеющие отношение к получению ФИО22 взяток (л.д.121,т.4). Около офиса на момент встречи с Свидетель №2 они находились уже вместе с двумя понятыми. Свидетель №2 сам все добровольно рассказал об обстоятельствах дачи взяток ФИО7, после чего Свидетель №15 был проведен осмотр, в котором он участия не принимал;

-в-четвертых, как следует из результатов оперативно-розыскного мероприятия «наблюдение» (л.д.135, т.1), ДД.ММ.ГГГГ наблюдение за встречей ФИО7 и Свидетель №2 было окончено в 21 час 29 минут. При этом никаких данных о том, что оно осуществлялось за Свидетель №2 далее оперативными сотрудниками, которые могли получать от него информацию по пути следования, на что ссылались свидетели ФИО23 и Свидетель №11 А.А., в материалах дела не имеется;

-в-пятых, сам свидетель Свидетель №2 в ходе производства по делу и судебного рассмотрения последовательно указывал, что при вышеуказанных обстоятельствах около офиса его встретили именно ФИО25 и Свидетель №15, которым, он и давал объяснения относительно взаимоотношений с осужденным. Информации о том, что он перед этим по данному вопросу общался с другими сотрудниками полиции и им сообщал какие-то сведения, его показания не содержат.

Таким образом, указанные обстоятельства объективно свидетельствуют о том, что руководители ОРЧ СБ УМВД России по <адрес>Свидетель №11 А.А. и ФИО23, если и могли получить изначальную информацию о том, что Свидетель №2 рассказал о действиях ФИО7, то только от своих же сотрудников ФИО43 и ФИО25 Однако, как уже было отмечено, данные сотрудники полиции на момент встречи с Свидетель №2 уже имели задание от руководства опросить последнего, провести осмотр места происшествия в его офисе по конкретному адресу и изъять конкретные документы.

У судебной коллегии нет никаких сомнений в том, что у данных оперативных сотрудников отсутствовала простая физическая возможность в течение 15 минут после встречи осужденного и Свидетель №2, опросить последнего, потом сообщить об этом своему руководству, и, получив от него задание, найти, в том числе, в совершенно в другом районе города, понятых, с участием которых и провести осмотр места происшествия.

Кроме того, следует отметить, что согласно данным в суде апелляционной инстанции показаниям Свидетель №2, в <адрес> у него имелся не один, а два офиса - по вышеуказанному адресу и на <адрес>, в которых он одинаково непосредственно работает. В этой связи у ФИО24 и ФИО23 выяснялся вопрос, почему именно в расположенный в м/р-не <адрес> офис ими были направлены сотрудники для изъятия документов, на который, они не смогли дать ответа.

Проанализировав указанные обстоятельства и показания свидетелей, судебная коллегия приходит к убеждению, что у сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> была конкретная и точная информация о Свидетель №2, о том, что он является руководителем КПКГ «<данные изъяты>», и что именно в офисе по адресу: <адрес>, <адрес>, находятся представляющие для них интерес документы, которые необходимо изъять. При этом, исходя из вышеуказанных обстоятельств, в том числе показаний незаинтересованного лица Свидетель №17, такая информация была у оперативных сотрудников не только перед проведением осмотра места происшествия, но еще и до самой встречи Свидетель №2 с осужденным, которая состоялась около 21 часа 30 минут ДД.ММ.ГГГГ.

