ГРАЖДАНСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
ЗАКОНЫ
КОММЕНТАРИИ
СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА
Кировский районный суд г. Екатеринбурга Свердловской области Информация предоставлена Интернет–порталом ГАС «Правосудие» (www.sudrf.ru) Вернуться назад
Кировский районный суд г. Екатеринбурга Свердловской области — СУДЕБНЫЕ АКТЫ
Мотивированное решение изготовлено 02 ноября 2011 года Дело № 2-5300/25(11)
РЕШЕНИЕ
ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
28 октября 2011 года г. Екатеринбург
Кировский районный суд г. Екатеринбурга в составе председательствующего судьи Чирковой Т.Н., при секретаре Доос Ю.И.,
с участием истца З, его представителя В, ответчиков Б, Р, представителя ответчика Б - П,
рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску З к Б, Р о защите чести, достоинства, деловой репутации и компенсации морального вреда,
установил:
З обратился в суд с вышеуказанным иском, в обоснование которого указал, что в течение 2008-2010 годов бывший главный научный сотрудник учреждения Российской академии наук «» (далее по тексту ) Б и старший научный сотрудник данного учреждения Р, злоупотребляя свободой слова и правом направлять обращения в государственные органы, систематически, преследуя противоправные цели добиться увольнения истца с должности директора института и возбуждения в отношении него уголовного дела, сочиняли и направляли на имя должностных лиц совместные заявления, в которых содержались сведения, не соответствующие действительности и порочащие честь, достоинство и деловую репутацию З
В результате этих действий истцу был причинен ущерб чести, достоинству и деловой репутации, существенный моральный вред.
Так, в заявлении на имя председателя УрО РАН академика Ч и председателя совета профсоюза работников УрО РАН М от 15 сентября 2008 года, поступившем в УрО РАН 16 сентября 2008 года, распространена следующая информация:
- абзац 2 первой страницы:
«Мы, Р и Б, на протяжении длительного времени (более полутора лет) подвергаемся грубому, незаконному преследованию со стороны директора г.З., поставившего противоправную цель уволить нас на почве сугубо личных неприязненных отношений».
- абзац 3 второй страницы:
«В апреле-мае 2007г. З с помощью своих приближенных через институтскую компьютерную сеть проводит активнейшую кампанию по дискредитации профкома и его председателя, используя при этом клевету и оскорбления».
- абзац 6 второй страницы:
«Вскоре после выбора нового профкома, директор решил окончательно разделаться с нами».
- абзац 7 второй страницы:
«Эти рецидивы говорят о систематическом характере противоправных деяний г.З, свидетельствуют о его полном пренебрежении к действующему законодательству,».
- абзац 6 третьей страницы:
«Таким образом, судом установлен факт того, что результат внеочередной аттестации Р носит заказной характер со стороны директора института З»
- абзац 6 пятой страницы:
«В отношении Р было вынесено три решения суда, которыми установлено, что З. .. провел заведомо незаконную заказную внеочередную аттестацию, по результатам которой Р был признан якобы несоответствующим занимаемой должности».
В заявлении на имя председателя УрО РАН академика Ч и в президиум УрО РАН от 12 октября 2009 года, поступившим в УрО РАН 12 октября 2009 года, распространена следующая информация:
- абзац 12 второй страницы с продолжением на третьей странице:
«В апреле-мае 2007г. г.З с помощью своих приближенных через институтскую компьютерную сеть проводит активнейшую кампанию по дискредитации профкома и его председателя, используя при этом клевету и оскорбления».
-абзац 2 третьей страницы:
«Вскоре после «выборов» нового профкома, директор решил окончательно разделаться снами».
-абзац 1 пятой страницы:
«Эти рецидивы говорят о систематическом и умышленном характере противоправных деяний г.З, свидетельствуют о его пренебрежении к действующему законодательству, правам и законным интересам работников».
- абзац 7 шестой страницы:
«Продолжая преследование, З 2 июня 2008г. в отношении Р проводит заказную внеочередную аттестацию».
- абзац 5 седьмой страницы:
«Таким образом, в суде был установлен факт того, что результат внеочередной аттестации Р носит заказной характер со стороны директора института З».
- абзац 7 седьмой страницы:
«. ..З, как директор,. .. «заказал» результат этой аттестации».
- абзац 5 девятой страницы:
«Однако, г.З продолжал травлю, в частности, запрещал приходить в институт после 18 часов. При этом доводы Б, что он, являясь совместителем, приходит в институт после окончания работы в и это не противоречит Трудовому кодексу РФ, З игнорировались».
- абзац 2 страницы восемнадцатой:
«В повседневной же работе на нас оказывается практически постоянное негативное давление З. .., что, по понятным причинам, крайне мешает нашей работе».
- абзац 3 девятнадцатой страницы:
«Фанатичное, маниакальное преследование нас в угоду своим личным и корыстным интересам привело директора института Ю.П. к постоянным, рецидивным и очень серьезным нарушениям трудового законодательства РФ. При этом, грубо в течении длительного времени нарушается одна из базовых статей Трудового Кодекса Российской Федерации о запрещении дискриминации в сфере труда - статья 3».
В заявлении на имя вице-президета РАН, члена президиума УрО РАН академика Г от 5 октября 2010 года, которое было зарегистрировано в секретариате Президиума РАН 18 ноября 2010 года и по указанию академика Г передано для рассмотрения академику Ч, распространена следующая информация:
- абзац 2 третьей страницы:
«В апреле-мае 2007г. З с помощью своих приближенных через институтскую компьютерную сеть проводит активнейшую кампанию по дискредитации профкома и его председателя, используя при этом клевету и оскорбления».
- абзац 4 третьей страницы:
«Вскоре после «выборов» нового профкома, директор решил окончательно разделаться снами».
- абзац 2 пятой страницы:
«Эти рецидивы говорят о систематическом и умышленном характере противоправных деяний З, свидетельствуют о его пренебрежении к действующему законодательству, правам и законным интересам работников».
