Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по исковому заявлению ФИО3 к ФИО4 «ФИО2» о защите чести и достоинства, взыскании компенсации морального вреда, судебной неустойки

УСТАНОВИЛ:

ФИО3 обратился в суд с указанным иском.

Исковые требования обоснованы тем, что истцом написано и издано более 25 различных публикаций (статей, книг и т.п.) о ФИО5 К.А., при подготовке которых истец, как научный работник, непосредственно изучал материалы, касающиеся жизни и творческой деятельности ФИО5 К.А., в частности, его дневники, хранящиеся в ФИО4 «ФИО2».

Первая попытка введения дневников ФИО5 К.А. в научный оборот была предпринята в 1970-е гг. сотрудниками ФИО4 «ФИО2» ФИО7, ФИО8, ФИО9, а также племянником художника ФИО5 К.А. – ФИО18, который не работал в ФИО2, при этом, небольшая часть дневников была расшифрована.

Итогом этой работы стала машинописная копия дневников, которая, в несколько раз сокращенная, была опубликована в книге «ФИО1. Письма. Дневники. Суждения современников» (сост. и примеч. ФИО8, ФИО9. М.: Искусство, 1979)».

Однако, по мнению истца, использовать указанную работу в научной работе не представляется возможным.

В связи с чем истец самостоятельно расшифровал дневники ФИО5 К.А., восстановил купюры и опубликовал их в полном виде:

- дневники за 1917-1923 гг. опубликованы истцом в мае 2017 года в ООО «Издательство «Дмитрий Сечин» под названием «ФИО5 ФИО20. 1917-1923» ISBN №***, тиражом 1000 экз.,

- дневники за 1923-1925 гг. опубликованы истцом в декабре 2017 года в ООО «Издательство «Дмитрий Сечин» под названием «ФИО5 ФИО20. 1923-1925» ISBN №***, тиражом 1000 экз.

Обе указанные книги отнесены к категории научных изданий.

На страницах книги «ФИО5 ФИО20. 1917-1923» истец изложил причины по которым расшифрованные ответчиком дневники ФИО5 К.А. предпочтительно не использовать, что вызвало негодование ответчика, который посчитал, что для своих книг истец использовал машинописный текст дневников ФИО5 К.А., расшифровку которых произвели в 1970-х годах сотрудники ответчика.

Истец полагает, что ответчик обвиняет его в плагиате, с чем истец не согласен.

Так, в письме №*** от **.**.**** ответчик утверждает о том, что истец опубликовал дневники без разрешения ответчика; в течение ряда лет вводил в заблуждение читателей, а потом и диссертационный совет МГУ, сообщая о том, что основной источниковой базой исследования истца и публикаций являются оригинальные рукописные материалы дневников К.А. ФИО5 из фонда художника в отделе рукописей ФИО2, в то время как истец использовал машинописную копию дневников художника, созданную в 1970-е гг. в течение нескольких лет усилиями трех человек - сотрудников ФИО2ФИО8 и ФИО9 и племянником художника ФИО18; без надлежащих на то оснований утверждает о получении полной рукописи дневников художника из семьи прямых наследников; работая в издательстве ФИО16 и получив машинописную копию дневников К.А. ФИО5, подготовленную ФИО8 и др., только для ознакомления и без права публикации, тем не менее, опубликовал дневники, не сделав ссылки на предшественников и не
указав Copyright ФИО2.

Истец полагает, что распространенные ответчиком указанные сведения являются недостоверными, порочащими честь и достоинство истца как человека и научного работника.

Истец, дважды уточнив в порядке ст. 39 ГПК РФ исковые требования, просит суд обязать ФИО4 «ФИО2» в течение 10 календарных дней со дня вступления в законную силу решения по настоящему делу заменить письмо №*** от **.**.****, адресованное в Издательский дом «Новое литературное обозрение», изложив абзац 5-8 в следующей редакции: «ФИО3 на основе дневников К.А. ФИО5 самостоятельно было создано производное литературное произведение, авторские права на которое в полном объеме принадлежит автору. В соответствии с действующим законодательством, какого-либо разрешения или согласия ФИО2 на использование дневников К.А. ФИО5, хранящихся в ФИО2, для создания книг, автором которых является ФИО3 и указанных в настоящем письме, не требуется. При создании книг, автором которых является ФИО3 (и указанных в настоящем письме), ФИО3 не использовалась машинописная копия дневников художника, созданная в 1970-е гг. в течение нескольких лет усилиями трех человек - сотрудников отдела рукописей ГРМ ФИО8 и ФИО9 и племянником художника ФИО18, и опубликованная затем в книге: ФИО1. Письма. Дневники. Суждения современников. М.: Искусство, 1979. ФИО3 публикацию упомянутых машинописных дневников не производил. На созданные ФИО3 книги, указанные в настоящем письме, ФИО2 никаких прав не имеет.»; взыскать с ответчика компенсацию морального вреда в размере 100000,00 руб.; установить, что за неисполнение обязанности, указанной в п. 1 требований ответчик уплачивает истцу судебную неустойку в размере 1000,00 руб. каждый день просрочки.