Такой вывод основан также и на анализе иных материалов уголовного дела, а именно, постановлениях начальника УМВД России по <адрес> и судьи Костромского областного суда о рассекречивании в целях возбуждения уголовного дела сведений, составляющих государственную тайну, и результатов проведения оперативно-розыскных мероприятий, датированных ДД.ММ.ГГГГ (л.д.23-26.т.1). Как отмечалось ранее, руководители ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> категорично утверждали, что достоверную информацию о получении осужденным именно взятки за незаконные действия, они узнали только из объяснений Свидетель №2 и результатов осмотра места происшествия. Вместе с тем, учитывая то, что осмотр места происшествия был окончен ДД.ММ.ГГГГ в 22 часа 20 минут, соответственно, только после этого времени руководителям данной оперативной службы полиции, сотрудниками Свидетель №15 и ФИО25 могли быть представлены данные сведения и изъятые документы. Не смотря на утверждение свидетеля ФИО23 о круглосуточной работе ИЦ УВД России по <адрес>, что позволило ему в ночное время (п.21 ст. 5 УПК РФ) 14-го же марта 2019 года подготовить соответствующий запрос начальнику данного органа и этого же числа получить на него ответ на 20 листах (л.д.45-65,т.1), по мнению судебной коллегии, объективно исключена возможность рассекречивания вышеуказанных секретных сведений, что, безусловно, не является случаем, не терпящим отлагательств, в ночное время указанного числа начальником УВД по <адрес> и судьей Костромского областного суда.

Указанное в своей совокупности, свидетельствует о том, что подготовка сотрудниками ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> таких документов и рассмотрение должностными лицами вышеназванных вопросов, имели место ранее проверяемых событий, в том числе, до вышеуказанной последней встречи Свидетель №2 и осужденного. При этом согласно данным процессуальным решениям, рассекречивание указанных сведений проводилось для направления в органы следствия материалов для возбуждения в отношении ФИО7 уголовного дела, в том числе, именно по ч. 3 ст. 290 УК РФ. По мнению судебной коллегии, это достоверно свидетельствует о наличии на тот момент у оперативной службы полиции не предполагаемой, а конкретной информации о том, какие ФИО7 совершал действия, и какого размера получал материальное вознаграждение.

В этой связи у свидетелей ФИО24 и ФИО23 выяснялся вопрос не только об источниках, из которых им стало известно, кто такой Свидетель №2, но и откуда именно им стало известно, что тот должен был встретиться с осужденным ДД.ММ.ГГГГ, причем дважды.

Указанные свидетели в суде апелляционной инстанции пояснили, что такая информация стала им известна на основании оперативно-розыскных мероприятий «прослушивание телефонных переговоров» ФИО7 и «наблюдения». Однако эти показания не только ничем объективно не подтверждаются, но и опровергаются материалами, в которых документально отражено проведение этих мероприятий и их результаты. Так, согласно постановлению судьи Костромского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ (л.д.31,т.1), оперативным сотрудникам было разрешено повторное проведение оперативно-розыскных мероприятий в отношении ФИО7 - «прослушивание телефонных переговоров» с абонентского номера №, сроком на 120 суток. Таким образом, указанный срок, в течение которого на основании разрешения суда, оперативная служба полиции имела право прослушивать телефонные переговоры ФИО7, заканчивался ДД.ММ.ГГГГ. Как следует из протокола осмотра предметов от ДД.ММ.ГГГГ (л.д.170-183,т.1), с оптического компакт-диска были прослушаны аудиофайлы телефонных переговоров ФИО7 с различными лицами. Согласно данным аудиофайлам, последний зафиксированный телефонный разговор между ним и Свидетель №2 состоялся ДД.ММ.ГГГГ, в котором, соответственно, не имеется никакой информации об их последующих встречах. Не содержали телефонные переговоры и сведения, по которым можно было бы идентифицировать самого Свидетель №2, учитывая и то, что как следует из его собственных показаний, он специально для этого купил зарегистрированную на иное лицо телефонную сим-ФИО8 в <адрес>. Кроме того, видеозаписи оперативно-розыскного мероприятия «наблюдение», на которых зафиксированы встречи ФИО7 и Свидетель №2ДД.ММ.ГГГГ, не содержат звуковых аудиофайлов, что прямо отмечено в протоколе их осмотра (л.д.191,т.1). Этот факт в суде апелляционной инстанции подтвердил и свидетель ФИО23, указав, что при фиксировании встреч указанных лиц, аудиозапись их разговоров не осуществлялась. Однако из каких источников при таких обстоятельствах стало известно, в частности о том, что между указанными лицами в вечернее время ДД.ММ.ГГГГ должна состоятся повторная встреча, за которой велось наблюдения, ни указанный свидетель, ни Свидетель №11 А.А., пояснить не смогли.