- абзац 9 шестой страницы:
«Продолжая преследование, З 2 июня 2008г. в отношении Р проводит заказную внеочередную аттестацию».
- абзац 6 седьмой страницы:
«Таким образом, в суде был установлен факт того, что результат внеочередной аттестации Р носит заказной характер со стороны директора института».
- абзац 8 седьмой страницы:
«. .. З, как директор,... «заказал» результат этой аттестации».
- абзац 6 девятой страницы:
«Однако, З продолжал травлю, в частности, запрещал приходить в институт после 18 часов. При этом доводы Б, что он, являясь совместителем, приходит в институт после окончания работы в и это не противоречит Трудовому кодексу РФ, З игнорировались».
- абзац 2 восемнадцатой страницы:
«В повседневной же работе на нас оказывается практически постоянное негативное давление З. .., что, по понятным причинам, крайне мешает нашей работе».
- абзац 3 восемнадцатой страницы:
«Фанатичное, маниакальное преследование нас в угоду своим личным и корыстным интересам привело директора института Ю.П. к постоянным, рецидивным и очень серьезным нарушениям трудового законодательства РФ. При этом грубо в течении длительного времени нарушается одна из базовых статей Трудового Кодекса Российской Федерации о запрещении дискриминации в сфере труда - статья 3».
- абзац 6 двадцатой страницы:
« Тем временем, он продолжает активно преследовать нас.. .. Кроме того, в отношении нас З провел заказные аттестации, в результате мы оба признаны не соответствующими занимаемой должности».
-абзац 6 двадцать первой страницы:
«Таким образом, З в данном случае пытался незаконно применить нормы закона в своих личных и корыстных целях. То же можно сказать и о его других деяниях - объявление выговоров, проведение заказных аттестаций, увольнение с работы,. ..».
- абзац 7 двадцать первой страницы:
«Как следует из вышесказанного, даже после нашего вторичного обращения 12 октября 2009 года в Президиум УрО РАН и лично к Председателю УрО РАН Ч, З продолжил, как ни в чем не бывало, свои незаконные действия по преследованию и дискриминации в отношении нас».
- абзац 1 страницы двадцать второй:
«Многочисленные противоправные деяния директора в течении четырех лет происходят на глазах сотрудников института. Его демонстративные противоправные действия: незаконные увольнения, проведение заказных аттестаций с отрицательным результатом, наложение незаконных административных взысканий, невыплата зарплаты и другие грубые нарушения прав работника, указанные в п.2 ч. V, и при этом полное пренебрежение к решениям многочисленных судов явно преследуют цель и морального воздействия (подавления) на других сотрудников».
- абзацы 2-5 двадцать второй страницы:
«З присущи такие качества, как нетерпимость к чужому мнению, требование к беспрекословному и полному подчинению, несдержанность, нескромность. За годы нашего преследования мы многократно сталкивались с его непорядочностью, маниакальным упорством и мстительностью. Это человек, с которым невозможно ни о чем договариваться - он не выполняет свои обещания, даже публичные.
При всем этом он в своих корыстных интересах очень умело и успешно использует свой административный ресурс.
Именно таким образом З недостаток своего научного авторитета компенсирует жестким авторитарным стилем руководства со всеми его негативными сторонами.
Все это угнетающе действует на научную деятельность сотрудников института, отсюда и ее низкая результативность, причем очевидна тенденция в сторону ухудшения ситуации».
В заявлении на имя председателя УрО РАН академика Ч и главного ученого секретаря УрО РАН д.ф.-м.н. Е от 8 ноября 2010 года, поступившем в УрО РАН 10 ноября 2010 года, распространена следующая информация:
- абзац 4 текста (текст на одном листе):
«Совершенно очевидно, что З и в 2010г. продолжает маниакальное преследование нас».
Порочащий характер сведений заключается в следующем.
Указывая на маниакальный характер преследования, авторы тем самым заявляют, что З может быть психически неполноценным человеком, то есть маньяком. Ответчики представляют истца как руководителя авторитарного стиля, подавляющего подчиненных ему работников, как самодура, не признающего никаких законов и судебных решений, организующего «заказные» аттестации против неугодных ему сотрудников, систематически преследующего их в своих личных интересах и организующего их травлю.
Ответчики утверждают, что З не пользуется научным авторитетом и компенсирует это авторитарным стилем руководства. Отсюда якобы низкая результативность сотрудников института и тенденция в сторону ухудшения ситуации.
Также из заявлений ответчиков следует, что З в своих личных корыстных целях постоянно, грубо и в течение длительного времени нарушает нормы трудового законодательства.
Распространенные сведения являются недостоверными.
Несмотря на тот факт, что результаты аттестаций действительно были признаны решениями судов незаконными, ни в одном из этих случаев суд не установил фактов заказного характера аттестаций со стороны З, либо какого-то другого лица.
В ответ на заявление от 12.10.2009 года о применении к З дисциплинарного взыскания была создана комиссия по проверке фактов, изложенных в заявлении. По итогам работы комиссии принято решение, что основания для применения к руководителю института З дисциплинарного увольнения, предусмотренные ст.ст. 81, 278 Трудового кодекса Российской Федерации, не выявлены.
Доводы ответчиков о том, что в результате руководства истца в институте сложилась «кризисная ситуация….., что угнетающе действует на научную деятельность сотрудников института, отсюда и ее низкая результативность» опровергаются справкой о деятельности института за 2001-2010 годы, из которой виден рост всех основных показателей деятельности института. Заслуги истца подтверждаются также копией удостоверения к государственной награде в виде присвоения ему почетного звания «Заслуженный деятель науки Российской Федерации».
Противоправные цели ответчиков, преследуемые ими при подаче заявлений, изложены ими в текстах заявлений, они просят принять обоснованное и законное решение о досрочном расторжении трудового договора с З, материалы проверки передать в органы прокуратуры на предмет наличия в действиях З составов преступлений, предусмотренных ст.ст. 285 ч.1, 145-1, 286 Уголовного кодекса Российской Федерации, для возбуждения уголовного дела и привлечения его к строгой уголовной ответственности.
