Гражданский кодекс часть 1

рассмотрел 09 октября 2019 года в открытом судебном заседании в зале суда в городе Магнитогорске Челябинской области гражданское дело по исковому заявлению ФИО3 к ФИО4 и ФИО5 об освобождении имущества от ареста (исключении из описи),

У С Т А Н О В И Л:

ФИО3 обратилась в суд с иском к ФИО4 и ФИО5, в котором просит освободить от ареста (исключить из описи) имущество, перечисленное в акте о наложении ареста (описи имущества) от 12 июля 2019 года, составленном судебным приставом-исполнителем Ленинского РОСП УФССП РФ по Челябинской области ФИО6 в рамках исполнительного производства от 28 июля 2017 года №-ИП в отношении должника ФИО4 о взыскании в пользу ФИО5 задолженности в размере 12500169,99 рублей, указав в обоснование иска, что судебным приставом-исполнителем произведен арест (опись имущества), находящегося в помещении по адресу: <адрес> как имущества должника ФИО5, однако это имущество последнему не принадлежит, а принадлежит ей (истцу), она приобрела его у ИП ФИО7 в 2014 году.

Истец ФИО3 в судебное заседание не явилась, извещена надлежащим образом о его времени и месте, её представитель ФИО1 в судебном заседании заявленный иск поддержал.

Ответчики ФИО4 и ФИО5 в судебное заседание не явилась, извещены надлежащим образом о его времени и месте, представитель ФИО4 – ФИО2 в судебном заседании против удовлетворения иска возражала, указывая на невозможность сопоставить имущество в договоре и акте описи, ссылалась на мнимость заключенной истцом сделки.

Третье лицо ФИО7 в судебное заседание не явилась, извещена надлежащим образом о его времени и месте.

Доказательств уважительности причин неявки вышеперечисленные неявившиеся лица не представили, а доводы о необходимости отложения дела слушанием в связи с необходимостью получения юридической помощи признаны судом необоснованными, в удовлетворении соответствующего ходатайства отказано, в связи с чем суд полагает возможным рассмотреть дело в отсутствие сторон в соответствии со статьей 167 Гражданского процессуального кодекса РФ.

Заслушав ФИО1 и ФИО2 и исследовав материалы дела в судебном заседании, суд не находит оснований для удовлетворения иска.

В силу пункта 2 статьи 442 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации заявленный лицами, не принимавшими участия в деле, спор, связанный с принадлежностью имущества, на которое обращено взыскание, рассматривается судом по правилам искового производства. Иски об освобождении имущества от ареста (исключении из описи) предъявляются к должнику и взыскателю. В случае, если арест или опись имущества произведены в связи с конфискацией имущества, в качестве ответчиков привлекаются лицо, чье имущество подлежит конфискации, и соответствующий государственный орган. В случае, если арестованное или включенное в опись имущество уже реализовано, иск предъявляется также к приобретателю имущества.

Согласно части 1 статьи 119 Федерального закона от 02 октября 2007 года № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» в случае возникновения спора, связанного с принадлежностью имущества, на которое обращается взыскание, заинтересованные лица вправе обратиться в суд с иском об освобождении имущества от наложения ареста или исключении его из описи.

Таким образом, в исполнительном производстве действует фактическая презумпция принадлежности имущества должнику, в силу которой судебный пристав-исполнитель при наложении ареста на имущество исходит из предположения, что имущество, находящееся на территории (т.е. в жилище или по месту нахождения) должника, ему и принадлежит. В свою очередь это предположение может быть опровергнуто.

Статьей 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации закреплено, что каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Из комплексного толкования вышеперечисленных норм следует, что на истце, обращающемся в суд с иском об освобождении имущества от ареста (исключении из описи) лежит обязанность доказать принадлежность ему (а не должнику) этого имущества.

Разрешая спор, суд приходит к выводу о том, что таких доказательств ФИО3 не представлено.