Таким образом, судебная коллегия приходит к убеждению, что приведенные обстоятельства в своей совокупности, свидетельствую о том, что вышеуказанная информация могла иметься у сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес>, не иначе, как только от самого Свидетель №2, что, безусловно, свидетельствует о их взаимодействии в рассматриваемой ситуации.

В ходе рассмотрения дела, в том числе, судом апелляционной инстанции, стороной государственного обвинения в опровержении данных обстоятельства также не было представлено никаких убедительных и заслуживающих внимания доказательств.

В пользу вывода о согласованности действий Свидетель №2 и оперативных сотрудников в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении ФИО7, по мнению судебной коллегии, свидетельствуют не только вышеуказанные факты, но и следующие обстоятельства.

Как уже указывалось ранее, согласно показаниям Свидетель №2, именно он был инициатором передачи ФИО7 материального вознаграждения за осуществление проверки персональных данных граждан, самостоятельно определяя, в чем конкретно оно будет выражаться. Несмотря на то, что сам осужденный никаких требований в этой части ему не предъявлял, именно Свидетель №2 изначально решил передать ФИО7 денежные средства в размере 1 000 рублей, отчего тот оказался. После этого продолжал настаивать на необходимости благодарности за оказанную ему услугу, и, оставив без внимания слова осужденного об офисной бумаге, самостоятельно принял решение передавать ему спиртное и какой именно стоимости. В этой связи в суде апелляционной инстанции у Свидетель №2 выяснялись причины такого решения, учитывая, что стоимость бумаги в несколько раз меньше стоимости алкогольных напитков, а согласно же показаниям данного свидетеля, он, как руководитель, стремился к минимизации таких расходов своего предприятия. Однако Свидетель №2 не смог привести никаких убедительных объяснений, давая противоречивые ответы, путаясь в деталях, окончательно указав, что он просто решил, что передавать бумагу «это несерьезно».

Не смог данный свидетель объективно объяснить и свое требование о передаче ему интересующие сведения не на словах, а именно в форме соответствующей письменной справки. В ходе допроса в суде апелляционной инстанции Свидетель №2 пояснил, что такие справки необходимы были в целях подтверждения работы ФИО7, что невозможно было бы проверить, если бы эта информация передавалась устно. Однако судебная коллегия считает такие пояснения неубедительными и явно надуманными, поскольку согласно материалам уголовного дела (л.д.195-214,т.1), такие справки оформлялись осужденным не на типовых бланках запросов в компьютерную базу АБД ИЦ и не имели специальных атрибутов, подтверждающих их официальный характер. По своему виду и содержанию эти справки представляют собой полученную осужденным и письменно отраженную на листе бумаги информацию об отсутствии у определенных граждан сведений о судимости и привлечения к административной ответственности. Вопреки пояснениям Свидетель №2 в них не содержится никаких специальных сведений о том, как осужденный осуществлял поиск этой информации, кроме ссылок на базу данных АБД ИЦ УВД <адрес>, что фактически изначально именно устно и обговаривалось данными лицами.