Действия ответчиков носили длительный, упорный и систематический характер, были направлены на умаление репутации истца как руководителя института и как ученого. Разбирательства на комиссиях по заявлениям ответчиков отнимали у истца значительное количество времени и сил. Заявления Б и Р причинили истцу серьезные нравственные страдания, размер компенсации истец оценивает в размере 500 000 рублей с каждого ответчика.
С учетом изложенного, З просит признать не соответствующими действительности и порочащими честь, достоинство и деловую репутацию истца сведения, содержащиеся в совместных заявлениях Б и Р, перечисленные выше; обязать ответчиков в течение десяти дней по вступлении решения суда в законную силу направить на имя вице-президента РАН академика Г, председателя УрО РАН академика Ч, главного ученого секретаря УрО РАН Е, председателя территориальной организации профсоюза работников УрО РАН Д, в президиум УрО РАН заявления-опровержения на основании судебного решения по данному делу; взыскать с Б и Р в пользу истца компенсацию морального вреда в размере по 500 000 рублей с каждого, расходы по оплате государственной пошлины в размере 300 рублей с каждого.
В судебном заседании истец З, его представитель В, действующий на основании доверенности от 02.02.2011 года, доводы иска поддержали по предмету и основаниям. Указали, что распространением оспариваемых сведений является факт их направления вышестоящим должностным лицам с целью помешать истцу осуществлять руководство институтом, был подорван авторитет истца как руководителя. Данные действия являются злоупотреблением правом, так как сведения носят недостоверный характер. Изложенные ответчиками сведения является не субъективным мнением, а утверждениями о фактах. Несмотря на тот факт, что к дисциплинарной ответственности истец привлечен не был, его репутации как руководителя был нанесен определенный вред. Полагают, что размер компенсации обоснован длительностью и характером распространенных сведений. Настаивали на удовлетворении иска в полном объеме, заявили ходатайство о взыскании с ответчиков судебных расходов на оплату услуг представителя в размере 15 000 рублей.
Ответчики Б, Р, представитель ответчика Б - П, действующий на основании доверенности от 06.02.2009 года, исковые требования не признали в полном объеме. Поддержали доводы возражений на исковое заявление (т. 1, л.д. 144-150), а также дополнительных возражений на исковое заявление (т. 1, л.д. 169-190). Не оспаривают факт обращения в учреждения УрО РАН и РАН с данными заявлениями, а также содержание указанных обращений. Вместе с тем, полагают, что их обращения в УрО РАН являлись лишь реализацией конституционного права на обращения с заявлениями и жалобами, каких-либо противоправных целей ответчики не преследовали. Заявления содержали критику в адрес Ю как руководителя института, а не как гражданина. Полагают, что в связи с тем, что истец пытается защитить свою деловую репутацию, связанную с экономической деятельностью института, данный спор не подведомственен суду общей юрисдикции, а подлежит разрешению в Арбитражном суде Свердловской области, таким образом, производство по исковым требованиям истца подлежит прекращению. Содержание их заявлений и обращений однозначно свидетельствует о том, что сугубо правовыми средствами и в рамках правового поля они добивались, чтобы истца освободили от должности, досрочно расторгнув с ним трудовой договор по предусмотренным Трудовым кодексом Российской Федерации основаниям для руководителей государственного учреждения РАН - ГУ РАН «ИВТЭ УРО РАН». Все обращения базировались на фактах, которые были установлены вступившими в законную силу многочисленными решениями суда по искам ответчиков, в которых оспаривались приказы и распоряжения истца как директора института. Также не отрицают факт обращения с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении истца. Все указанные в заявлении З фразы являются субъективным мнением ответчиков, оценочным суждением, которое не подпадает под сферу действия ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации и не подлежит судебной защите. Кроме того, истцом не представлено доказательств, что данные сведения носят порочащий характер. В части доводов о «маниакальном характере преследований», ответчики имели в виду не состояние психики истца, а иносказательный смысл данного слова, обозначающий крайнюю настойчивость. Доводы о том, что З является «руководителем авторитарного стиля» являются оценочным суждением ответчиков, основанным на вступивших в законную силу решениях Кировского районного суда г. Екатеринбурга об обжаловании ответчиками приказов и распоряжений истца как руководителя института. Ответчики не отрицают факт резкой критики в адрес З как руководителя, то есть публичного деятеля, а не гражданина. С учетом изложенного, просили в удовлетворении исковых требований З отказать в полном объеме.
Доводы ответчиков о неподведомственностидела суду общей юрисдикции не основаны на положениях ст. 33 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, предусматривающей исключительную подведомственность арбитражному суду дел о защите деловой репутации, но только в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности. В данном случае сведения, об опровержении которых предъявлен иск, одновременно касаются деятельности истца и как деятеля науки, и как руководителя института, причем не в сфере предпринимательской деятельности, а в научной сфере, в сфере руководства институтом, реализации кадровой политики, соответственно, данный спор подлежит рассмотрению в суде общей юрисдикции, а основания для прекращения производства по делу отсутствуют.
В судебном заседании в качестве специалиста была допрошена А, которая пояснила, что ознакомилась с текстами писем, содержанием оспариваемых истцом фрагментов. Оспариваемые фрагменты в большинстве выражены в форме утверждения, содержат элементы мнения, изложенного в утвердительной форме, усиливаются ссылкой на авторитетный источник - решение суда. Оспариваемые выражения имеют, в большинстве, самостоятельную смысловую нагрузку, некоторые требуют включения в контекст.
заявление на имя председателя УрО РАН академика Ч и председателя совета профсоюза работников УрО РАН М от 15 сентября 2008 года:
1) абзац 2 первой страницы - фраза носит утвердительный характер в части незаконности преследования.
2) абзац 3 второй страницы - утверждение, дополненное мнением ответчиков.
3) абзац 6 второй страницы - фраза имеет и утвердительный, и оценочный характер, имеет ссылку на приложение, поэтому должна оцениваться в контексте.
4) абзац 7 второй страницы - утверждение, которое необходимо учитывать в контексте.
