Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску ФИО1 к индивидуальному предпринимателю ФИО2 о расторжении договоров, взыскании денежных средств,

У С Т А Н О В И Л:

ФИО1 обратился в суд с иском к ИП ФИО2, указывая, что 20 октября 2016 года между истцом в качестве заказчика и ответчиком в качестве исполнителя был заключён договор подготовки технического задания на разработку коммуникационного веб-сервиса. Заказчик взял на себя обязательство оплатить указанные работы в несколько этапов в общем размере 40 000 рублей. По договору ФИО2 были получены денежные средства в сумме 35 000 рублей, что подтверждается его распиской. Работы по договору должны были быть выполнены не позднее 13.12.2016 г. Однако до настоящего времени ответчик не передал истцу результат выполненных работ по разработке технического задания, в связи с чем истцом не был произведён окончательный расчёт за работу. Из электронной переписки сторон следует, что 14.12.2017 г ответчик писал истцу о том, что работу необходимо выполнять заново, а отчёт от 22.01.2018 г. в виде ссылки не открывался. Таким образом, истец полагал, что условия договора ответчиком не исполнены в течение длительного времени, в связи с чем последний должен возвратить истцу полученные денежные средства.

Кроме того, 28 марта 2018 года между теми же сторонами был заключён договор № 18-4 управления разработкой коммуникационного сервиса alllo.world и андроид-приложения. В этом же договоре были описаны принципы работы сервиса, его внешний вид, функции. Согласно главе 2 договора исполнитель самостоятельно определяет план и график работ, приступает к работе в течение 5-ти дней с момента поступления предоплаты за месяц и работает удалённого в рабочие дни с 9 до 18 часов, а также ежемесячно предоставляет заказчику отчёты в электронной форме о проделанной работе. Однако из электронной переписки сторон в период с 24 апреля по 29 ноября 2018 года не усматривается, какая именно работа была проведена ФИО2 в данный период. 29 октября 2018 года ответчик выслал истцу презентацию, которая состояла из картинок и видеороликов, которые даже не являлись элементами заказанного истцом приложения, не соответствовали никаким условиям договора. Само приложение в работающем виде так и не было представлено. На требование истца отчитаться о проделанной работе ответчик не отреагировал. На требование передать результаты работ, ответчик представил флэш-карту, на которой якобы содержалось приложение, однако истец без участия специалиста не мог проверить соответствие информации на носителе его требованиям, а ответчик настаивал на отказе истца от каких-либо финансовых претензий к нему с момента передачи носителя с непонятной информацией. Таким образом, акт приёма-передачи работ по договору от 28.03.2018 г. подписан не был. На сегодняшний день какие-либо материалы по договору управления разработкой сервиса истцу не переданы, а 24.12.2018 г. ответчик направил истцу уведомление о расторжении договора на оказание услуг. Более никакие правоотношения между сторонами не поддерживались. Однако при этом ИП ФИО2 в период с апреля по октябрь 2018 года получил от истца в общей сложности 1 238 000 рублей, что подтвердил своей распиской. С учётом неисполнения ответчиком условий договора и не передачи результата работ заказчику, истец полагал, что данная сумма подлежит возврату ответчиком в полном объёме. Кроме того, заказанный по договору на управление коммуникационный сервис предназначался для личных нужд истца, общения с друзьями и знакомыми, т.е. по договору на оказание услуг ФИО1 выступал потребителем услуг.

В связи с изложенным, руководствуясь нормами ГК РФ о договоре подряда, нормами Закона РФ «О защите прав потребителей» истец просил суд: взыскать с ответчика полученные последним денежные средства по договорам от 20.10.2016 г. и от 28.03.2018 г. в размере 35 000 рублей и 1 238 000 рублей, соответственно; расторгнуть вышеуказанные договоры; взыскать с ответчика предусмотренную п.5 ст.28 Закона РФ «О защите прав потребителей» неустойку в размере 35 000 рублей и 1 238 000 рублей, соответственно; взыскать с ответчика в счёт компенсации морального вреда 100 000 рублей, а также предусмотренный Законом «О защите прав потребителей» штраф в размере 50% от вышеназванных сумм.

