Гражданский кодекс часть 1

рассмотрев в открытом судебном заседании в городе Архангельске гражданское дело по исковому заявлению ФИО1 к ФИО2 о признании сделок недействительными,

установил:

ФИО1 обратился в суд с иском к ФИО2 о признании сделок недействительными. В обоснование требований указал, что в феврале 2010 года между ФИО2, ФИО1, ФИО3, ФИО4 в устной форме был заключен договор займа, по условиям которого займодавец передал заемщикам денежные средства в размере 10 000 000 руб. под 24% годовых со сроком возврата суммы займа в 2011 году. В июне 2011 года истец и ответчик согласовали новые условия договора, уменьшив размер процентов за пользование займом. С целью обеспечения исполнения обязательств по договору займа в сентябре 2012 года истец и ответчик заключили два договора инвестирования. 15 июня 2015 года заключенные договоры инвестирования были расторгнуты и заключены договоры инвестирования № 31/2015 и 33/2015. В сентябре 2015 года стороны пришли к соглашению, согласно которому ответчик обязался ежемесячно уплачивать истцу денежные средства в размере 170 000 руб. в качестве возврата суммы основного долга. 30 октября 2015 года стороны заключили новые договоры инвестирования на строительство жилых домов. Истец указывает, что заключение договоров инвестирования № 31/2015 и 33/2015 прикрывало собой сделку по обеспечению исполнения договора займа, в связи с чем просит признать указанные договоры инвестирования от 15 июня 2015 года № 31/2015 и 33/2015 недействительными.

Истец ФИО1 в судебном заседании заявленные требования поддержал, ходатайствовал о восстановлении срока обращения с иском в суд.

Ответчик ФИО2 в судебное заседание не явился, извещен о времени и месте рассмотрения дела надлежащим образом. Его представитель ФИО5 в судебном заседании полагал требования истца не подлежащими удовлетворению, заявил о пропуске истцом срока исковой давности.

По определению суда дело рассмотрено при данной явке.

Заслушав истца и представителя ответчика, оценив показания свидетеля, исследовав письменные материалы дела, суд приходит к следующему.

В силу ст. 166 ГК РФ сделка недействительна по основаниям, установленным законом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

Требование о признании недействительной ничтожной сделки независимо от применения последствий ее недействительности может быть удовлетворено, если лицо, предъявляющее такое требование, имеет охраняемый законом интерес в признании этой сделки недействительной.

Согласно п. 2 ст. 170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа и содержания сделки применяются относящиеся к ней правила.

В соответствии с разъяснениями Пленума Верховного Суда РФ, изложенными в п. 87 Постановления от 23 июня 2015 года № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, с иным субъектным составом, ничтожна. В связи с притворностью недействительной может быть признана лишь та сделка, которая направлена на достижение других правовых последствий и прикрывает иную волю всех участников сделки. Намерения одного участника совершить притворную сделку для применения указанной нормы недостаточно.

Установлено судом и следует из материалов дела, что 15 июня 2015 года между сторонами заключен договор инвестирования № 31/2015, согласно п. 1.1, 2.1, 4 которого ИП ФИО1 обязался профинансировать работу других лиц и организаций по строительству дома одноквартирного (предварительный №), находящегося по адресу: <адрес>, и после получения разрешения на ввод в эксплуатацию передать объект ФИО2, а ФИО2 обязался уплатить обусловленную договором цену в размере 6 500 000 руб. и принять объект строительства.

Также 15 июня 2015 года между сторонами заключен договор инвестирования № 33/2015 на аналогичных условиях по строительству дома одноквартирного (предварительный №), с ценой в размере 6 500 000 руб.

15 июня 2015 года ИП ФИО1 выданы ФИО2 две квитанции к приходному кассовому ордеру о получении денежных средств по договору № 33/2015 на сумме 4 000 0000 руб. и по договору № 33/2015 на сумму 4 000 000 руб.

Факт подписания указанных договоров и факт выдачи указанных квитанций ИП ФИО1 не оспариваются.