5), 6) абзац 6 третьей страницы и абзац 6 пятой страницы - являютсяутверждением, но со ссылкой на решение суда.
заявление на имя председателя УрО РАН академика Ч и в президиум УрО РАН от 12 октября 2009 года:
1),2),3),5) абзац 12 второй страницы с продолжением на третьей странице, абзац 2 третьей страницы, абзац 1 пятой страницы, абзац 5 седьмой страницы дублируют выражения, использованные в заявлении от 15.09.2008 года в части п. 2,3,4, 5.
4), 6) абзац 7 шестой страницы, абзац 7 седьмой страницы - являютсяутверждением, усиливаемым ссылкой на решение суда. Употребление слова в кавычках означает, что его используют или с иронией или в переносном смысле
7) абзац 5 девятой страницы - утверждение, в котором слово «травля» носит оценочное значение.
8) абзац 2 страницы восемнадцатой является мнением.
9) абзац 3 девятнадцатой страницы - утверждение о нарушении законодательства, содержащее оценку, которая дается словами «маниакальный» и «фанатичный», при этом, из контекста следует, что данные слова использовались не в прямом смысле (психиатрическом), а в переносном (как синоним навязчивости, постоянства).
заявление на имя вице-президета РАН, члена президиума УрО РАН академика Г от 5 октября 2010 года.
1), 2), 3), 4), 5), 6), 7), 8), 9) абзац 2 третьей страницы, абзац 4 третьей страницы, абзац 2 пятой страницы, абзац 9 шестой страницы, абзац 6 седьмой страницы, абзац 8 седьмой страницы, абзац 6 девятой страницы, абзац 2 восемнадцатой страницы и абзац 3 восемнадцатой страницы - дублируют фразы, использованные в ранних заявлениях.
10) абзац 6 двадцатой страницы - утверждение, включающее мнение.
11) абзац 6 двадцать первой страницы утверждение, где дается квалификация действий истца.
12) абзац 7 двадцать первой страницы - мнение утвердительного характера.
13) абзац 1 страницы двадцать второй - мнение утвердительного характера, оценка дается словами «маниакальный» и «фанатичный», которые используются в переносном смысле, что следует из контекста.
14) абзацы 2-5 двадцать второй страницы - утверждение о нарушении морально-этических норм в профессиональной деятельности, является результатом оценки, в которой описательная характеристика изложена в форме утверждения.
заявление на имя председателя УрО РАН академика Ч и главного ученого секретаря УрО РАН д.ф.-м.н. Е от 8 ноября 2010 года:
1) абзац 4 текста (текст на одном листе) - является мнением и носит оценочный характер.
Все письма составлены в официально-деловом стиле, по жанру - это заявления, по смысловой нагрузке - жалобы на руководителя, стилистически взвешенные, оскорблений в неприличной форме не содержат. В целом текст состоит из утверждений, в которых З оценивается как директор, заявления содержат фразы, которые характеризуют его как ученого и человека. В основном заявления содержат негативные сведения в форме утверждений, имеются и критические высказывания.
В судебном заседании были допрошены свидетели С, Н, Л
Так свидетель С показал, что работает в в должности заместителя директора по научной работе. По должности принимал участие в аттестации ответчиков, был председателем аттестационной комиссии. По результатам аттестации комиссия пришла к выводу о несоответствии ответчиков занимаемым должностям. З какого-либо давления на комиссию не оказывал. Кроме того, полагает, что стиль управления З институтом является демократическим, у истца много заслуг, наград, грантов, его статьи печатают зарубежные журналы, заключены дорогостоящие контракты. Об обращениях ответчиков в адрес руководства РАН ему известно, данные жалобы были рассмотрены по существу, нарушений в деятельности З установлено не было.
Свидетель Н показала, что работает в должности главного инспектора по кадрам на протяжении пяти лет. Принимала участие в работе аттестационной комиссии в отношении ответчиков, была секретарем. З каких-либо рекомендаций членам комиссии по поводу аттестации не давал, им как руководителем был представлен отзыв на аттестуемого. В момент, когда аттестационной комиссией принималось решение, истец не присутствовал. У З имеются научные труды, различные достижения, по работе не сталкивалась с ситуациями, из которых можно сделать вывод, что у З авторитарный стиль руководства.
Свидетель Л показал, что является научным сотрудником института электрофизики, до 2004 года работал в . Полагает, что утверждения о научных достижениях института сильно преувеличены, институт выдает старые изобретения за новые.
Заслушав пояснения сторон, мнение специалиста, показания свидетелей, исследовав доказательства, о дополнении которых ходатайств заявлено не было, суд приходит к следующему.
В силу ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований или возражений соответственно.
В силу ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы.
В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (часть 1 статьи 17 Конституции Российской Федерации).
Исходя из этого, а также из положений части 4 статьи 15, части 1 статьи 17,статьи 18 Конституции Российской Федерации права и свободы человека согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, а также международным договорам Российской Федерации являются непосредственно действующими в пределах юрисдикции Российской Федерации. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.
В силу ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идею без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.
Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.
Конституцией Российской Федерации каждому гарантируется свобода мысли и слова (статья 29).
Согласно ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом.
Нематериальные блага защищаются в соответствии с настоящим Кодексом и другими законами в случаях и в порядке, ими предусмотренных, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (статья 12) вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.
В соответствии со ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.
В соответствии со ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Порядок опровержения сведений устанавливается судом.
Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением.
В соответствии с разъяснениями Верховного суда Российской Федерации, данными в постановлении № 3 от 24.02.2005 года «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» обстоятельствами, имеющими в силу статьи 152 Гражданского кодекса Российской Федерации значение для дела, являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности. При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом.
В силу п. 1 ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации обязанность доказывать соответствие действительности распространенных сведений лежит на ответчике. Истец обязан доказать факт распространения сведений лицом, к которому предъявлен иск, а также порочащий характер этих сведений.
Не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения.
Порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица.