Истец ФИО3, представитель истца ФИО10 в судебное заседание явились, исковые требования поддерживают, просят удовлетворить.

Представитель ответчика ФИО4 «ФИО2» ФИО11 в судебное заседание явилась, возражает против удовлетворения иска, поддерживает доводы, изложенные в возражениях на исковое заявление.

Изучив материалы дела, выслушав участников процесса, суд полагает исковые требования не подлежащими удовлетворению по следующим основаниям.

Согласно части 1 статьи 29 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется свобода мысли и слова.

При этом в силу части 1 статьи 23 Конституции Российской Федерации каждому присуще право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени.

В силу п. 1 ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, неприкосновенность жилища, личная и семейная тайна, свобода передвижения, свобода выбора места пребывания и жительства, имя гражданина, авторство, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.

В силу положений пункта 1 статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Опровержение должно быть сделано тем же способом, которым были распространены сведения о гражданине, или другим аналогичным способом.

Согласно разъяснениям, изложенным в пункте 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от **.**.**** N 3 "О судебной практике по делам о защите чести достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" обстоятельствами, имеющими в силу статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации значение для дела, которые должны быть определены судьей при принятии искового заявления и подготовке дела к судебному разбирательству, а также в ходе судебного разбирательства, являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности. При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом.

Под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидению, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, распространение в сети Интернет, а также с использованием иных средств телекоммуникационной связи, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованным должностным лицам, или сообщение в той или иной, в том числе устной форме хотя бы одному лицу.

Не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения.

Порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица.

В пункте 9 названного постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации разъяснено, что в соответствии со статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьей 29 Конституции Российской Федерации, гарантирующими каждому право на свободу мысли и слова, а также на свободу массовой информации, позицией Европейского Суда по правам человека при рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой репутации следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности.

Пределы свободы выражения мнения ставит ч. 1 статьи 21 Конституции РФ, согласно которой достоинство личности охраняется государством, ничто не может быть основанием для его умаления.

Любое выражение мнения имеет определенную форму и содержание. Содержанием служит умозаключение лица, и его выражение не подтверждено никаким ограничениям, кроме установленных в ч. 2 статьи 29 Конституции РФ. Форма же выражения мнения не должна унижать честь и достоинство личности, должна исключать возможность заблуждения третьих лиц относительно изложенного факта. Если эти требования не выполняются, выразитель мнения должен нести связанные с их невыполнением отрицательные последствия.

В силу статьи 152 ГК РФ обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике. Истец обязан доказать факт распространения сведений лицом, к которому предъявлен иск, а также порочащий характер этих сведений.

Из материалов дела следует, что **.**.**** ответчиком ФИО4 «ФИО2» в адрес Издательство «<данные изъяты>» было направлено письмо, подписанное заместителем директора по научной работе ФИО12 следующего содержания:

«Уважаемая г-жа ФИО25!

В 2017-2018 годах издательство «Дмитрий Сечин» выпустило в свет два тома дневников художника К.А. ФИО5: «ФИО5 ФИО20. 1917-1923» и «ФИО5 ФИО20. 1923-1925.», в которых автором вступительной статьи, публикатором и комментатором указан ФИО3.

В состав обеих книг впервые целиком вошли архивные документы из фонда К.А. и А.И. ФИО5, принадлежавшие Федеральному ФИО4 бюджетному учреждению культуры «ФИО2» (далее - ФИО2).

Но издательство ФИО13 проигнорировало этот факт и даже не удосужилось поставить Copyright ФИО2.

ФИО2 разрешения на публикацию принадлежащих вышеуказанных материалов, одновременно являющихся музейными предметами, ни автору, ни издательству не давал.