Таким образом, судебная коллегия считает, что указанные обстоятельства объективно свидетельствуют о том, что действия Свидетель №2 изначально были направлены именно на получение от ФИО7 документально зафиксированной информации с обязательным подтверждением наличия материального вознаграждения за осуществление таких действий, стоимость которого не должна была быть незначительной. Это с достоверностью следует и из его последующих действий, заключающихся в том, что он в течение семи месяцев хранил в отдельной папке переданные ему ФИО7 справки и кассовые чеки о приобретении спиртных напитков, несмотря на то, что они фактически подтверждали совершение им преступных действий, как взяткодателя. При выяснении необходимости сохранения указанных документов, Свидетель №2 давал непоследовательные и противоречивые показания, выдвигая различные версии в зависимости о того, какие ему в этой части задавались вопросы. Так, изначально свидетель пояснил, что справки ему требовались для хранения в личных делах сотрудников, тогда как согласно установленным обстоятельствам, данные справки не находились ни в каких личных делах. Более того, в протоколе осмотра места происшествия не содержится никаких сведений о том, что в помещение офиса КПКГ «Касса взаимопомощи» находятся личные дела сотрудников данного предприятия, что объективно ставит под сомнение факт самого их наличия. При этом следует отметить, что согласно пояснениям самого же Свидетель №2, он отказал в приеме на работу ФИО32 (л.д.108,т.1), что, безусловно, вызывает объективные сомнения в его показаниях о необходимости хранения полученной по ней ДД.ММ.ГГГГ справки с указанной целью. В последующем Свидетель №2 стал утверждать, что справки и кассовые чеки он хранил с целью отчитаться за расходы предприятия перед своим компаньоном (своей супруги), что делается раз в квартал, раз в полгода. Вместе с тем, в изъятой папке отсутствовали соответствующие приходно-расходные документы, которые бы подтверждали несение Свидетель №2 указанных расходов именно за счет средств организации, за что действительно необходимо было отчитываться. Более того, при выяснении причин его выбора в качестве вознаграждения именно спиртных напитков, стоимость которых значительно превышала стоимость офисной бумаги, в тоже время свидетель ссылался на то, что размер таких расходов не имел значения для его организации. Также необходимо отметить, что, как с достоверностью установлено судом, Свидетель №2 получал справки от осужденного и приобретал спиртные напитки, как в 2018, так и в 2019 годах. В этом случае не вызывает сомнений то, что выполнение организациями отчетов по расходам осуществляется по окончании каждого финансового года, а таем более, сам Свидетель №2 пояснил, что в его организации это делалось раз в квартал или раз в полгода. В этой связи его показания о том, что с указанной целью в марте 2019 году он хранил документы за 2018 год, за которые, согласно его собственным объяснениям, отчет в этом же году уже должен был проведен, судебная коллегия считает явно надуманными и несостоятельными.

Таким образом, обвинением не представлено суду доказательств того, что указанные справки и кассовые чеки действительно были Свидетель №2 необходимы. Он их никуда не предъявлял и нигде не использовал, а собирал вместе и в помещении своего офиса хранил в отдельном файле, который впоследствии и выдал сотрудникам ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> при осмотре места происшествия, что прямо отражено в протоколе данного следственного действия.

Допрошенные в суде первой инстанции понятые Свидетель №17 и Свидетель №16 (л.д.58-63, 69-73.т.4), подтвердили данные обстоятельства, пояснив, в ходе указанного мероприятия сотрудниками полиции было проведено только изъятие папки с документами, которая лежала на столе. При этом их поиском оперативные сотрудники не занимались, само помещение офиса и находящиеся там полки или шкафы, не осматривали. Указанное не оспаривалось и свидетель Свидетель №15, который рассказал, что файл с документами лежал на столе, он осмотрел находящиеся в нем документы и кассовые чеки, после чего произвел их изъятие и составил протокол. Кроме этого он больше никаких действий не производил, стол, шкафы и полки не осматривал, поскольку сразу обнаружили файл с документами, которые, как следует из ранее полученного им от руководства задания, представляли интерес для следствия

У свидетелей ФИО24 и ФИО23 выяснялось в связи с чем, учитывая их же собственные показания о том, что Свидетель №2 фигурировал именно как взяткодатель, они полностью доверились его объяснениям, и при проведении окончательных мероприятий ограничились только изъятием папки с вышеуказанными документами. Однако указанные свидетели в этой части не смогли дать никаких объективных объяснений, что также приводит суд апелляционной инстанции к выводу о том, что единственной целью осмотра места происшествия было только изъятие вышеуказанной папки со справками и кассовым чеками.