Под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидению, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, распространение в сети Интернет, а также с использованием иных средств телекоммуникационной связи и т.д.
Вместе с тем, от фактов распространения сведений следует отличать факты реализации права граждан направлять обращения в органы, которые в силу закона обязаны проверять поступившую информацию (статья 33 Конституции Российской Федерации).
В этом случае гражданско-правовая ответственность заявителя наступает лишь в случае, если при рассмотрении дела суд установит, что обращение в указанные органы не имело под собой никаких оснований и продиктовано не намерением исполнить свой гражданский долг или защитить права и охраняемые законом интересы, а исключительно намерением причинить вред другому лицу, то есть имело место злоупотребление правом (пункты 1 и 2 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).
Как установлено в судебном заседании, создано как институт электрохимии Уральского филиала АН СССР в соответствии с постановлением Президиума АН СССР от 06.12.1957 года № 805. В соответствии с Постановлением Президиума Российской академии наук от 18.12.2007 года № 274 переименован в , что подтверждается Уставом , принятым на общем собрании сотрудников учреждения, протокол от 16.01.2008 года № 1 (т. 1, л.д. 136-143)
Согласно п. 1.2. Устава, Институт является структурным звеном Российской академии наук и входит в состав организаций, объединяемых Учреждением Российской академии наук Уральским отделением РАН. Научно-методическое руководство Институтом осуществляет Отделение химии и наук о материалах РАН. В соответствии с п. 1.3. Устава, Институт является подведомственной РАН некоммерческой научной организацией - учреждением Российской академии наук.
Деятельность института подлежит регулярной, не реже 1 раза в 5 лет, проверке (включающей научную экспертизу), организуемой Президиумом РАН, УрО РАН, ОХНМ РАН (пункт 1.10).
Руководство деятельностью института осуществляется директором института, Ученым советом института в соответствии с их полномочиями (пункт 5.1).
Институт возглавляет директор, избираемый из числа ведущих ученых. Выборы директора института осуществляются в соответствии с Основными принципами организации и деятельности института РАН. Директор института утверждается Президиумом РАН на срок до 5 лет (пункт 5.2).
Материалами дела подтверждается, что З был утвержден в должности директора Постановлениями Президиума РАН № 144 от 25.04.2006 года, № 108 от 24.05.2011 года (л.д. 75-76).
Ответчики признают факт обращения с заявлениями, факт подписания и направления их указанным адресатам не оспаривают (т. 1, л.д. 20-70).
Как следует из заявлений Б и Р адресованы они:
1) председателю УрО РАН академику Ч, председателю Совета профсоюза работников УрО РАН М (заявление от 15.09.2008 года - т. 1, л.д. 20-26),
2) председателю УрО РАН академику Ч, в президиум УрО РАН (заявление от 12.10.2009 года - т. 1, л.д. 27-46),
3) вице-президенту РАН члену Президиума УрО РАН академику Г (заявление от 05.10.2010 года - т. 1, л.д. 47-69),
4) председателю УрО РАН академику Ч, главному ученому секретарю УрО РАН Е (заявление от 08.11.2010 года - т. 1, л.д. 70).
Таким образом, обращения ответчиков адресованы руководителям Уральского отделения Российской академии наук, Российской Академии Наук, Совета профсоюза работников УрО РАН.
Указанные лица вправе поставить вопрос о привлечении руководителя подведомственной РАН некоммерческой научной организации к дисциплинарной ответственности, о прекращении трудового договора с ним.
В своих заявлениях Б и Р прямо указывают цель обращения: провести проверку по заявлению, принять законное и обоснованное решение о досрочном расторжении трудового договора с истцом, материалы проверки передать по подведомственности в прокуратуру. Цель обращения не оспаривается истцом, на что он указывает в иске. Смысловую нагрузку заявлений, их жанровую принадлежность в судебном заседании подтвердил и специалист.
В судебном заседании из пояснений сторон установлено, что по данным заявлениям создавалась комиссия для проверки изложенных фактов, в результате работы комиссии доводы заявлений были признаны необоснованными, ответчикам были направлены ответы о результатах рассмотрения заявления (т. 1, л.д. 77).
Изложенное, по мнению суда, свидетельствует о том, что фактом направления данных заявлений ответчики реализовали конституционное право на обращение. Данные действия ответчиков не могут расцениваться как распространение сведений.
При этом, суд отклоняет доводы истца, что ответчики, направляя указанные заявления, злоупотребляли своими правами. Не оспаривается истцом, что ответчики неоднократно обращались в суд с исками о защите своих трудовых прав, которые они полагали нарушенными, их исковые требования были удовлетворены, подтверждением чего являются решения, представленные в материалы дела. Таким образом, данные заявления имели под собой фактические основания, на которые имеются ссылки в заявлениях, сами решения были приложены к заявлениям. Данные заявления являлись для ответчиков таким же способом защитить свои трудовые права, как и обращения в суд. При таких обстоятельствах они не могут быть оценены как действия с намерением причинить вред З, а требование провести проверку действий руководителя является допустимым способом защиты права.
Кроме факта распространения сведений, истец должен доказать факт их распространения именно в форме утверждения, а также порочащий характер распространенных сведений. Только при доказанности этих фактов в силу закона презюмируется факт недействительности распространенных сведений, а на ответчика может быть возложена обязанность доказывания соответствия их действительности.
Из заключения доктора филологических наук А, данного в судебном заседании следует, что большинство оспариваемых сведений выражены в форме утверждений, содержащих критические высказывания об истце.
Однако, утверждение как лингвистическая категория не тождественна утверждению о факте как юридической (правовой) категории, поскольку последняя четко идентифицируется с точки зрения возможности доказывания, в то время, как утвердительная форма высказывания возможна как в отношении сведений о факте, так и в отношении мнения, суждения, оценки, изложенных их носителем.
Этим и различаются имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности, независимо от того, в какой форме сообщены и те, и другие.
Оценивая доводы сторон о возможности проверить оспариваемые сведения на предмет их соответствия действительности, о порочащем характере оспариваемых сведений, суд приходит к следующему.
