Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Груздевой ФИО16 к ФИО1 ФИО17 о взыскании долга по договору займа и расходов по уплате государственной пошлины,

установил:

ФИО2 обратилась в суд с иском к ФИО4 с вышеуказанными исковыми требованиями. Обосновывая иск, ФИО2 указала, что *** ФИО4 взяла у нее заимообразно <данные изъяты> на срок до *** В подтверждение этого обязательства ею была выдана расписка. В указанный расписке срок деньги ответчиком возвращены не были. На предложение о добровольном исполнении своего обязательства ответчик ответил отказом, мотивируя отсутствием денег.

Представитель истца ФИО5 пояснил в судебном заседании, что истец ФИО2 является генеральным директором ООО «<данные изъяты>». В одном из принадлежащих ей магазинов - магазине «<данные изъяты>» - в период с *** годы работала продавцом продовольственных товаров ФИО4 При этом она неоднократно брала в долг деньги и продукты у ФИО2, причем не как у своего работодателя или индивидуального предпринимателя, а как у физического лица. Все долги записывались как самой ФИО2, так и ФИО6 Обе стороны считали, что взятые в долг продукты можно перевести в денежный эквивалент, что и было сделано. При увольнении ФИО4 ФИО2 потребовала у нее написать расписку, в которой ответчик обязалась вернуть образовавшийся долг в сумме <данные изъяты>. ФИО4 написала эту расписку добровольно, отдавая отчет своим действиям, без принуждения и давления. Взыскиваемая сумма является суммой долга, а не недостачи, как считает ответчик. Срок давности по данному делу должен исчисляться с момента написания долговой расписки.

В судебном заседании ФИО2 заявленные требования поддержала и пояснила, что сумма долга в размере <данные изъяты>. образовалась в течение 2-3 месяцев. Из этой суммы ФИО4 взято в долг деньгами примерно <данные изъяты> руб, оставшаяся сумма приходится на продукты, взятые у нее (истца) в долг. Деньги она (истец) выдавала в несколько приемов, разными суммами, наибольшая из сумм была около <данные изъяты> руб. Деньги в долг она обычно лично выдавала ФИО4 по ее просьбе после получении «выручки» в магазине «<данные изъяты>», где она (ответчик) работала продавцом. При этом, если в долг брались продукты, то ФИО4 в ее (ФИО2) присутствии взвешивала необходимые ей продукты, переводя в денежный эквивалент. После этого она (ФИО2) записывала стоимость продуктов в общую сумму долга. Эти деньги, будучи переданными ей за проданный товар как владельцу магазина, являлись ее собственностью. По этой причине она давала в долг деньги и продукты как физическое лицо. Выданные суммы она каждый раз записывала, в том числе и по взятым в долг продуктам, однако записи об этом у нее не сохранились. В суд долго не обращалась, так как надеялась, что ответчик вернет долг добровольно. Она не знала, что срок исковой давности по недостаче всего 1 год.

Ответчик ФИО4 в судебном заседании исковые требования не признала, пояснила, что не брала в долг у ФИО2 ни денег, ни продуктов. Расписку она написала под давлением и диктовку ФИО2 после того, как в магазине «<данные изъяты>» была выявлена недостача. Давление выразилось в том, что ей и второму продавцу ФИО11 угрожали увольнением «по статье» и тем, что не выдадут трудовую книжку. Из-за этого она (ФИО4) и ФИО11 были вынуждены написать расписки аналогичного содержания, но на разные суммы, поскольку недостача образовалась из-за того, что они (ФИО1 и ФИО11) давали в долг продукты покупателем, и каждая из них «своих» покупателей записывала отдельно с указанием суммы взятых ими в долг продуктов. Долги записывались ей и ФИО11 в специальную долговую тетрадь. По этой причине у каждой из них была «своя» сумма недостачи. Сумма долгов покупателей, которым она выдала продукты без оплаты, и составила <данные изъяты>., то есть сумму, указанную в исковом заявлении. После обнаружения недостачи и написания расписок она и ФИО11 выписали из долговой тетради данные о том, кто из них кому из покупателей давал в долг продукты с указанием суммы по каждому из покупателей. Тем самым сумма недостачи была между ними разделена не поровну, а по суммированию продуктов, данных в долг каждой из них отдельно «своим» покупателям. После увольнения они начали собирать долги, ходили домой и на работу к должникам. Того, кто отдавал долг, они вычеркивали из вышеназванной тетради. Бухгалтер ФИО3 делала то же самое. Когда они с ФИО11 после увольнения вместе или по отдельности приносили в бухгалтерию деньги, отданные покупателями, то ФИО3 выдавала им квитанции к приходным ордерам, где указывала, что деньги приняты в кассу как погашение недостачи.