Проанализировав данные обстоятельства, судебная коллегия приходит к убеждению, что хранение Свидетель №2 папки со справками и чеками было ранее запланированным, осуществлялось им с конкретной целью - обеспечение сотрудникам ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> возможности провести указанное следственное мероприятия для документального подтверждения действий ФИО7

Этим, по мнению суда апелляционной инстанции, объясняется и проведение сотрудниками ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> оперативно-розыскных мероприятий в течение семи месяцев и их фактическое бездействие, выраженное в несвоевременном пресечении противоправных действий осужденного, что также было предметом судебного рассмотрения.

Согласно установленным обстоятельствам, оперативные мероприятия в отношении ФИО7 были закончены ДД.ММ.ГГГГ, когда Свидетель №2 была передана бутылка коньяка, с учетом стоимости которой, окончательный размер полученного осужденным материального вознаграждения превысил 10 000 рублей, что необходимо для квалификации действий по ч. 3 ст. 290 УК РФ.

При этом как следует из исследованных материалов уголовного дела, между Свидетель №2 и ФИО7 имели место не только 7 встреч, при которых передавалось спиртное, но и другие встречи, где передавались паспортные данные или составленные справки.

Как отмечалось ранее, оперативными сотрудниками с ДД.ММ.ГГГГ года прослушивались телефонные переговоры осужденного, в том числе, с Свидетель №2, а с октября 2018 года за встречами Свидетель №2 и ФИО7 велось «наблюдение». В ходе данного мероприятия между ними на видеозапись фиксировались передачи листов бумаги и предметов, похожих на бутылку спиртного, что подтвердил свидетель Свидетель №11 А.А. в суде апелляционной инстанции. Не отрицал он, а также свидетель ФИО23, тот факт, что они предполагали, что осужденный передает ФИО11 именно не подлежащие разглашению персональные данные граждан.

В ходе рассмотрения судом апелляционной инстанции необходимости столь длительного проведения в отношении осужденного указанных мероприятий с учетом имевшихся сведений его противоправных действий, данные свидетели не смогли привести убедительных причин. В частности, свидетель Свидетель №11 А.А., не приводя никаких обоснований, показал, что, по их мнению, три или четыре встречи не будут достаточными для следствия или суда. Потом стал ссылаться, что у них не было достоверной информации о том, что именно получает осужденный, предположив, что это могла быть «мягкая игрушка», хотя не отрицал того факта, что по видеозаписям встреч между тем и Свидетель №2 можно сделать вывод, что передается спиртное. Однако, судебная коллегия считает, что малозначительность материального вознаграждения не исключает противоправность действий должностного лица, пресечение которых, является основной задачей оперативной службы, тем более органов внутренних дел.

При этом следует отметить, что и четвертая, и пятая, и шестая, и седьмая встречи указанных лиц по своим обстоятельствам ничем не отличались друг от друга. А из показаний свидетелей ФИО23 и ФИО24 не следует, что перед ДД.ММ.ГГГГ у них появилась какая-то новая информация, послужившая основанием для завершения проводимых оперативной службой полиции мероприятий. В этой связи объективно пояснить, почему деятельность ФИО7 не была пресечена ранее, что прямо обязывают положения ст. 7 Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», никто из указанных лиц не смог.

Расценить тот факт, что оперативно-розыскные мероприятия в отношении осужденного были закончены именно, когда стоимость переданной ему седьмой бутылки превысила 10 000 рублей, как стечение случайных обстоятельств, учитывая изначальное подозрение того в совершении преступления по ч. 3 ст. 290 УК РФ, судебная коллегия не может. В данном случае, по мнению суда апелляционной инстанции, такая «тактика» была вызвана целью достижения заранее запланированного результата о выявлении совершения ФИО22 именно тяжкого преступления, в опровержение чего, стороной обвинения также не представлено никаких доказательств.

В пользу вывода о согласованности действий сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> и Свидетель №2, по мнению суда апелляционной инстанции, также объективно свидетельствуют и совершенные, а также принятые в отношении последнего процессуальные действия и решения.