Заявлении на имя председателя УрО РАН академика Ч и председателя совета профсоюза работников УрО РАН М от 15 сентября 2008 года:
- абзац 2 первой страницы:
«Мы, Р и Б, на протяжении длительного времени (более полутора лет) подвергаемся грубому, незаконному преследованию со стороны директора г.З, поставившего противоправную цель уволить нас на почве сугубо личных неприязненных отношений».
По мнению суда, данный фрагмент не является утверждением о факте, так как в нем не указано, какие именно действия были совершены З, в какой именно период времени, поэтому данное утверждение не может быть проверено судом на предмет соответствия действительности. Кроме того, использование эпитетов «длительного» времени, «грубому и незаконному» преследованию, «противоправную» цель, «личных неприязненных» отношений указывает на явный оценочный характер высказывания. Указанные фрагменты, выражающие субъективное мнение автора, не могут быть проверены на предмет соответствия действительности. Изложенное позволяет отнести этот фрагмент к мнению ответчиков, свобода которого гарантируется Конституцией Российской Федерации.
- абзац 3 второй страницы:
«В апреле-мае 2007г. З с помощью своих приближенных через институтскую компьютерную сеть проводит активнейшую кампанию по дискредитации профкома и его председателя, используя при этом клевету и оскорбления».
Данное предложение по признаку отсутствия маркированности специальными вводными конструкциями является утверждением. Вместе с тем, оно не может быть проверено судом на предмет соответствия действительности, поскольку не указано, с помощью каких лиц («приближенных») проводилась эта компания, в чем она заключалась, какие именно действия, которые могут быть оценены как клевета и оскорбление, были совершены истцом. Многозначность толкования не позволяет отнести данный фрагмент к сведениям, являющимся предметом судебной защиты в порядке ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации.
- абзац 6 второй страницы:
«Вскоре после выбора нового профкома, директор решил окончательно разделаться с нами».
Данный фрагмент, как следует из заключения специалиста, должен учитываться в контексте, имеет оценочный характер. Как следует из заявления, конкретные факты, которые ответчиками оцениваются как желание «разделаться», приведены далее в тексте заявления. Следовательно, этот фрагмент является мнением, не подлежащим судебной защите.
- абзац 7 второй страницы:
«Эти рецидивы говорят о систематическом характере противоправных деяний г.З свидетельствуют о его полном пренебрежении к действующему законодательству».
Данное предложение, изложенное в форме утверждения, также должно оцениваться в контексте заявления, на основе перечисления фактов, установленных, в том числе судебными решениями, ответчики квалифицируют действия истца. Суд приходит к выводу, что в этом фрагменте ответчики выразили свое мнение, которое объектом судебной защиты не является.
- абзац 6 третьей страницы:
«Таким образом, судом установлен факт того, что результат внеочередной аттестации Р носит заказной характер со стороны директора института З»
- абзац 6 пятой страницы:
«В отношении Р было вынесено три решения суда, которыми установлено, что З. .. провел заведомо незаконную заказную внеочередную аттестацию, по результатам которой Р был признан якобы несоответствующим занимаемой должности».
Эти фрагменты суд оценивает вместе, поскольку они близки по содержанию и имеют одинаковую смысловую нагрузку. Оба фрагмента содержат ссылку на решения суда, которыми установлено, что аттестация Р была проведена с нарушением порядка, установленного законом. При этом, эпитет «заказная» используется авторами в переносном значении, выражает мнение ответчиков о характере аттестации, не может быть проверен судом на предмет соответствия действительности. В этой связи не имеет значения, что в решениях суда не установлен «заказной» характер аттестации. Данное определение содержит оценку ответчиками не только действий истца, перечисленных в заявлении, но и состоявшихся по их искам судебных решений. Кроме того, последний оспариваемый фрагмент (абзац 6 пятой страницы) не является дословным воспроизведением (цитированием) текста заявления, что уже само по себе исключает возможность использования такого способа защиты, как возложение обязанности по его опровержению, поскольку в таком виде он не распространялся ответчиками. Учитывая изложенное, суд приходит к выводу, что оспариваемые фрагменты объектом судебной защиты не являются.
Заявление на имя председателя УрО РАН академика Ч, в президиум УрО РАН от 12 октября 2009 года:
Абзац 12 второй страницы с продолжением на третьей странице дублирует абзац 3 второй страницы; абзац 2 третьей страницы дублирует абзац 6 второй страницы; абзац 1 пятой страницы дублирует абзац 7 второй страницы; абзац 5 седьмой страницы дублирует абзац 6 третьей страницы выше исследованного заявления от 15 сентября 2008 года. По изложенным выше основаниям данные фрагменты не подлежат судебной защите.
- абзац 7 шестой страницы:
«Продолжая преследование, З 2 июня 2008г. в отношении Р проводит заказную внеочередную аттестацию».
- абзац 7 седьмой страницы:
«. ..З, как директор,. .. «заказал» результат этой аттестации».
Эти фрагменты, также изложенные в форме утверждения, суд не признает объектом судебной защиты, по основаниям, приведенным в анализе абзаца 6 третьей страницы, абзаца 6 пятой страницы заявления от 15 сентября 2008 года. Они также содержат оценку характера аттестации, являются выражением мнения ответчиков по данному вопросу. А последний фрагмент также не является дословным воспроизведением (цитированием) текста заявления.
- абзац 5 девятой страницы:
«Однако, г.З продолжал травлю, в частности, запрещал приходить в институт после 18 часов. При этом доводы Б, что он, являясь совместителем, приходит в институт после окончания работы в и это не противоречит Трудовому кодексу РФ, З игнорировались».