Оспаривая договоры инвестирования, истец в обоснование заявленных требований ссылается на притворность указанных сделок и совершение их с целью прикрыть иную сделку – обеспечение договора займа. Вместе с тем, доказательств притворности сделок истец суду не представил, при том, что именно на истца возложена обязанность доказать это обстоятельство.Доводы истца о том, что фактически договоры инвестирования № 31/2015 и № 33/2015 заключены с целью обеспечения исполнения обязательств по договору займа от февраля 2010 года, опровергаются представленными в материалы дела доказательствами.

Так, условия договоров инвестирования от 15 июня 2015 года не содержат каких-либо положений, свидетельствующих о том, что такие договоры заключены с целью обеспечения исполнения обязательств по ранее заключенному между сторонами договору займа.

При этом материалами дела подтверждено, что стороны имели намерение заключить именно договоры инвестирования на указанных в них условиях. Так, во исполнение п. 4.2 условий договоров инвестирования истцом ответчику уплачено два первоначальных взноса на общую сумму 8 000 000 руб., что подтверждено квитанциями от 15 июня 2015 года.

Представленные в материалы дела расписка ответчика о возврате денежных средств по договорам инвестирования, а также проект мирового соглашения об исполнении обязательств, свидетельствуют о признании ФИО2 факта заключения именно договоров инвестирования.

Расписка о получении ФИО2 в возврат по договору инвестирования суммы в размере 2 500 000 руб. принята истцом, каких-либо возражений относительно назначения платежа не заявлено.

Приведенные истцом обстоятельства не свидетельствуют о том, что при заключении договоров инвестирования стороны имели намерение достичь других правовых последствий кроме тех, которые указаны в условиях договоров, доказательств того, что сделки прикрывают иную волю всех участников сделки не представлено.

Ответчик не оспаривает наличие между сторонами спора ранее заключенного устного договора займа, однако указывает, что свои обязательства по возврату займа ФИО1 исполнены до заключения договоров инвестирования.

Согласно ст. 67 ГПК РФ суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.

Оценив представленные доказательства в совокупности, суд приходит к выводу об отсутствии оснований для удовлетворения требований истца о признании заключенных договоров инвестирования от 15 июня 2015 года недействительными, доводы стороны истца о притворности сделок не нашли своего подтверждения в ходе судебного разбирательства.

Не соглашаясь с требованиями, ответчик заявил о пропуске истцом срока исковой давности.

Действительно, согласно ст. 195 ГК РФ исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено.

Согласно п. 1 ст. 181 ГК РФ срок исковой давности по требованиям о применении последствий недействительности ничтожной сделки и о признании такой сделки недействительной (п. 3 ст. 166) составляет три года. Течение срока исковой давности по указанным требованиям начинается со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, а в случае предъявления иска лицом, не являющимся стороной сделки, со дня, когда это лицо узнало или должно было узнать о начале ее исполнения. При этом срок исковой давности для лица, не являющегося стороной сделки, во всяком случае не может превышать десять лет со дня начала исполнения сделки.

В силу п. 2 ст. 199 ГК РФ исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения. Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.

Договоры инвестирования заключены сторонами 15 июня 2015 года, и именно с указанной даты началось течение срока исковой давности.

Срок исковой давности истек 15 июня 2018 года.

Настоящий иск направлен истцом в адрес суда почтовой корреспонденцией 09 сентября 2020 года.

Доказательств уважительности пропуска срока исковой давности истцом суду не представлено, оснований для восстановления указанного срока не имеется.

Согласно ст. 199 ГК РФ истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.

В соответствии с правовой позицией Верховного суда Российский Федерации, изложенной в п.15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 2015 года №43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» истечение срока исковой давности является самостоятельным основанием для отказа в иске (абз. 2 п. 2 ст. 199 ГК РФ).

Принимая во внимание изложенное, исковые требования удовлетворению не подлежат.

Руководствуясь ст. 194-199 ГПК РФ, суд

решил:

в удовлетворении исковых требований ФИО1 к ФИО2 о признании сделок недействительными – отказать.

Решение суда может быть обжаловано в Архангельский областной суд в течение месяца со дня принятия решения судом в окончательной форме путем подачи апелляционной жалобы через Октябрьский районный суд города Архангельска.

Мотивированное решение изготовлено 23 ноября 2020 года.

Председательствующий Е.В. Акишина