Как в суде первой, так и апелляционной инстанции, предметом исследования являлось объяснение Свидетель №2, в котором тот дает очень подробные пояснения по каждому факту совершенных осужденным действий. Несмотря на то, что оно не является доказательством по делу, но учитывая его датирование ДД.ММ.ГГГГ года, в целях проверки вышеназванных доводов стороны защиты, в ходе судебного рассмотрения выяснялось конкретное время их дачи данным свидетелем. Это обусловлено было тем, что наряду с изложением обстоятельств совершения ФИО7 рассматриваемых действий, в объяснении содержалось указание, что Свидетель №2 желает оказать содействие правоохранительным органам в изобличении последнего, в подтверждение чего готов выдать справки и кассовые чеки, которые находятся в помещении его офиса КПКГ «<данные изъяты>» по адресу: <адрес>. Таким образом, такое указание может свидетельствовать не иначе как о том, что данные объяснения свидетель давал до проведения осмотра его офиса, в ходе которого, соответственно, и были изъяты эти документы. Однако в этой части только сам Свидетель №2 выдвигал три версии относительно времени дачи объяснений (л.д.123-124,т.4), которые не находили своего подтверждения и опровергались предоставленными материалами уголовного дела. Так, изначально Свидетель №2 пояснял о том, что их записывал сотрудник полиции в помещении офиса в ходе проведения указанного осмотра. Но поскольку объяснение, объемом пять листов, представляло собой напечатанный на компьютере текст, указал, что когда оперативные сотрудники встретили его у офиса, они направились в отдел полиции, где и было составлено объяснение, после чего вернулись обратно в его офис для проведения осмотра. Но, поскольку в ходе судебного следствия с достоверностью было установлено, что осуществить такие мероприятии за 15-20 минут физически невозможно, Свидетель №2 предположил, что эти объяснения он давал уже после осмотра места происшествия. Причинам таких противоречий Свидетель №2 не смог дать убедительных объяснения, в очередной раз, сославшись только на то, что плохо помнит эти события. Данное обстоятельство в суде апелляционной инстанции фактически подтвердил и свидетель ФИО25, тогда как в суде первой инстанции также указывал о том, что опрашивал Свидетель №2 до проведения осмотра места происшествия (л.д.121-125, т.4). В этой связи у ФИО25 выяснялось, чем было вызвано внесение в объяснение указания о том, что Свидетель №2 готов выдать справки и кассовые чеки, находящиеся в его офисе, если на тот момент осмотр места происшествия и изъятие этих документов были проведены и процессуально оформлены в установленном порядке. Но данный свидетель и в этой части не смог привести никаких разумных объяснений, указав, что так произошло в результате его усталости и неправильного склонения слов. Однако судебная коллегия такие объяснения свидетеля причин своих действий не может признать достоверными в силу их очевидной неубедительности.