Тот факт, что директором института издавался приказ, запрещающий допуск на территорию института после 18 часов подтверждается материалами дела (т 1, л.д. 78), режим рабочего времени были установлен Б определением суда от 14.09.2011 года об утверждении мирового соглашения (т. 1, л.д. 241-242). Истец, по существу, оспаривает использование эпитета «травля» в описании данных событий. Существительное «травля» в данном контексте используется в переносном значении для оценки действий директора института. Следовательно, оспариваемый фрагмент не содержит утверждений о каких-либо фактах, которые могли бы быть отнесены к порочащим, поскольку перечисленные факты являются либо соответствующими действительности (в части установления режима рабочего времени), либо не являются фактами, которые могут быть проверены на предмет соответствия действительности (в части оценки перечисленных действии как «травли»).
- абзац 2 страницы восемнадцатой:
«В повседневной же работе на нас оказывается практически постоянное негативное давление З. .., что, по понятным причинам, крайне мешает нашей работе».
Этот фрагмент также не является дословным воспроизведением (цитированием) текста заявления, поэтому не подлежит судебной защите. Кроме этого, в нем изложено мнение ответчиков, которое объектом судебной защиты не является, так как не может быть проверено на предмет соответствия действительности.
- абзац 3 девятнадцатой страницы:
«Фанатичное, маниакальное преследование нас в угоду своим личным и корыстным интересам привело директора института г.З к постоянным, рецидивным и очень серьезным нарушениям трудового законодательства РФ. При этом, грубо в течении длительного времени нарушается одна из базовых статей Трудового Кодекса Российской Федерации о запрещении дискриминации в сфере труда - статья 3».
Данный фрагмент также содержит оценку, которая не может быть проверена судом на предмет соответствия действительности («фанатичное, маниакальное преследование», «личные и корыстные интересы», «постоянные и рецидивные нарушения»). При этом, исходя из контекста заявления, следует, что понятие «фанатичное, маниакальное преследование» используется в переносном значении, не для характеристики психического состояния истца, а как способ указания на постоянный характер нарушения трудовых прав. Данные действия ответчики оценивали как дискриминацию в отношении себя. Не могут быть приняты во внимание доводы истца, что решением Кировского районного суда г. Екатеринбурга от 23.06.2011 года отказано в удовлетворении требований Б об установлении системы и совокупности фактов дискриминации и преследования при осуществлении трудовых отношений. Использование ответчиками термина «дискриминация» можно считать допустимым, поскольку специальными юридическими познаниями они не обладают. Учитывая опыт судебных процессов на момент обращения с данным заявлением, они имели субъективные основания для оценки действий работодателя, которым для них являлся З О добросовестности данного заблуждения свидетельствует сам факт последующего обращения с вышеуказанным иском, что для Б являлось способом защиты права. Факт отказа в иске для настоящего дела преюдициального значения не имеет, так как на момент обращения с заявлением этого решения не было, ответчики не знали об ошибочности своей оценки. Следовательно, данный фрагмент объектом судебной защиты не является.
Заявление на имя вице-президета РАН, члена президиума УрО РАН академика Г от 5 октября 2010 года.
Абзац 2 третьей страницы дублирует абзац 3 второй страницы; абзац 4 третьей страницы дублирует абзац 6 второй страницы; абзац 2 пятой страницы дублирует абзац 7 второй страницы выше исследованного заявления от 15 сентября 2008 года.
Абзац 9 шестой страницы дублирует абзац 7 шестой страницы, абзац 6 седьмой страницы дублирует абзац 5 седьмой страницы, абзац 8 седьмой страницы дублирует абзац 7 седьмой страницы, абзац 6 девятой страницы дублирует абзац 5 девятой страницы, абзац 2 восемнадцатой страницы дублирует абзац 2 страницы восемнадцать, абзац 3 восемнадцатой страницы дублирует абзац 3 девятнадцатой страницы исследованного выше заявления от 12 октября 2009 года.
- абзац 6 двадцатой страницы:
« Тем временем, он продолжает активно преследовать нас.. .. Кроме того, в отношении нас З провел заказные аттестации, в результате мы оба признаны не соответствующими занимаемой должности».
Этот фрагмент не является дословным воспроизведением (цитированием) текста заявления, поэтому не подлежит судебной защите. Кроме этого, в нем изложено мнение ответчиков, в частности о характере аттестации, которое объектом судебной защиты не является.
-абзац 6 двадцать первой страницы:
«Таким образом, З в данном случае пытался незаконно применить нормы закона в своих личных и корыстных целях. То же можно сказать и о его других деяниях - объявление выговоров, проведение заказных аттестаций, увольнение с работы,. ..».
Этот фрагмент не является дословным воспроизведением (цитированием) текста заявления. Кроме этого, он не является утверждением о фактах, носит характер допущения («пытался применить»), выражает мнение истцов, а потому не может быть предметом судебной защиты.
- абзац 7 двадцать первой страницы:
«Как следует из вышесказанного, даже после нашего вторичного обращения 12 октября 2009 года в Президиум УрО РАН и лично к Председателю УрО РАН Ч, З продолжил, как ни в чем не бывало, свои незаконные действия по преследованию и дискриминации в отношении нас».
Данный фрагмент содержит оценку действий истца, как указано выше, ответчики имели основания для оценки действий работодателя, поскольку ранее эти действия были предметом судебного рассмотрения, следовательно, указанный фрагмент объектом судебной защиты не является.
- абзац 1 страницы двадцать второй:
«Многочисленные противоправные деяния директора в течении четырех лет происходят на глазах сотрудников института. Его демонстративные противоправные действия: незаконные увольнения, проведение заказных аттестаций с отрицательным результатом, наложение незаконных административных взысканий, невыплата зарплаты и другие грубые нарушения прав работника, указанные в п.2 ч. V, и при этом полное пренебрежение к решениям многочисленных судов явно преследуют цель и морального воздействия (подавления) на других сотрудников».
Как и выше исследованный фрагмент, этот абзац не содержит утверждений о фактах, которые могли бы быть проверены, он является мнением, суждением ответчиков о характере действий истца, предположением о цели его действий, поэтому судебной защите не подлежит.
- абзацы 2-5 двадцать второй страницы:
«З присущи такие качества, как нетерпимость к чужому мнению, требование к беспрекословному и полному подчинению, несдержанность, нескромность. За годы нашего преследования мы многократно сталкивались с его непорядочностью, маниакальным упорством и мстительностью. Это человек, с которым невозможно ни о чем договариваться - он не выполняет свои обещания, даже публичные.