В обоснование своего иска ФИО3 ссылается на заключенный ею с ФИО7 в 2014 году договор купли-продажи имущества, однако данный договор доказательством принадлежности истцу арестованного имущества не является.

Так, в частности, представитель истца в судебном заседании указывал, что всё перечисленное в договоре купли-продажи имущество изначально находилось в спорном помещении (в том числе когда оно принадлежало ФИО7), однако же судебным приставом-исполнителем было арестовано 15 длинных диванов красного цвета, 17 красных угловых диванов, 8 мини-диванов красного цвета и 3 двойных дивана, тогда как в договоре купли-продажи числятся 18 длинных диванов красного цвета, 13 красных угловых диванов, 3 маленьких дивана красного цвета и 1 большой угловой диван, таким образом диваны не совпадают по количеству и кроме того в договоре не приведены какие-либо отличительные признаки диванов, по которым можно было бы их идентифицировать и сопоставить с перечисленными в акте описи (инвентарные номера и т.п.). Также судебным приставом-исполнителем было арестовано 8 телевизоров «Самсунг» черного цвета диагональю 104 и один телевизор «Самсунг» диагональю 150, тогда как в договоре купли-продажи числятся только 8 телевизоров и без указания их диагонали и цвета. Аналогично в акте описи указан цвет и марка гардероба, а в договоре они не указаны. Это же касается и ряда иного имущества – имущество в акте и договоре не совпадает либо по количеству, либо по цвету, либо по иным признакам, кроме того, даже при их совпадении в договоре не перечислены инвентарные номера.

Кроме того, арестованные судебным приставом-исполнителем холодильники ISAT в договоре не поименованы, а указаны «столы холодильные GE», стиральная машина и микроволновая печь в договоре не поименованы вовсе и так далее.

Поскольку истцом не доказано принадлежности ей арестованного имущества, при том, что присутствовавший при аресте администратор КПМ и другой сотрудник ПАГ указали судебному приставу-исполнителю, что всё имущество принадлежит ФИО5, при всём этом сам ФИО5 с материалами исполнительного производства знакомился и не выразил никаких возражений по поводу того, что спорное имущество ему не принадлежит, равно как и ФИО3 ни в момент ареста, ни после него (несмотря на то, что согласно пояснениям представителя истца КПМ звонил ФИО5 и сообщал об аресте) не обращалась к судебному приставу-исполнителю и не указывала на принадлежность ей имущества.

Равным образом никто из сотрудников ООО «Евразия» не ссылался на то, что имущество принадлежит ФИО3, либо, что она бывает в помещении (на что ссылался представитель истца в судебном заседании), указывали, что ФИО5 приходит каждый день.

Помимо всего изложенного выше, суд приходит к выводу о мнимости заключенного между истцом и ИП ФИО7 в 2014 году договора и нарушении при его заключении требований закона о недопустимости злоупотребления правом, то есть о нарушении сделкой требований закона.

В соответствии с пунктом 1 статьи 9 Гражданского кодекса Российской Федерации граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права.

В целях реализации указанного выше правового принципа абзацем 1 пункта 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации установлена недопустимость осуществления гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действий в обход закона с противоправной целью, а также иного заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав (злоупотребление правом).

В случае несоблюдения данного запрета суд на основании пункта 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

В силу положений статей 166, 167 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка). Недействительная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

Согласно пункту 2 статьи 168 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в пунктах 1, 7 Постановления от 23 июня 2015 года № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснил, что добросовестным поведением, является поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей. Если совершение сделки нарушает запрет, установленный пунктом 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной по основанию, предусмотренному статьей 168 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Исходя из смысла приведенных выше правовых норм и разъяснений по их применению под злоупотреблением правом понимается поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему права, сопряженное с нарушением установленных в статье 10 Гражданского кодекса Российской Федерации пределов осуществления гражданских прав, осуществляемое с незаконной целью или незаконными средствами, нарушающее при этом права и законные интересы других лиц и причиняющее им вред или создающее для этого условия.

