Гражданский кодекс часть 1

представителя ответчика – Негосударственной некоммерческой организации «Адвокатская палата Пермского края» – ФИО2, действующего на основании доверенности,

рассмотрел в открытом судебном заседании в г. Перми гражданское дело по иску ФИО1 к Негосударственной некоммерческой организации «Адвокатская палата Пермского края» о признании незаконными решений от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г. о прекращении статуса адвоката, восстановлении статуса адвоката,

установил:

ФИО1 обратился в суд с иском к Негосударственной некоммерческой организации «Адвокатская палата Пермского края» (далее по тексту – Палата) о признании незаконными решений Совета Палаты от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г. о прекращении его статуса адвоката, восстановлении статуса адвоката в связи с незаконностью принятых решений.

В обоснование заявленных требований указал, что Совет Палаты в решении от 26.11.2015 г. и квалификационная комиссия вышли за пределы поступившей в Палату жалобы ФИО3, Совета Палаты сделал необоснованные выводы о допущении им (истцом) неисполнении профессиональных обязанностей перед доверителем и нарушение норм Кодекса профессиональной этики адвоката, дал оценку и толкование составленной им (истцом) жалобе без наличия к тому оснований, при принятии оспариваемого решения не учтена тяжесть совершенного проступка, необоснованно применена крайняя мера дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката. При этом истец указал, что Совет Палаты, признав доводы жалобы ФИО3 установленными, эти обстоятельства не исследовал, как не исследовались они и на заседании квалификационной комиссии, например в части оплаченной доверителем суммы, «убеждения доверителя в необходимости оплаты двух поездок в Верховный Суд РФ и т.д.; на заседаниях квалификационной комиссии и Совета Палаты он давал объяснения, но их не учли при принятии решения, он желал представить Совету Палаты ряда документов, но ему в этом было отказано. Совет Палаты в нарушение ст. 24 Кодекса профессиональной этики адвоката не принял мер к примирению адвоката и лица, подавшего жалобу, не предоставил ему (истцу) право изложить доводы в поддержку или против заключения квалификационной комиссии и высказаться по существу предлагаемых в отношении адвоката мер дисциплинарной ответственности. Принятая мера допущенному нарушению – отсутствие письменного соглашения с доверителем – не соразмерно. Корыстного мотива, преследующего целью необоснованное получение вознаграждения за счет доверителя, отсутствовал, вся работа строилась на доверительных отношениях между ним (истцом) и ФИО3 и желании достичь определенного результата по делу, что изложено в письменных объяснениях и объяснениях адвоката Харина А.И. При этом данные доводы и привлечение к дисциплинарной ответственности впервые, не наступление негативных последствий для доверителя, достижение определенного положительного результата по делу Совета Палаты при принятии решения не учел.

Оспаривая решение Совета Палаты от 24.12.2015 г., истец указал, что в суд надзорной инстанции он приговор, постановленный Индустриальным районным судом г. Перми, о чем отражено в решении Совета Палаты, не обжаловал, а обжаловал постановление Верховного Суда РФ и на данную надзорную жалобу заместителем председателя Верховного Суда РФ дан ответ, в котором ни слова не говорится об обжаловании приговора Индустриального районного суда г. Перми, говорится об обжаловании постановления судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ. Никакой правовой оценки в данном случае поданной им (истцом) надзорной жалобы ответчик сделать не мог, поскольку жалоба находилась на рассмотрении заместителя председателя Верховного Суда РФ и обратно не направлялась. При этом, если бы поданная в Верховный Суд РФ жалоба не соответствовала требованиям ч. 3 ст. 412.1. УПК РФ, на что ссылается в своем решении Совет Палаты, то она на основании п. 5 ч. 1 ст. 412.4 УПК РФ была бы возвращена без рассмотрения по существу. Следовательно, как полагает истец, Совета Палаты при принятии решения не ознакомился с представленными им (истцом) документами и сделал неправильный вывод о нарушении им (истцом) законодательства в сфере адвокатуры. Кроме того, принимая повторное решение о прекращении статуса адвоката, Совета Палаты привел те же доводы и основания, изложенные в решении от 26.11.2015 г., поскольку там уже неоднократно указывалось на отсутствие процессуальных оснований для подачи надзорной жалобы, что было положено в основу решения от 26.11.2015 г. Соответственно, как считает истец, Совет Палаты принял решение о прекращении в отношении него статуса, нарушив порядок процедуры дисциплинарного производства и взяв за основу заключение квалификационной комиссии от 10.11.2015 г., указав при этом в своем решении от 26.11.2015 г. о рассмотрении данного дисциплинарного проступка отдельным предметом, в своем решении от 26.11.2015 г. вопрос о правомерности подачи надзорной жалобы не исследовал и по данному факту с него (истца) не были взяты объяснения ни первоначально, ни при повторном рассмотрении дисциплинарного производства. За один дисциплинарный проступок наказали дважды, что является недопустимым и противоречит действующему законодательству (т.1, л.д. 3-5, 16-19).

Истец в суде на иске настаивал. Его представитель ФИО4, действующий на основании доверенности, будучи надлежащим образом извещенным о месте и времени рассмотрения дела – лично и заблаговременно (т.1, л.д. 225), в судебное заседание не явился, об уважительных причинах неявки суду не сообщил, в связи с чем, учитывая также мнение истца, выразившего согласие на рассмотрение дела в отсутствие своего представителя, суд на основании положений ст. 167 ГПК РФ пришел к выводу о рассмотрении дела в отсутствие представителя истца.