При всем этом он в своих корыстных интересах очень умело и успешно использует свой административный ресурс.
Именно таким образом З недостаток своего научного авторитета компенсирует жестким авторитарным стилем руководства со всеми его негативными сторонами.
Все это угнетающе действует на научную деятельность сотрудников института, отсюда и ее низкая результативность, причем очевидна тенденция в сторону ухудшения ситуации».
В данном фрагменте содержится исключительно мнение ответчиков об истце, его личных качествах, научном авторитете, стиле управления, оценка результатов деятельности института. В оспариваемых абзацах не содержится утверждений о фактах, которые могут быть проверены судом. В этой связи суд отклоняет доводы сторон о высоких или, наоборот, низких показателях научной деятельности института, об оценке личных качеств истца, данных свидетелями, и об оценке его научного авторитета. Все приведенные характеристики не имеют единых и объективных критериев оценки, в такой оценке каждое лицо имеет право на личное мнение, и такое право каждому гарантировано Конституцией. Следовательно, данный фрагмент не подлежит судебной защите.
В заявлении на имя председателя УрО РАН академика Ч и главного ученого секретаря УрО РАН д.ф.-м.н. Е от 8 ноября 2010 года оспаривается абзац 4 текста:
«Совершенно очевидно, что З и в 2010г. продолжает маниакальное преследование нас».
В данном фрагменте также выражено мнение ответчиков о характере нарушений их трудовых прав, установленных вынесенными в их пользу судебными решениями.
По изложенным основаниям, суд приходит к выводу, что требование истца признать не соответствующими действительности и порочащими его честь, достоинство и деловую репутацию сведения, приведенные в заявлении, и обязать ответчиков в течение десяти дней по вступлении решения суда в законную силу опровергнуть данные сведения, не подлежит удовлетворению.
Из приведенных выше правовых норм следует, что требование о компенсации морального вреда является не только дополнительным способом защиты чести, достоинства и деловой репутации лица, в отношении которого распространены не соответствующие действительности и порочащие сведения, что предусмотрено ст. 152 Гражданского кодекса Российской Федерации. Требование о компенсации морального вреда может быть использовано и как самостоятельный способ защиты неимущественных благ лица, перечисленных в ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации, в том числе, в случае, если в отношении лица распространены сведения соответствующие действительности или изложены мнения, суждения, выраженные в оскорбительной форме. Данный способ защиты предусмотрен ст. 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Гарантированное ст. 29 Конституции Российской Федерации и ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод право на свободу мысли и слова, право на свободу выражения мнения, суждения и оценки, не является абсолютным, безграничным; реализация указанных прав может быть ограничена в случаях, предусмотренных законом; при реализации перечисленных прав их носитель во всяком случае должен исходить из соразмерности своих прав с правами других лиц.
Свобода выражения мнения распространяется не только на информацию и мнения, воспринимаемые положительно, считающиеся не оскорбительными или рассматриваемые как нечто нейтральное, но и на шокирующие или причиняющие беспокойство. Указанное является требованием плюрализма мнений, терпимости и либерализма, без которых не существовало бы демократического общества.
С учетом этого, при выражении мнения вполне допустимы определенная степень преувеличения или гиперболизации, провокационность, даже подстрекательство, жестко критические или саркастические выражения, определенная избирательность.
В то же время, при выражении мнения недопустимы: унижение, дискредитация, оскорбление, безапелляционная форма, преднамеренная небрежность в изложении, беспричинные персональные «нападки», непристойные «выпады».
Проанализировав все тексты заявлений ответчиков, суд приходит к выводу, что содержащиеся в них мнения, суждения, оценка личностных и профессиональных качеств истца были выражены в корректной форме.
При этом, истец, являясь директором института, должен учитывать публичный характер своей профессиональной деятельности, на что он сам указывал в иске и в пояснениях в судебном заседании. Являясь руководителем института, истец неизбежно ставит себя в центр острой критики и пристального внимания, как со стороны сотрудников института, так и со стороны других участников научного сообщества. В этой связи он должен проявлять большую степень терпимости, так как рамки разумной критики в отношении известных лиц шире, чем в отношении частного лица.
Суд не может не учитывать и тот факт, что судами неоднократно устанавливалось нарушение трудовых прав Б, Р, что дало ответчикам основание подвергать профессиональную деятельность истца более пристальному вниманию, высказывать оценку этой деятельности. Суд отклонят доводы истца о том, что во все иски ответчиков были удовлетворены в связи с нарушением порядка принятия и оформления соответствующих решений работодателем, сам З только подписывал те документы, которые были представлены ему на подпись сотрудниками. Такая позиция не основана на законе, не учитывает объем полномочий и ответственности руководителя организации. Именно директор института осуществляет разработку и реализацию кадровой политики института, заключает и расторгает трудовые договоры, применяет поощрения и меры дисциплинарного взыскания, устанавливает доплаты и надбавки к окладам, осуществляет иные полномочия в сфере труда, а также несет персональную ответственность за деятельность института (пункт 5.3 Устава). Следовательно, как руководитель З несет ответственность за все установленные факты нарушения трудовых прав работников института.
По изложенным основаниям суд приходит к выводу, что требование истца о компенсации морального вреда не подлежит удовлетворению.
Поскольку требования истца оставлены без удовлетворения, отсутствуют основания для взыскания с ответчиков судебных расходов истца на оплату государственной пошлины и оплату услуг представителя.
На основании изложенного, руководствуясь статьями 194-199 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд
решил:
Исковые требования З к Б, Р о защите чести, достоинства, деловой репутации и компенсации морального вреда оставить без удовлетворения.
Решение может быть обжаловано сторонами в кассационном порядке в Судебную коллегию по гражданским делам Свердловского областного суда через Кировский районный суд г. Екатеринбурга в течение 10 дней с момента изготовления решения суда в окончательной форме.
Судья Т.Н. Чиркова