ФИО3 в течение ряда лет вводил в заблуждение своих читателей, а потом и диссертационный совет МГУ, сообщая всюду, что основной источниковой базой его исследования и публикаций являются оригинальные рукописные материалы дневников К.А. ФИО5 из фонда художника в отделе рукописей ФИО2 (далее: ОР ГРМ). В действительности, он использовал машинописную копию дневников художника, созданную в 1970-е гг. в течение нескольких лет усилиями трех человек - сотрудников ОР ГРМ ФИО8 и ФИО9 и племянником художника ФИО18 - с целью публикации ее в книге «ФИО1. Письма. Дневники. Суждения современников» (сост. и примеч. ФИО8 и ФИО9. М.: Искусство, 1979), но в процессе подготовки издания значительно сокращенную. Самая главная и трудоемкая тестологическая работа была проделана другими авторами, которые подверглись со стороны ФИО3 беспощадной и несправедливой критике.

ФИО14ФИО3 о получении полной рукописи дневников художника из семьи прямых наследников несостоятельны (имеется Копия письма внучатой племянницы ФИО15 от **.**.****).

Кроме того, ФИО16 представил в ФИО2 документы, из которых следует, что подготовленная сотрудниками ФИО2 и племянником художника машинописная копия дневников ФИО5 была получена Игорем Алексеевичем от ФИО8 (заведующей отделом рукописей до 1980 года), лишь для ознакомления и без права публикации (имеется Копия расписки и копия письма, а также информация о работе ФИО3 в издательстве у ФИО16).

ФИО17ФИО3 не только опубликовал эти материалы без ссылки на предшественников, но не обозначил Copyright ФИО2.

В связи с вышеизложенным ФИО2 считает целесообразным не давать согласие на публикацию перечисленных Вами материалов.».

Ответчик не отрицал то обстоятельство, что указанное письмо было составлено ФИО4 «ФИО2» и направлено адресату.

Истец полагает, что в абзацах с 5 по 8 указанного письма содержаться недостоверные сведения, порочащие честь и достоинство истца, а именно текст указанной части письма свидетельствует о том, что ФИО4 «ФИО2» фактически обвиняет истца в плагиате машинописной копии дневников художника, созданной в 1970-е гг. сотрудниками ОР ГРМ ФИО8 и ФИО9 и племянником художника ФИО18.

В соответствии со статьей 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, содержание которой следует рассматривать в контексте с положениями части 3 статьи 123 Конституции Российской Федерации и статьи 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, закрепляющих принципы состязательности гражданского судопроизводства и принцип равноправия сторон, каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

В нарушение данных требований процессуального закона истцом не представлено относимых и допустимых доказательств порочащего характера распространенных истцом сведений.

Определением суда по ходатайству ответчика по делу была назначена лингвистическая экспертиза, на разрешение экспертов, исходя из первоначально заявленных и впервые уточненных исковых требований истца были поставлены следующие вопросы: позволяет ли абзац 5 письма ФИО4 «ФИО2» №*** от **.**.**** однозначно установить период или конкретные произведения ФИО3, к которым относиться приведенный в указанном абзаце текст письма?; позволяет ли смысл абзаца 5 письма ФИО4 «ФИО2» №*** от **.**.**** однозначно утверждать, что указание на «использование» ФИО3 текста ФИО8, ФИО9 и ФИО18, опубликованного в книге «ФИО1. Письма. Дневники. Суждения современников» (сост. и примеч. ФИО8, ФИО9. М.: Искусство, 1979), с учетом наличия в произведениях ФИО3 ссылок на указанную книгу, является указанием на «присвоение авторства» (плагиат) ФИО3 в отношении текста ФИО8, ФИО9 и ФИО18, опубликованного в книге «ФИО1. Письма. Дневники. Суждения современников» (сост. и примеч. ФИО8, ФИО9. М.: Искусство, 1979)?; имеет ли значение при ответе на вышеуказанные вопросы контекст содержащего абзац 5 письма ФИО4 «ФИО2» №*** от **.**.****?

Согласно заключению эксперта ООО «Научно-исследовательский институт судебных экспертиз» № СЭ-1109-2020 от **.**.****, в тексте абзаца 5 письма ФИО4 «ФИО2» №*** от **.**.**** содержится информация о том, что
ФИО3 на протяжении периода в несколько лет вводил в заблуждение своих читателей, а потом и диссертационный совет МГУ, сообщая всюду, что проводимое им научное рассмотрение (исследование) и его печатные труды (публикации) основаны на изучении оригинальных рукописных материалов дневников К.А. ФИО5 из фонда художника в отделе рукописей ФИО2 (далее: ОР ГРМ). О каком именно периоде времени (его границах и продолжительности) и о каких именно публикациях ФИО3 идет речь, в тексте фрагмента не сообщается.