Представитель Палаты иск не признал, считая факт допущенных истцом нарушений установленными квалификационной комиссией, в связи с чем Советом Палаты правомерно и с соблюдением предусмотренной законом процедуры приняты решения о прекращении в отношении истца статуса адвоката. Решение Совета Палаты от 24.12.2015 г. о прекращении статуса адвоката права истца не нарушает, поскольку к тому времени он уже утратил данный статус на основании решения Совета Палаты от 26.11.2015 г. При этом представитель ответчика просил учесть, что решение Советом Палаты от 24.12.2015 г. принято по нарушениям, допущенным истцом до принятия Советом Палаты решения от 26.11.2015 г. Примененные виды взысканий соответствуют тяжести совершенных истцом проступков.

Аналогичного содержания ответчиком представлен отзыв на иск (т.1, л.д. 35-37).

Третье лицо – Управление Минюста России по Пермскому краю в письменном ходатайстве просило рассмотреть дело в отсутствие его представителя (т.1, л.д. 237), ранее в отзыве на иск указало, что 02.12.2015 г. из Палаты поступили надлежаще оформленные документы о прекращении статуса адвоката ФИО1, на основании решения Совета Палаты от 26.11.2015 г., распоряжением начальника Управления от 07.12.2015 г. № 149а в реестр адвокатов Пермского края внесены сведения о прекращении статуса данного адвоката. Решение вопроса о прекращении статуса адвоката является исключительной компетенцией Совета Палаты (т.1, л.д. 27-29).

Выслушав стороны, исследовав материалы дела и рассмотренные Индустриальным районным судом г. Перми материалы № 4/14-95/2015 и № 4/14-103/2015, суд приходит к следующему.

В судебном заседании установлено, что истец являлся адвокатом, осуществляя профессиональную деятельность в Пермской объединенной краевой коллегии адвокатов в Адвокатской конторе № 1 Свердловского района г. Перми, имел регистрационный номер 1229 в реестре адвокатов Пермского края; на основании решений Совета Палаты от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г. статус истца как адвоката прекращен, сведения в реестр адвокатов Пермского края о прекращении статуса по решению Совета Палаты от 26.11.2015 г. внесены Управлением Минюста России по Пермскому краю 07.12.2015 г.

Приведенные обстоятельства подтверждаются содержанием отзыва и уведомления Управления Минюста России по Пермскому краю (т. 1, л.д. 27-29, 242), ответа Пермской объединенной краевой коллегии адвокатов (далее по тексту – ПОККА) (т.1, л.д. 235), ордерами, представленными истцом в материалы № 4/14-95/2015 (л. 45) и № 4/14-103/2015 (л. 7), решениями Совета Палаты от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г. (т. 1, л.д. 38-44, 145-148), и лицами, участвующими в деле, не оспаривалось.

Также судом установлено, что 03.09.2015 г. в Палату в отношении адвоката ФИО1 поступила жалоба ФИО5 в которой она просила возбудить в отношении данного адвоката дисциплинарное производство, возложить на него обязанность возвратить ей х рублей. Суть жалобы сводилась к тому, что адвокат ФИО1 без оформленных соглашений и квитанций по передаче ему от нее (ФИО6) денежных средств на общую сумму в размере х оказывал юридические услуги по участию в Индустриальном районом суде г. Перми при рассмотрении заявления осужденной ФИО7 (дочь ФИО3) о рассрочке выплаты штрафа в размере х рублей, при рассмотрении вопроса о замене наказания ФИО7 на лишение свободы сроком на 8 лет колонии общего режима, подал апелляционные жалобы в Пермский краевой суд, составил надзорную жалобу в Верховный Суд РФ на приговор в отношении дочери, отвез лично эту жалобу в Москву, в приемную Верховного Суда РФ, убедив в необходимости его поездки для ускорения процесса рассмотрения жалобы, а также после получения отрицательного ответа взял без согласования с ней (ФИО6) себе в помощники еще одного адвоката, с которым написал жалобу в Президиум Верховного Суда РФ и они вместе отвезли ее в приемную Верховного Суда РФ, а перед рассмотрением апелляционных жалоб в Пермском краевом суде неоднократно просил у нее еще х рублей, чтобы «увеличить шанс положительного решения», с его слов деньги нужно было передать кому-то из судей. Кроме того, ФИО3 в жалобе указала на то, что по настоянию адвоката ФИО1 с тем, чтобы ее дочери дали рассрочку платежа, она внесла на депозит судебных приставов х рублей, при этом ФИО1 ее убедил, что денежные средства будут ей возвращены, если не будет решения о замене наказания обратно на штраф, но адвокат ее обманул – денежные средства ей не вернули (л.д. 79-80).

Как следует из содержания решения Совета Палаты от 26.11.2015 г. (т.1, л.д. 38-44), адвокатом Рожковым А.А. грубо и систематически нарушены положения ст. 25 Федерального закона от 31.05.2002 г. № 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", выразившиеся в оказании юридической помощи доверителю и участии по одному делу на нескольких процессуальных стадиях без заключенных письменных соглашений с доверителем, невнесении им полученных от доверителя денежных средств в кассу ПОККА и расходовал их по своему усмотрению, что Советом Палаты расценено как действия адвоката ФИО1, совершенные вопреки интересам доверителя, при том, что адвокат руководствовался соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами. Также Советом Палаты отражено, что безнравственным и противоправным является поведение адвоката ФИО1 в части требования у ФИО3 денежных средств в сумме х рублей, предназначенных якобы для передачи должностным лицами в целях «увеличения шанса положительного решения», что заявителем в жалобе расценено как мошенничество. Данные нарушения, по мнению Совета Палаты, повлекли нарушение имущественных прав доверителя в виде необоснованных расходов по оплате услуг адвоката, поскольку у адвоката ФИО1 отсутствовали процессуальные основания для подачи надзорной жалобы (поездки за счет доверителя в г. Москву в Верховный Суд РФ, получив безосновательно х без оформления соглашения), а соответственно отсутствовали основания для получения вознаграждения, в связи с чем адвокат ФИО1 вопреки интересам доверителя совершил действия, которые выходят за рамки его процессуальных полномочий и процессуальных возможностей. Получение адвокатом Рожковым А.А. вознаграждения за действия, противоречащие нормам уголовно-процессуального законодательства, свидетельствуют о наличии в его действиях корыстного умысла в ущерб имущественным и процессуальным интересам доверителя.