Под злоупотреблением субъективным правом следует понимать любые негативные последствия, явившиеся прямым или косвенным результатом осуществления субъективного права. Одной из форм негативных последствий является материальный вред, под которым понимается всякое умаление материального блага. Сюда могут быть включены уменьшение или утрата дохода, необходимость новых расходов. В частности злоупотребление правом может выражаться в отчуждении имущества с целью предотвращения возможного обращения на него взыскания. По своей правовой природе злоупотребление правом – это всегда нарушение требований закона, в связи с чем злоупотребление правом, допущенное при совершении сделок, влечет ничтожность этих сделок, как не соответствующих закону (статьи 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации). Таким образом, для установления наличия или отсутствия злоупотребления участниками гражданско-правовых отношений своими правами при совершении сделок необходимо исследование и оценка конкретных действий и поведения этих лиц с позиции возможных негативных последствий для этих отношений, для прав и законных интересов иных граждан и юридических лиц.

Кроме того, в силу статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации мнимая сделке то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.

Суд принимает во внимание, что спорная сделка была совершена со слов представителя истца между близкими родственниками – матерью и дочерью, при том, что должником является отец истца (супруг продавца), который свою задолженность не погашает. Наряду с этим суд учитывает, что цена договора купли-продажи составляет 5492146,50 рублей, однако относимых и допустимых доказательств уплаты этой цены в деле не имеется, суд считает, что представленная стороной истца расписка таким доказательством не является, поскольку в деле нет доказательств тому, что ФИО3 была способна уплатить такую сумму. Согласно материалам дела на момент совершения сделки истцу было 22 года, её налоговым агентом – ООО «ТД «Миасские кухни» задекларирован её доход за год 60410,14 рублей, аналогичным образом и ИП ФИО7 не предоставляла в налоговый орган сведений о получении дохода 5492146,50 рублей от продажи имущества.

При всём этом представитель истца не смог пояснить правовую цель заключения сделки, пояснил, что не знает, занимается ли его доверитель предпринимательской деятельностью, напротив, указал, что сделка совершена «чтобы имущество было на ФИО3». На вопрос об источнике дохода ФИО3 представитель истца в предварительном судебном заседании пояснил, что деньги подарили бабушка с дедушкой, которые их накопили, однако никаких доказательств тому не представлено, при том, что в судебном заседании представитель истца пояснил, что бабушка с дедушкой истцу деньги дали взаймы, отдала ли ФИО3 (имеющая средний годовой доход примерно в сто раз меньше суммы займа) долг он не знает. Представитель истца в предварительном судебном заседании пояснил, что ФИО3, её бабушка и дедушка явятся в судебное заседание, однако они не явились.

Также суд учитывает, что фактически ФИО3 не вступала в пользование приобретенными вещами, доказательств тому в деле также не имеется.

Изложенные фактические обстоятельства дела в своей совокупности по мнению суда с достаточной степенью очевидности указывают на то, что спорный договор был составлен и подписан лишь для вида, без намерения создать соответствующие ему правовые последствия, целью этих действий было недопущения обращения взыскания по долгам ФИО5 (отца и супруга сторон сделки). Таким образом сделка, на которую ссылается истец, является ничтожной и правовых последствий не влечет, на принадлежность имущества ФИО3 не указывает.

Руководствуясь статьями 194-198 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд

Р Е Ш И Л:

Отказать ФИО3 в удовлетворении заявленных ею к ФИО4 и ФИО5 исковых требований об освобождении имущества от ареста (исключении из описи).

Решение может быть обжаловано в Челябинский областной суд в течение месяца со дня принятия решения суда в окончательной форме путем подачи апелляционной жалобы через Ленинский районный суд г. Магнитогорска Челябинской области.

Председательствующий: П.Е. Кутырев

Решение суда в окончательной форме изготовлено 10 октября 2019 г.