В судебное заседание истец ФИО1 не прибыл, о месте и времени слушания дела извещён надлежаще, ходатайств не заявлял. В ходе судебного разбирательства заявленные требования поддерживал. Представитель истца по ордеру адвокат Буракова О.Э. в судебном заседании также поддержала иск в полном объёме по изложенным в нём основаниям. Указывала, что несмотря на наименование договора «на управление разработкой», к нему имеется план-график работ с апреля 2018 года, в котором изложены детали работ и сроки их исполнения, отчётность. Таким образом, данный договор нельзя квалифицировать как исполнение какой-то трудовой или подобной функции ответчика, это полноценный договор подряда, который предусматривал изготовление конкретного работающего программного продукта – коммуникационного веб-сервиса и андроид-приложения к нему для работы с мобильных телефонов. Поясняла, что истец переводил денежные средства ответчику по его заявкам, т.е. объём средств и привлечение дополнительных работников контролировал ИП ФИО2. Кроме того, истец передал ответчику свою банковскую карту и пополнял её счёт по заявкам ответчика. Все расчёты с людьми, за помещение, за пользование Интернетом производил ИП ФИО2. Сторонами в электронном виде согласовывались графики отдельных этапов и их стоимость. Всё это нашло своё отражение в электронной переписке сторон, однако в ноябре 2018 года была взломана электронная почта ФИО1, и он утратил данную информацию. В целом данная работа была истцом оплачена в значительном размере, что ответчиком не оспаривается, однако результата истец не получил, за исключением диска с каким-то мультфильмом вместо работающей программы. То, что программа создана и работает, следует только из пояснений самого ответчика, но работающего сервиса не было представлено ни истцу в своё время, ни суду в ходе судебного разбирательства. Истец хотел принимать работу с участием эксперта в области программного обеспечения, от чего ответчик категорически отказался. Таким образом, результата работ в виде готового продукта не существует, соответственно, истцом не подписан акт приёма-передачи выполненных работ. Указывала, что заказ истца носит явно потребительский характер, поскольку данная программа предназначалась для его личного потребления. В настоящее время истец утратил какой-либо интерес к данной разработке. В связи с изложенным иск просила удовлетворить в полном объёме.

Ответчик ФИО2 и его представители по доверенности ФИО3 и ФИО3 в судебном заседании и в представленных письменных возражениях на иск требования истца не признали. Указывали, что по договору от 20.10.2016 г. на разработку технического задания обязательства исполнителя были выполнены полностью, в связи с чем 06.12.2016 г. стороны подписали акт выполненных работ. Также о надлежащей подготовке технического задания свидетельствует сам факт заключения на его основе нового договора от 30.11.2016 г., который истец не требует расторгнуть, а также второго спорного договора. Таким образом, требования истца по возврату 35 000 рублей полагали несостоятельными. В части требований, вытекающих из договора управления разработкой от 28.03.2018 г., указывали, что условиями договора предусмотрено его одностороннее расторжение заказчиком, но без права возврата уже оплаченных по договору средств. Своим правом на расторжение договора ФИО1 воспользовался в январе 2019 года, однако работы ответчиком были выполнены, договор расторгнут не по его вине, всё расходование денежных средств с истцом было согласовано, таким образом, основания для возврата средств отсутствуют.

Указывали, что фактически взаимоотношения между сторонами сложились следующим образом. В октябре 2016 года ФИО1 обратился к ФИО2, который занимается предпринимательской деятельностью в области программного обеспечения, с предложением о совместной разработке коммуникационного сервиса, получившего впоследствии название «alllo.world». Данная работа показалась ФИО2 интересной и перспективной, и он согласился. Вначале речь шла даже о совместном бизнес-проекте, но потом стороны договорились, что результат работ будет принадлежать истцу, который финансировал проект. При этом ФИО2 сам программистом в данных отношениях не выступал, он являлся организатором работ, привлекал узкопрофильных специалистов на выполнение определённых этапов, контролировал их выполнение, разрабатывал общую концепцию. По сути, основная концепция проекта была определена ещё в конце 2016 года, тогда же были выполнены первые наработки для компьютерной версии программы. Поясняли, что истец умалчивает о том, что работа над программным обеспечением продолжалась весь 2017 год, в этот период между сторонами также имелись договорные отношения, шло финансирование, таким образом, истец не только знал о том, что реально сделано, но и был удовлетворён результатами. В ходе работ выяснилось, что с учётом масштабности проекта необходим переход на другой, более перспективный язык программирования, расширение возможностей сервиса. Одним из приоритетов проекта всегда было его использование на мобильных устройствах. Когда был осуществлён переход на новый язык программирования, встал вопрос об основной, завершающей части работ, включая андроид-версию сервиса, для чего было необходимо сформировать целую команду программистов. Для реализации всего этого между сторонами и был заключён договор от 28.03.2018 г. По данному договору работа была организована таким образом, что ответчик выступал именно организатором работ, управлял разработкой в соответствии с согласованной сторонами концепцией. Для этого он снял офис на <адрес>, взял в аренду необходимую технику, оплачивал арендные платежи и доступ в сеть Интернет. Также ФИО2 подыскивал специалистов, согласовывая их кандидатуры с ФИО1, оплачивал их работу в согласованной сумме за счёт получаемых от истца средств. Со своей стороны, ФИО1 осуществлял финансирование работ, а также самостоятельно оплачивал хостинг, т.е. аренду международных серверов, на которых размещалась вся база и осуществлялась разработка, без чего она была бы невозможна. Таким образом, истец был в курсе мельчайших деталей хода работ, постоянно контролировал их промежуточные результаты. По необходимости, но не реже одного раза в месяц, ФИО1 прибывал в арендованный офис, привозил деньги для расчётов со специалистами, лично встречался с ними. Более того, обращали особое внимание на то, что вся информационная база, все наработки размещались на серверах, арендованных непосредственно ФИО1, к которым он имел и имеет все доступы и пароли, таким образом, истец в любое время дня и ночи мог видеть, что сделано и какая работа проводится, что он и делал. Фактически, все готовые части работ размещались именно на серверах ФИО1, т.е., по сути, никакой особой передачи ему самого продукта и не требовалось, поскольку он его получал всё время, в режиме реального времени. ФИО1 не передавались только коды доступа к программным ключам, имея которые, он сам мог бы осуществлять разработку.

В то же время, финансирование проекта производилось истцом неравномерно и несвоевременно, по наличию свободных средств. В ходе 2018 года были месяца, когда финансирования оплаты специалистов вообще не было, что существенно сдерживало ход работ, уменьшало их объём. И всё же, к концу 2018 года функционал коммуникационного сервиса был практически полностью завершён, программа работала как на стационарных, так и на мобильных устройствах. По сути, она представляла собой современный мессенджер, с возможностью обмена сообщениями и звонками, размещения информации, а также с дополнительными возможностями. При этом никогда вообще речи не шло о том, что данная программа якобы предназначалась для личных, домашних целей истца. Сервис изначально разрабатывался с возможностью подключения к нему десятков миллионов пользователей, и носил исключительно коммерческий характер, предусматривал получение прибыли от размещения контента и рекламы. Предусматривалось внедрение даже своей платёжной системы. Таким образом, к концу 2018 года уже вставал вопрос о коммерческом распространении сервиса, пробные версии даже были размещены в сетях. Сервис являлся полностью рабочим, но требовал дальнейшего совершенствования как любое программное обеспечение.

Между сторонами была достигнута договорённость, что обслуживание внедрённого сервиса, поддержание его работы и дальнейшее совершенствование будет осуществлять ИП ФИО2 Также это мог делать сам ФИО1 (силами других специалистов) при наличии у него ключей доступа к программным кодам. Именно о передаче таких ключей встал вопрос в конце 2018 года. К этому времени истец приостановил финансирование работ, не платил специалистам, привлечённым ответчиком. Таким образом, ФИО2 стало понятно, что дальнейшую разработку и сопровождение сервиса истец хочет осуществлять сам, либо у него просто нет средств. ФИО2 не возражал передать ключи, в передаче самой программной оболочки необходимости не было, так как она и так находилась на серверах ФИО1 Тем не менее, ответчик предоставил истцу отчёт о проделанной работе в виде презентации работающей программы, а коды согласился передать при условии подписания ФИО1 документа об отсутствии финансовых претензий к ИП ФИО2 и привлечённым им специалистам. Поскольку подписать такой акт ФИО1 категорически отказался, ФИО2 не передал ему коды доступа, а поскольку также было очевидно, что истец не хочет продолжать договорные отношения, несколько месяцев не перечислял деньги для оплаты аренды офиса и Интернета, отключил доступ к хостингу, ответчик воспользовался предоставленным ему п.4.3 договора правом и 03 декабря 2018 года направил истцу уведомление о расторжении договора на управление разработкой, поскольку на тот момент задолженность ФИО1 только по оплате привлечённых работников составляла более 300 000 рублей. При этом истцу также было предложено принять все выполненные работы. Таким образом, ФИО2 полагал, что поскольку он лично никаких средств в оплату своих услуг от истца не получал, все предоставленные на разработку средства освоены, все отчеты истцу предоставлены, более того, доступа к самому веб-сервису ответчик не имеет, так как тот находится на серверах истца, все претензии ФИО1 несостоятельны. В иске просили отказать.

Выслушав пояснения сторон, их представителей, допросив свидетелей, исследовав собранные по делу доказательства и дав им оценку в соответствии с требованиями ст. 67 ГПК РФ, суд приходит к следующему.

Согласно части 1 статьи 8 ГК РФ, гражданские права и обязанности возникают из оснований, предусмотренных законом и иными правовыми актами, а также из действий граждан и юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены законом или такими актами, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности; гражданские права и обязанности возникают в том числе из договоров и иных сделок, предусмотренных законом, а также из договоров и иных сделок, хотя и не предусмотренных законом, но не противоречащих ему.

В соответствии со ст.153 ГК РФ сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.

В соответствии со ст.ст.420-421 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в заключении договора. Условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами. При этом стороны могут заключить договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами.

В соответствии со ст.431 ГК РФ при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений.

Как установлено в ходе судебного разбирательства, 20 октября 2016 года между ФИО1 в качестве заказчика и ИП ФИО2 в качестве исполнителя заключён договор подготовки технического задания на разработку коммуникационного веб-сервиса.

По условиям п.2.1-2.2 данного договора стоимость работ составила 40 000 рублей, из которых в качестве предоплаты выплачивается 25 000 рублей, 10 000 рублей – после сдачи первого этапа работ и окончательный платёж в размере 5 000 рублей после сдачи работ в течение трёх дней.

Срок выполнения работ, в соответствии с разделом 3 договора, определён не более 40 рабочих дней, с учётом производства работ в три этапа. По окончании работ предусмотрено составление и подписание сторонами акта приёма-передачи выполненных работ.

В материалах дела имеется собственноручная расписка ФИО2 о получении им от ФИО1 25 000 рублей и 10 000 рублей, соответственно. Дата получения средств в расписке не проставлена, равно как отсутствует и указание, в связи с чем передавались данные средства ответчику.

При этом суд учитывает, что ответчик в ходе судебного разбирательства факт написания им данной расписки и получения от истца указанных средств именно по договору от 20.10.2016 г., не оспаривал.

Таким образом, возникшие между сторонами правоотношения в рамках договора подготовки технического задания суд расценивает как подрядные. Исходя из даты заключения договора, срок окончательного выполнения работ исполнителем заканчивался 12 декабря 2016 года.

В соответствии со ст.702 ГК РФ по договору подряда одна сторона (подрядчик) обязуется выполнить по заданию другой стороны (заказчика) определенную работу и сдать ее результат заказчику, а заказчик обязуется принять результат работы и оплатить его.

Согласно ч.1 ст.703 ГК РФ договор подряда заключается на изготовление или переработку (обработку) вещи либо на выполнение другой работы с передачей ее результата заказчику.

Если иное не предусмотрено договором подряда, работа выполняется иждивением подрядчика - из его материалов, его силами и средствами (ст.704 ГК РФ).

В соответствии с п.1 ст.721 ГК РФ качество выполненной подрядчиком работы должно соответствовать условиям договора подряда, а при отсутствии или неполноте условий договора требованиям, обычно предъявляемым к работам соответствующего рода.

В силу п.1 ст.723 ГК РФ в случаях, когда работа выполнена подрядчиком с отступлениями от договора подряда, ухудшившими результат работы, или с иными недостатками, которые делают его не пригодным для предусмотренного в договоре использования, заказчик вправе, если иное не установлено законом или договором, по своему выбору потребовать от подрядчика, в том числе, безвозмездного устранения недостатков в разумный срок; соразмерного уменьшения установленной за работу цены; возмещения своих расходов на устранение недостатков, когда право заказчика устранять их предусмотрено в договоре подряда.

Если отступления в работе от условий договора подряда или иные недостатки результата работы в установленный заказчиком разумный срок не были устранены либо являются существенными и неустранимыми, заказчик вправе отказаться от исполнения договора и потребовать возмещения причиненных убытков (п.3 ст.723 ГК РФ).

Между тем, ответчиком ФИО2 в материалы дела представлен Акт выполненных работ по написанию ТЗ сферы общения от 06 декабря 2016 года, согласно которому работы выполнены в полном объёме, отчёты получены полностью. Данный акт подписан собственноручно ФИО2 и ФИО1, наличие своей подписи на данном документе истец не опроверг.

Учитывая характер ведения и оформления документации между сторонами, суд считает данную расписку допустимым и относимым доказательством надлежащего выполнения ИП ФИО2 его обязанностей по договору подготовки технического задания от 20.10.2016 г.

При этом суд учитывает, что истец в течение последующих двух лет продолжал активные взаимоотношения с ответчиком по дальнейшей разработке коммуникационного веб-сервиса, но не предъявлял к нему никаких претензий, вытекающих из договора от 20.10.2016 г., что, по мнению суда, свидетельствует о том, что данные работы были ответчиком надлежаще выполнены и приняты истцом.

Данное обстоятельство подтверждается и приобщённой к материалам дела перепиской сторон по электронной почте, в частности, взаимными сообщениями от 09.11.2016 г. (л.д.80-82), из которых следует, что обе стороны фактически выполнили свои обязательства по договору от 20.10.2016 г. и перешли к следующему этапу взаимоотношений.

Таким образом, суд приходит к выводу, что исковые требования ФИО1, мотивированные неисполнением ответчиком условий договора подготовки технического задания от 20.10.2016 г., заявлены необоснованно и в данной части удовлетворению не подлежат.

Также судом установлено, что 28 марта 2018 года между теми же лицами заключён договор № 18-4 управления разработкой. Согласно п.1.1 данного договора он определяет условия оказания исполнителем (ИП ФИО2) услуг по управлению разработкой сервиса alllo.world и андроид-приложения. Работы включают в себя сбор команды, организацию работ, управление процессом разработки, продвижение технологии. Сам сервис представляет собой изображение планеты с точками, обозначающими местоположение пользователей, пользователи могут общаться по встроенному мессенджеру. Сервис предоставляется через браузер или приложения. Могут быть реализованы различные функции, такие как вход с помощью аккаунта соцсети, интеграция с электронной почтой и прочими системами.

Приложением к договору является План-график разработки alllo.world 2018_4-.

Согласно п.2.1. договора исполнитель самостоятельно определяет приоритеты и план работ согласно Плану-графику, в рамках имеющихся ресурсов. При этом исполнитель приступает к выполнению работ по договору в течение 5-ти рабочих дней с момента поступления предоплаты за месяц в полном объёме. По мере исполнения задач не реже одного раза в месяц исполнитель отправляет заказчику в электронном виде отчёт о проделанной работе или рассказывает при встрече о проделанной работе. Акты приёма-передачи работ не требуются (п.п.2.2, 2.4 договора).

В свою очередь, заказчик, согласно п.3.1 договора, ежемесячно до начала месяца вносит оплату за следующий месяц. В соответствии с п.2.3 исполнитель по своему усмотрению расходует средства на оплату труда привлеченных к работе специалистов, собственные работы, аренду помещения, оборудования и ПО, и прочие расходы, и не отчитывается по направлениям затрат. В то же время, согласно п.3.3 договора, объём финансирования определяет заказчик и не позднее, чем за 2 недели до начала отчётного месяца сообщает исполнителю о сумме финансирования.

Пунктами 5.1-5.3 договора стороны согласовали, что заказчик предупреждён о том, что не все его желания можно выполнить в принципе или с учётом текущего уровня развития технологий, ограниченных трудовых ресурсов и/или финансов, географического положения; при этом заказчик понимает, что исполнитель располагает ограниченными ресурсами с учётом наличия квалифицированных специалистов на рынке и выделяемого на проект бюджета, соответственно, качество и объём работ может не соответствовать ожиданиям. В то же время, заказчик понимает, что для разработки прототипа сервиса используются открытые технологии и программный код, разработанный другими разработчиками.

Согласно разделу 6 договора срок его действия установлен в 12 месяцев со дня подписания договора сторонами.

В обоснование заявленных требований истцом представлена напечатанная машинописным способом расписка без даты о получении денег в счёт оплаты по договору управления разработкой от 28 марта 2018 года (л.д.16). Согласно указанной расписке за период с конца марта 2018 года до 05 октября 2018 года в проект вложено 1 238 000 рублей. Данная расписка подписана подписью от имени ФИО2

Несмотря на то, что ответчик отрицал составление и подписание им данного документа, из письменных пояснений самого ответчика следует, что в указанный период истцом действительно были выделены вышеназванные суммы на осуществление работ по разработке сервиса alllo.world с андроид-приложением. Кроме того, подпись от имени ФИО2 на расписке визуально полностью совпадает с его подписями на других документах, которые ответчиком не оспаривались, при этом ходатайств о проведении почерковедческой экспертизы ФИО2 в ходе судебного разбирательства не заявлял.

Вместе с тем, согласно представленным ответчиком письменным пояснениям, которые стороной истца по существу не опровергнуты, из полученных сумм вознаграждение (оплата услуг) самого ФИО2 составило только 100 000 рублей. Из остальных средств основной источник расхода составила аренда помещения, оборудования, мебели и интернета – 270 000 рублей, оплата привлечённых работников – 868 000 рублей. При этом в апреле в проект были привлечены 5 постоянных работников и 4 удалённых, в последующие месяцы их число неуклонно снижалось и к августу составило 2 работника в арендуемом офисе и 2 удалённых работника. Кроме того, объём финансирования истцом проекта также постоянно снижался, в июне денежные средства им не передавались, по состоянию на конец октября имелась задолженность по аренде помещения и оборудования за 2 месяца и долг перед привлечёнными работниками в сумме более 370 000 рублей.

Из свидетельских показаний Р.В.О. следует, что он имеет высшее физико-математическое образование, с 2011 года занимается программированием, окончил специальные курсы по разработкам мобильных приложений. В апреле 2018 года по объявлению на сервисе «Хедхантер» он узнал о том, что в Калининграде требуется специалист по андроид-разработкам, так он познакомился с ФИО2 Впоследствии ФИО2 познакомил свидетеля с ФИО1, представив того заказчиком проекта. В проекте свидетель участвовал только в разработке мобильного приложения на платформе «андроид», всего замысла не знал, но понимал, что по сути это напоминает социальную сеть. Он разрабатывал программную оболочку именно как многопользовательское приложение, с платными сервисами, встроенной рекламой, предназначенное не только для общения, но и в том числе для зарабатывания денег. Когда свидетель приступил к работе, фундамент сервиса уже был заложен, работала версия на стационарных компьютерах, но шла доработка всего. Все задания в ходе работ формировал ФИО2 Работа происходила в офисе на <адрес>, где были оборудованы рабочие места с компьютерами. Строгого графика работы в офисе не было, всё зависело от поставленных задач, но свидетель присутствовал ежедневно. Денежные средства за работу выплачивал ФИО2 наличными. ФИО1 лично рабочих задач свидетелю не ставил и денег ему не передавал. Однако он не менее раза в месяц приезжал в офис, встречался с ФИО2, некоторыми работниками, просматривал, что было сделано, знакомился с функционалом программы. Обычно после таких встреч и происходила выплата денег. Оплата происходила с задержками, по мере финансирования проекта ФИО1, о чём все знали. Свидетель получал от 25 до 40 тысяч рублей в месяц, но нерегулярно, и в конце перед ним остался долг. Свидетель работал над проектом с апреля по октябрь 2018 года. К концу этого периода была уже полноценная работающая сеть, которая позволяла входить в неё пользователям, регистрироваться, обмениваться звонками и сообщениями, также свидетель на тестовом телефоне установил мобильную версию программы.

Аналогичные показания дал свидетель С.В.П., который пояснил суду, что по образованию является системным администратором, с ИП ФИО2 сотрудничал на других проектах ещё до начала работы над заказом ФИО1 С последним свидетеля познакомил ФИО2 в 2017 году. Уже тогда шла работа над коммуникационным мессенджером. Его компьютерная часть сразу разрабатывалась с возможностью подключения миллионов пользователей, сразу закладывались такие ресурсы. Оболочка программы размещалась на серверах, которые арендовал лично ФИО1 По состоянию на начало 2018 года программа была уже рабочей, в 2018 году шла доработка веб-версии и разработка приложения для мобильных телефонов. Уже обсуждали коммерческое продвижение сервиса, в том числе на международном рынке. Основным рабочим языком сервиса был заложен английский. ФИО1 показывали все промежуточные результаты, в офис на <адрес> он приезжал часто, несколько раз в месяц, иногда на этих просмотрах и обсуждениях присутствовал и свидетель. Результатами ФИО1 был очень доволен, проверял сам все этапы, функционал программы. ФИО1 очень знающий и понимающий в программном обеспечении человек, профессионал. Обычно после его посещений офиса выплачивались деньги сотрудникам. Это делал лично ФИО2 Свидетель получал от 35 до 50 тысяч рублей в месяц. В конце октября финансирование проекта вдруг прекратилось, по какой причине – свидетель не знает.

Свидетель Л.А.В. показал суду, что с ФИО2 работал как партнёр ещё до знакомства последнего с ФИО1 Проект, предложенный ФИО1, был очень интересен, вначале речь шла даже об участии свидетеля в данном стартапе как партнёра. С истцом свидетель познакомился примерно в марте 2017 года, тогда же ему показали начальные разработки. Его задача в проекте была в продвижении готового продукта, разработке сайта, внешнего облика мессенджера. Работа продолжалась с переменным успехом в 2017 году и почти весь 2018 год. К осени 2018 года это была уже практически полноценная работающая программа, которую можно было продавать или привлекать в неё пользователей. Но много ещё предстояло и доделывать. Свидетель лично по поручению ФИО1 прорабатывал возможности внедрения сервиса в Бразилии, Юго-Восточной Азии. Однако потом ФИО2 сказал, что ФИО1 финансирование проекта приостановил.

Показания указанных свидетелей, по сути, не опровергаются показаниями свидетеля стороны истца - О.К.В., из которых следует, что он, являясь по профессии графическим дизайнером, в начале ноября 2018 года по объявлению в Интернете познакомился с ФИО1, который впоследствии представил свидетеля ФИО2 На встрече в офисе на <адрес> свидетелю предложили работу по дизайну коммуникационного веб-сервиса, однако никакой работающей программы при этом не показали, только видеоролики о программе. Конкретных задач ему не ставили, обсуждали только общие эскизы дизайна сервиса, хотя говорили, что социальная сеть в целом готова. Свидетель ещё несколько раз связывался с ФИО2, однако последний никаких новых задач ему не ставил, сказал, что главный в проекте ФИО1 Они обсуждали, что денежные средства за представленные эскизы должен будет заплатить ФИО2, но в итоге тот не рассчитался, и тогда задолженность погасил ФИО1 Всё это имело место в течение двух недель.

У суда отсутствуют основания не доверять показаниям вышеназванных свидетелей, поскольку они последовательны, не противоречивы между собой, подтверждаются иными исследованными судом доказательствами. При этом свидетели не являются лицами, заинтересованными в исходе дела, поскольку в настоящее время ни один из них не сотрудничает ни с истцом, ни с ответчиком. Суд усматривает, что свидетель О.К.В. пытался вступить в работу по проекту только в начале ноября 2018 года, когда между истцом и ответчиком уже начались разногласия, и фактически принять участие в работе над сервисом не успел, поэтому подробно о состоянии проекта осведомлён не был.

Давая характеристику фактически сложившимся между сторонами правоотношениям, а также буквально толкуя текст заключённого сторонами договора и приложения к нему (л.д.13-15), с учётом вышеизложенных свидетельских показаний, суд приходит к выводу, что между сторонами возникли не подрядные правоотношения в том виде, как они предусмотрены главой 37 ГК РФ, а правоотношения, вытекающие из договора возмездного оказания услуг (глава 39 ГК РФ).

Так, договор подряда, исходя из положений ст.ст.702-729 ГК РФ характеризуется четким определением вида выполняемых работ, описанием конечного результата, который в обязательном порядке передаётся заказчику, порядком такой передачи (как правило, с подписанием акта приёма-передачи), конкретным сроком выполнения работ и согласованной сторонами окончательной стоимостью работ или порядком её определения.

Указанные положения являются существенными условиями договора подряда, однако ни одного из этих условий в договоре управления разработкой от 28.03.2018 г. предусмотрено не было.

Напротив, в соответствии со ст.779 ГК РФ по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги.

Согласно ст.780 ГК РФ, если иное не предусмотрено договором возмездного оказания услуг, исполнитель обязан оказать услуги лично.

В силу ст.783 ГК РФ общие положения о подряде (статьи 702 - 729) и положения о бытовом подряде (статьи 730 - 739) применяются к договору возмездного оказания услуг, если это не противоречит статьям 779 - 782 настоящего Кодекса, а также особенностям предмета договора возмездного оказания услуг.

Так, по смыслу представленного в дело договора от 28.03.2018 г., ФИО1 обратился к ФИО2 не за изготовлением конкретной вещи (в том числе, какой-либо компьютерной программы), а за оказанием, по сути, управленческих услуг по разработке такой программы.

Отсутствие в договоре условия о передаче заказчику результата работ, и даже условия о составлении промежуточных актов приёма-передачи оказанных услуг, по мнению суда, свидетельствует о том, что заказчик (истец) изначально имел доступ как к программному обеспечению, которое было необходимо доработать, а также ко всем выполняемым по его поручению работам, которые он имел возможность контролировать. Не опровергнут довод стороны ответчика о том, что сама программа размещалась на арендуемых истцом серверах.

Из приложения к договору управления разработкой следует, что на момент его заключения какая-то программная среда (оболочка) уже существовала, поскольку в приложении идёт речь об интегрировании в неё новых функций и возможностей, разработке новых версий (в т.ч. для использования на мобильных устройствах).

Таким образом, суд считает возможным согласиться с доводом стороны ответчика о том, что предметом договора являлось управление исполнителем (ответчиком ФИО2) вышеуказанными процессами в рамках уже существовавшего проекта социальной сети alllo.world, по непосредственным указаниям заказчика (истца) и в рамках представленного последним финансирования.

При этом, поскольку электронной перепиской сторон, свидетельскими показаниями подтверждается, да по существу и не оспаривалось сторонами, что они регулярно, не реже одного раза в месяц, проводили рабочие встречи, суд приходит к выводу, что продолжение финансирования истцом проекта в течение более чем полугода свидетельствует о том, что деятельность исполнителя, промежуточные итоги, а равно направление расходования переданных средств, полностью устраивали ФИО1 вплоть до ноября 2018 года.

Из буквального толкования нормы ст.779 ГК РФ следует, что при возмездном оказании услуг первостепенным для заказчика является именно деятельность исполнителя как процесс. Однако это не исключает и достижения какой-то определённой, полезной для заказчика цели.

Суд усматривает, что, вопреки доводам стороны истца, такая деятельность в его интересах ответчиком была проведена. В ходе судебного разбирательства нашли своё подтверждение факты аренды помещения и оборудования, привлечения ФИО2 специалистов, которые непосредственно осуществляли разработку программного обеспечения для сервиса alllo.world, оплаты ФИО2 услуг данных специалистов. Таким образом, передававшиеся истцом ответчику денежные средства по своей сути являлись не вознаграждением последнего, а финансированием организации работ в интересах истца.

Из обозревавшейся судом и приобщённой к делу видеопрезентации коммуникационного веб-ресурса alllo.world очевидно, что имеется работающая программа, которая может развиваться далее и иметь дальнейшее наполнение. Довод стороны истца о том, что данная презентация является только рекламным роликом и не свидетельствует о наличии реально работающего сервиса, пусть и нуждающегося в доработке, основан только на личных предположениях истца.

Между тем, передачи заказчику какого-либо конкретного результата работ, его описания, порядка и условий передачи, цены результата работ и срока их завершения договор управления разработкой, как указано выше, не предусматривал.

В соответствии с п.1 ст.782 ГК РФ заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов. Исполнитель вправе отказаться от исполнения обязательств по договору возмездного оказания услуг лишь при условии полного возмещения заказчику убытков (п.2 ст.782 ГК РФ).

Условиями договора управления разработкой от 28.03.2018 г. предусмотрено, что заказчик вправе расторгнуть данный договор в случае неудовлетворённости работой исполнителя и прекратить оплаты без права возврата уже уплаченных средств, предупредив исполнителя не менее, чем за 15 календарных дней (пункты 4.1.3, 4.2.2).

В свою очередь, исполнитель вправе расторгнуть договор при задержке оплаты исполнителем более 6 рабочих дней или при значительном сокращении бюджетов. При этом заказчику передаются результаты работ на момент остановки работ, если задолженность погашена (п.4.3.2). При таком расторжении исполнитель обязан вернуть заказчику только неиспользованные денежные средства (п.4.4.2).

Указанные обязательства стороны приняли на себя свободно и добровольно, осознавая их характер и последствия, в течение длительного времени их не оспаривали и не предъявляли требований об изменении договора. В соответствии с п.4 ст.421 ГК РФ условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами.

Как следует из материалов дела, 24 января 2019 года истец в одностороннем порядке расторг договор управления разработкой от 28.03.2018 г., выразив таким образом своё волеизъявление в соответствии с п.4.1.3 договора, что лишает его права требовать возврата ранее уплаченных по договору средств.

Также суд учитывает, что ещё ранее, 03.12.2018 г., аналогичное заявление направил ФИО1 сам ФИО2, при этом из предшествующей переписки сторон следует, что неиспользованных средств по договору не осталось, напротив, имеется задолженность заказчика, в том числе по оплате труда привлечённых специалистов. Тогда же в письме истцу ответчик указывал о готовности передать ему материалы по проекту, в том числе программные коды (л.д.22).

Давая оценку установленным обстоятельствам дела, суд приходит к выводу, что управленческие услуги, связанные с организацией процесса разработки коммуникационного сервиса alllo.world, были оказаны ответчиком истцу практически в полном объёме с учётом размера их финансирования истцом, и надлежащим образом, что исключает удовлетворение основной части исковых требований.

Не может согласиться суд и с доводом стороны истца о том, что сложившиеся между сторонами правоотношения носят потребительский характер и к ним применимы нормы Закона РФ «О защите прав потребителей».

Из самого существа разрабатывавшегося по заказу истца коммуникационного сервиса, его описания в договоре от 28.03.2018 г., следует, что данная программная разработка не предназначалась для личного, семейного, домашнего потребления ФИО1 в том смысле, который предусмотрен Законом РФ «О защите прав потребителей». Стороной истца не опровергнут довод ответчика и показания свидетелей о том, что спорный программный ресурс по своей сути должен был стать полноценной социальной сетью и был предназначен для миллионов пользователей по всех частях света, о чём свидетельствует его многоязычность, в частности, в приложении к договору предусмотрено внедрение в сервисе английского, арабского и китайского языков, наличие в сервисе платных услуг, рекламного контента, а в перспективе и собственной платёжной системы.

При таких обстоятельствах суд не усматривает правовых оснований для удовлетворения иска ФИО1 и взыскания в его пользу с ФИО2 денежных средств в размере 1 238 000 рублей.

Отказ в удовлетворении основного требования о взыскании денежных средств исключает удовлетворение иска в части взыскания с ответчика неустойки и штрафа, предусмотренных Законом РФ «О защите прав потребителей», а также, в силу норм ст.ст.98, 100 ГПК РФ, исключает взыскание с ответчика понесённых истцом судебных издержек.

При таких обстоятельствах в иске ФИО1 следует отказать в полном объёме.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 194-199 ГПК РФ, суд

Р Е Ш И Л:

В удовлетворении иска отказать.

Решение может быть обжаловано сторонами путем подачи апелляционной жалобы в Калининградский областной суд через Ленинградский районный суд г. Калининграда в течение месяца со дня изготовления мотивированного решения.

Мотивированное решение изготовлено 04.10.2019 г.

Судья: Гонтарь О.Э.