В данном случае следует отметить, что и показания указанных свидетелей о получении объяснений после проведения осмотра места происшествия вызывают у суда апелляционной инстанции объективные сомнения. Как уже отмечалось ранее, в них Свидетель №2 детально рассказывает о рассматриваемых событиях, в том числе, с подробным указанием стоимости приобретенных спиртных напитков (вплоть до копеек), какого числа он их приобретал и в каких магазинах (их названий и адреса). Эта же информация содержится и в протоколе его допроса от ДД.ММ.ГГГГ. В суде первой инстанции Свидетель №2, соглашаясь с невозможностью так детально помнить события более, чем полугодовой давности, объяснил это тем, что при даче объяснений и допросе перед ним лежали справки и чеки, информацию с которых он и сообщал сотрудникам правоохранительных органов (л.д.40,т.4). Указал он это и суде апелляционной инстанции, подтвердив, что объяснение давал по имевшимся в его распоряжении справкам и чекам. Не доверять таким пояснениям свидетеля у судебной коллегии оснований не имеется, учитывая, что Свидетель №2 при рассмотрении дела судом тоже плохо помнил обстоятельства рассматриваемых событий, в связи с чем, оглашались его показания, данные в ходе предварительного расследования. Однако, согласно протоколу осмотра места происшествия (л.д.74,т.1), изъятые в его ходе справки и кассовые чеки были упакованы в бумажный конверт, помеченный как «Пакет №», который был опечатан печатью №, снабжен пояснительной запиской, подписан понятыми и участвующими лицам. Вскрыт данный пакет и осмотрены находящиеся в нем документы были только ДД.ММ.ГГГГ в ходе проведения процессуального действия - осмотра предметов, что прямо отражено в соответствующем протоколе (л.д.188, т.1). Таким образом, при указанных свидетелями ФИО25 и Свидетель №2 обстоятельствах, а именно при даче объяснений и при допросе, у последнего в пользовании никак не могло быть справок на своих работников и кассовых чеков, соответственно, он не мог оперировать содержащейся в них информацией. Данные обстоятельства также не были опровергнуты стороной обвинения, и вышеуказанные противоречия в показания данных лиц, устранены не были. В связи с этим, в рассматриваемом случае на основе анализа вышеуказанных обстоятельств может быть сделан только один вывод, что такие объяснения могли быть взяты у Свидетель №2, не только до осмотра места происшествия, но и до окончательной его встречи с осужденным, то есть были заранее подготовлены, учитывая, что у Свидетель №2 имелись и справка на ФИО36 и кассовый чек на приобретение последней бутылки коньяка.

Кроме того, поскольку согласно показаниям сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес>ДД.ММ.ГГГГ было принято решении о завершении проведения всех мероприятий, при этом и ФИО2 и Свидетель №2 в равной степени рассматривались именно как участники преступления, у ФИО24 и ФИО23 выяснялся вопрос в связи с чем, не было проведено их задержание во время последней встречи, что было бы закономерным действием в рассматриваемой ситуации. Однако данные свидетели и в этой части не смогли привести заслуживающих внимания пояснений, объяснив это только тактикой проведения своих мероприятий. В связи с изложенным, судебная коллегия приходит к выводу о том, что все указанные действия и решения сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> являлись запланированными и были обусловлены именно необходимостью создания оснований для освобождения Свидетель №2 от уголовной ответственности, решение о чем, в дальнейшем и было принято (л.д.55-56,т.5).

Изложенное в совокупности приводит судебную коллегию к убеждению в том, что при обращении к ФИО7 в ДД.ММ.ГГГГ года и в дальнейшем, Свидетель №2 действовал не по собственной инициативе, как он это и другие вышеуказанные свидетели утверждали в суде, а в действительности – с ведома и по поручению сотрудников ОРЧ СБ УМВД России по <адрес>.

Таким образом, суд апелляционной инстанции считает установленным по делу, что с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ при обстоятельствах, указанных в предъявленном ФИО7 обвинении и приговоре районного суда, сотрудники полиции с участием Свидетель №2 незаконно, то есть при отсутствии предусмотренных ст. 7 Федерального закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» оснований, проводили в отношении осужденного оперативно-розыскные мероприятия.

В этой связи, судебная коллегия считает, что сотрудники ОРЧ СБ УМВД России по <адрес> вышли за пределы своих полномочий, установленных п. 12 ст. 5 указанного закона, поскольку активными действиями Свидетель №2, а также своим последующим бездействием - несвоевременном пресечении противоправных действий ФИО7, побуждали его к их совершению. При этом стороной обвинения доказательств, что осужденный без такого вмешательства, безусловно, совершил бы такое преступление, представлено не было, что свидетельствует об отсутствии в его действиях состава преступления.

В приговоре суд первой инстанции дал только ограниченную оценку вышеуказанным доводам стороны защиты, с этой позиции, не рассмотрев причины и основание проведенных оперативно-розыскных мероприятий, и сопровождавшие их обстоятельства. При этом суд также не дал мотивированной оценки утверждениям стороны защиты об оказанном на осужденного активном давлении со стороны Свидетель №2, действующего под контролем сотрудников полиции, направленном на совершении им вышеуказанных действий, несмотря на имевшиеся в этой части противоречия и объективные сомнения.