На основании статьи 5 Кодекса профессиональной этики адвоката (далее по тексту – Кодекс) профессиональная независимость адвоката, а также убежденность доверителя в порядочности, честности и добросовестности адвоката являются необходимыми условиями доверия к нему. Адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия. Злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката.

В силу пункта 1 ст. 8 Кодекса, при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим Кодексом.

Пунктом 1 части 1 статьи 9 Кодекса предусмотрено, что адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под воздействием давления извне.

В соответствии с положениями подпунктов 1 и 4 статьи 7 Федерального закона от 31.05.2002 г. № 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (далее по тексту – Федеральный закон № 63-ФЗ) адвокат обязан:

1) честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами;

4) соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации, Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах их компетенции.

Как следует из пунктов 1 и 2 статьи 25 Федерального закона № 63-ФЗ, адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем.

Соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу.

К существенным условиями соглашения пунктом 4 ст. 25 Федерального закона № 63-ФЗ отнесены:

1) указание на адвоката (адвокатов), принявшего (принявших) исполнение поручения в качестве поверенного (поверенных), а также на его (их) принадлежность к адвокатскому образованию и адвокатской палате;

2) предмет поручения;

3) условия и размер выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую юридическую помощь либо указание на то, что юридическая помощь оказывается доверителю бесплатно в соответствии с Федеральным законом "О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации";

4) порядок и размер компенсации расходов адвоката (адвокатов), связанных с исполнением поручения, за исключением случаев, когда юридическая помощь оказывается доверителю бесплатно в соответствии с Федеральным законом "О бесплатной юридической помощи в Российской Федерации";

5) размер и характер ответственности адвоката (адвокатов), принявшего (принявших) исполнение поручения.

Согласно пункту 6 статьи 25 Федерального закона № 63-ФЗ, вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, и (или) компенсация адвокату расходов, связанных с исполнением поручения, подлежат обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением.

Пунктом 15 статьи 22 Федерального закона № 63-ФЗ определено, что соглашения об оказании юридической помощи в коллегии адвокатов заключаются между адвокатом и доверителем и регистрируются в документации коллегии адвокатов.

В соответствии с письмом Министерства Финансов Российской Федерации от 20.04.2007 г. № 01-01-15/4-116 оформление кассовых операций в адвокатских образованиях при приеме в кассу адвокатского образования вознаграждения, выплачиваемого адвокату, и (или) компенсации расходов, связанных с исполнением поручения, производится по приходным кассовым ордерам (форма №КО-1) с указанием назначения вносимых средств и с выдачей квитанции к приходному кассовому ордеру, подтверждающей прием наличных денег.

Из материалов дела, объяснений сторон следует, что адвокат ФИО1 совершил следующие процессуальные действия в защиту ФИО7:

- 02.06.2015 г. подал кассационную жалобу в судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РФ на приговор Дзержинского районного суда г. Перми от 23.07.2014 г. и апелляционное определение судебной коллегии Пермского краевого суда от 11.12.2014 г. в отношении ФИО7 (л.д. 88-98),

- 23.06.2015 г. принимал участие в Индустриальном районом суде г. Перми при рассмотрении вопроса о рассрочке исполнения наказания в виде штрафа, назначенного ФИО7 в сумме х по приговору суда (материал № 4/14-103/2015, л. 33-34),

- 23.06.2015 г. принимал участие в Индустриальном районом суде г. Перми при рассмотрении вопроса о замене наказания в виде штрафа, назначенного ФИО7 по приговору суда, на лишение свободы (материал № 4/14-95/2015, л. 54-55),

- 23.06.2015 г. подал надзорную жалобу в Президиум Верховного Суда РФ на те же приговор Дзержинского районного суда г. Перми от 23.07.2014 г. и апелляционное определение судебной коллегии Пермского краевого суда от 11.12.2014 г. и на постановление Пермского краевого суда от 27.03.2015 г., постановление Верховного Суда РФ от 10.06.2015 г. (л.д. 99-110),

- 12.08.2015 г. участвовал в апелляционной инстанции Пермского краевого суда в связи с обжалованием им 01.07.2015 г. постановления Индустриального районного суда г. Перми от 23.06.2015 г. (материал № 4/14-103/2015, л. 43-44, 77-81),

- 13.08.2015 г. участвовал в апелляционной инстанции Пермского краевого суда в связи с обжалованием им 01.07.2015 г. постановления Индустриального районного суда г. Перми от 23.06.2015 г. (материал № 4/14-95/2015, л. 66-69, 111-114).

Кроме того, суд установил, что истец неоднократно посещал ФИО7 в СИЗО-5: 26.06.2015 г., 01.07.2015 г., 24.07.2015 г., 31.07.2015 г., 07.08.2015 г., 11.08.2015 г. и 13.08.2015 г., в том числе с адвокатом Хариным А.И. 26.06.2015 г., 01.07.2015 г. и 11.08.2015 г., как следует из справки СИЗО-5 (т.1, л.д. 133).

При этом, как установил суд на основании содержания жалобы ФИО3, содержания решения Совета Палаты от 26.11.2015 г., объяснений истца в судебном заседании письменные соглашения между истцом, как адвокатом, и ФИО3 в интересах ФИО7 или между истцом и ФИО7 на совершение вышеуказанных процессуальных действий отсутствовали, что является грубым и систематическим нарушением истцом как адвокатом требований статьи 25 Федерального закона № 63-ФЗ, учитывая, что данная норма закона не позволяет адвокату осуществлять юридическую помощь доверителю без заключенного письменного соглашения, о чем истцу было достоверно известно.

Довод истца о том, что он оформил соглашение и передал ФИО3, но она его так и не подписала, судом отклоняется, как в силу бездоказательности, так и в силу того, что такие обстоятельства, даже если они имели место, не освобождали истца от неукоснительного соблюдения требований ст. 25 Федерального закона № 63-ФЗ.

Из содержания жалобы ФИО3 также следует, что размер сумм ей называл адвокат ФИО1, оплату юридической помощи по защите ее дочери ФИО7 она осуществляла сама лично, неоднократно передавая денежные средства адвокату ФИО1, заплатив в общей сумме х.

Доказательств того, что требования п. 6 ст. 25 Федерального закона № 63-ФЗ, им, как адвокатом, исполнены надлежащим образом, суду истец не представил – документы о внесении им в кассу адвокатской конторы № 1 Свердловского района г. Перми ПОККА полученных от ФИО3 денежных средств в деле отсутствуют, не представлялись истцом такие документы ни на заседание квалификационной комиссии, состоявшегося 10.11.2015 г., ни на заседание Совета Палаты 26.11.2015 г.

Ссылка истца на то, что он сдал денежные средства в сумме х рублей в адвокатский кабинет адвоката Харина А.И. и имеющиеся в деле приходные ордера (т.1, л.д. 82-87), об отсутствии в действиях истца нарушений требований п. 6 ст. 25 Федерального закона № 63-ФЗ не свидетельствует, учитывая, что истец осуществлял свою профессиональную деятельность не в адвокатском кабинете адвоката Харина А.И., а в адвокатской конторе № 1 Свердловского района г. Перми ПОККА.

К ссылке истца на то, что денежные средства им оформлялись в этот адвокатский кабинет в связи с передачей ему доверителем денежных средств исключительно в вечернее время – после 18 часов, суд относится критически, поскольку доказательств этому истцом не представлено. Кроме того, данная ссылка опровергается осведомленностью истца о порядке сдачи денежных средств в кассу адвокатской конторы № 1 Свердловского района г. Перми, согласно составленным им письменным объяснениям по жалобе ФИО8, где он ясно отразил, что полученные от ФИО8 денежные средства на следующий день внес по квитанции в кассу адвокатской конторы № 1 Свердловского района г. Перми ПОККА (л.д. 198-199).

Таким образом, суд полагает, что какая-либо объективная необходимость оформлять денежные средства, полученные истцом от ФИО3 по защите ФИО7, в кассу адвокатского кабинета адвоката Харина А.И. по пяти расходным ордерам, заполненным в период с 13.04.2015 г. по 25.06.2015 г., не имелось.

Указание истца на то, что они вместе с адвокатом Хариным А.И. осуществляли защиту ФИО7, не освобождало истца как от заключения с ФИО3 или с ФИО7 отдельных соглашений с ним соглашений с отражением сумм его (адвоката ФИО1) вознаграждений за выполняемые процессуальные действия, так и от сдачи получаемых им от доверителя денежных сумм в кассу адвокатской конторы № 1 Свердловского района г. Перми ПОККА.

При этом содержание жалобы ФИО3 опровергает наличие у нее самостоятельного волеизъявления об оказании юридических услуг в интересах ее дочери еще одним адвокатом, помимо истца.

Как пояснил истец суду, из переданных ФИО3 за защиту ФИО7 денежных средств он часть затратил на две поездки в Верховный Суд Российской Федерации и получил через адвокатский кабинет адвоката Харина А.И. оговоренную с ним за свою работу сумму – х.

Также суд установил, что приходные кассовые ордера (ПКО) оформлены адвокатским кабинетом адвоката Харина А.И. от имени адвоката ФИО1 в интересах ФИО7, причем с указанием самим истцом о сущности выполняемого поручения и размере причитающегося ему вознаграждения:

- ПКО № 033738 от 13.04.2015 г. – х – подготовка кассационной жалобы в ВС РФ,

- ПКО № 033751 от 28.05.2015 г. – х – подача жалобы в ВС РФ,

- ПКО № 033755 от 22.06.2015 г. х – участие в 2-х судебных заседаниях в Индустриальном районом суде г. Перми,

- ПКО № 033758 от 22.06.2015 г. – х – подготовка надзорной жалобы и поездка в ВС РФ,

- ПКО № 033760 от 25.06.2015 г. – х рублей – составление 2-х апелляционных жалоб на постановления Индустриального районного суда г. Перми, посещение СИЗО-5, участие в суде 2 инстанции, работа со СПИ, командировки (т.1, л.д. 82-87).

Приведенные обстоятельства в данной части с достоверностью подтверждают самостоятельное распределение истцом денежных средств клиента, и, как следствие, подтверждает наличие у истца мотива собственной выгоды (корысти).

Помимо изложенного, недобросовестное поведение истца по отношению к доверителю подтверждается и тем, что истец в своих возражениях на жалобу ФИО3 указал на подачу им 14.08.2015 г. заявлений об ознакомлении с протоколами судебных заседаний (т.1, л.д. 172-173), однако, как установил суд, исследовав документы в материалах № 4/14-95/2015 (л. 121, 131) и № 4/14-103/2015 (л. 90, 91), истец, подав такие заявления, с протоколами судебных заседаний знакомиться отказался со ссылкой на отсутствие соглашений между ним и ФИО7

При изложенных обстоятельствах указание Советом Палаты в своем решении от 26.11.2015 г. грубом и систематическом нарушении истцом как адвокатом положений ст. 25 Федерального закона № 63-ФЗ, выразившиеся в оказании юридической помощи доверителю и участии по одному делу на нескольких процессуальных стадиях без заключенных письменных соглашений с доверителем, невнесении истцом как адвокатом полученных от доверителя денежных средств в кассу ПОККА и расходовании им полученных денежных средств по своему усмотрению, нашло свое объективное подтверждение в ходе разрешения настоящего дела, в связи с чем оценка Совета Палаты действий истца как совершенные вопреки интересам доверителя, исходя из соображений собственной выгоды, безнравственных интересов является обоснованной, учитывая, что истец имел возможность выдать квитанции на полученные от доверителя денежные средства только от имени адвокатского образования, в котором состоял (ПОККА), что свидетельствует о корыстном мотиве истца и злоупотреблении доверием клиента, нарушении имущественных прав доверителя.

Вопреки доводам истца, заявленным в ходе разрешения настоящего дела, Совет Палаты в своем решении от 26.11.2015 г. учел отсутствие заключенных между истцом и доверителем соглашений и не оформление истцом полученных от доверителя денежных средств, систематический и длительный характер данных нарушений, несмотря на то, что на обязанность адвоката оформить с доверителем соглашение и сдать денежные средства в адвокатское образование четко и однозначно предусмотрены вышеприведенными положениями ст. 25 Федерального закона № 63-ФЗ.

Также правомерным является и указание Советом Палаты в своем решении от 26.11.2015 г. о безнравственном поведении истца как адвоката в части требования у ФИО3, помимо полученных денег, еще денежных средств в размере 300000 рублей, предназначенных якобы для передачи должностным лицам в части «увеличения шанса положительного решения». Данное утверждение Совета Палаты объективно основано, исходя из положений пункта 1 части 1 статьи 9 Кодекса, на содержании жалобы ФИО3, доводы которой в целом нашли свое подтверждение в ходе дисциплинарного производства в отношении истца, как адвоката, и в судебном разбирательстве. Причин для оговора истца со стороны ФИО3 судом не установлено, истцом не доказано, как не доказано истцом и обстоятельства того, что ФИО3 писала свою жалобу не сама, что у нее нет на него обиды и она осталась довольна его работой.

Отражение в решении Совета Палаты о необоснованном надзорном обжаловании истцом приговора Индустриального районного суда г. Перми при том, что такой приговор в отношении ФИО7 фактически постановлен Дзержинским районным судом г. Перми, является технической ошибкой, учитывая, что истец в интересах одного лица составлял две апелляционные жалобы на два постановления Индустриального районного суда г. Перми от 23.06.2015 г. и две жалобы (кассационную и надзорную) в Верховный Суд Российской Федерации на приговор Дзержинского районного суда г. Перми.

Нашел свое подтверждение и сам факт необоснованного надзорного обжалования истцом в статусе адвоката данного приговора в Верховный Суд Российской Федерации – без заключения соглашения об оказании юридической помощи, что повлекло для доверителя дополнительные финансовые расходы в отсутствие процессуального обоснования и невозможности изначально улучшить положение ФИО7, поскольку к дате подачи жалобы в Верховный Суд Российской Федерации (24.06.2015 г. – т.1, л.д. 99-110) ей уже заменили наказание в виде штрафа на лишение свободы по постановлению Индустриального районного суда г. Перми от 23.06.2015 г.; постановлением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 10.06.2015 г. в передаче кассационных жалоб адвоката ФИО1 и осужденной ФИО7 на приговор суда первой инстанции и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда для рассмотрении в судебном заседании суда кассационной инстанции было отказано (т.1, л.д. 114-119), а письмом заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации от 30.06.2015 г. не усмотрено оснований для отмены данного постановления судьи Верховного Суда Российской Федерации и передачи кассационной жалобы в интересах осужденной ФИО7 в заседании суда кассационной инстанции (т.1, л.д. 123-124), несмотря на то, что перечисленные в части 3 ст. 412.1 УПК РФ судебные акты в отношении ФИО7 не принимались, о чем истцу при добросовестном отношении к своей профессиональной деятельности должно было быть достоверно известно.

Постановление судьи Верховного Суда Российской Федерации от 10.06.2015 г. и письмо заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации от 30.06.2015 г., вопреки доводам истца в судебном разбирательстве по настоящему делу, в распоряжении как квалификационной комиссии на 10.11.2015 г., так и Совета Палаты по состоянию на 26.11.2015 г. имелись, поскольку были представлены самим истцом, согласно приложению к его объяснениям в пунктах 5 и 6 (т.1, л.д. 111-112), в связи с чем могли быть оценены и были оценены указанными органами адвокатского сообщества Пермского края на предмет несоответствия действий истца как адвоката требованиям ч. 3 ст. 412.1 УПК РФ при подаче указанной надзорной жалобы и, как следствие, наличия нарушений в действиях истца интересов доверителя в части правомерности получения гонорара за составление надзорной жалобы в Верховный Суд Российской Федерации и поездку в Верховный Суд Российской Федерации для ее подачи через приемную при отсутствии законных оснований к подаче такой жалобы и реальных благоприятных последствий для ФИО7, что справедливо расценено Советом Палаты в решении от 26.11.2015 г. как действия, выходящие за рамки процессуальных полномочий адвоката, предусмотренных частью 3 ст. 412.1 УПК РФ, учитывая, что поименованные в этой правовой норме судебные акты отсутствовали, и выходящие за рамки процессуальных возможностей адвоката.

Более того, получение истцом вознаграждения за данные процессуальные действия также свидетельствует о его корыстном умысле в ущерб имущественным и процессуальным интересам доверителя, о чем обоснованно указано Советом Палаты в решении от 26.11.2015 г.

По своему содержанию решение Совета Палаты от 26.11.2015 г. свидетельствует о допущенных истцом как адвокатом фактических систематических нарушениях финансовой дисциплины, злоупотреблении доверием клиента, корыстном и безнравственном поведении по отношению к клиенту, что повлекло дополнительные расходы для клиента, в связи с чем довод истца о том, что именно в этом решении Советом Палаты с процессуальной точки зрения дана оценка его действиям по подаче надзорной жалобы в Верховный Суд Российской Федерации, судом при разрешении настоящего дела отклоняется, как основанная на неверном толковании истцом этого решения Совета Палаты.

При этом суд учитывает, что по допущенному истцом нарушению в виде подачи надзорной жалобы Советом Палаты принято отдельное решение – 24.12.2015 г., оценка которого приводится судом ниже.

Так, решением Совета Палаты от 24.12.2015 г. (т.1, л.д. 145-147) статус истца как адвоката прекращен, поскольку Совет Палаты установил, что истец без наличия процессуальных оснований, предусмотренных частью 3 статьи 412.1 УПК РФ, составил и лично подал 24.06.2015 г. в Верховный Суд Российской Федерации надзорную жалобу по уголовному делу в отношении ФИО7, эти действия истца как адвоката Совет Палаты расценил как не соответствующими интересам доверителя, повлекшим за собой негативные последствия в виде несения доверителем необоснованных расходов по оплату услуг адвоката, которые не были изначально основаны на уголовно-процессуальном законе, не могли улучшить положение доверителя, однако, несмотря на эти обстоятельства истец, обладая статусом адвоката, убедил доверителей в необходимости составления такого документа и личной поездки за их счет в г. Москва для подачи надзорной жалобы в канцелярию Верховного Суда Российской Федерации, такие расходы доверителей на оказание услуг адвокатом Рожковым А.А. Совет Палаты необходимыми и обоснованными не признал, с чем считает возможным согласиться и суд, учитывая приведенные выше обстоятельства, согласно которым к дате подачи надзорной жалобы ФИО7 уже было заменено наказание на лишение свободы, постановлением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 10.06.2015 г. в передаче кассационных жалоб адвоката ФИО1 и осужденной ФИО7 на приговор суда первой инстанции и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Пермского краевого суда для рассмотрении в судебном заседании суда кассационной инстанции было отказано, а отсутствие оснований для подачи надзорной жалобы в интересах ФИО7 подтверждается не только содержанием положений части 3 ст. 412.1 УПК РФ, но и письмом заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации от 30.06.2015 г. не усмотрено оснований для отмены данного постановления судьи Верховного Суда Российской Федерации и передачи кассационной жалобы в интересах осужденной ФИО7 в заседании суда кассационной инстанции (т.1, л.д. 123-124).

Постановление судьи Верховного Суда Российской Федерации от 10.06.2015 г. и письмо заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации от 30.06.2015 г., вопреки доводам истца в судебном разбирательстве по настоящему делу, в распоряжении как квалификационной комиссии Палаты на 08.12.2015 г., так и Совета Палаты по состоянию на 24.12.2015 г. также имелись, поскольку были представлены самим истцом ранее, согласно приложению к его объяснениям в пунктах 5 и 6 (т.1, л.д. 111-112), в связи с чем могли быть оценены и были оценены указанными органами адвокатского сообщества Пермского края в качестве правомерных действий истца как адвоката при подаче указанной надзорной жалобы, в связи с чем данные действия истца квалификационной комиссией Палаты 08.12.2015 г., а затем и Советом Палаты 24.12.2015 г. не могли быть признаны как честные, разумные, добросовестные, квалифицированные и принципиальные, при этом они признаны не отвечающими интересам доверителя и противоречащими действующему уголовно-процессуальному законодательству.

Сам факт направления истцу на его надзорную жалобу заместителем Председателя Верховного Суда Российской Федерации от 30.06.2015 г. о правомерности действий истца, их соответствия требованиям части 3 статьи 412.1 УПК РФ не свидетельствует.

Указание в решении Совета Палаты от 24.12.2015 г. также на обжалование приговора Индустриального суда г. Перми суд признает технической ошибкой по причинам, приведенным в настоящем решении выше относительно решения Совета Палаты от 26.11.2015 г.

Принятию Советом Палаты оспариваемых истцом решений предшествовала предусмотренная статьями 20-24 Кодекса процедура, учитывая, что первое дисциплинарное производство возбуждено распоряжениями президента Палаты от 29.09.2015 г. (т.1, л.д. 54-58, 59-63) на основании жалобы ФИО3 и представления вице-президента Палаты от 25.09.2015 г. (т.1, л.д. 64-68, 79-80), второе дисциплинарное производство возбуждено распоряжением президента Палаты от 17.11.2015 г. (т.1, л.д. 154-155) на основании представления вице-президента Палаты от 16.11.2015 г. (т.1, л.д. 156-160), что также подтверждается содержанием решений Совета Палаты от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г., выписок из протоколов заседания квалификационной комиссии Палаты от 10.11.2015 г. и от 08.12.2015 г. (т.1, л.д. 38-44, 46-51, 145-148, 161-162), не оспаривалось истцом в судебном разбирательстве.

Из материалов дела следует, не оспаривается сторонами, до принятия Советом Палаты решений от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г. квалификационная комиссия Палаты на своих заседаниях, проведенных 10.11.2015 г. и от 08.12.2015 г. соответственно, дала единогласным голосованием заключения о нарушении истцом как адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики адвоката (т.1, л.д. 46-51, 150-151).

Как установил суд, истцом до применения дисциплинарных взысканий, наложенных решениями Совета Палаты от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г., были представлены письменные объяснения (т.1, л.д. 111-113) и приложены к ним документы в опровержение доводов жалобы ФИО3: возражения адвоката Харина А.И. (т.1, л.д. 76), приходные кассовые ордера (т.1, л.д. 82-87), кассационная и надзорная жалобы в Верховный Суд Российской Федерации (т.1, л.д. 88-97, 98-110), постановление судьи Верховного Суда Российской Федерации от 10.06.2015 г. и ответ заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации от 30.06.2015 г. (т.1, л.д. 114-119, 123-124), постановления Индустриального районного суда г. Перми от 23.06.2015 г. (т.1, л.д. 125-126, 127), апелляционные жалобы на постановления от 23.06.2015 г. (т.1, л.д. 128-131, 132), апелляционные постановления от 12 и 13 августа 2015 г. (т.1, л.д. 120-122), заявления об ознакомлении с протоколами судебных заседаний от 13.08.2015 г. (т.1, л.д. 134, 135), расписка ФИО3 от 17.09.2015 г. о получении документов (т.1, л.д. 136), что, по мнению суда, свидетельствовало о праве истца дать объяснения по всем доводам жалобы ФИО3, в том числе и в части обоснованности с процессуальной и фактической точки зрения составления и подачи истцом в ходе поездки в Верховный Суд Российской Федерации надзорной жалобы в защиту ФИО7 при отсутствии при том заключенного письменного соглашения на совершение данного процессуального действия и при указании ФИО3 в жалобе на то, что истец после получения из Верховного Суда РФ отрицательного ответа (т.е. постановления судьи от 10.06.2015 г.) по своей инициативе привлек к работе еще одного адвоката, с которым написал жалобу в Верховный Суд Российской Федерации и отвез в приемную Верховного Суда РФ, озвучив после этого сумму гонорара со ссылкой на необходимость передачи части денег людям, которые отдадут жалобу на прочтение судье.

При этом суд учитывает, что свои объяснения истец давал в рамках объединенного дисциплинарного производства, возбужденного по жалобе ФИО3 и по представлению вице-президента Палаты – до его разделения на заседании Совета Палаты 26.11.2015 г.

Кроме того, истец как участник дисциплинарного производства на основании пункта 3 части 5 статьи 23 Кодекса с момента возбуждения 17.11.2015 г. в отношении него второго дисциплинарного производства имел право давать по существу разбирательства устные и письменные объяснения, представлять доказательства, а в случае несогласия с заключением квалификационной комиссии представить свои объяснения Совету Палаты в соответствии с пунктом 5 части 3 статьи 23 Кодекса.

Суд полагает, что истец, будучи извещенным еще 23.11.2015 г. о дате заседания квалификационной комиссии – 08.12.2015 г. в связи с направлением ему распоряжения о возбуждении второго дисциплинарного производства по распоряжению президента Палаты от 17.11.2015 г. (т.1, л.д. 152-153, 154-155), а также будучи извещенным надлежащим образом и заблаговременно – 14.12.2015 г. посредством электронной почты о времени рассмотрения дисциплинарного производства на заседании Совета Палаты, назначенном на 24.12.2015 г. (т.1, л.д. 149), вправе был явиться на заседание квалификационной комиссии 08.12.2015 г. и на заседание Совета Палаты 24.12.2015 г. и дать устные или письменные объяснения и представить свои доказательства, но не явился и правом дать объяснения, представить свои доказательства не воспользовался по собственному усмотрению. При этом решение не являться на данное заседание Совета Палаты, проводимое 24.12.2015 г., как установил суд, истец принял самостоятельно, в связи с чем его довод о предложении ему секретаря Палаты не являться на это заседание Совета Палаты суд считает неубедительным, учитывая, что препятствия для явки у истца отсутствовали.

При изложенных обстоятельствах ссылку истца на то, что ему не предоставили права дать объяснения по указанным в представлении вице-президента Палаты доводам по второму дисциплинарному производству, суд отклоняет, как не основанную на фактических обстоятельствах дела, учитывая что истец доказательств тому, что он по рассматриваемому 24.12.2015 г. на заседании Совета Палаты вопросу дал бы иные объяснения, отличные от ранее представленных по жалобе ФИО3, суду не представил.

Довод истца о том, что решением Совета Палаты от 24.12.2015 г. он повторно наказан за одно и то же нарушение, связанное с подачей им надзорной жалобы, суд также отклоняет в связи с неверным пониманием истцом решений Совета Палаты от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г.

Указание истца на то, что Совет Палаты в решении от 26.11.2015 г. вышел за пределы жалобы ФИО3, суд расценивает как противоречащее содержанию этого решения Совета Палаты и жалобы ФИО3 и основанное на неверном толковании истцом данных документов.

Ссылку истца на его намерение представить Совету Палаты 26.11.2015 г. ряд документов, в чем ему было отказано, суд оценивает как бездоказательную, принимая во внимание, что ни в исковом заявлении, ни в судебных заседаниях истец такие документы суду не назвал и не представил.

Утверждение истца о том, что Совет Палаты 26.11.2015 г. не дал ему изложить свои доводы в поддержку или против заключения квалификационной комиссии, суд расценивает как несостоятельное и не основанное на положениях части 3 ст. 24 Кодекса, учитывая, что такое мнение участник дисциплинарного производства представляет Совету Палаты в письменной форме и не позднее десяти суток с момента вынесения квалификационной комиссией заключения, а на заседании квалификационной комиссии 10.11.2015 г. истец принимал личное участие и о принятом в отношении него квалификационной комиссией заключении знал.

Содержание и выводы заключений квалификационной комиссии от 10.11.2015 г. и от 08.12.2015 г. истцом не оспаривались, несмотря на то, что квалификационная комиссия в обоих случаях единогласным голосованием дала заключение о наличии в действиях истца нарушений требований Федерального закона № 63-ФЗ и Кодекса, а Советом Палаты 26.11.2015 г. и 24.12.2015 г. решения в отношении истца принимались исключительно в соответствии с указанными заключениями квалификационной комиссии Палаты.

Ссылка истца на то, что на заседании квалификационной комиссии 10.11.2015 г. и на заседании Совета Палаты 26.11.2015 г. обстоятельства, приведенные в жалобе ФИО3, не исследовались и не проверялись, в связи с чем соответствующие выводы являются незаконными и необоснованными, суд расценивает как свидетельствующие о неверной интерпретации истцом содержания как решения квалификационной комиссии от 10.11.2015 г., так и решения Совета Палаты от 26.11.2015 г., а довод истца о том, что данные им объяснения ни квалификационной комиссией, ни Советом Палаты не учтены, суд считает надуманным, учитывая, что объяснения истца в протоколах заседания квалификационной комиссии от 10.11.2015 г. и Совета Палаты от 26.11.2015 г. приведены.

Действительно, частью 4 статьи 19 Кодекса предусмотрено, что при осуществлении дисциплинарного производства принимаются меры для охраны сведений, составляющих тайну личной жизни лиц, обратившихся с жалобой, коммерческую и адвокатскую тайны, а также меры для достижения примирения между адвокатом и заявителем.

Согласно части 7 статьи 24 Кодекса Совет с учетом конкретных обстоятельств дела должен принять меры к примирению адвоката и лица, подавшего жалобу.

Однако, исходя из содержания письменных объяснений истца по поступившей на него жалобе ФИО3 намерения примириться с данным лицом у истца отсутствовали, сама ФИО3 свою жалобу из Палаты не отзывала, а доказательств наличия у нее намерений примириться с истцом последним суду тоже не представлено, в связи с чем довод истца о невыполнении Советом Палаты функции примирения между адвокатом и заявителем жалобы суд отклоняет как несостоятельный.

Избирая вид дисциплинарного взыскания за допущенные истцом нарушения норм Федерального закона № 63-ФЗ и Кодекса, Совет Палаты в своем решении от 26.11.2015 г. учел тяжесть допущенных нарушений, их систематический, длительный и умышленный характер, корыстный мотив в действиях истца, направленный на необоснованное получение вознаграждение за счет доверителя, по отношению к которому его (истца) действия как адвоката не соответствовали требованиям законодательства, повлекли негативные последствия для доверителя имущественного характера, в связи с чем обоснованно и справедливо пришел к выводу о прекращении у истца статуса адвоката.

В решении от 24.12.2015 г. Совет Палаты также учел тяжесть допущенного истцом дисциплинарного проступка, выразившегося в несоответствии действий интересам доверителя, последствий для доверителя в виде необоснованного несения расходов при отсутствии законных оснований для подачи надзорной жалобы, наличие у истца корыстного мотива при совершении данного процессуального действия, преследовании цели необоснованного получения вознаграждения за счет доверителя, наличии в связи с этим не только признаков недобросовестного исполнения профессиональных обязанностей, но и признаки злоупотреблении доверием доверителя к статусу адвоката, что подтверждает грубое пренебрежение истцом как адвокатом требованиями уголовно-процессуального законодательства и законодательства в сфере адвокатуры, пренебрежение к интересам доверителя. При изложенных обстоятельствах суд признает правомерным принятие Советом Палаты 24.12.2015 г. решения о прекращении у истца статуса адвоката.

Фактически истец признал допущенные им нарушения, что подтверждается решением Совета Палаты от 30.03.2016 г., где истец признавал свою неправоту и вину, приносил извинения своему наставнику (т.1, л.д. 241).

Таким образом, предусмотренные Кодексом сроки и порядок привлечения истца к дисциплинарной ответственности суд признает соблюденными, а принятые Советом Палаты решения от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г. о прекращении у истца статуса адвоката – соответствующими пункту 3 части 6 статьи 18 Кодекса, учитывая, что решение от 24.12.2015 г. принято по нарушениям, допущенным истцом до принятия решения Советом Палаты от 26.11.2015 г.

При этом суд также учитывает, что часть 9 статьи 23 и часть 1 статьи 25 Кодекса не предусматривают возможность прекращения разрешаемого дисциплинарного производства, возбужденного в отношении адвоката за ранее допущенное нарушение, в связи с прекращением у данного адвоката статуса по ранее возбужденному дисциплинарному производству, поэтому решение Совета Палаты от 24.12.2015 г. о прекращении в отношении истца статуса адвоката при ранее принятом Советом Палаты – 26.11.2015 г. – также о прекращении у истца статуса адвоката суд не может признать незаконным, нарушающим права истца.

Ссылки истца на наличие у него на иждивении супруги и малолетнего ребенка, на необходимость оказания им материальной помощи своим родителям, являющимся пенсионерами, являются бездоказательными. Ссылка истца на совершение им дисциплинарного проступка впервые, на несоразмерность примененных дисциплинарных взысканий совершенному проступку не свидетельствуют о незаконности принятых Советом Палаты решениях 26.11.2015 г. и 24.12.2015 г. о прекращении у истца статуса адвоката, поскольку истец, обладая до 26.11.2015 г. статусом адвоката, мог и обязан был предвидеть всю полноту негативных последствий допущенных им нарушений законодательства в сфере адвокатуры, в том числе в виде применения к нему такого вида дисциплинарного наказания как прекращение у него статуса адвоката.

Ссылка истца на принятое в отношении него по жалобе ФИО8 решение Совета Палаты о прекращении дисциплинарного производства вследствие малозначительности совершенного проступка (т.1, л.д. 190-192), правового значения при разрешении настоящего дела не имеет, так как к предмету проверки по настоящему делу не является.

Руководствуясь ст. ст. 194-199 ГПК РФ, суд

решил:

ФИО1 в удовлетворении исковых требований к Негосударственной некоммерческой организации «Адвокатская палата Пермского края» о признании незаконными решений Совета Негосударственной некоммерческой организации «Адвокатская палата Пермского края» от 26.11.2015 г. и от 24.12.2015 г. о прекращении статуса адвоката, восстановлении статуса адвоката, возмещении расходов по оплате государственной пошлины отказать.

Решение может быть обжаловано в Пермский краевой суд через Ленинский районный суд г. Перми в течение месяца со дня его принятия в окончательной форме.

Председательствующий - подпись (О.В. Бузмакова)

Копия верна. Судья - (О.В. Бузмакова)