Представитель ФИО4 адвокат Будилова Н.Н. пояснила в судебном заседании, что по данному делу имеет место не взыскание долга по договору займа, а обязательство о взыскании суммы недостачи, образовавшейся в магазине «<данные изъяты>», где работала ФИО4, то есть спор вытекает из трудовых отношений. По этой причине сроки исковой давности по данному делу давно истекли. Истец не отрицает факт недостачи в магазине, которая имела место в период работы ФИО4 в магазине «<данные изъяты>». Следствием недостачи явилось написание расписки о якобы взятой в долг сумме, равной долгам покупателей, которым ФИО1 без оплаты выдала продукты. Имеющаяся в материалах дела расписка прикрывает собою обязательства, возникшие из трудовых отношений по возмещению недостачи.

Выслушав объяснения сторон, допросив свидетелей, исследовав материалы дела, суд не находит исковые требования обоснованными и подлежащими удовлетворению по следующим основаниям.

В соответствии с ч. 1 ст. 807 ГК РФ по договору займа одна сторона (займодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества.

Договор займа считается заключенным с момента передачи денег или других вещей.

Согласно ч. 2 ст. 808 ГК РФ в подтверждение договора займа и его условий может быть представлена расписка заемщика или иной документ, удостоверяющие передачу ему займодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей.

В силу ч.2, 3 ст. 812 ГК РФ если договор займа должен быть совершен в письменной форме (ст. 808), его оспаривание по безденежности путем свидетельских показаний не допускается, за исключением случаев, когда договор был заключен под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя заемщика с займодавцем или стечения тяжелых обстоятельств.

Если в процессе оспаривания заемщиком договора займа по его безденежности будет установлено, что деньги или другие вещи в действительности не были получены от займодавца, договор займа считается незаключенным.

Поскольку в судебном заседании ответчик и его представитель оспаривали договор займа по его безденежности, пояснив, что он был заключен под влиянием угрозы увольнения по «статье», по их ходатайству была допрошена свидетель ФИО11

Указанный свидетель показала в судебном заседании, что она и ФИО4 работали продавцами в магазине «<данные изъяты>», владельцем которого является ФИО2 Перед их увольнением была проведена ревизия, в результате которой была выявлена недостача, которая образовалась из-за того, что они, случалось, отпускали продукты в долг покупателем. Иногда это происходило с разрешения руководства, иногда ответственность брали на себя. После выявления недостачи ей и ФИО4 Г-выми было велено собирать имеющиеся долги. Бухгалтер ФИО3 сказала им, чтобы они разделили долги покупателей соответственно записям в долговой тетради (у каждой из них были «свои» покупатели-должники). ФИО2 сказала им, чтобы они написали расписки на ту сумму, которая выявилась при недостаче. Текст расписок им диктовала ФИО2 Расписки они писали под давлением со стороны ФИО2 и ФИО3, поскольку они угрожали им, что не вернут трудовые книжки или уволят «по статье». ФИО2 никогда не давала им (ФИО11 или ФИО1) деньги или продукты в долг. В сумму недостачи вошли и собственные долги ФИО1 и ее (ФИО11), поскольку они их также записывали в вышеуказанную долговую тетрадь за взятые ими в магазине продукты без оплаты. Общая сумма возвращенной ими недостачи через бухгалтерию составила <данные изъяты> руб. Один корешок приходного ордера они потеряли. Она (свидетель) осознает, что, отдавая товары покупателям без оплаты, они причинили ущерб истцу. Расписки она и ФИО1 писали одновременно, тексты расписок практически совпадали. После написания расписок они устно обращались к прокурору района ФИО9, который сказал им, что не надо было их писать, а следовало сразу обращаться к нему.

Свидетель ФИО13 показала в судебном заседании, что она весной и летом *** г. работала в ООО «<данные изъяты>» бухгалтером и видела, что ФИО1 и ФИО11 писали расписки в конторе общества. Ничего необычного при написании расписок она не заметила. Расписки они писали от руки. Содержание расписок ей неизвестно. При этом присутствовала бухгалтер ФИО3 Увольнение ФИО11 и ФИО1 происходило по причине недостачи в магазине «<данные изъяты>».