Как уже отмечалось ранее, сторона обвинения в опровержение данных утверждений стороны защиты, проверка которых проводилась, в том числе, в суде апелляционной инстанции, не представила никаких заслуживающих внимание и убедительных доказательств, ограничившись только формальным изложением и оценкой указанных в обвинении обстоятельств и доказательств.

С учетом этого, документы о результатах проведения оперативно-розыскных мероприятий, протокол осмотра места происшествия от ДД.ММ.ГГГГ, справки о проверке персональных данных граждан, кассовые чеки, протокол обыска от ДД.ММ.ГГГГ, показания Свидетель №2, которые были положены судом в обоснование вины ФИО7, судебная коллегия признает недопустимыми доказательствами.

Все иные представленные стороной обвинения доказательства, а также показания свидетелей Свидетель №15, ФИО25, ФИО24 и ФИО23, являются производными от результатов указанных мероприятий, поскольку лишь раскрывают подробности их проведения, а потому также являются недопустимыми и не могут быть положены судом в основу осуждения ФИО7

В силу ч. 1 ст. 75 УПК РФ доказательства, полученные с нарушением УПК РФ, являются недопустимыми, не имеют юридической силы, не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ. В данном же случае для доказывания вины ФИО7 в совершении указанного преступления судом фактически использованы только такие доказательства.

В соответствии с п. 1 ст. 389.15 УПК РФ одним из оснований отмены или изменения судебного решения в апелляционном порядке является несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции.

Согласно ст. 389.16 УПК РФ, приговор признается не соответствующим фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции, если выводы суда не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании.

В силу положений ч. 4 ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств.

Анализ материалов уголовного дела в данном случае свидетельствует о том, что положенные в основу обвинительного приговора доказательства, как каждое в отдельности, так в своей совокупности, являются недопустимыми и не свидетельствуют виновности ФИО7 в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 290 УК РФ. В связи этим он подлежал оправданию по предъявленному обвинению на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, ввиду отсутствия в его действиях состава преступления.

Таким образом, в соответствии с положениями п. 2 ч. 1 ст. 389.20, ст. 389.23 УПК РФ, судебная коллегия считает, что допущенное районным судом нарушение может быть устранено при рассмотрении уголовного дела в апелляционном порядке путем отмены обвинительного приговора и вынесения в отношении ФИО7 оправдательного приговора.

В соответствии со ст. 133 и ч. 1 ст. 134 УПК РФ за ним следует признать право на реабилитацию.

Руководствуясь ст. ст. 329.20, 389.23, 389.28, 389.33 УПК РФ, судебная коллегия,

приговорила:

Приговор Свердловского районного суда <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ в отношении ФИО7 - отменить.

ФИО7 по предъявленному ему обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 290 УК РФ, оправдать на основании п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ в связи с отсутствием в его деянии состава преступления.

Признать за оправданным ФИО7 право на реабилитацию и разъяснить ему право на возмещение вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием.

Снять арест, наложенный на имущество:

-денежные средства на лицевом счете № в Костромском отделении № филиала № ПАО «<данные изъяты>», открытым на имя ФИО7 на сумму <данные изъяты> копеек;

-транспортное средство марки «<данные изъяты>», государственный регистрационный знак <данные изъяты>.

Вещественные доказательства по уголовному делу:

-оптические компакт диски с видеозаписью проведения оперативно-розыскных мероприятий, информацию телефонных соединений абонентских номеров, изъятые в ходе осмотра места происшествия ДД.ММ.ГГГГ справки на ФИО34, ФИО31, ФИО35, ФИО36, ФИО28, ФИО30, ФИО69., ФИО27 и копии паспортов гражданина РФ на указанных лиц, кассовые чеки – хранить в материалах уголовного дела;

-изъятые у ФИО1 4 бутылки со спиртными напитками (армянский коньяк «<данные изъяты>», виски «ФИО5», коньяк «<данные изъяты>», ром «ФИО3») – уничтожить.

Председательствующий:

Судьи: