Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании в городе Вольске дело по иску Вологина А. Б. к Министерству обороны Российской Федерации, Позднякову А. В., Федеральному государственному бюджетному учреждению «33 Центральный научно-исследовательский испытательный институт» Министерства обороны Российской Федерации о компенсации морального вреда

установил:

Вологин А.Б. обратился в суд с иском к Министерству обороны Российской Федерации, Позднякову А.В., Федеральному государственному бюджетному учреждению «33 Центральный научно-исследовательский испытательный институт» Министерства обороны Российской Федерации (далее по тексту - ФГБУ «33 ЦНИИИ» МО РФ) о компенсации морального вреда, мотивируя свои требования тем, что 29 августа 2016 года в период времени с 15 часов 20 минут по 15 часов 29 минут по московскому времени он позвонил с номера мобильного телефона № военнослужащему ФГБУ «33 ЦНИИИ» МО РФ Позднякову А.В. и задал вопрос по открытому каналу мобильной связи: «Имеются ли, по его мнению, нарушения трудовых прав подчиненного ему гражданского персонала в части продолжительности рабочего времени?».

На его указанный вопрос Поздняков А.В. однозначно ответил ему в нецензурной форме посылом на мужские гениталии. Данный посыл (в нецензурной форме по открытому каналу мобильной связи) его на мужские гениталии со стороны носителя публичной власти является оскорблением его, международного правозащитника, уполномоченного представителя в Европейском Суде по правам человека, а также является унижающим его достоинство обращением, не совместимым со статьей 3 Конвенции О защите прав человека и основных свобод. При этом разговоре присутствовало два свидетеля, которые слышали весь разговор в режиме громкой связи. Безусловно, данное противоправное поведение Позднякова А.В. препятствует ему в дальнейшем прохождении военной службы по контракту, поскольку своим оскорблением правонарушитель опозорил честь военного мундира, нарушил данную им присягу а также нарушил; Федеральный закон «О статусе военнослужащих» в части публичного нанесения оскорбления гражданину Российской Федерации. Вместе с тем, за действия Позднякова А.В. гражданско - правовую ответственность несет его командование - Министерство обороны Российской Федерации, ФГБУ «33 ЦНИИИ» МО РФ, поскольку правонарушитель находится с данными юридическими лицами в договорных правоотношениях.

Указанными выше противоправными действиями, унижающим достоинство обращением, нарушением статьи 3 Конвенции О защите в человека и основных свобод, ему был причинен существенный моральный вред, выражающийся следующим: чувством оскорбленности, чувством неполноценности, чувством униженности, переживаниями, эмоциональным стрессом, дискомфортом, потерей благоприятных условий жизни, правовой незащищенностью.

В связи с этим истец просит взыскать с каждого из ответчиков в свою пользу компенсацию морального вреда в размере по 15000000 рублей.

В судебном заседании истец заявленные требования поддержал, суду пояснил, что основанием его заявленных требований является нарушение ответчиком Поздняковым А.В. статьи 3 Конвенции, он, действуя как должностное лицо, являющийся военнослужащим, нарушив присягу, допустил бесчеловечное и унижающее его, истца, достоинство обращение, нанес публичное оскорбление. Разговор по телефону происходил в присутствии двух свидетелей, которые слышали его, так как была включена громкая связь. Он, истец, звонил с личного номера сотовой связи, принадлежащего его гражданской супруги. Номер сотового телефона ответчика он получил от частного лица, называть которого не желает.

Ответчик Поздняков А.В. исковые требования не признал, суду пояснил, что действительно в один из дней, в его рабочий перерыв, на его личный номер сотового телефона, который он использует исключительно в личных целях, и который известен узкому кругу лиц, позвонил какой-то человек, и, не представившись, стал критиковать его и Институт, обсуждать вопросы организации связи, относящиеся к секретной информации. Он решил, что это чей-то розыгрыш, или злая шутка, или что его хотят подставить, поэтому, возможно, сказал что-то хлесткое, что именно - не помнит, в адрес звонившего. Никакого умысла на оскорбление и унижение истца у него не было. Истца он раньше никогда не знал, ничего о нем не слышал, поэтому никакого отношения у него к нему не было.

Представитель ответчика - ФГБУ «33 ЦНИИИ МО РФ - Абаев С.А., действующий на основании доверенности, исковые требования не признал, суду пояснил, что истец не доказал причинение ему морального вреда.

Представитель ответчика Министерства обороны Российской Федерации в судебное заседание не явился, был надлежаще извещен о времени и месте слушания дела.

Изучив материалы дела, выслушав объяснения истица, ответчика, представителя ответчика, показания свидетелей, суд приходит к следующему.

В судебном заседании установлено, что 29 августа 2016 года истец с личного сотового номера своей гражданской супруги истец позвонил на личный сотовый номер ответчика.

Далее истец утверждает, что во время этого разговора, на его вопрос ответчик, употребив нецензурное слово, сказал ему «пошел на…», что является оскорблением, за которое обязан компенсировать истцу моральный вред.

Суд не согласен с этим доводом истца и полагает, что в иске должно быть отказано по следующим основаниям.

В соответствии с пунктом 9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 года № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» если субъективное мнение было высказано в оскорбительной форме, унижающей честь, достоинство или деловую репутацию истца, на ответчика может быть возложена обязанность компенсации морального вреда, причиненного истцу оскорблением (статья 130 Уголовного кодекса Российской Федерации, статьи 150,151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Согласно статье 150 Гражданского кодекса Российской Федерации достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

Статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В соответствии со статьей 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Таким образом, истец должен суду доказать факт негативных высказываний ответчиком в его адрес в оскорбительной форме, унижающей его честь и достоинство. При этом такое негативное высказывание должно давать обобщенную характеристику истцу как личности.

Между тем, истец не представил суду доказательств, подтверждающих обстоятельства, на которые он ссылается. Судом в определении о принятии дела к производству истец обязывался предоставить распечатку телефонных звонков с номера мобильного телефона, с которого он звонил ответчику. Данные сведения истец имел возможность получить в ближайшем офисе его сетевой компании, однако он этого не сделал. По ходатайству истца суд запросил расшифровку самого телефонного разговора, однако истец не указал конкретно, где необходимо запрашивать такую информация, а по адресу, указанному в Интернете, ответ получен не был. В связи с этим суд повторно вручил письменный запрос истцу для вручения его компетентному лицу, но истец этого также не сделал, переложив все бремя сбора доказательств на суд, хотя не был лишен и сам такой возможности.

Судом были допрошены по ходатайству истца в качестве свидетелей В.А.Ю, и Л.И.С., которые суду показали, что истец, прервав с ними беседу, стал в их присутствии звонить по телефону, при этом включил громкую связь. Разговор они не слушали, но слышали как собеседник истца, употребив нецензурное слово, послал его «три буквы».

Суд критически оценивает показания данных свидетелей, и не принимает их во внимание, так как, исходя из них действия истца является более чем не логичными - назначив встречу двум своим клиентам (по разным делам) на улице, истец начинает с ними разговор по теме встречи, затем, в середине разговора прерывает его и начинает звонить по телефону ответчику (при этом звонок по времени не был согласован с ответчиком, то есть истец мог позвонить и в любое другое время), не соблюдая конфиденциальность, наоборот, включив громкую связь, и при этом свидетели не могут пояснить, о чем шел разговор, но слова, являющиеся предметом спора, слышали. Более того, свидетели являются постоянными клиентами истца, и в той или иной мере зависимы от него.

Допрошенные судом свидетели Парфенов И.Е., Л.С.В. и С.Н.В. не подтвердили обстоятельств, указанных истцом.

При недоказанности самого события нарушения прав истца суд отказывает истцу в удовлетворении его иска.

Кроме того, даже если принять во внимание, что ответчик действительно в разговоре употребил нецензурное высказывание, суд не находит оснований признать заявленные требования обоснованными и подлежащими удовлетворению по следующим причинам.

Выражение «пошел на …» с употреблением нецензурного слова является, безусловно, недопустимым выражением.

Вместе с тем, использование указанного выражения в такой ситуации, описанной истцом (если учесть, что она имела место), нельзя автоматически рассматривать как речевой акт оскорбления, во-первых, потому, что здесь нет приписывания адресату (истцу) никаких отрицательных оценок; а во-вторых, нет направленности сознания ответчика оскорбить, унизить истца. Следовательно, в данном случае смысл нецензурного выражения «пошел на…» имеет лишь значение «отстаньте от меня, оставьте меня в покое» и «я не хочу с вами общаться». То есть, данную реплику следует классифицировать не как оскорбление, а как просьбу человека оставить его в покое и как выражение нежелания продолжить диалог.

Отсутствие оскорбления при употреблении данного выражения подтверждается Большим словарем русской разговорной экспрессивной речи (Химик В. В.):, в которой указано обозначение фразы «Иди на х..»: 1. Предложение кому-либо покинуть какое-либо место. 2. Решительный отказ в чем-либо, указание на неуместность просьб, требований, претензий, осуществляемые в оскорбительной форме пожелания удалиться. 3. Бесцеремонное выражение нежелательности общения с кем-либо, отказ от чего-либо. 4. Дружеский совет отказаться, не возражать, не препятствовать чем-либо».

Как видно из описанных сторонами событий, истец позвонил ответчику на личный сотовый телефон и стал задавать вопросы относительно профессиональной деятельности истца и Института, в котором он работает, касаясь, как указывает ответчик, тем, не подлежащих обсуждению. Учитывая, что звонок был неожиданным, сделан на личный (известный узкому кругу лиц) номер ответчика, звонивший был ему незнаком, то ответчик вправе был предположить чью-то неуместную шутку или умысел скомпрометировать его. Поэтому в данном случае выражение «пошел на…» является отображением эмоционального состояния ответчика и обозначает категоричный отказ продолжать общение, что подтверждается также и тем, что ответчик после этих слов положил трубку.

Таким образом, анализируемое высказывание, являясь негативными по содержанию, нецензурным по форме, не является неприличным в данной ситуации (разговоре), не характеризуют адресата (истца), не имеют направленности оскорбить истца, а, следовательно, не носит оскорбительного характера. Ответчик пояснил суду, что намерений оскорбить звонившего человека у него не было, он сказал что-то хлесткое, чтобы прервать странный для него разговор.

Исходя из этих обстоятельств суд считает, что выражение «пошел на х…» не содержит в себе никакой оценки - ни негативной, ни положительной- истца, как личности и не унижают его чести и достоинства. Суд обращает внимание, что истцу могло быть действительно неприятно и обидно слышать нецензурные выражения, однако обида - это субъективная оценка, реакция человека на любые, в принципе, действия и высказывания в его адрес, если они, по его мнению, каким - либо образом говорят о его недостатках, не считаются с ним или подчеркивают какие-либо свойства или качества, которые он хотел бы скрыть (например, возраст). Обидеться можно на что угодно, поэтому обида не является критерием оценки высказываний как оскорбления и унижения чести и достоинства.

Истец также считает, что высказывание «пошел на…» было сделано публично, за что ответчик должен понести наказание. В подтверждение своего довода о публичности, истец указал, что это было сделано по каналу открытой, то есть незащищенной связи, и, следовательно, является доступным для неопределенного круга лиц.

Суд не согласен с данным утверждением. Понятия «открытый канал связи», «закрытый канал связи» являются техническими обозначениями, характеризующими уровень ограничения доступа к линии связи, класс защиты канала связи от несанкционированного подключения и перехвата. Употребление данных технических терминов к юридическому понятию публичности является некорректным. Публичным выражением мысли являются такие ситуации, когда они заведомо сообщаются гласно, доступно (помимо адресата) сколь угодному количеству людей, например, путем опубликования в печати, в телевизионном выступлении, на митинге, собрании, произнесено в общественном месте в присутствии других (кроме адресата) людей, использовано в официальном письменном обращении к официальному лицу или документе в адрес официальной организации и так далее.

Пунктом 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 24 февраля 2005 года № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» предусмотрено, что под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидению, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, распространение в сети Интернет, а также с использованием иных средств телекоммуникационной связи, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в той или иной, в том числе устной, форме хотя бы одному лицу. Сообщение таких сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением, если лицом, сообщившим данные сведения, были приняты достаточные меры конфиденциальности, с тем, чтобы они не стали известными третьим лицам.

В данном случае фраза, которая является предметом спора была произнесена в частном разговоре, по телефону, то есть не публично. Не имеет значения, что истец при разговоре, включил громкую связь и привлек в слушатели двух лиц, не имеющих к разговору с ответчиком никакого отношения, поскольку он не поставил об этом в известность ответчика. Ответчик, не зная, что разговор с истцом слушается другими лицами (для которых этот разговор не предназначался), что без его согласия нарушена тайна телефонных переговоров, не действовал публично и на распространял про истца никаких сведений. Доступность разговора посторонним лицам стала возможно не благодаря действиям ответчика, а благодаря действиям истца.

Кроме того, истец утверждает, что ответчик в данном телефонном разговоре выступал как должностное лицо, и поэтому с его стороны имелось нарушение статьи 3 Конвенции о правах человека.

Вместе с тем, одно только обстоятельство, что ответчик является военнослужащим и, исполняя свои трудовые обязанности, выступает в качестве должностного лица, не означает, что вне рамок несения службы он продолжает оставаться должностным лицом в частной жизни. Как уже указано выше, истец позвонил Позднякову А.В. в его рабочий перерыв, на его личный номер мобильной связи, который тот использует в своей личной, частной жизни, во внеслужебной деятельности. Данный номер телефона не является служебным, что подтвердили также представитель ответчика и свидетели Парфенов И.Е., Л.С.В. Поэтому, разговаривая с незнакомым ему человеком, позвонившим на его личный номер телефона, ответчик не выступал как должностное лицо, и не исполнял свои должностные обязанности.

Таким образом, анализируя все изложенное выше, суд приходит к выводу, что требования истца являются необоснованными и не подлежащими удовлетворению в полном объеме.

Руководствуясь статьями 194-199 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд,

решил:

В удовлетворении исковых требований Вологина А. Б. к Министерству обороны Российской Федерации, Позднякову А. В., Федеральному государственному бюджетному учреждению «33 Центральный научно-исследовательский испытательный институт» Министерства обороны Российской Федерации о компенсации морального вреда отказать полностью.

Решение может быть обжаловано в Саратовский областной суд в течение одного месяца со дня изготовления мотивированного решения путем подачи апелляционной жалобы через Вольский районный суд.

Судья Карпинская А.В.