В тексте письма ФИО4 «ФИО2» №*** от **.**.**** упомянуто издание дневников К.А. ФИО5, выпущенное в свет в 2017-2018 годах издательством «Дмитрий Сечин», где автором вступительной статьи, публикатором и комментатором указан ФИО3. Как следует из содержания письма, именно это издание послужило поводом для обращения ФИО4 «ФИО2» в Отдел авторских прав Издательства «Новое литературное обозрение», то есть для написания данного письма. Однако содержание представленного на экспертизу фрагмента письма не может быть отнесено конкретно к данному изданию, поскольку, во-первых, в тексте фрагмента говорится о публикациях ФИО3, а одно издание, даже вышедшее в двух томах, принято считать одной публикацией, а во-вторых, в рассматриваемом фрагменте говорится о том, что ФИО3 вводил в заблуждение не только читателей, но и диссертационный совет МГУ, то есть речь идет о научной работе ФИО3.

Указание в тексте абзаца 5 письма ФИО4 «ФИО2» №*** от **.**.**** на то, что ФИО3 использовал машинописную копию дневников художника, созданную в 1970-е гг. в течение нескольких лет усилиями трех человек – сотрудников ОР ГРМ ФИО8 и ФИО9 и племянником художника ФИО18, не является указанием на «присвоение авторства» (плагиат) ФИО3 в отношении этого текста.

Следует отметить, что в представленном на экспертизу тексте идет речь о машинописной копии дневников художника, а не о тексте, который был опубликован в издании «ФИО1. Письма. Дневники. Суждения современников» (сост. и примеч. ФИО8ФИО9. М.: Искусство, 1979), в процессе подготовки которого машинописная копия дневников была значительно сокращена. Поэтому наличие в произведениях ФИО3 ссылок на указанное издание не имеет значения для разрешения поставленных перед экспертом вопросов.

Представленный на экспертизу текст абзаца 5 письма ФИО4 «ФИО2» №*** от **.**.**** является фрагментом письма ФИО4 «ФИО2» №*** от **.**.****, подписанного заместителем директора по научной работе ФИО12 и адресованного ФИО21 в Отдел авторских прав Издательства «Новое литературное обозрение». Соблюдение принципа целостности текста является необходимым условием проведения лингвистической экспертизы, поэтому исследование представленного на экспертизу фрагмента проводилось с учетом содержания текста письма в целом.

Допрошенная в судебном заседании эксперт ФИО19 пояснила суду, что согласно выводам эксперта в представленном на исследование тексте, в том числе в контексте всего спорного письма, не усматривается обстоятельств обвинения либо сообщения ответчиком о «присвоение авторства» (плагиате) ФИО3 какого-либо текста. Примененное ответчиком в тексте письма слово «использовал» однозначно трактовать как «присвоение авторства» (плагиат) невозможно, так как данное слово в контексте всего письма имеет значение «употреблял».

Противоречий в заключении эксперта и в данных ею в судебном заседании пояснениях судом не установлено. Эксперт предупреждена судом об ответственности за дачу ложного заключения, поводов для оговора экспертом участников судебного разбирательства судом не установлено.

Оценивая представленное судебное заключение эксперта в порядке положений статей 67, 86 Гражданского процессуального Кодекса РФ, суд исходит из того, что в соответствии с требованиями статьи 80 ГПК РФ эксперт был предупрежден судом об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения; кроме того, квалификация эксперта не вызывает сомнений, что подтверждается приложенными к заключению документами о профессиональном образовании; заключение эксперта содержит подробное описание проведенных исследований, сделанные в результате них выводы и ответы на поставленные судом вопросы, в связи с чем, сомнения в правильности и обоснованности представленного заключения у суда не возникают, достоверные и объективные доказательства, опровергающие выводы эксперта, суду не представлены.

Представленные истцом в материалы дела заключение специалиста №*** АНО «Санкт-Петербургский институт независимой экспертизы и оценки» и заключение специалиста (рецензия) на заключение эксперта ООО «Научно-исследовательский институт судебных экспертиз» № СЭ-1109-2020 от **.**.**** от **.**.****, не подрывает выводов экспертного заключения ООО «Научно-исследовательский институт судебных экспертиз» № СЭ-1109-2020 от **.**.****, представленное истцом заключения специалиста (рецензия) по существу является рецензией на заключение судебной экспертизы, об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения специалисты, составившие заключение специалиста №*** АНО «Санкт-Петербургский институт независимой экспертизы и оценки» и заключение специалиста (рецензия) на заключение эксперта ООО «Научно-исследовательский институт судебных экспертиз» № СЭ-1109-2020 от **.**.**** от **.**.**** не предупреждены, выводы специалистов, в том числе о допущенных судебным экспертом нарушениях при производстве судебной экспертизы являются субъективным мнением специалистов, выводы судебной экспертизы не порочат.