Свидетель ФИО3 показала в судебном заседании, что она работает бухгалтером-кассиром в ООО «<данные изъяты>», не имея бухгалтерского образования. О существовании долговой тетради ей стало известно при проведении последней ревизии, по результатам которой ФИО1 и ФИО11 были уволены. Акт этой ревизии не составлялся. ФИО1 и ФИО11 обещали ФИО2 собрать долги у покупателей и погасить недостачу до *** Расписки ФИО1 и ФИО11 писали в конторе ООО «<данные изъяты>» по очереди. Она (свидетель) говорила им, каким образом их надо написать. В расписках указаны суммы от последней недостачи. В расписке содержится обязательство вернуть долг ФИО2, а не Обществу с ограниченной ответственностью «<данные изъяты>», поскольку продукты, которые ФИО1 отдавала покупателям без оплаты по долговой тетради, были взяты из магазина, принадлежащего ФИО2

При предъявлении свидетелю ФИО3 расписки (л.д.5), она пояснила, что «наверно, этот текст диктовала» при ее написании.

Свидетель ФИО12 показал в судебном заседании, что ему известно о том, что ФИО4 иногда просила деньги и продукты в долг у ФИО2 в магазине «<данные изъяты>». Здесь же происходило взвешивание продуктов, отданных в долг ответчику.

У суда нет оснований не доверять показаниям свидетелей ФИО13, ФИО3

К показаниям свидетеля ФИО12 суд относится критически, поскольку он является супругом ФИО2 и заинтересован в исходе дела. Его показания противоречат показаниям свидетелей ФИО3 - бухгалтера ООО «<данные изъяты>», ФИО11 и материалам дела.

Несмотря на представленную ФИО2 долговую расписку (л.д.. 5), при установленных в судебном заседании обстоятельствах суд приходит к выводу, что истцом не представлено достаточных доказательств заключения договора займа. В судебном заседании ФИО2 не представила свои записи о взятых в долг продуктах и деньгах, которые она (истец) вела, по ее пояснениям, в течение 2-3 месяцев при выдаче в долг ФИО1 продуктов и денег. ФИО4 и ФИО11 пояснили, что эти записи ни они, ни истец никогда не вели, поскольку ни денег, ни продуктов в долг у ФИО2 не брали. Показания свидетеля ФИО11, не доверять которым у суда нет оснований, согласуются с объяснениями ответчика, его представителя, с показаниями свидетеля ФИО3 об обстоятельствах написания долговой расписки и письменными материалами дела.

То обстоятельство, что долговая расписка возникла из трудовых отношений, подтверждается не только объяснениями ответчика, его представителя, показаниями свидетеля ФИО11, но и показаниями свидетеля ФИО3об обстоятельствах написания расписки. Как следует из показаний ФИО3, расписки ФИО1 и ФИО11 писали в конторе ООО «<данные изъяты>» после выявления недостачи, в ее (бухгалтера) присутствии. Она говорила им, каким образом их надо написать. В расписках указаны суммы, выявленные при последней недостаче, которую они обещали погасить до ***

Как следует из расписки, ФИО4 обязуется возвратить <данные изъяты> в срок до ***

Показания свидетеля ФИО3, не доверять которым у суда нет оснований, противоречат объяснениям истца о том, что в расписке указана сумма личного долга ФИО4 Указанный свидетель показала, что в расписке указана сумма, выявленная при последней недостаче.

В судебном заседании произведен подсчет выписанной ФИО1 из долговой тетради задолженности покупателей. Эта сумма (<данные изъяты>.) практически совпала с суммой, указанной в расписке (<данные изъяты>), что также подтверждает, что сумма в расписке отражает выявленную недостачу. Истец ФИО2 в связи с этим предположила в судебном заседании, что ответчиком данные фамилии и суммы были «подогнаны» под сумму, указанную в долговой расписке.

После производства данного расчета, ФИО4 пояснила, что в расписку ей была продиктована сумма долгов «ее» покупателей.

Анализируя исследованные в ходе судебного разбирательства доказательства в совокупности, суд приходит к выводу, что написание долговой расписки возникло из трудовых отношений между истцом и ответчиком и вызвано недостачей, выявленной в магазине «<данные изъяты>». В судебном заседании установлено, что эта расписка явилась следствием выявленной недостачи товарно-материальных ценностей и фактически подменила собой акт ревизии. При установленных в судебном заседании обстоятельствах о том, что деньги и продукты в действительности не были получены ответчиком от истца, суд считает договор займа незаключенным, а исковые требования необоснованными и неподлежащими удовлетворению.

На основании изложенного, руководствуясь ст.194-198 ГПК РФ, суд

решил:

Груздевой ФИО16 в иске к ФИО1 ФИО17 отказать.

Решение может быть обжаловано в Костромской областной суд через Кологривский районный суд в течение месяца со дня его принятия судом в окончательной форме.

Судья ФИО20

Решение обжаловано. Апелляционным определением Костромского областного суда

от 14 октября 2013 года оставлено без изменения.

Вступило в законную силу 14 октября 2013 года.