Кроме того, представленные истцом в материалы дела заключения специалистов являются суждением специалистов, а не заключением эксперта, в связи с чем наличие противоречий в имеющихся в материалах экспертизе и заключениях, вопреки доводам истца, не имеется.

При этом, несмотря на то обстоятельство, что истцом в ходе рассмотрения дела, после получения судом заключения эксперта ООО «Научно-исследовательский институт судебных экспертиз» № СЭ-1109-2020 от **.**.****, уточнены исковые требования в части указания на абзацы спорного письма, оснований для назначения повторной экспертизы суд не находит, учитывая то, что согласно выводам эксперта, при проведении судебной экспертизы исследование представленного на экспертизу фрагмента проводилось с учетом содержания текста письма в целом.

Таким образом, суд приходит к выводу о том, что в тексте спорного письма составленного **.**.**** ответчиком ФИО4 «ФИО2», подписанного заместителем директора по научной работе ФИО12, не содержится порочащих истца сведений в том контексте, как их изложил истец в своем иске.

Доказательств обратного суду не представлено и судом не установлено.

Сведения, которые как указывает истец являются не соответствующими действительности, порочащими честь, достоинство и деловую репутацию, содержащиеся в спорном письме носят характер оценочного суждения и мнения ответчика и не содержат утверждений о нарушении истцом действующего законодательства, совершении им нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении научной либо иной деятельности.

Текст 5 абзаца спорного письма является оценочным мнением ответчика, а не утверждением о фактах, которые могут быть проверены на предмет их соответствия действительности, учитывая то обстоятельство, что согласно заключению судебной экспертизы, содержание указанного абзаца письма не может быть отнесено конкретно к изданию, упомянутому в тексте.

В абзацах 6-8 спорного письма судом не усматривается указания ответчика на использование истцом в каком-либо виде каких-либо научных трудов, публикаций или иных работ.

Фразы, содержащиеся в 6, 7 абзацах спорного письма, о несостоятельности утверждений ФИО3 о получении рукописи дневников художника из семьи прямых наследников и о представленных ФИО16 ответчику документах являются мнением ответчика и не порочат честь и достоинство истца.

Сведения, изложенные в абзаце 8 спорного письма являются мнением ответчика, основанным на личном понимании сложившейся ситуации.

Таким образом, сведения, которые истец считает порочащими, являются выражением субъективного восприятия действий (событий) ответчика, в связи чем, не являются предметом судебной защиты в порядке 152 ГК РФ.

Учитывая вышеизложенное, принимая во внимание разъяснения Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от **.**.**** N 3 "О судебной практике по делам о защите чести достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц", суд приходит к выводу о том, что сведения, изложенные ответчиком в спорном письме не являются порочащими, не умаляют честь, достоинство и деловую репутацию истца, так как носят исключительно субъективный характер. В данном письме выражено мнение и оценочное суждение ответчика о деятельности истца.

При таких обстоятельствах, исходя из того, что в спорном письме не имеется сведений порочащих честь и достоинство личности истца, суд не находит оснований для удовлетворения требований истца об обязании ответчика опровергнуть содержание спорного письма.

В силу ч. 2 ст. 1099 ГК РФ, моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина, подлежит компенсации в случаях, предусмотренных законом.

Установив, что не имеется оснований для удовлетворения иска о защите чести и достоинства, суд полагает требования истца о компенсации морального вреда не подлежащим удовлетворению, равно как и производное от заявленного требования о защите чести и достоинства требование о взыскании судебной неустойки.

Учитывая вышеизложенное, и руководствуясь ст. 194-198 ГПК РФ, суд

Р Е Ш И Л:

В удовлетворении иска ФИО3 к ФИО4 «ФИО2» о защите чести и достоинства, взыскании компенсации морального вреда, судебной неустойки отказать.

Решение может быть обжаловано в Санкт-Петербургский городской суд в течение месяца со дня изготовления решения в окончательной форме.

Судья: Ушакова Т.В.